Текст книги "Частный детектив Выпуск 8"

Автор книги: Джон Данн Макдональд

Соавторы: Патрик Квентин,Луи Тома
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 9

Все вечерние газеты поместили портрет Дюпона. Комиссар не сообщил, откуда он взялся, поэтому пресса высказывала самые фантастические предположения. Фушероль, как обычно, был очень сдержан. Газеты ничего не знали ни о визите Мориса в полицию, ни о рукописи Даниэля, ни о письме с угрозой.

За неимением лучшего материала журналисты были вынуждены посвятить статьи личности убитого, его жизни, значению, его родственникам. Мадам Морэ, которую фоторепортеры настигли во дворе полицейского управления, выглядела, как летучая мышь, ослепленная дневным светом.

– Фушероль сдержал слово, – сказал Морис, когда Валери вышла из дверей рекламного агентства с папкой рисунков под рукой. – О вас в газетах нет ни слова.

Хотя у Мориса на этот вечер были другие планы, он все же спросил ее:

– Не хотите ли со мной поужинать?

– Спасибо, но у меня, к сожалению, нет времени. Я еще должна сделать срочную работу, к которой я еще даже не приступила.

Валери похлопала рукой по большой папке с рисунками. Они прокладывали себе путь сквозь толпу, как всегда спешащую в вечерние часы по Елисейским полям к своим машинам. Прежде чем отъехать, Морис спросил:

– У вас, по крайней мере, есть хоть какая–нибудь еда дома?

Он уже наполовину выехал со стоянки, когда Валери коснулась его руки:

– Пожалуй, я лучше куплю здесь.

Морис вернулся обратно на стоянку. В нескольких метрах от них черный «Пежо» тоже дал обратный ход.

– Я быстренько управлюсь, – сказала Валери.

Она поспешила в кондитерскую, как ночная бабочка, которую привлекает дневной свет витрины. Морис оперся о баранку и погрузился в свои думы. С той поры, когда он спешно покинул издательство, чтобы не опоздать к месту своего свидания, «Жертва» больше не выходила у него из головы. Подобно мертвецу в пьесе Ионеску, рукопись принимала все большие размеры. И хотя Морис говорил себе, что она не может иметь отношения к делу, теперь эта загадка казалась ему важнее остальных проблем.

– Вот и я, – сказала Валери и положила внушительных размеров пакет на заднее сиденье рядом со своей папкой. – Для вас я тоже кое–что захватила.

Ужин вдвоем в ее квартире… Искушение было слишком велико, и Морис с трудом заставил себя отказаться.

– К сожалению, я сегодня не смогу составить вам компанию.

Он не мог решиться сказать ей правду. В конце концов, похожих романов было очень много. Его опасения по поводу идентичности двух историй постороннему человеку могут показаться малозначительными.

Он тронулся с места, и следом за ним двинулся черный «Пежо», повторяя его маневр уже во второй раз. Пока Морис направлялся в широкий поток движения, он снова заметил его в зеркале заднего обзора. Валери читала только что купленную газету. На площади Конкорд черная машина все еще преследовала их. То же было и на бульваре Сен–Жермен.

– Завтра этот портрет появится во всех утренних газетах, не правда ли? – спросила Валери.

– Да. И тогда вся Франция обратит свой взор на Дюпона. Теперь его песенка спета.

Черный «Пежо» больше не появлялся в зеркале. Теперь другая машина находилась между Морисом и преследующей его машиной, внутренность которой была так же темна, как и ее кузов. Невозможно было разглядеть номер. Морис так часто оборачивался, что Валери обратила на это внимание.

– Кто–то преследует нас, – ответил он на ее немой вопрос.

– Кто же?

– Машина.

Он описал ее Валери. Заметив справа впереди тихую боковую улицу, он свернул туда. «Пежо» последовал за ним.

– Запомните номер! – приказал Морис.

– 903–У–75.

Время шло. Другая машина была задержана красным светом и осталась позади. Когда они приехали на улицу Гей–Люссака, ее уже не было.

– Поспешим.

