Текст книги "Кейджера Гора (ЛП)"
Автор книги: Джон Норман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)
– Кто Вы? – спросил он.
– Я Тиффани! – не задумываясь ответила я. – Тиффани, рабыня для праздника, собственность компании Эмильянуса!
– Но мы играем, не так ли? – напомнил он и я задрожала. – А теперь попробуем ещё раз. Кто Вы, на самом деле?
– Шейла, – нерешительно пробормотала я. – Шейла – Татрикс Корцируса.
– Я так и думал, – усмехнулся генерал.
Я потрясённо и испуганно посмотрела на него.
– А теперь садись на стул, – велел он.
– Но я не осмеливаюсь! – пролепетала я.
Даже одна только мысль о том, чтобы присесть на такой стул привела меня в ужас. Это же стул свободного человека! А всего лишь рабыня. Меня же могут избить плетью до полусмерти, а то и сразу убить, даже за попытку сесть на такой стул. Самой большой честью, которой я могла бы ожидать в связи с этим стулом, было бы разрешение встать подле него на колени, лечь у его основания, или, возможно, быть прикованной цепью за шею рядом с ним.
– Мне повторить приказ? – холодно поинтересовался он.
– Нет, Господин! – простонала я, и как на казнь поплелась к стулу.
Какой маленький и испуганный и казалась самой себе сидя на нём!
– Сядь прямее, по-королевски величественнее, и положи руки на подлокотники, – подсказывал он. – Вот так, хорошо.
Осмотрев меня со всех сторон, он подошёл к стулу и, склонившись, тщательно расправил на мне покрывало. Потом снова отстранившись, осмотрел меня ещё раз, и видимо, оставшись доволен, проговорил:
– Хорошо!
И сам уселся по-турецки, на каменном полу, в нескольких шагах от меня.
– Да, – кивнул он. – Хорошо. Это, то что нужно.
Сейчас, сидя на полу, он оказался ниже меня. Угол его зрения был почти тем же, что и тогда в тронном зале Корцируса, когда он стоял на нижних ступенях постамента, и смотрел на меня, сидящую на троне.
– Я никогда не забываю лица, – повторил он мне, и в комнате повисла напряженная тишина.
– Кто Вы? – вновь задал он тот же вопрос.
– Я – Шейла, – ответила я, как мне было приказано – Татрикс Корцируса.
– Да, – кивнул Майлс. – Это – это Вы.
Мужчина вновь поднялся, и приблизившись ко мне, сдёрнул покрывало. Но не унёс, как я ожидала, а сложил его вдвое, потом снова и снова, до тех пор, пока у него в руках не оказался, плотный, толстый около шести дюймов толщиной, и длинный – до семи футов, шёлковый шнур.
Тут он исчез из поля моего зрения. И вдруг этот шёлковый шнур упал на меня сверху, опоясал меня и плотно прижал меня спиной к спинке стула. Майлс снова появился и присел на то же самое место на полу.
– Да, – пробормотал он, – точно, по крайней мере, один серебряный тарск.
Я припоминала, как в большом тронном зале, к ярости очень многих из моей свиты, он высказал прогноз относительно моей цены как рабыни на открытых торгах.
Майлс снова встал и навис надо мной сидящей на стуле. Я попытался отстраниться, изо всех сил вжимаясь в спинку стула. Кисти моих рук были свободны, но толстый жёлтый шнур, завязанный тугим узлом за спинкой стула, надёжно держал меня на месте.
– Надеюсь, Ты не собираешься мне помешать? – спросил он.
– Нет, Господин, – ответила я дрожащим голосом, перешедшим в стон, ибо мужчина начал меня ласкать.
– Было трудно найти Тебя, – сказал генерал.
– Да, Господин, – простонала я.
– Но удача оказалась на моей стороне, и я нашел Тебя в Аре, не так ли?
– Да, Господи-и-ин-м-м.
– Как это здорово, что адреса владельцев большинства рабынь написаны на их ошейниках, правда? – шептал он мне, не собираясь останавливаться.
– Да-а-о-о, Господи-и-ин, – вскрикнула я.
– Это сильно облегчило мне твои поиски, – усмехнулся он.
– Да, Господин.
