Текст книги "Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Через полчаса я окончил свое повествование. Потом были заданы многочисленные вопросы – одни исходили от здравомыслящих членов Совета, как например, советник по имени Никадо, другие были просто колкими, типа: Вы все еще избиваете своих жен?

И на все я старался отвечать как можно яснее.

В конце концов один из советников подвел черту. – Таким образом, согласно вашему рассказу, вы оказались в нулевом времени собственного континуума, прибыв туда неизвестным способом. Затем вы увидели людей, предположительно хегрунов, грузившихся на транспорты, приготовленные к отправке. Вы убили одного из них, украли их примитивный аппарат для перемещения по Сети и оказались в ловушке. По прибытии в линию мира хегрунов, вас взяли в плен. Оттуда вы вырвались, убив опять-таки разумное существо. И теперь вы стоите перед нами и требуете, чтобы вам предоставили ценное имущество Администрации и отпустили для продолжения вашей деятельности.

– Это не совсем так сформулировано, ваше превосходительство, – начал было Дзок, но его тут же прервали.

– Этот человек сам признался, с какой легкостью лишил жизни двух разумных существ! – закричал Сфонджил. – Я полагаю…

– Пусть сапиепс скажет, – перебил его Никадо.

– Хегруны что-то замышляют. Похоже, что это нападение на Империум из нулевого времени. Если вы не окажете нам помощь, то хоть одолжите мне шаттл, чтобы я смог вовремя попасть на родину и сделать своевременное предупреждение.

Молодой австралопитек в белой форме незаметно опять вошел в комнату, подошел к Сфонджилу и передал ему лист бумаги. Тот внимательно посмотрел на него, потом на меня и в его желтых глазах возник какой-то злобный блеск.

– Как и предполагал! – закричал он. – Сапиенс лжет! Весь его рассказ – это обман. Так ты говоришь, Империум, англик? Да? И вдобавок держава Сети? – Сфонджил подвинул полученную бумагу соседу слева.

Тот внимательно изучил ее и передал следующему. Когда послание прочел Никадо, он нахмурился, озадаченно посмотрел на меня и еще раз перечитал написанное на бумаге.

– Боюсь, что я никак не могу понять этого, Байард. – Его взгляд сверлил меня. Темное лицо становилось пунцово-серым. – Чего вы хотите добиться, обманывая наш Совет?

– Я бы мог пролить кое-какой свет на все это недоразумение, но я никак не могу понять, откуда вдруг взялись такие обвинения? – пожал я плечами.

Мне молча передали листок бумаги. Я посмотрел на многочисленные кривые линии и покачал головой, – К сожалению, я не владею вашим языком письма, ваши превосходительства.

– Это уже само по себе можно считать доказательством, – проговорил Сфонджил. – Заявлять о своей способности перемещаться по Сети и не иметь языковой базы.

– Советник Сфонджил, проверил ваше заявление, сапиенс, – холодно произнес Никадо. – Вы утверждали, что ваша линия 0–0 расположена примерно на координатах 857–259 в районе Зоны. Наши сканирующие устройства нашли три нормальных мира в пределах этой пустыни – и до этой поры ваш рассказ содержит долю истины. Но что касается координат, сообщенных вами…

– Ну и…? – Я о трудом сдержал себя, чтобы не выдать свое волнение.

– Такой линии не существует. Непрерывная пелена уничтоженных миров покрывает весь этот район Сети!

– Нужно посмотреть еще раз!

– Убедитесь сами, – Сфонджил протянул через стол мне вторую бумагу – черную блестящую фотографию, гораздо более точную, чем те, неуклюжие изделия, которыми пользовались картографы Империума. Я сразу узнал знакомую овальную форму Зоны – и внутри ее светящиеся точки, представляющие собой миры, известные мне под номерами 11 и 111. Кроме того, здесь же я обнаружил и доселе мне неизвестную линию А. Но там, где должна была быть линия 0–0 Империума, ничего не было.

– Я полагаю, что Совет и так уже потратил достаточно времени на этого шарлатана, – услышал я чей-то голос. – Уведите его.

Дзок пристально посмотрел на меня. – Почему? – спросил он. – Почему вы солгали, Байард?

