Текст книги "Люди войны (ЛП)"

Автор книги: Джон Шеттлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– А теперь может иметь место некая подавленность, сэр, принимая во внимание все сражения, в которые он оказался вовлечен. Если русские в будущем знали бы об этом, разве они бы не делали все возможное, чтобы спасти этих людей. Мы не видели никаких признаков этого. Если это был несчастный случай, мне представляется, что он должны были понимать серьезность последствий своих действий и делать все возможное, чтобы исправить содеянное – предполагая, что они знают о перемещениях во времени.

– А как вы думаете, они знают об этом?

– Возможно, что нет. Они могут ничего не знать об этом, как и утверждал адмирал, и мне это представляется менее зловещим. В конце концов, если бы они знали способ перемещаться во времени и могли послать корабль в прошлое, я думаю, они сделали бы больше. Все, что им нужно было бы сделать, это отправить в прошлое кого-то вроде меня, чтобы разработать все эти передовые вооружения, которые мы видели и дать им нынешним русским![24]24
  Конечно, а еще так построить заводы по производству микроэлектроники, научить писать ПО для ракет и систем управления… И трудно перечислить, что еще.


[Закрыть] И, тем не менее, мы не видели никаких доказательств того, что Советы располагают чем-то подобным. Да, у них есть «Катюши», но они и близко не стоят рядом с тем, что мы видели, особенно в Северной Атлантике, когда погибла американская 16-я оперативная группа. Поэтому я склоняюсь к выводу, что советское правительство в будущем может не знать о том, что случилось. Кроме того, оно также может измениться, если этот корабль снова попадет домой, как надеялся тот адмирал. Если бы что-то подобное случилось с одним из наших кораблей… Если он после этого вернулся, было бы очень много вопросов.

– Да, – сказал Тови, потирая подбородок. – Посмотрите, что сделали американцы, когда те эсминцы обнаружились в Галифаксе. Посмотрите, что сделали мы сами, прикрывая появление и действия этого «Джеронимо».

– И я думаю, мы проделали достаточно неплохую работу.

– Да, я согласен с вами, Тьюринг. Могу сказать, что советское правительство будущего сделает все то же, если этот корабль когда-либо прибудет в дружественный порт. Но, простите за пессимизм, я не могу сказать, что что-либо из этого меня утешает. Русские на данный момент наш неохотный союзник. Они с нами потому, что Гитлер и немецкая армия вцепились им в горло, но мы все равно странные партнеры по постели, вне зависимости от того, что премьер-министр может говорить Сталину на его даче. Этот русский адмирал подтвердил мои слова, намекнув, что наш союз не продолжиться в грядущие дни. Даже если это был несчастный случай, будущее правительство может обнаружить то, что они переместились во времени, и при этом они могут и не быть нашими союзниками. Все меняется… Так он мне сказал. Все меняется.

– Не могу спорить, сэр.

Тови подумал и кивнул.

– И, профессор, и я и вы понимаете, что меняются они не всегда к лучшему. Я военный, и я поклялся защищать империю и королевство, которому я служу. Возможно, я сглупил, не попытавшись потопить этот корабль, когда за моей спиной был весь флот. Однако теперь мы должны работать с тем, что имеем. Дело в следующем: намеренно или нет, но в один прекрасный день этот корабль или другие, подобные ему, могут вернуться, и мы не будем знать, какова будет их цель. Пока мы этого не знаем, и поэтому должны принять меры предосторожности. Будь оно другом или врагом, если советское правительство будущего узнает, что случилось с их кораблем, то мы столкнемся с еще одной проблемой. Если они поймут, что возможность перемещения в прошлое отныне окажется в их руках, этого будет достаточно, чтобы соблазнить любого из живущих, Тьюринг. Это абсолютная власть.

– Я согласен, сэр, но что именно нам нужно?

– Дозор, – сказал Тови, скрестив руки. – Нам нужна группа людей, которые будут знать об этом, группа людей, которым мы сможем в полной мере доверять. Они нужны нам, чтобы следить за каждой секундой каждого часа каждого дня, начиная с этого момента.

