Текст книги "Затерявшийся в мирах (Лафайет О'Лири - 2)"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

СФВ сочувственно вздохнул:

– Да, молодо-зелено. Вы, молодые, хотите изменить к лучшему весь мир. Но вот беда: когда становишься старше, начинаешь понимать, что все не так-то просто. Вот я, к примеру: довольствуюсь своим делом, горжусь своим мастерством. Я всю душу вкладываю в своих подопечных, и мне никогда не бывает стыдно за свою работу. Я ее делаю на совесть! Кстати, о работе: не пора ли вам начинать? В любую минуту может пожаловать старина Родольфо; захочет узнать, как наши успехи...

– Я уже здесь, – раздался холодный голос.

СФВ быстро обернулся – на пороге стоял герцог Родольфо и недовольно оглядывался вокруг.

– Ох, и напугали же вы меня, ваша светлость, – воскликнул Гроунвельт. Что это за привычка у вас такая – незаметно подкрадываться к людям! Я уж, право, и не знаю, смогу ли продолжать работу.

Он поднял руки, словно желая убедиться, что они не дрожат.

– Да перестань ты! – резко перебил его Родольфо. – Его высочество решил удостоить тебя своим посещением. Поэтому возьми себя в руки и постарайся произвести на него хорошее впечатление.

Услышав в коридоре приближающиеся шаги, герцог обернулся.

– Сюда, дорогой принц, – сказал он с деланной улыбкой. Никаких особых удобств здесь нет, но вот оборудование...

– Да, да, конечно, – нетерпеливо перебил его Крупкин, входя в подземелье в сопровождении двух слуг, которые, казалось, были готовы на ходу вылизать ему башмаки. Он окинул внимательным взглядом камеру и, заметив Лафайета, пробормотал что-то сквозь зубы.

– Рули, оставь нас одних, – небрежно приказал он. – И захвати с собой слуг, они мне ужасно надоели, – добавил он, отпихнув лакея, который хотел было расправить складки его одежды. – А ты останься, – обратился он к Гроунвельту.

– Но я не показал вам наши новые орудия пыток... – запротестовал Родольфо.

– Ты можешь нас покинуть! – рявкнул Крупкин-Горубл.

При этих словах герцог и слуги поспешили удалиться. Принц подошел к О'Лири, который встал на ноги при его приближении. Бывший король осмотрел его с ног до головы, потом бросил взгляд на перстень с изображением секиры и дракона. Заложив пальцы за широкий пояс, украшенный драгоценными камнями, он оттопырил нижнюю губу.

– Итак, сэр Лафайет, – начал он, понизив голос, чтобы СФВ, возившийся в дальнем конце подземелья с испанским сапогом, не мог их слышать. Последний шанс. Без твоих прежних способностей ты не представляешь для меня особой ценности. Тем не менее, твоя помощь могла бы мне пригодиться. Я провел несколько часов, обдумывая свои перспективы, и пришел к выводу, что планы, которые я намеревался осуществить, весьма незначительны. Завоевать Меланж! Да кому он нужен! Как ты правильно отметил, здесь не жизнь, а мучение. Но твое появление открыло передо мной новые горизонты. Из-за твоего вмешательства я потерял Артезию, а теперь ты поможешь мне вернуть ее.

– Не говори ерунду, – устало сказал О'Лири. – После того что ты попытался сделать с Адоранной, люди забросают тебя камнями на улице. Конечно, если тебе удастся вернуться в Артезию, в чем я сильно сомневаюсь.

Горубл ткнул О'Лири пальцем в грудь:

– Оставь свои сомнения, сэр Лафайет. Эта часть плана самая простая. Всего час назад я направил заказ нашим общим друзьям со специализированного завода "Аякс". Полагаю, что в течение нескольких дней они доставят сюда корабль "Травелер".

– Тебя ждет большое разочарование. Они лишили тебя кредита, так что доставки не будет.

– Вот как? – промурлыкал Горубл-Крупкин, вертя в пальцах булавку с драгоценным камнем, которая украшала его воротник. – Ну, что ж, я думаю, что в скором времени в мое распоряжение поступят новые денежные средства от моего дорогого друга герцога Родольфо.