– Цель этого существа вполне понятна, агент, – торжествующе провозгласил Сфонджил, – Приписывая свои собственные мотивы другим, он предположил, что, выдав себя за представителя высокоразвитой технической цивилизации, он избежит пристального рассмотрения его дела. И тем самым он внушит нам благоговение перед великой, еще одной державой Сети! Ну чем не замаскированная угроза возмездия!? Жалкая уловка! Но чего можно ожидать от такого ничтожества!

– Ваши приборы, возможно, ошиблись, господа, – забеспокоился я.

– Молчите! Вы – преступник! – вновь вскочил на ноги Сфонджил. Он не хотел терять того преимущества, которое дала ему его тактика неожиданного удара.

– Сфонджил делает что-то, о чем он не хотел, чтобы знали другие! – закричал я. – Он подделал фотографию…

– Он не мог этого сделать, – покачал головой Никадо. – Нелепые обвинения ничего вам не дадут, сапиенс.

– Все, о чем я просил у вас, это дать мне возможность вернуться домой! – я бросил фотографию на стол. – Доставьте меня туда и вы довольно скоро убедитесь, лгу ли я.

– Этот самоубийца хочет, чтобы мы пожертвовали техникой и экипажем для выполнения его прихоти, – заметил кто-то.

– Вы много говорите о кровожадных инстинктах моих соплеменников, – рявкнул я, – А где содержатся представители сапиепсов в вашем уютном мире? В концентрационных лагерях, ежедневно слушая лекции о братской любви?

– Разумных безволосых форм, родственных нам, в этом мире нет! – отрезал Никадо.

– Как это нет? – удивился я. – Может быть, скажете еще, что они вымерли?

– Видите ли, сапиенс, их вид был… э-э… слабым, – начал говорить Никадо. – Маленькие, плохо приспособленные к трудностям периодов оледенения. Никто из них не дожил до настоящего времени.

– Значит, вы их истребили! В моем мире это, вероятно, происходит наоборот – а, может быть, в обоих случаях здесь были замешены силы природы. Древнюю историю можно ведь по-разному толковать, не так ли? Я предлагаю вам начать новую попытку проверки правдивости моего рассказа.

– Я требую прекратить этот фарс! – застучал по столу Сфонджил, привлекая к себе внимание. – Я призываю Совет к формальному голосованию. Немедленно!

Никадо подождал пока утихнет поднявшийся шум.

– Советник Сфонджил воспользовался своим правом, – медленно проговорил он. – Сейчас мы проведем голосование по этому вопросу в том порядке, который предложит советник.

Сфонджил встал.

– Вопрос ставится следующим образом, – официально сказал он, – Удовлетворить требование этого сапиепса…, – он оглядел сидевших за столом коллег, как бы оценивая их настроение.

– Он рискует своим положением после голосования, – прошептал мне на ухо Дзок. – Он или все потеряет, или займет главенствующее положение.

– …или наоборот, – глаза Сфонджила были устремлены теперь на меня, – приказать, чтобы его переместили в дотехническую линию мира, в котором он и проживет в изоляции отпущенный ему срок жизни.

Дзок тихо охнул. Вздох раздался за столом. Никадо громко пробормотал: – Если бы вы, сапиенс, были честны с нами, – начал было он.

– Голосование! – вскричал Сфонджил, – Выведите преступника из зала, агент!

Дзок взял меня за руку и вывел в коридор. Тяжелые двери захлопнулись за нами.

– Я ничего не понимаю, – недоуменно проговорил Дзок, пристально смотря на меня. – Рассказывать им всю эту чушь о державе Сети. Этим вы только настроили против себя весь Совет, а зачем?

– Я думаю, что смогу объяснить вам, Дзок, – сказал я. – Не думаю, что ваш Совет нуждался в помощи. Они уже и так имели представление о «хомо сапиенс».

– Ну, не скажите, Байард, – покачал головой Дзок. – Никадо явно стремился вам помочь. И он очень влиятельный член Совета. Но эта ваша бессмысленная ложь…

– Послушайте, Дзок, – я схватил его за руку, – Я не лгал! Попытайтесь вбить это в свою твердолобую голову! Меня не интересует, что там показали ваши приборы. Империум существует, поймите это!

