Текст книги "Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Я остановился, пытаясь вспомнить, что говорил Грос своим людям. Я совершил непростительную ошибку, всецело полагаясь на то, что Грос проведет меня. Он говорил о каких-то воротах, о каких-то документах… Но я же не знал никаких ворот и у меня нет никаких документов. Погоди… теперь понятно, почему эти оппозиционеры вынуждены были покинуть свое подземелье до захода солнца. Очевидно, с наступлением ночи ворота закрывались и создавались определенные трудности для того, чтобы покинуть город.

Я продолжал идти, не желая привлекать к себе внимания, и старался так придерживать плащ, чтобы не был виден мундир. Я не хотел, чтобы еще кто-то из солдат заметил его. Следующий, возможно, не будет торопиться.

Грос назначил своим людям место сбора на воровском рынке. Я пытался вспомнить Алжир, где я провел несколько дней пару лет назад, но все, что я мог вспомнить это Казбах и ярко освещенные улицы в европейской части города.

Я прошел мимо места, где толкающаяся толпа вытягивала шеи, чтобы рассмотреть тело убитого солдата, стараясь не замедлить шага. Другое кольцо окружало то место, где лежал Грос. Теперь здесь повсюду были солдаты, небрежно размахивающие дубинками, чтобы пройти к толпе.

Я извернулся, нагнул голову и с силой протиснулся на открытое место. Улица загибалась влево, стремительно задираясь вверх. Здесь уже была какая-то мостовая, магазинчиков и лотков было поменьше. С перил балконов на улицу свисало белье.

Впереди я увидел ворота. Группа людей сгрудилась перед ними, пока солдат проверял документы. Еще трое в форме стояли рядом, наблюдая за происходящим.

Я продолжал идти к воротам. Сейчас я уже не мог повернуть назад. К древней кирпичной стене примыкала новая деревянная сторожевая вышка. Под ней текла стоячая канава. На вышке был прожектор с дуговой лампой и часовой с ружьем на плече. Мне показалось, что я увидел в толпе перед воротами одного из Организации.

Я бросился вперед, но тут же взял себя в руки. Один из солдат заметил мое движение и посмотрел на меня. Он выпрямился и толкнул в бок соседа. Второй солдат тоже заметил меня. Я решил, что единственное, что остается мне сейчас – это смело идти им навстречу. Я кивнул одному из них, позволив чтобы под плащом была на мгновение видна форма. Солдат двинулся ко мне. Сомнения, видимо, не оставили его. Я надеялся, что мое опухшее лицо не покажется ему слишком знакомым.

– Не спеши, солдат, – сказал я, стараясь подражать интонациям выпускников Эколь Милитари. Он остановился передо мной и отдал честь. Я не дал ему возможности взять инициативу в свои руки.

– Лучшая часть добычи уйдет через ворота прежде, чем вы, дурачье, затянете сетку. – Я щелкнул пальцами. – Пропустите побыстрее и не привлекайте ко мне внимания. Я не ради забавы затеял этот блошиный цирк.

Я прикрыл плащом форму.

Он повернулся и направился к воротам. Там он что-то сказал другому солдату, указывая на меня. Этот второй, с нашивками сержанта, посмотрел в мою сторону.

Я сделал большие глаза, приближаясь к нему, и прошипел:

– Не обращай на меня внимания, солдат. Ты все испортишь, и потом тебе придется стрелять.

Я быстро прошел мимо него, миновал ворота, которые открыл первый солдат, и вышел из города! Пот градом катил по моему телу, ноги были ватными, сердце учащенно билось в груди. Впереди я заметил дерево, с черной тенью под ним. В этот момент я даже засомневался, смогу ли я дойти до этого спасительного дерева.

Когда я оказался в тени, только здесь я позволил себе перевести дух.

У меня еще оставались проблемы, много проблем. Сейчас я должен был отыскать воровской рынок. У меня было смутное воспоминание, что такой рынок существует, но я не имел понятия, где. Я шел по дороге мимо облупленного кирпичного здания с харчевней внизу и перекошенными комнатами вверху, с одним из углов, пострадавшим от бомбы. Теперь уже ворот не было видно.

