Текст книги "Люди войны (ЛП)"

Автор книги: Джон Шеттлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

На заднем сидении сидел еще один человек, постучавший по звуконепроницаемой перегородке, отделявшей их от водителя. Машина отъехала, и плавно покатилась по улице, проехав мимо здания цирка и свернула налево на извилистую дорогу, ведущую в жилой микрорайон.

– И? – Спросил сидящий в тени. Его лицо было не освещено и со всей тщательностью прикрыто краем шляпы. Второй протянул ему запечатанный белый конверт.

– Это все?

– Я обыскал его со всей тщательностью.

Человек в шляпе осмотрел конверт в слабом свете.

– Очень необычно, – пробормотал он, перевернув его и не обнаружив ничего особенного. Затем он посмотрел на своего посланника, словно вдруг что-то вспомнив. – Что вы сделали с телом?

– Как и планировали. Запер в помещении 400. Я отправлю туда людей забрать его через час. Не волнуйтесь, он очнется завтра утром с жуткой головной болью и не будет ничего помнить. Препарат что надо.

– Очень хорошо. Опустите шторки, пожалуйста. – Они опустили черные шторки на боковых окнах и перегородке, отделяющей их от водителя, после чего человек в шляпе медленно нащупал выключатель на спинке кресла перед ним.

– Отлично, капитан Волков, – спокойно сказал генеральный инспектор Герасим Капустин, медленно снимая черную шляпу и кладя ее на сидение рядом, изучая конверт с явным интересом. Он аккуратно открыл конверт большим пальцем, обратив внимание на то, что клей был таким старым, что едва держался, а бумага пожелтела от времени, хотя конверт был запечатан лишь несколько минут назад… Несколько минут, растянувшихся в долгие десятилетия.

– Итак… Давай посмотрим, что мы добыли.

ГЛАВА 33

Машина подъехала к небольшому деревянному дому, скрытому за ореховыми деревьями по адресу улица Тунгусская, 21. Из нее вышли двое, один, одетый в длинное серое пальто и серую ушанку, говорил что-то по мобильному телефону. Второй был в темном пальто и черной фетровой шляпе. Они быстро подошли к парадному входу, и, учитывая поздний час, Капустин не стал звонить в звонок, вместо этого слегка постучав по оконному стеклу в двери.

Они услышали шаги, затем звук снимаемой цепочки. Дверь открылась, и за ней показался седой человек с мягким взглядом в тяжелом халате. Это был Каменский.

– Прошу прощения, старый друг, – сказал Капустин, – но я думаю, тебе будет интересно посмотреть на то, что я нашел.

– Заходите, – ответил Каменский. – Дочь и внук спят в своих комнатах на первом этаже, но мы может подняться наверх, в библиотеку, – он указал на лестницу. – Сделаю чай.

– Это подождет. Увидишь – поймешь.

– Возможно, но если мир не перевернулся, мне лучше выпить чаю. Это всегда помогает очистить разум. Я сейчас вернусь. – Он отошел в сторону, пропуская двоих, которые поднялись по скрипучим ступенькам и расположились за столом в библиотеке Каменского.

Вскоре он вернулся с Samovar[116]116
  Интересно, а Samovar был как положено, с Sapog? А потому что чайники в России запрещены!


[Закрыть] и чашками с горячим чаем на подносе, который поставил на стол.

– Есть немного меда, если кому-то интересно. – Он осторожно сделал глоток. Капустин напряженно похлопал ладонью по конверту.

– И что же там такое, Герасим? Надеюсь, не счет за печь?

Капустин улыбнулся, подался вперед и положил конверт на стол перед Каменским. Любопытство старика стало очевидно. Он сел за стол, осматривая конверт, и потянулся за очками.

Волков с некоторым нетерпением потер подбородок, но Капустин просто подождал, пока его старый друг сделает глоток чая прежде, чем взять конверт.

– Где ты это взял? – Мягко спросил он.

– Это пока не важно. Скажи, что ты об этом думаешь.

