Текст книги "Рецепт наслаждения"

Автор книги: Джон Ланчестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Так что путешествия и переезды не мешали матери, что в общем-то, было неплохо, потому что они являлись фундаментальным аспектом деловой жизни моего отца. А потому у меня было мобильное детство, где моменты изменения социального статуса выделялись отчетливо – как в пространстве, так и во времени. У меня где-то сохранился изодранный фотоальбом с фотографией – я держу маму за руку; я смотрю в объектив с видом сдерживаемого триумфа и гордо демонстрирую первые в моей жизни длинные штаны. Расплывчатая масса парусников на заднем плане не дает никакой подсказки, хотя и должна бы: Каус? Портофино? Восточный Лу? На другой фотографии запечатлены окна нашей квартиры в Бэйсуотере (она, кстати, принадлежит мне до сих пор), квартира была на первом этаже, а из-за высоких окон ее невозможно было как следует прогреть. Именно здесь мой отец впервые отметил тот внутренний свет, который я в себе чувствовал: он взял в руки акварель, которую я нарисовал в тот день (оранжерейная мимоза и сушеная лаванда в стеклянной банке) и сказал: «Знаешь, я думаю, в парне что-то есть».

Это воспоминание приносит с собой запах паркетного пола, который я вечерами, когда нечем больше было заняться, колупал пальцами, не столько ради удовольствия от акта вандализма, сколько из-за головокружительного и гипнотически успокаивающего аромата тягучей смолы, которая удерживала на месте продолговатые деревянные плашки. Если поддеть и вытащить кусок паркета, то как бы аккуратно вы ни положили его обратно, пол уже никогда не будет выглядеть прежним. Узор на паркете – квадраты, состоявшие из четырех фрагментов каждый, были тщательно сориентированы относительно углов комнаты. В результате получался широкий ромб, и казалось, что паркет можно было интерпретировать, как каббалистические знаки: если достаточно долго и пристально на него смотреть, он раскроет тебе свое значение, тайну. Или наша квартира в Париже, рядом с рю д'Ассас, в 6-м квартале, все еще жива в моей памяти, потому что именно там я впервые столкнулся со смертью домашнего любимца: хомяка по имени Эркюль, которого доверил опеке моего брата внук нашей мрачной консьержки, когда они всей семьей уехали навестить родственников в Нормандию. Отец был в строгом вечернем костюме, когда спустился к нам объявить о случившемся.

В те давние годы Мэри-Тереза присутствовала рядом со мной постоянно, сначала в качестве няни, потом – бонны или просто прислуги. И хотя приготовление обедов не являлось ее основной обязанностью в доме, она отправлялась на кухню в те нередкие моменты, когда очередной нанятый нами повар – этакая процессия в духе Достоевского: жулики, мечтатели, пьяницы, утописты, зануды и мошенники, у каждого в руке фонарь и мешок – отсутствовал. Правда, она ужеоставила нас к самому незабываемому из таких случаев, к тому времени, когда Миттхауг, наш нетипично словоохотливый повар-норвежец, обладавший особым даром в деле приготовления маринадов, не пришел вовремя, чтобы произвести необходимые приготовления к одному важному званому обеду, потому что (как выяснилось впоследствии) его переехал поезд. В таких случаях Мэри-Тереза, с привлекательным выражением церемониальной целеустремленности на лице, облачалась в фартук с синей каймой, который держала специально для подобных критических ситуаций, и решительно направлялась в кухню, чтобы через некоторое время появиться из нее с одним из блюд, которые, после продолжительных внутрисемейных дискуссий, ее научили готовить: пирог с рыбой, омлет, жареная курица или пирог с мясом и почками. Вместо этого она могла приготовить свое spécialité [21]21
  Фирменное блюдо (фр.).


