Текст книги "Люди войны (ЛП)"

Автор книги: Джон Шеттлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 3

Лейтенант Томас Лобан откинулся на спинку стула, пристально глядя на человека, сидящего перед ним. «Орлов», подумал он. «Что означает «сын Орла». Откуда же он взялся?».

Лобан был ветераном МИ-6 с пятилетним стажем и сыном богатого бизнесмена, который женился на не менее богатой особе из Великобритании после Первой Мировой. Его мать, Елена Чейз, владела крупным состоянием и убедилась, что ее сын получит достойное образование, с отличием окончив Кембриджский университет, а затем продвинула его в SAS вскоре после того, как она была создана, от Империи мало что осталось, а мир охватила неразбериха. Он был готов служить, обладал острым умом и способностью замечать детали, что вскоре привело его на должность в разведывательном отделе, где его двуязычие могло приносить наибольшую пользу.

В юности он бывал в Восточной Европе с отцом, хорошо освоив местную культуру, которую находил гораздо более подходящей себе по душе, чем погрязшее в чопорности, классовости и предрассудках британское общество. Он проводил летние каникулы за рубежом, в Белоруссии, на Украине и, наконец, в Москве, где отец по прежнему имел представительство, пытаясь заниматься горнодобывающим бизнесом. Лобан завел там немало связей во многих темных углах этого города. Когда началась война, он гостил у матери, и быстро получил должность в дипломатической службе, вскоре приведшую его в Гибралтар. Однако он всегда видел своем место рядом со своей семьей и пытался отсюда выбраться. Темный комплекс подземных сооружений под Скалой было не совсем тем, к чему он стремился, но именно там ему и приходилось пока проводить большую часть своего времени за анализом радиоперехватов и изучением докладов с восточного фронта с целью получения представления о происходящем там.

МИ-6 не присваивала воинских званий своим сотрудникам, но он сохранил свое звание SAS когда перешел сюда, и товарищи любили называть его «лейтенант».

В этом поручении было что-то новое, какой-то перерыв в обычной рутине, и оно показалось ему несколько интересным. Этот человек был подобран с испанского парохода, подорвавшегося на мине у западных подходов. В этом не было ничего необычного, но чем больше он изучал этого человека, тем больше понимал, что судьба подкинула МИ-6 некий интересный улов. На самом деле, даже очень интересный.

– Позвольте мне подытожить, мистер Орлов, – сказал он на чистейшем русском. – Вы прибыли из Стамбула, проделали весь путь через Средиземное море до Кадиса и не можете сказать, на каком корабле?

– Я там работал, – ответил Орлов. – Какое мне было дело до того, как они назвали корабль? Я хотел попасть на запад и это был единственный путь.

– Вам было плохо в своей стране?

– В Матери-России? – Кисло улыбнулся Орлов. – Каждый сын востока любит свою Родину, верно? Просто я не люблю войну, вот и все.

– Вы кому-либо служите?

– Все мы кому-то служим, и я не исключение.

– Значит, вы дезертир.

– Как хотите. Я просто слишком все понимал. Большинство в конечном итоге погибает, залетает в рабочие бригады или идет на корм НКВД. Я оказался достаточно умен, чтобы уйти до того, как станет слишком плохо. И что из этого?

– Что из этого? Ну, допустим, дезертиров они расстреливают, по крайней мере, я так слышал, господин Орлов, и в весьма большом количестве[19]19
  А в Великобритании дают премию?


[Закрыть].

Орлов сложил руки на груди и склонил голову, явно не будучи впечатление.

– Так расстреляйте меня, – холодно сказал он. – Вы работаете на Иосифа Сталина?

Лобан улыбнулся и сменил тему.

– Вы военный? Откуда? Из какого подразделения?

Орлову нужно было соображать быстро и говорить нечто убедительно, хоят он и знал, что ему говорить. Вопросы были относительно деталей, потому что что-то подсказывало ему, что этот человек не удовлетвориться общими ответами. Ему нужны были подробности, и Орлов силился вспомнить то, что слушал долгие часы от своего дела, о войне, об осаде Севастополя, о том, как он выбрался на корабле из города прежде, чем немцы сомкнули стальное кольцо вокруг города, о том, как добрался до Новороссийска. Бедняга в итоге оказался в Сталинграде.

