Текст книги "Затерявшийся в мирах (Лафайет О'Лири - 2)"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Лафайет вытянул шею, но ничего не увидел, кроме нависавшего над ним темного карниза.

Между тем из зала раздались звуки фанфар, потом послышались вежливые хлопки, и гнусавый голос одного из придворных что-то неразборчиво объявил. После этого заговорил герцог Родольфо. До Лафайета едва доносились обрывки фраз:

– ...собрались здесь... это торжественное событие... имею честь представить вам... несколько слов... прошу внимания...

Опять редкие хлопки, а за ними – неожиданная тишина.

– Я не буду скрывать от вас правды, – услышал Лафайет отчетливые слова Горубла. – Создалась крайне опасная ситуация, которая требует введения чрезвычайных мер...

В это мгновение веревка, на которой повис Лафайет, задрожала, и через секунду он увидел быстро спускающегося Лоренцо.

– Эй, потише! – зашипел Лафайет, почувствовав, как на него сверху опустились остроносые ботинки и Лоренцо всем своим весом навалился ему на плечи.

– Лафайет! Где ты?

– Идиот, ты стоишь на мне! – проговорил Лафайет сквозь стиснутые от боли зубы. – Слезай сейчас же!

– Как это слезай! – раздался шепот Лоренцо. – Куда?

– Куда хочешь, только поторопись, а не то я не выдержу и мы оба сорвемся вниз.

Сверху донеслось сопение и пыхтение, а затем Лафайет с облегчением почувствовал, что больше ничто не давит ему на плечи.

– Ну что, доволен? Я, как муха, зацепился за трещину в стене, в которую нельзя и монету просунуть, – прошептал Лоренцо дрогнувшим голосом. – Что дальше?

– Заткнись и слушай!

– ...и по этой причине я решил взять в жены достойную леди, – продолжал Горубл вкрадчивым голосом. – Вас пригласили сюда, чтобы сообщить эту радостную новость. Мы по достоинству оценили вашу преданность и здравый смысл, который подсказал вам, как поступить при данных обстоятельствах.

Последовала зловещая пауза.

– Или, может быть, кто-либо полагает, что существуют причины, по которым я не могу вступить в брак с леди Андрагоррой?

– Ах ты гнусный обманщик! – воскликнул Лафайет.

– Ах ты гнусный обманщик! – раздался из зала гневный возглас, принадлежащий, без сомнения, герцогу Родольфо. – Мы так не договаривались, мерзкий выскочка!

– Схватить предателя! – крикнул Горубл.

– Что там происходит? – прошептал Лоренцо, до которого стали доноситься звуки суматохи в зале.

– Негодяй Хрупкий собирается жениться на леди Андрагорре! Родольфо это не устраивает, а Крупкина не устраивает то, что Родольфо это не устраивает!

Гомон голосов в зале усиливался и стал напоминать шум, возникающий при дорожной пробке. Приказы, выкрикиваемые Горублом, слились с восклицаниями, ругательствами и разъяренными воплями Родольфо. Над головой Лафайета раздался скрип веревки и треск, после чего Лоренцо оказался почти что на одном с ним уровне.

– Прочь с дороги! – заорал он, отталкивая Лафайета. – Наконец-то я доберусь до этого гнусного похитителя, обманщика и соблазнителя невест!

Лоренцо отпихнул О'Лири, и тот чуть было не сорвался вниз.

– Эй, потише, – заорал Лафайет своему двойнику.

– Не мешай мне! Я сейчас придушу этого негодяя!

С этими словами Лоренцо изо всех сил ударил ботинком по стеклу, которое со звоном разлетелось на мелкие осколки. В ту же секунду Лоренцо исчез за взметнувшимися шторами.

– Господи, какой идиот! – простонал Лафайет. – Ведь его разорвут на куски, и он ничем не сможет помочь Дафне; то есть, Беверли; то есть, Синтии; то есть, леди Андрагорре!

Вытянув шею, Лафайет попытался разглядеть что-нибудь в пестрой толпе придворных. Лоренцо изо всех сил старался протиснуться вперед сквозь нарядные платья и камзолы, а со всех сторон к нему устремились стражники в малиновых ливреях...

В это мгновение Горубл обернулся – и получил сокрушительный удар в правую скулу. Принц, на которого было совершено дерзкое нападение, зашатался, и в ту же секунду на Лоренцо навалились рослые гвардейцы.