ГЛАВА 5

– Я понимаю… – Тьюринг поднял бровь, обдумывая последствия того, что предлагал Тови. – А зачем именно они будут следить, сэр?

– За пришельцами, Тьюринг. За визитерами из будущего. Я знаю, что это звучит безумно. Даже то, что я говорю об этом в подобных терминах, предполагает, что будущее действительно является тем местом, где этот корабль может бросить якорь. Но ясно одно: если они могут прибыть в наше время, как мы уже видели, они могут вызвать здесь серьезные неприятности. И поэтому они должны быть остановлены.

– Этими действиями будет руководить правительство, адмирал?

Тови беспокойно посмотрел на стол, потирая длинный тонкий нос.

– Правительство? Вы можете представить себе людей, наподобие адмирала Паунда, обсуждающего подобное с нами? Вы можете хотя бы представить, чтобы премьер-министр согласился бы нас выслушать? Что-то подсказывает мне, что чем меньше правительство будет знать обо все этом, тем будет лучше. Но в руководстве страны есть и другие институты, которые обладают более гибкими взглядами.

– МИ-6 – Задал очевидный вопрос Тьюринг.

– Подумайте, Тьюринг. Когда вы взламываете шифровку «Энигмы», вы обдумываете ее и все взвешиваете прежде, чем обратиться к правительству. Вы понимаете, о чем я?

– Конечно, сэр. Мы часто получаем, анализируем и обсуждаем информацию, которая никогда больше не появляется где-либо еще. Некоторые сообщения передаются в разведку и с них начинают действия. Мы многое посылаем в Уайтхолл – в обход руководства, можете мне поверить. Но уверяю вас, это лишь вершина айсберга. На каждую шифровку, которую мы вскрываем, приходится десять тех, над которыми мы работаем, и еще десять, которые мы выбрасываем в мусорное ведро. Да, мы взломали вражеский шифр, но это не все равно, что читать книгу. Мы получаем обрывочные сообщения, а затем пытаемся составить их них лучшую картину, чтобы понять, что имеет в виду противник. И обращаемся к правительству только в том случае, когда хотя бы в чем-то уверены.

– Именно это я и хотел сказать, – ответил Тови. – И, тем не менее, есть другой взгляд – взгляд людей с «Джеронимо». Для них это действительно как чтение книги, потому что они знают все, что случилось в наше время. То, что нам нужно, профессор, это группа единомышленников и творческих людей, которые смогут сложить все кусочки мозаики воедино. Нам нужно понять, что происходит в головах этих людей из будущего, которые настолько нагло отправляют сюда военные корабли. Более того, нам нужны внимательные глаза. Если этот корабль или какой-либо другой вернется, нам нужно сразу об этом узнать.

– Я полагаю, мы могли бы привлечь Питера Твинна. Он занимался со мной флотской версией «Энигмы», а теперь, когда Дилли Нокс заболел, получил еще более ответственную работу – шифровки «Энигмой» Абвера.

– Людей подберете сами, Тьюринг, но будьте очень внимательны. Секретность имеет решающее значение. Вполне ожидаемо, что люди захотят узнать что-либо об этом, но я не думаю, что нам стоит давать им всю картину. Всякий раз, когда я думаю об этом, мои представления о доверии уже подвергаются испытанию. В Уайтхолле есть несколько групп, проявляющих интерес к «Джеронимо», но пока война заставляет их заниматься другими делами, и я не думаю, что они будут сильно копаться в данном вопросе. В действительности, только вы и я на данный момент знаете об этом деле что-либо серьезное. Давайте пусть так пока и останется.

– Я понимаю ваши слова насчет Уайтхоллла, адмирал. Мы были достаточно заняты перехватами и дешифровкой сигналов по операции «Факел». Вся группа работает сверхурочно, но, думаю, я смогу найти несколько человек. Мы может поручить хорошим людям ту или иную работу, и они не будут знать ее цели, если я вас верно понял, адмирал. Мы здесь все время так работаем.

