Текст книги "Нет слова «прощай»"

Автор книги: Джон Крэйг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава XVII

Они шагали по шпалам, и поначалу – после долгого мучительного пути через лес и болото – щебень казался им гладким, как асфальт.

Но спустя некоторое время у них появилось ощущение, будто шпалы становятся выше, а расстояние между ними – больше. Вначале Кен тщательно следил за тем, чтобы наступать на две шпалы подряд, а затем – пропускать одну. Но он был чересчур усталым, чтобы долго выдерживать этот ритм, и вскоре он уже ковылял, не разбирая, куда ставит ноги.

Он часто поглядывал на восток: не занимается ли заря? Один раз он вдруг увидел на горизонте луч света, но он вскоре погас.

«Это, наверно, так называемый ложный рассвет, о котором мне доводилось слышать, – подумал Кен. Ночь теперь казалась еще темнее, чем прежде. – Как это говорят? – подумал Кен. – Чем ближе к рассвету, тем гуще мрак!»

Мальчики шли и шли, чуть не валясь с ног, буквально засыпая на ходу. И они не услышали приближения поезда именно потому, что были измучены до предела. В полной ночной тишине они при иных обстоятельствах еще издалека услышали бы предостерегающий гудок. Но все их внимание, все их усилия были направлены только на то, чтобы переставлять ноги.

Они шли сейчас через скалистый выруб длиной метров сто и высотой не больше трех метров. Он был проложен в сплошной гранитной породе, и с двух сторон колею ограждали отвесные стены с острыми выступами. Выруб был узкий: от концов шпал до каменных стен было немногим более метра.

Мальчики услышали приближение поезда за какое-то мгновение до того, как увидели свет прожектора. Ночная тишина сменилась вдруг грохотом паровоза, резким скрежетом колес на повороте. Задрожали шпалы и рельсы. Прожектор ворвался в выруб, залив его ослепительно ярким светом.

К тому времени, когда из мрака вдруг вынырнул поезд, мальчики успели пройти по вырубу метров семьдесят. От неожиданности оба застыли на месте. Но тут же Поль, схватив Кена за руку, рванул его к каменной стене. Кен со всего размаху ударился о глыбу и чуть не задохнулся от боли. Мальчики прижались к граниту, и тут же их нагнал поезд.

В этот миг глазам их предстало страшное зрелище. Резкий луч прожектора высветил две другие фигуры у противоположной стены в дальнем конце выруба. Они тоже прижимались к граниту. Лез Кроу и Динни Хэккет… Мальчики уже были уверены, что сбросили погоню, и почти совсем забыли про своих врагов. Трудно было себе представить, что над ними опять нависла опасность, но обмануться они не могли.

Мимо проходил длинный товарный состав. Вагоны громыхали нескончаемой вереницей. Открытые платформы и крытые вагоны тряслись и содрогались в стремительной пляске. Грохот стоял оглушительный. Мощная воздушная струя, казалось, вот-вот оторвет мальчиков от скалы и бросит под колеса поезда.

Взметнувшаяся пыль забивалась в рот, в ноздри, в глаза. Поль дернул Кена за руку и начал отчаянно трясти ее, свободной рукой показывая наверх.

«Что ты хочешь этим сказать? – подумал Кен. – Взобраться по отвесной стене? Это же невозможно! Мы скатимся вниз, и колеса изрежут нас на куски». Но Поль продолжал настаивать. Вскоре он повернулся и начал карабкаться по каменной стене. Он лез очень, очень медленно, цепляясь руками за трещины и выемки, нащупывая ногами опору в неприютном камне. Он лез как-то неловко, и его отчаянные усилия казались тщетными. И все же постепенно, сантиметр за сантиметром, он приближался к вершине скалы.

Кен полез за ним, хотя почти не верил, что им удастся эта затея: он просто боялся остаться один. Не раз ему казалось, что он вот-вот сорвется. Не раз он уже готов был разжать руки.

«Будь что будет, – думал он. – Лучше признать себя побежденным, и все будет кончено». Но что-то заставляло его лезть все выше и выше. Спустя некоторое время, показавшееся ему вечностью, он вскинул голову и увидел, что вершина скалы уже близка. Тут Поль протянул ему руку и втащил его наверх. Кен был в безопасности.