Впереди были разбомбленные многоквартирные дома, развалины и дальше… открытое поле. Справа виднелась река. Людей здесь было немного. Казалось, что они не обращают никакого внимания на гам, доносящийся из обнесенной стеной части города. Я не мог рисковать, спросив кого-либо из них, где находится то место, которое я ищу. Я не знал, кто из них полицейский осведомитель или же сыщик. Вот взять хотя бы Гроса. Похоже, что он не был столь хорошим конспиратором, как ему казалось. Вероятно, полиция могла прикрыть его группу в любое время, я подозревал, что они терпели его до поры до времени. Засада была организована четко. Вряд ли кому из ребят Гроса удалось пройти через ворота.

Вероятно, распоряжение следить за человеком, переодетым в офицерскую форму, не поступало. Я не знал, сколько успел сказать Морис по телефону, когда звонил своим людям, но мой блеф у ворот указывал на то, что предупреждения о моей внешности не было.

Я приостановился. Может быть, лучше всего зайти в харчевню: заказать выпить и послушать, о чем говорят. Ничего угрожающего вокруг не было заметно.

Я вернулся на пятьдесят шагов назад и быстро вошел в бистро, едва различая в полумраке расположение столиков и стульев. Стекла окоп были завешены. Я прищурился и отыскал бар.

У стенки бара маячил тяжело дышащий парень.

– Красного вина, – заказал я.

Бармен поставил стакан для воды, который он как раз протирал, на стойку и наполнил его из жестяного кувшина. Я попробовал вино. Вкус его был ужасным. У меня было ощущение, что хорошие манеры здесь полностью отсутствуют и поэтому я отвернулся и сплюнул на пол.

Оттолкнув от себя стакан, я сказал:

– Я просил вина, а не выжимок из вот этого ковра, парень. – Положив на стойку тысячефранковую ассигнацию, я стал ждать.

Бармен поворчал, куда-то вышел и вскоре вернулся с запечатанной бутылкой и бокалом. Вынув пробку и до половины наполнив бокал, он протянул мне выпивку. Тысячефранковую бумажку он положил в карман и не думая давать сдачу.

Я попробовал вино – оно было не очень плохим. Я стоял, потягивая вино, и ждал, пока мое зрение окончательно адаптируется к царящему здесь полумраку. Бармен отошел и, чертыхаясь, стал орудовать с грудой поставленных друг на друга ящиков.

У меня не было четких мыслей, что мне сейчас предпринять. Даже если мне и удастся отыскать уцелевших после облавы членов Организации… Самое главное – это узнать, что было неверным в моей одежде. А вот потом можно было бы и воспользоваться помощью Организации для повторного проникновения во дворец.

Правда, я всегда мог бы обратиться за помощью, через коммуникатор. Но это было не по мне. Пока оставалась хоть толика надежды, отступать было нельзя.

В дверях появился человек, закрыв за собой свет. Он вошел вовнутрь и подошел к стойке бара. Бармен не обращал на него внимания.

Через дверь вошли еще двое, прошли мимо меня и облокотились о стойку рядом. Бармен продолжал возиться с ящиками, игнорируя новых клиентов. Меня начало это удивлять.

Человек, который вошел первым, пододвинулся ко мне поближе.

– Эй, вы, – сказал он и кивнул в сторону городских ворот. – Слышали ли вы там стрельбу?

Это был наводящий вопрос. Я бы удивился, если бы звук выстрелов был слышен снаружи стен. Я пробормотал что-то невразумительное.

– За кем это гнались? Ты случайно не знаешь?

Я захотел рассмотреть лицо говорящего, но оно было в тени.

Он был худым, костлявым мужчиной и стоял, опираясь на локоть, лежащий на стойке.

– Почему это я должен знать, по кому там стреляли? – пожал я плечами.

– Не слишком ли тебе жарко в этом бурнусе, парень? – спросил незнакомец и протянул руку к моему плащу. Я сделал шаг назад и две пары рук обвили меня сзади двойным захватом.

Человек впереди меня приоткрыл мой плащ и внимательно посмотрел на мой мундир.