Каменский открыл конверт и спокойно прочел:

«Адмирал Вольский… Если вы это читаете, то знайте, что мы благополучно прибыли в пункт назначения и приступаем к операции по спасению Орлова в Кизляре. Если обстоятельства сложатся должным образом, ищите нас на побережье Каспия, начиная с 15 октября 1942 года. Да прибудет Бог со всеми нами. Капитан Антон Федоров». В конце была добавлена приписка: «Букин не смог прибыть. Мы надеемся, он с вами, в безопасности».

Затем Каменский осмотрел небольшой кусок бумаги, судя по всему, вырванный из газеты, внимательно вглядываясь в текст и отметив дату: 22 сентября 1942 года. Он положил конверт на стол и потянулся к чашке.

– Где вы это нашли? – Спросил он снова.

– В старом складском помещении в пункте материально-технического обеспечения флота. Ночью Вольский отправил человека, чтобы забрать его.

– Конверт был запечатан?

– Слабым клеем. Так что происходит, Павел? Это что, какая-то дурацкая шутка? Мы пошли на риск значительных проблем, чтобы заполучить это. Меня это серьезно беспокоит.

– Действительно, – тихо сказал Каменский. – Итак, ты принес мне старый документ 1940-х годов. Бумага довольно старая, как и чернила. Возможно, это подделка, но на первый взгляд нельзя сказать с уверенностью, написано ли это в наше время или в 1942 году. Газета выглядит настоящей, но ее не могли положить в этот конверт вчера вечером, в этом мы уверены. Так что же положил это туда для адмирала Вольского в 1942 году? Я не знаю, кто бы мог это сделать.

– Разумеется, это было написано не в 1942 году, – сказал Капустин. – Должно быть, это какая-то шифровка, возможно, что-либо можно понять по этой газетной вырезке? Что Вольский пытается провернуть подобным трюком? Должно быть, он подозревает, что он под наблюдением, как и все остальные старшие офицеры. Возможно, он пытается сунуть это нам в нос? Показать, что знает о нас?

– Адмирал Вольский очень серьезный человек. И, учитывая обстановку на Тихом океане, Герасим, я с трудом могу поверить, что он мог найти время для подобных игр.

– Возможно, здесь нечто большее. Мы видели, что Антона Федорова в Приморский инженерный центр сопровождали несколько вооруженных человек. Федоров – старпом на «Кирове». Мы оставили там наблюдателя, и он доложил, что начальник инженерной части корабля с пятью техниками погрузили там на грузовик длинный контейнер и направились в аэропорт.

– Какое-то оружие? Ты хочешь сказать ракету?

– Мы тоже так подумали, но кто знает? Что же, я должен это выяснить. Верно? Я генеральный инспектор российского флота. Я должен это знать, но там всюду шатались морские пехотинцы.

– А Федоров вернулся на корабль?

– Мы не смогли проверить. Должно быть, он каким-то образом ускользнул, потому что мы обыскали весь инженерный центр и там было пусто. Но корабль вышел всего через два часа, незадолго до полуночи. Весь проклятый флот вышел в море!

– Это было неизбежно, Герасим. И вы не сможете проинспектировать ни одного корабля некоторое время, так что можете считать, что отпуск вам испорчен. – Он улыбнулся. Капустин сложил руки и нахмурился, и Каменский принял более серьезное выражение.

– В записке упоминался некий Орлов. Кто это?

Волков заговорил тоном прирожденного доносчика.

– Начальник оперативной части «Кирова», включенный в список погибших.

– Верно, – сказал Капустин. – И единственный человек, о котором нашлись документы в кадровом управлении флота в Москве. Когда ты позвонил мне, Павел, чтобы спросить насчет старой фотографии японцев с ракетой, я задался вопросом, что ты задумал? Итак, теперь ты задайся вопросом, что мы имеем: Орлов пропал без вести. Теперь офицер морской пехоты направился из штаба флота в Фокино в старый пункт обеспечения, где достал это старое письмо из старого пыльного подвала. Очевидно, его послал Вольский. И что же все это значит?

– В письме упоминался третий человек. Кто это?

– Букин? Старший матрос морской пехоты с «Кирова». Он был одним из тех, кто сопровождал Федорова в инженерный центр.

– Очень любопытно. В записке говорится, что старпом отправился в Кизляр, искать пропавшего начальника оперативной части.

