Текст книги "Дневник «Канатного плясуна»"

Автор книги: Джон Коттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

О целомудрии

Возвратившись из клиники, я рассказал Зару об одной своей пациентке. Она хранит целомудрие по «идеологическим соображениям», рассуждая о православии с великой страстностью. Впрочем, ее вера не вполне мне понятна. Нотации о прощении она сопровождала осуждением тех, кто не блюдет поста, не исповедуется и не причащается. Смирение ее выразилось в скандале, который она затеяла в палате, разругавшись с пациенткой, которая думает, что исповедует буддизм (или вправду исповедует). И уж, конечно, не без гордыни прозвучали ее слова о том, что только православные «унаследуют Царствие Божие».

Такая вера верующих в свою веру всегда ставила меня в тупик. «Что ж вы неврозом-то болеете, если в благодать Божию веруете? Или слабоват Бог ваш, или вера ваша дутая. Стал бы я бояться, если бы знал, что на все воля Божья или что я Богом любим! А если бы я и сам любил, хотя бы и Бога, так я бы и вовсе ничего не боялся!» – так думаю я, глядя на таких «верующих».

– Не знаю, Зар, но православие – это такая же секта, как и любая другая, только «традиционная». Если у этой моей пациентки и есть проблемы, так они как раз в целомудрии ее и заключаются! Зачем мне рассказывать, что она «этого» не хочет, когда все ее тело только о том и говорит, что «это»– то единственное, чего она действительно хочет! Не верю я в целомудрие «в самом своем основании». Может быть, я по себе сужу, может быть, просто не встречал пока, но как-то странно это для человека. Или как?… – я испытывающе посмотрел на Заратустру, который делал вид, что ему нет до меня никакого дела.

Заратустра долго молчал, а потом говорил так:

«Много я видел целомудренных, но не видел счастливых…

Какая разница, чем объясняете вы горе свое? Какая разница, чем скрываете его: целомудрием или развратом? Внешнее не решает проблем внутреннего, оно их скрывает! Но кто не видит скрытого, тот и вовсе ничего не видит, только титры, да аннотации!

Словом «познать» – обозначаете вы любовь физическую, а «цело-мудрием» – ее отсутствие. Странно мне это слышать! Если, познавая, утрачиваете вы мудрость, то что это за познание ваше? Если же мудрость ваша в неведении, то о чем она, эта мудрость ваша? Познание и мудрость, конечно, не одно и то же, но как все это связано у вас с физиологией?

Целомудрен ли эгоист? Да, но не потому, что он близости избегает, а потому, что знает он, что такое «близость». Эгоист не спутает ложь с искренностью, ибо слышащий себя услышит то, что происходит на том конце провода, ведь он и есть этот провод.

Целомудрие подлинное – это способность не верить лжи, способность видеть и ценить зерно действия. Всё в движении, всё бежит и спотыкается, но важно не то, мудрому, что бежит и куда бежит, но благодаря чему. Таково зерно действия!

Ложь – это то, чему хочется верить. Неправда неинтересна, а вот ложь – она манит! Ложь – это реальность такая, в которой нет ничего реального. Неправда проста, как и глупость, что о ней думать! А вот ложь – это новый контекст, новая реальность, завораживает она познающего!

Ложь более реальна для лгущего, чем для обманутого: в ней он ищет защиты, в ней находит свое прибежище – таково зерно его действия. Распознать зерно лжи, отличить его, вышелушить и не верить ему – вот в том целомудрие. Но не обмана следует вам искать, а распознавать природу зерна этого.

Когда луч света падает на предметы, они отбрасывают свои тени. Явления жизни так отбрасывают контуры лжи, когда смотрит на них человек. Отнимите у существования вашего ложь, и все будет просто, и слово тогда не ухватит жизни. Вот почему целомудрие молчаливо!

Целомудрие – это отсутствие лжи, это жизнь как она есть. Две стороны в отношении, два контекста, в двойственности этой – ложь, ибо стороны всегда одиноки, если не стали они одним отношением. Эгоист не бывает один, ибо эгоиста нет в одиночестве, он всегда между, он само отношение, ибо он ощущает!