– Что-то не так? – поинтересовался Майлс из Аргентума.
– Ничего, Господи-и-ин!
– Но Ты извиваешься и трясёшься? – заметил он.
– Да, Господин! – прохрипела я сквозь стиснутые зубы.
– Тебе понравилось путешествие сюда из Ара?
– Да, Господин!
– Ведь Ты была в цепях всё время поездки?
– Да, Господи-и-н-м! – почти теряя контроль над своим телом, с трудом проговорила я, впиваясь ногтями в подлокотники.
– Кажется, Тебя кто-то остриг на голо, – заметил он.
– Да, Господин. Последний раз это сделал Боркон, надсмотрщик цеха № 7, ткацкой фабрики Минтара, несколько месяцев назад, – запинаясь на каждом слове, задыхаясь и вздрагивая, рассказала я.
– Понятно, – протянул он.
– О-о-ох, – зарыдала я, окончательно выпадая из реальности. – О-а-ай!
– Ты снова задёргалась, – донёсся до моего гаснущего сознания его спокойный голос.
– Да, Господин, – толи простонала, толи прокричала я.
Моё тело содрогалось в конвульсиях, беспомощно, неудержимо, я могла сидеть лишь потому, что удерживалась на стуле тугим шнуром, скрученным из покрывала. Кажется, мои ногти оставили царапины в подлокотниках.
– Ты реагируешь совсем, как настоящая рабыня, – заметил мужчина.
– Да, Господин!
– Кто Ты? – резко спросил Майлс.
– Шейла – Татрикс Корцируса! – выкрикнула я.
– Я это знаю, – кивнул он.
Я попытался приподнять тело ему на встречу, облегчить ему доступ к моим самым нежным местам.
– Пока достаточно, – остудил он мой порыв, убирая руки от моего тела.
Я смотрела на него дико, жалобно, умоляюще. Как он мог остановиться в такой момент! Неужели он не понимал того, что сделал со мной?
– А теперь, Леди Шейла, я собираюсь взять Тебя на поводок, и посмотреть, как Ты выступишь для меня на поводке, и, может быть, тогда я покормлю Тебя. А после этого, Тебе придётся умолять, чтобы я позволил Тебе по рабски ублажить меня, – объяснил он мне наши планы на эту ночь.
– Да, Господин.
Он снова сходил к сундуку и принёс оттуда широкий, простой, сделанный из чёрной кожи, закрываемый на замок ошейник. В ошейник было вшито крепкое стальное кольцо, с прикреплённым к нему длинным, чёрным, кожаным рабским поводком, длиной приблизительно футов пятнадцать. Конечно, в большинстве случаев вождения на поводке, вся эта длина не используется, и обычно хозяин держит смотанный излишек в своём кулаке.
Эта избыточная длина необходима, если от рабыни ожидают исполнения танцев поводка, или собираются привязать где-либо, или сложенный вдвое и скрученный он может быть использован господином для быстрой порки рабыни. Я сидела, откинувшись на спинку стула, надёжно удерживаемая там туго затянутым жёлтым шнуром, и смотрела на неспешно приближающегося ко мне с ошейником и привязью в руках мужчину. Наконец он навис надо мной.
– Ну что ж, Тебе пора на поводок, – усмехнулся он.
– Да, Господин.
– Подними подбородок, – приказал Майлс.
– Да, Господин, – ответила я, запрокидывая голову, и тут же почувствовала, как высокий, толстый ошейник окружил мою шею прямо поверх стального принадлежащего Эмильянусу.
Тугая кожа плотно обхватила моё горло, вынуждая держать подбородок высоко поднятым. Послышался щелчок замка.
– Ну вот, Ты на моём поводке, – сообщил он мне.
– Да, Господин.
Майлс зашёл мне за спину, и я почувствовала сначала рывок, а потом исчезновение державшей меня на месте импровизированной верёвки. Он не освобождал меня от этого, пока не взял на поводок. Любой гореанин при связывании или сковывании рабов поступил бы точно также. Это почто как вторая натура. И я вынуждена признать разумность подобного отношения. По крайней мере, во многих случаях, безопасность должна быть на первом месте, и одна страховка должна сохраняться, пока она надёжно не заменена другой. Он сложил скрученный из покрывала шнур пополам и бросил к ножке стула.
