Текст книги "Затерявшийся в мирах (Лафайет О'Лири - 2)"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Чудесно, – заметил он, глядя в бездонную пропасть. – Просто великолепно. Ничего другого и нельзя было ожидать. Не удивительно, что старуха улетела на метле, то есть без метлы. Тут и муха не проползла бы.

– Ну что ж, значит, я пойду вдоль края, пока не найду дороги, тропинки или спуска.

– Ты забыл о веревочной лестнице и фуникулере.

– Досадное упущение. Ну, тронулись.

И он направился вдоль обрыва. Час прошел без всяких перемен. Лафайет упорно шел вперед, несмотря на боль, усталость и холод. Раза два он поскользнулся и чуть было не сорвался в пропасть.

– Что с тобой, О'Лири? – спросил он, с трудом поднимаясь на ноги после очередного падения. – Неужели тебе не под силу небольшая прогулка в горах?

– А что здесь удивительного? Нельзя же столько лет жить в роскоши и праздности и при этом оставаться в форме.

– Да, ты прав, как это ни печально. Вот тебе урок на будущее.

Ветер усилился; вниз по склонам несся стремительный поток. О'Лири поплелся дальше. Руки, ноги и губы у него окончательно онемели. Он прошел еще полмили – и остановился для нового совещания.

– Рано или поздно я что-нибудь обязательно обнаружу, – сказал он себе без особой уверенности и принялся растирать замерзшие уши негнущимися пальцами. – След какой-нибудь или брошенный платочек...

П-и-и... П-и-и... П-и-и... Писк раздавался где-то совсем рядом. Лафайет огляделся по сторонам, но ничего не обнаружил.

– Послушай, – громко сказал он. – Хватит того, что я разговариваю сам с собой. Азбука Морзе – это уже слишком.

И он снова потер уши.

П-и-и... П-и-и... П-и-и... – услышал он отчетливо. О'Лири взглянул на свои руки. На среднем пальце сверкал перстень герцога Родольфо. Рубин светился неровным светом: то ярче, то слабее, то ярче, то слабее.

– Ох, – простонал О'Лири. Он осторожно поднес перстень к уху: раздался писк и одновременно рубин вспыхнул ярким светом.

– Раньше он не пищал, – подозрительно заметил Лафайет.

– Ну, а теперь пищит, – решительно ответил он сам себе. – И за этим что-то кроется.

– А что, если это радиолуч, радиомаяк – как на авиалиниях?

– Может быть. Надо проверить.

Он спустился по склону футов на пятьдесят и вновь прислушался.

П-и-и... П-и-и... П-и-и...

– Ага! Значит, я сбился с правильного курса!

Он опять вскарабкался наверх. Теперь перстень издавал непрерывный гудящий звук.

– Ясно, – пробормотал О'Лири. – Только вот куда он меня ведет?

– Какая разница? Только бы не оставаться здесь.

– Верно.

О'Лири двинулся вперед, низко нагнув голову и прижав перстень к уху. Гудение все усиливалось. Путь ему преградила куча намокшего валежника. Он кое-как перебрался через нее – и повис над пропастью. Судорожно замахав руками в воздухе, он старался уцепиться за что-нибудь. Потом ураганный ветер засвистел у него в ушах, а перед глазами понеслась отвесная каменная стена, похожая на шахту скоростного лифта. Он успел заметить огромную цифру 21, написанную белой краской, 20, 19... А потом все слилось у него перед глазами.

Получив откуда-то снизу удар гигантской бейсбольной битой, он перелетел через забор и понесся вперед под крики тысячной толпы и вспышки фейерверка.

7

Кто-то спутал его спину с трамплином или, может быть, ее приняли за персидский ковер и хорошенько выбили стальными прутьями. А у него в животе бригада дорожных рабочих варила гудрон: он до сих пор явственно ощущал, как внутри него надувались и лопались пузыри. Голова служила вместо мяча игрокам в баскетбол, а глаза... Их, видимо, вынули из глазниц, использовали в чемпионате по настольному теннису, а потом грубо запихнули обратно.

– Эй, похоже, он приходит в себя, – раздался чей-то скрипучий голос. В его стонах слышится больше жизни.

– Он полностью в твоем распоряжении, Рой. Дай мне знать, если ему станет хуже.