– Советский флот, – решительно сказал Орлов. – Грузовое судно «Украина». Это был корабль, но я провел на нем не слишком долго. Немцы потопили его в Новороссийске и я оказался на берегу. Пошли слухи, что всех нас собираются призвать в армию, а я этого не хотел. Так что взял увольнительную, – Он снова улыбнулся, прикрывая очевидное признание в дезертирстве.

Лобан сделал пометку проверить название корабля, однако вскоре сказанное подтвердилось. «Украина» действительно была грузовым и пассажирским кораблем Черноморского государственного морского пароходства. Немецкие «лаптежники» потопили его в гавани, когда он входил в Новороссийск. Орлов никогда не служил на этом корабле, но на нем служил его дед, много раз рассказывавший внуку об этом.

– Как звали вашего капитана?

– Половко, – легко ответил Орлов. Дед говорил мог говорить об этом человеке бесконечно. Половко сказал то, Половко сделал это… Половко имел большой рундук, в котором хранил табак и водку, а его дед сделал этот рундук готовым источником приятных мелочей жизни. «Всегда найди своего Половко, Гена», – говорил ему старик много раз. – «Blat and babki это не все. Половко сделают остальное». – Орлов хорошо это запомнил.

– Значит, когда немцы потопили корабль, вы сбежали, чтобы не быть призваны в армию. Верно?

– Верно. Я флотский. Моряк. Я не собирался хлопать ушами и закончить в Сталинграде, как остальные.

– Сталинграде? Похоже, что немцы ведут крупное наступление на этот город. Вашим соотечественникам там приходится тяжело.

– Не рад слышать это, – сказал Орлов. – Но немцы проиграют, это будет не первый раз, когда мы дадим им под зад. Мы вернем Ростов в ближайшее время. И Харьков. – Орлов слушал материалы через наушники, пока был на «Дуэро», бездельничая в свободное время и думая о том, какие сведения о том, что происходило в мире могут пригодиться ему. Все, что ему нужно было сделать, это нажать кнопку на воротнике куртки или правом наушнике и задать вопрос. «Портативная Вики» реагировала как повар в ресторане быстрого питания, выдавая ему все, что он мог пожелать. Он знал, что в этом месяце немцы начали наступление на Сталинград, но в конечном итоге проиграли великую битву, а потеряли все захваченные города после того, как советское контрнаступление зимой смыло их прежде, чем началась весенняя распутица. Затем было аккуратное выравнивание линии фронта до великой битвы на Курской дуге летом.

– Подождите, пока распутица не закончиться к следующему лету, – хвастливо сказал Орлов. – Мы погоним этих козлов до самого Берлина. – Он сложил руки, понимая, что несколько раскрылся, но надеялся, что это будет воспринято как простая бравада.

– Конечно же, я надеюсь, что вы правы, мистер Орлов, хотя, как мне представляется, они теперь сделают все это без какой-либо вашей помощи, – Лобан прервался на мгновение, заставляя Орлова несколько понервничать, дабы посмотреть, отреагирует ли тот как-либо. Но крупный человек был невозмутим.

– Уж как-нибудь разберутся без простого кочегара.

– Понятно… Но вы, честно говоря, выглядите не очень на него похожим. Капитан Мод говорил, что видел тысячи кочегаров, но никогда не видел такого чистого, как вы.

Орлов понимал, что теперь должен был привести в порядок мелкие подробности, решив поступать так, как давно научился в российском криминальном мире. Если кто-то тебя допрашивал, можно было бравировать, можно было свободно загружать его ложью, но при этом всегда нужно было помнить, о чем врал. Было ясно, что его как-то опознали потому, что он смотрелся чужеродно на том задрипаном пароходе. Он мало что мог с этим поделать, так что решил попытаться просто проскочить эту тему.