Что же касается возможной враждебности со стороны жителей Артезии, то она рассеется, как утренний туман, как только принцесса Адоранна публично объявит, что слухи, ранее распускаемые обо мне, были злостной клеветой, исходившей от врагов государства, что на самом деле я ее единственный благодетель и что она отказывается в мою пользу от престола, исходя из интересов государства, так как я обладаю большим опытом и мудростью.

– Она этого никогда не сделает, – уверенно сказал О'Лири.

– Возможно, возможно, – согласился Горубл, кивая головой. – Но вот некая особа по имени Свайнхильд сделает.

– При чем тут Свайнхильд... – начал было О'Лири и осекся. – Неужели... неужели ты хочешь выдать Свайнхильд за Адоранну?

Он снисходительно улыбнулся:

– Опомнись, Горубл. Свайнхильд – милая девушка, но она никого не сможет обмануть.

Горубл повернулся и приказал что-то Гроунвельту. Тот подошел к двери и, высунув голову, передал приказ дальше. Послышался звук приближающихся шагов. СФВ отступил в сторону и с изумлением уставился на стройную, изящную женщину, которая неуверенно вошла в подземелье. Вошедшая была воплощением женского очарования. Лафайет не мог отвести глаз от изумительного платья, украшенного драгоценными камнями; от грациозной головки, которую обрамляла аура золотых волос.

– При...принцесса Адоранна! – только и смог выговорить он. – Что... как...

– Лейф! С тобой все в порядке, дорогуша? – раздался знакомый голос Свайнхильд.

– Нам придется поработать над ее манерой выражаться, прежде чем она выступит публично, – заметил Горубл. – Но это уже детали.

– Свайнхильд! Неужели ты поможешь этому мошеннику осуществить его грязные планы? – взволнованно спросил Лафайет.

– Он... он сказал, что если я откажусь... то он сделает из тебя котлету. Ну, вот я и решила, Лейф...

– Довольно! Уведите ее! – заорал, побагровев, Горубл.

Пока Гроунвельт с низким поклоном провожал Свайнхильд, Горубл стремительно повернулся к О'Лири.

– Девка лжет, – прорычал он. – Она сама ухватилась за возможность стать принцессой – спать на шелковых простынях, есть на золоте! Еще бы какая-то кухарка!

– А что же станет с настоящей Адоранной?

– Я обнаружил определенную симметрию в межконтинуумных перемещениях, с хитрой улыбочкой начал Горубл. – Бывшая принцесса окажется в Меланже в роли посудомойки. И поделом ей – как она посмела захватить престол!

Горубл довольно потер руки:

– Да, мой мальчик, с твоим появлением передо мной открылись новые перспективы. Сначала я хотел заманить леди Андрагорру в ловушку, чтобы держать в руках герцога Родольфо, который не желал оценить по достоинству мудрость моего плана. Но теперь все изменилось! Она будет всего-навсего пешкой в моей игре, она и этот безмозглый Родольфо. Их присутствие поможет осуществлению моих планов. Кстати, тебе тоже отводится маленькая роль.

Его лицо приняло жестокое выражение.

– Помоги мне – добровольно, – и ты сохранишь свое завидное положение при дворе. Если же ты откажешься, то я придумаю тебе такую казнь, от которой у тебя волосы на голове станут дыбом!

– Да ты окончательно спятил, если решил, что я соглашусь помогать тебе!

– Вот как? Очень жаль. А я-то собирался отдать женщин в твое полное распоряжение, после того как они сослужат свою службу. Но, увы, теперь они, очевидно, окажутся в гареме другого, боже преданного слуги.

– Ты не сделать этого!

– Сделаю, – ответил Горубл и помахал пальцем у него перец носом. Беспощадность – вот залог успеха, мой мальчик. Я это хорошо усвоил. Если бы я в свое время избавился от двух младенцев – принцессы Адоранны и некоего принца Лафайета, – у меня не было бы всех этих неприятностей.

– Я не буду помогать тебе! – выкрикнул Лафайет. – Давай, действуй! Центральная вычислит тебя, и тогда...

