Текст книги "Файлы фараонов"

Автор книги: Джон Джойс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 20. СВЕТ И ЗВУК

Подобно гигантской стрекозе, «белл» опустился на землю у небольшого павильона, где продавали билеты на экскурсию по Великой пирамиде. По обеим сторонам из фюзеляжа опускались две длинные алюминиевые «ноги» со сферическими «ступнями»: в каждой находился лазер и чувствительный приемник звуковых волн.

– Как он в управлении? – спросил Теодор Гилкренски.

– Терпимо, – отозвался Мэннинг. – Мне приходилось летать и с более громоздким оборудованием. Но совершать резкие маневры эта машина не сможет – сила инерции вырвет трубки из креплений.

Они подошли к двери сборного домика. Там Билл Маккарти возился с радиоаппаратурой и компьютерами. Майор Кроуи на повышенных тонах разговаривал о чем-то с полковником Селимом и двумя его подчиненными. Увидев Гилкренски, они смолкли. Кроуи вышел к Тео.

– Селим говорит, ему будет довольно трудно обеспечить безопасность – уже смеркается. Площадка, где будет проходить шоу, ничем не прикрыта с запада. Я бы советовал вам наблюдать за ходом эксперимента из «Мена-Хауса». Мистер Мэннинг поднимет вертолет в воздух, профессор Маккарти займется аппаратурой в домике, а вы будете поддерживать с ними связь по радио. – Он протянул Гилкренски небольшую радиостанцию.

– Я прекрасно чувствую себя в кабине рядом с Лероем.

– И все же мне было бы спокойнее, если бы вы остались в отеле. Во всяком случае, там проще предотвратить нежелательные инциденты. Не забывайте: у вас с собой «Минерва», а это только увеличивает риск.

– Хорошо, майор. Вы отлично справляетесь со своими обязанностями.

– Благодарю вас.

– Хотя… – Тео задумчиво посмотрел на вертолет, покачал головой и направился в сторону отеля.

Войдя в расположенный на верхнем этаже номер, который заказал эль-Файки, Тео положил «Минерву» на стол у окна. В коридоре дежурил Макгуайр, Том Харгривс занял пост в вестибюле отеля, а Кроуи бдительно расхаживал по крыше.

– Извините меня за эти меры предосторожности, профессор, – обратился к историку Гилкренски, – но они необходимы.

– Вам не тяжко нести свой крест? – спросил эль-Файки.

– Какой, собственно говоря, у вас план действий, доктор?

Тео сделал жест в сторону вертолета:

– Машина оборудована теми же приборами, что и «уисперер». Прежде чем начнется голографическое шоу, пилот зависнет над вершиной пирамиды Хеопса. Если лазерные лучи и в самом деле окажут заметное воздействие на датчики, Билл Маккарти сообщит нам об этом.

– Думаю, представление вот-вот начнется. Не хотите поторопить вашего пилота?

Гилкренски поднес к губам рацию:

– Лерой, ты меня слышишь?

– Отчетливо и ясно, босс. Прием.

– Поднимайся. Высота – тысяча футов от вершины. Отцентруй вертолет с помощью навигатора, который мы установили на приборной панели.

– Понял!

За окном раздался рокот турбины.

– Как обычно проходит представление, профессор?

– Это нечто вроде иллюстрации процесса строительства пирамид, начиная от чертежей древнего зодчего Имхотепа и заканчивая возведением последней гробницы фараона Мике-рика. Особенно впечатляет финал, увидите собственными глазами.

– Мне уже не терпится.

– Пожалуйста! – Эль-Файки указал рукой за окно.

На широком пространстве, отделявшем отель от пирамид, вспыхнули десятки ярких светлячков. Со слабым дуновением ветерка в номер влетели звуки настраиваемых инструментов.

Высившиеся в отдалении на фоне темневшего неба силуэты пирамид один за другим озарились странным, шедшим как бы из их недр светом.

Дон! Дин! Дон!