– Вшивый герцогский прихвостень! – крикнул он и ударил меня по губам тыльной стороной ладони. Во рту сразу же появился привкус крови.

– Ищите у него, оружие, ребята, – сказал другой, обходя меня сзади. Этого я еще здесь не видел. Теперь я уже не знал, сколько человек было в комнате.

Человек сорвал с меня плащ и закричал:

– Смотрите на него. Мы захватили паршивого генерала.

Он засунул палец под верхнюю часть моего расшитого отворота и с силой дернул за лацкан. Он порвался, но остался на месте. Тогда я начал вырываться – ради золотой тесьмы они могли оборвать мой коммуникатор. Я не очень-то надеялся на то, что мне удастся освободиться, но, может быть, несколько хороших пинков отвлекут их? Я размахнулся и ударил костлявого незнакомца, который разорвал мой лацкан, в колено. Он завопил от боли и отскочил, затем подскочил и замахнулся, чтобы ударить меня в лицо. Я отпрянул, и удар едва коснулся моей щеки. Я изо всех сил рванулся назад, стараясь вывести из равновесия держащих меня людей.

– Держите его, – закричал костлявый. Он подошел поближе ко мне и нанес удар кулаком в живот. Я почувствовал страшную боль.

Меня подтащили к стене и прижали к ней с разведенными в стороны руками. Один из парней подступил ко мне с ножом в руке. Я пытался отдышаться, извиваясь под весом мучителей. Парень схватил меня за волосы и на мгновение мне показалось, что он перережет мне горло. Но вместо этого он стал отрезать лацкан и выругался, когда лезвие стало скрести провод.

– Обрежь пуговицы тоже, красавчик Джо, – предложил чей-то сиплый голос.

Боль немного утихла и я осел, собираясь показать, что совсем ослаб, хотя фактически мне стало намного лучше. Коммуникатор исчез, во всяком случае, передатчик. Все, что я теперь пытался спасти – это свою жизнь.

Всего мгновение, и я остался без единой пуговицы. Человек с ножом отошел от меня, засовывая нож в чехол, висящий на бедре. Сейчас я мог разобрать его лицо. Похоже, он вполне подходил к своему прозвищу ((Красавчик!)

– Порядок! Пусть катится, – сказал он.

Я тяжело опустился на пол. Потому что впервые мои руки оказались свободны. Теперь, возможно, у меня появился шанс: пистолет все еще был при мне. Опираясь руками о пол, я привстал на колени, не спуская с Красавчика Джо взгляда. Он намеревался ударить меня ногой по ребрам.

– Вставай, генерал, – спокойно сказал он. – Я научу тебя не лягать своих благодетелей.

Остальные засмеялись, выкрикивая советы и образовывая вокруг нас круг. Стоял запах пыли и кислого вина. Кто-то сказал:

– Этот генерал – настоящий боец. Он даже сидя будет бороться.

Раздался дружный хохот.

Я вцепился в направленную в меня ногу и, с силой выкручивая ее, и швыряя нападающего на пол. Он громко выругался и бросился ко мне.

Но я уже к этому времени встал и начал отступать. Круг разомкнулся и кто-то толкнул меня. Я сделал вид, что потерял равновесие и стал еще на несколько шагов ближе к темному углу. Сейчас мое зрение привыкло к полутьме и я видел пистолеты и кинжалы у каждого из присутствующего здесь бандита. Если бы у них возникла мысль, что я вооружен, они пустили бы в ход их не раздумывая. Я был вынужден не спешить.

Красавчик Джо вновь напал на меня, нанося удар слева. Я увернулся, затем пропустил пару тычков, отступил еще на два шага, наблюдая за зрителями. Все они были на удалении от меня. Наступило время моей игры. Прикрываясь от зрителей Красавчиком, я направил в ладонь свой пистолет, но в этот момент Джо яростно ударил меня. Я молниеносно попытался увернуться, это мне частично удалось, но привело к тому, что мой крохотный пистолетик полетел, вертясь, в угол. Теперь я уже больше не умиротворялся.

Я встретил Джо тяжелым ударом в лицо с левой руки, затем правой в живот, выпрямил его еще одним левой в челюсть. Боксером он был неважным.