[Закрыть]– ирландское рагу. И в результате аромат последнего из упомянутых блюд превратился в нечто вроде лейтмотива моего воспитания, в связующее вещество, направленное на соединение разнообразных мест действия в некое согласованное, наделенное индивидуальностью, запоминающееся повествование – в историю обо мне. По-моему, это весьма похоже на связующее действие, которого в разных рецептах добиваются добавлением сливок, сливочного масла, муки, марранты, beurre manié, [22]22
  Паста из муки, перетертой со сливочным маслом (фр.).


[Закрыть]крови, тертого миндаля (традиционная английская уловка, не стоит относиться к ней с презрением) или, как в рецепте, который я собираюсь описать, более рассыпчатого из двух видов картофеля. Когда Мэри-Терезу пришлось уволить, то, возможно, именно запаха и вкуса этого блюда мне не хватало более всего.

Итак, подготовьте все ингредиенты. Нужно признать, что авторитетные умы не могут прийти к соглашению, какую часть туши следует использовать для этого блюда. Я в свое время прочитал три источника, которые отдавали предпочтения последовательно «ягнячьей голени с костью либо остаткам жареного барашка», «средней части шеи ягненка» и «лучшему краю котлет, нарезанных с шеи ягненка». На мой взгляд, любой из этих вариантов может быть приемлемым, так как по существу это крестьянское блюдо (я имею в виду происхождение, а не вкус блюда). Баранина, конечно же, обладает более интенсивным вкусом и ароматом, чем ягнятина, хотя в наши дни ее почти невозможно достать. Был когда-то один мясник, продававший баранину, неподалеку от нашего дома в Норфолке, но он умер. А что касается предпочтения, которое некоторые оказывают мясу на кости для ирландского рагу, я могу только сказать, что Мэри-Тереза в свое время настаивала на таком варианте, потому что это добавляет блюду пикантности, а также привносит в него притягательный оттенок студенистости благодаря попадающему в бульон костному мозгу. Итак, три фунта ягнятины: внешняя или средняя часть шеи, или голень, лучше всего вместе с костью. Полтора фунта картофеля с плотной мякотью: «Бишоп» или «Пентландджавелин», если вы используете британские сорта, в противном случае порасспрашивайте вашего зеленщика. Полтора фунта мучнистого картофеля, который должен разойтись в бульоне, о чем упоминалось выше. В Британии – «Мэрис пайпер» и «Кинг Эдвард». Или спросите продавца. Когда-то была очень неплохая зеленная лавка на углу рю Кассет и рю Шевалье в 6-м квартале, но я не думаю, что она все еще существует. (Наука не смогла дать нам полноценного объяснения относительно разницы между рассыпчатым и плотным картофелем. Если у читателя возникнут трудности при попытке понять, к какой категории относится тот или иной картофель, ему следует опустить его в раствор из одной части соли на одиннадцать частей воды: рассыпчатый картофель утонет.) Полтора фунта лука, нарезанного кольцами. Травы по вкусу – душица, лавровый лист, тимьян, майоран; если травы используются в сушеном виде, тогда около двух чайных ложек. Соль. Нарежьте мясо на котлетки и возьмите сотейник достаточного размера, но не слишком большой. Очистите картофель и нарежьте его толстыми ломтями. Уложите ингредиенты слоями следующим образом: слой плотного картофеля, слой лука, слой мяса, слой рассыпчатого картофеля, слой лука, слой мяса, повторите при необходимости, но последним должен идти толстый слой оставшегося картофеля. Слегка посыпьте каждый слой солью и приправами. Конечно, вы не сможете этого сделать, если приступили к готовке, не дочитав рецепт до конца. Пусть это послужит вам уроком. Наливайте холодную воду в промежутки между мясом и овощами, пока она не поднимется доверху. Закройте все крышкой. Готовить три часа в печи, газ на отметке «2». Вы обнаружите, что мягкий картофель разошелся в бульоне. Продукты приводятся из расчета на шесть едоков. Блюдо это, что особенно приятно, можно считать идеологически чистым.