– Хорошо. Теперь касательно другого вопроса, о котором я задумывался – о людях, которые могли умереть, однако выжили в результате действий этого корабля… Этот вопрос несколько тревожит. Я не хотел бы касаться такой болезненной темы, профессор, но мы должны это обдумать.

– Я понимаю… Что мы можем сделать, сэр?

– Мы должны об этом подумать. Во-первых, нам следовало бы узнать, кто эти люди. Достаточно легко составить список тех, кто погиб в результате действий корабля. Я не думаю, что «Рипалсу» предстояло погибнуть именно так, как он погиб. То же самое можно сказать и о любом человеке, погибшем в наших сражениях с «Джеронимо», особенно американцев. Я полагаю, мы можем только надеяться, что среди них не было будущих Альбертов Эйнштейнов.

– Верно, сэр. Будет достаточно просто составить список погибших, но нам это ничем не поможет. Я имею в виду то, что мы все равно не сможем воскресить никого из них.

– Согласен, но я думал о другой стороне вопроса, профессор. Что насчет тех, кто выжил, тогда как должен был погибнуть?

– Но нам найти их, адмирал? Мы не можем знать о судьбе каждого выжившего. Как мы можем понять, кто из них должен был умереть?

– Мы не можем, но, я полагаю, мы могли бы сделать некоторые разумные предположения. Разве не так вы решаете свои загадки? Вы получаете обрывки данных, а затем приходите к выводам через предположения.

– Я бы очень хотел иметь возможность записать на перфоленту судьбу каждого человека и обработать ее, адмирал, но это несколько невозможно. Тем не менее, то, что вы говорите, действительно предполагает некоторое решение. Кое-что мы знаем… Давайте начнем с первой точки расхождения.

– О чем это вы?

– Точка расхождения, сэр. Первое, что сделал этот корабль, что могло бы изменить ход истории.

– Я полагаю, это была операция Уэйк-Уолкера. Они собирались нанести удар самолетами с «Фьюриоса» и «Викториеса» по Петсамо и Киркинесу на мысе Нордкап в Норвегии. Я хотел бы думать, что операция удалась бы без серьезных потерь, но думаю, что нет. Мы ожидали потерь, и серьезных. Вместо этого, из-за появления корабля мы отправили ребят Уэйк-Уолкера в погоню за дикими гусями. Очень многие из них погибли. Вопрос в том, кто из них, возможно, погиб бы, если бы налет на Нордкап был осуществлен, как и задумывалось?

– Мы не можем знать этого, сэр, но мы могли бы составить список всех выживших и… И следить за ними.

– Понимаю. Звучит занудно и тяжело.

– Затем мы должны составить список членов экипажей каждого корабля, принимавшего участие в операциях из этого перечня. Затем мы могли бы расширить его, включив туда людей, которые должны были участвовать в операциях, отмененных в результате действий этого корабля. На ум сразу приходит операция «Юбилей», сэр.

– Это уже превращает эту задачу в ад, Тьюринг. В море находятся десятки тысяч людей – большая часть на Флоте Метрополии, а также «Соединении «H» в Средиземном море. Что касается отмененного рейда на Дьепп, в нем должны были принять участие 2-я канадская пехотная дивизия, пять десантных подразделений, свыше 230 кораблей и десантных барж, а также семьдесят эскадрилий Королевских ВВС. Мы бы понесли потери в этой операции, но какие именно?

– Это не имеет значения, сэр. В любом случае, что сейчас в этих подразделениях есть весьма значительное число тех, кто не должен жить. Я скажу вам еще одно. В их составе была группа из 30-го подразделения коммандос, которая должна была выполнить специальную операцию. Они должны были захватить одну из новых машин «Энигма» с четырьмя валами в Дьеппе, и этого не произошло.

– Ах да, группа Флеминга. Я почти забыл о ней. Осмелюсь сказать, что Флеминг не остался без дела после того, как Рашбрук сменил Годфри на посту начальника управления военно-морской разведки. Он все еще с нами. Он создает для нас сеть в Испании в рамках операции «Золотой глаз», и его ребята примут участие в разведывательных операциях в ходе предстоящей операции «Факел». Сожалею, что нам не удалось осуществить операцию в Дьеппе. Я надеюсь, это не сильно отбросило вас назад.

