Текст книги "Кейджера Гора (ЛП)"
Автор книги: Джон Норман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)
– Как и все мы, – добавила Тупа.
Был уже поздний вечер. Мы с самого раннего утра служили на этой репетиции пира, по указаниям распорядителя зала, и под надзором нашего мастера плети, сейчас стоящего в стороне, в целом. Столы были принесены накрыты в учебном зале. Конечно, мы не подавали настоящей пищи, хотя подносы, блюда, и тому подобное мы носили на по-настоящему.
– Ты – Тиффани? – спросил распорядитель зала.
– Да, Господин.
– Фрукты там, – указал он на место за столом, где стоял один из его помощников, изображая участника пира.
– Да, Господин, – отозвалась я.
И я, и остальные женщины класса, были раздеты, за исключением наших ошейников и цепочек с рабскими колокольчиками, повязанных на наших левых лодыжках. Наши преподаватели не сочли необходимым пачкать шёлковые одежды ради того, что в действительности, было лишь серией репетиций.
Распорядитель зала просто хотел убедиться, насколько хорошо мы двигались, будучи увешаны колокольчиками. Распорядитель зала, или управляющий пиром, или мастер пира, как можно предположить, чрезвычайно важная персона в этом деле. Он управляет организацией пира, заказом продуктов, контролирует поставки, обеспечивает требуемый персонал, вроде музыкантов, танцовщиц и просто рабынь.
Наш класс, все двадцать девушек, действовали как прислуживающие рабыни. Девушки из другого класса, следующего за нами по программе обучения, стояли на коленях вдоль одной из стен, внимательно наблюдая за нами. Мне отчаянно хотелось поговорить с одной из рабынь того класса.
Музыканты уже прекратили играть. Так же как и танцовщицы, они расселись вдоль другой стены, а некоторые из них и вовсе заснули. Эти музыканты были свободны. Музыканты на Горе, то есть, члены касты музыкантов, редко, если когда-либо могут оказаться в рабстве. Их неприкосновенность, или практическая неприкосновенность в плане неволи -вопрос гореанских традиций. На Горе есть даже пословица: «То кто делает музыку, должен быть свободным как тарн и чайка над Воском». Честно говоря, я подозреваю, что эту пословицу сочинили сами музыканты, чтобы защитить себя от работорговцев. Например, на Горе хватает музыкантов, не членов касты, которые являются рабами. Также, довольно распространено на Горе обучать, девушек рабынь пользоваться музыкальными инструментами, чтобы они могли бы доставить ещё больше удовольствия своему Господину. И кажется, никто ещё не заявил, что в этом случае она должна быть освобождена. В действительности, и это чувствуется, находясь в ошейнике, она изо всех сил стремится угодить своему Господину, и это делает её выступление, её игру, а возможно и её пение, ещё более превосходным. Кроме того, есть и рабы мужчины – прекрасные музыканты.
Есть и ещё одна каста на Горе, помимо музыкантов, членов которой вообще практически не рассматривают, как кандидатов в рабство. Это каста игроков. Это люди, которые зарабатывают на жизнь игрой в Каиссу, играя за призы, взимающих плату за игру с ними, обучая за деньги, устраивая турниры, комментируя игры, и тому подобным. Они – в массе своей бедняки, но по большому счёту не испытывают серьёзных затруднений, зарабатывая себе на еду и ночлег сыграв одну – две партии. Всеобщая любовь и уважение, что гореане питают к игре в Каиссу, вероятно и объясняет практически полную неприкосновенность от работорговцев, предоставленную членам касты игроков. Рабам, кстати, крайне редко разрешают играть в Каиссу. В некоторых городах это вообще противозаконно. Как полагают гореане, даже прикосновение раба к фигурам является оскорблением игры, и может быть сурово наказано.