Существует глубокое философское различие между разными типами жаркого, следует разграничивать случаи, когда до тушения блюдо подвергается той или иной тепловой обработке – обжаривание, соте или какой-либо еще, – и случаи, когда этого не происходит. Ирландское рагу – паладин среди тушений первого типа; среди других членов этого семейства – ланкаширское рагу, которое отличается от ирландского только возможным добавлением почек и тем, что на последней стадии британского варианта приготовления крышка снимается, чтобы блюдо немного подрумянилось. Сходство этих двух рецептов свидетельствует в пользу культурной близости между Ланкаширом и Ирландией; именно в Манчестере отец и «обнаружил» Мэри-Терезу. Он всем говорил, что она работала на «фабрике ваксы», а на самом деле отец узнал о ней от коллеги по работе, который сам нанял ее в преддверии родов своей жены и зашел даже так далеко, что велел частному детективу проверить рекомендации будущей служанки, а потом уволил ее, потому что беременность у его супруги оказалась ложной. Вареная баранина находится в родстве с этими блюдами, и ею незаслуженно пренебрегают, хотя она особенно хороша, если есть ее с освященными веками дополнениями. («Эпикуреец приходит в отчаяние, /Коль нет ему каперсов к вареной баранине», Огден Нэш.) Хотелось бы также отметить энергичное германо-эльзасское блюдо backenoff, которое готовится из баранины, свинины, говядины и картофеля; умиротворяющее blanquette de veau, [23]23
  Рагу из телятины под белым соусом (фр.).


[Закрыть]освобожденное от предварительного обжаривания и сдабриваемое сливками в самый последний момент; и, конечно же, классические близнецы-daubes: à la Provençale и à l'avignonnaise. [24]24
  По-провансальски и по-авиньонски (фр.).


[Закрыть]Во Франции, надо сказать, родовое название для блюд такого типа (когда продукты заливают холодной водой и тушат) – daube – происходит от слова – daubière – горшок с узким горлышком и выпуклыми, раздутыми боками, он похож на живот Будды.

В других видах рагу, которые могут относиться к классу соте или тушеного мяса, инфедиенты подвергаются предварительной тепловой обработке при высокой температуре с целью подстегнуть процесс загустевания и связывания (в этом случае используется мука или другое аналогичное средство), а также для того, чтобы ускорить предварительный взаимообмен ароматами и вкусовыми свойствами. Как говорил Гекельберри Финн, «Лучше всего – бочонок всяких объедков и огрызков; там все хорошенько перемешивается и пропитывается соком». Заметьте, что предварительная тепловая обработка никоим образом не «закрывает выход сокам» – наука показала, что ничего подобного не происходит. (Я подозреваю, что эта «утка» родилась из-за того, что подсушивание продукта зачастую позволяет ощутить оттенок поджаристости, легкой подгорелости, очень приятный нёбу.) Тушения подобного сорта включают внушающее заслуженный ужас британское говяжье жаркое, а также пивной бельгийский карбонад по-фламандски; gibelottes, [25]25
  Фрикасе из кролика в белом вине (фр.).


[Закрыть]matelotes [26]26
  Рыба под винным соусом (фр.).


[Закрыть]и estoufades [27]27
  Тушение на пару (фр.).


[Закрыть]французских провинций; navarin, [28]28
  Рагу из баранины с репой и морковью (фр.)


[Закрыть]блюдо из ягненка и маленьких молодых овощей, этакая луково-простодушная аллюзия на убийство новорожденных; пряные, оживленные перечной приправой североафриканские таганы; согревающее broufado лодочников Роны; boeuf à la gardiane, [29]29
  Мясо по-пастушески (фр.).


[Закрыть]любимое блюдо ковбоев Камарги, в честь основного занятия которых оно и было названо; международные, но такие домашние клише – coq-au-vin [30]30
  Петух в вине (фр.).