Остальным это не понравилось. Они окружили и схватили меня. Я получил несколько ударив в челюсть и в спину. Двое обежали меня сзади и опрокинули к стене. В голове стоял звон – я был оглушен. Я упал и меня оставили в покое. Мне нужна была небольшая передышка, и это было очень кстати.

К черту всю эту секретность, – подумал я. Я поднялся на колени и стал ползти в угол. Зрители смеялись и кричали.

– Ползи, генерал, – кричал один. – Ползи, ползи, паршивый шпик.

– Раз, два, три, солдатик, – командовал другой. Шутка понравилась. Все хохотали, радостно хлопая друг друга по плечам. Красавчик Джо пришел в себя и начал меня преследовать.

Куда подевался этот пистолет???

Красавчик Джо схватил меня за сюртук и приподнял на ноги. У меня кружилась голова, похоже, что я заработал небольшое сотрясение мозга. Джо снова пихнул меня, но я повис на нем и он не мог хорошенько размахнуться. Его неуклюжесть вызвала новый смех, толпа получала массу удовольствия от этого фарса.

– Следи за ним хорошенько, Красавчик, – крикнул кто-то. – Если и дальше будешь его так бить, то гляди, чего доброго, и разбудишь. А уж тогда держись, парень.

Красавчик Джо сделал шаг назад и хотел ударить меня в подбородок, но я упал на пол и снова пополз в угол. Именно там должен был находиться мой пистолет. Джо еще раз ударил меня ногой, я отклонился и моя рука нащупала оружие.

Я перевернулся и Красавчик рванул меня за плечо, повернув лицом к себе, и отступил. Я привстал, прислонившись в углу, и следил за ним. Он наслаждался моим положением и, хотя рот его был весь в крови, он показал часть зубов, выражая тем самым удовольствие. Ему хотелось не выпускать меня из угла, чтобы забить насмерть. Когда он спокойно подошел ко мне, я поднял пистолет и выстрелил ему в лицо.

И тут же пожалел об этом. Джо перевернулся головой вниз и рухнул на пол. Мелькнуло полностью искореженное лицо. Джо уже больше не был Красавчиком.

Я держал свое оружие у бедра, ожидая следующего. Тот парень, который тащил меня к стенке, выскочил вперед и, подпрыгнув, хотел одним ударом раздробить мне череп. Я чуть-чуть поднял свой пистолет и как только он прыгнул, выстрелил ему в живот. Выстрел отозвался хлопком в комнате, когда ноги парня оторвались от пола.

Еще трое бросились на меня. В комнате было очень плохое освещение и они полностью еще не осознавали того, что происходит. Они думали, что я кулаками уложил этих двоих. Сейчас же они намеревались одновременно наброситься на меня и наконец-то прикончить.

– А ну-ка, кролики, замрите! – внезапно раздался голос у дверей. Все посмотрели в ту сторону. В дверях стоял здоровенный бандит, в руке его отчетливо был виден пистолет.

– И не шевелитесь вы, крысы! Учтите, что я очень хорошо вас вижу, даже в темноте. Ничего не делать!

Он пропустил одного человека перед собой. Один из троих нападавших, стоящих возле меня, засмеялся и повернулся ко мне. Раздался треск выстрела и сноп огня высветил глушитель. Парень дернулся на бок и распластался на полу.

– Выходи, Молот, – сказал здоровяк. – Нужно побыстрее убираться отсюда.

Он сплюнул на пол.

Я узнал голос Гастона, человека, который хотел схоронить меня под полом. Оказывается, Грос отдал ему приказ быть моим телохранителем. Но он немного опоздал… Я был зверски избит.

Неуклюже спрятав пистолет, я накренился вперед.

– Держись, Молот, – крикнул Гастон, бросаясь вперед, чтобы поддержать меня. – Я не думал, что кролики примутся за тебя. И к тому же я было подумал, что ты сможешь легко их приструнить.

Он приостановился и посмотрел на тело Красавчика.

– Ты превратил его в кашу, – восхищенно присвистнул он. Эй, Уше, прикрой Молота, и двинулись.

