Текст книги "Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе"

Автор книги: Джон Куллини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

IV. Пропитанный нефтью шельф

Несмотря на тот факт, что разработки подводных залежей нефти впервые начались в Мексиканском заливе, надежной информации об экологической обстановке на нефтепромыслах и вокруг них потрясающе мало. Конечно, исследования проводились, но они не всегда выполнялись на должном уровне и были посвящены ограниченному кругу проблем: либо пытались выяснить, какое влияние оказывает нефть, достигающая берега, либо изучались только устойчивые к нефти организмы, либо вне рассмотрения оставались наиболее чувствительные к нефти личиночные стадии, либо полностью игнорировались вопросы о влиянии нефти на сообщества живых организмов и сублетальном ее воздействии. Почти всегда при рассмотрении планов экспериментов или их интерпретации напускается много тумана. Более того, всегда эти исследования прямо или косвенно финансируются нефтяной промышленностью.

Начиная с конца 40-х годов, в заливе имели место многочисленные случаи утечек нефти. Многие из них были более крупные, чем утечка в районе Уэст-Фалмут, на Кейп-Коде, некоторые – сравнимы с катастрофой в проливе Санта-Барбара, в Калифорнии, когда там прорвало трубопроводы. Но в районе Мексиканского залива никакой исследовательской работы, хоть сколько-нибудь похожей на исследования, проведенные после этих двух случаев, предпринято не было.

Нефтяные платформы и трубопроводы начали появляться на побережье штата Луизиана в 1948 году. В северо-западной части залива добыча нефти со дна моря постепенно увеличивалась, и теперь здесь имеется не одна сотня скважин, из которых качают нефть и природный газ. С точки зрения потенциальных крупных утечек нефти и хронического загрязнения больших пространств самую серьезную опасность для морских экосистем представляют огромные масштабы современного производства. Кроме того, известно, что некоторые старые нефтепроводы протекают. Многие из них заброшены. Никто даже толком не знает, где они пролегают.

Следующей возможной стадией в региональной индустриализации шельфа будет появление суперпортов. Это расположенный на некотором удалении от берега заякоренный причал для танкеров, который состоит из насосных станций, трубопроводов и, возможно, подводных резервуаров для хранения нефти. Два таких сооружения планируется создать в северозападном районе залива. Сейчас рассматривается вопрос о создании еще трех таких причалов на Атлантическом шельфе.

Расположенный на глубине около 40 метров в западной части дельты Миссисипи, проектируемый Луизианский морской нефтяной порт (ЛМНП) предназначается для груза танкеров водоизмещением 300000 тонн и более, которые преимущественно будут использоваться в 80 – 90-х годах. В основном они будут доставлять сырую нефть из Персидского залива на нефтеочистительные заводы США.

ЛМНП представляет собой совместный проект девяти нефтяных компаний. Он включает пять дисковидных якорных бакенов, две насосные платформы, платформы для размещения персонала и пять нефтепроводов, каждый диаметром 1,2 метра. Пропускная способность этой установки – 4000000 баррелей сырой нефти в день.

В 50 километрах на юго-юго-восток от Фрипорта, штат Техас, консорциум из двенадцати нефтяных компаний строит другой комплекс, Сидок, на 34-метровой глубине. Сидок будет почти тождествен ЛМНП.

Трубопроводы предполагается вести по дну шельфа, от подводных буровых скважин до резервуаров на берегу. Но нет никакой гарантии, что трубы будут постоянно оставаться на своем месте. Беспокойные морские течения, усиливаемые периодически возникающими ураганами, перемещают донные отложения и они принимают вид огромных, медленно движущихся волн, достигающих иногда двух метров в высоту. Зарытая в дно труба может попеременно то покрываться, то обнажаться каждые три или четыре года. Особенно неустойчива прибрежная часть шельфа штата Луизиана с ее куполообразными илистыми холмами, обычно имеющими сердцевину из выходов соли. Покрывающий их ил поступает сюда вместе с огромным притоком осадочных материалов из дельты Миссисипи. В 1974 году в дельте Миссисипи опрокинулись две буровые вышки, принадлежавшие «Шелл ойл компании». По мнению геологов, эта авария была вызвана крупным оползанием донного грунта. Все это произошло во время урагана «Камилла». Движение отложений в таких масштабах могло бы согнуть трубу диаметром в 4 фута, как соломинку.