– Приму этот как комплимент, – сказал он с усмешкой. – Надеюсь, ваш капитан Мод не хочет станцевать со мной?

Лобан улыбнулся.

– О, я бы не стал нарываться с Ви Маком. Вы же видели его, он сложен, что эта Скала, под которой мы находимся. Будете слишком много шутить, и он вас горбатым сделает.

– Я так тоже могу, – сказал Орлов, прищурив глаза и сложив руки на широкой груди.

– Не сомневаюсь, – сказал Лобан. – Но, на самом деле, я бы сказал, что вы не матрос, мистер Орлов. На вашей куртке есть кнопки на плечах. На наших офицерских шинелях такие же. – Он посмотрел на Орлова с понятным намеком. – Так что я думаю, такая замечательная куртка может быть только у офицера, верно? Или же вы собираетесь сказать, что украли ее? Полагаю, нет. Ваша фамилия нашита на нагрудном кармане.

Орлов понял, что он оказался загнан в угол и не мог просто соврать, так что решил сказать правду.

– Офицер может быть разжалован, – угрюмо сказал он. Он быстро нашел точку опоры в этом ответе, так как это не было ложью, ему не пришлось бы придумывать ничего на ходу и, соответственно, не было вероятности запутаться.

– Разжалованы? Вы были офицером?

– Они называли меня «начальник», – честно сказал Орлов. – Моей задачей было строить всех на корабле и все такое прочее[20]20
  Автор, судя по всему, несколько путает начальника оперативной части корабля (задача которого состоит в разработке планов действий корабля) и начальника оперативной части исправительной колонии


[Закрыть].

– За что вы были разжалованы?

– За тяжелый характер, – быстро ответил Орлов. – Если кто-то раздражал меня, я всегда был готов дать ему по роже. Капитану это не понравилось, так что он сделал меня самого матросом и сказал, что теперь мне придется вернуться обратно своим ходом и научиться нормально относиться к людям. А пошел он! Немцы сделал мне одолжение, потопив этот чертов корабль. Так что я сам себя продвинул по службе и ушел. – Он хорошо состряпал эту историю, наполовину состоявшую из правды, наполовину из вымысла. Ее было легко запомнить.

– Очень хорошо… – Лобан сделал еще одну пометку, а затем задал следующий вопрос. – Пистолет, который нашли при вас, это ваше табельное оружие? – Он достал его, рассмотрел в тусклом свете, а затем просто положил на стол перед собой. Было не вполне обычно допрашивать задержанного при наличии оружия помещении, но из него достали магазин, а по другую сторону зеркала другие люди пристально следили за происходящим и записывали сказанное.

– Конечно нет, – сказал Орлов, будучи достаточно умен, чтобы понять, что именно чертов пистолет и привел его сюда. «Товарищ Глок» вызывал вопросы у каждого, кто видел его впервые, и Орлов понимал, что должен придумать убедительную историю. – Он сделан для меня на заказ в Москве.

– Сделан на заказ? Кем?

– Человеком по фамилии Глок. Имя как раз для оружия, верно? – Это была безопасная игра. Гастону Глоку, австрийскому инженеру, создавшему этот пистолет, сейчас было двенадцать лет. Свою компанию он создаст только в 80-е годы.

– Вот значит как? Понятно… И значит, господин Глок делает пистолеты для жителей Москвы? – Еще одна пометка. – А что насчет вот этого примечательного устройства? Господин Глок тоже сделал его для вас?

– Конечно. Я сказал ему, что мне нужен фонарик для темноты. Он ответил, что может это сделать.

– Вы хотите сказать, что это не более чем фонарик?

Орлов кивнул.

– Очень странно светит. Не могу понять, как им можно что-то освещать.

– Это для прицеливания, – сказал Орлов. – Видите световую точку и сразу понимаете, куда выстрелите. Что такого таинственного в дурацком фонаре?

– Что же, я никогда не видел, чтобы фонарь так светил. Такой узкий луч… И зеленый? Там что, цветное стекло? – Первый лазер – источник узконаправленного луча света с одной длиной волны – будет создан только в через восемнадцать лет, в 1960 году.