Но не «между» он, но "то, что между"! Не может эгоист быть сам с собой целомудренным. Для целомудрия нужен ему Другой. Нет целомудрия без Другого. Другой – это жизнь эгоиста, это мудрость его и природа зерна жизни его. Да, он кроток, но лишь потому, что нельзя зерно торопить, нельзя вынудить, ибо рост его происходит сам!

Что же тогда эгоист? Эгоист – это тот, кто живет в Другом не именем своим, но существом своим, не образом, но существом. Зову я эгоистом того, кто отпустил свое «Эго» гулять вольным ветром. Не ограничивает эгоист Другого, но открывает Другого своим Собой, ему открываясь: в этом эгоизм эгоиста.

Целомудрие – это сама «близость». Ну а кто что делает – дело Двух, но не других».

Так говорил Заратустра, а о чем он умолчал, я могу только догадываться.

Много думал я о целомудрии, но путал я целомудрие с невинностью. Невинность – производное от вины, производной от глупости. Невинность – вот она, тяга в Ничто, вот оно, стремление к Идеалу, а по сути – идеализм идеализмом.

А целомудрие – страстно, вот что я понял из слов Заратустры, хотя и не говорил он об этом. Но не в единичном, не в частном страсть целомудрия, а в целостности!

Страсть целостности – вот что такое цело-мудрие.

О друге

Заратустра куда-то запропастился, а ко мне зашел близкий друг. Я как раз слушал кассету с его новой музыкой. Песня звучала на английском, так что смысл я понимал весьма смутно, но звучало потрясающе!

– Хороший голос, – весомо оценил Зар, гремя дверными ключами.

– Это его! – похвастался я.

– Правда?! Хорошо! – с еще большей весомостью произнес Заратустра. – «Мало понимает народ великое, то есть творческое», но еще меньше того знает он «создателей и актеров великих дел».

Я представил их друг другу.

– Это он подарил велосипед, – гордо отрекомендовал я моего друга.

– Это ваша пословица: «Дорог не подарок, дорога любовь»? – поинтересовался Зар.

– Да.

– Любите, – сказал Заратустра нарочито-утвердительным тоном и, словно ставя жирную точку, сопроводил реченное отвесистым взмахом указательного пальца.

Мы рассмеялись, и так говорил Заратустра:

«Все вы – отшельники, ибо недовольны вы тем, что есть у вас. Но как можете жить вы, недовольные жизнью?

Отказывая жизни, вы удваиваете себя, но нельзя у себя выиграть в шахматы! Сами с собой вы живете, отшельники! Это – блуд, ибо ведет он не к жизни, но к смерти. Так будьте же эгоистами, если хотите быть!

Отшельник не одинок, но расщеплен. Двое в одном – это граница, граница – это война, война – это безумие. Отшельник не одинок, он безумен. Вы безумны, отшельники!

Но страшно вам безумие ваше, отшельники, ибо нет в вас мужества идти до конца! Дурную кашу заварили вы, но кого собрались отравить вы ею? «Другом» зовете вы приговоренного вами!

Другом хочет стать палач висельнику, чтобы не испытывать вины в своем преступлении, ибо нет в нем мужества идти до конца. Чужие плечи сильнее своих для того, кто косится на чужую шею!

В поисках друга себя хотите найти вы, отшельники! Не дать, но взять – вот мечта ваша, воры отсутствующего! Ничтожна суета эта и непотребство, ибо предстоит вам найти безумие ваше! Не искать, но быть – вот секрет эгоиста!

Не друга, но самих Себя следует обрести вам! Ибо не за податью, но с подарком должно идти к другу вашему! Пусть сокровенное самое лежит на руках ваших вытянутых, когда идете вы к другу!

Склоните голову вашу, ибо не нужна другу вашему гордость ваша! Если есть меж вами сомнение, если консенсус есть, а не согласие, если прощаете вы, но не радуетесь, то не друг перед вами, но враг, с ним ведете вы переговоры о дурном мире, дурные враги!

Мир создан для Двух. Не пытайтесь обмануть Мир правилом трех, ибо такого правила нет. Но все вы отшельники, и не одиноки вы сами в себе, а потому нет в вас места Другому и не будет вам Мира!

Не ограничивается эгоист своим, словно моллюск плоскобрюхий, но открыт он Миру, а потому он с Миром – Одно. И я говорю вам: эгоист – это жизнь Другого, ибо Мир создан для Двух!