Напротив, танцовщицы, некоторые из которых спокойно посапывали в сторонке, все были рабынями. Немногие из свободных женщин посмели бы исполнить гореанские танцы перед сильными мужчинами. Сделай они так, и как долго они могли ожидать оставаться свободными? Станцуй какая-нибудь женщина в таком виде, перед мужчинами, и любой из них сразу скажет, что в её сердце живёт рабыня. А раз так, давайте наденем на неё ошейник! Независимо от того, что может быть правдой в этих рассуждениях, но это -факт, почти все танцовщицы на Горе – рабыни. В действительности верно и обратное, большинство самых красивых и возбуждающих гореанских рабынь -танцовщицы. И они стоят весьма дорого, и речь уже идёт о золоте.
Я опустилась на колени перед низким столом подле помощника распорядителя зала. Я принесла с собой круглое пустое серебряное блюдо, диаметром около восемнадцати дюймов. Распорядитель зала прошёл весь путь до этого места вместе со мной, и в конце, не отрывая от меня глаз, присел рядом.
Я, покорно, низко склонила своё тело, а затем плавно и изящно, выпрямилась и подняв голову, встретилась с глазами помощника. Затем, я подняла поднос вверх, к нему, как бы предлагая то что на нём якобы лежало, как если бы это могли бы быть сочные фрукты, в то же самое время утончённо приподнимаясь всем телом в его сторону.
– Фрукты, Господин? – предложила я.
– Ну и как это выглядело? – спросил распорядитель зала своего помощника.
– Хорошо, – признал ассистент. – Вы хотите использовать это в будущем?
Мастер пира, переступил через низкий стол, и встал позади него.
– Повтори ещё раз, Тиффани, – приказал он.
Я ушла на исходную позицию, чтобы через мгновение вернуться снова.
– Да, – согласился мужчина. – Это было неплохо.
Нужно понимать, что девушка, конечно, предлагает гостю не просто сочные фрукты, лежащие на блюде, но, также и фрукты её красоты, если его это заинтересует. Подобные предложения и приглашения являются подразумеваемым компонентом в таких выражениях как «мясо, Господин», «лёгкая закуска, Господин», «еда для Вашего удовольствия, Господин» и тому подобным. Классическим случаем такого предложения можно считать ситуацию, когда девушка приближается к гостю со спины, и шепчет «вина, Господин» прямо в ухо мужчины. Это отличается от обычного винного обслуживания, когда девушка встаёт перед мужчиной на колени, широко расставив ноги, и целуя кубок, если разрешено, затем, покорно опустив голову, протягивает руки, предлагая ему выпить вина. Впрочем, в обоих случаях, конечно ясно, что девушка – рабыня, и находится в полном распоряжении мужчины во всех смыслах.
– Теперь, предположим, что он протягивает руку и трогает Тебя? -сказал распорядитель зала.
Я прикрыв глаза, и разлепив губы, томно прошептала:
– Да, Господин! Спасибо, Господин! Пожалуйста, Господин!
– Ты должна быть готова к различным вариантам с этой ситуации, -предупредил мастер пира.
– Да, Господин, – сказал я.
В душе я жалела, что он не позволил своему помощнику потрогать меня в живую. Я просто жаждала прикосновения мужчины.
– Возможно то, чем Ты служишь, представляет для меня интерес, -сказал помощник, играя роль гостя. – Я пока не решил. Заинтересуй меня.
Поставив блюдо на стол, стоя на коленях в паре футов от него, я слегка наклонилась в его сторону, не отрываясь, глядя мужчине в глаза. Я сымитировала движение, как бы сбрасывая рабский шёлк с плеч. Затем сделала вид что приподняла подол туники, показывая свои бёдра. Потом, не отрывая своих колен от пола, подвигалась и покрутилась перед ним, демонстрируя ему себя в различных вызывающих позах и положениях.
В подобной демонстрации своего тела, довольно важным компонентом, возбуждающим интерес мужчины и побуждающим его к действию, является выражение лица женщины. Например, как надо поступить, если Вы заметили, что рассеянный взгляд мужчины остановился на Вас, и в нём заметны признаки интереса? Можно сделать вид возмущённой невинности его поступком, или изобразить негодование его столь откровенным осмотром. А можно симулировать скуку и автоматическую покорность, которые он может воспринять как вызов, и испытать желание превратить Вас в извивающуюся щлюху, умоляющую о его самом лёгком прикосновении. А можно, нахально сыграть высокомерную рабыню, гордо демонстрирующую красоту собственности своего Господина, показать своё бесстрашие перед этим чужаком, перед которым Вас вынудили уязвимо показываться, сделать вид, что Вы снисходите до его потребностей, и разрешаете ему бросать на Вас взгляды, и может быть, если он хорошо попросит, позволите прикоснуться. Вариантов множество.
