Текст книги "Затерявшийся в мирах (Лафайет О'Лири - 2)"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Вот как? Это интересно. Но продолжай, пожалуйста.

– Я пошел на восток – так мне солнце не слепило глаза – и через какое-то время очутился в горах. Там было прохладнее, мне попался ручей, я нарвал орехов и ягод. Так вот я и шел, пока не набрел на вспаханное поле около какого-то городка. Я зашел в трактир, но только собрался попробовать бутерброд с сыром, как явились стражники. Они отвели меня к принцу, а тот предложил мне одно дельце. Оно показалось мне занятным, и я согласился. Все шло прекрасно, пока я не увидел леди Андрагорру.

– Леди Андрагорру? Что ты знаешь о леди Андрагорре? – перебил его Лафайет.

– Мне все время надо напоминать себе, что это только сон, – прозвучал из темноты взволнованный голос, – а не то я начну рвать волосы на голове!

Лафайет услышал глубокий и протяжный вздох.

– Но ведь это сон, фантазия. На самом деле Беверли не попалась в ловушку этого мерзавца Крупкина, а меня не обманули и не бросили в темницу. И я вовсе не голоден! И если ты заткнешься и исчезнешь, то я смогу продолжить свою карьеру у Баузера!

– Давай-ка вернемся к леди Андрагорре!

– А разве я против? Эти нежные губы и стройный стан...

– Ах, ты...! – с трудом сдержался Лафайет. – Послушай, как там тебя! Взгляни, наконец, правде в глаза! Ты должен помочь мне спасти леди Андрагорру! Она оказалась в лапах этих негодяев...

– Всего неделю назад мистер Баузер говорил мне: Лоренцо, мой мальчик, тебя ждет большое будущее в торговле...

– Лоренцо? Так, значит, это ты продал леди Андрагорру?! – Бросившись в направлении, откуда доносился голос, Лафайет ударился головой о стену, получив еще одну шишку. – Где ты? – заорал он, беспорядочно размахивая руками. – Грязный, лживый предатель!

– Что ты так разволновался? – послышался голос из противоположного угла. – Что общего может быть у Бев... то есть, леди Андрагорры с таким мошенником, как ты?

– Мошенником, говоришь? – прорычал Лафайет, осторожно двигаясь по направлению к ненавистному голосу. – Ишь, как ты рассуждаешь, отоспавшись в камере...

Он кинулся вперед, схватил кого-то за руку, но тут же получил сокрушительный удар в челюсть.

– Эй, ты, полегче! – заорал его сосед по камере. – Мало мне своих неприятностей, так еще посадили сюда маньяка!

– Негодяй, ты выманил ее из города, чтобы отвезти в домик к тетке, этой старой ведьме, которая работает на Крупкина...

– Родольфо тоже так решил – но стоило мне ее увидеть, как я фазу же передумал. Впрочем, тебя это не касается!

– Вот как? Ну, и куда же ты ее повез? В какое-нибудь любовное гнездышко?

– Да, если тебя это так интересует. И мы бы добрались туда, если бы поблизости не оказался отряд вооруженных всадников. Они бросились за нами в погоню, нам пришлось спасаться, а тут как назло подвернулся этот длинноногий рыцарь, лорд Чонси: он охотился в лесу и схватил нас.

– Ну что ж, может, это и к лучшему. По крайней мере, здесь у нее есть постель, на которой она сможет выспаться.

– Что? Откуда тебе известно о постели, на которой спит Бев... то есть, леди Андрагорра?

– Дело в том, что я провел под ней незабываемые полчаса.

– Ты сказал – под ней?

– Совершенно верно. Мне было слышно, как она старалась избавиться от назойливых домоганий этого типа, Чонси. А мой ковер-самолет – то есть, персональное транспортное средство, модель четыре – как раз был поблизости, на балконе. Я уже почти что вынес ее из комнаты, как вдруг появилась дворцовая стража!

– Ведь я предупреждал Крупкина о Чонси! Похоже, они подоспели вовремя!

– Какое там вовремя! Я держал ее в объятиях, когда они ворвались...

Что?! – кто-то невидимый метнулся мимо О'Лири. Он подставил подножку и не без удовольствия услышал грохот падающего тела. Ему показалось даже, что сразу стихла боль от удара, который он получил от Лоренцо.