Он еще раз оглядел комнату.

– До скорого свидания, кролики, – усмехнулся волчьим оскалом Гастон.

Двое уже не могли ему ответить.

Глава IX

Я почти по помню, как мы добрались до одного из убежищ Организации, находящегося далеко за городом. Я только помню, что сначала мы бесконечно долго шли, а потом Гастон также бесконечно долго нес меня на плечах.

Я помню ужасную жару и мучительную боль опухшего лица, полузажившей раны на шее и бесчисленных синяков.

Последнее, что я помню – прохладную комнату и мягкую постель.

Просыпался я медленно, сновидения перемешивались с воспоминаниями, и среди них не было ни одного приятного.

Я лежал на спине, опираясь на огромные пуховые подушки. Позднее послеполуденное солнце пробивалось через широкое окно, частично задернутое непрозрачной занавеской. Некоторое время я мучительно пытался вспомнить, где я нахожусь. Постепенно ко мне вернулись последние сознательные воспоминания.

Это было место за городом, в которое меня вел Гастон. Он очень серьезно отнесся к поручению Гроса, несмотря на свое предложение избавиться от меня и, несмотря на то, что и Миче, и Грос были ужо мертвы.

Я пошевелился и у меня перехватило дыхание. Грудь, ребра, живот были одним огромным очагом боли. Я отодвинул стеганое одеяло и попытался прощупать свои повреждения. Из-под краев широкой повязки были видны багровые кровоподтеки, особенно на правом боку.

Наклонив вперед голову, я совершил ошибку. Пулевая рана на затылке, которую Морис открыл своей дубинкой, начала сильно пульсировать. Во мне все перемешалось от боли. Я не рисковал даже больше шевелить мышцами лица – я знал, что оно из себя представляет.

– Полностью обанкротился, парень, – подумал я, – Как тайный агент ты больше из себя ничего не представляешь.

Моя тщательно подготовленная маскировка не смогла одурачить никого, кроме, пожалуй, Паука. В течение нескольких часов, когда я находился в диктаторском наряде, я натерпелся столько пинков, ударов и угроз, сколько не испытывал за предыдущие сорок два года жизни. И в конечном итоге, я так ничего и не добился. Я лишился коммуникатора, а теперь и пистолета. Успокаивающий вес его под манжетой исчез. Но он, конечно, ничем уже сейчас не мог бы мне помочь. Любая попытка пошевелиться полностью затуманивала мое сознание.

А, может быть, я все-таки чего-то достиг, в негативном смысле? Я узнал, что запросто войти во дворец диктатора Байарда мне совершенно не удастся, даже несмотря на наше внешнее сходство. И я узнал также, что диктаторский режим пронизан подрывной деятельностью, так как породил множество недовольных. Возможно, в дальнейшем мы сможем это использовать в своих целях.

Если бы только я мог вернуться в Империум с такой информацией! Я должен был обдумать способ возвращения. У меня не было связи, это главное. И поэтому сейчас все зависело от меня самого.

Раньше я всегда знал, что в конце концов смогу сделать вызов и ждать спасения. Рихтгофен организовал круглосуточное дежурство на волне моего коммуникатора. Теперь же о помощи не могло быть и речи. Если мне нужно будет вернуться в Империум, я должен был украсть один из неуклюжих шаттлов этого мира или, что еще лучше, пользуясь диктаторскими правами, реквизировать один из них. Я должен вернуться назад во дворец, надлежащим образом изменив одежду, либо закончить свои дни в этом кошмарном мире.

За дверью послышались приглушенные голоса. Когда дверь открылась, я прикрыл глаза.

Голоса стали тише и я почувствовал, что несколько человек стали у моей кровати.

– Сколько он спит? – спросил чей-то голос. Он показался мне чем-то знакомым, но чем?

– Док сделал ему несколько уколов, – ответил другой голос. – Мы привезли его сюда вчера вечером.

Наступила пауза. Затем раздался полузнакомый голос.

– Мне не хотелось бы, чтобы он остался жив. Тем не менее, возможно, что мы сможем извлечь из него пользу.