Эгоист не лжет ни в любви, ни в борьбе, ибо не создает он ни любви, ни борьбы, но сам он есть любовь и борьба! Эгоист – Одно и в любви, и в борьбе, а потому не предает он, не отрекается!

"Ни другом, ни врагом не будь мне, но будь!" – вот, что говорит эгоист другу своему. Не о своем, но о Другом думает эгоист – вот в чем секрет эгоиста, а потому он бесстрашен, ибо как страшиться, о своем не думая?

Ощущать Другого в другом – вот в чем счастье подлинное эгоиста, вот в чем чуткость его! Но если решите вы, что знаете вы Другого, то он для вас не Другой, а другой, и потому нежность ваша не близость, но блуд, блуждающие в мирах собственных!

И говорю я Двум: "Не стойте, ибо остынете! Не превозмогайте же, а живите!" Не цель следует искать вам в дружбе вашей, но силу, ибо дружба – источник созидающегося, но не цель созидания!

Двое, Одним ставшие, вы составляете с Миром Двух, а Мир создан для Двух. Знаете ли вы теперь, Мир созидающие, зачем близость ваша?! О, не придется Вам напраслину возводить на жизнь вашу, ибо сама Жизнь вести будет Вас!

"Нет Мира вовсе без сияющей сущности вашего Одного, – говорю я Двум, – ибо Мир создан для Двух!"

Дурную услугу окажешь ты другу своему, скрываясь от него: ты лишишь его Мира! А если не хочешь ты скрываться от друга своего, так не стыдись взгляда его, но смущайся своей наготы!

Смущение не погонят к черту, только стыду укажут на обитель его – логово страха! Не прогоняй же друга, не скрывайся, ибо не убежать в никуда!

Двое, самими Собою создаете вы Мир, что ж стыдитесь вы наготы своей? Или прежде Мира хотите создать вы одежду, раскройщики страха?!

Не наряжаться, но разоблачаться надлежит тебе перед другом твоим, человек! Слишком уж тлетворны наряды человеческого!

Не оскорбляй ощущение друга твоего зловонным запахом своего страха! Не бояться, но быть – вот секрет всякой дружбы!

Я знал мудреца, что говорил мне: "Нет в спящем духа. Взгляни на спящее лицо друга своего и отрекись!" Люблю я мудреца этого, но не люблю мудрости его, ибо он несчастен.

Знал я и другого мудреца, что говорил мне: "В спящем друге своем увидишь ты слабость его, а потому посмотри на него и ужаснись, чтобы предать и устремиться к идеалу великому!" Люблю я и этого мудреца, но не люблю мудрости его, ибо он несчастен.

Знал я и третьего мудреца, что говорил мне: "Смотри в глаза друга своего, ибо они твое зеркало! Люби друга своего, ибо отражение он Небес!" Люблю я мудреца этого всем сердцем, но мудрость его – сон, а радость лишь в жизни радость. Что мне до радостных снов?!

И вот что скажу вам я, Заратустра:

– если пытаешься разглядеть ты дух в спящем друге своем, ничего не увидишь ты, ибо дух – лишь метафора;

– если испугался ты спящего друга своего, значит, прежде не видел ты в нем Другого, а потому нет и не было у тебя друга;

– смотреть в глаза друга своего – радость, но у спящего закрыты глаза, а потому сон друга твоего, который бережешь ты своей нежностью, и есть подлинное свидетельство близости вашей!

Посмотри же на спящего друга своего: – если испытываешь ты нетерпение, значит, нечуток и друга нет у тебя;

– если испытываешь сожаление, значит, не дорожишь ты другом своим, и потому одинок;

– а испытываешь ты трепет, значит, не покушаешься, ибо ощущаешь Другого и близость ваша делает тебя самим Собой для Него!

Лучше видны морщины на лице спящего друга твоего, но не терпите вы слабых и болезненных! Видишь ли ты морщины на лице спящего друга своего? Хочешь ли ты разгладить морщины его своей нежностью или же сокрушаешься?

Будь Другим для друга своего, не пытайся раствориться в величии его. Любите вы сильных и дающих опору, усталые. Но друг ваш не прибежище ваше, а путь! Так будьте же дорогой для друга своего, а не заплечной котомкой!