Новые трубы будут самыми большими из всех, когда-либо прокладывавшихся на морском дне. Учитывая нынешнее положение дел, необходимо установить очень тщательный первоначальный контроль за качеством. В мае 1976 года Департамент внутренних дел США объявил, что завершение прокладки нефтепровода на Аляске будет задержано на несколько месяцев ввиду необходимости проверить тысячи сварных швов. Когда трубы ЛМНП и Сидок уже будут закопаны, взглянуть на них еще раз вряд ли удастся.

Источником неисчислимых опасностей являются огромные танкеры, которым обычно нужно 15–20 минут, чтобы пройти пять километров, прежде чем они могут остановиться. Две меры безопасности намного увеличили бы шансы избежать новых мировых рекордов по утечкам нефти в Мексиканском заливе: обеспечение танкеров двойным потайным днищем и двумя винтами или любыми другими средствами для улучшения их маневренности. Даже при самой небольшой скорости супертанкер, нагруженный нефтью „под завязку", обладает такой инерцией, что при встрече с неподвижным объектом катастрофа неминуема. Для Соединенных Штатов требование осуществить такое дорогостоящее переоборудование всех крупных танкеров, как иностранных, так и своих, которые входят в наши прибрежные воды, представляет некоторые трудности, но, может быть, его выполнение помогло бы избежать более крупных расходов позже.

В прошлом не предпринималось никаких попыток очищать шельф в северо-западной части залива от разлитой нефти. Заботиться об окружающей среде начинали только в тех случаях, когда угроза загрязнения нефтью берегов становилась реальной. Однако нефть накапливается и в отложениях и в живых организмах, под мутной завесой воды. То, что скрыто от глаз и игнорируется людьми, занимающимися исследованиями по договору, заключенному с промышленниками, становится бесспорным для вкусовых луковиц. В прибрежных районах Луизианы хорошо известно что различные виды рыб и моллюсков, особенно устриц, имеют сильный привкус нефти. Теперь с этой проблемой сталкиваются и в других районах.

Многие американцы хорошо знакомы с приукрашивающими действительность телевизионными коммерческими фильмами и другими рекламными передачами о том, что буровые вышки способствуют увеличению изобилия морской жизни, особенно рыб. Но ученые, так же как и рыболовы, считают, что на относительно открытом дне континентального шельфа вышка действует как соляные холмы. Многие морские существа просто переселяются сюда из окружающего пространства, так как им нравится ориентироваться на твердое трехмерное сооружение. По-видимому, здесь мы наблюдаем концентрацию рыб в одном месте, а не реальное увеличение ее численности. Теперь буровые вышки привлекают и рыболовов.

Все это сейчас преподносится как пример благотворного влияния на природные ресурсы. Так ли это, покажет время. Степень растянутого на годы риска и конечный результат присутствия небольших концентраций нефтяных продуктов в диете любителей рыбы пока еще всего лишь предмет досужих рассуждений. Вокруг нефтяных платформ вырос единственный в своем роде промысел красного и серого луцианов[23]23
  Луцианы, или марго (род Lutianus), относятся к семейству рифовых окуней (отряд окунеобразные). Большинство луцианов естественных условиях держатся около скал, мангровых зарослей или среди кораллов. Представляют собой важный промысловый объект. – Прим. ред.


[Закрыть]. К концу 60-х годов основная промысловая добыча луциана на шельфе северо-западного района залива передвинулась с естественных, банок и соляных холмов к новым искусственным «рифам». Кормящаяся в тени большой нефти и, возможно, пропитанная ею рыба отправляется на восток, доходя до рынков Панама-Сити, штат Флорида, и расходится среди розничных торговцев и владельцев ресторанов по всему побережью залива.

Строительство новых нефтедобывающих комплексов, прокладка новых трубопроводов и бурение новых и новых нефтяных скважин в северозападном районе Мексиканского залива требует немедленной активизации мер по охране окружающей среды, контроля за качеством оборудования и независимых экологических оценок. Запасов нефти в заливе хватит, вероятно, еще на несколько десятилетий. Без необходимой заботы живая морская среда и ее пищевые ресурсы не смогут уцелеть в век нефти.