На Горе рабыня рассматривается, как цельная женщина, которая хотя и порабощена, но обладает всей глубиной интеллекта и эмоций. На Горе она -цельная женщина, на которую надели ошейник. Гореанские рабовладельцы иного не приемлют.
Я демонстрировала себя, перед помощником распорядитель зала, как абсолютная рабыня. Короче говоря, я принимала перед ним рабские позы, выставляя свои самые соблазнительные места для его интереса и оценки.
Хотя это было уже поздно, и очень устали все, а не только рабыни, но я увидела, как вспотел лоб мужчины, и как он лихорадочно дёрнул рукой, смахивая пот с себя.
– Замечательно, Тиффани, – похвалил распорядитель зала. – Теперь можешь немного отдохнуть.
– Спасибо, Господин, – промурлыкала я, и подхватив со стола блюдо оставила мужчин.
Оставив блюдо на служебном столе, я метнулась туда, где сидели девушки из следующего класса.
– Привет, Эмили! А что Ты здесь делаешь? – спросила я опускаясь рядом с девушкой на колени.
– Насколько же Вы все красивые, – вздохнула Эмили. – Нам никогда не стать такими.
– Ерунда, – отмахнулась я. – И Ты, тоже будешь такой же красивой. Просто Вас ещё не начали дрессировать.
– Возможно, – всхлипнула девушка, и посмотрела на меня красными от слёз глазами.
– Так почему Ты здесь? – спросила я снова.
– Я не знаю, – ответила она. – Я, должно быть, вызвала недовольство у Эмильянуса. Мужчины пришли за мной, и без объяснений забрали из дома. А вчера они привели меня в эту школу.
– Ты всё ещё носишь его ошейник? – уточнила я.
– Да. Я всё ещё принадлежу ему, – сказала она, но оглянувшись вокруг себя, кивнула на других рабынь из её класса, с горечью добавила: – Как другие.
– Мне, казалось, что Ты ему понравились, – заметила я.
– Я тоже так думала, – улыбнулась моя подруга.
– А Тебе он нравится? – спросила я.
– Я люблю его, – чуть снова не расплакавшись, сказала она, – а он отослал меня.
Я кивнула. Такое может случиться с рабыней, ведь она полностью подчинена желаниям хозяина.
– Он ещё молод. Возможно, он просто испугался твоей любви, -предположила я.
– Возможно, – грустно улыбнулась Эмили.
Мы наблюдали за Кристэль, которая, как и я пару енов назад, демонстрировала свои прелести после притворного предложения фруктов.
– Какие Вы красивые женщины, – опять вздохнула Эмили.
– Этому нас научили наши ошейники, – усмехнулась я.
– Интересно, а мы сможем когда-нибудь стать таким же красивыми, -поинтересовалась у меня одна из девушек класса Эмили.
– Конечно же, сможете, – успокоила её я.
– Я уже почти завидую Тебе, Тиффани, – призналась Эмили. – Как Ты выглядишь, как двигаешься, как держишься, какой возбуждающе красивой Ты стала, совсем как рабыня для удовольствий!
– Я всё та же Тиффани, которой и была, – отмахнулась я.
– Нет, – убеждённо сказала она. – Ты уже не та.
– Возможно, – не стала я спорить с подругой.
– Музыканты и танцовщицы могут уходить, – объявил распорядитель зала. – Тупа к столу! Предложи фрукты.
Музыканты, по-быстрому сложив инструменты, направились к выходу из комнаты, уводя с собой одиннадцать танцовщиц, ошейники которых они заблаговременно соединили легкой цепью.
В зале появился другой мастер плети, не тот, что вел дрессировку женщин нашего класса, и скомандовал:
– Класс, встать! Построиться в колонну по одному!