– Но наши приборы не могут лгать, сапиенс! – холодно произнес агент. – Вам было бы лучше признать свою ошибку и попросить снисхождения.

– Что? Снисхождения? – я не очень весело рассмеялся, – От добрейшего советника Сфонджила; вы очень много мните о своей счастливой философии родства, но когда дело касается практической политики – вы столь же безжалостны, как и все обезьяноподобные.

– О смерти речи не было, – скривился Дзок. – Переселение даст вам возможность прожить жизнь в достаточном комфорте.

– Не о своей жизни я толкую, Дзок! Три миллиарда человек живут в том мире, который, как вы утверждаете – не существует! Неожиданная атака хегрунов будет резней.

– Ваш рассказ лишен смысла. Такой линии как Империум, о котором вы говорите с таким пылом, не существует!

– Ваши приборы нуждаются в проверке, да, да! Еще сорок часов назад этот мир существовал!

Внезапно двери зала открылись. Вышел молодой австралопитек и подозвал Дзока. Агент встревоженно взглянул на меня и пошел вперед. Двое вооруженных часовых встали по обе стороны от меня.

– Что они решили? – спросил я, кивнув в сторону зала. Никто мне не ответил. Прошла минута, вторая, третья…

Потом двери снова открылись и вышел Дзок. Позади него стояли двое членов Совета.

– Решение принято, Байард, – сдавленно произнес Дзок. – Сейчас вас проводят в помещение, где вы и проведете эту ночь. А завтра…

Сфонджил выступил вперед из-за его спины. – Вы что колеблетесь в выполнении своего долга, агент? – завопил он. – Скажите этому существу, что все его интриги оказались напрасны! Совет проголосовал за переселение!

Этого я и ожидал. Я отступил назад, почувствовал в своей руке пистолет – и тут-то длинная рука Дзока нанесла словно топором удар по предплечью. Пистолет упал на пол. Я попытался выхватить оружие у ближайшего часового, но как только я дотронулся до него, стальные наручники защелкнулись на моих запястьях. У моего лица возникла рука с шерстью на тыльной стороне и раздавила какую-то ампулу. Острый запах ударил мне в ноздри. Я закашлялся и попытался не дышать, но ноги мои стали ватными и я тяжело опустился на пол. Я лежал на полу и Дзок склонился надо мной, что-то говоря.

– …сожалею… не моя вина, старина…

Я сделал огромное усилие, шевельнул языком и выдавил одно слово – «Правда!»

Кто-то оттолкнул Дзока в сторону. Близко поставленные желтые глаза смотрели на меня.

Послышались голоса:

– …глубокая мнемоника…

– …заканчивайте работу…

– …слово чести офицера…

– …англик есть англик…

А потом я начал падать, легкий как воздушный шарик, видя как все вокруг меня начинает плыть, кружиться, мелькать и меркнуть. Потом все исчезло.

Глава VI

Я долго наблюдал за игрой света на воздушных гардинах открытого окна, прежде чем задумался о том, кому они принадлежат. Воспоминания с трудом приходили мне на ум, как когда-то выученный урок, но потом основательно подзабытый. Похоже, что во время одной моей деликатной Миссии в Луизиану у меня произошел нервный срыв – подробности этой миссии я никак не мог вспомнить – и теперь я отдыхал в пансионе добрейшей миссис Роджерс, в Харроу.

Я сел, чувствуя легкое головокружение, которое напомнило мне о недавнем времени, когда я провел почти неделю в засаде, выполняя одно довольно-таки трудное разведывательное задание в… в…? На мгновение в моей памяти возникло полу-воспоминание о каком-то городе, о каких-то людях, будто бы мне знакомых, и…

Но тут же все исчезло. Я покачал головой и снова лег. Я нахожусь здесь для того, чтобы отдохнуть, а потом, имея свою пенсию (в моей голове возникла неожиданная картина – довольно отчетливая картина моей чековой книжки с 10 000 золотых наполеондоров на счету Лондонского кредитного банка) – я мог бы осесть где-нибудь и спокойно заняться садоводством, как я всегда мечтал.