Горубл рассмеялся:

– Не вычислят, мой дорогой мальчик! В том-то и прелесть плана! Признаю, что долгое время опасность вмешательства Центральной сдерживала игру моего воображения. Но новое уравнение энергий сводит такую возможность к нулю. При взаимном перемещении людей энергетические уравнения остаются неизменны. В матрице вероятностей не возникнет несоответствия, ничто не привлечет внимания Центральной к мирной Артезии, одному-единственному континууму среди миллиона других. Поверь мне, я знаю, что говорю. Ведь я раньше был инспектором по континуумам! Нет, от Центральной тебе помощи ждать нечего. Лучше последуй моему совету и помоги мне. А уж я в долгу не останусь!

– Пошел ты к черту! – в сердцах ответил Лафайет. – Без меня Свайнхильд никогда не согласится помочь тебе, а без нее все твои планы рухнут.

– Ну что ж, делай, как знаешь, – сказал Горубл с самодовольной улыбкой. – Я хорошо отношусь к тебе, мой мальчик, и только поэтому сделал это предложение. Но в моем распоряжении есть и другие средства или – как бы это поточнее сказать? – лица.

– Неправда! – закричал Лафайет. – Ты думаешь, что сможешь выдать леди Андрагорру за Дафну, не так ли? Но я-то знаю, что она в полной безопасности.

– Неужели?

Горубл широко зевнул и повернулся к Гроунвельту.

– Нам не потребуются твои услуги, – обратился он к палачу. – Тебе не придется выяснять у этого изменника, где находится леди Андрагорра. Полчаса назад она и ее спутник были схвачены. Они будут доставлены сюда с минуты на минуту. А этого предателя можешь бросить к Прожорливому Горогу. Он, как мне известно, не ел несколько дней и не откажется от хорошего обеда.

– Ну вот, мне опять не повезло, приятель, – печально заметил Гроунвельт; он вел закованного в цепи Лафайета по еле освещенному коридору. – Я всегда знал, что у меня есть враги при дворе. И кому я там мог помешать? Да я в жизни никого и пальцем не тронул, разве что по долгу службы. И вот тебе награда за преданность.

Он взглянул в темноту сквозь толстые прутья решетки:

– Отлично, он спит у себя в берлоге. Значит, мне придется использовать электрическую дубинку, чтобы не дать ему выскочить, когда я открою дверь. Знаешь, у меня душа переворачивается, когда бьют бессловесную тварь.

Из клетки чудовища на Лафайета повеяло сыростью; на полу он разглядел соломенную подстилку и разбросанные кости. Невольно попятившись, он пролепетал:

– Послушай, Гроунвельт, ведь мы с тобой старые друзья, не так ли? Почему бы тебе не проводить меня назад в камеру? Герцог ничего не узнает...

– Как? А Горог опять останется без обеда? Да как же тебе такое в голову пришло? Стыдись, приятель!

Отперев дверь, СФВ приоткрыл ее ровно настолько, чтобы впихнуть Лафайета. О'Лири изо всех сил уперся каблуками, но железная лапища Гроунвельта протолкнула его в зловонную камеру. Дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной.

– Ну, пока, приятель, – сказал СФВ, запирая замок. – Ты мог бы стать отличным клиентом. Жаль, что мне так и не удалось поработать с тобой.

Когда его шаги стихли, из отверстия в стене камеры послышалось глухое, грозное ворчание. Лафайет отскочил в сторону от входа в берлогу – судя по ее размерам, там вполне мог бы притаиться взрослый тигр. Из темноты на него сверкнули красноватые глаза. Потом показалась голова – но не клыкастая морда медведя или тигра, а узколобое, заросшее черной щетиной и покрытое слоем грязи лицо некоего подобия человека. Опять послышалось глухое ворчание.

– Извиняюсь, – раздался хриплый, низкий голос. – Я так давно не ел, что у меня внутри кишки марш играют.

О'Лири попятился. За головой появились широкие плечи и туловище, похожее на бочку. Великан распрямился и, отряхнув пыль с колен, принялся разглядывать Лафайета.

– Эй, послушай, – пророкотал голос, – да ведь я тебя знаю! Ты тот самый парень, которого я перевозил сюда с премиленькой девчонкой! Она еще ударила меня веслом по голове.

– Кранч! – ахнул Лафайет. – А ты-то как здесь очутился? Я думал, это клетка Прожорливого Горога...

– Да, верно, я дерусь под этим именем. Ребята герцога схватили меня по доносу одного бродяги, когда я приехал в город, чтобы найти тебя. Я пытался отбиться от этих олухов, но потом приустал, и они свалили меня, набросившись с двух сторон разом. А потом еще трахнули дубинкой по башке.