Орлов просто пожал плечами. Дед никогда не говорил ему ни о чем подобном, и это было одно из тех слабых звеньев, от которых, его история, скорее всего разъедется по швам. Лазер, наушники, куртка – как было объяснить все это, если они начнут копаться более пристально? Если он не найдет выход из ситуации в ближайшее время, его ожидали серьезные проблемы. Пока что они нашли наушники в карманах куртки, но он сказал им, что это были просто беруши. Он не говорил никогму о том, что это были беспроводные наушники, подключенные к гибкому планшету, зашитому в подкладку куртки, питаемые от светочувствительных волокон, соединенных со сверхтонкими батареями. Они ведь никогда не слышали о компьютерах, так как они могли найти то, о чем не имели никакого представления, верно?

Он ошибся. Лобан снова взял наушники, а куртка висела на стене в комнате, слишком близко – так как находилась в пределах досягаемости. Лобан поигрывал наушниками, что заставляло Орлова несколько нервничать, хотя он и пытался казаться невозмутимым.

– Эти беруши… Какие-то слишком твердые, не правда ли? Я не думаю, что с ними очень удобно спать.

Орлов снова просто пожал плечами. Лобан прокатал наушник между пальцами, а затем посмотрел на тонкую металлическую пластину стороны. Орлов понимал, что его история может развалиться, и от этого сердце забилось чаще.

– Тоже сделаны на заказ? Я так понимаю, мистером Глоком? – Лейтенант пристально посмотрел на него взглядом, ясно дающим понять, что он знает, что это были своего рода устройства связи. Но это же было и крайне необычно. Беспроводное устройство такого размера? Он задавался вопросом, как они могли работать. Ребята из технической группы горели желанием вскрыть эти проклятые штуки, чтобы посмотреть, но он убедил их подождать, пока не поговорит с задержанным. Он заметил, что Орлов беспокойно поерзал и отвел взгляд – верный признак того, что он беспокоился насчет этих «берушей».

Молчание Орлова было столь же красноречиво, как и все, что тот мог бы сказать. Оно ясно дало Лобану понять, что это действительно были очень особенные устройства. У них была какая-то выпуклость с одной стороны, которая, казалось, немного поддалась, когда он сжал наушник…

… И случилось одна из тех чистых случайностей, которые изменили все. Из наушника раздался странный, неестественный женский голос, говоривший по-русски! Глаза Лобана широко раскрылись, он уставился на устройство. Голос исходил из него, прямо из небольшой металлической пластины на одном конце.

– Да ты что… – Сказал он, вставив затычку в ухо и снова нажав на выступ. Голос раздался гораздо громче и яснее.

– Пожалуйста, говорите четко и задайте свой вопрос.

Он вынул затычку из уха, лихорадочно соображая. Этот человек, вероятно, находился на связи с кем-то другим, но чтобы сигнал мог проникнуть сюда, под Скалу, этот другой должен был находится совсем рядом. Ему вдруг пришло в голову, что Орлов, возможно, имел намерения проникнуть сюда, и это ему удалось!

Лобан сжал затычку в кулаке, глядя на покрасневшего Орлова с очевидным вопросом.

– Кто она? – Медленно спросил он. – Это ваш куратор или просто местный связной? А теперь вы расскажете мне, кто вы такой и на кого на самом деле работаете, господин Орлов.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «ДОЗОР»

«Пусть Тот, кто держит в своих руках судьбы народов сделает вас достойными тех даров, которыми он вас наделил, позволив вам с чистым сердцем и бессонной бдительностью защищать и оборонять их до конца времен. Он рассчитывает на вас».