Но в этой картине казалось чего-то недоставало, но думать сейчас об этом было слишком трудно. Я начал осматривать комнату. Она была маленькой, заполненной солнцем и ярко окрашенной мебелью, с коврами на полу и покрывалом на кровати, изображающим сцену охоты. Дверь была узкая, из темного дерева, с блестящей латунной ручкой. Ручка повернулась и в комнату вошла женщина с седыми волосами, щечками, похожими на яблочки, в маленьком смешном чепце из кружев и в разноцветной юбке, подметавшей пол.

Увидев меня, она от неожиданности вздрогнула и так засияла, словно я сказал, что она испекла пирог точно как моя мама.

– Мистер, Байард! Вы проснулись??!! – голос у нее был писклявый и говорила она с акцентом, который я не смог сразу определить.

– И, наверное, голодны? Вы, наверное, не прочь съесть сейчас тарелочку супа, да, сэр? И потом немного пудинга, а?

– Хороший бифштекс под грибным соусом звучит лучше, – сказал я. – И еще… – я хотел было спросить у нее, кто она такая, по потом внезапно вспомнил – ведь это добрейшая миссис Роджер, конечно, же!

– …я хотел бы выпить стакан вина, если можно, – закончил я и снова лег.

– Конечно, конечно, сэр, – засуетилась она, но сначала горячую ванну. Это будет замечательно, мистер Байард. Я сейчас позову Хильду…

В это мгновение в моей голове все затуманилось. Еще через какое-то время я стал слышать шум женских голосов. Меня касались чьи-то руки. Я сделал усилие и открыл глаза. Надо мной склонилась симпатичная девушка, сжимая в руке куртку пижамы. Позади нее пожилая женщина руководила двумя мужчинами, переносившими что-то тяжелое за пределы моего зрения. Девушка выпрямилась и я успел заметить тонкую талию, приятно округленную грудь и руку, свежее лицо, обрамленное ровно подстриженными волосами медового цвета. Мужчины окончили свою работу и ушли, а вместе с ними и пожилая женщина. Девушка задержалась еще на мгновение, затем последовала за ними, оставив открытой дверь. Я приподнялся на одном локте и увидел небольшую ванну, наполовину наполненную водой. Она стояла посредине овального коврика, а на табуретке рядом лежало махровое полотенце и кусочек белого мыла. Все это выглядело довольно заманчиво. Я сел, опустил ноги с постели, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы отогнать головокружение, потом натянул пижаму и, пошатываясь, сел.

– О, вам еще нельзя вставать, сэр! – глубокий контральто голос раздался из дверного проема. Медовые волосы были уже откинуты со лба, открывая прекрасные черты лица. Я подхватил свои брюки, чуть не упал и тяжело сел на кровать. Девушка подошла ко мне и взяла меня за руку.

– Ганвор и я очень волнуемся за вас, сэр. Доктор сказал, что вы очень больны, но когда вы вчера проспали целый день…

Я не следил за тем, что она говорила. Одно дело – проснуться в незнакомой комнате и с трудом сориентироваться, и совсем другое – осознать, что ты – среди совершенно незнакомых тебе людей и кроме того абсолютно не помнишь, как ты сюда попал…

С ее помощью я приподнялся и сделал три шага к ванне. Остановившись, я с недоумением посмотрел на незнакомку.

– Просто встаньте в нее ногами, и все, – сказала она и улыбнулась.

Я последовал ее совету и погрузился в горячую воду. Девушка уселась на табурет рядом и коснулась моей руки.

– Я Хильда, – проговорила она. – Мой дом у дороги. Было так интересно, когда Ганвор сказала, что вы приехали. Мы не часто можем видеть у себя луизианца, к тому же впридачу и дипломата. Вы, должно быть, ведете такую волнующую жизнь! Я думаю, вы побывали, наверное, во всех странах. О, как бы я хотела побывать хотя бы в Египте, Австрии или Испании.

Она болтала и мыла меня так же спокойно, как бабушка, купающая своего, пятилетнего внука. Если у меня и было слабое желание сопротивляться, то оно быстро испарилось. Я был столь же слаб, как и пятилетий ребенок и было очень приятно, что это маленькое очаровательное создание массирует мне спину мочалкой, а в открытое окно приятно заглядывает солнце и мягко колышет занавески теплый ветерок.