[Закрыть]и гуляш; на удивление простой в приготовлении бефстроганов, который приходится так кстати при появлении нежданных гостей; самые разные ragoût и ragù; [31]31
  Рагу (фр.).


[Закрыть]румынское stufatino alla Romana; stufado di manzo из Северной Италии; estofat de bou из гордой Каталонии. Я могу продолжать. Обратите внимание на разницу между тем, за какие заслуги помнят французских аристократов – филе виконта де Шатобриана, соус маркиза де Бешамеля, и за какие изобретения британцы помнят свою покойную знать: кардиган, сэндвич, веллингтонские резиновые сапоги.

Один авторитетный источник пишет: «В то время как душа daube заключается во всеобъемлющем единстве – смешении индивидуальностей в единый характер – соте подразумевает взаимодействие между отдельными сущностями, каждая из которых ревниво хранит свои, уникальные вкус, аромат и текстуру гармонично объединенными под общим покровом соуса». Превосходно сказано. Стоить обратить внимание на то, что в Соединенных Штатах Америки теперь, описывая ассимиляцию иммигрантов, предпочитают сравнивать этот процесс с «миской салата», отказавшись от образа «плавильного тигля». Американцы утверждают, что старый термин подразумевает потерю изначального культурного своеобразия. Другими словами, когда-то плавильный тигель рассматривали как соте, теперь же считают, что он ближе к daube.

Десерт, который я выбрал, может показаться еще более противоречивым, чем первые два блюда. «Королева пудингов»– блюдо вполне зимнее, и приготовить его значительно проще, чем можно подумать поначалу. Мэри-Тереза всегда подавала его после ирландского рагу, и пудингу этому было суждено стать первым блюдом, которое меня научили готовить самостоятельно. Хлебные крошки, 5 унций; I столовая ложка ванильного сахара, 2 унции сливочного масла и натертая цедра одного лимона; пинта горячего молока; дождаться, пока все остынет; вбить четыре яичных желтка; вылить в смазанную жиром неглубокую посудину и запекать. Вынуть, как только яичная смесь загустеет. Осторожно смазать верх двумя столовыми ложками вашего любимого джема. Вы больше любите малиновый или черносмородиновый? Неважно. А теперь взбейте четыре белка в медной миске, пока они не загустеют настолько, что след от ложки не будет затягиваться. Вмешайте сахар, взбейте. В общей сложности добавьте 4 унции сахара, размешивая его таким движением запястья, будто поворачиваете очень большой регулятор настройки радио. Выложите белковую смесь поверх джема. Еще чуть-чуть посыпьте сверху сахаром и выпекайте четверть часа. Одной из удручающих особенностей этого пудинга является то, что, обсуждая его или описывая в тексте, почти невозможно избежать двойного родительного падежа, который в свое время так огорчал Флобера. Но обаяние Королевы Пудингов (sic!) ¹заключается в том, что в нем используются оба типа магической трансформации, которой могут подвергаться яйца. С одной стороны, слияние воздуха с коагулирующимися протеинами яичного белка, в результате чего он «разбухает» в восемь раз больше первоначального объема, что используется при приготовлении soufflé [32]32
  Суфле (фр.).


[Закрыть]и ему подобных. С другой стороны, происходит сворачивание протеинов яичного желтка – как в яичном креме и различных видах майонезов. Запомните, что к классическим соусам французской кухни следует подходить с уважением, но без боязни.

Впервые я приготовил «Королеву Пудингов» в тесной, длинной кухне нашей парижской appartement. [33]33
  Квартира (фр.).


