Текст книги "Кейджера Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

Впрочем, независимо от того, что могло бы быть правильным в таких вопросах, женское рабство на Горе было свершившимся фактом. Как я уже давно узнала, здесь были рабыни. Я смотрела на город. Там в городе лежащим передо мной, внутри этих самых стен, жили женщины, возможно, мало чем отличающиеся от меня самой, в ошейниках, которых в буквальном смысле этого слова, держали в категорической и бескомпромиссной неволе. Я уже не раз видела многих из них, в их характерной одежде, в их ошейниках. Я даже видела ту, что из одежды носила лишь ошейник и железный пояс, если их можно было назвать одеждой. И эти женщины принадлежали, в буквальном смысле этого слова, они были чьей-то собственностью, со всеми вытекающими из этого для них последствиями.

– А вон там, видите те деревья? – спросил меня Дразус Рэнциус, – это сад Антистэнеса.

– Как Ты думаешь, сколько рабынь, может быть в Корцирусе? – спросила я моего телохранителя, как если бы из праздного любопытства.

– Я не знаю, – запнулся он. – Вероятно, несколько сотен. Кто же их считает.

– А такие женщины могут быть счастливыми?

– Они же всего лишь рабыни, – удивился Дразус, – Кому могут быть важны их чувства и счастье?

– Конечно, – вынуждена была сказать я.

Какие же всё-таки мужчины – грубые животные! Насколько беспомощны перед ними рабыни!

– Вы видите те деревья? – снова постарался привлёчь мой внимание к тому парку наёмник, – там находится сад Антистэнеса.

– Да, – кивнула я.

Мы посещали тот сад дважды. Это именно там, во время нашей первой прогулки, я попыталась соблазнить Дразуса Рэнциуса поцеловать меня. Во второй раз мы были там после посещения турнира по фехтованию. Я была отвергнута оба раза. Интересно, а если бы я была заклейменной рабыней, он бы тоже отверг меня? Безусловно, он, скорее всего, заставил бы меня рыдать и умолять о его поцелуе.

Я с трудом удержалась от импульса, встать перед ним на колени. Как же я ненавидела Дразуса Рэнциуса!

6. Сирик

– В Корцирусе есть ещё места, куда Ты меня не водил, – напомнила я Дразусу Рэнциусу.

– Возможно, – уклончиво ответил мне он.

– Два дня назад мы проходили мимо одного такого места, – напомнила я.

– Это не то место, откуда доносилась музыка? – уточнил мужчина.

– Да, – кивнула я.

Нелегко было бы забыть такую музыку, столь мелодичную, и столь же возбуждающую и чувственную.

– Там, внутри под эту музыку танцевала девушка, – объяснил он. – Это была пага-таверна.

– И Ты не позволил мне войти туда, – обиженно сказала я.

– Когда в подобном заведении танцуют такие девушки, на них часто надеты лишь украшения или цепи, – сообщил он. – Я думаю для свободных женщин, будет лучше не видеть, как они смотрят на мужчин, и как они перед ними двигаются.

– Понятно, – кивнула я, и спросила, – И что мужчины находят в таких женщинах?

– Именно в интересах той женщины, – усмехнулся Дразус, – чтобы мужчины нашли её привлекательной, и даже очень привлекательной.

– Понятно, – вздрогнула я, уже догадываясь, о чём идёт речь.

Интересно, а я сама смогла бы понравиться мужчине подобным образом, танцуя перед ним нагой, а затем, позже, если бы он заплатил моему владельцу мою цену, то и в алькове. Большинство девушек в таком месте, насколько мне известно, со слов Сьюзан, вообще-то не танцовщицы, стоимость их услуг просто входит в цену напитка. Я представила, что если бы я была танцовщицей в этой таверне, и за моё использование в алькове кто-то заплатил бы дополнительную плату, то я тоже постаралась бы быть особенно хорошей. Гореанские мужчины, я уже в этом убедилась, проследят, чтобы они получили обслуживание достойное потраченным монетам.

– Иногда я чувствую жалость к рабыням, к простым рабыням, -призналась я своему телохранителю.

– Не стоит этого делать, – предупредил он.

– Почему нет? – удивилась я.