– И что делает на таком стуле, женщина на рабском поводке? – насмешливо поинтересовался Майлс.
– Простите меня, Господин, – попросила я прощения, но, как бы то ни было, со стула не встала.
Я пока не понимала того, что он от меня хотел.
– Теперь слазь со стула и падай на четвереньки, – приказал он, – и отползи отсюда на десять футов, затем, не вставая, повернись ко мне лицом.
Торопливо повинуясь ему, я уже через пару мгновений стояла на четвереньках где он указал. Поводок, свисавший с ошейника, теперь лежал почти ровной линией между мной и стулом.
Майлс из Аргентума спокойно и величественно опустился на свой стул. Как правильно смотрелся он там, как высокомерно и грозно.
– Надеюсь, Ты отметила, – заговорил он, – что на Тебе обычные рабские поводок и ошейник. В них нет ничего примечательного или драгоценного. Ошейник, например, не усыпан сапфирами, ни украшен золотом. Да и сам поводок, точно так же, сделан из простого, зато крепкого материала. Оба приспособления совершенно обычны, но весьма эффективны.
– Да, Господин, – согласилась я.
– Мне показалось забавно видеть Тебя в столь обычных вещах, – заметил он.
– Да, Господин.
– Теперь Ты, на четвереньках обойдёшь весь периметр комнаты, – велел он. – И, также не вставая, Ты поцелуешь стены в каждом углу комнаты, обе стены каждого угла, в пяти хортах от угла и в десяти от пола. Если по пути Тебе встретятся предметы мебели, рассматривай их как часть стены, целуя и их углы тоже. Закончив, возвратись точно на то место где сейчас стоишь.
– Да, Господин, – всхлипнула я.
– Можешь приступать, – приказал он.
– Да, Господин. Спасибо, Господин, – вздохнула я, и начала обход его комнаты.
Целуя неодушевленные предметы, такие как сандалии господина, или пол по которому он прошёл, рабыня приучается к уважению и почтению к своему хозяину. Возможно, что его приказ целовать стены и мебель в его комнаты заключал в себе именно эту цель. Но не исключено, что была и иная мотивация, например это действие, гарантировало, что обойдя весь периметр комнаты и перецеловав все углы, сундуки и шкафы, я лучше узнаю и запомню обстановку.
Через некоторое время, я снова стояла на четвереньках там, где была прежде, приблизительно в десяти футах от его стула, лицом к нему. Поводок, свисавший с моего ошейника, теперь тянулся позади меня проходя между моих ног.
– Подними голову, – приказал мужчина. – Вперёд на пять футов. Голову не опускать.
Я покорно приблизилась, держа голову понятой.
– Теперь, склони голову. На живот. Снова на четвереньки. Подними голову.
– Приятно видеть Татрикс Корцируса голой и на моем поводке, -усмехнулся Майлс.
– Да, Господин.
– Можешь принести мне поводок, – сказал он, и добавил: – в зубах.
– Да, Господин, – ответила я, и поползла к концу поводка.
Там я опустив голову к полу, сначала губами подцепила кожаный ремешок, потом перехватила его зубами, и поднесла его прямо к руке Майлса из Аргентума. Когда он принял у меня поводок, я решилась посмотреть ему в лицо.
– Просит ли Шейла – Татрикс Корцируса разрешения, выступить на поводке для Майлса, генерала Аргентума? – спросил мужчина.
– Да, Господин.
Он встал, и со щелчком встряхнул поводок, затем пустил по нему змейку, понемногу подтягивая меня к себе. Потом мужчина принялся играть с ним и со мной, как ему нравилось, изменяя ракурс и расстояние от него до меня, заставляя извиваться, дёргаться и позировать, то всего в паре дюймов от него, то отпуская на полные пятнадцать футов.
– А теперь продемонстрируй мне себя сама, – приказал Майлс.
– Да, Господин, – тяжело дыша, проговорила я, и начала своё выступление.
Я показывала себя так возбуждающе и обольстительно, насколько это было возможно, но всё же иногда он подстёгивал меня командами:
– Ещё непристойнее! Ещё развратнее! Ещё похотливее!