Но Поль не дал ему передохнуть.

– Нигуим! Скорей! У нас нет ни секунды времени.

На путях мелькнули огни служебного вагона. Еще мгновение, и поезд пройдет мимо.

Поль повел Кена к самому концу выруба, где они спустились к путям. Вдруг Поль резко свернул в сторону:

– Сюда, Кен! Быстро! За мной!

Поль сбежал вниз по камням, из которых была выложена насыпь. У ее подножия Кен увидел дренажную трубу диаметром метра в полтора – она уходила под колею. Поль выпустил руку Кена и, низко пригнувшись, исчез в темном отверстии трубы. Кен последовал за ним нехотя, но не было сил возражать.

Труба показалась ему нескончаемо длинной. Под ногами хлюпала вода и твердой опоры не было. Но в конце концов мальчики выбрались из трубы на другой стороне путей. И тогда Поль повел Кена прямо в лес. Только после того как они прошли несколько сот метров, он сказал, что можно передохнуть.

Оба мальчика как подкошенные повалились в траву. Они настороженно прислушались, но кругом было тихо.

– Судя по всему, мы ушли от них, – сказал наконец Поль. – Они не знали об этой трубе.

– А как нам теперь добраться до станции? Они ведь будут подстерегать нас на путях.

– Нам вовсе не надо для этого идти по шпалам, – сказал Поль. – Меня сейчас осенила одна мысль, которая должна была бы прийти мне в голову уже давно.

– Ты о чем?

Поль показал влево.

– Гляди, тут неподалеку – речушка, та самая, что впадает в Кинниваби за вашей дачей. Старый Джим – Белый Пес где-то здесь прячет лодку, на которой он плавает, когда проверяет свои капканы. Я ее отыщу, и остаток пути мы проделаем со всеми удобствами.

Поль почти сразу обнаружил лодку, хотя она была хорошо спрятана в кустах. Под лодкой они нашли два старых весла, и скоро мальчики уже плыли по узкой речушке между болотистыми берегами. После долгого, изнурительного бега грести было совсем легко. И очень скоро они увидели впереди просвет, свидетельствовавший о том, что озеро уже близко. Еще немного, и они уже были на озере. Пройдя небольшое расстояние вдоль берега, лодка подошла к даче Уорренов.

Теперь уже сомнений быть не могло: на востоке занималась заря. В ее скупом свете можно было различить очертания ящика с лодочным мотором: он лежал в том самом месте, где его бросили Лез Кроу и Динни Хэккет.

Мальчики поднялись к даче. В гостиной они увидели лампу, из-за которой чуть было не сорвался их план: она уже догорела, фитиль обуглился, а стеклянный колпак был весь в саже.

Полотенце, которым Кен вытер после обеда тарелки, висело там же, куда он его бросил: на спинке кухонного стула.

Мальчики выпили по нескольку стаканов воды, но есть ничего не стали, хотя были голодны: на это ушло бы слишком много времени.

– А теперь что? – спросил Поль.

– Не знаю, как ты, а я должен первым делом проверить, получился ли снимок, – ответил Кен. – У меня глаза слипаются, но я все равно не усну, пока этого не узнаю.

– И я не усну.

– Без электричества и водопроводной воды я не могу проявить пленку, – сказал Кен. – Пожалуй, лучше всего пойти к Музу Макгрегору.

– Сейчас? В такую рань? Ведь еще и шести нет.

– Знаю. Но если на этой пленке есть снимок, который нам нужен, Муз не будет на нас в обиде. Он все готов сделать, чтобы выручить Джона.

Поль помог Кену собрать все необходимое для проявления пленки, и несколько минут спустя они уже снова сидели в лодке. Когда они подплывали к станционному причалу, над деревьями показалось солнце. У пристани и на перроне еще горели фонари. Царила полная тишина.

Мальчики зашагали вдоль путей к домику лесничего. Когда они подходили к его двери, в траве у тропинки сверкали крупные капли росы.

– Ну вот! – сказал Кен, негромко постучавшись в деревянную дверь.

Никто не отозвался. Кен постучал сильнее.