– Послушай, Лоренцо, – сказал Лафайет. – Что толку драться в темноте? Похоже, нам обоим небезразлична судьба леди Андрагорры. Мы должны спасти ее, а для этого нам лучше объединить наши усилия. Когда же она будет в безопасности, мы как-нибудь решим наш спор.

– Что толку объединять наши усилия! – послышался откуда-то с пола голос его соседа по камере. – Мы заперты в подземелье, и голыми руками нам не отпереть засовы. Но, – продолжал он, – может быть, у тебя припасено что-нибудь на этот случай?

– Они все у меня отобрали, – вздохнул Лафайет. – У меня было с собой кое-что: шпага с переговорным устройством, плащ-невидимка, плоскоход...

О'Лири неожиданно замолчал и стал ощупывать ремень. Плоскоход оказался на месте. Он отстегнул его, расправил, нащупал молнию и потянул за нее.

– Не падай духом, Лоренцо, – сказал он решительно. – Может быть, нам удастся выбраться отсюда!

– О каких шпагах и плащах ты говоришь? – послышался недовольный голос. – Нам бы пригодился динамит или крепкий лом.

– У меня, пожалуй, есть кое-что получше, – отозвался Лафайет, вынимая из футляра плоский прямоугольник размером один на два дюйма, сделанный из материала, похожего на пластик. – Они не заметили плоскоход.

– Что такое плоскоход?

– Как объяснял Пинчкрафт, плоскоход генерирует поле, которое модифицирует пространственные отношения пользователя к окружающим его внешним условиям. Плоскоход преобразует любую одномерную величину в эквивалентное смещение по перпендикулярной волюметрической оси. Одновременно создается гармоника, имеющая аналогичный эффект, и...

– А как бы ты все это объяснил простому смертному? – перебил его Лоренцо.

– Попробую. Плоскоход сводит одно из измерений пользователя практически к нулю. При этом происходит соответствующее увеличение плотности материального поля в квазидвухмерном состоянии.

– Представь теперь, что перед тобой идиот.

– Ты становишься плоским.

– Как если бы мы натянули на себя корсеты? – спросил Лоренцо.

– Нет, ты становишься абсолютно плоским. Ты сможешь проникать сквозь молекулы обычной материи – проходить сквозь стены, другими словами. Вот почему прибор и называется плоскоход.

– О господи, а ведь я мог быть сейчас на свободе! Я почти что ускользнул от этого длинноногого негодяя, который засадил меня сюда.

– Вот это я понимаю, Лоренцо! Мне нравится твоя решительность! А теперь отойди в сторону – я испробую эту штуку. Так, Пинчкрафт говорил, что продольную ось прибора нужно совместить с моей продольной осью, а гладкая сторона должна быть параллельна наиболее широкой плоскости моего тела... Или наоборот?

– Наверное, они нарочно придумали эту изощренную пытку! – простонал Лоренцо. – Запереть меня с сумасшедшим! А я-то ему поверил... Несчастная Беверли, теперь ей никто не поможет! Она, конечно, будет сопротивляться, но в конце концов назойливые ухаживания и обещания принца сделают свое дело. Ее воля будет сломлена, она согласится править этой отсталой страной и...

– Знакомая история, – заметил Лафайет. – Все это отвратительно. А теперь перестань ныть и не мешай мне проводить эксперимент.

Лафайет нащупал в центре плоскохода небольшое утолщение и нажал на него. Ничего не произошло – его по-прежнему окружала кромешная темнота.

– Черт возьми! – в сердцах выругался Лафайет. – Но, видно, все не так просто. Ладно, попробуем придумать что-нибудь другое. Эй, Лоренцо, какая высота камеры? Может быть, в потолке есть люк, и если я стану к тебе на плечи, то смогу дотянуться до него.

Приподнявшись на цыпочки, он вытянул вверх руку, стараясь коснуться потолка. Потом подпрыгнул, но до потолка так и не достал.

– Что ты на это скажешь? – спросил он. – Ты заберешься ко мне на плечи или я к тебе?

Ответа не последовало. Даже мыши прекратили шуршать в соломе.

– Отвечай, Лоренцо! Или ты опять уснул?

