Текст книги "Четыре орудия убийства"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– О, это вы, месье Дуглаз! – уже радостно воскликнула она. – Доброе утро, месье Дуглаз. Боже мой, какая же я глупая! Надеюсь, ваш сон был крепким?

– Я… – начал было Дуглас и тут же замолк.

На лице женщины появилось смущенное выражение.

– Но я, месье, не слышала, как вы вышли, – извинилась она. – Вас в вашей комнате не было, и поэтому… как вы понимаете, я не стала будить мадам.

– Ничего я не понимаю, – сухо ответил Ральф по-французски.

– Шоколад я приготовила. Может быть, месье возьмет его на кухне сам? – Голос женщины становился все увереннее. – А месье не хочет сделать мне маленький подарок – отпустить меня? Я хотела бы вернуться в Париж. Думаю, месье будет настолько добр, что оплатит мне дорогу. И еще…

Она опустила руку в карман передника и достала из него сложенный носовой платок. Осторожно развернув его, женщина показала Дугласу очки. Одно стекло у них было треснуто, а другое отсутствовало.

– Думаю, – продолжила она, – месье оплатит и ремонт моих бедных очков. Он же сам вчера вечером на них наступил.

– Черт возьми! – возмущенно воскликнул Дуглас. – Кто вы такая?

– Месье? – удивленно произнесла женщина.

– Я спросил: кто вы? Что вы здесь делаете? Какое отношение я имею к вашим очкам? Кроме того… – Он снова замолк и взялся рукой за воротничок своей рубашки.

– Я же Гортензия. Служанка мадам. Я ушла от нее два года назад. Но вчера вечером я сказала месье, что буду рада вновь ей прислуживать. Пусть даже и на один вечер…

– Служанка мадам? Какой мадам?

– Мадам Клонек, которая эту ночь, как и вы, месье, провела в этом доме.

– Если хотите знать, то я мадам Клонек не видел около года. И прошлой ночью меня здесь не было. Полагаю, это…

В глазах Гортензии вспыхнул злой огонек.

– Месье, вы надо мной смеетесь, – отведя в сторону взгляд, укоризненно произнесла она. – О нет! Это уже слишком! Так несправедливо. Вы же действительно были здесь. Сами давали мне указания. Вы еще сказали, чтобы…

– Где сейчас мадам Клонек? – прервал ее резко Дуглас.

– Наверху. В своей комнате. Спит. Вы еще сказали…

Дуглас осторожно отодвинул женщину в сторону и шагнул к двери. Однако на пороге остановился и, обернувшись, виновато посмотрел на Куртиса. И покраснел.

– Послушайте, – волнуясь, сказал он. – Вы подумаете – я привез вас сюда, чтобы разыграть перед вами спектакль и… Да, вы можете подумать что угодно. Но могу поклясться – я на вилле не был. Клянусь, я не знаю этой женщины. Я не понимаю, о чем она говорит. Меня просто разыгрывают. Давайте пройдемте внутрь.

В очень длинной гостиной, занимающей большую часть крыла дома, царил полумрак. Второпях пройдя через комнату, Ральф Дуглас вывел Куртиса в просторный холл и по лестнице поднялся с ним на второй этаж. Дойдя до последней двери левого крыла, он с силой ударил по ней кулаком.

– Роз! – крикнул Дуглас.

С лестницы послышались шаги Гортензии.

Он снова ударил кулаком по двери и, не дождавшись ответа, повернул ручку. Дверь открылась, и Дуглас, не церемонясь, решительно шагнул через порог.

Куртис вошел следом. В комнате, как и в остальных помещениях виллы, было темно. Ставни на окнах хотя и были открыты, но солнечный свет в спальню не проникал из-за тяжелых оконных штор.

Куртис с трудом разглядел стоящую справа от него большую кровать. В воздухе витал запах пудры и духов. На кровати под одеялом, натянутым почти до самой шеи, лежала женщина. Даже не приближаясь к ней, Куртис заметил, что ее воскового цвета веки плотно закрыты, а на пухлом лице лежит печать спокойствия. Темно-рыжие волосы женщины разметались по подушке. На ней была персикового цвета ночная рубашка. Ее обнаженная рука покоилась на груди поверх одеяла.

Ральф Дуглас схватил женщину за руку и отступил на шаг назад.