– Как Вы сами сказали, они – просто рабыни, – объяснил Дразус Рэнциус.

– Конечно, – сказал я, с горечью в голосе.

– Леди Шейла сочувствует рабыням? – спросил он.

– Нет, – резко отказалась я. – Конечно, нет!

– Хорошо, – кивнул мужчина.

– И что же в этом хорошего? – поинтересовалась я.

– Есть такая пословица, «та, кто сочувствует рабынями, уже примеряет ошейник на свою шею».

– Нет! – крикнула я.

– Это – только пословица, – успокоил он. – Её иногда ещё говорят по-другому – «та, кто сочувствует рабынями, сама – рабыня».

– Но это же нелепо! – возмутилась я.

– Несомненно, – не стал спорить Дразус Рэнциус.

– Но если бы я была рабыней, – сказала я, насмешливо, – Я предполагаю, что должна была бы повиноваться. Я должна была бы делать то, что мне приказали.

Я стояла почти вплотную к нему. Я казалась совсем маленькой по сравнению со своим огромным телохранителем. Его размеры и мужественность заставили меня чувствовать себя необычайно хрупкой.

– Да, – согласился он, глядя мне в глаза с высоты своего роста. – При таких обстоятельствах у Вас не было бы иного выбора, кроме как повиноваться. Вы должны были бы сделать всё, что Вам приказали.

Я отвернулась от него, внезапно испугавшись его пронизывающего взгляда, и снова оказалась лицом расстилавшемуся за стеной пейзажу. Тарны теперь уже справа от меня спокойно восседали на своих местах в ожидании седоков.

– Это удачно для меня, что я не рабыня, – засмеялась я.

– Да, – прищурившись, кивнул он.

– Но ведь солдаты, тоже, должны повиноваться, не так ли?

– Леди? – сразу напрягся воин.

– Это я к тому, что если я захочу пойти куда-нибудь, или сделать что-либо, я надеюсь ожидать, что Ты будешь относиться с уважением к моим пожеланиям, – пояснила я.

– Если Леди Шейла недовольна моей службой, – выпрямившись словно копьё, заявил Дразус Рэнциус, – ей достаточно только довести это до внимания Лигуриуса, первого министра Корцируса. Замена, возможно более угодная ей, будет немедленно предоставлена.

– Пока Ты назначен служить моим телохранителем, – напомнила я, – Ты повинуешься мне. Я сама решу, когда, или если, Ты будешь освобождён от твоих обязанностей, или даже если Ты должен быть полностью освобождён от обязательств на службе в Корцирусе.

– Да, Татрикс, – глядя сквозь меня, ответил он.

– Я вполне довольна твоей службой, – постаралась поскорее успокоить его я, – но мне хотелось бы, чтобы она была ещё лучше. Ведь, я – Татрикс Корцируса, не так ли?

– Да, Татрикс.

– И если, например, я вдруг захочу войти в пага-таверну, Ты будешь сопровождать меня, а не препятствовать.

– В большинство пага-таверн, свободным женщинам входить не разрешают, – предупредил Дразус, – лишь в некоторые.

– Понятно, – разочарованно сказала я.

Попытка заставить впустить меня в такое место, как я поняла позже, могло закончиться перебранкой, а то и дракой, следствием чего могло стать раскрытие моего инкогнито. Обычной же свободной женщине, можно было бы просто запретить пересекать порог заведения.

– Кроме того, – продолжил он свои объяснения, – даже получив соответствующее распоряжение, я не могу сознательно вести Вас в те места где Вам грозила бы опасность, например, в определенные районы города ночью. Моя обязанность защищать Татрикс, даже от неё самой, поэтому я не могу подвергать Вас неоправданному риску.

– Ты – превосходный телохранитель, Дразус, – уже раскаиваясь в своей вздорности, сказала я. – Ты прав, конечно.

– Я мог бы отвести Вас в таверну, в которой обслуживаются семьи, -предложил мужчина.

– Это совсем не та таверна, которую я имела в виду, – вздохнула я.

– О-о-о, – удивлённо протянул он.

– А рабынь могут впустить в пага-таверны, или нет? – не зная ещё зачем, поинтересовалась я.