– Капитан Карпов и прочие становились очень осторожны, когда я начинал копаться в списке погибших, – сказал Капустин.

– Точно, – сказал Волков. – Мне пришлось пререкаться с начмедом просто чтобы получить этот список.

– Позвольте поинтересоваться, Капустин. Я, конечно, не думаю, что вы потрудились проверить что-либо в корабельной библиотеке, пока были на «Кирове».

– Библиотеке? То есть книги? Хочу напомнить, Павел, что я веду учет людей и ракет, а не книг.

– Конечно. Но я готов поспорить, что после того, как корабль вышел из Североморска, в библиотеке имеются книги, которых даже не существует сейчас, когда он покидает Владивосток. Вам не показалось странным то, что в результате инцидента таинственным образом оказались повреждены все системы хранения данных корабля, но не системы управления огнем и связи? Все это работает нормально, а остальное накрылось? Вы не потрудились изъять с корабля какие-либо жесткие диски, чтобы проверить их на предмет фальсификации данных?

– Эта мысль приходила мне в голову, но у нас было очень мало времени, учитывая обстановку на Тихом океане. Группы восстановления работали по всему кораблю, чтобы подготовить его к бою. Я не мог начать потрошить компьютеры. Персонал, отвечающий за них, сказал, что они восстановили эти диски и перезаписали жизненно важные данные по кораблю.

– Как удобно. А потом наше время и вовсе кончилось, – закончил Каменский мысль своего друга.

– Уверяю тебя, я настаивал.

– Это все капитан, – сказал Волков. – Карпов чинил нам препятствия с первого же момента, как мы ступили на борт «Кирова». Он фактически наотрез отказался отвечать на вопросы, связанные с пропавшими членами экипажа, не говоря уже о пропавшей ядерной боеголовке! Он сказал, что это не наше дело! Вы представляете себе подобную наглость?

Капустин поднял руку, словно успокаивая разгорячившегося помощника.

– Карпов пытался создать видимость того, что корабль выполнял какое-то очень секретное задание.

– Именно так все и может быть.

– Он явно намекал на это, Павел. Вы не все знаете – так сказал мне Карпов. Я считаю, что они пытались скрыть что-то, связанное с этими тридцатью шестью пропавшими людьми. Возможно, «Киров» выполнял какое-то секретное задание, возможно, высадку нелегальной агентуры где-то, пока мир не начал снова катиться в пропасть? Я поверил в это, и поэтому официально закрыл расследование. Тем не менее, я все равно продолжаю его. Для себя.

– Мудрое решение, Герасим. Однако, учитывая нынешнее положение дел, выход «Кирова» в море, у тебя и не было иного выхода. Поэтому я дам вам совет. Пусть все идет своим чередом.

– Свои чередом? Как я смогу объяснить все это – пропавших людей, пропавшую боеголовку, это нелепое письмо со старого склада?

– Ты не можешь объяснить этого, поэтому тебе придется пока отложить окончательный отчет. Ты умный человек, Герасим. Ты можешь похоронить ответы под тоннами бумаги, если захочешь. Просто укажи, что расследование задержано экстренным развертыванием флота. Ответы на вопросы остались на борту корабля, но он отправился на войну. Так что оставь это дело, как уже решил раньше.

Капустин пожал плечами. Затем его лицо смягчилось, и он согласно кивнул своему старому другу. Волков явно не был этому рад, и его лицо ясно давало это понять.

Каменский сделал еще глоток чая и повернулся к Волкову, отметив его настроение и затаенную настойчивость. Он решил что-то для себя, и сказал:

– Волков, я полагаю, было бы неплохо, если бы вы отправили несколько человек в аэропорт. Выясните, где находится этот контейнер. Возможно, именно там и находится ваша пропавшая боеголовка. Пусть пара хороших людей очень аккуратно проверят это. Далее. Федоров должен каким-то образом добраться до Кизляра. Он может быть в аэропорту, но опять же… Я полагаю, вам предстоит долгий путь. С остановками на каждой станции между нами и Кизляром. Задавайте вопросы. Насколько нам известно, старпом сейчас движется по транссибирской магистрали. Он тоже будет внимателен, но вам придется проследить за ними. Верно?