Морис взял папку с рисунками и сверток с продуктами, и они быстро поднялись по лестнице. Веселые цвета ее уютной квартиры создавали оазис спокойствия. Задыхаясь от быстрого подъема по лестнице, они с облегчением опустились на кушетку и пуфик. Если остаток пути Валери молчала и все время нервно смотрела в заднее стекло, то теперь она не могла уже удержаться от вопросов, которые вертелись у нее на языке.

– Это был Дюпон?

– Надо думать. Теперь у нас есть номер его машины, и мы сможем узнать его настоящее имя.

– Мы можем позвонить комиссару, не так ли? – спросила Валери.

Морис промолчал. Он не хотел говорить ей, что мало доверяет Фушеролю и предпочитает придерживаться своих радикальных методов.

– Я знаю еще кое–кого из управления полиции, – ответил он. – Ему я и позвоню.

Он застал своего знакомого и передал ему свою просьбу.

– Это пустяки, – ответил тот. – Правда, сегодня я не смогу добраться до картотеки с номерами, но завтра утром я проверю.

– Завтра… Завтра… – огорченно проговорила Валери и утешилась шоколадным тортом.

– В это время, конечно, Фушероля нет в его кабинете, – сказал Морис. – Не хотите ли поехать ко мне?

Валери показала на толстую цепочку входной двери.

– Если я наложу цепочку, со мной ничего не случится.

– Но ни в коем случае никому не открывайте, – предупредил он.

Валери пообещала ему это, и Морис ушел.

Когда он вышел на улицу, движение стало еще более интенсивным. Он потратил около часа, чтобы добраться до предместья Сен–Мартин. По дороге он зашел в табачную лавку, чтобы купить сигареты. В последние дни он курил больше обычного. Он позвонил оттуда Изабель.

– Не жди меня к ужину, – предупредил он, – я приду поздно.

– Я уже об этом догадалась, – ответила она и язвительно добавила: – Ты, конечно, у своей Валери.

– Моя Валери, как ты любишь ее называть, уже дома, а я на пути в противоположный конец города, где у меня есть дело.

Через добрых полчаса он добрался до Больших бульваров. Найдя там стоянку для машин, он поставил ее и дальше пошел пешком. В предместье Сен–Мартин царила насыщенная жизнь. Начался моросящий дождь. Прохожие спешили. За закрытыми окнами переполненного кафе виднелись расплывчатые силуэты посетителей. В сумеречном свете казалось, что они сидят в аквариуме. Чем ближе подходил Морис к дому, тем больше он сомневался в целесообразности своего предприятия. Либо Пьер Кулонж невиновен и может объяснить загадку в двух словах, подобно случаю убийства в закрытой комнате, где был применен какой–нибудь простой трюк, либо он признается в плагиате и объяснит, как это случилось.

Но если Кулонж был Дюпоном? Если они оба были одним и тем же лицом? Морис остановился посредине тротуара, не обращая внимания на толкавших его прохожих. Почти немыслимо было допустить такую неосторожность. Только сумасшедший мог так поступить. Ведь каждый мог вспомнить опасного убийцу, который год назад сам себе дал прозвище «Душитель». Многие газеты получали от него письма. Возможно, он похож на Дюпона, и он решил объявиться под давлением своего подсознания. Теперь рассуждения Мориса перешли в область криминалистики. Погруженный в размышления, он медленно продолжал свой путь. Может быть, в доме номер девяносто три предместья Сен–Мартин не окажется никакого Кулонжа?

Однако он был. Через полуоткрытую калитку Морис прошел в мрачный, неровно вымощенный двор. Кусок гофрированного картона закрывал окно консьержки. Грохочущий шум телевизора перекрывал крики грудного ребенка.

«Сначала нужно будет спросить», – подумал Морис и постучал по картону.

Дверь открылась. Округлая женщина лет пятидесяти появилась на пороге и дружелюбно спросила:

– Что вам угодно?

– Мсье Пьер Кулонж здесь живет?

– Да, но он еще не пришел домой.

Морис достал из кармана монету, чтобы сделать женщину разговорчивей.

– Вы разрешите мне… – движением подбородка он указал на комнату.

– …Подождать его у меня? – закончила фразу женщина. – Пожалуйста.

Она отступила и дала ему пройти.