– Не слишком, сэр. Флеминг много мне обещает, но мало что доставляет. Мне удается справляться без него.

– Это хорошо, но, как вы можете видеть, этот список будет очень длинным. Как мы сможем следить за всеми этими людьми? Для этого потребуются огромные ресурсы.

– Возможно, я мог бы помочь, сэр. Я, разумеется, не могу занести судьбу каждого человека на перфоленту для своих машин, но, безусловно, могу кодировать их имена. Тогда мы могли бы использовать машину для некоторых сопоставлений. Если случиться что-либо необычное, и имя фигуранта или фигурантов совпадет со списком, мы могли бы провести более тщательное разбирательство. Просто поручить это МИ-5. Они ведь постоянно занимаются подобным, верно?

– Что-то мне подсказывает, что я бы не хотел, чтобы мое имя оказалось в этом списке. Это чертовски нервирует.

– Согласен, сэр. Большинство дел, имеющих отношение к войне весьма сомнительны, но мы справляемся.

– Войне? Вы говорите так, словно мы каким-то образом противостоим нашим собственным людям, Тьюринг.

– А так и есть, сэр. Как вы думаете, почему существует такая организация как МИ-5? Да, они следят за иностранными агентами на британской земле, но в первую очередь они следят за нами. Если бы им стало известно, что кто-то из нашего списка сделал что-то… угрожающее… Он станет врагом судьбы и времени. Если вы хотите установит надзор за историей, то вы должны быть готовы делать неприятные вещи, адмирал. Предположим, какой-либо человек из нашего списка… Например, попадет в плен. Он должен быть мертв, а мертвые не болтают. Но теперь он жив, теперь он кто-то вроде зомби. Теперь он сможет что-то рассказать. И его длинный язык может, грубо говоря, потопить корабли.

– Зомби?

– Это гаитянское слово, сэр, обозначающее мертвеца, оживленного колдовством. Я использую его в переносном смысле, но это идеальный образ того, что кто в действительности эти люди. И все становиться лишь хуже. Любой из этих «живых мертвецов» может сделать что-либо значительное, у них могут быть сыновья и дочери, которые тоже могут сделать еще больше. Отмена операции «Юбилей» была лишь малой частью картины. «Джеронимо» расстроил все операции на Средиземном море, а теперь и на Тихом океане. Расхождения уже должны быть достаточно значительны, и чем больше времени пройдет, тем хуже будет.

– Бредовая затея, профессор. Чем больше я об этом думаю, тем более невозможным мне это представляется. Какие-то немецкие солдаты также должны были погибнуть, если бы отмененные операции состоялись. Как нам заниматься ими? А помимо них были и итальянские корабли, столкнувшиеся с «Джеронимо» в Средиземном море, а теперь еще и японцы. Наши список уже дошел до такого состояния, при котором не следует и пытаться.

– Верно, сэр. Достаточно тревожно думать, что теперь история пойдет по пути, по которому идти была не должна – по крайней мере, с точки зрения людей на «Джеронимо». Как вы говорили ранее, они находятся в привилегированно положении, зная, что случиться в ближайшие десятилетия. Каким образом? Вероятно, у них имеются несчетное количество ящиков с делами, достаточно, чтобы заполнить тысячи библиотек. Следует ли нам быть бдительными? Конечно, стоит, но вот беда, сэр… Как мы узнаем, что изменилось и как это повлияет на будущие события? Мы не сидим на вершине горы, как они, а просто видим перед собой какой-то особенно мерзкий овраг, на который наткнулись посреди проклятой войны.

– Хороший вопрос, Тьюринг. Мы могли бы спросить японцев, что они думают по поводу своих планов, сломанных этим кораблем. Думаю, мы оба знаем, что они ответят.