– Роз!

Он вновь коснулся ее руки и тут же отпрянул от кровати.

– Куртис, подойдите, – пожимая плечами, попросил Дуглас. – Коснитесь ее. Она холодна, словно камень. Я думаю, что…

Глава 3
КИНЖАЛ В ВАННОЙ

Ричард подошел к кровати и встал по другую сторону от Дугласа. Рука и плечо лежавшей женщины были холодными, твердыми и гладкими. Как мрамор. Куртис и его клиент смотрели на тело, боясь поднять глаза. От двери до них донесся высокий тревожный голос Гортензии:

– Elle est malade?[1]1
  Она больна? (фр.) (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]

– Elle est morte,[2]2
  Она мертва (фр.).


[Закрыть] – ответил Ральф обреченно. Женщина с диким воплем выбежала из спальни.

– Хватайте ее! – крикнул Куртис. – Быстро! Поймайте ее и где-нибудь заприте. Иначе она…

– Да, – оправившись от шока, ответил Ральф.

Не дойдя до двери, Дуглас обернулся. Лицо его было словно восковое, как и у мертвой женщины.

– Боже, помоги, – в ужасе прошептал он. – Мне ничего не остается, как…

– Быстро за ней! – прервал его Куртис.

Оставшись наедине с трупом, Ричард ужаснулся. Он приехал в Париж совсем не для того, чтобы сидеть и караулить трупы симпатичных женщин. У него было гораздо более важное задание. Так, по крайней мере, он думал. В какую же переделку он попал?

У Куртиса возникло сильное подозрение, что этот симпатичный Дуглас сам все и подстроил. Несмотря на то, что на женщине не было видно следов насилия, интуиция подсказывала Ричарду, что она не умерла естественной смертью. Ее убили.

При жизни она, похоже, была довольно привлекательной, разглядывая лицо бывшей любовницы Дугласа, подумал адвокат. А теперь эта женщина лежит на кровати, словно глиняное изваяние.

Сколько ей было лет? По всей видимости, не больше тридцати пяти.

Куртис попытался вспомнить, что заставило его подумать, будто она убита. Скорее всего, темное пятнышко на одеяле возле правой руки женщины. Оно очень походило на запекшуюся кровь.

Однако убедиться в этом можно только при свете…

Листва деревьев под окном придавала темной комнате зеленоватый оттенок. В воздухе стоял запах мастики, которой, по всей видимости, недавно был натерт пол, и вездесущей пыли.

Подойдя к окну, Куртис отдернул тяжелые шторы. При этом он едва не наткнулся на большой круглый стол. Окно, как оказалось, выходило на крохотный балкончик.

Спальня с невысокими потолками на французский манер была оклеена бордовыми шелковыми обоями с золоченой окантовкой. При слабом освещении они выглядели почти черными. Под потолком висела небольшая хрустальная люстра. У стены напротив окна располагался камин из черного расписанного золотом мрамора, а рядом с ним – дверь, ведущая в холл.

На камине красовались мраморные часы, которые не ходили, а над ним висело огромное потускневшее от времени зеркало. Его рама была исполнена в виде венка из золотых листьев. В нише по левую сторону от Куртиса стояла кровать с балдахином. Рядом с ней находилась дверь в ванную.

Она была приоткрыта. Еще одна дверь, но уже справа от него, вела в будуар или же в туалетную комнату.

Внимательно оглядывая спальню бывшей любовницы Дугласа, Куртис остановил свой взгляд на большом круглом столе, на который только что наткнулся. Рядом со столом притулился сервировочный столик на колесиках. На нем было все, что необходимо для интимного ужина: изысканные десерты и три бутылки шампанского. Горлышко одной из бутылок, откупоренной, торчало из ведерка для льда.

Судя по нетронутой еде и лежавшим на сервировочном столике вилкам, ножам и салфеткам, можно было с уверенностью сказать, что те, кто здесь собирался ужинать, успели только выпить. О том же свидетельствовали и два фужера с остатками шампанского.

Затем Куртис перевел взгляд на большой круглый стол. На его полированной крышке он увидел три не имеющих никакого отношения друг к другу предмета: фарфоровую пепельницу с окурками сигарет (они лежали на равном расстоянии друг от друга и напоминали спицы велосипедного колеса), большую сложенную опасную бритву с рукояткой из слоновой кости и плоскогубцы.