[Закрыть]Почти непроходимый закуток около мойки для посуды (и одновременно буфетной) удалось компенсировать остроумной системой складывающихся шкафчиков для столовой и кухонной посуды. За кухней была небольшая кладовая, откуда Мэри-Тереза, раскрасневшись и склонившись набок, вытаскивала газовый баллон, похожая на молочницу, вступившую в единоборство с маслобойкой. Она каждый раз непременно устанавливала полный баллон перед тем, как начинать готовить, – последствие одного случая, когда у нее закончился газ в самый разгар приготовления рагу и ей пришлось прерваться, чтобы поменять баллоны. Причем Мэри-Тереза совершила какую-то техническую ошибку, которая привела к небольшому взрыву, отчего она на некоторое время осталась без бровей. Было известно, что в кухне живет злой гном, занимающийся опустошением баллонов, которые по всей логике должны были бы быть полными: запасы имели склонность истощаться в разгар сложных кулинарных подвигов. Отец как-то заметил, что чтобы остаться без газа, достаточно просто произнести вслух слово «кулебяка».

– Пришла пора тебе научиться готовить, – сказала Мэри-Тереза, вкладывая мне в ладонь металлические веничек и направляя мою руку так, что мы вместе производили необходимые для взбивания движения: сначала я использовал для этого всю руку от локтя, потом выделил из процесса соответствующее движение запястья. Я впервые ощутил божественно успокаивающее ощущение оттого, как тонкие, собранные в пучок металлические прутики, составляющие наконечник веничка, проходят сквозь упругий слой яичных белков и задевают дно медной миски, и этот звук до сих пор оказывает на меня действие прямо противоположное (хотя, как большинство «абсолютных противоположностей», в каком-то смысле сходное) звуку ногтя, скребущего по грифельной доске, или трущихся друг о друга полистироловых кирпичиков. (Кто-нибудь знает; какую эволюционную функцию выполняет эта необычно сильная и хорошо развитая реакция? Некая генетическая память о – о чем? О саблезубом тигре, скребущем когтями по каменной стене? О мохнатых мамонтах, которые роют ногами мерзлую землю, потрясая несущими гибель бивнями и изрыгая зловонное дыхание, готовясь к брачному поединку?)

Как ни странно, но именно моя мать была больше всех огорчена, когда преступные наклонности Мэри-Терезы были обнаружены. Я говорю «странно», потому что отношения между ними не были полностью свободны от обычных трений между хозяином и наемным работником, к которым примешивались также элементы войны (извечной, необъявленной, как все самые яростные войны – между людьми одаренными и обычными, старыми и молодыми, низкорослыми и статными) между красавицей и дурнушкой. Особую специфику конфликту придавало то, что внешность Мэри-Терезы, несколько грузной, с крупными порами и вытянутым лицом человека, привыкшего дышать ртом, идеально оттеняла гиацинтовую внешность моей матери. У мамы были длинные, изысканные ресницы, словно у юноши; нежный цвет лица резко контрастировал с деревенским румянцем цветущей, пышущей здоровьем Мэри-Терезы, а экспрессивную, неистовую красоту ее глаз (не один ее поклонник признавался, что до встречи с ней и не подозревал истинного значения выражения «пронзительный взгляд») только подчеркивало наивное, с глазами навыкате выражение лица Мэри-Терезы, у которой был такой вид, что ею неизменно хотелось помыкать. Кроме того, существовало еще напряжение – таинственное и неподдающееся определению, заметное с первого взгляда, но непостижимое, как спор на незнакомом языке, – которое появляется между двумя женщинами, если они «не ладят». Это проявлялось в определенной, чисто женской, сухости, с которой моя мать давала Мэри-Терезе указания и делала ей выговоры, а также в поведении Мэри-Терезы, где присутствовала тончайшая, как писк летучей мыши, тень нежелания, мелькавшая у той на лице, когда она выполняла требования матери. Мэри-Тереза умудрялась объяснять свое почти безграничное упрямство, непоследовательность и незнание основных принципов ведения хозяйства сломавшейся цепочкой шезлонга (возможно, я немного упрощаю). Все это казалось еще заметнее оттого. насколько иначе Мэри-Тереза относилась к «мальчикам», как мать собирательно называла отца (который, между прочим, никогда не выглядел легкомысленно, даже на засвеченных фотографиях своей юности, которая пришлась на то время, когда люди еще не научились чувствовать себя перед объективом совершенно свободно), брата и меня. Мэри-Тереза обращалась к нам с дружелюбной прямолинейностью. в которой мать, обладавшая более тонкими инструментами восприятия, чем мы, чувствована некую слабую, пусть даже почти незаметную, примесь кокетства. (Есть ли на свете произведение искусства с более гениальным названием, чем «Женщины, остерегайтесь женщин»? [34]34
  Имеется в виду одноименная трагедия английского драматурга Томаса Миддлтона (1580–1627).