Послышались шаги, открылась и закрылась дверь. Лафайет приоткрыл один глаз – над ним был перфорированный акустический потолок с лампами дневного света. Стараясь не обращать внимания на гарпун, который кто-то всадил ему в шею, он повернул голову и увидел коренастого человечка с большим носом и веселыми глазами, который участливо смотрел на него.

– Как дела, приятель? – спросил человечек.

– Йокабамп, – только и смог выговорить О'Лири.

Он откинулся на подушку – лампы на потолке закружились у него перед глазами.

– Вот те на! Иностранец, – сказал человечек скрипучим голосом. Извини, Длинный, я не говорить по-венгерски. Ты понимать?

– Видно, вы не Йокабамп, – еле слышно прошептал О'Лири. – Вы просто похожи на него. В этом кошмарном месте все похожи на кого-то еще.

– Так ты все-таки умеешь говорить, приятель! Ну и напугал же ты меня. Я никогда в жизни не терял заказчиков, а сегодня был очень близок к этому. Куда ты так торопился? Не мог даже лифта дождаться!

Маленький человечек отер пот со лба красным шелковым платком, на котором зелеными нитками были вышиты его инициалы.

Лафайет обвел комнату глазами: стены из слоновой кости, выложенный плитками пол. Из решетки над дверью доносится приглушенное гудение кондиционера.

– Что со мной случилось? – Он сделал попытку сесть.

– Не волнуйся. Длинный, – успокоил его человечек. – Врач сказал, что с тобой все в порядке – небольшая встряска, только и всего.

– У меня в голове... все смешалось, – прошептал О'Лири. – Я, кажется, упал в шахту лифта... прямо из чащи леса.

– Да... пролетел пару этажей. К счастью, обошлось без переломов.

– Довольно странное место для шахты лифта.

Человечек, казалось, удивился:

– А как еще нам подниматься и спускаться? Эй, послушай! Уж не хочешь ли ты подать жалобу на компанию? Это было бы несправедливо. Как только я услышал позывные, я помчался к тебе со всех ног. Тебе нужно было немножко подождать, только и всего.

– Я не сомневаюсь, что все так и было. Кстати, а кто вы такой?

Человечек протянул широкую мозолистую руку:

– Меня зовут Спронройл, приятель. Отдел обслуживания заказчиков. Рад с тобой познакомиться. Между прочим, ты прибыл на день раньше условленного срока. Заказ еще не совсем готов.

– Ах да... заказ, – проговорил Лафайет, стараясь выиграть время. Сказать по правде, у меня что-то с памятью. Из-за падения, наверно. А... что за заказ?

– Видно, у тебя небольшое сотрясение. Это всегда сказывается на памяти.

Спронройл сочувственно покачал большой головой:

– Твой босс, принц Крупкин, заплатил аванс за двухместный ковер-самолет, плащ-невидимку и десяток миражей, набор N_78.

– Ну как же, конечно. Двухместный набор и десяток ковров, – пробормотал О'Лири. – Так вы говорите, заказ будет готов завтра?

– Тебе лучше прилечь и немного отдохнуть, дружок, – посоветовал Спронройл. – У тебя с головой явно что-то не в порядке.

– Нет, нет, я себя прекрасно чувствую.

Лафайет с трудом сел в постели. Он обнаружил, что его вымыли, побрили, перебинтовали в некоторых местах и одели в просторную пижаму – желтую в красный горошек.

– Кстати, – сказал он, – а как вы... э-э-э... узнали, что я прибыл сюда за... э-э-э... заказом принца?

Спронройл недоуменно заморгал:

– Как я об этом узнал? Но ведь у тебя одно из лучевых сигнальных устройств, которые мы для него сделали.

– Ну, конечно. Как это я забыл?

О'Лири свесил ноги с постели и попытался подняться. Несмотря на дрожь в коленях, он не упал.

– Мне нужно немного мыслей, чтобы развеяться, – начал Лафайет. – То есть немного порядка, чтобы развеять мысли... я хотел сказать, чтобы привести мысли в порядок...

Спронройл поддержал Лафайета под локоть.

– Все хорошо. Длинный, ты только не волнуйся. Давай-ка перекусим немного, и все твои болезни как рукой снимет.