– Если только по поручению, или в компании свободного мужчины, -удивлённо ответил он.

– Кажется, об их чувствительности не особо беспокоятся, – усмехнулась я.

– Иногда, – добавил Дразус, – рабовладельцы даже могут взять своих женщин в такое место, чтобы они могли видеть пага-рабынь, и танцовщиц, и таким образом поучиться у них, как служить своему господину ещё более восхитительно и сладострастно в их собственных домах.

– Что, если я переоденусь в рабыню? – вдруг озвучила я сформировавшийся в моей голове план авантюры.

– Это невероятно! – воскликнул он, на миг впав в ступор.

Я был довольна, что эта мысль, очевидно, лишила его обычного хладнокровия. Мне даже стало интересно, а не размышлял ли он втайне от всех о том, как бы выглядела я, будучи одета как рабыня, или возможно даже, в одних цепях, без всякой одежды вообще. Не исключено, что многих мужчин, волновал подобный вопрос – какова я без одежды. Не скрою, я всегда довольно ревниво относилась к своему телу, и меня не могло не интересовать мнение других о том, как оно выглядит. У меня никогда не было хозяина, который мог бы просто приказать, чтобы я разделась. Меня, конечно, видели голый, мужчины в моей квартире, когда они сорвали с меня полотенце. Но я так же помнила, как небрежно и рационально они обращались со мной, как они безразлично ввели мне содержимое шприца, как спокойно заткнули мне рот и, втиснув в железный контейнер, пристегнули меня там кожаными ремнями. Признаться, к своему разочарованию, я не заметила никакого их интереса к виду моего обнажённого тела.

– Предупреждаю, – сказал он, – в столь публичном и оживлённом месте, Вы, даже переодетая рабыней, можете быть опознаны. Как минимум может быть отмечена Ваша схожесть с Татрикс.

– Конечно, Ты снова прав, – вздохнула я, признавая глупость своих идей.

Дразус Рэнциус молча стоял рядом, ожидая распоряжений.

– Дразус, – наконец решила я сделать ещё одну попытку втянуть его в авантюру.

– Да, – с готовностью отозвался он.

– Я хотела бы посмотреть дом работорговца, изнутри. Я хотела бы увидеть рабские «загоны».

– Подобные зрелища не слишком пригодны для чувствительности свободной женщины, – предупредил телохранитель.

– Я хотел бы увидеть их, – упёрлась я. – Это ведь не опасно, не так ли?

– Нет, – вынужден был признать он, хотя и крайне неохотно.

Я была всецело уверена, что такие места, возможно, были самыми безопасными на Горе. Где ещё могла быть более эффективная охрана, как не внутри этих заведений, где содержится такое количество заключённых рабов и рабынь? Разве только во дворце Татрикс.

Кроме того, свободному человеку на Горе никогда или почти никогда не грозит какая-либо опасность от невольников, за исключением возможно раба-телохранителя, да и то в случае нападения на его хозяина. В некоторых городах раба могут казнить, только за прикосновение к оружию. Рабам быстро преподают, неповиновение гореанскому рабовладельцу неприемлемо, ни в каком случае.

– Значит, – сказала я, торжествующе, – Я могу ожидать, что Ты устроишь мне эту экскурсию.

– Есть ли какие-либо загоны особо интересные для Леди Шейлы? – сдавшись моему натиску, поинтересовался Дразус.

– Выбор за Тобой, – небрежно, хотя внутри меня всё пело от возбуждения, ответила я.

– Вы просто хотели бы увидеть девушек за решётками, или прикованных цепью в их конурах, или к их кольцам, – уточнил он, – или возможно Вы бы хотели, также получить представление о том, что происходит за стенами такого дома?

– Что Ты имеешь в виду? – не совсем поняла я его вопроса.

– Например, как дрессируют рабынь, – объяснил мне Дразус Рэнциус.

– Это также могло бы оказаться небезынтересным, – заметила я, делая вид, что обдумываю эту идею, изо всех сил пытаясь не дать волнению прорваться в мой голос.