О'Лири направился к противоположному углу камеры, выставив вперед руки, чтобы не налететь на стену. Сделав десять шагов, он начал двигаться медленнее и осторожнее. Еще пять шагов – и он вовсе остановился.

– Странно, – пробормотал Лафайет, стараясь в кромешном мраке нащупать стену. – Мне казалось, что камера была шириной в десять шагов...

Он повернулся и пошел назад, отсчитывая шаги: 15, еще 5, потом 10, 15... Неожиданно в глаза ему ударил ослепительный свет. О'Лири заморгал, увидя прямо перед собой нечто похожее на светящуюся стену из матового стекла. Он повернулся – стена, казалось, сомкнулась вокруг него; возникли цветовые линии, пятна, точки, которые слились воедино, образуя знакомую, хотя и несколько искаженную картину, тускло освещенный коридор со стеклянными стенами и стеклянным полом, вдоль стен тяжелые двери из черного стекла.

– Я на воле, – прошептал О'Лири. – Получилось! Лоренцо...

Он обернулся – стена перед ним начала расплываться, словно отражение в кривом зеркале.

– Эффект двухмерного пространства, должно быть, – решил он. – Так, теперь определим, откуда я пришел.

Зажмурившись, он неуверенно шагнул вперед; свет сменился полной темнотой. Он сделал шагов 15 и остановился.

– Лоренцо, – зашептал он. – У меня получилось!

Ответа не было.

– Хм-м... может, он меня не слышит... или я его не слышу... Ведь прибор все еще включен...

Лафайет нажал на переключатель. Казалось, ничего не изменилось, он только почувствовал легкое дуновение воздуха – и услышал приглушенные рыдания.

– О господи, сейчас же прекрати, – приказал Лафайет. – Слезами делу не поможешь!

Кто-то изумленно ахнул.

– Лейф? – услышал он знакомый голос. – Это действительно ты?

Лафайет потянул носом воздух: неужели чеснок?

– Свайнхильд, – только и смог вымолвить он. – А ты как здесь очутилась?

– Ты... ты не велел мне ходить за тобой, – говорила, всхлипывая, Свайнхильд пять минут спустя. Лафайет тем временем ласково гладил ее по плечу, стараясь успокоить. – Но я осталась у ворот и видела, как ты уехал из замка. А там рядом у пивнушки была привязана лошадь, ну, я вскочила на нее и поскакала за тобой. Парень на переправе показал мне, куда ты поехал. А когда я тебя догнала, тебе как раз повязали на шею галстук...

– Так, значит, это ты взвыла, как пантера!

– Ничего лучшего мне в голову не пришло.

– Свайнхильд, ты спасла мне жизнь!

– Да. Ну так вот, я так торопилась убраться оттуда, что даже не заметила, как сбилась с дороги. Ездила я по лесу, ездила, вдруг моя лошадь чего-то испугалась и сбросила меня прямо в кусты. Ну, я, конечно, из кустов вылезла, гляжу – прямо передо мной на пне сидит старуха, сигару курит. Я так обрадовалась живому человеку, что чуть не бросилась к ней на шею. А она увидела меня да как подпрыгнет! Словно на кактус села или привидение повстречала. "Господи, – говорит, – быть такого не может! Но в конце концов, почему бы не попробовать?" Только я собралась спросить ее, с чего это она так перепугалась, как она выхватила из кармана какую-то железную банку с кнопкой на крышке и сунула ее мне под нос. Тут я почувствовала запах нафталина – и все, больше ничего не помню.

– Похоже, я знаю эту старуху, – мрачно заметил Лафайет. – Ну, она мне за все заплатит сполна!

– Потом мне приснился чудной сон: будто я летаю по воздуху. А проснулась я уже в какой-то комнате – передо мной сидит прилизанный старикашка, видно, брат той старухи, уж очень они похожи. Он принялся задавать мне дурацкие вопросы, я хотела уйти, а он меня не пускал. Ну, пришлось врезать ему как следует. Тут сразу стража набежала, меня схватили и приволокли сюда. – Свайнхильд вздохнула. – Я, может, и погорячилась немного, но у этого старикашки были такие холодные руки! Впрочем, все это пустяки! Я знала, что ты меня найдешь, Лейф! – И она ткнулась губами ему в ухо.