– Перекусим, – повторил Лафайет. – Да, да, непременно.

– Ну, вот и отлично. Пойдем потихоньку, я тебе помогу.

Человечек подал ему халат и вывел в извилистый коридор, который проходил, очевидно, внутри скалы. По коридору, устланному светлым нейлоновым ковром, они прошли в комнату с низким потолком, отделанную деревянными панелями. У столиков, накрытых клетчатыми скатертями, сидели за кофе маленькие, крепкие человечки и оживленно разговаривали о чем-то. Некоторые из них дружески кивнули спутнику Лафайета, который направился к столику у окна с занавесками. По стеклу хлестал дождь, а в комнате было тепло и уютно. В воздухе стоял аппетитный аромат свежемолотого кофе и свежевыпеченного хлеба. К их столику подбежала толстушка-официантка со вздернутым носиком, которая едва доходила Лафайету до груди. Она поставила перед ними чашки, подмигнула Лафайету и достала блокнот с карандашом.

– Что будем заказывать, мальчики? Оладьи? Ветчину с яичницей? Клубнику со сливками? Гренки с вареньем?

– Да, – с готовностью отозвался Лафайет. – И большой стакан молока.

– Звучит неплохо, Герти, – сказал Спронройл. – Мне то же самое.

Спронройл, ухмыльнувшись, потер руки:

– Другое дело, верно? Сейчас подкрепимся – и настроение у тебя сразу поднимется.

– Здесь гораздо лучше, чем снаружи, – заметил Лафайет, указывая на сплошную стену дождя за окном. – Одно меня беспокоит: где я все-таки нахожусь?

– Я тебя что-то не понимаю, Длинный. Ты в филиале специализированного завода "Аякс" в Меланже, завтракаешь в зале Игдрейзил.

– Ах, вот оно что: значит, это фабрика. Это уже легче. Не смейтесь, я почему-то вообразил, что нахожусь внутри скалы.

– Так оно и есть на самом деле. Только это не всегда была скала. Когда здесь закладывался завод, мы начинали строительство под землей. Но из-за геологической активности, деформаций и всего такого прочего почвы осели. Впрочем, мы привыкли к такому перепаду уровней, да и вид отсюда неплохой.

– Геологическая активность? – наморщил лоб Лафайет. – Вы имеете в виду землетрясение?

– Да нет же, просто горообразовательные процессы. Такие вещи случаются время от времени, понятно? В другой раз мы можем оказаться на дне моря, кто знает.

– А ну-ка, подвиньте локти, – сказала Герти, ставя на стол полный поднос.

Пока она расставляла тарелки, Лафайет еще как-то сдерживался, но, как только официантка ушла, он с жадностью набросился на еду.

– Послушай, Длинный, – сказал Спронройл с полным ртом – А ты давно работаешь у принца?

– А? Нет, не очень, – ответил Лафайет, не переставая жевать. – Можно сказать, что совсем недавно.

– Это, конечно, останется между нами, но... что ты думаешь о его кредитоспособности?

– О его кредитоспособности? – Лафайет поспешил набить рот оладьями и пробормотал что-то нечленораздельное.

Служащий отдела обслуживания заказчиков поднял руку.

– Пойми нас правильно, мы нисколько не беспокоимся, – заверил он Лафайета. – Но принц нам все еще должен приличную сумму за Стеклянное Дерево.

Лафайет застыл с вилкой в руке.

– Стеклянное Дерево... – задумчиво проговорил он. – Где я мог слышать о нем раньше?

– Да ты, видно, все начисто забыл!

– У меня идея, мистер Спронройл, – сказал О'Лири. – Давайте представим, что я вообще ничего не знаю, и вы расскажете мне обо всем по порядку. Я бы тогда все быстрее вспомнил.