Не нужен эгоисту посох, но нужен ему лишь путь! Нельзя сильным быть в одиночку, это должны вы знать, но не для того, чтобы ждать силы Другого, но для того, чтобы сильным быть для силы Его. Не посох, но путь ваш укрепляет силу вашу, эгоисты!

Умейте молчать, но не угадывать должны вы в молчании вашем, а ощущать!

Не сострадания ищут друг в друге друзья, но обретают силу свою, соединяясь!

Не прошлым живут друзья, но друг другом – настоящим для будущего живут они!

Вскиньте же гривы свои витые, гордые скакуны, почувствуйте силу в сбитых телах ваших и пускайтесь вскачь! Дружбе надлежит осилить страдание, ибо в ней радость!

Если же печалится друг твой, то вынь очи свои из глазниц своих и подай ему! Не потакай самовлюбленной жалости его к самому себе, а будь ему другом!

Если не терпите вы слабости и болезни, так начните ж с самих себя! Ибо нет болезни больше, чем болезнь к самовлюбленной тоске!

Не лекарем должен быть ты для друга своего, не лекарством и не рецептом, но будоражащей жизнью! Пусть знает он одиночество, когда нет тебя, и пусть знает он счастье, когда есть ты, а ты есть, и ты должен 6ытъ

Закуси же рабство свое, усталый! Презри жажду свою, ненасытный! И будешь ты другом, если ты есть-, и будут друзья твои рядом, когда сможешь ты быть!

И помни, что женщина может только быть, и мало этого для дружбы.

Не жди от женщины дружбы, она не бывает одна, ибо в ней Мир, но не твой, а сына твоего. Или хочешь ты сыном быть чужой матери? Так чего ждешь ты от женщины?

Женщина – сама жизнь, ибо жизнь порождает! Не жди от женщины дружбы, ибо она жизнь, заключенная в себе самой. Женщина – сама жизнь, слишком много этого для дружбы!

Не слепа женщина, как думаешь ты, просто не виден тебе Мир ее и плода ее, ибо Мир создан для Двух. Женщина – Мир Двух, заключенный в Себе.

Не жди от женщины Мира, ибо Он в ней и не для тебя, если ты не сын ей. Женщина не путь, но то, что порождает пути. Две шкуры с одной овцы – слишком много для эгоиста!

Не знает существо женщины границы, граница в ней – это мужчина. Не потакай же мужчине в женщине, если хочешь любви ее. Не разрушай Мира ее и плода ее ложным своим состраданием! Не жди от женщины мужской любви, ибо не виноград приносит яблоня, но яблоки.

Слепа любовь женщины, ибо не знает женщина границы. Плод срывает она быстрее, чем созреть успеет зерно его, ибо не знает она, как можно созреть в себе Самом.

Женщина может лишь поглотить тебя, ибо не знает она границ, и потому не станет она дорогой тебе. Не жди, чтобы дом стал дорогой, иначе станешь ты неприкаянным. Две шкуры с одной овцы – слишком глупо для эгоиста!

Мальчик ищет в женщине мать, так пусть будет он поглощен женщиной! Нет у мальчика Мира и Другого не видит он, ибо есть у него женщина, которая и есть Мир.

Не может обладать мальчик и будет ревновать к сыну своему, как к брату. Мужчина не может ревновать женщину, мужчине незачем ревновать к женщине. И только мальчик делает глупости, ибо он не в Мире живет, но в женщине.

Эгоист – это тот, кто подлинно есть. Он тот, кто обладает, не стремящийся к обладанию. Ибо он мужчина, а не мальчик, играющий в игры!

Женщина может лишь быть., а потому не жди от нее, что будет она эгоистом. Не жди, ибо не будешь тогда ты тем, кто есть. Стать сначала тем, кто есть, и лишь затем быть– вот в чем секрет эгоиста!

Быть и есть заключены в эгоисте, потому готов он к дружбе, к Миру Двух, ибо он будет для того, кто есть, и есть для того, кто способен 6ытъ

Собой нарушает мужчина установленный порядок жизни, ибо зачинает он жизнь и сеет смерть. Но эгоист более, чем мужчина, ибо утверждает он жизнь большую, чем она может быть! Благодаря мужчине перестала жизнь только быть, но стала тем, что есть! Из констатации стала она утверждением!