– Ну, вот и все, – пробормотал Лафайет. – Во всяком случае, удар был отличный...

Он вновь приник к окну.

– Ага! – взревел Горубл, прижимая большой кружевной платок к заплывшему глазу. – Опять ты, Лоренцо! Ну что ж, я найду для тебя применение, мой мальчик! Горог уже пообедал сегодня, но он, конечно, не откажется от добавки! Но прежде чем ты умрешь, ты будешь удостоен чести присутствовать на церемонии бракосочетания меня и той особы, которой ты смел досаждать своими ухаживаниями.

– Ми-ми-миледи Андрагорра! – возвестил дрожащим голосом дворецкий в наступившей тишине.

Толпа расступилась, и в дверях возникло прекрасное видение: темноволосая очаровательная невеста в белом платье, а рядом с ней две костлявые придворные дамы в нарядах подружек невесты, которые мало соответствовали злобному выражению их лиц.

– Приступайте к церемонии! – заорал Горубл, забыв о придворном этикете. – Сегодня моя свадьба, а завтра я завоюю новую вселенную!

Прижавшись к стене, Лафайет дрожал крупной дрожью под порывами ледяного ветра. Его руки онемели от напряжения, а пальцы ног превратились в мороженых креветок. Он чувствовал, что в любой момент может сорваться и полететь в зияющую под ним бездну. Он прижался подбородком к холодным камням, прислушиваясь к словам брачной церемонии а зале.

– Ну почему, почему это должно было вот так закончиться? – простонал он. – Почему я вообще здесь оказался? Почему Прэтвик отказался помочь мне и зачитал какой-то дурацкий стишок – это бессмысленное слово, которое ни с чем не рифмуется...

Что каждому по вкусу – от Бронкса до Майами?

Ответ загадки прост...

Ну, что тем может быть? Что рифмуется с Майами? Майами? Мамми? Огурцами?

Что каждому по вкусу – от Бронкса до Майами?

Ответ загадки прост... прост...

Неожиданно в зале раздался крик:

– Беверли, скажи "нет"! Пусть он перережет мне горло, но я не переживу, если ты станешь его женой!

Вслед за воплем Лоренцо последовал глухой удар и звук падающего тела.

– Он всего-навсего оглушен, моя прелесть, – вкрадчиво проговорил Горубл. – Эй, вы, продолжайте!

– Со-согласны ли вы... леди Андрагорра... взять этого... этого... принца...

– Нет! – взмолился Лафайет. – Это слишком ужасно! Это неправда! Полный, полный провал... А ведь мне всегда удивительно везло... я нашел эту дверцу в скале, и рясу сумасшедшего монаха, и... и...

Он замер, стараясь уловить призрачную мысль, которая пронеслась у него в голове.

– Думай, – приказал он себе. – Я называл это везением. Но это совершенно неправдоподобно! Тебе не могло так везти. Подобные вещи случаются лишь в том случае, если ты способен управлять вероятностями. Следовательно, вывод напрашивается сам собой: ты управлял космическими энергиями. И это у тебя получалось – иногда. А иногда нет. Но в чем же разница? Почему в одном случае тебе удавалось управлять физическими энергиями, а в другом – нет?

– Подайте нюхательную соль, – крикнул в зале Горубл. – Бедняжка лишилась чувств; видимо, от счастья.

– Ну, ничего не приходит в голову, – простонал Лафайет. – Мысля все время возвращаются к Дафне и Свайнхильд. Какая, однако, милая девушка! Вот только от нее всегда пахнет чесноком...

Чеснок...

– Магия и чародейство всегда были связаны с чесноком, – бормотал Лафайет, пытаясь сосредоточиться. – А магия – это не что иное, как любительская попытка управлять космическими энергиями. Неужели чеснок? Или, может быть, сама Свайнхильд? Но Свайнхильд не рифмуется с Майами. Чеснок, впрочем, тоже. И во всяком случае, от нее пахло чесноком только потому, что она делала бутерброд с салями...

– Салями! – воскликнул Лафайет. – Именно так.

Что каждому по вкусу – от Бронкса до Майами?

Ответ загадки прост – салями!

Он задохнулся от волнения и чуть было не полетел вниз.