– Да, Господин! – отвечала я не каждую его команду, и старалась изо всех сил понравиться ему ещё больше.
Он держал меня на поводке ещё, по крайней мере, двадцать енов и, в последней части командовал мной. Казалось, что он заставил меня двигаться, и позировать почти во всех позах, в которым сильный самец мог бы пожелать увидеть человеческую самку, и конечно, я должна была полностью соответствовать его желаниям. Он даже провёл меня вокруг всей комнаты и сводил к своей кровати. Он заставил меня делать, такие вещи как тереться животом о стены комнаты и перегибаться через большой окованный железными полосами сундук то животом, то спиной вверх.
Я запомнила ощущения от соприкосновения дерева и железа с моей кожей. Он позволил мне, точнее, скорее приказал, залезть на его кровать и там продолжать мою демонстрацию. Конечно, прежде чем прикоснуться к его постели, я должна была встать на колени у левой стороны кровати и поцеловать покрывала. Натешившись зрелищем, он сдёрнул меня на пол прямо под рабское кольцо. Следом за мной на пол полетели покрывала сорванные его рукой с постели.
– Свободный человек наступал сюда, – сказал он, ткнув пальцем в место на полу прямо перед валявшимися кучкой покрывалами.
– Да, Господин, – сказала я, и стоя на коленях, склонила голову и трижды прожалась губами к указанному месту.
Я подняла голову и покорно посмотрела на него.
– Ползи сюда, – указал Майлс на место у его ног, и когда я оказалась вплотную к нему, приказал: – Теперь целуй мои ноги.
Я, не задумываясь, принялась покрывать его ноги поцелуями.
– Вот теперь Ты можешь умолять меня, чтобы я использовал Тебя, как рабыню, – милостиво разрешил он.
– Я умоляю использовать меня как рабыню, Господин.
– Ложись там, – приказал мужчина, указав на покрывала прямо под рабским кольцом, – на спину.
– Да, Господин.
Опустившись рядом со мной на колени, он привязал поводок к рабскому кольцу, оставив всего четыре – пять футов слабины между кольцами, ошейника и рабским. Это как раз хватило бы ему, чтобы поставить меня на колени, или перекатить меня, на бок или на живот.
Майлс переступил через моё тело одним коленом и крепко прижал мои руки, к полу за моей головой.
– Приветствую Тебя, Леди Шейла – Татрикс Корцируса, – усмехнулся он.
– Приветствую Вас, Господин, – ответила я.
– Сопротивляйся, извивайся, попытайся вырваться, – велел он.
Я отчаянно задёргалась, с очевидной бесполезностью этого, по моих сил хватило ненадолго.
– Я не смогу вырваться, – призналась я.
– Ты признаёшь, что находишься во власти мужчины? – спросил он.
– Да, Господин.
– Полностью?
– Да, Господин.
– В полной власти какого мужчина Ты находишься? – уточнил он.
– Я нахожусь в полной власти Майлса из Аргентума, – ответила я.
– Как же долго я мечтал об этом событии, – признался он.
– Да, Господин.
– Значит, Ты – женщина, которая просила показать себя мне, и затем столь превосходно исполнила это?
– Да, Господин.
– Поздравляю, Ты преуспела в этом, – усмехнулся он.
– Спасибо, Господин.
– Я даже припоминаю, что Ты стоя на коленях, и целуя мои ноги, умоляла меня использовать Тебя как рабыню.
– Да, Господин.
– Ну что ж, пожалуй, я сделаю с Тобой, то о чём Ты просила, -пообещал Майлс.
– Спасибо, Господин.
Наконец он выпустил мои руки и, переступив через моё распластанное тело, встал на колени справа от меня. Затем его руки, умело и искусно, заскользили по мне. Уже через пару инов мне стало ясно, что не в состоянии сопротивляться ему, даже если он вдруг дал бы мне разрешение попробовать. Руки мужчину были уверены и опытны. Он знал то, что он делал со мной. Я лежала рядом, и беспомощно чувствовала, что вспышка моих рабских рефлексов, это всего лишь вопрос времени. Я вцепилась зубами в покрывало, ибо они уже разгорались во мне. Для меня не было секретом его намерение вынудить меня отдаться ему, с рыданьем и мольбой, как покорную рабыню. И я прекрасно понимала, что выбора он мне не оставит.