– Определенно.

– Отлично…. Я полагаю, вам следует отправляться немедленно. В подобном деле совершенно нельзя терять времени.

– Хорошо, – сказал Волков. – Я обо всем позабочусь. Если Федоров будет на поезде или самолете, направляющемся на запад, мы найдем его. Можете быть в этом уверены.

– Найдите его и следите за ним, капитан, но будьте предельно осторожны. Немедленно доложите мне. Понятно? Не говорите никому другому. Если кто-либо начнет задавать вопросы, просто скажете, что вас послал Каменский. Это решит все проблемы.

– Разумеется.

Волков встал, наполнившись новыми силами, извинился и быстро спустился по лестнице, слишком громко на взгляд Каменского, но вскоре они услышали, как закрылась входная дверь, и они остались одни. Каменский подошел к одному из стеллажей, взял книгу, а затем закрыл дверь прежде, чем вернуться к столу.

– Мне просто нужно было избавиться от Волкова, – тихо сказал он. – Этот человек очень въедлив, Герасим. Тебе нужно быть с ним осторожным. Думаю, что вскоре тебе нужно будет отправить его на какое-нибудь другое задание. Отправь его в Омск или Новосибирск, проводить инвентаризацию баллистических ракет или что-нибудь в таком духе[117]117
  Не будем задавать глупых вопросов вроде того, с какого лешего офицер из разведки ВМФ может инспектировать части РВСН


[Закрыть]. Однако я полагаю, что пока у него появилось занятие. Хорошая поездка по Транссибу займет его на какое-то время. Ты понимаешь, что он опасен?

– Конечно, Павел. Время от времени он действует мне на нервы. Возможно, ты прав. Но что же по «Кирову»? Ты действительно думаешь, что мне следует бросить это дело? Здесь чтог-то происходит. Но что? Эти даты в письма, 1942 год… Это ведь код, верно?

– Вероятно…. Вероятно, нет.

– Что значит «вероятно нет»? Если Федоров будет на поезде, Волков доберется до него в ближайшее время, и мы точно это узнаем.

– Федоров определенно будет на поезде, – сказал Каменский. – Но я не думаю, что Волков найдет его. – Он откинулся назад, потягивая чай. – Я хочу рассказать тебе кое-что, друг мой. Это еще одна причина, по которой я отослал Волкова. Очень немногие из ныне живущих знают об этом. – Он указал на множество книг в шкафах. – Как видишь, я много читаю и многое изучаю. Довольно много, на старости лет. Так вот. То, что я тебе расскажу, может тебя удивить, даже шокировать. Возможно, у тебя возникнет соблазн принять это за проявление старческого маразма, но если ты так решишь, ты совершишь ошибку. Да, иногда я забываю, куда положил очки, но мозги у меня на месте. – Он постучал пальцем по лбу.

– У меня есть особый интерес к военно-морской истории. К примеру, мне очень нравиться вот эта книга, – он указал на жесткий толстый том «Хронологии войны на море». – Как бы тебе сказать… Предположим, что у тебя есть любимая книга, возможно, фильм или песня. Ты читал ее много раз, видел много раз, напевал себе под нос много раз. А затем однажды ты решил перечитать эту книгу, и обнаружил что какая-то глава изменилась. Эпизода, который ты ожидал перечитать, больше нет, на его месте оказался странный новый эпизод, которого ты хоть убей не можешь вспомнить! Ты сидишь, ожидая любимый эпизод из фильма, и его нет. Или, напевая песню сам себе, ты включаешь ее на проигрывателе, и понимаешь, что она изменилась. Фактически, это что-то совершенно новое.

– Я понимаю, Павел, но к чему ты ведешь?

– И вот, вероятно, ты окажешься расстроен, поняв, что твоя любимая книга или твой любимый фильм изменились. Но тебя ведь это и обеспокоит, верно? Твои друзья, вероятно, убедят тебя в том, что на самом деле все то же, что и было, или ты просто забыл какой-то момент. Что здесь такого страшного? – Он потянулся за чаем, сделав очень долгий глоток прежде, чем продолжить.