Великан осторожно ощупал затылок.

– Ты хотел меня найти? – переспросил О'Лири, прижимаясь к стене. Ему вдруг стало трудно дышать, словно в горле у него застрял биллиардный шар. – За-зачем это?

– Чтобы отдать тебе должок, приятель, вот зачем. Я не из тех, кто забывает такие вещи.

– Послушай, Кранч, я единственный кормилец двух незамужних тетушек, пролепетал О'Лири срывающимся голосом. – Только не это! После всего, что я пережил, встретить конец в этой берлоге!

– Чего-чего? Это не конец, малыш, а только начало, – прорычал Кранч. Мой должок не так-то просто будет отдать.

– Что я тебе такого сделал? – простонал О'Лири.

– Дело не в том, что ты сделал, приятель, а в том, чего ты не сделал.

– Не сделал?

– Вот именно. Ты не выбросил меня из лодки, хотя запросто мог это сделать. Ты не думай, что я был оглушен; я все слышал: как твоя милашка предложила бросить меня акулам и как ты вступился за меня. Сказал, что я без сознания и потому, мол, нельзя меня бросать в озеро.

– И... и вот теперь ты меня хочешь отблагодарить?

– Совершенно верно, малыш.

Великан потер рукой живот, из которого опять послышалось урчание.

– Да, я чертовски проголодался!

Лафайет зажмурился.

– Хорошо, – прошептал он. – Начинай поскорее, не то я не выдержу и закричу Гроунвельту, что я передумал.

– О чем ты, парень?

– Ну, давай, ешь меня, – выдавил из себя Лафайет.

– Что-о-о? Есть тебя? – переспросил Кранч. – Да ты что, приятель! Ты меня, видать, не понял. Как я могу съесть человека, который спас мне жизнь?

О'Лири приоткрыл один глаз.

– Так ты не растерзаешь меня на куски?

– Зачем бы это мне понадобилось?

– Неважно, – сказал Лафайет, съезжая по стене на пол. Он с облегчением вздохнул и пробормотал:

– На некоторые вопросы лучше не отвечать.

Отдышавшись немного, О'Лири взглянул на великана, который озабоченно разглядывал его с высоты своего гигантского роста.

– Послушай, если ты действительно хочешь меня отблагодарить, придумай, как нам отсюда выбраться.

Кранч почесал затылок пальцем, который был не меньше ручки молотка.

– Надо подумать...

– Что, если сделать в стене проход? – предложил О'Лири, ковыряя известку между каменными плитами. – Но нам не обойтись без стальных инструментов... И к тому же на это ушли бы годы.

Он оглядел темную камеру:

– Может, в потолке есть люк...

Кранч отрицательно покачал головой:

– Я уж неделю задеваю башкой за этот потолок. Он сделан из дубовых досок толщиной в четыре дюйма.

– Ну... тогда пол...

– Каменные плиты толщиной в шесть дюймов.

Минут десять Лафайет осматривал пол, стены и дверь камеры, а затем прислонился к решетке.

– Ну, что ж, – сказал он без всякой надежды, – приходится признать, что я проиграл. Крупкин заставит Свайнхильд делать то, что ему надо; Адоранна очутится здесь, в Порт-Миазме, и станет мыть грязные горшки; Горубл захватит Артезию, а Дафна... Дафна, скорее всего, тоже окажется здесь, после того как леди Андрагорра попадет в Артезию. И если она не достанется Родольфо, то ее получит Счастливчик Лоренцо. Или Долговязый Ланселот...

– Эй... Я кое-что придумал, – начал Кранч.

– Лучше ляг и поспи, Кранч, – без всякого интереса отозвался О'Лири.

– Да, но...

– И хватит думать об этом – все равно никакого толку. Знаешь, может, было бы лучше, если б ты в конце концов разорвал меня на части.

– А все-таки, что, если...

– Иначе и быть не могло. Ведь я только и делаю, что сижу по тюрьмам с тех самых пор, как попал в Меланж. Я бы мог догадаться, что окончу свои дни в одной из них.

– Конечно, это не бог весть что, но почему бы не попробовать? проговорил Кранч.