Эмили вместе с остальными девушками её класса подскочили и быстро сформировали колонну, выстроившись чётко по росту, причём первыми стояли самые высокие девушки.
– Всего Тебе хорошего, Эмили! – пожелала я девушке.
– И Тебе всего хорошего, Тиффани! – сказала она, и мы поцеловались.
– Марш в клетки, – скомандовал дрессировщик.
Я с грустью смотрела в след уходящей Эмили. Интересно, увижу ли я её когда-нибудь снова.
Ещё немного понаблюдав, как Тупа крутится перед ассистентом распорядителя зала, я бессильно вытянулась прямо на каменном полу.
– Отлично, Тупа, – донёсся до меня усталый хриплый голос мастера пира, похоже, и его доконала эта репетиция.
– Всем на пол, на спины, – скомандовал мастер плети, – правые колени подняли, руки по бокам ладонями вверх.
Теперь все женщины лежали, прижавшись спинами к полу. Мы все знатно потрудились сегодня, и были изнурены до предела. Тем временем, наш мастер плети, о чём-то тихо переговаривался с распорядителем зала и его помощником. У нас уже не осталось сил даже на то, чтобы прислушаться к их разговору, мы могли только лежать на полу и отдыхать, в той позе, которую приказал нам принять дрессировщик, – в позе рабыни.
– Мы принимаем партию, – я услышала краем сознания, и через несколько инов мастер плети прошёл мимо нас в сторону двери, иногда переступая через ту, или иную девушку.
Но в следующий момент в зал дошли, двое крупных мужчин, у одного из которых через левое плечо, был переброшен моток лёгких цепей.
– В колонну! – скомандовал нам мастер плети.
Как и девушки до нас, мы мгновенно забыв про усталость, вскочили на ноги и стремительно построились в колонну по одному, также по росту. Суеты не было ни малейшей, мы все прекрасно знали свои места. Я была одной из последних в строю. Позади меня послышался сухой металлический щелчок, потом ещё, и вот уже и на моём левом запястье сомкнулось стальное кольцо. Я не могла отрывать своих глаз от спины впередистоящей женщины, но отлично чувствовала, как полотно сидит на руке браслет, и как свисающая с него цепь щекочет моё бедро. Следом, мужчина, оттянул левую руку женщины, стоявшей передо мной, и также как и я смотревшей прямо перед собой. Щелчок, и на её запястье красуется такой же браслет как у меня, связанный с моим лёгкой цепью. А мужчина уже стоит у следующей рабыни и сноровисто делает своё дело.
Осторожно скосив глаза вниз, я осмотрела своё запястье. На нём блестел маленький стальной браслет с приваренными к нему с разных сторон двумя кольцами, к которым крепились цепи, уходившие вперёд и назад. Я оказалась в рабском караване. Мы все были дрессированными рабынями и, вероятно, никому из нас в голову не пришла бы мысль о побеге, но, тем не менее, мы все были скованы друг с дружкой. Впрочем, это было обычной практикой при транспортировке рабов. Но вот мужчина заковал руку Клодии, первой девушки в колонне, и караван рабынь был окончательно сформирован. На цепи было ровно двадцать кандалов, что точно, соответствовало нашему количеству.
– Отведите их в агентство, – приказал мастер плети. – Завтра они начнут работу.
Повинуясь жесту надсмотрщика, большего из этих двух мужчин, того, кто зашёл в зал без цепей, мы дружно с левой ноги, как это принято при начале движения в караване, сделали первый шаг к новой ступени в своей жизни.
Нас провели через анфиладу залов и коридоров, и вывели на улицу, караван голых, скованных цепью рабынь. Оглянувшись, я бросила последний взгляд на школу.
Можно сказать, что я получила высшее рабское образование.
29. Хассан – Охотник на рабынь
– О, нет, – взмолилась я. – Пожалуйста, только не к нему, Господин!
– Это не походит на Тебя, Тиффани, – удивился распорядитель зала. -Ты же одна из наших лучших девушек. Что с тобой случилось?
– Он ужасает меня, Господин, – заплакала я, и, бросившись на колени перед мастером пира, сопровождаемая нежным перезвоном рабских колокольчиков, принялась целовать его ноги, повторяя: – Пожалуйста, нет, Господин! Не надо!