Я не верю в одного мужчину – тоской и печалью будет он, но не утверждением эгоиста, самовлюбленным печальником будет он, но не эгоистом.

Быть и есть заключены в эгоисте – этим открывается он для Другого, Другой открывается ему этим, и тем самым Мир открывается через них. Из бытия Мир превращается в Жизнь утверждающую благодаря Двум!

Когда двумя становится одно – это только перерождение. И только лишь, когда Двое становятся Одним, мир выходит из себя самого и становится Миром. И если дорожите вы Миром подлинным, разве не дадите ему свежего воздуха дружбы вашей!

Способны ли вы к дружбе, созидающей Мир? Способна ли дружба ваша связать распадающееся? Не гибели должны вы бояться, но смерти, что возможна лишь в жизни вашей! Пустоты должны вы бояться, но не славы, друзья!»

Так говорил Заратустра.

Долго потом смотрел я на своих друзей. Их общение было упоительным, разговор время от времени прерывался заразительным смехом, они смеялись…

А я слушал музыку, я слушал голос, два голоса.

О тысяче и одной цели

Субботним днем справляли мы мой двадцать пятый по счету день рождения. Шумным кагалом собрались на даче мои друзья. Ели, пили, шутили, смеялись и вели задушевные разговоры, разбившись парами.

– Да, сообщество должно состоять или не больше, чем из двух, или более, чем из двадцати, тогда им легче разбиться по двое, – шепнул я Заратустре, глядя, как гости наши рассеялись парами: кто у костра, кто на уличных скамьях, кто в доме, кто на веранде.

– Знаешь ли ты, когда сущность совпадает со смыслом? – спросил меня Заратустра.

– Сущность со смыслом? – повторил я. И так говорил Заратустра:

«Много миров видел я, но нигде сущность не была смыслом, нигде смысл не был сущностью. Ибо не было в этих мирах человека.

Знал я мир, и ничего реального не было в мире том. Отблесками божественных игр были земля и небо в мире, где все было отблеском. Жил человек в королевстве отблесков этих и благодарил потусторонность за блага и напасти. Но кем был человек в этом мире?

Знал я мир, где не было ничего, кроме суеты. "Все иллюзорно, истинное скрыто от нас!" – так говорили люди о мире своем. Достичь небытия, выйти из пучины страданий мечтали люди мира этого. Но достигавшие быть людьми переставали совсем. Кем же был человек в этом мире?

Знал я мир, где великий закон властвовал над человеком, карая преступников и восхваляя послушных, свято блюдущих догму. Не собой быть, но блюсти закон – таким был удел человека в мире этом. И не было ничего в этом мире, кроме закона. Кем же был человек в этом мире?

Знал я мир, где закон заключался внутри человека. Смятение царило в этом мире: страдание именовалось и путем, и наказанием, и славой, и даром, и даже искуплением. Словно в черную дыру проваливался мир этот, сворачивался, сводился… Не жизнь, но смерть именовалась в мире этом моментом истины. Но кем же был человек в мире этом?

Последний мир, который известен мне, – самый странный из всех. Человек поставлен здесь во главу угла: свободный и бесстрашный, сильный и ответственный. Все было сделано в мире этом для человека такого, но не было таких людей в мире этом. Кем же был человек в этом мире?

Словно жабой грудной, пожираем человек своей целью. Все тысячи целей его – одна цель: уменьшить боль и увеличить этим свое мелкое удовольствие. Во множество благородных, во множество неприглядных одежд рядилась эта единственная цель человечества. Но как бы вы ни одевали ее, не скроете, что недовольны собой и миром своим недовольны вы! Это недовольство и есть то, что делает цель вашу! Что ж, упивайтесь целью своей, вы же так любите смерть!

Цель ваша – от боли избавиться, но движение ваше к цели только боль и приносит вам. Разве же ткут, расплетая? Что ж на самом деле вы делаете?

"Оценивать – значит создавать!" – говорите вы. "Оценка сама – драгоценность и сокровище среди всех оцененных вещей!" – не унимаетесь вы, безумные.