– Ты необыкновенно привлекательна, Леди Шейла, – прошептал он.
– Спасибо, Господин, – простонала я.
– И у Тебя рефлексы рабыни, – добавил он.
– Да, Господин. Спасибо, Господин.
Я не думала, что теперь это займёт слишком много времени. Но неожиданно для самой себя я дёрнулась всем телом прочь от его рук. Он сделал меня столь чувствительной к своим прикосновениям! Но Майлс не ударил меня, ни даже не обругал меня, но, также, он не дал мне и пощады. Он, также неторопливо, терпеливо и неуклонно продолжал процесс превращения меня в покорную мужской власти и ласке, содрогающуюся от удовольствия порабощённую самку. Теперь, своей левой рукой, просунутой под моей спиной, он удерживал меня на месте за моё левое плечо.
Я стиснула зубы от внезапно накатившей на меня злости. Какую же власть над нами держат в своих руках мужчины. И тут же расслабилась, желая только одного – чувствовать, и умолять сжалиться надо мной. Потом снова накатило отчаянное стремление сопротивляться. Высокий, чёрный, кожаный ошейник врезался в основание моего подбородка. Своей спиной я чувствовала каменные плитки пола под покрывалом. Он даже не позволил мне лечь на его кровати, он будет брать меня в ногах, на полу, под рабским кольцом.
Я снова выгнулась дугой. Мне на глаза попалось проклятое рабское кольцо. К нему был привязан чёрный поводок, другой конец которого заканчивался на моей шее.
Я была но привязи!
Я чувствовала его руки блуждающие по моему телу.
Я должна сопротивляться! Я должна сопротивляться!
– О-о-о, пожалуйста, Господин, – закричала я, – позвольте мне отдаться Вам, как покорённой рабыне! Я умоляю позволить отдаться Вам!
– Когда придёт время, – прошептал он. – Всему своё время.
Зверь! Бесчувственное животное! Я покажу ему! Я буду сопротивляться ему! Я отказываюсь чувствовать это! Я не позволю ему делать это со мной!
– Пожалуйста, пощадите меня, Господин! – заливаясь слезами, умоляла я. – Я признаю, что покорена. Я покорена! Теперь я Ваша, как Вы и хотели от меня, я полностью Ваша рабыня! Я прошу только позволить отдаться Вам смиренно и бесстыдно. Позвольте мне дать Вам почувствовать, как беспомощно отдаётся извивающаяся от наслаждения рабыня!
Кем же была та, кто так бесстыдно, так беспомощно и дерзко выпрашивал милосердия господина? И я поняла, что она, та, что плакала и молила, была мной.
– Пожалуйста, Господин, – я стонала, рыдала, полностью сдавшая себя на милость победителя. – Пожалуйста, Господи-и-ин. Пожалуйста-а-а-о-о!
– Леди Шейла, благородная и гордая Татрикс Корцируса желает отдаться мне как рабыня? – переспросил он.
– Да-а-а, Господи-и-ин, – простонала я. – Я прошу этого! Я молю-у-у об это-о-ммм!
Наконец он вошёл в меня внезапно, резко и неистово.
Я, что было сил, вжалась в него.
– Пожалуйста! – прошептала я позже.
– Ещё нет, – сказал он.
Спустя несколько енов я снова стонала и молила его позволить отдаться ему.
– Еще нет, – стоял он на своём, и я застонала от разочарования.
Тем временем, Майлс изменяя ритм своих движений, снова и снова то выводил меня на грань экстаза, то вдруг резко останавливался, давая мне остыть и удалиться от заветной черты. Он повторял это снова и снова, словно издеваясь надо мной. Он не только показывал свою власть надо мной, но и получал огромное удовольствие от этого процесса.
– Приятно использовать Татрикс Корцируса для своего удовольствия, -усмехнулся он.
– Да, Господин, – прорыдала я с горечью.
И всё же я не могла отрицать того факта, что кроме унижения он вынуждал меня, также, испытывать огромное наслаждение, но его характер и количество полностью зависели от его желания.