– Кстати, – зашептала Свайнхильд. – Я прихватила с собой наш завтрак. Не хочешь перекусить колбасой с сыром? Сыр, правда, слегка раскрошился мне пришлось засунуть его под корсет...

– Нет, спасибо, – поспешно отказался Лафайет, высвобождаясь из объятий Свайнхильд. – Нам надо поскорее выбраться отсюда. Я сейчас вернусь в коридор и постараюсь достать ключи...

– Послушай, Лейф, а как ты попал сюда? Я не слышала, как открывалась дверь...

– Я прошел сквозь стену. Не удивляйся, в этом нет ничего особенного, я тебе потом все объясню. Но тебя я не смогу так вывести из камеры. Мне нужно будет открыть дверь. Поэтому посиди здесь, пока я...

– Ты опять оставляешь меня одну?

– Ничего не поделаешь, Свайнхильд. Сиди и жди меня. Я постараюсь вернуться побыстрее. Вряд ли поиск ключей займет много времени.

– Ну, что ж, тебе видней, Лейф. Но не задерживайся – я не люблю одна сидеть в темноте.

– Все будет хорошо, Свайнхильд. – Он погладил ее по плечу. – Постарайся думать о чем-нибудь приятном. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как я вернусь.

– Ладно, Лейф, прощай. Будь осторожен.

Лафайет ощупью добрался до стены и, включив плоскоход, шагнул вперед в тускло освещенный коридор. Ему опять пришлось привыкать к расплывающимся и сужающимся контурам предметов, окружающих его. В узком проходе, где он очутился, по-прежнему никого не было. Он отключил плоскоход – и предметы вновь приняли знакомые очертания. О'Лири осторожно прокрался вперед, к тому месту, где проход пересекался с другим коридором. Футах в двадцати от него в освещенном дверном проеме стояли двое стражников в малиновых ливреях. У одного из них – толстого парня с одутловатым лицом и всклокоченными волосами – с пояса свисала большая связка ключей. Не было никакой возможности незаметно подкрасться к нему. Пришлось опять нажать на кнопку плоскохода – стены коридора тотчас же расплылись, образуя переливающуюся завесу вокруг Лафайета.

– Смотри, ничего не перепутай, – строго приказал он сам себе. – Иди прямо, никуда не сворачивая; как только пройдешь двадцать шагов, материализуйся. Потом, пока они будут приходить в себя от изумления, быстро схвати ключи и исчезни опять. Понятно?

– Понятно, – ответил он себе же и двинулся вперед.

При первом же шаге коридор поехал куда-то в сторону и начал сужаться, превращаясь в пелену тумана. Лафайет протянул руку, но ничто не преграждало ему дорогу.

– Как бы не сбиться с пути, – сказал он вслух. – Но все равно надо идти дальше!

Лафайет испытывал странное чувство, двигаясь сквозь светящуюся молочную дымку. Поворачивая голову то вправо, то влево, он мог видеть, как навстречу ему плывут стены из стеклянных кирпичей. Казалось, что он идет сквозь бесконечное кривое зеркало. Пройдя пять шагов, О'Лири почувствовал легкое головокружение. Сделав еще пять, он вынужден был остановиться и глубоко вздохнуть, чтобы справиться с приступом морской болезни.

– Да, Пинчкрафт что-то явно не доработал, – сказал он задыхаясь. Плоскоход еще рано предлагать покупателям.

О'Лири двинулся дальше. Сколько же шагов он сделал? Десять? Двадцать? Или...

Вдруг впереди что-то вспыхнуло и засверкало, окружая его со всех сторон. Взметнулся алый вихрь, заблестела медь. Прямо перед собой он увидел позвонки и студенистую розоватую массу...

Сделав усилие, Лафайет протиснулся вперед и вновь очутился на свободе. Он с облегчением вздохнул, пытаясь сориентироваться в темноте, которая вновь обступила его.

– Пинчкрафт даже не предупредил меня, что я смогу пройти сквозь человека, – пробормотал он задыхаясь.

Ему понадобилось целых пять минут, чтобы немного прийти в себя. Он снова двинулся вперед – сделал наугад пять шагов, затем еще два – так, на всякий случай. Потом он остановился и отключил плоскоход.