V. Отравленный колодец

Представьте себе Мексиканский залив, особенно его широкий континентальный шельф, простирающийся на восток и запад от дельты Миссисипи, как верхнюю часть какого-нибудь гигантского организма. С виду этот организм похож на чрезвычайно пышное и продуктивное дерево. Роль листьев в кроне играет фитопланктон, эта микроскопическая листва моря. Животные, обитающие в огромной, раскиданной во все стороны кроне, полностью обязаны ей своей жизнью. В свою очередь, эта крона со всей связанной с ней жизнью зависит от большого ствола, струящиеся корни которого собирают питательные вещества с Аппалачских и Скалистых гор.

Для жизни Мексиканского залива Миссисипи всегда имела большое значение благодаря своему ни с чем не сравнимому бассейну – огромному складу, из которого постоянно поступают важнейшие элементы. Испокон веку эта система доставки снабжает залив необходимым количеством веществ для тонко приспособленных метаболических систем и созданных природой морских сообществ. Но субконтинент, питающий реку, резко изменился. Многочисленные города с их беспрецедентной концентрацией промышленных предприятий извергают свои специфические отходы прямо в реку. Много других Вредных соединений попадают в систему Миссисипи: они либо содержатся в медленно просачивающихся грунтовых водах, либо смываются с поверхности миллионов квадратных километров обильно удабриваемых сельскохозяйственных земель.

Река несет свое новое бремя молчаливо, но с чувством отвращения. Избыток питательных веществ, дающий рекордные урожаи кукурузы и пшеницы, может задушить пастбища моря, переудобряя их. Болезни и смертность одолевают морские пищевые цепи гораздо быстрее под действием искусственно изготовленных химикалиев и ядов, неизвестных в истории жизни на Земле до последних микросекунд геологического времени. Подобно огромной воронке, Миссисипи вбирает в себя все, что приносится водой с огромного пространства от северных склонов Скалистых гор до Аппалачских. Воздействие мегатонн отходов американского образа жизни конца двадцатого века не поддается измерению. Если учитывать разнообразие отходов цивилизации, то придется признать, что Миссисипи и ее притоки, должно быть, являются самыми загрязненными в мире.

Для северной части Мексиканского залива характерны слабые течения. Весной, во время тихой погоды, Миссисипи иногда образует на континентальном шельфе последовательно расположенные островки пресной воды. Эти скопления вод Миссисипи, когда их начинает сносить вдоль побережья, смешиваются с морской водой очень медленно. Обычно они движутся на запад, так как основная масса речной воды достигает моря через юго-западный рукав дельты. Однако во время больших стоков воды такие же островки могут образовываться у выходов из ее восточных рукавов. Эти образования напоминают кольца Гольфстрима. Иногда они прослеживаются в течение нескольких недель, на расстоянии сотни километров от места зарождения. Морские животные, встретившись с массой пресной воды, немедленно обнаруживают резкое изменение солености; те, которые не могут этого избежать или не обладают устойчивостью к распреснению, не выживут после такого длительного крещения. Это естественный ход событий, нечто вроде небольшого лесного пожара, необходимого для обновления леса. В последнее время, однако, эти огромные плавающие, островки" пресной воды стали представлять гораздо большую опасность для всех существ, встречающихся на пути их следования. Тысячи новых веществ попадают в море и включаются в пищевые системы континентального шельфа. После того как речная вода смешивается с морской, отходы остаются главным образом на поверхности, где они прежде всего покушаются на особую и малоизвестную среду, представленную тончайшим поверхностным слоем (микрослоем) морской воды.

Некоторые гидрохимики считают, что самый верхний слой воды, невероятно тонкую, пленку" между водой и атмосферой, следует рассматривать как некий реально существующий мир, отдельно от всей остальной толщи океанских вод. Эти соображения основываются на том факте, что химические свойства и концентрации многих материалов у самой водной поверхности резко отличаются от таких же характеристик в более глубоких слоях, начиная с глубины уже 1 миллиметра.

Краб и устрицы среди корней мангрового дерева

Разнообразные химические вещества образуют естественную плавающую пленку, обычно незаметную для случайного наблюдателя. Эти химикалии, получившие название поверхностно-активных веществ, в основном органического происхождения, и в нормальных условиях они образуются из мертвых организмов. Поверхностно-активные вещества растворяются в воде только частично и благодаря особенностям своей молекулярной структуры образуют на воде пленку. Нередко случается, что одна часть какой-нибудь молекулы полностью растворима или смачиваема, а другая – нерастворима. Такие соединения распространяются по воде в виде молекулярных пленок; они обнаруживают химическую «водобоязнь», выражающуюся, грубо говоря, в том, что один конец молекулы смачивается, а противоположный «торчит» над водой.