– Кто там? – донесся изнутри сонный голос.

– Это мы: Кен Уоррен и Поль Онаман, – ответил Кен.

– Ладно. Сейчас!

Несколько секунд спустя великан лесничий отворил дверь. Он зевал, приглаживая пальцами взъерошенные волосы.

– Ну и ну! Нашли время будить человека!.. Милостивый боже, да что с вами приключилось?

Тут только друзья сообразили, какой у них вид. Вся одежда была испачкана и разодрана. На бесчисленных ссадинах запеклась кровь. На лицах – обильные следы болотной жижи, которой они вымазались, чтобы защититься от комаров. Волосы были всклокочены и спутаны.

– Долго рассказывать, мистер Макгрегор, – ответил Кен. – Все подробности вы узнаете потом. Главное – снимок, который я сделал этим фотоаппаратом. Если он получился, мы увидим на нем настоящих воров, а Джон и Генри будут оправданы.

– Ты сделал снимок? Сколько тебе нужно времени, чтобы его проявить? Когда мы его увидим?

– Я принес все, что необходимо для проявления. Вы разрешите мне воспользоваться вашей ванной комнатой? Мне нужны темнота и вода из водопровода.

– Конечно, разрешу. Только пошевеливайся, черт возьми!

– А Поль вам все расскажет, пока я буду проявлять пленку, – предложил Кен. – Я мигом!

Он вошел в ванную и закрыл дверь. Затем он задернул шторку на маленьком окошке и вдобавок закрыл его полотенцами, висевшими над раковиной. Затем он выключил свет – хотел убедиться, что в ванной достаточно темно. Потом он опять зажег свет и начал готовить растворы в разных бачках, которые принес с собой.

Затем, снова погасив свет, он вынул из фотоаппарата пленку. Нелегко было работать в полной тьме, но он старался сделать все как можно лучше. Первым делом он опустил пленку в кювету с проявителем и оставил ее там на столько минут, сколько было указано в инструкции. Поглядывая на светящиеся стрелки ручных часов, Кен с нетерпением ждал. Наконец эти минуты прошли, и он переложил пленку в бачок с закрепителем. И снова надо было ждать.

«А что, если на этой пленке ничего нет?» – вдруг подумал Кен. Бывает ведь, что снимок не получается. Вот будет ужас, если все их старания оказались напрасными! Усилием воли Кен выбросил эту мысль из головы. Какой смысл тревожиться? Скоро они всё узнают.

Сколько нужно держать пленку в закрепителе? Кен пытался вспомнить инструкцию. Если бы только он не был так измучен! Для того чтобы сосредоточиться на работе, ему приходилось совершать огромные физические усилия. Так. Что сказано в инструкции? Полчаса, час? Думай, думай! Десять минут – вот что там сказано, ровно десять минут! Кен ждал, глядя, как по циферблату ползут светящиеся стрелки. Всё!

С минуту он держал черный негатив под струей холодной воды, а затем бережно обтер его полотенцем. Теперь можно впустить в ванную комнату немного света. Кен слегка отодвинул на окошке шторку и поднес негатив к слабому свету.

Да, на снимке что-то было, но Кен не мог различить никаких деталей или хотя бы составить представление о качестве снимка.

Кен включил в сеть печатный ящик, положил на стекло негатив и фотобумагу и прикрыл дверцу. Так, теперь надо зажечь свет в ящике и считать. Только без спешки, не то еще испортишь снимок. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь секунд. Всё!

Дрожащей рукой Кен приоткрыл дверцу и тут же вздохнул с облегчением. Вот он – снимок! Кен осторожно вынул его из ящика и поднес к окну. Вот лодочный сарай на заднем плане и низкие кусты у причала. Свет вспышки четко обозначил контуры сарая, веток и деревьев. Черное резко контрастирует с белым. На переднем плане – два человека, согнувшиеся под тяжестью ящика с лодочным мотором. Оба смотрят прямо в объектив, ошеломленные внезапной вспышкой яркого света в полной тьме. На их лицах – изумление и страх, глаза неестественно расширены, рты раскрыты. Но лица видны ясно и отчетливо, и их нельзя не узнать.