– Он выказал к Тебе интерес, – спокойно проговорил распорядитель зала.
– Пожалуйста, нет, Господин! – рыдала я.
– К нему, рабыня, – рявкнул он на меня.
– Да, Господин, – вздрогнув, ответила я, и встав с колен, попыталась успокоиться, а мужчина отвернулся, и занялся своим делом.
С тех пор как мы покинули школу прошло уже два месяца. И в целом, следует отметить, это были два замечательных месяца. Вначале нашей карьеры, мы служили на пирах или банкетах лишь раз в три – четыре дня, но, постепенно, мы завоевали репутацию, и заказы на наши услуги и наша востребованность резко выросли. Теперь управляющим Эмильянуса приходилось составлять наш график работ так, чтобы в нём оставались свободные дни для отдыха, и мы могли бы остаться набраться сил, чтобы на пиру выглядеть свежими и привлекательными. Теперь заказы на услуги нашей группы были расписаны на несколько дней вперёд. Совершенно очевидно, что спрос на подобные группы рабынь для банкетов, да ещё по разумной цене в городе присутствовал и немалый. Эмильянус, обладавший прекрасной деловой хваткой, впрочем, характерной для его семьи, тонко почувствовал это. Благодаря Эмильянусу сейчас организация роскошного пира в Аре стала гораздо доступнее, чем когда бы то ни было прежде. Больше не требовалось содержать в своём хозяйстве множество рабынь, чтобы устроить такой праздник, или обладать богатством Минтара, чтобы нанять музыкантов, договориться с поставщиками продуктов, и оплатить услуги дорогих рабынь и танцовщиц. Но, безусловно, и наши услуги были не их дешёвых
Я, как и большинство остальных девушек, в целом, была очень рада принадлежать Эмильянусу и быть содержаться в этой форме рабства. Наша работа была легка и, так как нас часто хорошенько использовали на этих банкетах в интимном плане, а иногда и по многу раз, нам не было необходимость стонать и царапать пол в наших конурах от сжигающего низ живота желания. Также, после первой недели в агентстве, когда нас держали в цепях, если не было заказов, мы получили большую свободу. Теперь, в течение дня, мы вообще имели возможность выходить в город и гулять, где и когда нам захочется. Просто надо было получить разрешение привратника агентства, возвратиться до заката, и доложить об этом распорядителю зала.
Кстати рабыни, вообще, могут наслаждаться широкой свободой. Предъявляемое к нам требование взять разрешение привратника, или другого свободного человека, прежде, чем покинуть агентство, является само собой разумеющимся. Рабыня всегда должна получить разрешение свободного человека прежде, чем покинуть дом или место проживания. Однако вне агентства, мы могли бы бродить почти, везде, где нам заблагорассудится. Практически мы могли пойти почти куда угодно.
Безусловно, нам мы не могли выйти за городские ворота, если только не в сопровождении свободного человека. Выходя в город, мы обычно носили свободные, достаточно скромные для рабынь, белые туники. Конечно, горло этих туник было открытым, чтобы наши ошейники всегда можно было рассмотреть, как того и требовали законы Ара.
Иногда, кстати, мы служили и на банкетах, на которых присутствовали свободные женщины. На таких банкетах, мы, конечно, были одеты весьма скромно и служили с соблюдением всяческих приличий. Точно так же танцовщицы были одеты совсем по-другому, чем это было обычно при чисто мужской аудитории, это же касалось и репертуара исполняемых ими танцев.
Я украдкой посмотрела на мужчину за столом, того самого, что, предположительно, заинтересовался мной. Он вгонял меня в состояние панического ужаса. Ну почему он не захотел Клодию, или Кристэль, или любую другую из рабынь нашей группы?
Этот мужчина был почётным гостем на пиру, устроенном Эйто Восточным, членом касты торговцев, гражданином Ара, поставщиком соли, имеющим деловые связи с городами из окрестностей Тахари. Говорят, что часть поставляемой им соли, добыта в Климе, районе скрытом где-то глубоко в песках Тахари. Почётный гость происходил из порта Касра, что находится на реке Нижний Файин, к северу от Тора, в свою очередь расположенного на северо-западном краю великой пустыни Тахари.