У нее была пышная, но хорошо сохранившаяся фигура. В уголках ее очень живых маленьких глаз при улыбке появлялись морщинки, а волосы с проседью были стянуты на затылке. На ней был дешевый, но очень чистый рабочий фартук и серая вязаная кофточка. В комнате было необычайно чисто.

– Он часто приходит домой поздно? – спросил Морис, чтобы поддержать разговор.

– Когда как. Он, наверное, скоро придет.

– Я слышал, что он писатель.

– Во всяком случае, он постоянно пишет, он даже переутомляется. Все это нездорово.

– Он любит свою работу? – спросил Морис.

– Ну, если бы он занимался только сочинительством…

Вдруг распахнулась стеклянная дверь и в комнату вошел высокий сильный молодой человек. Ему можно было дать лет двадцать пять–тридцать.

– Добрый день, тетя! – звонким голосом сказал он.

Заметив Мориса, он смутился. Его маленькое лицо, обрамленное густыми каштановыми волосами, было хорошо очерчено. Тонкие черты лица плохо гармонировали с мускулистым телом. На полных губах и во взгляде его карих глаз был немой вопрос.

– Господин ожидает тебя, – сказала консьержка. Заметив, что Морис смутился, она прибавила, обернувшись к нему:

– Вы хотели говорить с моим племянником?

– Конечно, если он – Пьер Кулонж.

– Да, это я, – подтвердил молодой человек и снял плащ. – Мадам Брионне – моя тетя.

– Я рецензент при издательстве Фонтевро. – Морис предпочел не открывать своих карт. – Сегодня после обеда я читал вашу рукопись.

– Мою рукопись? Какую?

– Я говорю о «Жертве».

Молодой человек непонимающе смотрел на него.

– Вы ее сегодня читали? У Фонтевро?

– Да, вы ее туда прислали.

– Нет, это сделала я, – призналась мадам Брионне с дружеской улыбкой.

– Что? Что ты сделала?

– Я отправила ее вчера после обеда.

– Не спросив меня? Ты с ума сошла!

– Но я же… я хотела сделать тебе приятное.

– Да это сумасшествие! – Кулонж очень разозлился.

– Что с тобой?

– Этого не следовало делать. Ты только скомпрометировала меня.

Его тетка готова была заплакать. Она повернулась к Морису.

– Он сам бы не решился.

Кулонж тоже обратился к посетителю, как к посреднику:

– Войдите в мое положение. Что бы вы сказали, если бы вы написали роман, и кто–нибудь, не спросив вас, отправил бы его в издательство?

– Разве у вас есть особые причины не предлагать его Фонтевро? – спросил Морис.

Кулонж пожал плечами и вынул из кармана пачку сигарет. Морис заметил, что настроение его изменилось.

– Если вы уже читали «Жертву»… – начал он.

Морису он показался вдруг юным. Теперь перед ним стоял робкий высокий юноша, со страхом ожидающий приговора.

– И как она вам?

– Это превосходный детективный роман.

– Превосходный детективный роман, – повторил молодой человек, словно не веря своим ушам. – И вы полагаете, что его можно публиковать?

– После небольшой обработки, наверняка.

У Кулонжа засияло лицо. Он радостно проговорил:

– Тетушка, что ты на это скажешь? Мой роман будет издан у Фонтевро!

Сложив руки, с восторгом на лице, мадам Брионне выслушала эту новость. Морис был сбит с толку и решил рубить сплеча.

– К сожалению, имеется одно препятствие, – заявил он. – Этот роман принадлежит Даниэлю Морэ.

В мгновение ока радость исчезла. Лицо Кулонжа омрачилось.

– Но ведь Морэ умер, – возразила мадам Брионне. – С этим ничего не поделаешь.

– Именно потому, что он умер, я и пришел сюда, – пояснил Морис. – Вы не улавливаете связи?

ГЛАВА 10

В тягостном молчании племянник и тетка объединились против Лателя.

– Неужели вы и в самом деле поверили, – продолжал Морис, – что я пришел сюда только для того, чтобы сообщить вам свое мнение о романс?

– Я так не думал, – ответил Кулонж. – Вы что, считаете меня круглым идиотом?

Он повернулся к мадам Брионне. Гнев его прошел.

– Итак, неудача. Но у Фонтевро так и должно было произойти.