– …ваш несчастный случай, сэр? – успел уловить окончательные фразы я и понял, что Хильда задала вопрос. Мне стало довольно-таки неловко. Было неприятно думать, что у меня было что-то вроде легкой потери памяти. Естественно, я забыл не все, но вот подробности всего того, что произошло со мной, были довольно смутными.

– Хильда, – обратился я к девушке. – Человек, который доставил меня сюда – говорил ли он что-нибудь обо мне? Что-то о несчастном случае?

– Письмо!!! – Хильда вскочила, подошла к столу и вернулась с твердым квадратным конвертом.

– Доктор оставил это для вас, сэр. Я так разволновалась, что чуть не забыла о нем.

Я взял письмо, открыл конверт, вытащил листок белой бумаги с отпечатанным на машинке текстом:

«Мистер Байард.

С чувством глубокого сожаления и выражением глубочайшего личного участия я подтверждаю этим вашу отставку из Дипломатического Корпуса Его Величества Императора Наполеона V по состоянию здоровья…»

Там было еще что-то – о моей верной службе и преданности долгу, сожаления о невозможности устроить мне пышные проводы из-за того, что я окончательно еще не вылечился, а также надежды на скорейшее выздоровление. Упоминалось также имя моего поверенного в Париже, который может ответить на все мои вопросы. Подпись в конце письма была мне абсолютно незнакома, но потом я, конечно, вспомнил – кто же не знает графа де Малина, заместителя министра иностранных дел в вопросах безопасности. Старина Риджи…

Я прочел письмо дважды, затем снова вложил его в конверт. Мои руки заметно дрожали.

– Кто вам его дал? – мой голос звучал хрипло.

– Это был доктор, сэр. Они привезли вас две ночи назад в карете и господин доктор был очень заботлив в отношении вас, сэр. К сожалению, ваши друзья, сэр, очень спешили, им надо было еще успеть на пароход, идущий в Кале.

– Как он выглядел?

– Доктор? – Хильда снова принялась меня тереть. – Это был довольно высокий джентльмен, сэр, хорошо одетый, с приятным голосом. Брюнет. Я видела его всего каких-то две-три минуты и в темноте не могла как следует рассмотреть. – Она засмеялась. – Но я все же успела заметить, что глаза у него очень близко поставлены друг к другу.

– Он был одни?

– Был еще кучер и второй, джентльмен, не выходивший из кареты, но…

– А миссис Роджерс их видела?

– Всего несколько мгновений, сэр. Оли ужасно спешили.

Хильда закончила купать меня, вытерла насухо, помогла надеть чистую пижаму и лечь в постель. Мне хотелось еще о многом ее расспросить, но сон тут же овладел мною.

В свое следующее пробуждение я почувствовал себя уже более нормально. Я встал с постели, добрался до шкафа, где обнаружил странный наряд, состоящий из узких брюк, рубашки с рюшами у горла и на манжетах и туфель с маленькими блестящими пряжками.

Но, конечно же, ничего странного в этом не было – тут же поправил я себя. Просто очень модная и новая одежда – ярлык портного еще торчит из нагрудного кармана.

Я закрыл шкаф и подошел к окну. Оно все еще было открыто и послеполуденное солнце освещало горшки с геранью, стоявшие на подоконнике. Внизу я увидел ухоженный садик, кирпичную дорожку, белый забор и вдалеке – купол церкви. В воздухе стоял запах свежескошенного сена. Я увидел Хильду, выходящую из-за угла с корзиной в руке. На ней была плотная юбка длиной до щиколоток и деревянные сабо красно-синего цвета. Она заметила меня и широко улыбнулась.

– Хелло, сэр! Вы уже выспались?

Она подошла ближе и подняла корзину, чтобы показать мне лежащие в нем темно-красные помидоры.

– Правда хороши! Я несколько штук порежу вам на обед.

– Это будет замечательно! – как можно восторженнее постарался воскликнуть я. – А, кстати, как долго я спал?

– В этот последний раз?

– Нет. Вообще.

– Ну, вы прибыли около полуночи. После того, как мы вас уложили, вы проспали весь следующий день и всю ночь и проснулись сегодня около полудня. После ванны вы снова уснули и спали до сих пор.

– А сколько сейчас времени?