– Верно, сэр, но мы не знаем, что должно было случиться, или что осталось неизмеренным. Должна ли была Америка и так вступить в войну в сентябре 1941? Об этом могут знать только на том корабле. И это очень подавляет, сэр. Представьте, что мы достали интересную книгу и готовимся начать ее читать. И, тем не менее, застряли уже на первых глазах. Но нам нужно каким-то образом узнать, чем закончиться рассказ, верно? Только тогда мы можем решить, что как относиться к этой конкретной главе и ее персонажам. Возможно, некоторые изменения могли пойти на благо. Допустим, рейд на Дьепп оказался бы кровавой катастрофой. В этом свете, хорошо, что он не состоялся. Есть ли в этом какой-то смысл, сэр?

– Смысл есть, и неплохой. Как я уже говорил, вы человек богатого воображения. Но я не думаю, что мы как-либо могли бы заглянуть в будущее – если только нам не удастся проникнуть на корабль и прокатиться на нем, когда он снова исчезнет. Я хочу сказать… Они ведь должны куда-то уходить, верно?

– Да, – вздохнул Тьюринг. – Они уходят куда-то, вот только куда? Отправить своего человека на борт будет непросто. Корабль снова исчез. Но вы, похоже, смогли поговорить с этим русским адмиралом. Если корабль появится снова, почему мы не поговорить с ним еще раз?

Их прервал телефонный звонок, звучавший так же назойливо и настойчиво, как и любой звонок, раздавшийся в самый неподходящий момент. И Тьюринг и Тови испытали странное ощущение, что этот звонок будет иметь определенное значение. Тови кивнул, и Тьюринг поднял трубку.

– «Хижина-4», Тьюринг слушает… Да. Да… Я понял… Что? Вы уверены? В Гибралтаре? Да, конечно! Отправьте его на первом же самолете, если это будет возможно. В противном случае, ожидайте указаний из «Хижины-4». Очень хорошо. Благодарю вас. – Он повесил трубку. В его глазах читалось некоторое удивление.

Адмирал Тови увидел некое подобие улыбки на его лице.

– Новости, профессор?

– Боже мой… Это было отделение МИ-6 в Гибралтаре. Они захватили человека, который может иметь отношение к «Джеронимо». Мы не можем отправить человека на борт этого корабля, адмирал, но, возможно, мы можем заполучить человека с этого корабля – он находится в комнате допросов под Скалой в этот самый момент!

ГЛАВА 6

Автомобиль быстро двигался по узкой дороге-серпантину, врезанной в Скалу, которая спускалась от Сентинел-Хилл к Куин-Роад и далее к Ярд-Вей, а затем поворачивала на север, к восточному побережью, ведя к аэродрому Норд Фронт. Аэродром представлял собой узкую прямоугольную полосу, пересекавшую перешеек к северу от Скалы и обрывавшуюся у бухты, укрепленной известняком, добытым из самой Скалы в последние три года. На небольшом аэродроме могли базироваться до ста истребителей и несколько эскадрилий двухмоторных бомбардировщиков «Хадсон». Этих сил было достаточно, чтобы обеспечить надежное прикрытие с воздуха, однако аэродром был весьма уязвим для возможной наземной атаки с севера.

Если бы Испания примкнула к Гитлеру, артиллерия расправилась бы с аэродромом за несколько часов. 15 000 личного состава гарнизона могли продержаться некоторое время в подземных сооружениях, но уроки Сингапура и Коррегидора показали, что ни одна крепость не была неприступна. Тридцать две мили подземных туннелей в Скале давали некоторую надежду, но имели ограниченное оборонительное значение перед атакой решительного противника. Кроме того, Скала не имела естественных источников питьевой воды, за исключением водосборных сооружений на высоте 430 метров, предназначенных для сбора дождевой воды.