– Подо мной на палубе была колбаса салями – и мне удалось дотянуться до ножа. Когда я нашел рясу, мы ели салями. На утесе колбаса была у меня в кармане камзола. И теперь мне надо...

О'Лири похолодел.

– В кармане. Салями в кармане моего камзола. А он наверху, подложен под веревку!

– Ну что ж, – ответил он сам себе. – Значит, тебе придется лезть наверх, только и всего.

– Наверх? Но как? У меня руки заледенели, а сил осталось не больше, чем у котенка. Я совсем окоченел... И все равно будет слишком поздно...

– Вперед!

– Я... я попробую.

С трудом разжав руку, Лафайет перехватил веревку и подтянулся. Теперь он больше не упирался ногами в стену. Он почувствовал, как тело у него наливается свинцом, а руки становятся, словно тесто.

– Бесполезно...

– Попробуй!

Он кое-как поднялся на несколько футов. Потом еще на шесть дюймов. Сильный порыв ветра качнул веревку, и Лафайет ударился о стену замка. Он взглянул вверх: на парапете, свисая вниз, лежало что-то черное.

– Слишком высоко, – прошептал он. – И все равно...

Словно во сне, Лафайет неожиданно заметил, что его камзол начал медленно съезжать из-под веревки. Фалды из узорчатой парчи громко захлопали на ветру. Камзол все дальше и дальше съезжал по парапету. Какое-то мгновение он висел на самом краю, потом новый порыв ветра подхватил его...

Он падал, казалось, прямо на О'Лири. Пустые рукава взметнулись вверх, словно для последнего прощания. Внезапный порыв ветра отбросил его от замка.

В отчаянной попытке Лафайет потянулся за ним. Камзол скользнул по его вытянутой руке, но О'Лири сжал пальцы и схватился за край полы. Под дикие завывания ветра он нащупал в кармане липкий кусок салями, положенный туда Свайнхильд...

– Чудо! Любое чудо! Только побыстрее!

В то же мгновение на О'Лири обрушился страшный удар, его закрутило и подбросило вверх, в темноту, а потом он понесся куда-то в кромешном мраке под крики, визги и звон бьющегося стекла. Дальше иступила тишина, словно он очутился в могиле.

– Это просто чудо! – услышал Лафайет голос над собой. Он с трудом разбирая слова, доносившиеся до него будто из другого мира.

– Насколько я понимаю, он упал с крыши, ударился о флагшток и, подлетев вверх, катапультировал прямо в зал, приземлившись на его высочество, который как раз спешил к окну, чтобы выяснить причину непонятного шума снаружи.

– Расступитесь, ему трудно дышать, – приказал кто-то отрывисто.

Лафайет открыл глаза в прямо над собой увидел лицо Лоренцо – украшенное синяком, но, как и прежде, полное решимости.

– Ты бы мог посвятить меня в свои планы, – обратился он к Лафайету, – а то я уже начинал волноваться, когда ты наконец появился.

– Вы... вы были великолепны, сэр, – прошептал чей-то нежный голос.

О'Лири с усилием перевел взгляд и увидел улыбающееся лицо Дафны. Нет, не Дафны, а леди Андрагорры, уточнил он, и сердце его сжалось от боли.

– Вы... вы действительно не знаете меня? – спросил он слабым голосом.

– Вы удивительно похожи на одного рыцаря, которого я знаю. Его имя Ланселот, – тихо ответила девушка. – И я полагаю, что именно вас я видела из окна кареты, когда ехала на свидание в лесу. Но... но нет, благородный рыцарь, мы с вами незнакомы... и тем больше я признательна вам.

– И я тоже, – раздался мужской голос.

Рядом с леди Андрагоррой стоял молодой человек, уверенно обнимая ее за стройную талию. У него была короткая бородка и закрученные усы, а голову украшала широкополая шляпа.

– Я думал, что мне до конца дней своих придется томиться в подземелье герцога, но тут появились вы и освободили меня.

Он пристально вгляделся в лицо Лафайета.

– Хотя, клянусь жизнью, я не вижу между нами того поразительного сходства, о котором говорила моя невеста.