– Около пяти вечера, – она засмеялась. – Вы спали так, как будто вам дали снотворное, сэр…

Я почувствовал себя так, словно тяжелый груз свалился с моих плеч, как подтаявший снег с крутой крыши. Снотворное? Вот оно что! Меня опоили до предела!

– Я хотел поговорить с миссис Ганвор, – сказал я. – Где она?

– В кухне, сэр. Она готовит вам к обеду гуся. Мне сказать ей…

– Нет, Не надо. Я сейчас оденусь и отыщу ее.

– Сэр, вы уверены, что в состоянии…

– Я чувствую себя прекрасно, милая Хильда, – заверил я ее.

С этими словами я отошел от окна, подошел к шкафу все еще борясь о дремотой, которая наплывала на меня словно туман. Одевшись, я пошел по коридору на звон посуды и оказался в помещении с низким потолком, мойкой, в которой девочка-подросток мыла посуду, и столом, у которого стояла, разделывая гуся, Ганвор.

– О, да ведь это мистер Байард, – воскликнула она, увидев меня в проеме двери.

А прошел вперед, оперся на стол, чтобы не упасть и постарался не думать о шуме в голове.

– Ганвор, доктор не оставлял вам для меня никаких лекарств?

– Да. Конечно же, сэр, капли, которые он сказал надо добавлять в суп и белые порошки, которые надо добавлять в другие блюда.

– Дайте-ка мне их, Ганвор! – приказал я. – Больше мне не давать никаких порошков и капель! Понятно?

Внезапно в голове у меня помутнело. Но усилием воли я все же попытался отогнать головокружение.

– Мистер Байард, вы еще недостаточно окрепли. Вам еще трудно ходить, – мягко заметила матушка Ганвор.

– Мне нельзя лежать! Нельзя! Надо… ходить. Выведите меня наружу, пожалуйста.

Я почувствовал, как Ганвор подхватила меня под руку и услышал ее взволнованный голос. Я неясно ощущал, что передвигаю ноги, потом – прохладу открытого воздуха. Я попытался снова сделать пару глубоких вдохов для того, чтобы отогнать туман в голове.

– Мне стало лучше, – прошептал я. – Походите со мной, пожалуйста, матушка.

– Может быть, вам лучше лечь в постель, сэр, – настаивала Ганвор.

Но я не обращал никакого внимания на ее уговоры, продолжая как мог передвигать ноги.

Это был хороший сад, с дорожками, кружившими вокруг овощных грядок, кустов роз, возле фруктовых деревьев, мимо соблазнительной скамьи под раскидистым дубом.

– Давайте еще раз обойдем все вокруг, – предложил я. – В этот раз я постараюсь не опираться на вашу руку, матушка Ганвор.

Чувствовал себя я уже лучше и ощутил даже легкое чувство голода.

Солнце быстро садилось, отбрасывая длинные тени на траву. После третьего круга я остановился у дверей кухни и подождал пока Ганвор принесет мне стакан холодного сидра.

– А теперь вы должны сесть и ждать обеда, сэр, – взволнованно сказала старая женщина.

– Мне уже преотлично, – я похлопал ее по руке.

Она с тревогой наблюдала за мной, когда я встал и пошел. Я глубоко дышал и пытался собраться с мыслями. Кто-то доставил меня сюда, напоил наркотиками и устроил все так, чтобы их продолжали давать мне еще какое-то время (как долго я не знал, но мог установить это, оценив запас лекарств у Ганвор). Кто-то так же пошутил с моей памятью. Вопрос – кто и почему??? И этот вопрос требовал незамедлительного ответа!

Я сделал усилие прорваться сквозь туман и что-то вспомнить. Судя по молодой листве и бутонам роз, здесь был, по меньшей мере, июнь месяц. Где я был в мае, или скажем, прошлой зимой???

Холодные улицы, высокие здания в ночи, теплые внутри, радость, смеющиеся лица друзей и улыбка красивой рыжеволосой женщины по имени… по имени…

Я не мог вспомнить! Это почти – воспоминание ускользнуло от меня как колечко дыма, унесенное ветром. Кто-то хорошо потрудился (используя несомненно гипноз) чтобы похоронить мои воспоминания под слоем сфабрикованных! Но это все же было не так хорошо проделано, как им хотелось. Мне потребовалось всего несколько часов, чтобы отбросить вымышленные воспоминания несуществующего прошлого.