– К сожалению, у меня остается мало времени на книги и литературу, но я провожу много времени за этими книгами. – Он указал на «Хронологию войны на море». – Представь себе, что в один прекрасный день я взял этот том и обнаружил, что целого куска текста больше не существует! Я осознал это со всей четкостью. Я читал этот отрывок в тот самый день, но когда вернулся к нему, чтобы уточнить некоторые детали, но нигде не смог его найти. Я полез в другие справочники, и, к своему великому удивлению, нигде не смог найти информации об описанных событиях. Называется, теперь можешь считать себя свихнувшимся.

– Герасим… Одно дело – найти в песне то, что не замечал в ней раньше или обнаружить, что персонаж книги на самом деле не тот, кем он тебе казался. Но когда книги начинают вести себя подобным образом это ведь тревожно, верно? Ты сидишь поздним вечером с старым пыльным томиком на тумбочке, читаешь, засыпаешь, и надеешься, что вспомнишь все на следующее утро. А затем ты обнаруживаешь, что что-то изменилось, и твое желание разобраться удваивается. Ты становишься человеком, который хочет понять, что случилось, что вызвало это невозможное явление, которое не дает тебе покоя. Ты становишься настроен по-настоящему решительно.

Капустин слушал, хотя и начинал осознавать бессмысленность того, что говорил ему его друг. Тем не менее, он слушал, кивал и не высказывал возражений, принимая это за некую форму vranyo – небольшую ложь или преувеличение. Сделать какие-либо выводы он мог бы, лишь если бы Каменский рассказал все. Тот прервался, глядя на друга и оценивая, как тот отреагирует.

– Ты хочешь сказать, что история, изложенная в книге, изменилась? С чем у тебя чай, Павел?

– Конечно, – сказал Каменский. – Это первое, что ты мог подумать. Люди меняют свое мнение постоянно, но книга не может переписать сама себя. Она четко определенная и постоянная вещь – если не будет специально изменена и переиздана. Мы делаем такие вещи достаточно часто, но тогда ведь появятся две книги, верно? В одной старый текст, в другой новый. Но я говорю не об этом. Я говорю о каком-либо событии, которые ты знаешь, как собственную фамилию, которое, как ты обнаружил, изменилось, или того хуже – пропало… А ты сидишь и задаешься вопросом, почему ты единственный, кто помнит о ней.

– Историю пишут люди, Павел. Ты знаешь это не хуже меня. Мне жаль, если ты забыл что-то из своих книг и думаешь, что на самом деле все изменилось, но меня волнует нечто большее – пропавшая ядерная боеголовка. Пропавшие люди. Тридцать шесть человек числятся погибшими, а никто в мире даже не слышал о них.

– И ты бы о них тоже не узнал, если бы доктор не подготовил этот список. Ты не думал об этом, Герасим?

– … Полагаю, что нет.

– Доктор совершил ошибку, но я не могу его винить. Откуда он мог знать, что об этих людях не будет никаких документов? Как он мог проверить что-то в те несколько часов, учитывая, что Волков уже начал пытаться вцепиться ему в пятки? Он дал тебе список. Но то, друг мой, человек осторожный. Ты проверил его через Москву, и оказалось, что эти люди действительно мертвы. Так мертвы, что даже не родились.

– Так ты хочешь сказать, что это действительно была секретная операция? Все это было частью прикрытия?

– Нет, Герасим. Я хочу сказать, что они действительно никогда не рождались. А что касается ядерной боеголовки, я точно знаю, что с ней произошло, и «Орел» здесь не при чем, и она не вывезена в аэропорт. Я просто хотел сбить Волкова со следа.

Павел Каменеский был не просто любопытным стариком, живущим в тихом пригороде Владивостока с дочерью, внуком, кошкой и ореховыми деревьями. Он был офицером разведывательного управления военно-морского флота. Но на этом его карьера не закончилась. По сути, он был лишь недавно вышедшим в отставку заместителем директора КГБ[118]118
  Альтернативная история, или по мнению автора в 2010-х годах в России существовал КГБ?


[Закрыть], и знал о «Кирове» намного больше, чем его друг-инспектор.