– Ты только подумай, Лафайет, – прервал его Лоренцо, – этот тип был в одной из камер тюрьмы. Похоже, что он из Меланжа. Раньше он был герцогом, а потом появился Крупкин и посадил на его место Родольфо. Теперь он снова на свободе и может управлять страной, а Крупкин взят под стражу. И эта дама, оказывается, вовсе не Беверли. Она убедила меня. – Лоренцо вздохнул. – Так что... мы с тобой здесь лишние.

– Свайнхильд, – прошептал Лафайет и с трудом сел, опершись о стену. Что с ней?

– Я здесь – и в полном порядке благодаря тебе, Лейф, – прокричала очаровательная женщина в придворном платье. Бывшая кухарка оттолкнула в сторону растерявшегося врача и склонилась, улыбаясь, над О'Лири. – О господи, голубчик, ты ужасно выглядишь.

– Я хочу поговорить с ней! – раздался сзади резкий мужской голос.

Сквозь толпу придворных пробился взволнованный молодой человек в облегающем костюме. Он грозно взглянул на Лафайета и остановился перед леди Андрагоррой.

– Что все это значит, Эронн? Кто этот усатый Дон Жуан, который держит тебя за талию? Откуда у тебя такое платье? И вообще, где мы и что здесь происходит?

– Не горячись, приятель, – сказал Лоренцо и взял незнакомца за локоть. – Видишь ли, мы с тобой оказались в одинаковом положении...

– Заткнись, сопляк, кто тебя просил вмешиваться? – Мужчина оттолкнул Лоренцо. – Итак, Эронн? – обратился он к леди Андрагорре. – Можно подумать, ты меня впервые видишь. Это я, Лотарио О'Лири, твой жених. Неужели ты не узнаешь меня?

– Эту даму зовут леди Андрагорра, – резко ответил ему усатый герцог Ланселот. – И она моя невеста!

– Неужели?

– Именно так. Или ты мне не веришь?

Пока придворные пытались успокоить спорящих, Лафайет неуверенно поднялся на ноги и, поддерживаемый Свайнхильд, побрел из зала.

– Мне надо побыстрее выбраться отсюда, – сказал он. – Знаешь, Свайнхильд, мне наконец-то повезло. Я вновь обрел способность управлять космическими энергиями, так что теперь я смогу вернуться домой. И я хотел спросить тебя... Только пойми меня правильно: дома меня ждет Дафна... но... не хотела бы ты отправиться в Артезию вместе со мной? Я бы мог представить тебя как кузину принцессы Адоранны. Я уверен, что, если тебя немного подучить, ты вполне могла бы...

– Ой, Лейф, неужели ты и впрямь должен ехать?

– Ну, конечно! Но, как я уже сказал, ты можешь поехать со мной. Так что, если ты готова...

– Прошу прощения, сударыня, – раздался сзади них неуверенный мужской голос. – Извините меня, ваша светлость, я тут ищу... мне сказали, что... э-э-э... моя жена... вообще-то, она мне не жена, но я женюсь на ней, как только...

– Халк! – вскрикнула Свайнхильд. – Ты пришел за мной! Ты любишь меня!

– Свайнхильд! – пролепетал Халк в изумлении. – Господи боже мой, да ты настоящая красавица!

– Хм-м, – протянул Лафайет, глядя, как Свайнхильд кинулась в объятия к Халку. Незаметно выбравшись из зала, он проскользнул в маленькую туалетную комнату.

– Домой, – сказал он, поглаживая себя по карману, – скорее домой...

Он нахмурился и стал ощупывать все карманы по очереди.

– О, дьявол! Я потерял салями... Должно быть, выронил где-нибудь на полпути от флагштока к голове Горубла.

Он кинулся обратно в зал, где столкнулся с Лоренцо.

– А, вот ты где! – воскликнул его двойник. – Послушай, Лафайет, мне нужно с тобой поговорить. Может быть, нам вдвоем удастся сконцентрировать достаточно космической энергии, чтобы вернуться домой. Я просто с ума схожу, глядя, как герцог Ланселот обнимает Андрагорру...

– Тогда помоги мне найти салями, – ответил Лафайет, – а там посмотрим, что мы сможем сделать.

– Как! Думать о еде в такое время?

Тем не менее он последовал за Лафайетом во двор замка. Они нашли то самое место, над которым полчаса назад Лафайет совершил свой чудесный полет.

– Она должна быть где-то здесь...

– Ради бога, пойди на кухню и съешь там что-нибудь!