– Ты как здесь очутился? – услышал Лафайет удивленный голос. В ослепительных лучах солнца он на секунду увидел внутренний двор замка, словно освещенный вспышкой молнии, чью-то ухмыляющуюся физиономию, шляпу с перьями и занесенную над собой дубинку... Потом ему на голову обрушилась ближняя башня, и свет померк перед глазами.

10

– Одно могу сказать, ваше высочество, – этот мошенник будто из-под земли вырос. Стоит посреди тюремного двора и глазами хлопает – ну, точь-в-точь сова. – Голос ударял в виски Лафайету, словно океанский прибой о скалы в тропиках. – Я его вежливо так прошу пройти со мной, а он возьми да и выхвати нож. Ну, я его, конечно, и пальцем не тронул, говорю только: отдай нож, пожалуйста. А он вместо этого побежал, но поскользнулся на банановой корке, упал и ударился головой о булыжник. Я тогда его аккуратненько поднял и принес сюда – ведь я же знаю, что вы, ваше высочество, очень беспокоитесь об этом заключенном. Хотя, сказать по правде, я никак не возьму в толк, что это вы с ним так носитесь. Я вот уже двадцать один год служу...

– Молчать, идиот! Тебе было приказано беречь его, как зеницу ока! Что это за шишка у него на голове размером с королевскую печать? Еще одно слово – и я прикажу скормить тебя пираньям!

Лафайет слушал и никак не мог сообразить, где он находится. С трудом приоткрыв один глаз, он обнаружил, что стоит, поддерживаемый сзади стражником, посреди просторной комнаты, украшенной гобеленами, канделябрами, коврами, зеркалами в позолоченных рамах и дорогой мебелью из темного дерева. Прямо перед ним в удобном кресле сидел великолепно одетый седоволосый мужчина. Правильные черты его лица, столь хорошо знакомые Лафайету, были искажены гневом.

– Го-го-го-го, – залепетал О'Лири.

– Сержант, если он повредился рассудком, тебе не сносить головы! взвизгнул седовласый. Он встал с кресла и подошел к Лафайету.

– Лоренцо, – заговорил он. – Лоренцо! Ты меня узнаешь? Это я, принц Крупкин. Ты понимаешь, что я говорю? – Он внимательно посмотрел О'Лири в лицо.

– Я... я... вас понимаю, – с трудом проговорил Лафайет. – Но... но... вы... вы...

– Вот и отлично! Эй вы, кретины, усадите моего гостя вот здесь, на подушки. Да принесите вина! Как твоя голова, мой мальчик?

– Ужасно, – ответил Лафайет, морщась от боли. – Только у меня прошло похмелье, как я свалился в шахту лифта. Едва я оправился от падения, как этот негодяй стукнул меня дубинкой по голове. У меня, должно быть, было подряд три сотрясения мозга. Мне нужен врач. Я хочу спать и есть. Дайте мне таблетку аспирина...

– Обязательно, обязательно, дружок. Ты только не волнуйся. Приношу свои извинения за этот досадный инцидент. И надеюсь, ты простишь меня за все то, что я наговорил при нашей последней встрече. Я погорячился. Знаешь, я как раз собирался послать за тобой, когда сержант доложил, что встретил тебя в тюремном дворе. Кстати, как ты туда попал?

– Очевидно, я прошел сквозь стену. Сейчас мне трудно вспомнить.

– Ну, конечно, конечно. Не думай об этом, лучше отдохни, выпей что-нибудь. А потом можно и поспать. Только сначала мы с тобой побеседуем, хорошо?

– Не хочу беседовать, хочу спать. Мне нужно сделать анестезию, а может быть, переливание крови и пересадку почки. Только вряд ли это поможет, потому что я умираю...

– Глупости, Лоренцо! Ты скоро опять будешь в форме. Лучше скажи мне вот что: где она?

– Кто?

– Не валяй дурака, Лоренцо! – в голосе Крупкина послышалось раздражение. – Ты прекрасно знаешь – кто!

– И все-таки напомните мне.

Крупкин вплотную придвинулся к нему.

– Леди Андрагорра, – рявкнул он. – Что ты с ней сделал?

– Почему вы решили, что я с ней что-то сделал?

Его высочество свирепо уставился на О'Лири и хрустнул пальцами – этот звук отозвался в голове Лафайета новым приступом боли.