– Странно, – разглядывая лежащие на столе предметы, громко произнес Куртис.

И в этот момент в комнату вошел Дуглас.

– Я запер Гортензию в туалете, – облегченно вздохнув, доложил он. – Это единственное место, откуда она не выберется. Злая как собака. Она говорит, что Роз… убили. Представляете, убили.

Дуглас посмотрел Куртису прямо в глаза.

– Все выглядит так, словно это сделал я. – Он помолчал. – Либо я, либо тот, кто позарился на ее драгоценности. – Дуглас настойчиво искал поддержки со стороны Куртиса. – Но это же не так. Роз не похожа на убитую. Правда?

– Не знаю, – ответил Куртис. А что еще он мог сказать в этой ситуации? – Может быть, ваша… пассия была серьезно больна? Она ни на что не жаловалась? Например, на слабое сердце?

– Нет, – яростно замотал головой Дуглас. – Ничего подобного я от нее не слышал.

Мужчина впился глазами в труп на кровати, затем перевел взгляд на круглый стол.

– А это здесь зачем? – удивленно спросил он, указав на бритву. Дуглас с любопытством оглядел предметы, лежащие на столе. Затем посмотрел на пол. – Посмотрите! Вон там, за вами. На ковре у окна.

Куртис повернулся и увидел на полу какой-то блестящий предмет. Им оказался короткоствольный револьвер 22-го калибра.

– Бритва и револьвер, – произнес Ральф Дуглас. – Да, нам надо ее осмотреть.

Он подошел к кровати. Постояв немного, Дуглас стянул с трупа одеяло. Следов крови ни на теле убитой, ни на ее персикового цвета ночной рубашке они не обнаружили. Неожиданно у Дугласа задрожали веки и затряслись руки. Так что накрыть мертвую женщину одеялом пришлось Куртису.

– Бедняжка Роз, – тяжело вздохнул Дуглас. – Только теперь я начинаю понимать, что с ней произошло. Не хочу об этом даже думать. По крайней мере, ее этим не убивали.

Он кивнул сначала в сторону лежащей на столе бритвы, а затем на револьвер.

– И вот она мертва, – продолжал Дуглас. – Странно. Она частенько принимала на ночь снотворное. Хлоралгидрат. Как вы думаете, может быть, она умерла от передозировки?

Его взгляд упал на приоткрытую дверь ванной. Дуглас вошел туда, включил свет. Ванная комната, оборудованная современной сантехникой, была выложена плиткой черного цвета. Окно в ней отсутствовало. Вдоль стены стояла неглубокая ванна. На полочке над раковиной рядом со стаканом Куртис заметил картонную коробочку. На ней было напечатано:

«Стрикленд, английский аптекарь, улица Обер, 18».

Инструкция по применению препарата отсутствовала. Обернув руку носовым платком, Куртис открыл коробочку и увидел в ней маленькие белые таблетки.

– Она их принимала? – обратился он к хозяину виллы.

– Да, – ответил Ральф. – Я даже помню фамилию того аптекаря. Да и таблетки, которые принимала Роз, выглядели точно так же. Хотя я не знаю, что это за препарат.

– Коробочка почти полная. Это сильное средство? Для здоровья неопасное?

– Понятия не имею. Знаю только, что перед сном она принимала по две таблетки.

– Да, ваша вилла – настоящий арсенал, – криво усмехнувшись, заметил Куртис. – Так что вашу знакомую могли убить тремя способами: застрелить, зарезать бритвой или отравить. Хотя…

Он перевел взгляд на ванну, и его сердце учащенно забилось. Начинающий адвокат увидел четвертое возможное орудие убийства и тут же вспомнил о темном пятнышке на одеяле, которое могло оказаться каплей засохшей крови.

На дне ванны, возле сливного отверстия, валялся кинжал с длинным лезвием. Несмотря на то, что его явно ополаскивали, на кончике остались розовые разводы.

– Теперь я знаю, как ее убили, – резким тоном произнес Куртис.

– Но не этим же кинжалом! – возразил Дуглас. – Иначе на теле Роз осталась бы колотая рана.

– Нет, ее не закололи.