– Послушай, Лоренцо, это может показаться глупым, но я должен найти салями! Без нее я не смогу управлять космическими энергиями. Я не знаю, почему это так. Об этом надо спросить одного бюрократа по имени Прэтвик.

В течение десяти минут они тщательно осматривали двор перед замком, но так ничего и не нашли.

– Слушай, я держал в руках салями, когда влетел в окно? – допытывался он у Лоренцо.

– Откуда я знаю? В это время на мне сидело двое стражников. Я понятия не имел о том, что происходит, до тех самых пор, пока в зал не ворвался этот Ланселот и не потребовал, чтобы ему возвратили его герцогство.

– Нам придется вернуться и узнать насчет салями.

Бальный зал почти опустел. Бывшие сторонники взятого под стражу герцога Родольфо толпились вокруг нового суверена, демонстрируя свою преданность. Лафайет останавливал придворных, повторяя один и тот же вопрос, но тщетно. Люди недоуменно смотрели на него, а некоторые открыто смеялись.

– Все бесполезно, – сказал он подошедшему Лоренцо, который также ничего не узнал. – Подумать только – счастье было так близко...

– Что здесь происходит, Лейф? – раздался за его спиной голос Свайнхильд. – Ты что-нибудь потерял?

– Свайнхильд, ты не видела салями? Ту, что ты захватила с собой из дома?

– Нет, а что? Мы можем спросить у Халка – он ее обожает.

В этот самый момент к ним подошел Халк, утирая рукой рот.

– Кто меня спрашивает? – сказал он, икнув. – Прошу прощения, – виновато добавил он. – Вечно меня пучит от салями.

Лафайет потянул носом воздух:

– Халк... ты случайно не _съел_ салями?

– А она что, ваша была, мистер О'Лири? Тогда извиняюсь. Салями у нас больше нет, но зато дома, в "Приюте нищего", осталось полно ливерной колбасы.

– Все кончено, – воскликнул Лафайет. – Я пропал. Теперь мне не выбраться отсюда.

Он упал в кресло, закрыв лицо руками.

– Дафна, – прошептал он. – Увижу ли я тебя когда-нибудь?

Он застонал, представив себе ее нежный облик, легкую походку, голос, прикосновение руки...

В зале наступила странная тишина. Лафайет открыл глаза. Оброненный носовой платок да растоптанные по полу обрывки сигар – вот все, что напоминало о шумной толпе, которая наполняла зал несколько минут назад. Из коридора доносились удаляющиеся голоса. Лафайет вскочил на ноги и бросился к высокой резной двери с массивной серебряной ручкой. Толкнув ее, он очутился в зале, покрытом красным ковром. Впереди мелькнула мужская фигура.

"Кажется, Лотарио", – подумал Лафайет. Или Лоренцо?

Он окликнул его, но не получил ответа. О'Лири побежал по коридору, заглядывая в комнаты.

– Все, как в прошлый раз, – прошептал он. – Все исчезли, и я остался один. Почему? Как?

В боковом коридоре послышались чьи-то шаги. Лафайет увидел коренастого, плотного человечка в зеленых кожаных штанах и клетчатой спортивной куртке, возглавлявшего группу служащих "Аякса".

– Спронройл! – окликнул О'Лири начальника отдела обслуживания заказчиков. – Слава богу, хоть кто-то живой!

– А, привет. Длинный. Ты уже здесь! Мы с ребятами прибыли сюда, чтобы побеседовать с Крупкиным...

– Он заключен в подземелье...

– Вот как? Слушай, мы на полфазы не совпадаем по времени с Меланжем, так спокойнее работать – никто не мешает. Но ты-то как сюда попал? Когда тринадцатая модель вернулась на "Аякс", мы решили, что ты передумал и...

– Об этом долго рассказывать. Послушай, Спронройл, я хочу тебя кое о чем попросить. Крупкин дал вам чертежи корабля "Травелер". Не могли бы вы построить его для меня? Я бы тогда вернулся назад, в Артезию...

– Исключено, приятель. – Спронройл в испуге замахал обеими руками:

– Если мы пойдем на такое, Центральная обрушится на нас, как вагонетка с ураном!

– Центральная! Отлично! Соедините меня с Центральной, чтобы я все им объяснил...