Я затруднялась точно определить расу гостя. В нём было что-то восточное, делавшее его немного похожим на Эйто, но, с некоторой долей уверенности можно было сказать, что в нём присутствует изрядно крови жителей Тахари. Во всяком случае, от Эйто он отличался и внешностью и манерами. Если хозяин праздника был добрым, цивилизованным, вежливым, гуманным и приветливым, то его гость был огромен, уродлив и беспощаден. Грудь этого громилы была наполовину обнажена, на запястьях чёрные, тяжёлые, кожаные, со стальными клёпками браслеты, голова выбрита, за исключением пучка завязанных в узел черных как смоль волос, оставленных сзади и ниже затылка. Этот гость не имел никакого отношения к касте торговцев, и зарабатывал на жизнь другим способом. Он оказался здесь, по-видимому, благодаря своей мрачной славе. Ну и возможно, потому, что он прибыл из Касры, а через неё идёт основной поток соли. И хотя он мог принадлежать к восточной расе, его имя таковым не было. И он был известен на всём Горе. Я впервые услышала о нём в школе. Его имя рабыни упоминали с суеверным ужасом. Это был Хассан – Охотник на рабынь.
Я вытерла слезы из-под глаз уголком рабского шёлка, и расправив тело, поспешила приблизиться к гостю Эйто, сидевшему от хозяина праздника по правую руку. Упав на колени перед гостем, я прижала ладони к полу, поместив голову между луками в знак покорности и почтения. Потом стараясь унять дрожь, подняла голову к мужчине, держа ладони на полу.
– Господин выказал интерес к Тиффани? – томно спросила я.
– Раздевайся, – приказал Хассан, – и неси сюда свою задницу. Займись моим удовольствием.
– Да, Господин.
Через мгновение я, уже нагая, стояла подле него на коленях, между ним сидящим со скрещенными ногами и столом, и робко и изящно облизывала, нежно целовала и ласкала его. По большому счёту он практически не обращал на мои действия внимания. Как и прежде продолжая пить из кубка, наполняемого время от времени Кристэль, насыщаться яствами, подаваемыми ему другими девушками, и беседовать с Эйто. Я была для него всего лишь внимательной рабыней, нежно и интимно массировавшей его. Мужчиной он был мощным, с широкой спиной и большими мускулистыми руками и плечами. Тело его было покрыто короткими курчавыми волосами.
– Ходят слухи, что у Вас самый лучший охотничий слин на всём Горе, -заметил Эйто.
– Все слины – хорошие охотники, – уклончиво ответил Хассан. – Они рождены для этого.
– Я слышал, что следу рабыни Асдана, было два месяца, – сказал Эйто.
– А следу рабыни Иппиаса было три месяца, – усмехнулся Хассан.
– Удивительно, – воскликнул изумлённый Эйто.
В это время я уже добралась до плеча Хассана, и осторожно переходила к поцелуям и облизыванию его шеи.
– И что привело столь известного охотника а Ар, если мне позволено будет полюбопытствовать? – вежливо спросил Эйто.
– Как всегда – охочусь, – с готовностью ответил Хассан. – Я, мои помощники и мои животные.
– И какой несчастной рабыне – предстоит стать Вашей добычей на этот раз? – поинтересовался Эйто.
– На этот раз не рабыня, – проговорил Хассан, вцепившись зубами в жареную ногу вуло, отрывая мясо и с аппетитом жуя.
– Признаться, я думал, что Вы охотитесь только на рабынь, – удивился Эйто.
– Мятежник Кассым, позарившийся на трон Тора, и разорванный в клочья моими животными, никогда не был рабыней, – засмеялся Хассан.
Я непроизвольно вздрогнула, и снова поцеловала его в плечо, легко, почти незаметно. Я не хотела слишком явно демонстрировать ему свое присутствие. И дело даже не в том, что я боялась его, хотя, конечно, боялась до дрожи в коленях, просто именно это я должна был делать в такой ситуации, в которой я оказался. Моя роль, в ситуации этого рода, заключалась именно в том, чтобы не отвлекать его от разговора.