По моим ощущениям прошла уже четверть анна, но кто мог сказать точно, сколько уже длилась эта пытка нахождением на грани почти невыносимого напряжения.
– Вот теперь, Леди Шейла, Ты можешь отдаться мне полностью, как рабыня, как Ты того и просила, – долетело до меня, наконец, долгожданное разрешение.
– Спасибо, Господи-и-ин! – взвыла я, и запрокинув голову, с восторгом и благодарностью, освободилась от всех сдерживавших меня барьеров, и обладаемая Господином, издала отчаянный вопль своего рабского ему подчинения.
Когда всё кончилось, он встал над моим расслабленным телом и, окинув всю меня взглядом, довольно произнёс:
– Приятно было использовать Татрикс Корцируса для своего удовольствия.
– Да, Господин, – устало пробормотала я, не в силах даже пошевелиться.
Затем, присев рядом со мной, Майлс перекатил меня на живот, дернув мои руки за спины, он небрежно, накинул на них наручники.
– Эту ночь Ты проведёшь в наручниках, – сообщил он мне.
– Да, Господин, – прошептала я не в силах даже удивляться.
Следом за запястьями браслет сомкнулся на моей левой щиколотке, и я оказалась прикована за ногу к рабскому кольцу в ногах его кровати цепью.
Теперь поводок уже стал не нужен, и мужчина расстегнул и снял с меня кожаный ошейник. Эти предметы вместе с ключом, были убраны в один из сундуков у стены комнаты. Покрывала, кроме одного, он забросил обратно на постель. Я осталась лежать на полу под рабским кольцом на половине одного покрывала, укрытая другой половиной.
Ближе к утру, в самые предрассветные часы, он призвал меня на свою кровать пожелав воспользоваться мной повторно. Встав на колени перед его кроватью, я сначала поцеловала простыми и лишь потом заползла наверх. Майлс бесцеремонно поставил меня на колени и повернув спиной к себе, вжал мою голову в перину. В этот раз он был быстр со мной. Кажется, он даже толком не проснулся. Наверное, я должна была быть благодарна ему, за оказанную мне честь кровати господина. Но даже наполовину спящий, он не захотел оставить меня. Он даже не побеспокоился снять с меня наручники, а закончив со мной, небрежно, ногой, столкнул меня на пол. Вновь оказавшись на своём месте, скрипя зубами от возмущения, я, как смогла, расправила покрывало, и улеглась под рабским кольцом, не в силах заснуть.
Как же далеко я очутилась от своей крохотной квартирки, от прилавка в парфюмерном отделе супермаркета на Лонг-Айленде. Наивная маленькая продавщица теперь, валялась в ногах мужской кровати, в наручниках, прикованная цепью к рабскому кольцу, на планете, живущей по законам природы. И не было у неё больше прав ничего не давать мужчинам, впрочем, как не было и разочарования от того, что она не могла служить им с совершенством, и, прилагая все свое способности, обеспечивать их, фантастическими удовольствиями. По крайней мере, теперь я полагала, что для кое-чего годилась.
Как походя Майлс из Аргентума, только что использовал меня! Но мне нечего было ему возразить, ведь я была всего лишь рабыней. Подобная форма небрежного использования, такого бесцеремонного употребления, возможно, неприемлемая для свободной женщины, была вполне подобающей в отношении рабыни. Мы и не должны быть объектом тщательно продуманных и утомительных приготовлений, оговорок, сложных ритуалов, внимания и уважения. Мы могли, время от времени, быть простыми элементами комфортного существования рабовладельца, и, в этом, также, есть нечто честное, естественное, и прекрасное. Есть время, когда господин просто хочет нас, и всё тут. В таких случаях, нам, являющимся его – рабынями, остаётся только с удовольствием служить ему. Безусловно, использование, которому Майлс из Аргентума только что подверг меня, и я хорошо это себе представляла, не было просто случайным, использованием удобства. Это, также, было использование презрения. И хотя он даже не разговаривал со мной, за исключением короткого и властного приказа подняться к нему, у меня не было никаких сомнений, что с его точки зрения, я всё ещё оставалась Шейлой – Татрикс Корцируса. Какая роскошная насмешка над гордой Татрикс!