– Кто же еще, по-твоему, посмел бы похитить ее из роскошных покоев, куда я по своей доброте поместил это неблагодарное создание?

– Хороший вопрос, – пробормотал О'Лири. – Это вполне бы мог сделать Лоренцо. Вот только он сидит в камере...

– Совершенно верно! Именно поэтому я еще раз спрашиваю тебя: где она?

– Понятия не имею. Но я очень рад, если ей удалось сбежать отсюда.

– Ах ты, неблагодарный обманщик! Ты скажешь мне правду, а не то я прикажу пытать тебя каленым железом!

– Я думал, что меня полагается беречь, как зеницу ока, – заметил Лафайет. Он прикрыл глаза и сосредоточился на красных кругах, которые возникали перед ним в такт с ударами сердца.

– Вот ты как заговорил! Ну, подожди, я с тебя живьем шкуру спущу... Крупкин неожиданно замолчал, глубоко вздохнул и со свистом выпустил воздух сквозь зубы.

– Да, нелегко править империей, – прошипел он. – Даешь еще один последний – шанс негодяю, который предал тебя, и вот что из этого получается. Он не нуждается в снисхождении...

Лафайет с трудом приоткрыл глаза и принялся внимательно рассматривать искаженное яростью лицо принца.

– Поразительно, – прошептал он. – Вы говорите точно так же, как он. Если бы я уже не повстречал Свайнхильд, Халка, леди Андрагорру, Спронройла и герцога Родольфо, я бы поклялся, что вы...

– А-а-а, так ты знаком с этим плутом Родольфо! Это он переманил тебя, заставив забыть о долге, верно? Говори, что он тебе пообещал? Я дам тебе вдвое больше! Втрое!

– Ну что ж, попробуем вспомнить: он говорил что-то о бесконечной признательности...

– От меня ты получишь в десять раз больше признательности, чем от этого напыщенного вельможи!

– Так чего мне все-таки ждать от вас? – спросил Лафайет. – Почестей и благодарности или дыбу?

– Ну, ну, мой мальчик, я пошутил. Нас ждут великие свершения. Мы сможем перевернуть весь мир, если только будем вместе. Нам станут доступны все сокровища рудников, морей и лесов, все сказочные богатства Востока! Крупкин подался вперед, глаза его горели. – Ты только подумай: здесь никто понятия не имеет, где находятся месторождения золота, алмазов и изумрудов! Но мы-то с тобой знаем об этом, так? – Он хитро подмигнул. – Мы будем работать вместе. Мой гений предпринимательства и твои необычайные способности! – он подмигнул еще раз. – Ты только представь, чего мы сможем достигнуть!

– Мои необычайные способности? Я немного играю на губной гармошке выучился по самоучителю...

– Ну, ну, меня-то не надо разыгрывать, дружок, – принц снисходительно погрозил ему пальцем.

– Крупкин, послушайте меня – вы напрасно тратите время. Если миледи исчезла из своих покоев, то я здесь ни при чем.

Лафайет застонал и обхватил руками голову, словно треснувший арбуз. Сквозь пальцы он увидел, как Крупкин открыл было рот, чтобы ответить ему, но вдруг неподвижно застыл, в неподдельном изумлении уставившись прямо перед собой.

– Ну, конечно, – прошептал принц, – конечно.

– Что это вы увидели?

– А? Да нет, ничего, ровным счетом ничего. Я ничего не замечаю. То есть я хотел сказать, что абсолютно ничего не увидел. Просто мне вдруг пришло в голову, что ты ужасно устал, мой мальчик. Ты, наверное, мечтаешь о горячей ванне и теплой постели, правда? Отдохни как следует, ну а потом мы решим, что тебе делать дальше, договорились? Эй! – Он кивком головы подозвал слугу. – Приготовьте королевские покои для моего почетного гостя! Ванну с ароматными травами, самых лучших массажисток – пусть придворный хирург займется ранами этого достойного джентльмена!

Лафайет широко зевнул.

– Покой, – пробормотал он. – Наконец-то! О, господи...