Мощные динамики донесли до зрителей голос диктора, повествовавшего об Имхотепе – жреце, архитекторе и ученом, строителе ступенчатых пирамид в Саккре и Дашуре, гении, намного опередившем свое время. Огромная аудитория слушала рассказ о том, как Имхотеп обрел магическую власть над миром материальных вещей, соизмеряя свои действия с волеизъявлением земных и небесных владык. Комплекс царских усыпальниц в Гизе должен был, в его представлении, явиться зримым свидетельством божественной природы верховного правителя.

– Эта часть сценария написана моими молодыми коллегами, – пояснил эль-Файки. – Представляете, как трудно мне было согласиться с подобной трактовкой!

– Представляю.

Рассказчик между тем продолжал: фараоны Четвертой династии, вторжение мармелюков, приход армий Наполеона. На протяжении тысячелетней истории Египта Великая пирамида оставалась нерушимым памятником цивилизации, воздвигшей ее.

– Сейчас включатся лазеры, – шепнул эль-Файки. – Поразительное зрелище!

– Как аппаратура? – спросил Гилкренски в рацию.

– Приборы готовы, – ответил Билл Маккарти.

– Я на месте! – перекрывая грохот двигателя, выкрикнул в микрофон Мэннинг.

– Смотрите! – Профессор осторожно коснулся локтя Теодора Гилкренски.

Над плато звучали последние слова диктора:

– Чтобы почтить память легендарного Имхотепа, в честь его бессмертной души мы покажем вам, какими получились эти сказочные сооружения у великого зодчего…

Дон! Дин! Дон!

Из неровных, с размытыми гранями исполинских скопищ каменных блоков гробницы – сначала Микерина, затем Хефрена и под конец Хеопса – превращались в безукоризненные, четко очерченные пирамиды, облицованные плитами полированного известняка.

У Тео перехватило дыхание.

– Фантастика! Я не верю своим глазам!

– Такими они и были, – сказал эль-Файки, – до того момента, когда известняк потребовался на строительство города… Доктор! Ваш эксперимент!

– Боже! Конечно! – Гилкренски нажал кнопку рации. – Лерой, Билл! Что у вас там?

– Пирамиды мне сверху не видно, босс. А уже началось?

– Выглядит это все великолепно, Тео, но приборы молчат!

– Ты уверен, что они исправны?

– Судя по телеметрии – да. Каналы передачи информации в полном порядке, установленные у Лероя датчики я проверил перед самым взлетом. Аппаратура зарегистрирует любой сигнал, если только он появится. Черт побери, мы вновь вернулись к отправной точке!

– Значит, воздействие лазеров слишком ничтожно, чтобы повлиять на автопилот, – заключил Гилкренски. – А как насчет космических лучей, Билл?

Сквозь шум далеких аплодисментов послышалась низкая призывная трель «Минервы».

– Извините меня. – Тео поднял со стола компьютер и отошел с ним в дальний угол комнаты. – В чем дело, Мария?

– Вчера вечером во время полета ты сказал, что самую важную информацию я должна сообщать немедленно.

– Да. Что у тебя?

– Узнай у профессора эль-Файки, всегда ли шоу проходит в это время?

– Всегда, – через мгновение отозвался Гилкренски.

– В таком случае мы опять поторопились. По моему хронометру представление закончилось в двадцать часов двадцать две минуты, когда выключили лазеры. Вчерашний же инцидент, как и катастрофа в прошлую среду, произошел в двадцать часов тридцать семь минут, то есть примерно через четверть часа после окончания шоу.

Тео обвел взглядом силуэты пирамид и посмотрел на часы.

– Может, гробница выступает в роли аккумулятора, выбрасывающего пучок энергии с некоторой задержкой? Лерой! Ты меня слышишь?

– Отчетливо и ясно, босс!

– Давай сюда! Мне нужно, чтобы ты сел у отеля «Мена-Хаус», рядом с бассейном, и как можно быстрее!

– Я уже там, босс!

– Что такое? – раздался из рации голос Кроуи.