«Замечательный снимок!» – подумал Кен, и от радостного волнения у него прошла вся усталость.

Он быстро промыл отпечаток в соответствующих составах, просушил его и выскочил за дверь.

Он вбежал в гостиную, с триумфом размахивая снимком. Поль и Муз Макгрегор обернулись, в их глазах была тревога.

– Все в порядке! – крикнул Кен. – Получилось!

Поль и Макгрегор кинулись к нему с двух сторон.

– Кен… – сказал Поль. – Ну знаешь, Кен!..

– Счастливый день! – спокойно добавил лесничий. – Вы их приперли к стенке! Эта улика решит дело. И все теперь будет хорошо.

Он отправился в спальню и начал одеваться. А мальчики тихо вышли в соседнюю комнату и повалились ничком на кровать. Спустя минуту оба уже крепко спали.

Заправляя брюки в рубашку, Муз Макгрегор сказал:

– Думаю, мы уже через день-два вызволим Джона и Генри из тюрьмы! Во всяком случае, к концу недели они наверняка будут здесь.

Но из соседней комнаты никто ему не ответил.

Глава XVIII

Кен и Поль спали так крепко, словно их опоили каким-нибудь зельем. Взошло солнце и, неторопливо достигнув зенита, начало медленно клониться к западу. В полдень к станции Кинниваби подошел поезд и быстро умчался дальше, на восток. Приезжали на своем мотоцикле служащие железной дороги, пообедали и снова отбыли работать на линию. А мальчики все спали и спали. Когда ближе к вечеру они наконец проснулись, многие важные дела уже были улажены.

Рано утром – сразу после того как они уснули – Муз Макгрегор отправился на станцию. Он долго и настойчиво стучался в двери вокзала, пока не поднял с постели мистера Морли. Начальник станции, элегантный даже в пестром домашнем халате, открыл ему дверь. Он был очень сердит и не пытался скрыть свое раздражение.

– Вы что, не знаете, который час? Зачем вы стучитесь в такую рань?

– Я знаю, который час, – ответил Макгрегор. – Но я должен послать телеграмму.

– Разве вы не можете подождать, пока я позавтракаю?

Макгрегор объяснил, почему это так срочно: полиция должна сегодня же явиться в Кинниваби.

– Я хочу, чтобы Джона и Генри немедленно выпустили из тюрьмы, – сказал он. – И чем раньше на их месте окажутся Лез Кроу и Динни Хэккет, тем лучше! А ваш завтрак подождет две-три минуты. Давайте сперва сделаем то, что надо.

Начальник станции был не очень рад, но телеграмму тем не менее послал. Новость распространилась с поразительной быстротой, и разные люди встретили ее по-разному. Мистер Симпсон облегченно вздохнул. Уилбэр Кроу разразился проклятиями – он был вне себя от злобы. Дачники восприняли ее с вялым равнодушием. Коль скоро за это дело взялась полиция, они утратили к нему непосредственный интерес.

Джэнет Морли молча закрыла глаза, и по щеке ее стекла слезинка. А оджибуэи были заняты своей повседневной работой и даже не подозревали о том, что произошло.

С двенадцатичасовым поездом в Кинниваби снова приехали два полицейских, которые арестовали Джона и Генри. Переговорив с Музом Макгрегором, они тщательно изучили снимок и отправили срочную телеграмму в городское полицейское управление. Это была очень длинная телеграмма, содержавшая описание фотографии и способа, каким она была получена. Через час из города пришел по телеграфу ответ: «Арестовать Леза Кроу и Динни Хэккета». А Джон Онаман и Генри-Черепаха были освобождены.

Динни Хэккета и Леза Кроу взяли тихо и незаметно. Один из железнодорожных служащих, приятель Джона Онамана, сообщил, что в лесу, неподалеку от станции, он видел двух спящих мужчин. Полицейские съездили туда на мотоцикле. Хэккет и Кроу не оказали никакого сопротивления. В два часа дня арестованные в наручниках уже сидели на скамье в багажном отделении вокзала.

А Кен и Поль между тем готовили себе завтрак на кухне у Муза Макгрегора. За время долгого сна тяжелая усталость прошла, но мальчики очень ослабели от голода.