Мысль о возможности увидеть, как дрессируют женщин, в прямом смысле этого слова – дрессируют, как животных, как например, возможно дрессировали Сьюзан, привела меня в состояние такого возбуждения, что я почувствовала слабость в ногах. Я даже представила себе, как могла бы дрессироваться я сама, несомненно, мне не позволили бы делать это недостаточно усердно, за такое здесь наказывают мгновенно и безжалостно. Подозреваю, что в таких условиях, я научилась бы всему быстро и превосходно. Я приложила бы все усилия, чтобы оказаться прилежной и способной ученицей.

– Надеюсь, Вы понимаете, что Ваше присутствие, как Вы можете догадаться, может смутить рабынь, – предупредил мужчина.

– Ты – умный мужчина, – решила подольститься я. – Думаю, Ты сможешь придумать способ предотвратить это.

– Пожалуй, это можно организовать, – начал сдаваться он, – в каком-нибудь торговом доме, где лишь немногие будут знать Вас в лицо.

– Что Ты задумал? – заинтересовалась я.

– У Вас ноги симпатичные? – вдруг спросил Дразус Рэнциус.

– Да! – ответила я, не успев даже возмутиться его бестактному вопросу.

Вообще-то, я была уверена, что ноги у меня ноги у меня весьма привлекательные.

– Ну что ж, это настолько безумно, что может получиться, – задумчиво протянул он.

– Завтра! – нетерпеливо воскликнула я.

– Так скоро? – опешил Дразус.

– Да.

– Позвольте поинтересоваться, для чего Вы хотите увидеть такое место? Почему это оно представляет такой интерес для Вас?

– Мне просто любопытно, – объяснила я, вскидывая голову.

– Так значит завтра? – переспросил он.

– Да, – закивала я головой, чуть не пританцовывая от волнения.

– Хорошо, в таком случае, мне надо заняться кое-какими приготовлениями.

– Сделай это, – сказала я. – Я была бы Тебе крайне благодарна.

И снова это негромкий звук, позвякивание металла, из-под его одежды, звук который он никак не хотел мне объяснить. Это озадачивало меня, и разжигало моё любопытство. Также, я помнила его явно заметную нервозность в первые минуты нашего здесь нахождения, уже, казалось, прошедшую. Кроме того, я всё никак не могла понять, почему он привёл меня именно на эту площадку на стене, столь близкую к тем внушающим трепет тарнам, сидящим всего в нескольких ярдах отсюда.

– А почему Ты так долго не соглашался привести меня сюда на городскую стену? – задала я мучивший меня вопрос.

Он лишь пожал плечами, даже не сделав попытки ответить на мой вопрос. И всё же, слишком странным казалось его внезапное предложение прийти именно сюда, после стольких прежних отказов. Это походило, почти как если бы, он решился на некое действие. Его беспокойство, постоянно прорывавшееся наружу сквозь маску невозмутимости, было совершенно нетипично для этого сильного и уверенного в себе мужчины. Что могло вызвать в нём такую нервозность кроме тарнов, к которым он запретил мне приближаться?

– Ты кажешься мне странными сегодня, Дразус Рэнциус, – не выдержав его молчания, продолжила я. – Ты стал менее общительным, чем обычно. Сегодня я многого не могу понять в Тебе. Я не понимаю, почему так долго Ты отказывался привести меня сюда, ведь отсюда открывается такой захватывающий вид. Но тогда, почему Ты так внезапно, и так запоздало, уступил мне? Что повлияло на Тебя, что заставило передумать? Почему сначала Ты казался настолько растерянным, как будто твои мысли были где-то в другом месте? Почему из всех подобных мест на стене, Ты привёл меня сюда, так близко к этим ужасным птицам? Я боюсь их!

– Я – никудышный телохранитель, Леди Шейла, – вздохнул он. – А ещё, я – плохая компания в этот день. Простите меня. Хуже того, я боюсь, что я – плохой солдат.

– Почему Ты говоришь мне это? – несказанно удивилась я, действительно пребывая в состоянии крайней озадаченности.