– Зови меня просто Рой. Так с чего же начать? Впервые мы услышали о его высочестве года три назад: он тогда искал работу. В то время он был еще незнатного рода. У него были кое-какие интересные идеи, ну, мы и устроили его в опытно-конструкторский отдел. Но через пару месяцев его пришлось уволить: у него оказался самый большой счет за электричество, а работа и с места не сдвинулась. Потом он снова появился – на этот раз с тугим кошельком и новыми предложениями, попросил нас сделать несколько изделий по индивидуальному заказу. Заказ его мы выполнили, он расплатился шлифованными драгоценными камнями, и все были довольны. После этого он вдруг присвоил себе титул принца и решил начать строительство. Он опять обратился к нам – не возьмемся ли мы за строительный подряд? Цену назначил подходящую, вот мы и согласились. И я тебе честно скажу: мы свою работу сделали отлично – вся постройка из силикона, армированного микроволокном. Вид шикарный, можешь мне поверить.

– Да, конечно. Но какое отношение это все имеет к Стеклянному Дереву, о котором вы говорили?

– Да просто строители прозвали этот замок Стеклянным Деревом; с тех пор все так и зовут его. Он и впрямь похож на дерево – все эти башенки, минареты, ответвления, отходящие от центральной части. На солнце он весь так и сверкает. Вот только нам за работу не заплатили, – мрачно закончил Спронройл.

– А не работает ли на принца старуха, которая летает на метле? Я хотел сказать, без метлы.

Собеседник О'Лири сочувственно взглянул на него:

– Длинный, может, тебе лучше вернуться и прилечь?

– Послушай, Рой, прошлой ночью старуха говорила про Стеклянное Дерево, а до этого она пыталась меня убить.

– Надо же! Из пистолета?

– Нет, она...

– Тогда ножом?

– Нет, она хотела убить меня голыми руками.

– Ты, наверно, в это время спал, так, что ли?

– Нет, конечно! Но...

– Послушай, ты ведь мне рассказываешь о старухе, я тебя правильно понял?

– Пожалуйста, Рой, не перебивай меня. Я пытаюсь объяснить тебе...

– Длинный, а что, если тебе начать поднимать гантели? Как ты на это смотришь? Ты бы стал сильным, мужественным и перестал бояться всяких там старух. Я могу со скидкой продать тебе наш набор "Атлас-223" в комплекте с акустическим устройством – тебя будут подбадривать, воодушевлять...

– Не надо меня подбадривать! Я пытаюсь тебе объяснить, что эта старуха как-то связана с исчезновением леди Андрагорры.

– Кого-кого?

– Леди Андрагорры. Это моя жена. То есть на самом деле она вовсе не моя жена, но...

– Я все понял, – подмигнул ему Спронройл. – Можешь положиться на меня, Длинный, я не проболтаюсь.

– Я вовсе не это хотел сказать! Леди Андрагорра – очаровательная девушка. Она исчезла, когда ее собирались похитить. То есть ее похитили, когда она хотела исчезнуть. Короче, она пропала! А старая ведьма в избушке говорила о Стеклянном Дереве!

– Ну и что из этого? Здесь, наверно, все знают о Стеклянном Дереве. Спронройл нахмурился. – Вот только здесь никто не живет, насколько мне известно.

– Старуха наверняка работает на принца Крупкина! Она приняла меня за кого-то другого – плохо видит, должно быть, – и проболталась, что леди Андрагорру должны были привезти в ее избушку.

– Что-то я тебя не пойму. Если старуха работает на принца так же, как и ты, то с какой стати ей кидаться на тебя?

– Она решила, что я обманул ее, привел к ней стражников герцога Родольфо.

– Вот как? Выходит, ты знаешь герцога Родольфо? Его светлость однажды направил нам запрос, интересовался персональным генератором ауры. Но мы не смогли договориться о пене.

– Послушай, я уверен, что именно Крупкин задумал похищение. Но кто-то помешал ему: леди Андрагорра исчезла, прежде чем старуха смогла сделать свое дело.

– Значит, эта леди А – подданная герцога Родольфо? – Спронройл недоверчиво покачал головой. – Боюсь, ты ошибаешься, Длинный. Герцогство слишком далеко отсюда, чтобы Крупкин мог стоять за всем этим.

– Он ее сначала заманил сюда, в горы, – леди Андрагорра думала, что едет на свидание с неким мошенником по имени Лоренцо, который втерся к ней в доверие. Она и не догадывалась, что негодяй намеревался передать ее Крупкину.

Лафайет потер лицо – ту его сторону, на которой не было синяков.

– Но кто же мог перехватить ее?