Его тетка начала плакать. Он успокаивающе похлопал ее по плечу.

– Ну, это не так уж плохо.

К удивлению Мориса, совесть, казалось, его не мучила. Морис начал догадываться о правде.

– Так и должно быть, – с горечью проговорил Кулонж. – Если все время пишешь за других, то, естественно, мечтаешь когда–нибудь увидеть книгу под своим именем.

– Вы «Жертву» написали для Морэ?

– Конечно. Если бы вы этого не знали, вас, вероятно, здесь бы не было, – ответил Кулонж и с иронией добавил: – Лебединая песня Даниэля Морэ! Эта даровая находка для издательства. Нет лучшей рекламы, чем хорошее убийство!

«Итак, – думал Морис, – Кулонж, видимо, решил, что он пришел уговорить его остаться на этот раз, как и прежде, анонимным автором. Значит, Даниэль имел фактического автора, работающего на него, «писателя–призрака“». Великий Даниэль Морэ не сам написал свои романы, самые удачные. Морис презирал подобные махинации и не мог простить этого Даниэлю. Он стыдился за него и был разочарован. Его дружба с Даниэлем была основана на совершенно фальшивых предпосылках.

– Когда я услышала по радио, что мсье Морэ умер, – объяснила мадам Брионне своему племяннику, – то сказала себе, что теперь он уже не сможет воспользоваться твоей книгой. Я решила, что наступил благоприятный момент попытать тебе счастья. Поэтому я и взяла в твоей комнате рукопись, написала под заголовком твое имя и отправила ее в издательство.

Подробности подтверждались. Мадам Брионне, по–видимому, говорила правду. Морис был глубоко разочарован. Он приехал к Кулонжу, чтобы разоблачить его, как обманщика, а вместо этого нашел жертву грязных махинаций.

– Вы можете это доказать?

– Что? – спросил Кулонж.

– То, что являетесь автором «Жертвы»?

– Конечно. У меня наверху есть черновик рукописи.

Кулонж только теперь заметил, что не все в порядке.

– Но вы не пришли бы сюда, если бы не знали этого, – задумчиво проговорил он.

– Я не был уверен, – ответил Морис. – Вы неправильно меня поняли. Если «Жертва» действительно ваше произведение, оно должно выйти под вашим именем.

Кулонж теперь уже ничего не понимал.

– Кто вы, собственно говоря?

– Друг Даниэля Морэ. Он рассказал мне фабулу этого романа за несколько дней до смерти. Моя фамилия – Морис Латель.

– Латель… Критик и писатель?

– Да.

– Я всегда читаю ваши заметки в «Париж–Стопе», и у меня есть все ваши произведения, наверху в моей комнате. Я очень рад, честно, это для меня большая честь…

Кулонж запутался в своих излияниях, и Морис выручил его из неловкого положения.

– Покажите мне, пожалуйста, ваши черновики.

Они вышли из комнаты консьержки. На лестничной клетке пахло стираным бельем. Перешагивая через две ступеньки, Кулонж извинялся перед Морисом:

– У нас не очень хорошо. Я все время живу здесь. Тетя меня вырастил а.

– У вас есть другая профессия?

– Я банковский служащий.

– Давно ли вы стали работать на Морэ?

– Уже четыре года. «Жертва» – уже шестой детективный роман, который он получил от меня.

«Шесть романов за четыре года – это почти половина того, что появилось за это время под фамилией Морэ».

– Я всегда оставляю черновики. Они все у меня в сохранности.

Комната была такая тесная и маленькая, что между кроватью и шкафом оставалось место только для письменного стола, на котором стояла пишущая машинка.

«На ней он, вероятно, и напечатал «Жертву“», – подумал Морис и отодвинул стул, чтобы протиснуться между кроватью и столом.

Состояние, в котором находился шрифт, подтвердило его предположения. Кулонж балансировал на табурете, роясь в коробке, стоявшей на шкафу. Не поворачиваясь, он протянул Морису клеенчатую тетрадь.

– Пожалуйста.

Это была толстая ученическая тетрадь, страницы которой были исписаны четким почерком. Поправки и замечания на полях, равно как и вставки на вклеенных листах, убедили Мориса, что это настоящий черновик.