Ну что ж, превосходный урок для пленённой правительницы, оказаться использованной в качестве объекта для сброса её захватчиком утреннего напряжения, чтобы сразу по окончании быть сброшенной обратно к её месту у рабского кольца. Но даже в этом случае я не возражала. Что-то в внутри меня чисто по-женски ответило на его столь надменное обращение со мной. Он ещё раз ясно дал мне понять сколь восхитительно и ужасно владычество мужчин, под которым я оказалась на Горе. Я сама искала мужчин, которые могли бы стать моими правителями и владельцами такими, какими они были на Горе. Я сама жаждала принадлежать им так, как это произошло со мной на Горе. Я сама мечтала любить их, повиноваться им так, как сделали это со мной, не оставив мне выбора, на Горе.
Ещё я думала о Майлсе из Аргентума.
Насколько же опытным он оказался в обучении женщины её неволе. Как здорово он проверил меня в деле на поводке, и чуть позже и в своих руках. И как всего несколько енов назад, он просто приказал меня мне залезть к нему и бессловесно взял меня, поставив именно в такую позицию, которой ему от меня больше всего хотелось, с головой опущенной вниз.
Я обдумывала своё покорное согласие с его потребностями и пожеланиями. Я отлично повиновалась ему. И конечно, я не смела даже подумать о том, чтобы поступить иначе. Надо мной был далеко не мужчина с Земли. Меня брал типичный гореанин.
Я, аккуратно, чтобы не сместить покрывало, перевернулась на другой бок, и немного пошевелила запястьями, беспомощно закованными в рабские наручники за моей спиной.
Почему мужчины делают с нами всё, что им нравится? Почему они властвуют над нами! И я сердито, бессмысленно, иррационально задёргала руками, пытаясь вытащить их из браслетов. Конечно, я не смогла освободиться от плотно сидящих стальных колец.
Какой же великолепный мир создали для себя мужчины! Мир, в котором такие женщины, как я должны были служить им и ублажать их!
Но я тут же потянулась с восторгом и удовольствием. Какой же это великолепный мир и для женщин! Мир в котором мы должны служить и ублажать!
Я вдруг почувствовала восторг от своей неволи, от беззаветности самоотверженного служения до экстаза сексуальной капитуляции рабыни перед властвующим над ней мужчиной, её господином. Насколько прекрасной я стала в неволе, и как прекрасна неволя оказалась для меня. Я по своей природе была создана для неволи. Это ясно проявлялось в моём теле, и в моём характере и склонностях. Я была счастлива, что кому-то пришла в голову мысль доставить меня в мир, в котором я был свободна исполнять, и, в данной ситуации даже не буду иметь никакого иного выбора, кроме как исполнять это своё естественное предназначение. Здесь, на Горе, не было ни путаницы определений, ни подмены понятий, ни двусмысленностей и просто откровенной лжи присущих Земле. Здесь, на Горе была лишь ясность, система и правда жизни. Здесь цивилизация не стала воевать с природой, здесь рабыни остались рабынями, а их владельцами – владельцами. И здесь я стала тем, чем я была – рабыней, и без каких-либо компромиссов. И, что удивительно, я не возражала. Скорее я была возбуждена этим, с тех самых пор узнала о моём месте в природе этого мира.
Но я была напугана Майлсом из Аргентума.
Кажется, что он не думал обо мне как о беспомощной и низкой рабыне, которой я была, как о простой девушке взятой в аренду на ночь для его удовольствий. Похоже, что он обращался со мной как с благородной леди и свободной пленницей Шейлой – Татрикс Корцируса. Возможно, он делал это по соображениям мести ей за её побег из его лагеря. Возможно, его чувство оскорблённого достоинства и его унижение, бушевали в нём даже теперь, когда я в его несгибаемой неволе, вынуждена была демонстрировать себя и обслуживать его как настоящая рабыня. Конечно, он получил от этого глубокое удовлетворение.