– В самом деле, кто? Трудно сказать. В здешних лесах полно воров и разбойников. Забудь-ка все это, Длинный. Давай лучше перейдем к делу. Что касается просроченных платежей...

– Как? Забыть самое прекрасное, восхитительное, преданное, очаровательное существо, которое когда-либо носило бикини! Да ты с ума сошел, Рой! А вдруг как раз сейчас ей угрожает смертельная опасность? Она покинута всеми, испугана, ее, может быть, пытают или... или...

– Но ведь ты сам сказал, что она собиралась встретиться с каким-то Лоренцо, верно? – попробовал успокоить его Спронройл, намазывая варенье на третий кусок подрумяненного хлебца. – Похоже, что Крупкин вообще не имеет к этому делу никакого отношения, и тебе не о чем волноваться.

– Да я же сказал тебе, что ее обманули!

– А, понимаю. Этот тип пригласил ее осмотреть какое-нибудь имение или прокатиться в карете новой модели, так, что ли?

– Да нет. Это должен был быть в некотором роде медовый месяц, признался Лафайет. – Но какое теперь это имеет значение? Ее похитили, и я хочу ее спасти.

– А что ты думаешь об этом Лоренцо? Может, похищение – его рук дело?

– Я не исключаю такой возможности. Он мог передумать в последний момент – решил обмануть Крупкина. Скажу тебе честно, чем больше я об этом думаю, тем правдоподобнее кажется мне эта версия. Он, должно быть, похитил ее из кареты, как и было задумано, а потом, вместо того, чтобы привезти ее в избушку, отправился с ней... куда-то еще.

– Отличный пример дедуктивного рассуждения, Длинный. Итак, я полагаю, победил достойнейший – и с тех пор они жили в любви и согласии. Хотя, может, и не достойнейший, как знать? Может, он тоже боялся старух. Я хочу сказать...

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – резко перебил его Лафайет. Послушай, Рой, я должен ее найти!

– Я восхищаюсь твоей преданностью хозяину, Длинный, но боюсь, ему придется придумать что-нибудь еще...

– Да плевал я на него! И вообще, никакой он мне не хозяин.

– Как? Ты уволился?

– Я никогда на него не работал. Я должен был тебе раньше сказать об этом. Извини.

– Так. Откуда же тогда у тебя сигнальное устройство?

– Если ты имеешь в виду этот перстень, – Лафайет протянул руку – на пальце сверкало кольцо с красным камнем, – то мне дал его герцог Родольфо.

– Неужели? – Спронройл схватил О'Лири за палец и принялся тщательно изучать перстень.

– Это и впрямь перстень Крупкина.

Человечек понизил голос:

– Если честно; Длинный, как ты его достал? Перерезал горло Крупкину, что ли?

– Нет, конечно. Я его вообще в глаза не видел.

Спронройл покачал головой, недоверчиво глядя на О'Лири.

– Что-то здесь не так. Как мог перстень принца попасть к герцогу? Его высочество очень дорожит этой безделушкой, уж я-то знаю.

– Ну, а я знаю, что перстень был у герцога – и он дал его мне.

Лафайет снял перстень с пальца.

– Вот, – сказал он, – можешь получить его обратно, мне он не нужен. Я хочу найти леди Андрагорру, а все остальное меня не касается.

Его собеседник мрачно взвесил перстень на ладони.

– Боюсь, Длинный, у тебя могут быть большие неприятности.

Он встал, резко отодвинув стул.

– Пошли, тебе придется рассказать обо всем Флимберту. Он у нас начальник службы безопасности, следователь, суд присяжных заседателей в одном лице, и он же приводит приговоры в исполнение. Вряд ли ему это все понравится. Советую тебе придумать что-нибудь более убедительное по дороге, в противном случае нам придется действовать в строгом соответствии с инструкциями, регулирующими коммерческую деятельность "Аякса".

– Что же это за инструкции? – раздраженно спросил его О'Лири. – Я лишусь вашего кредита?

– Да нет, Длинный, скорее ты лишишься своей головы.

Флимберт оказался круглолицым лысым коротышкой. Он был в очках с толстыми линзами, которые, казалось, приросли к его голове. Флимберт, не переставая, барабанил толстыми пальцами по крышке стола, пока Спронройл рассказывал ему об О'Лири.