По этим причинам британцы всегда опасались за безопасность своего маленького бастиона, имевшего жизненно важное значение. Слухи о планах захвата Гибралтара появились вскоре после начала войны. Это план, операция «Феликс», был отложен из-за нападения Германии на Советский Союз. Тем не менее, если бы немцы захватили Гибралтар, они получили бы господствующую позицию, позволяющую им влиять на ситуацию в Атлантическом океане и в Средиземном море. Глубоководный порт был способен принимать крупнейшие немецкие корабли. Захват Гибралтара вбивал бы нож в сердце британского флота. По крайней мере, так утверждал адмирал Рёдер.

Подробный план операции был составлен Вермахтом осенью 1940 года и лично подписан Гитлером, будучи упомянутым в Директиве Фюрера?18. Лишь дипломатический провал не дал операции состояться в начале этого года. Список требований Франко все рос и рос. Он беспокоился по поводу ответных действий со стороны Великобритании, которая могла установить блокаду либо даже осуществить вторжение на его атлантическое побередье. Он настаивал на том, чтобы все немецкие солдаты были облачены в форму испанской армии, считая это делом чести. Он требовал тысячи тонн пшеницы и других ресурсов, чтобы прокормить свою разрушенную страну. Он беспокоился о том, что Соединенные Штаты могут закрыть свою обширную телефонную сеть в Испании. В конце концов, Гитлер настолько разочаровался в нем, что воскликнул, что скорее даст вырвать себе зуб, чем еще раз поговорить с ним.

Однако представители всех трех родов войск убедили фюрера возродить старый план, присвоить ему название и дать ход. Названный «Операция «Валькирия», он предполагал захват Гибралтара 49-м корпусом генерала Кюблера. Согласие генерала Франко и испанского правительства не имело значения. Испанцам придется смириться или подчиниться, немцы не имели никаких сомнений по этому поводу.

Это был рискованный план, но не более, чем все подобные планы в то время. Тем не менее, существование подобных планов доставляло много головной боли SIS и другим разведывательным службам. Запланированная самими Союзниками операция «Факел» медленно приближалась к сроку своего начала в ноябре, и эта операция была одобрена лишь после серьезного торга с американцами. Генерал Маршалл и адмирал Кинг серьезно давили на Великобританию, требуя немедленной реализации плана десантной операции на континент под кодовым названием «Кувалда». Британцы делали все возможное, дабы предотвратить ее, полагая, что американцы совершенно не готовы к серьезному противостоянию с немцами на континенте. Они предпочитали направить бурную энергию американцев на более достижимую цель – захват французских колоний в Северной Африке, чтобы Союзники получили возможность ударить в тыл Роммелю.

Теперь все эти планы, споры и подсчеты оказались в подвешенном состоянии из-за одинокого невзрачного автомобиля, подъехавшего к двухмоторному бомбардировщику «Хадсон» Mk.I на аэродроме Норд-Филдс в Гибралтаре. Двигатели самолета уже были прогреты. Звено из трех истребителей «Спитфайер» стояло в готовности позади него, намереваясь сопровождать «Хадсон» насколько хватит их ограниченного запаса полета, чуть более 410 миль. С подвесными баками они могли сопроводить бомбардировщик до самого северного побережья Испании и благополучно оставить его над Бискайским заливом.

Эти «Хадсоны» и «Бофайтеры» каждую неделю доставляли мешки с дипломатической почтой, разведывательные документы и фотографии, однако на этот раз им предстояло доставить очень специфический груз – Геннадия Орлова и его говорящие беруши. Однако у человека по фамилии Лобан в этот день возникли иные планы. Орлова не было в автомобиле, подъехавшем к взлетной полосе. Вместо него там были лишь документы – протоколы допроса и предупреждение о том, что Орлов сумел сбежать.

* * *

… Орлов знал, что наушники могут погубить его, как он и опасался. Впервые услышав синтезированный голос ИИ с приветствием и ответом на запрос в темной комнате, погребенной в недрах Скалы, он понял, что все было кончено. Он понимал, что никак не сможет объяснить это. Изначально он ставил на то, что британцы не смогут обнаружить связи между наушниками и его курткой. А зачем им было делать это? В рамках их ограниченного понимания, единственным выводом, который они могли сделать, было то, что эти «беруши» были частью пусть и весьма продвинутой, но просто системы беспроводной связи.