– Я давно планировал привести Вас в это место, Леди Шейла, – вдруг признался он, – даже прежде, чем сами Вы сами заявили о своём интересе к стенам, но, снова и снова, я гнал от себя эту мысль. Мысль, которой я сопротивлялся, казалось, даже ещё более стойко, когда, время от времени, сами Вы поднимали этот вопрос. Наконец, после того, как я мучительно взвесил все за и против, мне стало казаться, что, возможно, наилучшим выходом для меня, было бы согласиться сопровождать Вас сюда.

– Я не понимаю смысла того, о чём Ты говоришь, – призналась я.

– Здесь я оказался бы наедине с Татрикс Корцируса рядом с осёдланным тарном, – пояснил он. – Придя сюда, я, казалось, точно знал что мне следует сделать. В тот момент мне показалось, что мой столь, хорошо продуманный план действий исполнился наилучшим образом. Было достаточно легко исполнить задуманное. В действительности, я могу предпринять это даже теперь. А, возможно, я даже должен сделать это. Однако делать этого я не буду. Я не нарушу данного заказчику слова. Скорее я позволю этой партии следовать своей дорогой.

– Ты говоришь загадками, – упрекнула я его.

– Пора спускаться со стены, – решительно сказал он. – Нам уже пора возвращаться во дворец.

Я бросила последний взгляд на тарнов. Гигантские и жестокие птицы.

Дразус Рэнциус стоял позади меня, настолько близко, что я казалось, чувствовала его дыхание. На мгновение мне показалось, что он собирается обхватить меня руками. Я почувствовала слабость в коленях, я даже желала, чтобы он сделал это.

– Что было источником того звука под твоей одеждой? – я решилась ещё раз попытать счастья.

– Ничего, – вновь попытался отказаться мужчина.

– Покажи мне, – потребовала я, оборачиваясь к нему лицом и оказываясь спиной к зубцам стены.

Он усмехнулся, и приподнял одну сторону своей накидки, загораживая этим меня от города на манер занавеса.

Там, на шёлковой подкладке его большого плаща, удерживаемый на защёлкивающихся карабинах, смотанный аккуратными петлями свисал набор лёгких цепей.

Я не сразу смогла определить точное расположение цепей, скомпонованных подобным образом. Но присмотревшись, я разобралась, что там была одна более длинная цепь, которая, по-видимому, являлась основной, и две меньшие, вспомогательные цепи. На одном конце к основной цепи был пристёгнут довольно маленькое, но вполне подходяще для того, чтобы закрыться на горле женщины, шейное кольцо. На другом конце к ней была присоединена одна из вспомогательных цепей, длиной около фута, заканчивающейся на каждом конце кольцом, выглядевшим так, как если бы они могли бы плотно закрыться на лодыжках женщины. Другая короткая цепь, крепилась где-то приблизительно в двух футах ниже ошейника, не её последних звенья висели ещё браслеты несколько меньшие чем те, что внизу, и полностью подходящие по размеру к запястьям женщины.

– Что это? – спросила я с трепетом в голосе.

– Это называется – сирик, – невозмутимо ответил он.

– Мужчины всегда носят такие вещи с собой? – удивилась я.

– Иногда, – кивнул он.

Интересно, подумала я, если заковать этими цепями моё тело, как бы я себя почувствовала. Они выглядели очень изящно. Они, несомненно, привлекали внимание. А ещё, они вполне надёжно удерживали бы меня.

– Пора спускаться со стены, – напомнил мне Дразус. – Давайте вернёмся во дворец.

7. Наручники

– Но, оно же, столь откровенное! – возмутилась я, – и настолько короткое.

– Идите за ширму, – велел мне Дразус Рэнциус, – и надевайте его.

Делать нечего, я поспешила за трехстворчатую ширму в дальнем углу большой, неплохо обставленной комнаты в гостинице Лизиаса, на улице Филебаса, неподалёку от площади Периминеса. Это совсем рядом с домом работорговца Клиоменеса, расположенного на улице Мило.

Мы вошли в гостиницу через парадную дверь, а покидать её планировали через чёрный ход, который выходил в переулок. Позже, мы собирались возвратиться в снятую Дразусом на сутки комнату через этот же самый чёрный ход, а уйти уже в своей одежде снова через парадную дверь.