– Я проверил: это действительно наш перстень; мы сделали его для принца Крупкина, – закончил он.

– Дело совершенно ясное: убийство и крупная кража, отягченные незаконным проникновением на территорию завода под ложным предлогом и дачей ложных показаний, – пропищал фистулой Флимберт. – Твое последнее слово.

Он взглянул на О'Лири сквозь очки, словно золотая рыбка из аквариума.

– Последнее слово? Да я еще и первого не сказал! Выслушайте меня: я совершенно случайно свалился в эту вашу шахту, когда тихо и мирно шел по своему делу. Мне бы и в голову не пришло сказать, что я от Крупкина, – это была идея Роя. И кто, в конце концов, вынес смертный приговор? Где показания свидетелей...

– Принц Крупкин никогда в жизни не расстался бы по собственной воле со своим персональным сигнальным устройством. Следовательно, чтобы получить его, ты должен был убить принца. Дело открыто и закрыто. Властью, которой я облечен...

– Я же сказал вам, что получил перстень от Родольфо!

– Невозможно! Крупкин не отдал бы его и Родольфо...

– Но он отдал! Почему бы вам не проверить мою версию, вместо того, чтобы казнить меня без суда и следствия!

– Знаешь, Берт, – начал Рой, потирая свой тяжелый подбородок, – все это очень странно. Может, Длинный говорит правду? Ну с какой стати ему так нескладно врать? Если бы он на самом деле что-то задумал, разве он признался бы, что Крупкин не посылал его? Он мог бы и дальше меня дурачить. Поверь мне, парень прекрасно осведомлен о всех делах принца.

– Вовсе нет, – запротестовал Лафайет.

– Старая уловка! – сказал начальник службы безопасности. – Хитрость наоборот – вот как мы называем этот прием! Практически невозможно отличить от тупости.

– Это и впрямь трудно – взять хотя бы вас, к примеру, – вставил Лафайет. – Послушайте, Крупкин дал перстень Родольфо, Родольфо дал перстень мне. Я попал к вам случайно и теперь хочу уйти, только и всего.

– Невозможно, мы поймали тебя с поличным, приятель. Фактическое владение при отсутствии правооснования – одно из самых тяжких преступлений по нашим правилам. Тебя закуют в кандалы, и следующие триста лет ты проведешь на камнедробилке, двенадцатый уровень.

– Боюсь, мне придется вас разочаровать, – прервал его Лафайет. – Я не проживу триста лет.

– Извини, приятель, я не знал, что ты болен. В таком случае, я вынесу тебе пожизненный приговор. Так что не переживай, если не сможешь отработать триста лет.

– Спасибо за заботу. Но почему бы вам не проверить мою версию, хотя бы просто из любопытства? Что, если у Родольфо все-таки был перстень Крупкина?

– У его светлости кольцо его высочества? – Флимберт в задумчивости соединил кончики пальцев рук. – Ну, во-первых, это было бы серьезным нарушением условий продажи. Во-вторых, это не в характере Крупкина: он ничего не делает просто так, без причины...

– Значит, у него была причина, только и всего. Неужели вам неинтересно выяснить, что это за причина?

– Любопытно.

Спронройл взял перстень, поднес его к носу и принялся изучать.

– Как ты думаешь, он не мог тут что-нибудь переделать?

– Чепуха, только специалист из нашей лаборатории мог бы это сделать. Флимберт запнулся. – Но ведь Крупкин работал в наших лабораториях, не так ли?

– Да... И он отличный специалист, прекрасно разбирается в микроэлектронике, – подтвердил Спронройл. – Ну, дела! Но зачем это ему могло понадобиться?

Начальник службы безопасности достал увеличительное стекло и начал внимательно рассматривать перстень.

– Я так и думал, – бросил он отрывисто. – Следы механических повреждений.

Отложив перстень в сторону, он нажал кнопку в крышке стола.

– Соедините меня с лабораторией, – приказал он.

– Пинчкрафт слушает, – раздался недовольный голос. – Что вам надо, я занят ответственной работой.

– Понимаю, понимаю, ты, наверное, устанавливаешь микротелекамеру на спине у комара?

– Вовсе нет. Я вылавливаю соломинкой маслину из мартини. Мне почти удалось ее достать, а из-за вашего звонка я ее опять уронил.