– Ничего не получится, Длинный. Пинчкрафт только-только уладил один щекотливый вопрос с бюрократом из Центральной но имени Фэнвик или что-то в этом роде. Нас, видишь ли, обвинили в том, что мы выдали Крупкину сверхсекретную информацию космического значения. Нам еле удалось замять это дело, так что мы ни за что не будем тревожить этот гадюшник, можешь мне поверить!

– Но... где все остальные?

– Мы доложили Центральной о том, что здесь происходит. Похоже, Крупкин использовал материалы, которые мы ему поставили, для создания устройства, при помощи которого он мог влиять на вероятностные напряжения. Он взял и выдернул в Меланж парня по имени Лоренцо. Хотел использовать его, чтобы заманить в ловушку леди А. Надеялся, что так он сможет заручиться поддержкой герцога Родольфо, который был готов на все ради упомянутой дамы. Но он что-то не рассчитал – началась цепная реакция: он получил Лоренцо и в придачу еще десятка два молодцов из параллельных континуумов. Что тут началось! Но в Центральной быстро сообразили, что к чему, и отправили перемещенных лиц назад, домой. Не представляю, зачем они тебя оставили здесь, в полуфазе, где вообще нет жизни!

Лафайет прислонился к стене и закрыл глаза.

– Я обречен, – прошептал он. – Все ополчились против меня. Но... но, может быть, если я вернусь вместе с вами на "Аякс" и сам поговорю с Пинчкрафтом, он что-нибудь придумает?

Наступившая тишина показалась О'Лири подозрительной. Он открыл глаза. Спронройл исчез, коридор был пуст. На ворсе голубого ковра не осталось даже отпечатков ног на том месте, где он стоял за минуту до этого.

– Голубой ковер? – недоуменно пробормотал Лафайет. – Мне почему-то казалось, что он был красный. Я только раз в жизни видел такой голубой ковер: это было во дворце Лода...

О'Лири бросился по коридору к лестнице. Перескакивая через ступеньки, он спустился вниз и, выбежав на занесенную песком площадку, обернулся. Над входом в здание он увидел покосившиеся голубые буквы: ЛАС-ВЕГАС ХИЛТОН.

– Да, так оно и есть, – прошептал он. – Это именно та гостиница, которую Горубл подарил Лоду. А значит... значит, я вновь в Артезии!

Он вгляделся в расстилающуюся перед ним пустыню.

– Или... или это еще одна несуществующая страна? Ну, что ж, придется самому все выяснить, – сказал он. – Отсюда до столицы двадцать миль по пустыне. Пора в путь.

В небе занимался рассвет, когда Лафайет, покачиваясь, подошел к таверне "Одноглазый" на западной окраине города.

– Рыжий Бык, – прошептал он охрипшим голосом и постучал в тяжелую дверь. – Пусти меня.

Ответа не последовало. За закрытыми ставнями не было слышно ни звука. Лафайет похолодел.

– Никого, – пробормотал он. – Город-призрак, покинутый континуум. Они убрали меня из Меланжа, чтобы я не нарушал уравнение вероятностей. Но вместо того, чтобы отправить домой, они бросили меня...

О'Лири заковылял по пустынным улицам. Впереди, за высокой стеной, возвышался королевский дворец. Он остановился перед маленькой дверцей и нерешительно толкнул ее.

Между неподвижных деревьев стелился утренний туман. На траве блестела роса. Где-то вдали прощебетала утренняя птица. К дворцу из розового мрамора вела мощеная дорожка, обсаженная цветами. В саду не слышно было веселых голосов. На окнах не колыхались занавески. Никто не выбежал навстречу Лафайету с приветствиями.

– Никого, – прошептал он. – Все куда-то исчезли...

Словно во сне он пошел по мокрой траве, мимо фонтана, где чуть слышно журчала вода. Впереди была его любимая скамья. Он немного отдохнет на вей, а потом...

Что будет потом, он не знал.

Вот и цветущее земляничное дерево, скамья как раз за ним. Он шагнул вперед...

Она неподвижно сидела на скамье. На плечах у нее была серебристая шаль, а в руках – нераспустившаяся роза. Она повернула голову, взглянула на него. В то же мгновение улыбка озарила самые прекрасные женские черты, которые Лафайету доводилось когда-либо видеть.

– Лафайет! Ты вернулся!

– Дафна... Я... я... ты...

Через секунду он заключил ее в объятия.