Но он же отлично знает, что настоящая Шейла попалась в руки Хассана – Охотника на рабынь. Совсем недавно он доставил её в Аргентум в позолоченном мешке. И теперь даже, для развлечения, они держат её в том мешке, полотно завязанном и по несколько анов в день подвешивают его, троном зале, в то время как там идут приёмы и заседания. Мешок собираются открыть, и выпустить бедную женщину, чтобы представить её Клавдию – Убару Аргентума, высшему совету, и знатным горожанам во время городских празднований, в кульминационный момент большого пира, который будет дан через два дня.
Так, в чём же тогда интерес Майлса из Аргентума ко мне? Он же понимает, что я не могла быть настоящей Шейлой. Обращаясь со мной так, и называя меня – Шейла, он, конечно же, всего лишь играл в со мной в игру. Он же не мог помнить меня, по крайней мере, я на это надеялась, по его появлению передо мной в тронном зале, когда я сидела на троне, и по времени, когда он захватил меня, и я голой пленницей сидела в золотой клетке.
Нет, он всего лишь играл со мной!
Я же была просто Тиффани, рабыней для банкетов, доставленная в Аргентум с другими такими же, чтобы прислуживать на пиру в честь победы. Это же не моя вина, что я имела некоторое отдаленное сходство с Шейлой -Татрикс Корцируса. К тому же, успокаивала я себя, я не собственность Майлса из Аргентума, Он всего лишь арендовал меня на ночь, как это мог бы сделать любой мужчина на Горе с любой такой женщиной, как я.
Уже этим утром, он должен вернуть меня служащим компании Эмильянуса. Я надеялась, что он забудет обо мне за это время. А через несколько дней, возможно уже через три – четыре, я буду вместе с другими девушками моей группа на дороге в Ар.
Нет, мне нечего бояться!
Я не принадлежала ему. Именно это было самой важной причиной, по которой он не мог навредить мне, по крайней мере, серьезно, или надолго, не заплатив некоторую компенсацию компании Эмильянуса. В конце концов, я была их собственностью, ему не принадлежащей.
Лишь перед самым рассветом мне удалось забыться тревожным сном.
Странно, но проснулась я довольно поздно. По моим ощущениям было около восьмого ана. Комната была уже залита солнечным светом.
Меня разбудил стук в дверь. Я решила, что должно быть пришёл служащий Эмильянуса, чтобы забрать меня. Я с трудом поднялась на колени, принимая положение в котором рабыня обязана приветствовать входящего свободного мужчину. Я не хотела бы получить пинок или затрещину за неподобающее поведение. Со скованными за спиной руками, я не смогла удержать на себе покрывало, и он соскользнуло мне на бёдра. Майлс из Аргентума, уже нарядно одетый и гладко выбритый, открыл дверь, встречая гостя. Я не поняла, кто именно стоял за дверью, но, похоже, это был кто-то другой, к компании Эмильянуса отношения не имевший.
– Она вскоре будет у Вас, – сказал он мужчине за дверью.
Я не поняла этого замечания, и так и не смогла рассмотреть гостя, а Майлс уже закрыл дверь. Возможно, решила я, что тот человек подождёт снаружи. Кто же это мог быть?
– Я вижу, что Вы уже проснулись, Леди Шейла, – насмешливо заметил он.
– Да, Господин.
– Замечательно, – усмехнулся Майлс. – А то ведь уже восьмой ан заканчивается.
Я не поняла, и его фразы насчёт восьмого ана. Какое это могло иметь для меня значение?
Но то, что произошло потом, поразило меня ещё больше. Я почувствовала как Майлс из Аргентума, подойдя ко мне со спины, вставил крошечный ключ в замочную скважину моего ошейника.
– Господин! – испуганно вскрикнула я.
К моему изумлению он открыл ошейник, и снял его с моей шеи.
– Господин, что Вы делаете? Как Вы можете делать это? Откуда у Вас ключ? – потрясенная до глубины души, я засыпала его вопросами, не думая о последствиях.
– Ты помнишь, как мы встретились в Аре, несколько дней назад? – напомнил он. – Уже на следующий день после этого, я заплатил за Тебя, но передача прав собственности, определенная в контракте по моему настоянию, считалась вступившей в силу с этого утра, в восьмой ан. Несколько енов назад, Ты сама того не зная, стала моей собственностью.