– Забудь о маслине. Я иду в лабораторию. Мне нужно, чтобы ты взглянул на одно изделие, прежде чем я приведу в исполнение смертный приговор шпиону.

Лаборатория находилась в пещере и была до предела набита сложной и громоздкой аппаратурой, чье название было так же непонятно для О'Лири, как сборник китайских анекдотов. Перед столом на высоком табурете сидел хозяин лаборатории и рассматривал прибор из изогнутых стеклянных трубок, в которых булькали жидкости розового, желтого и зеленого цветов. Над таинственным прибором поднимался сиреневый пар.

Флимберт, начальник службы безопасности, положил на стол перстень. Заведующий лабораторией повернулся на вертящемся табурете, включил яркий свет и, достав увеличительное стекло, склонился над перстнем.

– Ага, – пробормотал он. – Печать сломана.

Он поджал губы и пристально взглянул на О'Лири. Потом подцепил рубин приборчиком с иглой на конце и вынул его из гнезда, внутри которого оказалось крошечное устройство.

– Ну и ну, – протянул он. – Ты, оказывается, неплохо потрудился.

Он положил перстень на стол и быстро прикрыл его пустой чашкой.

– Ну, что? – нетерпеливо спросил Рой.

– Да так, ничего особенного – он по-новому смонтировал весь прибор, только и всего, – отрывисто произнес Пинчкрафт. – Теперь это камера-шпион.

Он грозно уставился на О'Лири:

– Что ты хотел здесь выведать? Отвечай! Секреты нашего производства? Так они хорошо известны: здравый смысл и постоянная работа.

– Не надо на меня так смотреть, – сказал О'Лири. – Я здесь ни при чем.

– Э-э-э... перстень был сделан для принца Крупкина, – пояснил Рой.

– Вот как? Никогда не доверял этому мошеннику с бегающими Глазами.

– Так-то оно так. Но вот Длинный говорит, что получил эту безделушку вовсе не от Крупкина. Он утверждает, что перстень дал ему герцог Родольфо.

– Не может такого быть. Я прекрасно помню этот заказ: я сам собирал схемы в соответствии с требованиями Крупкина. Теперь мне понятно, почему он так возражал против каких-нибудь модификаций! Он все предусмотрел заранее – этот приборчик можно без труда переделать. Ему нужно было только заземлить вывод А, провести соединение В к А, а соединение С к D, потом поменять соединение D на Е, подключить вывод F к сопротивлению Х и добавить маленькую камеру – вот и вся работа!

– И все-таки я получил его от Родольфо! – горячо сказал Лафайет. Герцог поручил мне одно важное дело, и перстень должен был служить мне пропуском.

– Тебе придется придумать что-нибудь более убедительное, – сказал Флимберт. – С этим перстнем тебя задержал бы первый дозор, даже если бы он состоял из одних мальчишек.

– Постой-ка, – перебил его Рой. – Может, он хотел тебе дать герцогский перстень с печаткой? Я сам видел его у герцога на пальце, когда он с нами торговался. Это тоже перстень с рубином, а на нем выгравированы две буквы: PP. Он, видимо, по ошибке дал тебе не тот перстень. Какое было при этом освещение?

– Влажное, насколько я помню, – ответил Лафайет. – Послушайте, джентльмены, мы напрасно теряем время. Теперь недоразумение улажено, и, если бы вы вернули мне одежду, я смог бы продолжить путь...

– Не торопись, приятель, – оборвал его Флимберт. – Мы знаем, как вести себя с теми, кто нарушает условия контракта.

– В таком случае, обратитесь к Крупкину, потому что именно он подписывал контракт.

– Он прав, – согласился Пинчкрафт. – Крупкин, как партнер по контракту, несет ответственность. Этот парень всего лишь его соучастник.

– Какое ему за это грозит наказание?

– Гораздо менее суровое, – неохотно признался Флимберт. – Каких-нибудь сто лет на камнедробилке.

– Ты слышал, Длинный? Тебе повезло, – поздравил его Рой.

– Я просто в восторге, – отозвался Лафайет. – А нельзя ли нам вместе что-нибудь придумать? Как вы смотрите на условный приговор, к примеру?