Ричард Куртис поспешно вышел из ванной и подошёл к кровати. Подавив отвращение, он осторожно взял руку мертвой женщины и, приподняв ее, развернул. На запястье Роз Клонек виднелась глубокая рваная рана. Настолько страшная, что молодой адвокат побледнел и тотчас разжал пальцы.

– Она истекла кровью. – Он тер одну руку о другую. – Видите? Точно так же, как римляне совершали самоубийство. Они, вскрывая себе вены, ложились в теплую ванну. Только кровь вытекала из них медленнее.

Мадам Клонек была в ванной комнате. Кто-то ее туда затащил и кинжалом вспорол ей вены. Возможно, она лежала на полу, а преступник держал ее руку над ванной. Когда она истекла кровью, убийца перенес женщину в спальню и уложил на кровать.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Дуглас и Куртис, нахмурившись, всматривались в слегка опухшее лицо мертвой женщины.

– Значит, это все-таки убийство? – наконец дрожащим от волнения голосом спросил хозяин виллы.

– Несомненно. А теперь возьмите себя в руки и послушайте, что я скажу. Меня послали сюда, чтобы я оказал вам помощь. Если я не смогу справиться с поставленной передо мной задачей, то вызову Ханта. Так что будьте со мной откровенны. Скажите, это вы убили мадам Клонек?

– Боже мой! Ну конечно же нет! Зачем мне убивать ее? Да еще на собственной вилле? Я вам уже говорил, в последнее время здесь происходили странные вещи. Это меня раздражало. А поведение Роз!.. Словом, один только вид этого дома вызывал у меня отвращение. Я готов был его сжечь дотла.

– Успокойтесь. Эта женщина, которую вы заперли в туалете… Она клянется, что прошлую ночь вы провели на вилле. Ее слова вы можете легко опровергнуть. Скажите, если вас здесь не было, то где вы ночевали?

– О, это уже лучше! – облегченно произнес Ральф Дуглас и, в задумчивости сдвинув брови, дважды провел рукой по волосам. – Ну, вчера вечером мы с Магдой ужинали в «Фуке». После ресторана покатались на машине по Буа. Затем я отвез девушку в отель и вернул ее матери…

– В котором часу?

– Довольно рано. Где-то около половины одиннадцатого. Такое алиби годится?

Куртис улыбнулся. Ральф Дуглас явно воспрянул духом. Оба мужчины облегченно вздохнули.

– Трудно сказать, – ответил адвокат. – А что вы делали потом?

– Вообще-то собирался встретиться с Брюсом. Это мой брат. Но потом передумал. Знаете, вчера мне почти удалось убедить Магду наплевать на мнение ее матери и выйти за меня замуж. Так что я был на вершине счастья. Кроме того, я знал, что у нас с вами встреча сегодня утром. Поэтому я собирался пораньше лечь спать. Потом я подумал: «А почему бы мне перед сном не прокатиться по Парижу?» Подождите! Только не усмехайтесь! Я тоже читаю детективы. Так вот. Я поехал куда глаза глядят, но точно помню, где проезжал. По дороге я заглянул в кафе возле Пасси. Заведение не ахти какое, но такие мне нравятся. В нем собираются в основном таксисты. А они люди общительные. Завязался разговор. Пришлось с ними выпить. Только не подумайте, что я нахлестался!

– Название кафе помните?

– Нет. Но улицу, где оно находится, запомнил. Названа в честь знаменитого композитора – Бетховена. Знаете такого? Шучу, шучу. Я ее легко найду… В результате я вернулся домой в половине четвертого с чувством вины и головной болью. Пришлось будить консьержку. Раньше со мной такого не бывало. Когда я проходил мимо ее коробки, она высунулась оттуда и сказала, что я веду себя не по-джентльменски.

– Так что, она вас видела?

– Должна была видеть.

– Все это хорошо, – задумчиво произнес Куртис. – Но если вы вернулись к себе домой в половине четвертого, то почему Гортензия утверждает, что вы были здесь?

Подобную ситуацию он мог бы легко представить. Сидя у себя в конторе на Саутгемптон-стрит, он спокойно бы размышлял, раскладывал факты по полочкам, взвешивал все за и против и искал бы выход из сложившегося положения. Сейчас же, столкнувшись с жестокой действительностью, молодой адвокат растерялся.

Проблема, которую ему предстояло решить, была реальной, как бордовые обои на стенах комнаты, в которой находилась убитая неизвестным злодеем Роз Клонек.