[Закрыть]) Все это, конечно, проявлялось (или непроявлялось) в диалогах, которые, если записать их дословно, выглядят самым обычным образом. Например:

Мама. Мэри-Тереза, смени, пожалуйста, воду в цветочных вазах.

Мэри-Тереза. Да, мэм.

Но какой живой огонь человеческой психологии промелькнул в этом обмене репликами, словно ласточка, пролетевшая через зал, где писал свою историю Беда Достопочтенный. [35]35
  Беда Достопочтенный (672 или 673 – ок. 735), англосаксонский летописец, монах; автор «Церковной истории народа англов» – ценнейшею источника по истории Англии VII–VIII вв.


[Закрыть](В неприязни есть эротический оттенок.) Как бы там ни было, но мама очень огорчена происшедшим. Все началось ясным апрельским утром. Мама сидела перед зеркалом.

– Дорогой, ты не видел мои серьги?

Замечания такого рода, обычно адресованные отцу, но иногда, по рассеянности, обращенные ко мне или к брату, скорее, мне кажется, как местному представителю нашего пола, чем как полноценному заместителю родителя, были делом привычным. Отец находился в небольшой гардеробной, дверь в которую вела прямо из их спальни. Там он был поглощен таинствами, составляющими ежедневный туалет следящего за собой взрослого мужчины, намного более сложный и утонченный, чем остававшееся на нашу с братом долю ежедневное мытье ушей, причесывание вихров и подтягивание носков. Отец должен был (здесь имелись тазик и кувшин, полный горячей воды, набранный в ванной и предусмотрительно перенесенный в соседнее с ней логово, чтобы не мешать разворачивающемуся там во всей своей сложности и драматичности действу, – моя мать приводила себя в порядок) сбрызнуться одеколоном, повязать галстук, пригладить волосы, начистить запонки и отряхнуть воротничок.

Упомянутые серьги – два изумруда, оправленных в белое золото, – на мой взгляд обладали необычным качеством: их сдержанность граничила с вульгарностью. Они достались матери в подарок от таинственной личности времен ее юности, безумно влюбленного в нее наследника некого промышленника. Этот ее поклонник (согласно версии, которая просочилась сквозь туманные фразы вроде «Эта погода напоминает мне об одном человеке, который был мне когда-то очень дорог» и «Я всегда надеваю их в этот день, потому что он стал особенным для одного человека, о котором мне не хотелось бы сейчас говорить») отказался принять серьги обратно, когда мама попыталась их вернуть, и впоследствии убежал из дому, чтобы вступить в Иностранный легион. Родственники сумели вовремя остановить его только потому, что беглец слег в Париже (после обеда, который должен был ознаменовать прощание со свободой) из-за несвежей moule. [36]36
  Мидия (фр.).


[Закрыть]Позже он был посвящен в рыцари за заслуги перед отечественной промышленностью и погиб в авиакатастрофе над Карибским морем. Мерцающие прилавки с выставленными на всеобщее обозрение морепродуктами в парижских ресторанчиках напоминают мне некоторых политиков: им удается производить впечатление, не внушая при этом абсолютного доверия.