– Простите, майор, но я не могу упустить случай. Если у вас есть желание, присоединяйтесь. Жду вас на газоне. – Захлопнув крышку компьютера, Тео подхватил чемоданчик и бросился к двери.

Вертолет взмыл в черное небо и по пологой кривой устремился к Великой пирамиде. В пассажирском салоне Гилкренски колдовал над датчиками, а майор Кроуи сквозь стекло иллюминатора с тревогой вглядывался в темное море песков. Между ними на подушке кресла покоилась «Минерва».

– Тебя не укачивает, Мария?

– Это невозможно, Тео. Попроси лучше мистера Мэннинга свериться с навигатором. У меня ощущение, что мы немного отклонились в сторону.

– Поучите свою бабку готовить яичницу, леди! – пробормотал сквозь зубы Лерой. – О'кей, мы на месте!

– Билл! Ты меня слышишь?

– Да, Тео! Телеметрия работает, но никаких отсчетов!

– Машина вновь начала рыскать, – заметила Мария.

– Успокойтесь, все в норме! – прорычал пилот.

Гилкренски не отводил взгляда от дисплеев. Где-то внизу Билл Маккарти тоже следил за показаниями приборов.

– У тебя что-нибудь есть, Тео?

– Пусто, Билл. А у тебя?

– По нулям! Спроси Марию, она связана с телеметрией.

– Над поверхностью земли никаких возмущений, Тео, – доложил компьютер.

– Ты сможешь удерживать нас здесь еще некоторое' время, Лерой?

– Без проблем!

– Сколько сейчас времени, Билл?

– Двадцать часов двадцать минут. Эй, Тео! Взгляни-ка на монитор!

– Ну?

– Моя прямая начинает дрожать. Трудно сказать, может, это статическое электричество.

Светящаяся линия на мониторе слабо пульсировала.

– Причем на обоих каналах, лазерном и звуковом. Мария, что скажешь?

– Внизу находится источник энергии, Тео. Сигнал пока очень слабый, но он становится сильнее. Нельзя ли немного снизиться?

– Лерой! Ты можешь опустить вертолет? Но только опустить!

– Вы и сами знаете! Я могу сбросить высоту, лишь двигаясь по спирали. В противном случае из-за турбуленции управлять машиной станет невозможно.

– Все-таки попробуй, старайся держаться прямо над вершиной пирамиды! С вами все в порядке, майор?

– В полном, сэр, – отозвался Кроу и. Вертолет чуть развернулся.

– Мы отклоняемся, – предупредила Мария.

– Лерой!

– Хотите рухнуть на землю? Я зависну в той же точке, но пятью сотнями футов ниже!

– О'кей… Ага! Видишь, Билл? Вот оно!

Пульсация на мониторе усилилась, прямая линия на глазах Тео превращалась в синусоиду.

– Мощность нарастает! – выкрикнул Маккарти.

– Профессор прав, – подтвердила Мария. – Сигнал усиливается и становится все более ритмичным. Один всплеск каждые восемьдесят шесть сотых секунды.

– Время, Билл?

– Двадцать часов тридцать две минуты. Ну и ну, Тео! Ты только посмотри! Уменьши чувствительность, боюсь, распечатка начнет рваться!

Острые пики кривой линии на бумаге, которую выдавал плоттер99
  Плоттер – прибор – построитель кривых.


[Закрыть], грозили вот-вот выйти за пределы ленты. На экране закрепленного в вертолете монитора светящаяся ломаная линия напоминала вспышки молнии.

– Вот это да! Ничего удивительного, что «уисперер» вчера так подбросило! Похоже, он прошел прямо сквозь ось луча!

– Эй, док! – послышался тревожный голос Мэннинга. – У меня тут что-то происходит… Мы теряем высоту!

Гилкренски оторвался от экрана. Корпус монитора заметно подрагивал. Внезапно «белл» затрясло.

– Лерой!

– Не знаю, док! Ничего не могу поделать!

– Тео, – сказала Мария, – должна предупредить, что… В наступившей тишине Гилкренски услышал, как завывает ветер.

Двигатель вертолета заглох.