Здесь же лежали четыре возможных орудия ее убийства – револьвер, бритва, коробочка со снотворным и кинжал. Но лишь одним из этих предметов мог воспользоваться убийца. Вот только странно, почему для того, чтобы вскрыть вены жертве, он выбрал не опасную бритву, а кинжал. Последний для таких целей выглядел более предпочтительным.

Не вызывало сомнений, что накануне вечером мадам Клонек собиралась с кем-то ужинать. Еда и налитки стояли на сервировочном столике, словно ожидая, когда же ими начнут лакомиться. Но к еде даже не притронулись: на круглом обеденном столе были только пепельница с многочисленными окурками да плоскогубцы.

Клубок сплошных загадок, подумал Куртис. Но адвокат был упрям и полон решимости распутать этот клубок.

– Вы сказали, что отвезли невесту в отель. Сколько времени у вас ушло на то, чтобы добраться до кафе?

– Минут двадцать, – подумав, ответил Дуглас. Он еще немного помолчал. – В этом я абсолютно уверен.

– Как вы полагаете, найдется свидетель, кто мог бы сказать, в котором часу вы оттуда ушли?

– Думаю, что да. Как я вам уже говорил, это кафе работает круглосуточно и его основные клиенты – водители такси. В нем висят большие настенные часы, и таксисты то и дело на них поглядывали. Более того, из кафе я вышел не один. Точно не могу сказать когда, но это было после трех. Так что если Гортензия…

– Что «если Гортензия», месье? – раздался в дверях злобный женский голос.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Гортензия. За ее спиной маячил полицейский. Лицо служанки пылало от гнева.

– Месье забыл, что женщина может разбить окно и позвать на помощь, – зло прищурившись, ехидно заметила она. – Ну а теперь, папочка, давай проверим, кто из нас лжет.

Полицейский, крупный мужчина с седыми усами и лицом меланхолика, втянув голову в плечи, нерешительно вышел вперед и приложил руку к козырьку фуражки. Он был явно смущен, и это показалось Куртису довольно странным. Взглянув на лежащий на кровати труп, полицейский поддел мыском ботинка край ковра и, опустив глаза, принялся раскачиваться на каблуках.

– Доброе утро, месье Эркюль, – сухо поздоровался с ним Ральф.

– Доброе утро, месье Дуглаз, – хриплым голосом произнес полицейский и, сжав руку в кулак, большим пальцем указал на Гортензию. – Эта пожилая женщина обвиняет вас в убийстве мадам Клонек.

– Она с ума сошла.

– Видимо, да, – согласился Эркюль и подошел к кровати. – Она утверждает, что вы перерезали горло мадам бритвой. Но на горле мадам Клонек нет порезов! Однако она мертва. Может быть, с ней случился инфаркт?

– Нет, ее убили, – возразил хозяин виллы. Полицейский мгновенно изменился в лице.

– Ей в ванной вскрыли вены, и она истекла кровью, – продолжил Ральф Дуглас. – Но это сделал не я.

– Вот дьявольщина, – чуть слышно произнес полицейский. Затем прочистил горло и заговорил громче: – А вот Гортензия утверждает, что мадам Клонек зарезали бритвой. Хотелось бы знать почему.

Взгляд подслеповатых глаз служанки упал на лежавшую на столе бритву. Прищурившись, женщина направилась к обеденному столу.

– Хотя бы потому, что она здесь, – удивительно спокойно ответила Гортензия, указывая на бритву. – А еще потому, что месье вчера вечером ее точил. Когда я застала его за этим занятием, он сказал, чтобы я вышла, и пообещал мне за это сто франков.

Глава 4
РОЗОВОЕ ПЯТНО

Ральф Дуглас изменился в лице. Губы его большого рта искривились в гримасе ужаса. С Куртисом произошло то же самое.

– В таком случае это вы… – начал полицейский, но, спохватившись, прервал свои слишком смелые предположения. – Месье Дуглаз, это правда?

– Нет, – решив, что пора вмешаться в разговор, ответил за Ральфа Куртис. – Позвольте представиться. Я – адвокат из Англии и близкий друг месье Дугласа. Вот моя визитная карточка.

Эркюль с безразличным видом посмотрел на визитку англичанина.