Предполагают, что эти пленки обладают целым рядом особенностей, которые влияют на взаимодействие Мирового океана и атмосферы. Метеорологи и океанографы только начинают постигать основы таких взаимоотношений, воздействующих, например, на планетарное равновесие углекислого газа (СО₂). Теперь, как и раньше, океаны поглощают большую долю СО₂, выпускаемого в атмосферу. Поэтому, несмотря на колебания в производстве этого газа, в воздухе остается относительно постоянное и сбалансированное его количество. По крайней мере так обстояло дело до последнего времени.

Химикам ясно, что морские поверхностные пленки оказывают большое влияние на поглощение СО₂ океаническим колодцем. Химическая природа веществ в пленке, микротемпературы, эффект турбулентности и присутствие организмов – все это влияет на движение газов через поверхность раздела между воздухом и водой. Эта область исследования настолько сложна, что пока нет ни реального представления об отношениях между атмосферой и океаном, ни модели этих отношений. К тому же естественное состояние поверхностного слоя в океане быстро изменяется под действием неестественных примесей. Невидимый геохимический дерматит может быть только началом серьезных проблем здоровья всей планеты, таких, например, как постоянный подъем температуры поверхности Земли (парниковый эффект) вследствие избытка СО₂ в атмосфере. Хотя специалисты по физике атмосферы, например Уоллас Бреккер из Колумбийского университета, считают, что от серьезных последствий парникового эффекта нас отделяет лет сто, а может быть, и больше, другие опасности, сфокусированные на поверхности моря, уже отчетливо видны.

Биологи тоже признают уникальность поверхностной пленки воды, называя совокупность обитающих в ней крохотных организмов нейстоном (греческое слово, означающее «плавающий на поверхности»). Неожиданная мысль о том, что нейстон живет своей, особой жизнью, возникла лишь после того, как было установлено, что в верхнем слое моря толщиной всего I миллиметр живет больше бактерий, чем в следующем за ним слое толщиной 100 метров. Такие концентрации бактерий на самой поверхности – явление естественное. Это свободно живущие морские бактерии. Они здесь кормятся, или, точнее, поглощают через свою клеточную мембрану разнообразные естественные жиры, углеводы, белки, минеральные вещества, витамины и другие питательные химические соединения, которыми так богата поверхностная пленка. Эти полезные бактерии жизненно необходимы. Они не только сами служат пищей для более крупных организмов, но еще и активно участвуют в разложении сложных питательных веществ, которыми только после этого могут воспользоваться одноклеточные водоросли. В результате разрушения бактериями растительных и животных остатков и различных отбросов освобождаются нитраты и фосфаты, столь необходимые для «листвы моря».

Океанический микрослой поставляет корм маленьким потребителям и другим, более необычным способом. При волнении пузырьки воздуха в массе отрываются от поверхности и уходят в более глубокие слои воды. Каждый такой пузырек, пройдя через зону нейстона, тут же становится микрокосмом со своей органической пленкой и сопутствующими бактериями. Когда пузырек лопается, снова достигая поверхности, от него остаются лишь бесформенные частички органического вещества, своего рода лакомые кусочки с прилипшими к ним бактериями, вероятно имеющие высокую пищевую ценность для зоопланктона, например для веслоногих рачков. По определению гидробиологов, общая площадь поверхности образующихся пузырьков, средний размер которых не превышает булавочной головки, составляет три-четыре процента поверхности Мирового океана. Это означает 10¹⁸, или триллион триллионов лопающихся пузырьков в секунду, дающих миллионы тонн в год в высшей степени обогащенной пищи для планктона.

В настоящее время вопрос о действительном вкладе «пузырькового детрита» в морские пищевые цепи все еще остается областью абстрактных рассуждений, хотя, должно быть, он играет меньшую роль, чем имеющие первостепенное значение процессы фотосинтеза, протекающие в фитопланктоне. Но оба эти механизма, лежащие в основе существования жизни в море, теперь подвергаются изменениям. В фитопланктоне быстро накапливаются ядовитые органические химические соединения и тяжелые металлы, а пузырьки несут на себе тонкое покрывало, сотканное из разных ядов.