Дж. Рубен-Кларк

ГЛАВА 4

«Общество любителей сыра, гольфа и шахмат» работало этим летом сверхурочно. Представители этой элитной группы аналитиков и шифровальщиков снова были подняты как на пожар после инцидента «Джеронимо»[21]21
  Игра слов Government Code & Cipher Station = Golf, Cheese and Chess Society


[Закрыть]. Времени на шахматы и гольф больше не было, да и с сыром тоже были проблемы. «Общество», бывшее на самом деле ироничной переделкой «Правительственной школы кодов и шифров»[22]22
  Вождь племени Апачи (настоящее имя Гоятлай), развязавший партизанскую войну против американцев и наводивший на них такой ужас, что по легенде, стоило в общественном месте крикнуть «Джеронимо», как люди начинали в панике выпрыгивать в окна


[Закрыть], располагалось в Блетчли-Парк, примерно в шестидесяти километрах от Лондона в сельской местности в районе Милтон-Кейнс.

Также именуемое «Станция Х» или просто ВР от «Блетчли-Парк», управление пребывало в замешательстве от собственной неспособности разобраться в обстоятельствах появления загадочного морского рейдера, нанесшего серьезный урон кораблям Королевского флота и вызвал еще более серьезное недовольство Уайтхолла. Корабль был впервые замечен в Норвежском море, после чего направился в Атлантику через Датский пролив, ощетинившись новым и смертоносным оружием, и почти добрался до места встречи Рузвельта и Черчилля в момент подписания ими Атлантической Хартии на встрече в бухте Арджентия год назад. «Инцидент» был окутан прочной завесой секретности, и не был доведен до сведения общественности и даже большей части вооруженных сил. Лишь немногие знали все о том, что случилось в ту холодную и бурную неделю августа 1941 года, и одним из низ был Алан Тьюринг.

Работавший в здании под названием «Хижина-4» в отдалении от основных сооружений ВР, Тьюринг сыграл важную роль в расшифровке кода «Энигмы», что дало британцам преимущество против немцев, но никак не приблизило разведку к разгадке инцидента «Джеронимо». «Корабль», как иногда называл его вполголоса, получил кодовое обозначение «Джеронимо» после своего неожиданного исчезновения у побережья Ньюфаундленда. Официальная версия гласила, что он был потоплен группой американских эсминцев, которые подошли на самоубийственную дистанцию, чтобы забрать демонический корабль с собой в могилу. Тем не менее, некоторые были в курсе, что случившееся с 7-й эскадрой было лишь версией для прикрытия, главным образом, для общественности. Главной загадкой было то, что эсминцы 7-й эскадры действительно пропали и считались погибшими, пока радостно не вошли в гавань Галифакса через двенадцать дней после того, как были объявлены погибшими.

В то, что рассказали их экипажи, было трудно поверить, хотя каждый из опрошенных членов экипажей говорил одно и то же. Они утверждали, что в разгар торпедной атаки внезапно потеряли противника из виду и оказались в одиночестве в пустынном море, не видя никаких признаков чудовищного взрыва, случившегося всего несколько минут назад у них за кормой. Бурное море вдруг стало загадочно спокойным. Они не могли выйти ни с кем на связь, общаясь друг с другом семафорами и сигнальными флагами, пока командир не приказал всем пяти эсминцам собраться и начать поиск противника. Но вражеский корабль исчез.

Капитан Кауффман, командир 7-й эскадры, находившийся на эсминце «Планкетт», наконец, решил развернуться и направиться к бухте Арджентия, где стояли на якоре множество кораблей, обеспечивающих подписание Атлантической Хартии. Однако по их словам, когда они прибыли туда, они увидели, что весь город, аэродром и сооружения порта превратились в сгоревшие и обугленные руины. Кауффман, изумленный тем, что увидел, даже приказал отправить на берег группу, чтобы отыскать выживших или попытаться понять, что здесь произошло, но они нашли лишь обугленную землю, местами спекшуюся в стекло, и полное опустошение.

Потрясенные увиденным и решившие, что Рузвельт и Черчилль погибли при ужасной атаке, они провели там несколько дней, пока, наконец, не оставили надежду и не направились к Галифаксу. К их великому облегчению, город был цел. Пять эсминцев, считавшихся пропавшими без вести, вошли в гавань, их экипажи, считавшиеся погибшими, махали руками ошеломленным портовым рабочим. Время поймало в свою сети крупную рыбу, когда 7-я эскадра исчезла, а эту мелкую выбросило обратно в 1942 год, к которому они принадлежали.