– А что, если он совершит какой-нибудь геройский поступок? – предложил Рой. – У нас есть партия галстуков ручной работы, которые никак не удается сбыть. Он вполне мог бы торговать ими вразнос...

– Да что за ерунда! – вспылил О'Лири. – Это все дело рук Крупкина, а я ни в чем не виновен. Кроме того, я уверен, что именно Хрупкий похитил леди Андрагорру.

– Это нас не касается.

– Возможно, но у меня создалось впечатление, что у вас предусмотрено суровое наказание всякому, кто попытается переделывать ваши изделия.

– Хм-м... – почесал нос Флимберт. – Это действительно так.

– Тогда давайте сделаем вот что, – горячо предложил О'Лири. – Если Крупкину удалось преобразовать персональное сигнальное устройство в камеру-шпион, то почему бы вам не смонтировать прибор таким образом, чтобы его действие стало обратным?

– То есть?

– Переделайте его так, чтобы он передавал сюда, в лабораторию, то, что происходит у Крупкина, а не наоборот.

Пинчкрафт наморщил лоб:

– Вполне возможно, вполне возможно.

Он знаком приказал всем молчать, поднял чашку и, поднеся перстень к свету, принялся за работу. Остальные молча наблюдали за его действиями.

– Так... соединение В к контакту D... проводник Е к излучателю X... красный... синий... зеленый...

Через десять минут Пинчкрафт удовлетворенно хмыкнул, вставил камень обратно в гнездо и поднес перстень к уху. На его лице появилась широкая улыбка.

– Я его слышу, – сказал он. – Вне всякого сомнения, это кольцо настроено на точно такое же парное, которое Крупкин держит при себе.

Он передал перстень Флимберту.

– Хм-м. В самом деле, это его голос.

– Ну, и что же он говорит? – спросил О'Лири.

– Поет. Что-то о дороге в Мандалай.

– Дайте мне послушать.

Флимберт передал ему кольцо; Лафайет поднес его к уху.

– ...идола из глины звали Буддо-о-ой...

Слова заглушал шум воды. Лафайет нахмурился: казалось, он уже когда-то раньше слышал этот голос. Неожиданно пение оборвалось. Лафайет различил легкий стук, за которым последовало чертыхание, потом шаги и звук отворяемой двери.

– Ну? – недовольно спросил голос, певший перед этим песню.

– Ваше высочество... плен... то есть, я хотел сказать, ваша гостья отказывается от приглашения присоединиться к завтраку и... э-э-э... приносит подобающие извинения.

– Черт бы ее побрал! Я хочу, чтобы она чувствовала себя здесь, как дома, только и всего! И не надо мне лгать, Хонч. Эта дрянная девчонка не знает, что такое извинения. Она только и делает, что топает ногами и приказывает с тех самых пор, как появилась здесь. Я тебе честно скажу, иногда меня берут сомнения, стоит ли вообще с ней так церемониться.

– Должен ли я... э-э-э... передать ей приглашение вашего высочества к обеду?

– Нет, это лишнее. Позаботься только, чтобы ей подавали в комнату все, что она потребует. И вот еще: она должна быть всем довольна, насколько это вообще возможно. Я не хочу, чтобы у нее появились морщинки или растрескались руки, пока она здесь находится.

– Конечно, ваше высочество.

Шаги, звук закрывающейся двери, негромкий свист, и вдруг – тишина и тяжелое дыхание.

– О, дьявол! – пробормотал голос. – Неужели эти коротышки...

Фраза оборвалась. Послышался громкий скрежет, потом глухой удар, за которым наступила полная тишина.

– Угу, – сказал Лафайет. – Он перестал передавать.

Все остальные тоже послушали по очереди.

– Он, видно, сообразил, что что-то не так, – заметил Пинчкрафт. Вероятно, положил кольцо в шкатулку и захлопнул крышку. Ну, что ж, конец контрразведке.

– Очень жаль, – беспечно сказал О'Лири. – Только-только стало интересно.

– Да. Ну, ладно, пойдем, приятель, – приказал Флимберт. – Тебя ждет камнедробилка.

– Пошли. Прощай, Рой, – сказал О'Лири. – Я готов выполнить свой долг перед обществом, но мне очень жаль, что веселье начнется без меня.