"Оценка кует недовольство ваше", – так скажу вам я, Заратустра! Но раз так сильно любите вы оценку, что ж пытаетесь вы уменьшить боль? По крайней мере, последовательным должен быть сумасшедший в своем безумии!

Видимо, любите вы боль вашу, потому-то и множите недовольство свое – вот в чем цель ваша! И нет в вас силы признать правду эту, идолопоклонники смерти!

Не жизнь, но смерть – божество ваше, что бы ни говорили вы! Себе вы солгали и самих Себя обманули. В глупости больше смысла, чем во всей жизни вашей, ибо мерой вещей вы полагаете смерть – то, что сущности не имеет!

И любовь ваша – лишь один из способов боль усилить, а не любовь. Мука – любовь ваша! Не мучьте же меня любовью вашей, неспособные быть эгоистами! Боль ваша навевает вам предчувствие смерти, а вы так любите смерть! Любовь ваша – напоминание о смерти!

Оценка – вот он, ваш смысл, смерть – вот сущность ваша! Две пустоты, переливаясь друг в друга, создают мир ваш – мир пустоты! И нет цепи, чтобы накинуть на морду зверя этого с тысячью головами, ибо нет голов этих!

Вы боитесь оценки, боитесь боли, вы боитесь страдания, и смерти боитесь вы, но ведь все это – жизнь ваша! Когда ж избавитесь вы от страха, безумные?!

"Не будет нас без страха нашего!", – говорят мне глаза ваши. Но я скажу вам: "Вас нет и в страхе, ибо ничего нет в страхе, кроме страха, и глаза ваши – глаза страха, но не ваши глаза! И нежности потому нет в глазах ваших, и жизни нет в сердцах ваших, а только страх один и есть в них!"

Одна-единственная цель ваша слишком известна мне, как бы ни прятали вы ее! Так зачем же прячете вы цель вашу? То стыд снедает вас, ибо стыдно вам не хотеть боли, а хотеть удовольствия.

Но стыд ваш – это страх ваш! Боитесь вы осуждения, дети оценки! Сами себя боитесь вы! Кто же поможет вам, кроме вас самих? Как же не видите вы, что только страх ваш и осуждает вас на смерть вашу!

Не удовольствия отсутствия боли должны желать вы, но радости! Не бывает цели негативной, ибо нельзя желать, чтобы чего-то не было, а можно хотеть лишь того, чтобы было что-то. Но стыдитесь вы желать позитивной цели, ибо вы трусливые мертвецы!

И весь опыт ваш – опыт целей негативных, и потому понимаю я страх ваш! Ибо в достижении своем вы смерть обретаете, поскольку цель ваша негативна, а опыта позитивных целей не имеете вы. И страх этот понятен мне, но никогда не разделю я с вами страха вашего, хоть и понимаю его!

Смысл человека в исходе из самого Себя, но прежде должен быть человек! Ухватить сущность исходящего – значит узреть человека. Но «исходящий» только метафора, ибо он «пришедший» уже, если он человек!

Есть ли человек в себе Самом? А есть ли Солнце в себе Самом?! Что ж причитаете вы, безумные? Кого хотите убедить вы в безумии вашем? Или же и вправду вы думаете, что цель Солнца – победить Тьму, дабы Свет был вечный над пугливыми головами вашими?!

Человек есть сущность, становящаяся смыслом, открывая Мир самим Собой через Другого! Когда точка становится пространством, тогда нет и не может быть места отрицанию, а если нет отрицания, то нет и цели, но лишь смысл, а Жизнь-осмысленна!

И потому нет у эгоиста цели, ибо позитивная цель не есть цель, а то, что есть – подлинно! Имя цели – «еще нет», а то, что «уже есть» – не цель, но смысл, из сущности вышедший. Эгоист – само есть-, и знает он, что другого нет, кроме того, что есть, а потому нет у него цели!

Не в человеке соединяются сущность со смыслом, но в человеке, исходящем из самого Себя, но другим человек и не может быть! А если ищет еще человечество цель человеку, то, быть может, недостает ему самого человека?»

Так говорил Заратустра.

– Зар, но как же?… – оторопел я.

– Ты очень хорошо сказал про «сообщество», – рассмеялся Заратустра.