– О чем это ты? – безразлично спросил О'Лири.

– Да все о том же, о моем плане.

– Ну хорошо, рассказывай.

– Так вот что я придумал... Вот только вряд ли тебе понравится: у меня все слишком просто, без всяких там хитрых подземных ходов.

– Выкладывай, Кранч.

– Ну, так вот... Ты уж только не суди меня слишком строго... Просто я подумал, что, если сорвать дверь с петель?

– Что, если со... – Лафайет повернулся и посмотрел на тяжелую стальную решетчатую дверь. Он невесело рассмеялся.

– Ну что ж, попробуй.

– Ладно.

Кранч шагнул вперед и схватился за толстые прутья. Набрав в грудь воздуха, он поднатужился: послышался легкий скрежет металла, потом громкий треск. Кусок каменной плиты отлетел от стены и упал на пол. С оглушительным скрежетом, как если бы столкнулись два "роллс-ройса", решетка поддалась, прогнулась внутрь и слетела с петель. Кранч с грохотом отбросил ее в сторону и отер ладони о кожаные штаны.

– Вот и все, приятель, – сказал он. – Что дальше?

В одно мгновение освободив Лафайета от кандалов, Кранч направился вслед за ним по освещенному факелами коридору. Из-за решеток камер к ним тянулись руки грязных, взлохмаченных узников с горящими глазами. Однако камера пыток была пуста.

– Не повезло, – сказал Лафайет. – Я рассчитывал на помощь Гроунвельта.

– Глянь-ка, какие удобные, – сказал Кранч, подбрасывая на ладони остро отточенные ножницы, предназначенные для обрезания ушей и носов. – Как раз для меня – будет чем ногти стричь.

– Послушай, Кранч, – перебил его О'Лири. – Нам необходим план действий. Если мы будем бродить по коридорам, нас в конце концов схватят и снова бросят в камеру. Во дворце полным-полно гвардейцев: стражники Родольфо плюс вооруженный отряд Горубла. Мы должны как-то отвлечь их внимание, чтобы я смог незаметно выкрасть Свайнхильд и леди Андрагорру у них из-под носа.

– Эй, вы! – закричал кто-то пронзительным голосом в одной из камер. – Я требую адвоката! Я хочу видеть американского консула! Я имею право позвонить по телефону!

– Это наверняка Лоренцо!

Лафайет бросился к камере, откуда доносились крики. К своему удивлению, он увидел молодого человека с вандейковской бородкой, аккуратно подстриженными усиками и прической, как у Эдгара По. На нем была рубашка с высоким воротничком времен Наполеона. Холеными руками он изо всех сил тряс решетку.

– Эй, ты... – начал было он. – Послушай, мы с тобой не встречались раньше?

– Лоренцо? – Лафайет пристально вглядывался в своего собеседника. Значит, тебя все-таки схватили? При вашей последней встрече ты преспокойно бросил меня в беде и смылся, во, видимо, далеко убежать тебе не удалось. Скажи-ка на милость, откуда у тебя взялась борода? И зачем ты так вырядился?

– Переставь молоть ерунду, – перебил О'Лири заключенный. Его неприятная манера разговаривать была хорошо знакома Лафайету по темной камере в Стеклянном Дереве. – Меня зовут Лафкадио. Впрочем, это тебя не касается. А все-таки, кто ты такой? Готов поклясться, что мы где-то встречались...

– Сейчас не время препираться, – прервал его Лафайет. – Нам с Кранчем удалось бежать. Я хочу попытаться освободить леди Андрагорру, но...

– Очевидно, ты имеешь в виду Синтию. Значит, ты тоже замешан в этом дурацком заговоре? Ну подожди, ты мне за это заплатишь! И не смей приближаться к моей невесте...

– Я думал, что ее зовут Беверли. Впрочем, это неважно. Если мы освободим тебя, согласишься ли ты помочь мне отвлечь внимание гвардейцев?

– Освободите меня! – заорал бородатый узник. – А уж потом мы обо всем договоримся.

– Кранч, – позвал Лафайет. – Займись, пожалуйста, этой дверью.

Он направился дальше по коридору. Большинство заключенных спали на соломенных подстилках, во некоторые провожали его настороженными взглядами.