– Грос хотел, чтобы он остался жив, – вмешался в разговор еще один голос. Это был Гастон. Его голос казался сердитым. – У Гроса были большие планы относительно Молота.

Собеседник что-то проворчал.

– Нам не будет от него никакого проку, пока не заживет его лицо, Гастон. Держите его здесь, пока я не пришлю дальнейших инструкций.

Мне не очень-то поправилось то, что я здесь сейчас услышал. Но в данных обстоятельствах мне не приходилось выбирать. Я должен был отлежаться и набраться сил. Во всяком случае, я должен был быть благодарен этим людям – меня уложили в удобную постель…

Когда я проснулся, рядом со мной сидел Гастон и курил. Как только я открыл глаза, он выпрямился, потушил сигарету в пепельнице на столе и наклонился ко мне.

– Как ты себя чувствуешь, Молот? – спросил он.

– Отдохнувшим, – ответил я слабым шепотом. Меня очень удивила слабость моего голоса.

– Да, эти голубки задали тебе хорошую трепку, Молот. Не знаю, почему ты раньше не воспользовался своим смертоносным ударом? Впрочем, об этом позже… Я тут принес тебе немного пожевать…

С этими словами он поставил поднос со столика у кровати к себе на колени и предложил мне ложку бульона.

Я был чертовски голоден и с готовностью открыл рот. Никогда не думая, что сиделкой у меня будет такая горилла.

Тем не менее, Гастон хорошо справился со своим делом. Три дня он регулярно кормил меня, менял простыни и выполнял все обязанности хорошо вышколенной няньки. Силы быстро возвращались ко мне, но я старался осторожно скрывать скорость моего выздоровления от окружающих. Я не знал, что может еще случиться и хотел иметь кое-что в резерве.

В течение следующих нескольких дней Гастон рассказал мне довольно много об Организации. Я узнал, что группа, руководимая Гросом и Миче, была одной из многочисленных ячеек этой разветвленной оппозиции. В Организации было несколько сотен членов, которые проживали по всей территории Алжира. Конечной целью оппозиции было свержение правления Байарда, что дало бы ей возможность получить свою долю в грабежах.

Каждая группа имела двух руководителей, которые, в свою очередь, подчинялись Большому Боссу, чужеземцу, о котором Гастон знал крайне мало. Он появился неожиданно и никто не знал ни его имени, ни где он обитает. Я почувствовал, что этот таинственный незнакомец не пользуется любовью у Гастона.

На третий день я попросил Гастона, чтобы он помог мне приподняться и немного размять ноги. Я изображал крайнюю степень слабости, но был удовлетворен тем, что обнаружил, что чувствую себя гораздо лучше, чем предполагал. После того, как Гастон помог мне лечь в кровать и вышел из комнаты, я снова встал и продолжил свои упражнения в ходьбе. У меня кружилась голова и меня подташнивало, но я облокачивался на спинку кровати и пережидал, пока успокоится желудок, а потом продолжал ходить. Я находился на ногах где-то минут пятнадцать, а потом лег в кровать и крепко уснул. Впоследствии, когда бы я ни просыпался, днем или ночью, я поднимался и ходил, прыгая в кровать, как только слышались приближающиеся шаги.

Когда Гастон настаивал, чтобы я ходил, я продолжал симулировать все симптомы, которые чувствовал в первый раз. Один раз они вызвали врача, но он, посмотрев меня, сказал, что я не вправе ожидать улучшения своего самочувствия в течение еще одной недели, учитывая количество потерянной мною крови. Это вполне меня устраивало. Мне необходимо было время, чтобы более досконально разобраться в обстановке.

Я осторожно пробовал выкачать из Гастона, что он думает о моей внешности. Мне не хотелось настораживать его или возбуждать в нем подозрения насчет того, что у меня на уме. Но я был уж чересчур осторожен. Гастон избегал этой темы.

Я пробовал искать свою одежду, но шкаф был заперт и я не отважился взломать дверь.