– Эта дама, похоже, глубоко заблуждается, – продолжал Куртис. – Она утверждает, что эту ночь месье Дуглас провел здесь, на вилле «Марбр». Но мы знаем, что это не так. Мы можем предоставить соответствующие доказательства.

– Нет, вы только подумайте! – воскликнула Гортензия. – Это уже слишком!

Лицо полицейского просветлело.

– Успокойтесь, мамаша, – сказал ей Эркюль и обернулся к Куртису: – Вы говорите, глубоко заблуждается?

Куртис степенно кивнул, стараясь выглядеть как можно спокойнее, чтобы показать этому стражу порядка, что его не сокрушить нелепыми подозрениями.

– Мы не понимаем, о чем она говорит. Может быть, вам следовало бы ее расспросить?

– Хорошо. – Эркюль был сама любезность. – Я сделаю это.

Он сунул руку во внутренний карман кителя, достал оттуда блокнот. Карандаш был извлечен им из-под подкладки форменной фуражки.

– Ваше имя и адрес? – разглядывая кончик карандаша, спросил полицейский.

– Гортензия Фреи, улица Дезаль, 7.

– Род занятий?

– Прислуга.

– Мадам Клонек?

– Сейчас нет. Два года назад я ушла от нее. Еще до того, как с ней познакомился месье. Не подумайте, что я провинилась и поэтому была уволена. У меня хорошие рекомендации. Могу их вам предоставить. Всему виной – мои глаза. Я плохо вижу и…

– Минутку! – прервал ее Ральф. – Эркюль, она права. Когда мадам Клонек была не в настроении, а я что-то не мог найти, она всегда говорила мне: «Ты, как Гортензия, ничего не видишь». Она говорила, что ее прислуга постоянно теряла свои очки, и это очень злило Роз.

– Спасибо, месье, – кивая, поблагодарила его Гортензия. – Значит, вы обо мне слышали? Я о вас тоже. И совсем недавно.

Женщина достала из кармана передника засаленное письмо и аккуратно развернула его.

– Папаша, будьте добры, прочтите это, – обратилась она к полицейскому. – Оно на английском. Вы знаете английский язык? Нет? Тогда я переведу.

Гортензия начала читать, тщательно выговаривая слова:

– «Дорогая мадемуазель Фреи! Я узнал о вас от мадам Клонек, у которой вы служили горничной. По ее словам, вы были хорошей прислугой. Поэтому я хотел бы обратиться к вам с одной деликатной просьбой.

Когда-то я был близким другом мадам. Однако мы расстались. До разрыва наших отношений она жила на вилле „Марбр“, которая расположена возле Буасси в лесу Марли…»

Женщина подняла глаза и посмотрела на полицейского.

– «Я узнал о вас от мадам Клонек…» – повторила она и продолжила читать письмо: – «Теперь у меня появилась надежда, что наши отношения с мадам Клонек восстановятся. На субботу, 15 мая, она назначила мне встречу. Наша встреча состоится на вилле „Марбр“. На этот вечер ей, естественно, понадобится помощь горничной.

Думаю, есть причина, по которой ей бы не хотелось, чтобы нас обслуживала ее теперешняя горничная. Если вы примете мое предложение поработать в этот вечер, я бы вам хорошо заплатил. Кто знает, может быть, мадам Клонек попросит вас остаться у нее.

Приезжайте на виллу в субботу днем. Ключи от ворот и дверей дома прилагаются. В Порт-Малло вы сядете на автобус или трамвай и поедете до Буаси.

На вилле необходимо немного прибраться. Генеральную уборку делать не надо – только придать комнатам презентабельный вид. Наведите порядок в ванных комнатах, спальнях, гостиной, туалетных комнатах. (Комнаты мадам расположены в левом крыле дома, а мои – в правом.)

Вы займете комнату на первом этаже рядом с кухней. Уверен, что она вам понравится. На кухне есть все, чтобы приготовить ужин. Я же появлюсь на вилле раньше мадам и дам вам дальнейшие инструкции. Думаю, что вскоре после меня приедет и мадам.

В качестве аванса за ваши труды, мадемуазель, прилагаю сто франков. Можете быть уверены, что в воскресенье в вашем кошельке будет сумма в четыре раза больше.