– Я сейчас мог бы съесть целого оленя – живьем! – сказал Кен, когда они принялись за бутерброды с яйцами и ветчиной.

– И я тоже, – признался Поль, – да еще пару коров в придачу.

Насытившись, друзья помыли посуду и отправились на станцию. К тому времени все уже было сделано. Полицейские еще полчаса назад увезли арестованных в служебном вагоне товарного поезда. На станции Кен и Поль были в центре внимания, но они понимали, что людьми, в основном, движет любопытство. И только слова мистера Симпсона произвели на Кена большое впечатление.

– Давно уже не было тут такой радости! – сказал старик, говоря тихо, чтобы Поль его не услышал. – Ты даже не можешь себе представить, как это важно для индейцев – знать, что до них хоть кому-то есть дело. Да, Кен, очень доброе дело ты сделал!

Мальчики снова сели в лодку Джима – Белого Пса и отправились на дачу Уорренов. У причала они простились. Отплыв немного, Поль вдруг обернулся к своему другу и положил весло на борт.

– Кен! – сказал он. – Спасибо тебе!

Неожиданно Кен вспомнил, что он еще не сообщил своему другу плохие новости о земле оджибуэев, но у него не хватило духу заговорить с ним об этом сейчас. Время еще будет.

– Ладно, Поль, – сказал он. – Нам с тобой затея удалась.

– Да, – ответил Поль. – Удалась. Она и в самом деле нам удалась!

На следующий день вечером в дачном поезде царило необычное оживление: вместе с родителями Кена, тетушкой Мэрион и другими дачниками приехали Джон Онаман и Генри-Черепаха. В тот вечер Кен допоздна засиделся с родными, подробно рассказывая обо всем, что произошло в памятную ночь со среды на четверг. Временами в глазах родителей мелькал испуг, когда Кен описывал, как он заманил воров в ловушку и как они с Полем спасались бегством через лес. Но наряду со страхом в глазах родных сверкала и гордость.

– Честно говоря, я рад, что мы ничего не знали о событиях той ночи, – сказал отец, когда Кен окончил свой рассказ. – Но думаю, что мы все должны тебя поздравить.

Мать тихо рассмеялась:

– Я только хотела попросить тебя, чтобы ты больше никогда не делал таких вещей. Впрочем, едва ли подобная возможность представится.

Теперь, когда Джон уже вернулся домой, Кен понимал, что пришло время сообщить Полю плохие новости о притязаниях «Эмпайрико», но он никак не мог на это решиться. Вместо того чтобы поехать к Полю, он провел весь субботний день в одиночестве. Утром он наколол дров для печи и камина, а после обеда отправился на рыбалку. Обосновавшись у полосы водорослей, он то и дело поглядывал в сторону индейского поселка, но ни разу не увидел Поля. Он поймал трех небольших щук – для ужина это было достаточно – и вернулся на дачу. Даже на рыбалке он ни на минуту не забывал о тяжелой обязанности, которую предстояло выполнить.

Он плохо спал в ту ночь и встал рано. Наскоро искупавшись в озере, он позавтракал в одиночестве, а затем сел в лодку и поплыл в индейский поселок. Мать поручила ему сделать кое-какие покупки на станции, и он решил по пути завернуть к Полю, чтобы наконец рассказать ему все.

Кен застал своего друга в радужном настроении: он был счастлив, что вернулся Джон. Кену было очень трудно подвести разговор к неприятной теме. Под конец он решил без обиняков выложить всю правду – ведь никакими предисловиями удара не смягчишь.

– Знаешь, Поль, – начал он, – юрист, что работает вместе с отцом, дал нам ответ насчет земли.

Поль посмотрел ему прямо в глаза, но не произнес ни слова.

– Плохи дела, Поль, – сказал Кен. И быстро изложил другу все подробности.

Поль долго молчал, после того как Кен закончил свой рассказ. Он сидел опустив глаза, и казалось, его придавило бремя горя.

– Значит, ничего нельзя сделать, – тихо произнес он наконец.

– Боюсь, что так.

Они долго молчали, и молчание это душило Кена. Под конец он решился нарушить его.