Через неделю после моего прибытия сюда, я позволил себе совершить прогулку по дому и прелестному саду за ним. Дом был очень просторен, из сада не было видно никаких признаков часовых. Казалось, что я мог бы свободно уйти из него в любое время, но…

К тому времени, когда прошло десять дней моего нахождения в этом доме, я начал ощущать беспокойство. Больше уже невозможно притворяться, не вызывая подозрений. Бездеятельность действовала мне на нервы. Я проводил ночные часы, лежа без сна, обдумывая и иногда вставая, чтобы пройтись по комнате. К утру мне удавалось утомить себя, но все равно сна не было.

Я должен был что-то предпринять!

Однажды утром, после того, как Гастон унес поднос с остатками завтрака, я принял решение еще раз обойти дом. Из верхних окон хорошо были видны окрестности. Фасад дома выходил на мощеное шоссе, бывшее в относительно хорошем состоянии. Я решил, что это главная дорога в Алжире. Позади дома простиралась на четверть мили вспаханная земля. Дальше стоял ряд деревьев. Возможно, там была река. Поблизости не было видно никаких других домов.

Я подумал об уходе. Мне казалось, что было бы лучше всего перелезть через стенку после наступления темноты и двинуться в направлении деревьев. У меня создалось впечатление, что линия деревьев и дорога сходятся где-то к западу и поэтому таким путем я смогу выйти на дорогу в некотором отдалении от дома. А уж потом по ней смогу попасть в город.

Я вернулся в свою комнату и стал ждать.

Было уже почти обеденное время, когда я услыхал, что кто-то приближается к моей двери. Я лег на кровать и стал дожидаться. Вошли Гастон и доктор. Врач был бледным, сильно потеющим, избегая моего взгляда, он взял стул, уселся и начал осмотр. Он ничего не говорил мне и не обращал внимания на вопросы, которые я ему задавал. Я замолчал и молча лежал, пока он щупал и тыкал меня. Через некоторое время он резко встал, собирая свои инструменты и вышел.

– Что это с доктором, Гастон? – поинтересовался я.

– Он что-то затевает, – ответил хмуро мой телохранитель.

Даже Гастон казался сегодня покорным. Что-то должно было произойти, что-то, что здорово начинало меня беспокоить.

– Но что? – Гастон пожал плечами. Но я не отступал: – Что все это значит? – Я было решил, что Гастон ничего мне не скажет, но через несколько минут молчания он произнес:

– Они собираются совершить то, что ты хотел. Они уже готовы поставить тебя на место Байарда.

– Но это же отлично, – воскликнул я. – Как раз этого я и добивался. Но почему такая секретность? – Похоже, это были еще не все новости. – Но почему вы скрываете это от меня? – настаивал я. – Почему Большой Босс не встречается со мной? Я бы хотел переговорить с ним.

Гастон в нерешительности молчал. У меня было ощущение, что он хочет сказать что-то важное, но не решается.

– Нужно уладить еще кое-какие мелочи, – наконец вымолвил он, не глядя на меня.

Я больше не настаивал.

После того, как Гастон вышел из комнаты, я через некоторое время вышел в коридор. Через открытое окно я услышал разговор и придвинулся поближе, чтобы послушать.

По саду, спиной ко мне, прогуливалось три человека. Один из них был врач. Остальных двух я не мог различить.

– Я учился не для того, – говорил врач, возбужденно вскидывая руки, – чтобы совершить то, что вы задумали. Поймите, я не мясник, чтобы отрезать для вас куски баранины.

Ответ я не мог разобрать.

Я сошел вниз и прислушался. Все было тихо. Я прошел по коридору первого этажа и снова прислушался. Где-то тикали часы.

Я вошел в гостиную. Стол был накрыт на троих, но еды не было. Я вернулся и приоткрыл дверь в приемную, пусто.

Я прошел мимо двери, которая всегда до этого была заперта, и вдруг заметил свет, пробивающийся из-под неплотно прикрытой двери. Я остановился и осторожно приоткрыл ее. Возможно, это какая-нибудь кладовка, подумал я.

Но то, что предстало перед моим взором заставило меня насторожиться. Посреди комнаты стоял обитый белой тканью стол. В одном углу комнаты на штативах стояли два светильника. На маленьком столике были разложены сверкающие инструменты. На стеллаже, рядом с ним, лежали скальпели, большие изогнутые иглы и еще какие-то хирургические инструменты. Там же была отличного качества пила, скорее, даже ножовка и большие ножницы. На полу под столом была большая лоханка из нержавеющей стали.