Вопрос Лобана «Кто она?» был почти комичен, однако Орлов сначала подумал, что он был еще не полностью изобличен. Да, англичане намеревались серьезно взять его за задницу, и он понимал, что в ближайшем будущем ему предстоят намного менее вежливые допросы, но глупость вопроса Лобана подсказала ему, что они не имели ни малейшего представления о том, что эти наушники лишь обеспечивали связь с его карманом, точнее с плашетом, спрятанным под подкладкой.

Однако он не переоценивал своих шансов. Нужно было думать быстро. Он тяжело вздохнул, почесывая голову, и спросил, не может ли он взять сигарету из кармана куртки. Он надеялся, что сможет незаметно нажать кнопку у воротника и выключить компьютер, вместе с которым отключатся и наушники. Он мысленно обругал себя за то, что не сделал этого в первую очередь.

Лобан сидел на расстоянии вытянутой руки от вешалки и кивнул, однако просто встал, достал сигареты и бросил почти пустую пачку Орлову. Куртку, несомненно, тщательно обыскали, однако подкладка и изоляция компьютера была настолько хороша, а само устройство настолько тонким, что ничего, кроме сигарет, в куртке не нашли. Орлов потянулся за сигаретами, и его сердце забилось чаще. Лобан поднес ему зажигалку из кармана. Он сам закурил и молчал первые несколько затяжек, прежде, чем выражение его лица не указало, что он ждал объяснений и немедленно.

– Кто она? – Сказал он, гораздо громче, чем в первый раз, катая наушник между большим и указательным пальцами, в итоге сделав то, что положило конец попыткам Орлова как-то выкрутиться из ситуации.

– Подождите, идет поиск, – ответил голос в наушниках. – Это может быть ответом на ваш вопрос. «Она» является местоимением, обозначающим женщину либо женскую особь животного, либо что-либо, традиционно отождествляемое с женским родом, например, корабль[25]25
  Оказывается, в русском языке «корабль» женского рода, как в английском (раз уж это русскоязычный поисковый робот)


[Закрыть].

Лобан с потрясенным видом посмотрел на наушники.

– Какого черта? – Спросил он по-русски, наполовину изумленно, наполовину раздраженно. Затем он поднес наушник ко рту и резко сказал.

– Ты думаешь, это смешно? Ну, давай, посмейся, потому что мы перехватили сигнал и выследим тебя через несколько минут, тупая стерва!

Лобан, конечно, лгал, лишь попробовав старый заслуженный трюк с обманом укрывшегося противника угрозой. На этот раз он не трогал наушники, тем самым не переключив их на режим приема, и ответом, к большому облегчению Орлова, стало лишь молчание.

– Смешно, – сказал Лобан Орлову.

– Не трудитесь искать ее, – сказал Орлов. – Она уже очень далеко. Да, Светлана бывает очень раздражающей, – сказал Орлов, отчаянно ища способ вновь вернуть поезд на рельсы. Назвав говорившего женским именем, он надеялся отвлечь внимание Лобана от наушников. – Она… Мой радист. Да, Светлана бывает той еще стервой. Это для нее типично. – Он пренебрежительно махнул рукой в сторону наушников. – Однако, я полагаю, больше нет смысла играть в игры.

– Рад это слышать, – сказал Лобан. – Так кто же это? Вы из НКВД? ГРУ? Морской разведки?

– НКВД, – сказал Орлов, выпустив длинную струю дыма. Он постарался принять вид человека, разговаривающего со своим коллегой, и это был его последний шанс, в надежде на то, что союзные отношения между Великобританией и СССР помогут ему выбраться из того бурлящего котла, в котором он оказался. Однако Лобан снова покрутил наушники в руке, переключив их в режим приема, и приложение подхватило его вопрос.

– Так откуда же вы взялись? – С выжидательным взглядом спросил Лобан, полагая, что Орлов может сказать, что был переведен в ячейку НКВД в Мадриде в 1938 году, в разгар личной гражданской войны Франко. Однако в этот момент «Светлана» снова проговорилась, и на этот раз Орлов понял, что судьба его была решена.