Как во сне, он покинул покои принца в сопровождении слуг. Они прошли по широкому коридору, потом поднялись по великолепной лестнице. В просторной комнате, устланной коврами, чьи-то нежные руки сняли с него грязную одежду, опустили в большую ванну, наполненную горячей водой; вымыли, вытерли, уложили в постель, застланную свежими простынями. Розоватый свет медленно погас, и, блаженно вздохнув, Лафайет погрузился в сон...

Он вздрогнул и проснулся, глядя в темноту широко раскрытыми глазами.

"Мы знаем о местонахождении алмазных рудников... о месторождениях золота, – казалось, звучал у него в ушах вкрадчивый голос Крупкина. – Твои необычайные способности..."

– Ни один житель Меланжа не знает о месторождениях золота и изумрудов. Только кто-то из более развитой цивилизации мог бы обладать такими сведениями, – прошептал Лафайет. – Геологическое строение земной коры примерно одинаково во всех континуумах – и человек, обладающий подобной информацией, мог бы начать копать в Кимберли или любом другом месте, будучи абсолютно уверенным в успехе. А это значит, что Крупкин вовсе не житель Меланжа. Он пришелец из другого мира, так же, как и я. Но не только это... – Лафайет подпрыгнул на постели. – Крупкин _знает_, кто я! То есть он встречал меня раньше! А это значит, что он тот, на кого похож: Горубл, бывший король Артезии! Но ведь он может перемещаться из одного мира в другой! Возможно, он согласится перенести меня назад в Артезию и...

Вскочив с постели, Лафайет ощупью нашел лампу, включил ее и подбежал к шкафу. Открыв дверцу, он обнаружил в нем свою вычищенную и выглаженную одежду – в том числе и ничем не примечательный плащ-невидимку.

– Но чем объяснить его интерес к леди Андрагорре? – размышлял он, торопливо одеваясь. – И к Свайнхильд? Но... конечно же! Ведь он прекрасно понимает, что Свайнхильд – двойник принцессы Адоранны, а леди Андрагорра как две капли воды похожа на Дафну...

– Но сейчас не время думать об этом, – прервал он сам себя. – Прежде всего ты должен вырвать из его лап Даф... то есть, леди Андрагорру. Ну и Свайнхильд, конечно. А уж потом, когда они будут в безопасности, ты сможешь говорить с ним с позиции силы. Он наверняка пойдет на компромисс согласится доставить тебя назад, в Артезию, лишь бы в Центральной не узнали о его делишках.

– Верно, – согласился он сам с собой. – Так. Теперь надо определить, где находится башня.

Подойдя к окну, он отдернул штору и выглянул наружу: в сгущающихся сумерках минареты Стеклянного Дерева сверкали, словно остроконечные горные вершины, покрытые многоцветным льдом. Он мысленно проложил маршрут от основного здания, где он находился, до башни.

– Только бы мне не отклониться в сторону на всех этих подвесных мостиках, переходах, стенах...

Крадучись, он вышел из комнаты. Одинокий стражник, стоявший под фонарем в дальнем конце коридора, даже не взглянул в его сторону, когда он осторожно пересек устланный коврами зал.

В течение последующих тридцати минут О'Лири трижды заходил в тупик, возвращался обратно и выбирал новый маршрут. Но в конце концов он добрался до винтовой лестницы, по которой всего несколько часов назад его проволокли в подземелье. Прямо перед ним на лестничной площадке стоял, позевывая, вооруженный стражник в малиново-белой ливрее. Под покровом плаща-невидимки О'Лири бесшумно подкрался к нему и, оглушив ударом по голове, положил на пол. Он нажал на ручку двери, но она не поддавалась. Тогда он постучал.

– Леди Андрагорра! Откройте! Я ваш друг! Я пришел спасти вас!

Никакого ответа. За дверью не было слышно ни звука. Обыскав стражника, Лафайет вынул у него из кармана связку ключей. Ему пришлось перепробовать четыре ключа, прежде чем он нашел нужный. Открыв дверь, он вошел в темную, пустую комнату.

– Дафна? – тихо проговорил он. Потом заглянул в ванную комнату, проверил шкаф, прошел в смежную гостиную.

– Все сходится, – проговорил он. – Крупкин-Горубл сказал, что она исчезла. Вот только куда она могла деться?

Он вышел на балкон. В углу, где он оставил транспортное средство четвертой модели, было пусто. Лафайет застонал.