Он посмотрел на Капустина, понимая, что то, что он собирался сказать, может изменить жизнь его друга раз и навсегда. Но ему не оставалось другого выбора. Волковым он мог управлять достаточно легко. Но Капустин был его другом много лет и хорошо его знал. Он собирался продолжать копаться в этом деле, пока не накопает что-либо еще. Поэтому Каменский готовил его к откровению медленно, тщательно разделяя информацию на порции и следя за его реакцией. Пришло время дать ему всю картину. Капустин был генеральным инспектором российского флота, достаточно высокопоставленным офицером. Но что будет, подумал Каменский, когда я вытащу воск у него из ушей и дам ему услышать песнь сирены? Сойдет ли он с ума, подобно другим? Что же, увидим. Он потянулся к самовару.

– Итак, Герасим, налей и себе чая…

ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ ТУПИК

«Очень немногие ветераны могут вернуться на поле боя и найти в себе мужество взглянуть в глаза тому, что они сделали, будучи участниками боевых действий… Они часто оказываются не в состоянии видеть страдания и смерть, которые причинили… Они видят только собственные призраки»

Крис Хеджес

ГЛАВА 34

Новости лились непрерывным потоком 24 часа каждый день, переходя от темы к теме в темпе стаккато. Новостью часа стало мрачное предупреждение, озвученное в ООН китайским генералом. Fox News разорялся громогласными призывами к репрессиям, а стареющий Билл О'Рейли выносил собственные суждения, пытаясь сплотить редеющую правую аудиторию канала. На CNN «говорящие головы» более либеральной направленности болтали и обсуждали происходящее с «экспертами» в лице отставных офицеров Армии и Флота, выясняя, что же произошло в Восточно-Китайском море, и что, возможно, случиться дальше… Сразу после перерыва на рекламу.

В странном калейдоскопе предельно серьезного и безумно неважного, новости быстро сменялись «другими новостями» – светской хроникой и прочими бессмысленными «развлекательными материалами».

На Уолл-стрит военные новости ненавидели. Прошло не слишком много времени до того, как рынок просел на леденящие 1200 пунктов, и потерял еще 350 следующим утром. Финансовый комментатор Арт Хоган выдал цитату дня, объясняя происходящее: «Рыночные показатели утекают, как бесплатное пиво. Я бы сказал, что тот день, которого мы пытаемся избежать, действительно может наступить». Деньги спешно пытались найти убежище в облигациях, затем в золоте и других драгоценных металлах, как всегда случалось во время кризиса.

Когда они не смотрели телевизоры, американцы неслись в торговые центры и супермаркеты, создавая ненавязчивый ажиотаж. Цены начали взлетать, и нехватка товаров из списка» сто вещей, которые исчезнут первыми» стала реальностью. Люди ощущали тень неминуемой войны на автозаправках серьезнее, чем где бы то ни было, в супермаркетах, и по стоимости телефонных звонков. Молоко продавалось более чем за 2,36$ за литр. Бензин подорожал до 1,72$ за литр, что по-прежнему было дешево по сравнению с Европой и Великобританией. В то время, как миллионы сидели за последобеденным кофе, просматривая «The Huffington Post», война уже разгоралась в беспокойном пространстве Интернета.

* * *

В половине мира и восьми часовых поясах шанхайским утром, «Подразделение 61398» был очень занято. Располагаясь в обычном высотном здании, таком же, как и тысячи таких же, раскинувшихся вокруг в расползающемся мега-городе, отборные китайские военные компьютерные специалисты работали сверхурочно, исследуя любую слабость, которую они могли обнаружить и использовать в оборонной и инфраструктурной системе США. Они атаковали энергосистемы, гидроэлектростанции, заводы, спутники и системы спутниковой навигации, телекоммуникационные и мобильные сети, средства управления воздушным движением, финансовые институты и ключевые оборонительные системы. Киберпространство и космос были первым полем боя между Западом и Востоком.