ГЛАВА 21. ПАДЕНИЕ

«В случае отказа двигателя немедленно опустить штурвал в крайнее нижнее положение».

Строка инструкции всплыла перед глазами Мэннинга в ту секунду, когда оборвался рев турбины. При отказе двигателя вертолет падает со скоростью около тысячи семисот футов в минуту.

«Если сейчас расстояние до земли в три раза меньше, то у меня в распоряжении примерно двадцать секунд. А если не успею? Смерть».

Лерой рванул штурвал на себя, почти вдавливая его в пол кабины. Лопасти винта изменили угол наклона, что позволило машине замедлить падение, оттянуть время… И все же «белл» стремительно сближался с каменной вершиной пирамиды. Резким движением руки пилот послал ручку от себя. Вертолет как бы совершил скачок вперед, уклоняясь от горы каменных блоков.

Падение ускорилось.

Поверхности земли Мэннинг не видел.

Если следующий маневр окажется преждевременным, вертолет выйдет из планирования и рухнет вниз.

Если он запоздает, «белл» на бешеной скорости врежется в песок.

Правой рукой Лерой медленно потянул штурвал на себя и вспомнил давно забытые слова молитвы.

В пятидесяти футах от земли нос машины чуть приподнялся, а в следующее мгновение лопасти хвостового ротора ударили по песку. Брюхо вертолета с противным скрежетом опустилось на землю, и Мэннинг почувствовал, как желудок его куда-то проваливается.

Усилием воли он заставил себя разжать стиснувшие ручку штурвала пальцы. Мышцы сводила судорога, по лицу струился пот. Сквозь стекло кабины было видно, как винт теряет обороты… и… останавливается.

За спиной послышался голос Гилкренски:

– Мастерская посадка, Лерой!

– А… Спасибо. Что произошло?

– Не знаю. Мария?

– Должна предупредить тебя, Тео, что, .. Извини, небольшая ошибка в системе. Мой хронометр на тридцать одну секунду отстает от реального времени!

– Может, сбой в питании?

– Нет. Тогда мне пришлось бы перезагружаться. Я хотела предупредить тебя о пучкообразном выбросе энергии, и в этот момент мы оказались на земле. Время как бы скакнуло вперед, а я ничего не почувствовала.

– Зато мы почувствовали! – буркнул Мэннинг. – Интересно, что случилось с двигателем?

– Запустить его можно?

Следя за стрелками приборов, Лерой пощелкал тумблерами.

– По-видимому, да. Электрика, кажется, в норме. Но я предпочел бы более детальную проверку. При ударе о землю какой-нибудь трубопровод вполне мог лопнуть.

– Тео! Ты меня слышишь? Тео!

– Мы слышим тебя, Билл! Со мной и Лероем все в порядке. Как вы, майор?

– Я не любитель тряски, а все остальное…

– Мы чуть с ума не сошли, когда вертолет начал падать. Я уже готов был вознести молитву за упокой ваших душ. Где вы находитесь?

– Не знаю. Думаю, где-то за пирамидой.

– Хорошо. Пусть Лерой включит прожектор – я пошлю за вами джип.

Через полчаса Гилкренски и Билл Маккарти стояли в щитовом домике перед плоттером. Макгуайр дежурил у двери. Мэннинг остался у вертолета, чтобы под охраной майора Кроуи и Харгривса проверить после вынужденной посадки все системы машины.

– О'кей, – сказал Билл. – Шоу завершилось в двадцать часов двадцать две минуты. Пока шло представление, приборы ничего не регистрировали. Ничего. Пустота! Зато через семь минут, в двадцать девять, прямая начала подрагивать. Усилилась пульсация. Потом на пару минут все прекратилось – это когда машина начала снижаться и отошла от вертикальной оси.

Палец Маккарти скользил по бумажной ленте.