Я положила, выданный мне крохотный лоскут ткани, на широкие, полированные доски пола, запачканные подозрительными тёмными пятнами, у моих ног позади ширмы. Первое что я сняла, были мои вуали и одежды сокрытия.

– Но здесь же, некуда сложить мою одежду, – растерянно сказала я, только сейчас заметив этот прискорбный факт.

– Повесьте их в верхний край ширмы, – посоветовал Дразус. – Я сложу их и спрячу в сундук.

Что я и сделала, снимая один за другим разнообразные предметы женской гореанской одежды и перебрасывая их через верхнюю кромку ширмы. Они тут же исчезали из поля зрения, снимаемые телохранителем.

– Вам придётся идти босиком, – сказал он в конце.

Я, сняв свои сандалии, положила их слева от ширмы, откуда они исчезли забранные его рукой.

Теперь, я был полностью раздета, и лишь тонкий материал ширмы отделял меня от мужчины в комнате. На мгновение мне стало жаль, что я не оставила, хотя бы кое-что из своей одежды на этой стороне ширмы, хотя бы из психологических соображений, ибо вряд ли они смогли бы защитить меня от Дразуса Рэнциуса. Босыми ногами я чувствовала тепло деревянных гладких досок.

Я чувствовала лёгкий сквозняк, гулявший по комнате, проникавший за ширму и приятно холодивший моё тело. Я легко коснулась материала ширмы кончиками моих пальцев.

– Вы готовы? – донёсся до меня спокойный голос телохранителя.

– Нет! – испуганно воскликнула я, и торопливо, дрожа, присела и подхватила маленький лоскут ткани, которую сама же положила под ноги. Я простонала про себя. Какое же оно было лёгкое, крошечное и короткое. Оно было просто устрашающе открытое. Конечно, подумала я в отчаянии, такая одежда – просто оскорбление женщины, вынуждающая её показать, насколько она красива любому, кто пожелал бы рассмотреть её. Я натянула тунику через голову и расправила её на теле. Мне досталось серое короткое платьице без пояса, пошитое из единого куска репсовой ткани, с двумя бретельками шириной не больше дюйма. Схватив руками по бокам подола, я попробовала натянуть его как можно ниже, пытаясь прикрыть им мои бедра ещё хоть немного.

– Ну что, Вы готовы? – голос Дразуса становился нетерпеливым.

– Да, – запнувшись, проговорила я.

– Тогда выходите сюда, – позвал он, и мне ничего не оставалось, кроме как нерешительно выйти из-за ширмы.

– Ай-и-и-и, – мягко вдохнул мужчина, и что тут говорить, его реакция доставила мне немалое удовольствие.

– Встаньте там, – сказал он, указывая на место на полу в центре комнаты.

Я послушно встала на указанное мне место.

– Теперь медленно повернитесь, а затем встаньте лицом ко мне, -попросил он, и я, не споря, выполнила его просьбу.

– Ну что, мои ноги красивы? – не выдержав, спросила я.

– Да, – вынужден был признать он. – Впрочем, Ваше лицо и фигура, в целом, тоже довольно привлекательны.

– Ага, значит, Тебе понравилось, как я выгляжу, – отметила я.

– Да, – согласился Дразус, – На самом деле, я даже предположить не мог, что Татрикс Корцируса, окажется такой красивой!

– И значит, – заулыбалась я, – Я могу стоить, по крайней мере, серебряного тарск.

– На рынках продают много красавиц, – пожал он плечами. – Вы всё ещё не дрессированны.

– О-о-ох, – задохнулась я от возмущения.

– Подойди ко мне, – вдруг переходя на «Ты», резко скомандовал он, – и сними с меня плащ. Потом сверни его, и положи в сундук.

Я, без вопросов, сделала всё, что он приказал.

– Теперь вернись туда, где стояла. Повернись лицом ко мне, -прозвучала следующая команда, и я повиновалась.

– Татрикс Корцируса не часто снимает плащи с мужчин, – заметила я ему, конечно, при этом воздержавшись от рассказа, что я почти дрожала, находясь так близко к нему, и как я рада был выполнить это его незначительное его поручение.

Он не отвечал, продолжая пристально смотреть на меня. Он как будто изучал меня. И, конечно, доставшаяся мне весьма откровенная одежда, не то что не могла ему в этом помешать, а скорее приглашала его провести подобное исследование.