– Эй, послушайте, – прокричал он. – Нам удалось освободиться. Обещаете ли вы помочь нам – напасть на стражников, бегать по коридорам, орать, крушить все на своем пути, – если мы освободим вас?

– Идет, приятель!

– Договорились!

– Мажешь рассчитывать на меня!

– Отлично.

Лафайет кинулся назад, чтобы дать указания Кранчу. Минуту спустя великан принялся деловито выламывать решетки камер. Заросшие бродяги в лохмотьях всех видов столпились в камере пыток. Лафайет заметил Лоренцо, теперь уже без бороды. Он протиснулся к нему:

– Слушай, нам надо действовать вместе...

Он запнулся, глядя на своего бывшего товарища по камере, который в свою очередь озадаченно смотрел на него. О'Лири вдруг подумал, что ему впервые по-настоящему удалось рассмотреть лицо Лоренцо.

– Эй, – пробасил Кранч, – я думал, ты вон туда пошел...

Он остановился:

– Хм-м.

Он недоуменно перевел взгляд с Лафайета на его собеседника.

– Похоже, у меня с головой что-то не в порядке... Кто ж из вас двоих мой приятель, с которым я сидел в камере?

– Я Лафайет, – ответил О'Лири. – А это – Лоренцо...

– Ничего подобного, меня зовут Лотарио, и я никогда в жизни не видел этого питекантропа.

Он смерил взглядом Кранча.

– Ты чего ж не сказал мне, что у тебя есть брат-близнец? – спросил Кранч.

– Брат-близнец? – разом переспросили Лафайет и Лотарио.

– Ну да. И вот еще, приятель: с чего это ты нацепил на себя этакие штаны из кожи и сапоги? Удивить меня решил, что ли?

Лафайет присмотрелся повнимательнее к Лоренцо – или Лотарио: на нем был облегающий дублет, плащ из узорчатой парчи и рубашка с оборками – все не первой свежести.

– Он совсем на меня не похож, – возразил он негодующе. – Ну, может, есть некоторое поверхностное сходство... Но у меня нет этого бездумного выражения лица, этого беспомощного взгляда...

– Что? Я похож на тебя? – воскликнул его собеседник. – Да кто тебе дал право оскорблять меня? Так, где здесь ближайшее отделение королевской почты? Я немедленно направлю сообщение нашему пресс-атташе, и уж он-то мигом наведет порядок в этом сумасшедшем доме!

– Ты здесь! – прокричал кто-то, перекрывая шум толпы. – Лафайет!

О'Лири обернулся. К нему пробирался, размахивая руками, молодой человек, как две капли воды похожий на его собеседника. Вот только одет он был по-другому. Лафайет оглянулся – человек, назвавшийся Лотарио, исчез в толпе.

– Ты-то как здесь очутился? – спросил, подходя ближе, Лоренцо. – Я рад, что ты на свободе. Послушай, я так и не успел поблагодарить тебя за то, что ты спас меня от гвардейцев Крупкина. Бедняжка Беверли рассказала мне все, что произошло. Она была так потрясена случившимся, что даже забыла, как меня зовут...

– А как тебя зовут? – перебил его Лафайет, чувствуя, что начинает сходить с ума.

– А? Ну, разумеется, Лоренцо.

– А как... – Лафайет перевел дух. – Как твоя фамилия?

– О'Лири. А что? – ответил Лоренцо.

– Значит, Лоренцо О'Лири, – пробормотал Лафайет. – Почему бы и нет? Ведь у Адоранны, Дафны, Йокабампа и Никодеуса есть двойники. Должен он быть и у меня.

12

– Эй, ребята! – громовой голос Кранча заставил очнуться двух оцепеневших О'Лири. – Нам пора двигаться, а не то мы пропустим все на свете.

Лафайет огляделся: вокруг них никого не осталось, освобожденные узники, прихватив расставленные в камере орудия пыток, с оглушительным ревом бежали по коридору.