– Так! Двадцать часов тридцать одна минута. Пульсация напоминает биение сердца. Посмотри, настоящая кардиограмма! Через минуту чувствительность прибора пришлось снизить, иначе на ленте не хватило бы листа. Заметь, Тео, обе кривые сближаются, их амплитуды почти совпадают, критическая масса, похоже, нарастает, потому что в двадцать часов тридцать пять… Вот оно! Пик! Машина теряет управление, запись обрывается.

– Что это может быть за энергия? – пробормотал Гилкренски, вглядываясь в бешеную пляску линий. – Не свет и не звук, и в то же время…

– Не хочу повторяться, – прозвучал голос Марии – «Минерва» лежала на столике позади них, – но я уже говорила. Убеждена, что датчики зафиксировали пучок космической энергии.

Тео с интересом посмотрел на Маккарти, ожидая его реакции. Профессор пожал плечами:

– Не знаю, не знаю. – Маккарти был полон сомнений. – Вчера бы я сказал «чушь», но сейчас сомневаюсь.

– Почему пучок сфокусирован? И где? В дверь заглянул Джеральд Макгуайр:

– Извините, профессор. Майору Кроуи только что позвонили из отеля. Прибыли данные из Беркли.

Лерой Мэннинг все еще не мог оправиться от потрясения. Пальцы его руки, лежавшей на штурвале, дрожали.

«Долго я такого не выдержу, – сказал он себе. – То же самое было в Кении, тогда меня три недели мучила бессонница».

Собравшись с духом, Лерой поднял машину в воздух и взял курс на аэропорт. Гилкренски и остальных доставит в Каир полковник Селим на одном из своих вертолетов.

В полете «белл» был послушен. От удара о землю погнулась стойка шасси, а обе выносные штанги, на которых крепилось научное оборудование, превратились в исковерканные металлические жгуты.

Встретивший Мэннинга у ангара Ахмед закатил глаза и сказал, что «лишь благодаря милости Аллаха мистер Лерой остался жив». Мэннинг приказал механику проверить все узлы. Утром машина должна будет совершить контрольный полет.

На такси Лерой доехал до отеля, поднялся в номер, сбросил одежду и пошел в душ, надеясь обжигающе горячей водой смыть все свои страхи. Дрожь в пальцах не унималась. Уже стоя перед зеркалом, он заметил, что его белокурые волосы активно уступают место седым, да и лучики морщинок вокруг глаз стали глубже.

«Я устал, – подумал он. – Устал, постарел и полон страхов. Пора подыскивать новое занятие. Пора получить свои денежки и возвращаться во Флориду. Купить домик на берегу океана, найти какой-нибудь заработок и доживать… как многие пожилые семейные пары».

Пары… Но он-то один!

Перед глазами возникло лицо Фариды. Лерой бросил взгляд на часы: он еще сможет застать ее в кабаре… пожелать доброй ночи! Она прекрасная молодая мусульманка, а он старый, потрепанный судьбой неверный! Ничего у него не выйдет.

– Ты сегодня опять грустишь?

Закончив выступление, Фарида подошла к его столику. Лерой смотрел на ее шелковистые черные волосы, бархатную кожу, высокую, совершенной формы грудь под тонким свитером. Фарида опустилась на стул и незаметным движением чуть поправила юбку.

– Еще один звонок с того света, – улыбнувшись, сказал Мэннинг. – Сегодня я понял, что уже слишком стар, чтобы летать.

– Но ты ведь обещал научить меня! Я даже захватила с собой брюки – переодеться!

Лерой почувствовал на себе ее умоляющий взгляд. Вот она сидит перед ним, идеальная женщина – но не его!

– Это было вчера. Я устал, Фарида. Старею.

Молодая женщина ласково положила обе ладони на его крупную руку.

– Вовсе нет! Ты восхитительный мужчина, и сегодня я докажу тебе это!

Не выпуская руки Мэннинга, она поднялась и потянуля, его к двери. Оказавшись в коридоре, Фарида нажала кнопку выключателя. Свет погас, губы Лероя ощутили сладкое прикосновение ее губ. Еще один поцелуй – долгий, страстный. Руки Фариды легли ему на шею, ее тело стремилось вжаться в его. Затем тонкие пальцы отыскали ладонь Мэннинга, положили на прохладный живот…

Лерой осознал, что под свитером и юбочкой на Фариде ничего больше нет.