– Пойдем со мной на станцию! – позвал он. – Мне надо там кое-что купить.

– Нет, только не сейчас, – ответил Поль. – Сейчас не хочется.

– Понимаю, что не хочется. Пойдем за компанию! Да и какой толк торчать тут одному?..

– Скоро мне уж не придется здесь торчать, – ответил Поль. Все же он согласился пойти с Кеном.

Всю дорогу они молчали, молча поднялись по холму к вокзалу, пересекли пути и направились к лавке. Оба шли понурив головы и опустив глаза. А ведь совсем недавно они торжествовали победу!

Кен выбрал на полках продукты, которые мать поручила ему купить, и положил их на прилавок перед мистером Симпсоном.

– Еще что-нибудь нужно, Кен?

– Нет. Это как будто все.

Мистер Симпсон поднял глаза от счета, который уже начал заполнять.

– Что это у вас такой хмурый вид? – тихо спросил он. – Ведь не далее как в четверг вы были героями. Что случилось?

– Ничего хорошего, – ответил Кен. – Юрист в городе навел справки. Выходит так, что оджибуэям не на что надеяться.

– Это почему же?

Кен рассказал ему все. Он с трудом подбирал слова и говорил с большим усилием. Его захлестнула горечь усталости и поражения.

Старик внимательно слушал, время от времени задавая вопросы. Когда Кен смолк, он с минуту в задумчивости постоял за прилавком.

– Все дело, стало быть, в этой речушке? – спросил он.

– Да, – устало подтвердил Кен. – Все зависит от местонахождения речушки. А тут есть только одна, и течет она не там, где надо.

Плотно сомкнув губы и озабоченно сощурив глаза, мистер Симпсон забарабанил пальцами по прилавку. Затем он вдруг повернулся и пошел к дверям своей квартиры.

– Одну минутку! – сказал он. – Я сейчас вернусь.

Мистер Симпсон очень долго не возвращался. Мальчики уже сложили в сумку покупки и направились было к выходу, когда он вдруг снова появился. Его здоровый глаз загадочно блестел.

– Погодите! – окликнул он их. – Я хотел тут кое-что уточнить. Ты правильно сказал, что речушка здесь только одна. Теперь – действительно одна. А раньше было не так.

У Кена бешено заколотилось сердце.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил он.

– Когда я впервые приехал в Кинниваби, уровень воды здесь всюду был гораздо выше, чем теперь. Он понизился после того, как соорудили плотину у водопада Блайнд-Фоллз, незадолго до первой мировой войны. С тех пор в здешних местах всего лишь одна речушка. А вот раньше их было две.

Кен взглянул на Поля.

– Как две? – спросил он.

– Одну ты знаешь, – ответил мистер Симпсон. – Но была еще вторая – туда дальше. Она впадала в озеро там, где полоса водорослей. Не такая уж маленькая была речушка, в ней даже окуни водились.

– Вы точно это знаете?

– Еще бы не точно! Я сотни раз плавал по ней на лодке. Да что говорить! Поглядите на эту старую карту – вот вам и доказательство.

Старик разложил карту на прилавке. Она была обтрепана по краям и порвана на сгибах. На пожелтевшей бумаге было много жирных пятен, но все надписи и обозначения сохранились полностью.

– Вот! – сказал мистер Симпсон, проводя по карте пальцем. – Ее обычно называли Шестимильной рекой – уж не знаю почему. Вот она вся перед вами!

И в самом деле: волнистая линия на старой, обтрепанной карте изображала реку.

Она впадала в Кинниваби с северо-запада – по другую сторону индейского поселка и примерно в полукилометре от него. А справа от этой извилистой линии, изображавшей реку, была отчетливо видна надпись: «Индейская территория».

– Вот это и есть река, о которой идет речь в документе, – проговорил мистер Симпсон. – Там ведь сказано: земля, принадлежащая компании «Эмпайрико», расположена к востоку от реки. Если бы имелась в виду другая река – та, которая существует и сейчас, в документе было бы четко оговорено, что речь идет именно об этой второй реке, а не о первой.

– Да, конечно, – задумчиво произнес Кен. – А эта карта точная?