Этот перечень стратегических объектов выглядел очень страшно, но большинство американцев впервые ощутили на себе нападение, когда Подразделение 61398 заявило о себе немыслимо умным и столь же символичным образом. Они обвалили основную сеть телевещания в прайм-тайм. Символично это было потому, что этим вечером демонстрировался классический научно-фантастический фильм «День Независимости». Огромная тень только что прошла над местом посадки «Аполлона» на Луне, и оставленные Нилом Армстроногом следы задрожали в зловещей открывающей сцене, которая как бы обещала «вы еще ничего не видели». Следующая сцена показывала киберпанковски выглядящего ученого, сидящего в своем кресле в центре прослушивания «SETI» в Аризонской пустыне. Он поймал странный сигнал, прервавший играющую на фоне рок «Это конец мира, каким вы его знали…».

Этот фильм был совершенно не похож на водоворот спецэффектов и разрушений, призванный развлечь аудиторию и дать ей забыть о проблемах. Бывший «летний блокбастер» был снят тем же режиссером, что снял мать всех фильмов-катастроф, намного более спекулятивный «2012». Вскоре огромные инопланетные корабли вошли в атмосферу и направились к крупным городам мира. Джефф Голдблюм тем временем занимался правильной утилизацией алюминиевых банок в своей роли гениального специалиста кабельных сетей. Вскоре он понял, в чем дело, и помчался в Белый дом в обнимку со своим «Apple PowerBook», чтобы предупредить президента о готовящемся нападении.

Первая половина фильма была наполнена невероятными спецэффектами – инопланетные корабли прибыли на землю и принялись использовать лучи смерти, чтобы уничтожить человечество. Сцен хаоса и разрушений было предостаточно. Затем ВВС предприняли попытку контратаки. Вражеские защитные поля оказались неуязвимы ко всему нашему оружию, даже ядерному. Но пришельцы не рассчитывали на Джеффа Голдблюма и его «Макинтош»[119]119
  Согласно первоначальному сценарию «Дня Независимости», «Макинтош» был создан на основе технологий пришельцев, что и позволило главному герою создать и загрузить вирус


[Закрыть]. Главный герой написал компьютерный вирус и использовал НЛО, потерпевший крушение в Розуэле, чтобы доставить его на главный вражеский корабль.

Тем временем президент лично возглавил следующую атаку с пьяным летчиком сельскохозяйственной авиации в качестве ведомого. Вирус нарушил работу защитных полей инопланетян, позволив бывшему опылителю уничтожить один из инопланетных кораблей, отомстив за все, что он пережил, будучи похищенным пришельцами ранее. Посыл фильма был очевиден: американцы всегда победят, даже оказавшись против инопланетян на летающих тарелках. У них всегда найдутся такие люди как Джефф Голдблюм и пьяный летчик-опылитель, в котором до поры до времени скрывался человек, готовый спасти мир.

В то время, как корабли и подводные лодки семи стран тихо выходили со своих баз на побережье Тихого океана, американцы обратили внимание на 50-дюймовые плазменные панели над своими каминами, дабы забыться. Последовал первый перерыв на рекламу, вещавшую о том, что они хотели знать о моде, кремах для лица и предстоящих бейсбольных матчах.

Было удивительно, как мало, несмотря на кризис, поступало реальных новостей по средствам массовой информации. Инопланетяне взрывали Ною-Йорк и Вашингтон, сразу после рекламной паузы, поэтому мысли о том, стоил ли бензин шесть или семь долларов или стоимости отопления предстоящей зимой не имели принципиального значения. Они смотрели на то, как президент Соединенных Штатов спросил пришельца в Розуэле, чего они хотят от людей. Прозвучал ответ, озвученный пришельцем через персонажа неудачливого актера Брента Спайнера, наиболее известного по роли андроида Дэйты из сериала «Звездный путь». Это было всего одно слово, произнесенное протяжно, скрипучим голосом «умрите…», и на этом переговоры закончились. К счастью, тогда у мира был Джефф Голдблюм.

На этот раз, на этом моменте оборвалось само вещание. В некоторых случаях на экране появилось сообщение:

«Возникли технические проблемы. Пожалуйста, подождите»,

* * *

В то же утро внезапно оборвался тонкий шнур здравомыслия, связывавший Сеул и Пхеньян в течение долгих десятилетий хрупкого мира. Ежедневная проверка «Горячей линии Красного креста» окончилась неудачей. Полковник Сун Юн Ким стоял, держа у уха трубку и слыша все новые новые сигналы, без ответа, пока они, наконец, не сменились долгим бессердечным гудком пустого тонального сигнала. Он нажал на сброс и набрал номер еще раз, но линия была мертва.