– Знаешь, Лоренцо, мы потом уточним, кто есть кто, – проговорил он, стараясь перекричать шум удаляющейся толпы. – Главное сейчас – освободить Свайнхильд и леди Андрагорру, которые оказались в лапах Горубла. Для тебя это Крупкин. У него дьявольский план – захватить Артезию, и что самое ужасное, похоже, ему это удастся. Мне теперь понятно, почему он не особенно переживал, когда я отказался помочь ему, он вполне мог использовать тебя, добившись помощи Свайнхильд. Впрочем, не будем об этом. Я хочу попытаться проникнуть в покои Родольфо и рассказать ему обо всем. Возможно, еще не слишком поздно, и нам удастся расстроить планы Крупкина. Ты мог бы помочь мне. Если нас будет двое, одному наверняка повезет. Я тебе все объясню по дороге. Ну, что скажешь?

– Я согласен. Ты, видимо, разбираешься в том, что здесь происходит. Но учти – забудь о Беверли.

– А я-то думал, ее зовут Синтия, – пробурчал Лафайет.

Прихватив из камеры пыток пару крепких дубинок, они поспешили за Кранчем. Неожиданно впереди послышались испуганные крики и шум завязавшейся драки, которые явственно свидетельствовали о том, что заключенные встретились с дворцовой стражей.

– За мной, – крикнул Лафайет, устремляясь в боковой коридор. – Мы их обойдем и поднимемся по боковой лестнице.

– Слушай, а какую же роль во всем этом играешь ты? – задыхаясь, спросил на бегу Лоренцо.

– Да никакую, – заверил своего двойника Лафайет. – Я спокойно жил в Артезии, занимаясь своими делами, как вдруг раз – и я в Меланже. А потом ни с того ни с сего на меня посыпались обвинения...

Он свернул на боковую лестницу, ведущую вверх.

– Полагаю, это случилось по твоей вине – они приняли меня за тебя. Ты, должно быть, неплохо поработал, судя по тому, как стражники набросились на меня.

– Я сначала не заметил никакого подвоха, – проговорил, тяжело дыша, Лоренцо. Он с трудом поспевал за Лафайетом, а за ними пыхтел Кранч. Крупкин... пообещал отправить меня домой... и оставить в живых... если я выполню его поручение. Я должен был проникнуть... в покои леди Андрагорры... и договориться о свидании. Ну... я перемахнул пару стен... дал пару взяток... и в конце концов попал к леди Андрагорре. Но потом... я увидел, что это Беверли. Нам не удалось поговорить... но я передал ей записку, в которой назначал свидание в охотничьем домике... все, как планировал Крупкин. Но дальше я намеревался... кое-что изменить... в сценарии...

– Вот только Крупкин обвел тебя вокруг пальца, – докончил Лафайет. – Я не знаю, как ему удалось доставить тебя в Меланж... но вряд ли он отправил бы тебя обратно... в Соединенные Колонии...

С лестничной площадки они выбежали в широкий коридор. Со всех сторон до них доносился шум драки.

– Так – я думаю, нам сюда, – проговорил Лафайет.

Но не успели они сделать и нескольких шагов, как сзади раздался дикий вопль. Лафайет обернулся: Кранч схватился за голову и бросился назад, к лестнице.

– Ах вы мерзавцы! – взревел он, кидаясь вниз по ступенькам.

– Кранч, – крикнул Лафайет, но великан уже исчез. Секунду спустя внизу раздался страшный грохот, за которым последовал шум рукопашной схватки.

– Мы не можем здесь оставаться, – сказал Лоренцо и кинулся к парадной лестнице в конце коридора. Лафайет последовал за ним. На лестничную площадку неожиданно выскочил гвардеец в малиновой ливрее и прицелился в них из мушкета.

– Не вздумай стрелять, идиот! – завопил Лоренцо. – Ты испортишь обои!

Часовой испуганно заморгал – в то же мгновение двое беглецов налетели на него. Гвардеец упал под оглушительный грохот мушкета, который разрядился в потолок, расписанный цветочными узорами.

– Я же сказал тебе, чтобы ты не портил обои, – крикнул Лоренцо, перепрыгивая через гвардейца и устремляясь вверх по лестнице.

Они поднялись еще на два пролета и очутились в коридоре, устланном ковром. К счастью, стражников нигде не было видно. Звуки драки сюда почти что не доносились. Они остановились перевести дух.

– Лоренцо, с герцогом говорить буду я, – начал Лафайет. – Мы с Руди старые приятели...