– Найдётся немного мужчин, – добавила я, смущённая его столь наглым осмотром, но, и, не пытаясь как-то избежать этого, – которые смогли бы похвастаться, что видели Татрикс Корцируса, одетую подобным способом.

– Встань прямее, – приказал Дразус Рэнциус, и я ещё больше выпрямила спину, и подняла подбородок.

– Несомненно, они стали думать о ней несколько иначе, если бы увидели её одетой в такой вот откровенный наряд, – усмехнулась я.

– Впрочем, как и о любой другой женщине, – усмехнулся он в ответ.

– Конечно, – согласилась я, вздрогнув, внезапно поняв, как о ком могли бы подумать мужчину, увидев женщин, одетых как я сейчас.

– Пожалуй, эта одежда слишком скромная, – заметил он.

– Слишком скромная? – поразилась я.

– Да, – сказал мужчина, – но, возможно, её будет достаточно. Я попытался найти что-нибудь такое, что было бы пригодно к использованию в рамках нашего плана, и, в то же самое время, оставаясь вполне подходящим Вам, и не слишком напрягая Вашу скромность. Потому и вырез спереди не опускается до самого живота, и не выставляет на всеобщее обозрение красоту большей части Вашей груди, и край подола, конечно, не так короток как следовало бы быть у рабыни. Я оттянула подол платья в стороны, удивлённо посмотрев вниз, надо же, а мне-то показалось, что короче уже некуда.

– По-моему, оно совсем ничего не скрывает снизу, к тому же Ты даже не дал мне нижнего белья, – пожаловалась я.

– Так и должно быть, в этом оно полностью соответствует тому, во что позволено одеваться рабыням, – объяснил он. – Кроме того, если на Вас под ним ещё что-то будет, то это будет немедленно обнаружено рабынями.

– Я поняла, – кивнула я.

– Рабыня, в любой момент, должна быть доступной своему владельцу, -пояснил Дразус.

– Понятно, – сказала я.

– И так, Вы всё ещё хотите продолжить эту авантюру? – по-видимому, решил ещё раз уточнить мой телохранитель.

– Да, – решительно ответила я.

– Я приведу Вас в дом работорговца, как если бы Вы были новой девушкой или свежезахваченной пленницей. Это объяснит, почему на Вас нет ошейника. Это также даст благовидное объяснение отсутствию клейма на Вашей ноге, а такой вопрос возникнет непременно. Ваше платье, кстати, недостаточно длинно, чтобы скрыть наиболее распространенные места клеймения. То, что Вы – полностью свободная женщина, и не рабыня, и не пленница, которую ведут к ошейнику, будет лишь известно нескольким работникам работорговца.

Соответственно, они воздержатся от обращения с Вами, как если бы Вы были такой рабыней или пленницей, например, Вас не будут раздевать и вести через коридор плетей, ну и тому подобное. Однако большинство других находящихся в доме понятия не имеют о том, с кем они имеют дело. Все вопросы Вашей от них защиты, я беру на себя. Надеюсь, что игры в ревнивого похитителя окажется достаточно. Рабыни, конечно, не будут знать, что Вы свободны. Они будут думать, что Вы – просто ещё одна новенькая рабыня, которая, возможно, вот-вот появится среди них, или та, кто, без вариантов скоро будет низведена до их статуса, та, кто вскоре будет значить не больше, чем они.

– Надеюсь, никто не будет знать, даже высокопоставленные сотрудники дома, – спросил я, – что на самом деле, я Татрикс Корцируса.

– Нет, – успокоил он меня. – Они будут знать только то, что Вы -свободная женщина.

– Хорошо, – несколько успокоилась я.

– Теперь, подойди сюда, – скомандовал он, указывая на место перед ним.

Я подошла и встала перед ним, неподалёку от большой квадратной тахты, отмеченной почти неизбежной в гореанских домах особенностью – рабским кольцом в ногах постели. Под кольцом, помимо традиционной цепи, лежали свёрнутые маленькие циновка и одеяло. Они, несомненно, предназначены для использования там прикованной рабыней, если, конечно, ей разрешил бы это её хозяин.