А, может быть…

Я повернул обратно к дому. Ганвор «колдовала» над тарелкой со свеженапеченными пирожками. Она спрятала что-то под фартук, когда я вошел в комнату.

– Ох! Вы меня так испугали, сэр.

Я подошел, взял у нее из рук склянку, наполненную белым порошком, и выбросил в мусорное ведро.

– Больше никаких лекарств, матушка Ганвор, – произнес я и ободряюще похлопал ее по плечу. – Я знаю, что доктор дал вам указания на этот счет, но мне больше не нужны лекарства! Но скажите, есть ли здесь…

Я задумался, какое слово употребить. Мне не хотелось пугать ее вопросом о психиатре, да она и не поняла бы этого слова. – Гипнотизер? Да, есть ли у вас здесь гипнотизер? – Я отступил немного в сторону и ожидал увидеть на лице старой женщины признаки понимания. – Человек, который слушает людей, успокаивает их и…

– Ах, вы имеете в виду месмериста? – матушка заулыбалась и закивала головой. – Но, увы, сударь, здесь в деревне нет таких… Только разве матушка Гудвил, разве что, – прибавила она с сомнением.

– Матушка Гудвил?

– Я ничего не имею против нее, сэр, но есть люди, которые поговаривают о колдовстве. Я как раз читала вчера «Пари матч», что можно вызвать у себя серьезный невроз, если позволять неквалифицированным людям заниматься своей психикой.

– Пожалуй, вы правы, Ганвор, – согласился я. – Но на психику я не жалуюсь. Меня просто иногда подводит память.

– Вас тоже это беспокоит? – Лицо женщины засияло. – Я сама тоже такая забывчивая. Иногда даже и не помню, что хотела сделать…

– Так что же, матушка Гудвил? – перебил я ее. – Далеко отсюда она живет?

– На другом конце деревни, сэр. Но я бы вам не советовала иметь с ней дело. Это не для такого культурного джентльмена, как вы. У этой женщины весьма убогий домик, да и сама эта старуха не делает чести нашей деревне. А что касается ее одежды, то тут…

– Я не буду слишком критичным, Ганвор. – Я пожал плечами, – Мне хотелось бы, чтобы вы отвели меня к ней.

– Лучше я позову ее сюда к вам, сэр. Если вы уж так настаиваете… но тут, в часе езды, в Илимге, есть дипломированный специалист.

– Матушка Гудвил меня вполне устраивает. Как скоро вы можете ее сюда пригласить?

– Если вы не возражаете, сэр, это можно было бы сделать после обеда, а то сейчас я только поставлю жариться гуся, да и пироги начинают подрумяниваться.

– Хорошо. А пока я погуляю по саду. Надо нагулять аппетит, достойный вашей кухни, уважаемая Ганвор.

После второго куска пирога с черникой, финальной чашечки кофе и глотка бренди с ароматом столетий, я закурил новоорлеанскую сигару и стал наблюдать как Хильда и Ганвор зажигают масляные лампы в гостиной.

Внезапно раздался негромкий стук в дверь и Ингалиль, кухонная прислуга, заглянула в дверь.

– Старая ведьма пришла по вашему приглашению, – пропищала она. – Она курит трубку!

– Тише ты, она услышит, – прошептала Хильда. – Скажи ей подождать, пока ее не позовут.

Тут Ингалиль взвизгнула и отскочила в сторону, а в комнату вошла скрюченная старуха, опирающаяся на гнутую палку. Живые черные глаза оглядели комнату и сверкнули на меня. Я внимательно осмотрел гостью и заметил крючковатый нос, беззубые десны, выдвинутый вперед подбородок и прядь седых волос, нависающих над щекой.

Трубки я не увидел, но заметил, что она выпускала последнее кольцо дыма из ноздрей.

– Кто здесь нуждается в целительном прикосновении матушки Гудвил? – прошамкала она. – Ну, конечно же, это вы, сэр. Вы, который проделали такой странный и долгий путь вместе со странником, которому предстоит еще более долгий путь…

– Я не говорила тебе, что это новый джентльмен, – сказала из угла Ингалиль. Тут она осмелела, подошла к старухе и, протянув руку к корзинке старой женщины, произнесла:

– А что у тебя там?