ГЛАВА 22. ВОПРОС КООРДИНАЦИИ

Ровно в половине седьмого, когда профессор эль-Файки был погружен в утреннюю молитву, тишину его квартиры разорвал телефонный звонок. Профессор терпеть не мог, когда его отвлекали от священного ритуала, однако громкая трель звонка грозила разбудить не только его дочь, но и всех соседей по старому, перенаселенному дому. Испросив у Аллаха прощения, эль-Файки поднялся с молельного коврика, снял трубку.

– Профессор эль-Файки?

– Да. С кем имею честь?

– Слава Богу! Я уже больше часа пытаюсь до вас дозвониться. Телефонная связь в Каире отвратительная!

– Это правда. С кем я говорю?

– Тео Гилкренски. Профессор, извините за столь ранний звонок, но я сделал поразительное открытие и подумал, что вы должны узнать о нем немедленно.

– Слушаю вас, доктор Гилкренски. Вчера вечером вы так загадочно исчезли, я и понятия не имел, что с вами случилось. Никто не сказал мне ни слова. Оставалось только поймать такси и отправиться домой.

– О вас все забыли? Простите, ради всего святого! Но мы обнаружили удивительную вещь! Вчерашний эксперимент подтвердил правильность моей теории. Пирамида и в самом деле фокусирует поток энергии, природа которого пока не ясна. Вполне вероятно, что своего рода катализатором процесса является голографическое шоу, но точно мы еще ничего не знаем. Тем не менее факт налицо – в нашем распоряжении достоверные научные данные!

«Пирамидиоты», – подумал эль-Файки, слыша, как за тонкой перегородкой беспокойно ворочается в постели дочь.

– Однако еще важнее, во всяком случае, с точки зрения археологии, то, что мы получили материалы исследований Альвареса. Поэтому-то я и решился побеспокоить вас, профессор. Мой компьютер просчитал результаты рентгенографического анализа гробницы. Они поразительны, вы должны приехать и убедиться в этом сами! А потом мы отправимся в пирамиду – еще до того, как ее откроют для туристов.

– Зачем?

– Мы нашли ответ, профессор! В самом центре Великой пирамиды компьютер обнаружил пустое пространство!

– Но это… Это немыслимо! – выдохнул эль-Файки. – Мне необходимо срочно позвонить в музей.

Лерой Мэннинг лежал на спине в огромной двуспальной кровати, заново переживая события минувшей ночи – как юноша, который впервые познал таинство любви…

…Мягким, кошачьим движением Фарида стянула через голову свитер. На обнаженные, дивной формы плечи упала тяжелая волна иссиня-черных волос. Казалось, в темноте от ее матово-смуглого тела исходило свечение.

Шорох прохладных простыней, объятия, поцелуи… Ее гибкое тело сводит сладкая судорога истомы… Когда он, уже не в силах сдерживать себя, вошел в нее, Фарида, закусив губу, издала громкий, звериный стон. За считанные минуты Мэннинг трижды побывал на вершине блаженства.

Снова и снова перед глазами Лероя возникала картина, от которой кровь ускоряла бег, возбуждая каждую клеточку тела.

И все же… было нечто странное…

После Пэтси Миллер Лерой знал много женщин и научился понимать, когда физическая близость становится закономерным продолжением взаимной симпатии, а когда она не более чем притворство. Фарида пыталась быть с ним ласковой и нежной, что-то страстно шептала, но ее тело не могло лгать. Плоть Лероя сразу ощутила, что лоно египтянки было абсолютно сухим. Игра…

Но почему?

Рука Мэннинга зависла над соседней подушкой и упала в пустоту. За дверью ванной комнаты слышался плеск воды и звук щетки, яростно растиравшей кожу. Или это сон?

Зазвонил телефон.

– Мистер Мэннинг? Майор Кроуи. Хочу напомнить вам, что в восемь утра председатель собирается вылететь к пирамидам. Вертолет готов?