Их «доклад» был не слишком тепло встречен американцами, так как сведения выходили за рамки того, во что можно было поверить – люди утверждали, что обыскивали сгоревшие руины базы Арджентия в то время, когда, как всем, черт подери, было хорошо известно, шла встреча, на которой была подписана Атлантическая Хартия. Экипажи кораблей 7-й эскадры либо были введены в заблуждение, либо лгали, либо сошли с ума. Должно быть, они допустили навигационную ошибку, однако ВМФ США не обнаружил ничего, даже близко похожего на то, что описали экипажи эсминцев. Каждый остров в регионе, каждый залив был достаточно скучным и нетронутым местом. Что было еще хуже, это то, что история прикрытия намеревалась вылететь в трубу.

Военно-морской флот намеревался этого допустить. Они отбуксировали пять эсминцев к отдаленному причалу, закрасили бортовые номера, переименовали их и придали новые номера, а затем рассеяли и корабли и их экипажи по базам по всему Тихому океану. Любому, кому когда-либо пришло бы в голову говорить о 7-й эскадре эсминцев, грозили крупные неприятности. Через неделю специальное подразделение без лишнего шума направилось в отдаленную пустынную бухту, где сожгли все, что только попало в его поле зрения. Теперь любой, кто мог оказаться слишком любопытным, чтобы подойти близко, мог сказать, что именно эту бухту обнаружили Кауффман и его корабли.

Алан Тьюринг был одним из немногих, кто официально был в курсе этого дела. Вероятно, были и те, кто знал об этом неофициально, но все они оказались достаточно мудры, чтобы не проронить ни слова. В конце концов, все успокоилось и материалы по делу были убраны в архив. Прошел долгий год. Затем все началось снова – тот же кошмар, только на этот раз на Средиземном море.

Британцы, наконец, заполучили хоть какие-то сведения после примечательного разговора адмирала Тови с адмиралом, командовавшем призрачным кораблем… Пока тот опять не исчез, точно так же, как в Северной Атлантике в прошлом году.

Тревожный колокол забил в Обществе любителей сыра, гольфа и шахмат вновь, когда поступил доклад из штаба FRUMEL в Мельбурне всего несколько дней спустя. В нем говорилось о странном корабле, вступившем в сражение с японским флотом в районе Дарвина – и использовавшем ракеты в качестве основного вооружения!

Адмирал Тови примчался в «Хижину-4» через несколько дней, рассказав Тьюрингу о том, что к его удивлению, это мог быть тот самый корабль, что исчез у острова Святой Елены! Тьюринг вспомнил разговор с Тови в тот день и поразительный вывод, который они были вынуждены принять.

– Это «Джеронимо», – тихо сказал он. – Никаких сомнений. Его силуэт ни с чем не спутаешь. А эти корабли – японский крейсера.

– Согласен, – ответил Тови. – Но эти фотографии были сделаны 24 августа. И как бы вы, профессор, могли объяснить, как корабль, находившийся в пяти кабельтовых от острова Святой Елены утром 23 августа, мог внезапно исчезнуть, а затем появиться у острова Мелвилл, преодолев 7 800 морских миль за 24 часа?

– Ну что же, сэр… Я полагаю, что этот корабль перемещается во времени. Это единственное, что может объяснить его внезапное исчезновение и последующее появление за половину мира.

Даже сейчас это казалось Тьюрингу фантастикой, уместной в причудливых работах Герберта Уэллса, а не в холодном свете реальной науки, которой он занимался в «Хижине-4». Но Тьюринг был человеком большого ума и не менее богатого воображения задолго до того, как избрал себе область деятельности. Он задавался вопросами, понимая, что вся логика его предположения базировалась на допущении, что это был тот же самый корабль, что исчез у острова Святой Елены. Тем не менее, фотографии поступали одна за другой, и доклады от береговой охраны в Милн-Бэй конкретизировали информацию. По ней выходило, что японцы имели счастье познакомиться с «Джеронимо».