– Вроде бы да, – ответил мистер Симпсон. – Это официальная топографическая карта. Взгляните на дату: 1903 год. Значит, она была напечатана за год до того, как компания «Эмпайрико» оформила этот документ, и за десять лет до того, как в здешних местах понизился уровень воды.

– А почему же тот юрист в городе ничего не знает об этой карте? – спросил Поль.

– Не знаю, – ответил старик. – Наверно, потому, что эта карта была издана не для широкого распространения. В те годы выпускали много топографических карт для особых целей, но, как правило, они печатались ничтожными тиражами. А у меня она оказалась только потому, что топограф был мой приятель и сам ее мне прислал.

– Тогда все будет в порядке! – радостно воскликнул Кен. – Конечно, все будет в порядке. Они же не смогут оспаривать такое доказательство!

– Я плохо разбираюсь в законах, – сказал мистер Симпсон, – но зато я хорошо знаю, где протекала эта река. Я хоть сейчас могу показать вам в лесу ее русло.

Когда мальчики ушли из лавки, у них было такое ощущение, словно они избавились от тяжелого груза. Солнце золотило гладь озера, и снова было лето, и снова мир был прекрасным.

– Значит, мы еще пока не сдаемся! – сказал Поль, прощаясь со своим другом.

– Ни в коем случае! – ответил Кен. – Теперь, я думаю, мы все уладим.

Он высадил Поля у индейского поселка и быстро поплыл домой. Пора уже было обедать, но Кен заставил всю семью подождать, пока он рассказывал новости.

Отец обрадовался не меньше Кена: мистер Симпсон и в самом деле обнаружил очень важные вещи. Вечером отец и сын отправились на станцию, чтобы обсудить с мистером Симпсоном все подробности.

Они вернулись назад через час, прихватив с собой старую карту и письменное заявление мистера Симпсона, подтверждающее, что он своими глазами видел вторую реку, много раз плавал по ней и совершенно убежден в точности старой карты.

– Если надо, я готов съездить в город и засвидетельствовать все это лично, – сказал старик.

– Вряд ли это понадобится, – ответил ему отец Кена. – Такие доказательства, как ваше заявление и эта карта, надо полагать, достаточно убедительны. Вы правы: в документе, конечно, было бы оговорено, что речь идет о реке, расположенной к востоку, если бы она имелась в виду. Подобная оговорка отсутствует, и это значит, что речь идет о второй реке – о той самой, которой теперь уже нет.

– Да, по-моему, дело обстоит именно так, – сказал старик. – Теперь я вспоминаю, что Шестимильная река всегда считалась границей индейской территории. В прежние времена никто не посмел бы охотиться на восточном берегу этой реки. Да и я сам не хотел ступать без спросу на землю индейцев.

Вечером отец Кена уехал дачным поездом в город и увез с собой карту и заявление мистера Симпсона. Кен смотрел вслед поезду, который быстро набрал скорость и скрылся за поворотом. Он успел еще раз на мгновение увидеть отца: тот стоял у окна и махал ему на прощание.

На перроне уже горели огни, когда Кен спускался к причалу. Он подумал, что еще не так давно по воскресеньям бывало совсем светло, когда вечерний поезд отправлялся в город. Отчаливая от пристани, Кен увидел, что на некоторых дачах тоже горят огни. Да, лето подходило к концу.

Кен включил мотор, отрегулировал дроссель и направил лодку к мысу. Тонкий серп луны висел в небе. Ранний вечер принес с собой прохладу. Кен застегнул куртку и с удовольствием подумал о даче на другом берегу озера, с ее приветливыми огнями и уютным теплом камина.

Вдали, за озером, светились огни индейского поселка.

«Интересно, что сейчас делает Поль», – подумал Кен.

Он был счастлив и полон надежд: перед тем как подняться на подножку вагона, отец сказал ему: «Завтра утром я первым делом поговорю с юристом. В свете этих новых доказательств дело выглядит совсем по-другому. Теперь я не представляю себе, как его можно проиграть. Впрочем, к концу недели все станет ясно. До следующей пятницы, Кен! Будем надеяться на удачу!»

В слабом свете молодого месяца Кен улыбнулся своим мыслям.