Я быстрым взглядом скользнула по комнате. Она была достаточно просторной, хорошо освещенной, удобной и довольно подходящей для интимных встреч. Интересно, а свободные мужчины и свободные женщины когда-нибудь назначают свидания друг другу в таких вот местах для общения наедине. Но тот мне на глаза вновь попалось рабское кольцо, и я решила, что более вероятной женщиной, которую мог бы привести сюда мужчина будет рабыня, возможно одна из тех, кого арендуют на день или на вечер. Я взглянула на Дразуса Рэнциуса. Разве смогла бы свободная женщина, думала я, к чём-нибудь конкурировать с рабыней?

– Выпей это, – велел мне Дразус Рэнциус.

– Что это? – пораженно спросила я, разглядывая вытащенную им из-под туники мягкую кожаную флягу, бывшую столь изящной, что казалось, сделать такую без помощи волшебства было бы невозможно.

– Рабское вино, – объяснил он.

– Я что, должна выпить это? – со страхом спросила я.

– Если Вы не выпьете рабского вина, – предупредил он, – То у меня не будет никакого желания водить Вас по улицам, одетую таким образом. А что если Вас изнасилуют?

Я поднесла кожаную флягу, открытую Дразусом, к губам. Горловина была достаточно широкой, чтобы можно было удобно пить прямо из бурдюка.

– Какое горькое! – воскликнула я, едва коснувшись губами края горловины.

– Это – стандартная концентрация, и доза, – пожал он плечами, – ну, может чуть больше для гарантии. Я же не из касты врачей, чтобы определить точную дозировку. Эффект действия, конечно, неограниченный по времени, но обычно его возобновляют ежегодно, скорее в символических целях, чем в медицинских.

Я не могла поверить, насколько же горьким был это снадобье. Я, конечно, уже знала от Сьюзан, кое-что про этот «напиток». Для его приготовления используют вытяжки из корня сипа. Также, я узнала, что по заказу рабовладельцев и работорговцев, в последние годы рецепт был улучшен кастой врачей на столько, что теперь стал необыкновенно эффективен, и его действие стало практически вечным, о чём мне уже поведал Дразус Рэнциус.

– Не беспокойтесь, Леди Шейла, – постарался успокоить меня Дразус Рэнциус. – Действие вина, и его эффектов надёжно прерывается приемом его противоядия – сладкого вина.

– Понятно, – сказала я, впрочем, это мне, конечно, уже было известно, Сьюзан просветила.

Любая рабыня знает, что если ей дают выпить сладкого вина, то ей нужно вскорости ожидать мешка на голову и оплодотворения, значит, её отобрали на племя

– Разве его нельзя было подсластить? – спросила я недовольно.

– Я решил что, Вы выпьете его, именно таким, каким его обычно пьют -ответил он.

– Ты решил, что Татрикс Корцируса должна выпить неподслащённого рабского вина? – возмутилась я.

– Мы возвращаемся во дворец? – поинтересовался Дразус, бросая взгляд на дверь.

– Я выпью это, – сразу согласилась я.

Я немного рассердилась на Дразуса Рэнциуса. Как только я оказалась перед ним в одежде рабыни, он, казалось, стал намного деспотичней, намного агрессивней со мной, чем это было прежде. Что-то во мне негодовало от этого, но, в то же самое время, я чувствовала что-то ещё, нечто, жившее глубоко во мне, как именно глубоко, я не ведала, но это нечто возбуждённо зашевелилось в своей глубине, отзываясь на власть мужчины.

– Если желаете, я мог бы помочь выпить это? – предложил он.

– Чем именно Ты можешь помочь мне в этом? – озадаченно спросила я.

– Обычно женщину ставят на колени. Мужчина встаёт позади неё, и, взяв за волосы, тянет назад и вниз, запрокидывая ей голову и выгибая тело. Дальше он зажимает ей ноздри, и вливает жидкость ей в рот. Она просто вынуждена глотать, чтобы не задохнуться. Таким образом, даже испуганная или самая упрямая девушка, в самом начале своей неволи, узнаёт, что, если её господин захочет, ей остаётся только принять его волю.