У Тьюринга был связной в штабе FRUMEL в Мельбурне, человек по фамилии Осборн, передававший ему все сведения по инциденту. Картина была той же – ракеты, почерневшие и искореженные корпуса японских эсминцев, крейсеров и линкоров. Появившись прямо посреди крупной японской наступательной операции, «корабль» расстроил все, и американцы смогли нанести разрушительный контрудар по Гаудалканалу, отправив на дно три японских авианосца и большую часть их самолетов и летчиков. Двойной удар отправил японцев в нокдаун, изменив весь баланс сил на Тихом океане. Это было началом крупного наступления американцев и союзников, которое окончится лишь в прибрежных водах Японии, хотя Тьюринг этого пока что не знал.

На данный момент это были хорошие новости. Похоже, что «Джеронимо» был не рад любому, становившемуся у него на пути в море. Он был готов и способен атаковать всех желающих, любые морские силы, которым хватало глупости атаковать его. А затем, как и дважды до этого, корабль снова просто исчез!

Адмирал Тови продолжал наносить регулярные визиты в «Хижине-4». Как и Тьюринг, он нашел предположение о том, что корабль мог перемещаться во времени несколько бредовой, но если человек уровня Тьюринга мог говорить об этом всерьез, то Тови решил, что будет не лишним, по крайней мере, подумать об этом. На этот раз адмирал прибыл с полной папкой секретных документов в руках и не меньшим количеством вопросов. Он только что непосредственно взглянул на людей с этого корабля. Он непосредственно говорил с адмиралом, командовавшим кораблем, с изумлением узнав, что они не были монстрами или какими-то сверхлюдьми. Нет, это были обычные люди – и это были русские!

Тьюринг и сам подозревал это, учитывая, где корабль впервые был замечен авианосцами Уэйк-Уолкера больше года назад. Это случилось далеко на севере Норвежского моря, к северу от острова Ян-Майен. То, что адмирал и его экипаж говорил по-русски, было весьма показательным. Тем не менее, Тьюринг был убежден, что ни корабль, ни его оружие не могли быть созданы в Советском Союзе в 1942 году. Возможно, даже экипаж не был оттуда. Кроме того, Тови рассказал ему, что адмирал отрицал какую-либо связь корабля со сталинским СССР. Все это лишь укрепило невероятное предположение Тьюринга.

Этот корабль появился из будущего. Его вооружение на несколько десятилетий опережало все, что могла произвести любая страна на земле. Его адмирал заявлял, что они могли преобразовывать морскую воду в пар[23]23
  Вообще-то, в подобных силовых установках используется замкнутый контур – пар, пройдя турбины, поступает на конденсаторы, где снова охлаждается в жидкую воду


[Закрыть], и у них не могло быть проблем с топливом, но, тем не менее, явно нужен был источник тепла, пригодный для производства достаточного количества пара, чтобы привести в действие турбины, достаточно мощные, чтобы корабль мог развивать отмеченную скорость. И они явно не сжигали для этого нефть или уголь. Только некая новая энергетическая установка из будущего могла решить эту задачу. Русский адмирал даже намекал на то, что для него события этой войны были историей. И единственным объяснением появления этого корабля в Атлантике, на Средиземном море и теперь на Тихом океане было то, что он прибыл из другой эпохи, далекого будущего, в котором, возможно, теоретические дискуссии о возможности путешествий во времени стали практической реальностью.

Но зачем этот корабль прибыл сюда? С какой целью? Адмирал Тови выдвинул весомое мнение, что это действительно был военный корабль, отправленный в прошлое с невежливой дипломатической миссией. Было ли применение оружия неотъемлемой частью этой миссии?

Адмирал с корабля отрицал это, если ему можно было верить. Он заявлял, что не хотел принимать никакого участия в этой чертовой мировой войне и просто хотел найти остров, куда сможет сбежать и рассмотреть вопрос о том, как вернуть корабль и его экипаж домой, чтобы это не не значило. Тьюринг полагал, что имелась в виду, разумеется, Советская Россия, и, по его оценке, речь шла как минимум о пятидесяти годах в будущее, возможно больше.