Я не понимал, что к чему. Повернулся к двери и услышал шаги.

Я осмотрелся, увидел дверь, прыгнул к ней и распахнул. Когда в комнату вошли двое, я стоял во тьме кладовки, чуть-чуть приоткрыв дверь.

Вспыхнули яркие лампы и снова погасли, послышался скрежет металла о металл.

– Положи на место, – раздался гнусавый голос. – Здесь полный набор. Я все проверил сам.

– Какие-то чокнутые, – продолжал гнусавый. – Почему бы им не подождать до утра, когда для этого будет изобилие солнечного света? Нет, они хотят, чтобы работали при фонарях.

– Я не могу уразуметь смысл этого, – сказал другой, тонкий голос. – Не могу понять, что у этого пария с ногами, если они хотят их оттяпать. Как это можно, если он…

– Ты не в курсе дела, Мак, – хрипло произнес гнусавый. – Это большое дело. Они собираются воспользоваться этим простаком, чтобы подменить Старика.

– Э… вот что ты имеешь в виду. Так зачем же отрезать ноги?

– Да ты многое не знаешь, молокосос, – засмеялся гнусавый. – Тогда послушай, это будет для тебя сногсшибательной новостью.

Наступила пауза.

– У Байарда нет ног, от самых колен, – очень тихо произнес гнусавый. – Ты не знал об этом, не так ли, малыш? Вот почему никогда по телеку не показывают, как он ходит. Ты ведь всегда его видел за письменным столом, а? Об этом знают совсем немногие. Так что сильно не распространяйся.

– Вот так штука, – удивился парень. – Нет обеих ног?

– Точно! Я был с ним за год до высадки. Потом наши пути разошлись. А потом от друзей, которые были в его отряде, я узнал, как это случилось. Пулеметная очередь через оба колена. А теперь забудь об этом. Надеюсь, тебе все ясно?

– Да… и где они раздобыли такого болвана, который согласился на это?

– Откуда я знаю, – ответил гнусавый. Казалось, что он сожалеет о том, что выболтал тайну. – Эти революционеры все не в своем уме, только каждый по своему.

Мне стало дурно, ноги мои задрожали. Теперь я знал, почему никто не признавал во мне диктатора, когда я был в кабинете или в комнате в стене… и почему Паук попался на удочку, когда увидел меня сидящим за столом в компании Гроса и Миче.

Надо уходить. Не завтра, не ночью, а сейчас. У меня не было ни оружия, ни документов, ни карты, ни даже плана действий, но я не мог больше ждать.

Было уже почти темно, когда я вышел в заднюю часть дома. Через окно я смог заметить людей, которые продолжали свой разговор. Я пощупал дверь и рассмотрел ее в полутьме. Это была дверь, состоящая из двух секций. Верхняя была заперта, нижняя часть тихо открылась – ниже линии, которую могли снаружи просматривать трое людей в саду. Я согнулся и пролез наружу.

Короткая дорожка вела ко въезду в дом. Я не обратил на нее внимания и прополз рядом со стенкой через цветник ко вспаханному полю. Сзади меня показались темные очертания человека. Я вскочил и отпрянул к деревьям, растущим впереди меня. Моя кисть автоматически сделала привычный жест, но пистолета не было.

Я был слаб, безоружен и потрясен. Очертания человека передо мной приняли угрожающие размеры.

– Уходим, Молот, – прошептала тень. Это был Гастон.

– Я и ухожу, – запинаясь произнес я, потрясенно. – Только не пробуй остановить меня.

В мозгу пронеслась смутная мысль о блефе, не зря же он назвал меня Молотом.

Я повернулся и тихо пошел вперед. Я пока не знал, куда иду, главное сейчас было идти, не показывая, как я испуган.

Гастон шел за мной.

– Я пойду с тобой, – прошептал он. – Интересно, и куда это ты думаешь податься? Последние несколько дней ты не давал себе отдыха.