В последний раз подобное произошло ранним утром 11 марта 2012 года, когда Северная Корея выразила таким образом протест против военных учений на юге и санкций ООН, направленных на сворачивание ее ядерной программы. Обе страны не имели официальных дипломатических отношений – лишь предварительное перемирие, заключенное в 1950-х, и, технически, до сих пор находились в состоянии войны. Было не удивительно, учитывая обстановку на Тихом океане, что «деревня доверия» в Паньмыньчжоне в это утро пребывала в более нервном состоянии, чем обычно.

Пхеньян ответил на нарастание напряженности в типичной манере, приведя вооруженные силы в состояние повышенной боевой готовности. Крошечный голодающий анклав репрессивной гегемонии на севере располагал четвертой по численности армией постоянного состава в мире, имея более миллиона военнослужащих в любой момент времени, и еще восемь миллионов в резерве. Имея 1 000 баллистических ракет, в том числе несколько, способных достичь западного побережья США, 5 400 танков, 2 600 боевых машин, 1 60 °CАУ и РСЗО, Северная Корея представляла собой рычащую собаку на тонком поводке, тянущемся до Пекина.

«Инцидент» был еще одним мрачным напоминанием США, что если они намеревались гордо броситься выполнять два договора о взаимной обороне с Японией и Тайванем, то в скором времени обстановка усложнится, и Южной Корее придется о многом беспокоится. Голодный хищнический Север был слишком рад броситься, имея мощные вооруженные силы, готовые, и собранные в одном месте. В глубоком подземном бункере под Белым домом начинался очень долгий день.

* * *

Длинная линия кораблей ушла на восток мимо базы подводных лодок, с которой несколько часов назад выскользнула ПЛАРК «Казань», а затем повернула на северо-восток, направляясь в Охотское море. Карпов направил флот на север от острова Хоккайдо, к контролируемому Россией проливу к югу от залива Анива на острове Сахалин. Это заняло долгий день при ходе 25 узлов, и пройти пролив предполагалось в полночь на следующий день. Японский наблюдательный пост в Вакканай на северной оконечности Хоккайдо обнаружил корабли, передав сведения к штаб Сил Самообороны Японии в Токио.

Морской разведчик «Кавасаки Р-1», вылетевший с аэродрома Мисава, представлял собой замену стареющим американским самолетам Р-3. Это был продвинутый новый самолет, оснащенный передовыми системами радиоэлектронной разведки и новейшей системой обработки данных с элементами искусственного интеллекта, обеспечивающую тактическому координатору (TACCO) наилучшие векторы для перехвата при выполнении задач противолодочной обороны. Всего было закуплено десять таких самолетов, обеспечивая длинному японскому архипелагу надежное прикрытие. Имея дальность полета 8 000 километров, эти самолеты идеально подходили для выполнения своей задачи этой ночью. Они могли держаться в безопасности в японском воздушном пространстве над островом Хоккайдо и использовать свои превосходные радары с фазированной антенной решеткой для наблюдения за зловещей колонной кораблей, идущих на север.

Флот продолжал движение на востоку через Охотское море следующий день, достигнув широкого пролива к югу от острова Уруп Курильской гряды. Днем небо над соединением прикрывали пары самолетов МиГ-29 с аэродромов на Курилах. Ночью корабли поднимали собственные вертолеты, расходящиеся широкой дугой впереди и ведущих слежение за подводными лодками противника. Никто пока ничего не видел и не слышал. Со стороны японских военно-воздушных или военно-морских сил не было попыток бросить вызов. У них было уже достаточно проблем с разгневанным драконом, которого они пробудили от долгой спячки, так что довольствовались наблюдением с почтительного расстояния, пока Карпов вел флот в сторону отрытого океана. Вскоре стало ясно, что эта флотилия грозных кораблей намеревалась соединиться с группой «Адмирала Кузнецова», действовавшего у южной оконечности Камчатки и теперь направившегося на юг в точку встречи.