С уважением, Ральф Дуглас». О, все это очень хорошо! – со слезой в голосе воскликнула женщина. – И вы, и ваши обещания! Как же – снова работать у мадам! Меня бы это вполне устроило. Я – женщина небогатая. По нескольку месяцев не могу найти работу. Ваше письмо, которое я получила в субботу утром, меня очень обрадовало. Оно вселило в меня надежду…

– Гортензия, – прервал ее Дуглас, – клянусь, что я дам вам четыреста франков. Но только если вы скажете правду.

Такой резвости от этой уже немолодой и полной женщины никто не ожидал. Когда Дуглас попытался взглянуть на письмо, горничная, сжимая в руке столь ценный листок бумаги, мгновенно отскочила назад и, прикрыв ладонью рот, безутешно зарыдала.

– Теперь уже слишком поздно, – продолжая всхлипывать, наконец произнесла она. – Я сказала правду. И не касайтесь меня! Вы – убийца, и никаких дел я с вами иметь не хочу! Убийца! Вот вы кто! У…

Каким бы потрясенным ни был молодой адвокат, он все же понял, что ему пора действовать.

Тем временем Ральф Дуглас достал из бумажника четыре банкнота по сто франков и протянул их горничной. Ситуация складывалась явно не в его пользу. Как бы эта сцена выглядела в конторе «Куртис, Хант, Дарси энд Куртис»? – подумал Ричард Куртис.

– Гортензия, в любом случае мы должны взглянуть на это письмо, – обратился он к горничной. – Отдайте его полицейскому, и пусть документ будет у него. Вы доверяете полиции?

– Разумный ход, – одобрительно заметил Эркюль и, забрав письмо у женщины, показал его Дугласу.

Письмо оказалось напечатанным на машинке.

– Ну, что вы на это скажете? – спросил полицейский.

– Да, но это уже перебор, – удивленно произнес Дуглас. – Могу поклясться, что подпись моя. Но что за игры? Я этого письма не подписывал.

Гортензия, успевшая к тому времени вытереть слезы, теперь выглядела глубоко несчастной. Но, несмотря на вселенскую скорбь, она с интересом поглядывала на Дугласа, словно спрашивая, про себя, разумеется: «Ну и как ты теперь выкарабкаешься?»

– Мадемуазель, вы понимаете, о чем мы сейчас говорим? Вы понимаете по-английски?

– Немного. О боже, как же я от вас устала!

– Вы все прекрасно понимаете. В этом письме несколько редко употребляемых слов. Да, хотел бы я, чтобы мой французский был таким, как ваш английский. Меня удивило то, как вы читали письмо. Может быть, вам кто-то его перевел?

– Естественно. Я что, профессор из Сорбонны?

– Кому вы его показывали? Своему знакомому?

– Тому, кто знает английский. Я носила его в туристическое бюро «Мадам Толлерс турс». Оно находится на бульваре Итальянцев. Конечно же, я показала письмо своему знакомому. Я имею честь быть знакомой с главой его парижского представительства месье Стенфилдом. Он хорошо знает мадам Клонек. Он часто оформлял ее поездки.

– Да, обратившись за помощью к знакомому, вы поступили крайне осмотрительно.

– А как же иначе? Письмо-то конфиденциальное.

Ральф сунул руки в карманы брюк и кругами заходил вокруг горничной.

– Она назвала Джорджа Стенфилда, – обратился он к Куртису, – устроителя знаменитого шоу в Париже и близкого друга мадам Толлер. Это даже хуже, чем я мог предположить…

– Ладно, это все пустяки, – теряя терпение, оборвал его Эркюль. – Лучше перейдем к делу. Так вы, месье Дуглаз, утверждаете, что этого письма не писали. Очень хорошо. Я этот факт запротоколирую. Итак, мы делаем первые успехи. Ну а теперь, мамаша, продолжайте свой рассказ. Учтите, карандаш у меня наготове. Вы получили письмо в воскресенье утром. Вам его перевели. Что было потом?

– А потом я, естественно, поехала сюда, – с готовностью ответила Гортензия. – Мне надо было делать большую уборку. Вы сами видите, я с ней успешно справилась. Но я могла бы и не спешить, поскольку месье Дуглаз приехал поздно вечером…

– Ах так? Месье Дуглаз приехал на виллу? И в котором часу?

– Только в девять.

– Месье Дуглаз, вы слышите?