Лерой нащупал лежавшие на тумбочке наручные часы. Господи, всего без четверти семь!

– Сейчас свяжусь с ангаром и перезвоню вам, – сказал он в трубку. – Машина вчера крепко ударилась о землю, но мы проверили: все системы работают нормально. Дайте мне минут пять.

Дверь ванной раскрылась. На пороге стояла Фарида в спортивном костюме и кроссовках.

– Почему так рано? – спросил Мэннинг, натягивая простыню и стараясь скрыть разочарование.

Фарида перехватила ленточкой волосы, подошла к телефону.

– Мне нужно позвонить домой, предупредить, чтобы до обеда меня не ждали. Ведь мы летим, помнишь? Ты обещал!

Держа перед глазами бинокль, Заки эль-Шаруд следил за тем, как пара вышла из гостиницы и села в такси. На летной куртке Мэннинга четко виднелась эмблема «РКГ». Фарида беззаботно взмахнула небольшой сумочкой. Заки ощутил острый укол ревности, смешанной с отвращением, а ведь он сам заставил свою любимую сделать это.

«Прежде всего – джихад! Я должен быть таким же сильным, как она!»

– Свое задание Фарида выполнила, – констатировал он. – Вертолет будет здесь в восемь. Гамал, поставишь машину перед входом в отель. Я свяжусь с Абдулом и Сарватом.

Гамал, в котором Лерой тут же узнал бы певца из кабаре, улыбнулся. Одет он был в форму сержанта египетских ВВС. На его китель президент Анвар Садат в 1973 году собственноручно прикрепил медаль за штурм израильских укреплений в Бар-Эве.

Заки снял телефонную трубку, набрал номер, сказал пару слов и вышел вслед за Гамалом к машине. Когда она тронулась, эль-Шаруд бросил последний взгляд на крышу отеля «Олимпиад-Нил».

В расположенном рядом с президентскими апартаментами конференц-зале Теодор Гилкренски, Билл Маккарти и профессор эль-Файки обсуждали детали сделанного вчера открытия.

– Думаю, мощный выброс энергии был спровоцирован лазерным шоу, – сказал Тео. – Голограмма воссоздает первоначальный облик пирамиды. Гробница превращается в подобие огромной линзы, в полном, по-видимому, соответствии с замыслом древних архитекторов. Лазеры служат источниками света, причем света намного более интенсивного, нежели солнечный. Плюс звуковые колебания – помните те три низкие ноты? Они все время повторялись. Это что-нибудь означает?

– Часть древнего ритуала, обращение к богу солнца Ра, – пояснил эль-Файки.

– Стоп! – Билл Маккарти вытащил трубку изо рта. – Не очень-то мне верится в эти цыганские гадания. Единственное разумное объяснение авиакатастрофы можно искать в воздействии самих лазеров.

– Вынужден согласиться, – кивнул эль-Файки. – Доктор, вы уверены, что момент катастрофы, равно как и вашего вчерашнего эксперимента, не совпадает с шоу по времени?

– В этом уверена Мария, – улыбнулся Гилкренски. – А ее уверенность основана на тридцатом знаке после запятой.

– Как она точна, ваша Мария! – заметил эль-Файки. – У нее есть какие-нибудь соображения о природе непонятной энергии?

– Конечно, – пробормотал Маккарти. – Сколько угодно!

– Почему бы ей не обсудить свои теории с человеком непредвзятым? – Профессор перевел взгляд с Билла Маккарти на Тео.

– И в самом деле! Если вы отложите книгу, то я вас представлю. Профессор, познакомьтесь, перед вами Мария. Мария, это профессор Ахмед эль-Файки, старший научный сотрудник Каирского музея древних культур.

Гилкренски положил компьютер на стол, поднял крышку. Дисплей мигнул, на нем появилось лицо Марии.

– Доброе утро, профессор. Я все ждала, когда Тео нас познакомит.

– Вы – компьютер?