Но тут же последовал удар палкой по пальцам и служанка опять взвизгнула, шмыгнула в свой угол.

– Следи за своими манерами, дорогуша, – почти ласково прошамкала матушка Гудвил.

Она прошаркала к стулу, уселась и поставила свою ношу у ног.

– Так вот, матушка Гудвил, – начала Ганвор, – нашему гостю, вот этому джентльмену, нужно немного помочь в…

– Он хочет отодвинуть завесу прошлого, чтобы яснее прочесть будущее, – старая карга попыталась улыбнуться. – О, он хорошо сделал, что позвал старую матушку Гудвил. А теперь…

Ее тон стал более выразительным.

– Ты нальешь мне рюмочку, – продолжала она, – чтобы я подкрепила свои силы, а потом вы все удалитесь, кроме милорда нового джентльмена.

Старуха взглянула на меня взглядом хищной птицы.

– Меня не интересует будущее, – начал было я.

– Неужели, сэр, – старуха закивала будто бы соглашаясь. – Тогда вы очень странный смертный.

– Но есть некоторые вещи, которые мне нужно вспомнить, – продолжал я, игнорируя слова старухи. – Может быть, под влиянием гипноза я мог бы…

– Так… тогда, значит, вы хотите заглянуть в прошлое. Впрочем, я так и думала, – прокомментировала невозмутимо она.

Ганвор позвякивала стаканами у стола. Она подошла и подала старухе стакан, потом вместе с Ингалиль и Хильдой принялась убирать со стола.

Матушка Гудвил, причмокивая губами, выпила брэнда и потом замахала своей неестественно большой, в коричневых пятнах, рукой.

– А теперь прочь отсюда, мои цыпляточки, – прошамкала она. – Я чувствую, что на меня нисходит дух. Я вижу что-то удивительное… О, что это? Что это? Духи шепчут мне…

– Оставь эти сказки о духах, – воскликнула Хильда и рассмеялась. – Все, что хочет от тебя мастер Байард…

– Прочь отсюда, девушка, – повысила голос старуха. – Или я пошлю на тебя силу, которая сомкнет твои колени так, что ничто не сможет их разомкнуть. Уйди прочь!

Все ушли. Тогда старуха повернулась ко мне.

– А теперь к делу, сэр. Что вы дадите старухе за горсть утраченных воспоминаний? Что вы забыли – свою любимую, порывы юности, ключ к счастью, казалось, ужо к достигнутому?

Я усмехнулся, – Вам хорошо заплатят, матушка Гудвил. Только давайте отбросим все ненужное в сторону. Никакой мистики! И давайте перейдем прямо к делу. У меня есть основания полагать, что я страдаю от насильственной потери памяти, возможно, в результате гипнотического воздействия. И поэтому я хотел бы, чтобы вы ввели меня в состояние гипноза и посмотрели, нельзя ли что-нибудь сделать такое, чтобы вернуть мне память.

Старуха наклонилась вперед и пристально стала рассматривать меня.

– В вас есть какая-то странность, сэр, – прошамкала она. – Что-то, чего я не могу до конца понять. Как будто ваши глаза устремились к горизонту, который другие люди видеть не в силах.

– Пусть я странный тип, но не настолько, чтобы вы не смогли меня загипнотизировать, надеюсь?

– Вы говорите, что у вас отняли память, да? Кто же мог это сделать? Да и зачем?

– Вот это я и надеюсь узнать с вашей помощью!

Она понимающе кивнула. – Я слышала о таких вещах, сэр. Бездны мрака, осененные светом кроваво-красной луны…

– Матушка Гудвил, – не выдержав, перебил я старуху, – мы же с вами, по-моему, уже условились. Как только речь зайдет о бездне, магии, темных силах и так далее, я буду снижать вам плату. Меня интересует только строго научный механизм. О, кей?

– Что, сэр? Вы собираетесь учить Хозяйку Тьмы ее ремеслу?

Это начинало мне уже надоедать.

– Наверное, нам обоим лучше забыть об этом разговоре. – Я полез в карман за монеткой. – Это была моя ошибка…