В списке изготовляемых человеком материалов, обнаруженных в поверхностной пленке, встречаются некоторые знакомые названия: ДДТ, ПХБ (инсектициды), кадмий, ртуть; некоторые менее известные: эндоосульфан, эндрин, дильдрин, токсафен, и множество совершенно новых, причем с каждым годом этих веществ, получающих названия, еще находясь в пробирках, становится все больше и больше.

Со времени появления книги Рейчел Карсон «Безмолвная весна» химической угрозе наземной среде и источникам пресной воды стали уделять больше внимания, чем морю. Однако в середине 70-х годов обнаружены серьезные признаки опасного загрязнения морских пищевых цепей на всех уровнях. Заметное уменьшение скорости роста морских микроводорослей, самых мелких, самых многочисленных и разнообразных форм фитопланктона, было отмечено в присутствии таких хлорорганических соединений, как ДДТ и ПХБ. Уровень содержания загрязняющих веществ в воде, при котором их действие можно обнаружить, ничтожно мал – меньше части на миллиард частей воды. Но хлорорганические вещества плохо растворяются в воде. Эти гидрофобные соединения быстро «подхватываются» мелкими частичками. Особенно легко они привлекаются жирами (липидами), входящими в состав поверхностной мембраны живых клеток. В лабораторных условиях 98 % ДДТ и ПХБ, смешанных в банке с морской водой, было поглощено планктоном за шесть секунд.

В некоторых бухтах и гаванях Соединенных Штатов эти вещества уже появились в концентрациях, достаточных для того, чтобы нарушить нормальную жизнедеятельность наиболее чувствительных представителей фитопланктона. Если эти вещества будут продолжать накапливаться на континентальном шельфе и количество их достигнет критического уровня, разрушение морских пищевых систем может начаться в огромных масштабах.

Многие загрязняющие вещества, длительное время сохраняющиеся во внешней среде, обладают свойством накапливаться, причем процесс этот начинается с очень небольших количеств, привносимых в море реками или атмосферными осадками. Такие соединения, особенно если они хлорорганического происхождения, поглощаются из воды микроорганизмами, и в первую очередь одноклеточными водорослями или бактериями. Последние, в свою очередь, являются пищей для разных животных-фильтраторов, например плавающих в толще воды веслоногих рачков или обитающих на дне двустворчатых моллюсков. Животные-фильтраторы поедаются более крупными хищниками, которые становятся последней, а иногда предпоследней ступенькой этой своеобразной лестницы потребления. На каждой стадии все больше и больше загрязняющих веществ накапливается в живых организмах.

Это явление можно сравнить с процессом чистки пылесосом, во время которого каждое следующее питающееся животное вбирает в себя загрязняющие вещества с большей площади. Клеточка водоросли извлекает яд из нескольких капель воды, количество которой уместилось бы в наперстке; небольшой моллюск поглощает миллионы или миллиарды одноклеточных водорослей; утка проглатывает тысячи небольших моллюсков. Несколько дюжин уток, съеденных одним стоящим на верхней ступени хищником, равносильно накоплению в его теле яда примерно с одного квадратного километра прибрежной воды. Конечно, большая часть яда не остается в тканях животного, но по сравнению с первоначальным уровнем, когда в воде содержались лишь следы яда, его количество увеличивается в тысячи, а то и в миллион раз.

Эта классическая идея накопления загрязняющих веществ в пищевых цепях была впервые сформулирована в начале 60-х годов, когда хорошо проверенных данных было еще относительно мало. Сейчас нам известно гораздо больше о том, какую роль играют токсичные химические вещества в водных экосистемах.

Коэффициенты накопления на самых низших уровнях пищевой цепи вызывают изумление. Проведенное в 1975 году исследование биоконцентрации обычных инсектицидов бактериями в воде показало, что один из видов накапливал бета-хлордан в количестве, в 55900 раз превышающем его содержание в окружающей воде.

Такие бактерии в поверхностном слое океана могут включать экзотические яды в пищевые системы континентального шельфа гораздо быстрее, чем это предполагалось ранее. Личинки морских существ, многие из которых питаются бактериями, обычно намного чувствительнее к токсичным веществам, чем взрослые особи тех же видов. Разница в восприимчивости между личинками и взрослыми составляет три порядка (или 10³, что равно 1000 раз).