В действительности, я не должна была помешать, например, его беседе. Моей задачей было находиться на заднем плане, наподобие музыкального фона, если, конечно, мужчина не захочет продолжения. Всё же, помимо моего желания, я почувствовала жар и сырость между моих бёдер. Трудно было отрицать тот факт, что его близость, его энергия и мощь, даже, несмотря на мой страх и моё нежелание, возбуждали меня. Я была так близко к нему, и была такой раболепной, нежной, и возбуждающейся с каждым ином всё сильнее.
Какой маленькой и нежной казалась я сама себе рядом с его мощью и властью. Нет, здесь, на этой планете, не могло возникнуть никакой путаницы в естественных отношениях. Было очевидно, что, такие, как он были владельцами, а таким как я была уготована участь их рабынь. Я еле сдерживала стоны. Как ощутимо было его присутствие для меня из-за моей наготы, и моего ошейника. Всё моё тело стало чрезвычайно чувствительным. Когда-то на Земле я была свободной женщиной, с головой забитой ложными мифами об общечеловеческих ценностях. Здесь, в мире, живущем по законам природы, я оказалась на своем месте, рабыней в ошейнике, в присутствии Господина.
– И кто же, тогда, Ваша добыча? – не отставал Эйто. – Кто он?
– Это не «он», – сытно рыгнув отозвался Хассан, бросая обглоданную кость на блюдо. – «Она». Это – женщина.
Я испуганно отпрянула от Хассана.
– Это, кто-то известный? – спросил Эйто.
– Да, – кивнул Хассан.
– Надеюсь, не будет бестактностью спросить кто она?
– Это не секрет, – отмахнулся Хассан.
– И кто же это? – напрягся от любопытства Эйто.
– Шейла, – наконец назвал имя Хассан, – прежняя Татрикс Корцируса.
Я отодвинулась ещё дальше от охотника, поскольку меня неудержимо заколотила дрожь, и я испугалась, что этот зверь почувствует это.
– Но что Вы делаете в Аре? – удивлённо спросил Эйто. – Что ей делать в Аре. Ведь Ар, будет последним местом в мире, в котором можно ожидать найти её.
– Именно так она, и будет думать, – засмеялся Хассан. – Именно поэтому я уверен, что она здесь.
– Я так понимаю, что Вы рассчитываете на высокую награду за её поимку, – предположил Эйто.
– Да, – кивнул Хассан. – Её подняли уже до полутора тысяч золотых. Но, честно говоря, меня больше интересуют даже не деньги. Я много слышал об этой гордой и надменной женщине. Я намереваюсь поймать и заставить её покориться моим желаниям.
– Понятно, – понимающе заулыбался Эйто.
Хассан повернулся и пристально осмотрел меня.
– Падай, – приказал он, – и раздвигай свои ноги.
– Да, Господин, – выдавила из себя я, выполняя его команду.
– Извините меня, – бросил Хассан Эйто.
– Конечно – конечно, – развёл руками Эйто, направляя своё внимание в другую сторону, и присоединяясь к беседе с мужчиной слева.
– Ну и что не так? – спросил Хассан, склоняясь надо мной.
– Простите меня, Господин, – взмолилась я. – Просто я боюсь Вас. А также, я боюсь за бедную Шейлу, Татрикс Корцируса.
– Я запомнил твои ответы, – сказал Хассан.
– Я знаю про Вашу репутацию охотника, Господин, – прошептала я. – Я боюсь, что у неё шансов не многим больше чем у простой рабыни.
– Она – гордая, свободная женщина, – усмехнулся Хассан, – но я буду охотиться на неё как на рабыню.
Я застонала.
– И почему же Тебе не безразлична её судьба? – поинтересовался он.
– Мы – обе, в конечном счете, женщины, – ответила я, – мы те, кто должны бояться и служить мужчинам.
– Это не моя проблема, что у Вас обеих, пол рабыни, – сказал Хассан, прикасаясь ко мне.
– Нет, Господин, – вскрикнула я.