В противоположном конце коридора распахнулась дверь: в сопровождении четырех могучих гвардейцев в малиновых ливреях появилась маленькая напыщенная фигурка Крупкина-Горубла. Обернувшись, он крикнул через плечо:

– Это приказ, а не просьба, Руди. Через полчаса ты и твои министры должны собраться в Большом бальном зале. Ты публично утвердишь мои указы о мобилизации, комендантском часе, военно-полевых судах и введении продуктовых карточек. В противном случае я повешу тебя на стене твоего собственного замка!

Бывший король Артезии поправил отделанную горностаем мантию и удалился в сопровождении своих телохранителей.

– Похоже, на помощь Крупкина вам рассчитывать не приходится, – заключил Лоренца – Какие будут предложения?

Лафайет нахмурился, закусив нижнюю губу:

– Ты случайно не знаешь, где находится этот бальный зал?

– Двумя этажами выше, в южном крыле.

– Я так и думал; судя по звукам бьющегося стекла, там сейчас самое пекло.

– Ну и что из этого? – спросил Лоренцо. – Нам следует держаться подальше. Лучше попробуем пробраться в покои к Беверли и выкрасть ее, пока политики играют в свои игры.

– У меня есть причины полагать, что Даф... я хотел сказать, леди Андрагорра, будет в бальном зале. А с нею и Свайнхильд. Это входит в планы Горубла. Мы должны остановить его, пока не поздно!

– Но как? Ведь нас только двое. Что мы можем сделать против вооруженных гвардейцев, которые заполнили весь дворец?

– Не знаю, но мы должны попытаться что-то сделать! Пошли, нельзя тереть ни минуты!

Из тридцати минут, отведенных Родольфо, прошло двадцать пять. Лафайет с Лоренцо притаились на дворцовой крыше. В тридцати футах под ними светились окна бального зала, из которого ухе доносились приглушенные звуки оживленных разговоров. Через несколько минут здесь должны были произойти важные события.

– Ну что ж, – начал Лафайет, – кто спускается первым: ты или я?

– Мы оба разобьемся, – ответил Лоренцо, перегнувшись через парапет. Карниз отступает от стены на три фута. Невозможно...

– Хорошо, я буду первым. Если я... – Лафайет запнулся, – если я сорвусь, ты будешь действовать в одиночку. И помни – леди Андрагорра, то есть Беверли, рассчитывает на тебя.

Он сея верхом на парапет, идущий по краю крыши, и, стараясь не глядеть вниз, приготовился спускаться.

– Погоди! – остановил его Лоренцо. – Металлический край крыши может перетереть веревку. Нужно что-нибудь подложить под нее...

– Вот, возьми! – Лафайет сиял яркий камзол, полученный от служащих "Аякса", сложил его и подложил под веревку, которую они прихватили из кладовки на чердаке.

– И потом, нам нужны рукавицы из толстой кожи, – начал перечислять Лоренцо, – и наколенники, и ботинки с шипами...

– Конечно. А еще неплохо бы иметь страховой полис на кругленькую сумму, – добавил Лафайет. – Но поскольку ничего этого у нас нет и не будет, пора действовать. Медлить больше нельзя.

Стиснув зубы, он ухватился за веревку и соскользнул в черную бездну.

Ветер будто когтистой лапой ударил его в спину. Он отчаянно попытался упереться ногами в стену, до которой было три фута. Грубая веревка врезалась ему в ладони, словно колючая проволока. Он осторожно спустился почти что к самому окну. Нога его ударилась о стену – раздался грохот, который, как показалось Лафайету, мог бы разбудить целое графство. Стараясь не замечать боли в руках и сосущего чувства под ложечкой, забыв о зияющей под ним бездне, Лафайет опустился еще немного и оказался как раз между двумя окнами. Из зала до него долетали обрывки разговоров; слышалось шарканье ног.

– ...не могу понять, что все это значит, – воскликнул тенор. – Но полагаю, что мне наконец-то решили пожаловать звание Почетного сквайра, ухаживающего за ногтями его светлости.

– Пора бы утвердить мое назначение Почетным парикмахером, отвечающим за усы его светлости, – возразил звучный баритон. – Однако какой странный час для церемонии...

– Поскольку у его светлости нет усов, тебе придется долго ждать, Фонтли, – заметил ядовитый голос. – Но посмотрите-ка: вот и они...

– Эй, у тебя там все в порядке? – послышался сверху шепот Лоренцо.