Накопление по пищевой цепи не единственный способ, при помощи которого морские животные аккумулируют ядовитые вещества. Непосредственное поступление химических соединений из воды через кожу и особенно жабры весьма обычно у рыб и ракообразных. Таким способом яд поглощается иногда в большем количестве, чем с пищей.

Ракообразные, главным образом креветки и крабы, как родственники насекомых, больше всех страдают от инсектицидов и подобных им соединений в море. Недавно появилась чрезвычайно тревожная информация об отравлении ракообразных, особенно в прибрежных водах Мексиканского залива.

В 1969 году в заливе Эскамбия вблизи Пенсаколы, в западной части Флориды, было обнаружено большое количество аэрохлора-1254, одного из самых распространенных соединений ПХБ. Хотя по своей химической природе соединения ПХБ подобны ДДТ, они используются не как инсектициды, а как промышленные хладоносители и в ряде других производственных процессов. Главным источником загрязнения был завод синтетического волокна в Монсанто на реке Эскамбия, где концентрация ПХБ достигла многих сотен частей на миллиард частей воды. Хотя самые большие концентрации ПХБ были обнаружены у устриц и мелкой рыбы в заливе Эскамбия, белые и розовые креветки тоже оказались сильно зараженными. В 1969 году, случайно ли, нет ли – неизвестно, но промысел креветок в заливе Эскамбия потерпел крах. В 1968 году общий улов составил более 1 000 000 фунтов. Год спустя он опустился до 234 000 фунтов, а в 1970 году – до 52 000 фунтов. С тех пор Монсанто уменьшил спуск ПХБ в реку Эскамбия, и промысел снова восстановился. Но остатки аэрохлора продолжают встречаться в организмах креветок, пойманных в этом районе.

Ученые пестицидной лаборатории Агентства по охране окружающей среды в Галф-Бризе, штат Флорида, обнаружившие ПХБ в заливе Эскамбия, расширили свои исследования и стали заниматься вопросом о влиянии очень низких концентраций ПХБ, вызывающих сублетальный эффект. Один из экспериментов был поставлен для определения способности зараженных креветок переносить изменения солености окружающей воды. Когда креветок, содержавшихся в воде почти такой же солености, как в океане, поместили в солоноватую воду с содержанием соли, в пять раз меньшим, чем в морской, животные, имевшие следы ПХБ в своем теле, стали умирать. Как полагают исследователи, объясняется это тем, что отравленные креветки не могли регулировать концентрацию соли в крови. В противоположность незараженным креветкам, которые оставались здоровыми при самой низкой концентрации солей, кровь жертв ПХБ стала водянистой, утратив необходимый баланс в содержании натрия, кальция, магния и калия. Этот эксперимент воспроизвел условия естественного стресса, действию которых креветки неоднократно подвергаются за свою жизнь. Речь идет о быстром распреснении воды в эстуарии после сильных дождей. Полученные результаты свидетельствуют о том, что даже следовые количества ПХБ уменьшают шансы креветок выжить.

В другом исследовании, проведенном с ПХБ в Галф-Бризе, было показано, что это токсичное вещество действует на жизнь моря избирательно. В аквариум, содержавший разнообразные организмы из прибрежных вод Мексиканского залива, был введен аэрохлор-1254 в концентрации от 1 до 10 частей на 1 миллиард частей воды. Через четыре месяца резко сократилось количество видов и отдельных представителей ракообразных, моллюсков и мшанок. Однако на количество кольчатых, червей и немертин, кишечнополостных (актинии) и иглокожих (морские ежи), оболочников (асцидии) и плеченогих присутствие загрязняющих веществ никакого заметного влияния не оказало. Количественно в контрольных аквариумах (не получивших ПХБ) преобладали ракообразные; уменьшение числа ракообразных наблюдалось в аквариумах, содержащих аэрохлор в соотношении 1:1000000000, а в сообществах, получивших 10 частей на I миллиард частей воды, стали преобладать асцидии.