– Почему, почему я не спрятал его? Ну как же, ведь я был уверен, что через десять минут вернусь с Дафной и мы сразу же улетим. И вот теперь все пропало – даже если я найду ее, нам отсюда не выбраться.

Лафайет вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Стражник невнятно забормотал что-то, начиная приходить в себя. Лафайет склонился над ним, стараясь разобрать, что он говорит.

– ...я не виноват, сержант. Откуда мне было знать, что она сбежит из комнаты на самом верху башни? Ведь она могла только выпрыгнуть из окошка. А внизу на дворе нет никаких следов – значит, она не разбилась. Вот я и думаю: может, ее и вовсе не было в комнате...

– Что? – переспросил Лафайет. – Интересная мысль. Действительно, как она могла сбежать? Разве что воспользовалась моей четвертой моделью. Но это невозможно. Никто, кроме меня, не отличит ее от обычного ковра.

– Ох! – Стражник сел и принялся тереть затылок. – Мне определенно нужен отпуск. Сперва обмороки, теперь я слышу голоса...

– Ерунда, – перебил его Лафайет. – Ничего ты не слышишь.

– Да? Это уже легче. – Стражник прислонился спиной к стене. – А то мне показалось...

"В данный момент я ничем не могу помочь леди Андрагорре, – сказал Лафайет, теперь уже про себя. – Но... как же это я забыл о Свайнхильд! Бедняжка, сидит одна в темноте..."

И он кинулся вниз по лестнице – к подземелью.

Лафайет крался по темному, узкому и извилистому коридору, который уходил вниз к камерам, вырубленным в скале. Он проходил мимо решеток, за которыми на соломенных подстилках сидели, скрючившись, изможденные узники в грязных лохмотьях и с длинными бородами. Коридор освещался тусклыми пятнадцативаттными лампочками, ввернутыми в патроны в потолке. В самом глубоком отсеке подземелья двери, запертые на тяжелые засовы и проржавевшие замки, были сделаны из сплошных чугунных плит.

– Одиночки, – прошептал Лафайет. – Ну, теперь уже близко. – Так... это должно быть где-то здесь... – О'Лири попытался найти то место, где он вышел из камеры, в которой он сидел с Лоренцо. Он начал внимательно изучать стену – ему совсем не хотелось вновь очутиться на тюремном дворе или повиснуть где-нибудь в воздухе. Неожиданно он услышал за собой чьи-то осторожные шаги – кто-то крадучись спускался по коридору. В то же мгновение О'Лири включил плоскоход, шагнул вперед – и очутился в кромешной темноте. После этого он вновь принял обычный вид.

– Свайнхильд? – прошептал он. – Свайнхильд?

За его спиной послышался скрежет и лязганье засовов. В камеру проник узкий луч света. В дверном проеме появилась мужская фигура в помятой шляпе с поломанным пером и со связкой ключей в руках.

– Лафайет! – прошипел сердитый голос. – Ты здесь?

– Лоренцо! – воскликнул Лафайет. – Что ты тут делаешь? Я думал...

– Значит, ты все-таки вернулся, – с облегчением сказал Лоренцо. – Давно пора! Я уже третий раз возвращаюсь в эту вонючую дыру! Пошли скорее, как бы стражники не хватились!

– Но ведь я же оставил тебя в камере; как тебе удалось выбраться?

– А вот как когда ты исчез, даже не попрощавшись, я понял, что существует какая-то лазейка. Я стал исследовать камеру – и точно: в потолке оказался люк. Мне чудом удалось выбраться, и с тех пор мне ужасно везло. И знаешь, ты оказался прав: нужно действовать так, будто все это происходит на самом деле. По крайней мере, играть в прятки со стражниками во дворце куда интереснее, чем спать с мышами в камере. Ну, а теперь пошли...

– Постой, а как же леди, а? Она исчезла...

– Она со мной. Я оставил ее на твоей четвертой модели за окном лестничной площадки. Отличная штука этот ковер! Хорошо, что это мне только снится, иначе я бы ни за что тебе не поверил, когда ты о нем рассказывал. Ну, ладно, пошли!

– Великолепно! – проворчал Лафайет. – А я-то полагал, что четвертая модель настроена исключительно на мою волну...

– Да тише ты! На верхней лестничной площадке стражники играют в безик!