– Какие сережки?

– Не крутись под ногами, дорогой, maman [37]37
  Мама (фр.).


[Закрыть]занята, – это уже мне. – Изумрудные.

– Но не утром же!

– Я не собиралась их надевать, дорогой, – просто заглянула в шкатулку.

– В шкатулке смотрела?

Стереотипность, однообразие подобных разговоров можно, пожалуй, почувствовать из ответов моего отца, который попросту не слушал жалобы матушки.

– И конечно же,я не собиралась надевать их утром. Я же не идиотка.

Когда сережки были обнаружены под матрасом Мэри-Терезы, в ее традиционной комнатке для прислуги под крышей, это стало для всех, и для моей матери в особенности, настоящим шоком. Заветную драгоценность отыскали жандармы – жандармы, которых позвал отец в ответ на настойчивые просьбы матери, отчасти поддавшись усталой мстительности. Это было нечто среднее между попыткой разоблачить мамину, как он сказал, истерию, и желанием умыть руки – après-moi-le-déluge [38]38
  После меня хоть потоп (фр.).


[Закрыть]– я сделал все, что можно. Трудно сказать, каким отец представлял себе финал: я думаю, он считал, что либо серьги отыщутся где-нибудь, где их бесспорно оставила моя мать – рядом с тюбиком зубной пасты, в щели между ручкой кресла и сиденьем, – либо окажется, что их украла консьержка, на редкость зловещего вида вдова-француженка du troisième âge. [39]39
  Пенсионного возраста (фр.).


[Закрыть]Помнится, отец однажды заметил о ней: «Трудно представить себе, каким был муж мадам Дюпон, если признать, что обстоятельства заставляют исключить кандидатуру доктора Криппена [40]40
  Доктор Криппен – известный английский преступник, повешенный за убийство своей жены.


[Закрыть]». Но я думаю, отец недооценил серьезность, с которой французы относятся к деньгам и к собственности. Молодой жандарм, к которому мы пришли сначала, заполняя чрезвычайно запутанные бланки, был искренне и очевидно поражен ценностью пропажи, и на следующий день появился на пороге нашей квартиры – красивый, вежливый, сжимая в руках свое кепи, из-за чего был похож на школьника, который извиняется, что опоздал. Полицейский был очень светловолосый, с соломенными норманнскими волосами, все его манеры и поведение, казалось, говорили, что он слишком высокого происхождения для этой работы – младший сын виконта, отрабатывающий год или два на дежурствах (noblesse oblige [41]41
  Положение обязывает (фр.).


[Закрыть]– одно из тех выражений, которые не зря придумали именно французы), чтобы потом мгновенно вознестись на какую-нибудь чарующе-бюрократическую должность в государственном аппарате, неумолимо поднимаясь с каждым годом все выше. Сперва он уединился в гостиной с матерью, которая попросила принести чаю. А потом, перед тем как начать поиски, он поговорил со мной и с братом, сначала с обоими вместе, в присутствии матери, а потом с каждым по отдельности. (Все это с самого начала – и исчезновение моей матери – остался только тонкий аромат ее духов – уходя, она улыбалась и оглядывалась на меня подбадривающее, как настоящая мать, – было разыграно между ними с молчаливым взаимопониманием, которое в ином контексте показалось бы дразнящим намеком на супружескую неверность). Общая чрезвычайность происходящего еще более усиливалась тем, что обвинение в краже, будучи однажды высказано, начало жить собственной жизнью – будто бы голословное утверждение, как натрий может вспыхнуть в любой момент, просто от соприкосновения с кислородом. Что в конце концов и случилось, хотя, как это часто бывает во взрослых драмах, которые происходят в присутствии детей, первые ее этапы были скрыты от наших глаз. Они произошли за кулисами, и о них можно было догадаться только по тому, как исказилась обычная последовательность событий нашего дня. Это началось, когда, побродив какое-то время бесцельно по квартире туда-сюда – пока мы сидели в гостиной с Мэри-Терезой и матерью, брат, как обычно, вовсю что-то малевал на домашнем мольберте, а я читал, я даже почему-то запомнил название книги – «Маленький принц», – полицейский вернулся в комнату и, избегая наших пристальных взглядов, спросил мать, не сможет ли она переговорить с ним наедине.