– Да слышу, слышу, – отозвался Ральф. – Ничего другого я от нее и не ожидал. А теперь, Эркюль, выслушайте меня. Вчера в девять часов я ужинал в ресторане «Фуке». Это могут подтвердить моя невеста, метрдотель и официанты. Так что у меня на этот счет неопровержимое алиби.

– Женщина, вы слышите? – выдохнув так, что его огромные усы зашевелились, прогрохотал полицейский. – Что вы на это скажете?

– Я не вру! – взвилась Гортензия. – В девять вечера кто-то позвонил в дверь. Я открыла. На пороге стоял месье. На нем был плащ и черная шляпа. Обратился он ко мне на английском. Он сказал…

– Не понимаю, – удивленно произнес Эркюль. – Если вы не лжете, то это был тот, кто выдавал себя за месье Дуглаза. Послушайте, мамаша! Вы можете опознать того джентльмена? Вы сказали, что у вас плохое зрение и…

– Правильно. Но тогда мои очки были еще целы. Горничная пошарила рукой в кармане и достала поломанные очки.

– Я даже могу сказать, как этот месье выглядел, – продолжала она. – Типичный англичанин: красное лицо, голубые глаза и светлые волосы. Я не могла ошибиться. Кроме того, он говорил по-английски и представился месье Дуглазом. Но я хочу рассказать о моих очках. Я приняла у него шляпу, а когда помогала снимать плащ, он поскользнулся и задел меня плечом. Вот так!

Горничная с размаху хлопнула себя раскрытой ладонью по носу.

– Удар был таким сильным, что у меня из глаз искры посыпались, – воодушевленно рассказывала женщина. – Очки соскочили с моего носа и упали на пол. Месье извинился и сказал, что он, кажется, на них наступил. Нечаянно. Он очень сожалел.

В комнате повисло молчание, которое вскоре прервал астматический кашель полицейского.

– Думаю, все понятно, – прокашлявшись как следует, изрек Эркюль. – Все легко объясняется. Не правда ли? Открыв дверь, вы увидели его… Кстати, а свет в прихожей в тот момент горел?

– Да.

– А затем очки ваши упали, и он на них наступил. Хорошо. А что вы скажете о его голосе?

– Тот же самый, что и у месье Дуглаза. Когда англичане говорят на своем языке, их голоса различить невозможно.

В этот момент Ричард Куртис неожиданно для себя сделал маленькое открытие. Он подумал о том, что представителю европеоидной расы все китайцы кажутся на одно лицо. Даже большинство французов и итальянцев делятся на определенные типажи.

Раньше Ричард не задумывался над тем, что и для китайцев или, например, негров белые люди могут показаться похожими как близнецы. А обращал ли он внимание на своеобразие голоса иностранца, говорящего на родном языке? Может он отличить голос какого-нибудь Жака от голоса Жюля, если те заговорят с ним по-французски? Конечно же, нет. То же самое могло произойти и с горничной.

Теперь об убийце. Он вошел в дом, не пряча лица. Поскольку Гортензия была близорукой, а незнакомец говорил с ней на иностранном языке, он мог не опасаться, что она его запомнит.

– Да, все ясно, – между тем произнес полицейский. – Скажите, месье Дуглаз, у вас есть враг, похожий на вас хоть немного? Тот, кто мог бы выдать себя за вас?

– Послушайте, господин полицейский, что за ерунда!.. Ох, простите. Насколько я знаю, нет.

– А родственник? Например, брат?

– Брат у меня есть. Но нас с ним никак не спутать. Он ниже ростом, носит усы. А потом…

Ральф Дуглас развел руками.

– Его надо знать, – продолжил он. – Даже если бы он меня ненавидел… Хорошо, Гортензия, а что было потом?

– Он… вы… не знаю, кто это был, отнесся ко мне очень хорошо. Он сразу же завел меня в гостиную и поговорил со мной. Он объяснил, почему мадам не хочет, чтобы им прислуживала ее горничная. С его слов я поняла, что у мадам новый… друг, некий месье Делотрек, а он страшно ревнивый.

Мадам была уверена, что этот месье специально пристроил к ней горничную, чтобы та шпионила за ней. На выходные дни месье Делотрек уехал из Парижа, и у мадам появилась возможность встретиться с месье Дуглазом.