С этими мыслями и вопросами адмирал Тови снова вернулся в Блэтчли-Парк в тот же день, чтобы продолжить обсуждение с блестящим математиком. В его голосе слышалось что-то странное, когда Тови позвонил ему, чтобы назначить встречу. Тьюринг выглядел опустошенным и чем-то обеспокоенным. Весь этот сценарий, действительно, был самым тревожным в этой войне, хотя мало кто действительно знал об этом. У него было такое ощущение, что Тови также был чем-то серьезно озабочен.

Так и есть, подумал Тьюринг. Он знает, так же, как и я несколько недель назад, когда я впервые поговорил с ним о своих выводах относительно «Джеронимо». Теперь он знал…

И боялся.

Они снова встретились в «Хижине-4», и на этот раз адмирал Тови начал верить в очень спорную теорию, выдвинутую ранее.

– Хорошо, профессор, давайте не будет шутить и предположим, что ваша теория верна. Если этот корабль прибыл из другого времени, он ведь мог вернуться снова? Да, он исчез и в прошлый раз, но прошел целый год прежде, чем он снова появился на Средиземном море. Мог ли вернуться в тот же год, месяц, или даже день, что и раньше?

– Вполне возможно, сэр, – сказал Тьюринг.

– И, если уж на то пошло, возможно ли, что он появится снова? Что он делает, Тьюринг? Вы не думали об этом? Появляется ли он намеренно, быть может, вступает в морские сражения с целью изменить будущее? Что случается, когда он исчезает?

– Это все очень озадачивает, сэр, и мы можем лишь строить предположения. Возможно, он возвращается домой для перевооружения. Это единственный напрашивающийся вывод. Может ли он после этого вернуться в наше время? Это уже было сделано, так что, безусловно, этого можно ожидать снова. Возможно ли, что это были другие корабли? Это также возможно и это пугает. Но в чем заключается его задача, понять действительно трудно. Возможно, это действительно попытки изменить историю. Последнее столкновения с японцами стало решающим, верно? К счастью для нас, нельзя сказать, что этот корабль находится на чьей-то стороне в нашей маленькой войне. В любом случае нельзя сказать, что у него есть четкая программа действий во всех инцидентах, по крайней мере пока.

– Совершенно верно, – сказал Тови. – Сначала я полагал, что этот корабль действует против Британской империи. Он шел к месту Атлантической Хартии и очень стремился прорваться туда. Затем тот адмирал объяснил мне, что не контролировал корабль в тот момент и имела место разница во мнениях относительно того, как им действовать.

– То есть сценарий затравленного волка, – сказал Тьюринг.

– Именно. Как бы то ни было, он хотел, чтобы его просто оставили в покое. Этот адмирал, что более чем вероятно, все еще ищет свой проклятый остров, если вам интересно мое мнение. Японцам просто не повезло оказаться у него на пути.

– Тогда чем же его не устроил остров Святой Елены?

– Хороший вопрос, Тьюринг. Если принять эту линию, мне начинает казаться, что корабль оказался здесь не намеренно, как я изначально боялся. Возможно, это был лишь несчастный случай, а не преднамеренная операция?

– Да, сэр, это действительно может быть случайностью. В конце концов, если он появился из будущего, и его прибытие было запланировано, то почему мы не видели других действий аналогичного характера… Других пришельцев? Я осмелюсь предположить, что то, что они отправили только один корабль, является странным. И почему военный корабль?

– В некотором смысле это весьма объяснимо, дорогой профессор. Вы никогда не были на мостике линкора, но поверьте, ощущение того, как он идет по волнам на поверхности глубочайшего океана это достаточно познавательный опыт. Это морская крепость, быстрая, мобильная, хорошо защищенная. Этот корабль наглядно продемонстрировал, что отлично может себя защитить и направиться туда, куда ему заблагорассудиться. Господи, да он же обогнул половину земного шара!