– Файл был загружен из открытой библиотеки ТАРКР «Киров», в десять часов сорок минут 13 августа 2021 года. Зарегистрированный пользователь: Капитан Геннадий Орлов, начальник оперативной части.

Лобан не вполне понял. Слово «загрузка» было технически жаргоном и впервые было использовано в качестве существительного в 1977 году и приобрело более значительно распространение в качестве глагола в 1980. Но оно было достаточно описательным, так что и два других не прошли мимо его внимания[26]26
  Вообще, если уж технический жаргон, то робот должен был ответить скорее «приложение было загружено», но слово «приложение» по идее, должно было бы смутить больше, чем «загрузка»


[Закрыть].

– Корабль? – Сказал он, пораженный тем, что услышал, глядя на наушники Орлова и на самого Орлова. – Капитан Геннадий Орлов? Тринадцатое августа 2021 года? Что?

В тот же вечер автомобиль направился к самолету, ждавшему на гравийной взлетной полосе аэродрома Норт-Филд, но Орлова на нем не было. Лобану удалось вывести его другим маршрутом, проведя через длинный лабиринт туннелей к секретному выходу на северо-восточной стороне полуострова. Там он провел Орлова под угрозой применения оружия по длинному склону к неровному берегу, где их ждала рыбацкая лодка. У нее их ждали трое. Лобан взглянул на часы, сунул руку в карман и вручил Орлову пачку сигарет.

– Счастливого пути, – быстро сказал он. – Боюсь, что вам придется отправиться на восток, а не на запад, мистер Орлов, и вернуться к своим друзьям на Черном море, где вы сможете рассказать им все об «Украине», капитане Павловко и всем остальном. Я не поверил во все это, и не сомневаюсь, что они тоже не поверят. Думайте сами, примет ли вас НКВД с распростертыми объятиями или нет. Но там вы точно получите лучшие условия для проживания, нежели в Блэтчли-Парке с МИ-6. Это все, что я могу сделать для вас. Но у вас будет компания из этих троих в этом долгом путешествии, а один из них даже говорит по-русски. Сергей Камков, вот тот, долговязый.

– Spasiba, – сказал Орлов, несмотря на свои опасения по поводу подобного развития событий. Ему предстояло отправится куда-то на лодке, а не на самолете, но он и понятия не имел, куда его намеревались отправить на самом деле и почему, пока Лобан не наклонился к нему и не сказал тихо:

– Вы же не думали, что на собирался отдать вас англичанам, друг мой? Нет, мы заботимся от своих, а с этими тремя вы будете в надежных руках. Теперь я должен идти.

Это заявление удивило Орлова. Лобан тем временем спустился по склону и отдало высокому человеку из ожидавшей их троицы мешок дипломатической почты и что-то торопливо сказал. Затем он направился вверх по слону к скрытому выходу и исчез в лабиринте туннелей. Ему предстояло найти способ не привлекая к себе внимания, но штатно выбраться со Скалы и добраться до телефона, чтобы позвонить торговцу вином в Ла-Конпенсьон, находящегося к северу от границы, разделявшей Испанию и Гибралтар. Он попросил его доставить бутылку вина на определенный адрес, что было сообщением, гласящим, что он получил хороший улов сведений, которые следовало доставить местному резиденту.

– Светлана, мать твою, – ворчал он. Он знал, что Орлов не был тем, кем казался с того самого момента, как впервые заговорил с ним. Он был военным моряком, в этот Лобан был уверен, но что-то в нем было очень странное. Он был офицером, это также было очевидно. Но где? Когда? На каком корабле? Корабль назывался «Киров», и в этом было что-то забавное. Этот крейсер оказался в ловушке в Рижском заливе в начале войны с Германией. Он сумел добраться до Таллина, а затем прорвался в Ленинград, где и был заперт немецкими минными полями, подвергаясь атакам Люфтваффе при попытках использовать орудия за поддержки защитников блокированного города.