– Ты – хорошенькая рабыня, – заметил он.
– Спасибо, Господин. Вы собираетесь сделать мне больно? – спросила я.
– А Ты собираешься быть абсолютно послушной и полностью ублажить меня? – спросил он в ответ.
– Я буду абсолютно послушной, – тут же исправилась я, – и я попытаюсь полностью удовлетворить Вас Господин.
– Хорошо, – проговорил он.
– Значит, Вы сделаете мне больно? – снова спросила я.
– Я сделаю с Тобой всё, что и как мне понравится, – ответил он.
– Да, Господин.
– Хм, это уже интересно, – протянул он. – Только что Ты казалась горячей и готовой. Ты уже почти теряла сознание и задыхалась от желания, и я даже мог почувствовать твой запах. А сейчас Ты кажешься холодной и напряжённой.
– Простите меня, Господин, – простонала я.
– Ты хорошо увлажняешься? – спросил Хассан.
– Обычно да, Господин, – честно призналась я.
– Ну, что ж, тогда, возможно я смогу разогреть Тебя снова, -улыбнулся он, и начал касаться меня.
Я не осмеливалась сопротивляться его прикосновениям. Я была полностью беспомощна под ним.
– Вы когда-нибудь видели Татрикс Корцируса, Господин? – спросила я, начиная извиваться и постанывать под его руками.
– Нет, – снизошёл он до ответа.
– О-о-ох! – застонала я, от его прикосновений, так хорошо напомнивших мне о том, что я была в ошейнике.
– Кажется, что Ты снова потекла, – заметил мужчина.
– Да-а-а, – задыхаясь выдавила из себя я. – О-о-о, Да-а-а!
– Зато у меня есть детальное её описание, – шепнул он мне в ухо. -Например, Тебе могло бы быть интересно узнать, что Ты, по крайней мере, в общих чертах, напоминаешь её.
Внезапно он отстранился от меня, внимательно и удивлённо изучая все даже самые малейшие особенности моего лица и тела.
– Это интересно, – протянул он. – Сейчас Ты, совершенно точно напомнила мне её.
– Господин? – удивлённо спросила я.
– Цвета глаз и волос те же самые, и общий тон кожи совпадает, -задумчиво перечислял охотник. – Фигура, кажется, довольно близкой к тому, что можно было предположить, Рост и вес, кстати, тоже довольно похожи. Хм, запястье, щиколотка и размер ошейника, возможно, тоже совпадают, учитывая, что это сложно было определить у свободной женщины.
– Кажется, у Вас действительно довольно подробное описание, – сказала я.
Признаться, я была удивлена тем, что он у него были сведения о размерах моих запястий, щиколоток и ошейника. Обычно никто не интересуется о таких вещах, применительно к свободной женщине. Хотя, я бы предположила, что такие измерения, уместны для любой женщины.
Кстати, опытный работорговец, обычно, может определить размеры ручных и ножных кандалов, а также и размер ошейника почти с первого взгляда. У меня размер ножного браслета – два, ручного – два, а ошейника десять хорт. Это практически самые обычные и самые распространённые размеры на Горе. Так наиболее распространёнными размерами кандалов являются второй и третий. А ошейников – десять, одиннадцать, и двенадцать хорт.
– Да, – задумался он. – Ты и, правда, практически полностью подходишь под описание.
– Так может быть я, и есть она, – смело предложила ему я простое решение.
– Возможно, – протянул он, снова склоняясь надо мной.
Я повернула голову в бок. Его руки вновь заскользили по моему телу.
– И как Вы сможете определить, что, что я не она? – хрипло спросила я, и отчаянно закричала. – О-о-о-ох, О-о-у-ай!
– Мне не кажется вероятным, что она может оказаться извивающейся рабыней, – заявил охотник.
– О-о-а-а! – закричала я ещё громче, и лишь когда он остановил руку, я немного успокоилась и сказала: – Но Вы же никогда не видели её.
– Нет, – кивнул он.
– Тогда, как Вы опознаете её? – поинтересовалась я.
– А мне и не надо её узнавать, – усмехнулся он. – Её опознает слин.