Содержание ПХБ в воде в соотношении 1:10⁹ или 10:10⁹ – это достаточно высокие концентрации, которые пока трудно обнаружить в море в естественных условиях, однако некоторые локальные участки прибрежных вод, такие, например, как залив Эскамбия, лежащие на пути стоков предприятий с потенциально вредным производством, должны постоянно находиться под пристальным наблюдением. Более того, благодаря движению воздушных масс ПХБ, представляющие собой летучие вещества, быстро попадают в самые отдаленные районы. Концентрация ядовитых веществ в Мировом океане постоянно растет. Ясно, что долго так продолжаться не может.

Экспериментальные данные о возникающих под влиянием ядовитых веществ изменениях в природных биоценозах вместе с исследованиями, раскрывшими роль ПХБ в нарушении способности креветок регулировать химический состав крови в условиях пониженной солености, указывают на то, что судьба многих морских животных незавидна. Это в первую очередь относится к ракообразным и моллюскам, имеющим большую пищевую ценность. Впереди нас ждут прибрежные биоценозы, в которых доминируют черви, кишечнополостные и кожистые асцидии, столь неаппетитные на вид.

Может быть, из-за того, что крабы более выносливы и менее склонны к странствованиям, чем креветки, и поэтому их легче содержать в лаборатории, их реакции на хлорорганические соединения, особенно пестициды, были изучены более широко. Однако в самой общей форме результаты воздействия этих соединений, вероятно, одинаково проявляются у всех ракообразных, включая креветок.

В 1975 году исследователи описали влияние двух инсектицидов на голубого краба (Callinectes sapidus), наиболее ценный среди прочих ракообразных промысловый объект в заливе, да и во всей умеренной зоне Атлантического побережья. При этом специально изучалось действие ядов, которые содержались в тканях животных лишь в небольшом количестве. Этими токсикантами были ДДТ и Ми реке. Последний широко употребляется во всех южных районах США для борьбы с некоторыми видами муравьев. Снова ученых интересовали дозы, которые не убивают на месте, а медленно калечат животное.

Следовые количества как ДДТ, так и Мирекса вызвали резко выраженное повышение уровня интенсивности обмена веществ, последствия которого не ясны. Дальнейшие исследования показали, что Мирекс чрезвычайно эффективно подавляет рефлекс аутотомии (самокалечения), представляющий собой защитную реакцию ракообразных; он заключается в том, что ногу или клешню, схваченную хищником, ее владелец просто отбрасывает и тем самым часто спасает себе жизнь. Запрограммированное самокалечение проходит почти бескровно, и раненое животное через некоторое время полностью восстанавливает утраченную конечность. Но эта чудесная способность была подавлена у молодых крабов после того, как в их телах накопился Мирекс в концентрации всего 20: 109. Было также обнаружено, что Мирекс вызвал истончение верхней части карапакса краба. По мнению ученых, оба вида повреждений могут сильно уменьшить шансы краба спастись от хищников.

Еще в одной статье, опубликованной другим биологом в 1975 году, было описано поведение голубых крабов, подвергшихся воздействию смертельных доз растворимых в воде пестицидов. Живо описанные наблюдения над обреченными животными («Острое воздействие заставляет крабов метаться, появляется чрезмерная возбудимость… за всем этим следуют потеря равновесия, конвульсии и смерть через 24–96 часов…») вызывают в воображении мрачные картины, которые с каждым годом становятся все более и более вероятными. Пляска смерти ракообразных, может быть, уже начинается в отдельных, узколокальных районах. Она в конце концов может охватить миллионы личинок, а возможно и взрослых особей, в масштабах целых водных бассейнов.

Ученые, занимающиеся вопросами защиты окружающей среды, недавно высказали предположение о том, что, возможно, имела место гибель ракообразных, о которой мы просто ничего не знаем. Согласно этой теории, экокатастрофа ракообразных может остаться необнаруженной, если она затронет главным образом личинок и молодых, еще недоразвитых особей. Они малы и незаметны, и их тела будут быстро съедены животными-мусорщиками. В случае, если будут затронуты более крупная и более подвижная молодь и взрослые особи, загрязнение местного значения может вызвать замор, масштабы которого будут явно не соответствовать размерам зараженного участка. Многие ракообразные, особенно крабы, сами являются мусорщиками, действующими на широком пространстве. Они приползут с разных сторон в пораженный участок, чтобы полакомиться своими погибшими родичами. В результате может произойти нечто вроде взрыва биологической бомбы замедленного действия, гибель популяции целого района, начавшаяся в одной небольшой, смертельно опасной центральной зоне.