А теперь я Должен признать, что испытываю значительное облегчение. (Не существует более сильной эмоции.) Эти размышления о зимней еде написаны – и я говорю эти слова с той бравадой, с какой размахивал бы кроликом, свежевынутым из цилиндра, или с какой резким движением распахнул бы занавеску, чтобы продемонстрировать совершенно не перепиленную посредине ассистентку, – в середине лета, в самом начале моего «отпуска». Если говорить уж всю правду до конца, я диктовал эти мысли на борту парома во время в общем-то довольно неспокойного плаванья из Портсмута в Сан-Моло – путешествия, которое, должен признать, я нахожу раздражающе средним по продолжительности, – это и не часовая поездка до Кале, когда хватает времени только на чашку плохого кофе, кроссворд и пару кругов по палубе, но и не занимающее целый день полноценное путешествие из Ньюкасла в Готенбург или из Харвиджа в Бремерхавен, которое, по крайней мере, действительно можно считать морским вояжем. Зато у маршрута Портсмут – Сан-Моло есть, по крайней мере, то преимущество, что он переносит путника в один из самых приятных (или наименее неприятных) портовых городов Франции (не особенно лестный титул, учитывая, что Кале несказанно ужасен, что в Булони местные архитекторы довершили работу, начатую бомбардировкой союзных войск, что прибытие в Дьепп требует немыслимого отправления из Ньюхевена, что Роскофф – рыбачья деревушка, а Остенде находится в Бельгии). С помощью чарующе-миниатюрного японского диктофона я нашептывал беспристрастные аналитические замечания в адрес английской кухни, сидя в столовой самообслуживания, рядом с греющимся в микроволновке беконом и затвердевающими яичницами. Я говорил сам с собой о нашей квартире в Бэйсуотере, сидя на палубе и любуясь, словно знатная вдова, степенно и величественно проплывающим мимо огромным панамским танкером. Я продирался сквозь давку в галерее видеоигр, отчаянно пытаясь вспомнить, использовала Мэри-Тереза для своей» Королевы Пудингов» джем или мармелад, пока меня не осенило (когда я споткнулся о небрежно брошенный у bureau de change [42]42
  Пунш обмена валюты (фр.).


[Закрыть]рюкзак), что она в действительности брала для этого варенье, но настаивала, что его предварительно нужно протирать через сито, – усовершенствование, которое, как читатель уже поспешил заметить, я решил опустить. В каждом нашем воспоминании сквозит ощущение утраты: все мы – изгнанники из собственного прошлого. Точно так же. отрывая взгляд от книги, мы заново переживаем разлуку с яркими мирами воображения и фантазии. Паром через Ла-Манш, ест переполненными пепельницами и детьми, которых рве u чуть ли не лучшее в мире место, чтобы поразмышлять об ангеле, который стоит с огненным мечом у врак ведущих ко веем прожитым нами дням.

По-летнему яркое сияние морской глади мне помогают вынести недавно приобретенные солнцезащитные очки одной фирмы, о которой вы. вероятнее всего, слышали. Сегодня на один или два градуса холоднее, чем можно было бы по справедливости ожидать, хотя прохлада и отступает перед непривычным теплом моей новой охотничьей шляпы, которую я в данный момент ношу с опушенными полями, но не завязывая шнурки под подбородком. Я уже чувствую необходимость прогуляться для разминки по верхней палубе и вдохнуть полной грудью солоноватый морской воздух, а мою верхнюю губу слегка щекочут фальшивые усы.