– «Минерва три тысячи». – В голосе Марии слышалась гордость. – Первый в мире компьютер с синтетическим биочипом, который служит матрицей для всей моей нейронной системы. Устанавливать логические связи и строить ассоциации я могу с такой же легкостью, как и человеческий мозг.

– Верьте ей, – заметил Маккарти. – Она в высшей степени человечна.

– Прекрати, Билл! Иначе она опять сотрет твой голос из памяти!

– Мне будет приятно принять участие в вашей дискуссии. Я еще вчера хотела расспросить профессора эль-Файки о выдвинутой им теории. Вы не позволите снять копию с чертежа пирамиды из вашей книги, профессор? Это поможет мне продемонстрировать то, что я обнаружила, анализируя информацию, которую прислали Биллу Маккарти из Беркли.

– Прислали мне ее для тебя, – сказал Билл, раскрывая перед компьютером книгу эль-Файки. – Сам я в ней так ни черта и не понял.

Египтянин подался вперед. Рассуждения о космической энергии и беседа с компьютером сбивали его с толку, но ему не терпелось взглянуть на результаты, полученные Альваресом.

– Помню, помню, – сказал он. – Хотя работы проводились почти тридцать лет назад. Известный американский исследователь древнеегипетской цивилизации Луис Альварес приехал в Каир вместе с сотрудниками сенатской комиссии по атомной энергии и учеными из института археологии. Он был убежден, что в пирамиде Хефрена существует неизвестная науке погребальная камера, и сказал, что готов доказать это с помощью специальной рентгеновской установки. Однако результаты исследования его разочаровали. Позже, как я слышал, Альварес интересовался и пирамидой Хеопса, но держать в руках отчеты о его работе мне не приходилось.

– Профессор Альварес действительно изучал Великую пирамиду, – подтвердила Мария. – Проблема тогда заключалась не в методике постановки эксперимента, а в приборах, которыми он пользовался для интерпретации полученных данных. Дело в том, что Альварес осуществлял все расчеты на уже устаревшем «Ай-би-эм-1130». Возможности этого компьютера несопоставимы с моими. Посмотрите на экран – и вы сами это поймете!

Изображение Марии уменьшилось до размеров игральной карты и сместилось в правый верхний угол дисплея. В центре экрана возникли неясные, расплывчатые очертания креста.

– Из этого не многое можно понять, – сказал эль-Файки.

– Перед вами исходные данные, те, что получил Альварес, – пояснила Мария. – Наблюдатель, стоящий в центре основания гробницы и направляющий взгляд вертикально вверх, увидел бы четырехконечную звезду – если бы, конечно, Великая пирамида была прозрачной.

– Вы можете сделать изображение более отчетливым?

– Да, профессор, простым сопоставлением данных Альвареса с информацией, собранной в других точках гробницы. Для этого я прибегну к специальной программе…

– Видимо, той же, что использовалась в НАСА во время обработки фотоснимков лунной поверхности, – вставил Маккарти.

Изображение на экране начало изменяться: крупные точки превращались в более мелкие, темные участки высвечивались, проявлялись скрытые детали. Смутный силуэт креста приобретал четкую форму, становились видны пересечения тонких линий.

– Сравнив эту схему с чертежом в книге профессора эль-Файки, – продолжала Мария, – мы сможем увидеть вход. Вот он, справа. Затем рассмотрим нисходящий коридор, главную галерею с расположенной над ней усыпальницей фараона и чуть в стороне от центральной оси погребальную камеру царицы.

Поднявшись, эль-Файки с изумлением смотрел на экран компьютера.

– Невероятно! Впечатление такое, будто пирамида построена из стекла! А что это за черная точка сбоку от погребальной камеры царицы? Новое помещение, о котором вы говорили по телефону?

– Вот это я и намерен сегодня с вашей помощью выяснить, профессор, – вмешался Гилкренски. – Полагаю, именно здесь, в центре пирамиды, фокусируется загадочная энергия. Я уже распорядился доставить к гробнице ультразвуковые зонды. В восемь утра за нами прилетит вертолет.