– А здесь – другие, – сообщил Кулонж и положил на стол пять пыльных тетрадей.

Морис полистал их. Это действительно были черновики пяти романов, шедших под именем Морэ. Романы эти, благодаря своей оригинальности, повсеместно пользовались успехом.

Даниэль ограничился тем, что просто перепечатывал на электрической пишущей машинке те рукописи, которые давал ему фактический автор, работающий на него. При этом он только заменял слова или фразы.

– Каким образом возникло ваше соавторство? – спросил Морис.

– Морэ был клиентом в банке, где я работал. Когда был написан мой первый детективный роман, я, естественно, не знал, годится ли он. Как–то я собрал все свое мужество и поговорил с Морэ. Я тогда уже читал его.

Морис и Кулонж сидели рядом на кровати. В комнате было довольно холодно.

– Когда дней через восемь я увидел Морэ, он сказал, что мой роман хорош, но все же имеет много погрешностей, устранить которые может только специалист. Он объяснил мне, что нет смысла посылать его в издательство, а затем предложил продать роман ему. Я, конечно, был счастлив.

Морис вытряхнул из пачки сигарету. Он внимательно слушал. Кулонж закурил новую сигарету.

– И потом я все время работал на него.

– Сколько же он вам платил?

– Тысячу франков за книгу, если содержание составляло триста страниц. А за те, которые были экранизированы, – гордо добавил Кулонж, – он добавлял мне по тысяче!

Морис был удивлен, что молодой человек не имел понятия о том, как гнусно он был использован. Что такое тысяча или две тысячи франков, если Даниэль получал за экранизацию много сотен тысяч франков!

– Вы не пробовали освободиться от него? – спросил Морис. – Или хотя бы раз опубликовать под своим именем что–либо?

– Пробовал два года назад. Чтобы не быть некорректным, я предупредил его об этом.

«Чтобы не быть некорректным! Слышать теперь такое выражение в связи с Даниэлем было, по меньшей мере, странно», – подумал Морис.

– И он вас, конечно, обескуражил?

– Да, но по ряду различных причин. Он сказал, что неизвестному автору очень трудно найти издателя. Кроме того, я узнал, что Фонтевро вообще не имело дела с незнакомыми авторами. А если мою рукопись не примут, то он, естественно, не сможет ее купить. Если я захочу слишком много, то я могу потерять все. Но за исключением этого, – Кулонж сделал покорный жест, – за исключением этого все было хорошо.

– И никто из ваших друзей не говорил вам, что стоит попытаться собственными силами?

– Кроме моей тети никто не мог мне посоветовать. Морэ предупредил, что я никому не должен об этом говорить. А моей тете все равно, как я пишу, она в любом случае будет считать меня гением. Вы же убедились, что она все сделала тайком от меня?

– Не упрекайте ее. Ее надо благодарить за то, что, по край ней мере, одна ваша книга выйдет под вашим именем.

– Под моим именем? Наряду с вашими книгами?

Пьер Кулонж не мог поверить своему счастью.

– Значит, не все пропало?

– Да.

Но, говоря это, Морис думал совсем о другом. Несколько лет назад он познакомился с человеком, которого ценил за его честность, откровенность и душевные качества. Морис был связан с ним искренней дружбой. А смерть уничтожила не только его самого, но и все фальшивые представления, какие Морис о нем составил.

– Почему его убили?

Вопрос Кулонжа заставил Мориса вздрогнуть.

– Кто тот парень, который изображен в газетах? – продолжал спрашивать Кулонж.

Морис не имел намерения довериться Кулонжу и уклончиво дал понять о своем неведении. Он не хотел больше говорить ни о Даниэле, ни о его смерти, ни о его жизни.

Внезапно он почувствовал себя очень плохо.

Они молча спустились по лестнице, и когда вошли в комнату консьержки, Морис заметил, что мадам Брионне беседует с какой–то квартиранткой. Обе женщины стояли к нему спиной.

Потом женщина, беседовавшая с мадам Брионне, повернулась, и Морис увидел ее профиль.

Оставив изумленного Кулонжа, Морис бросился в комнату.

ГЛАВА 11

– Что вы здесь делаете, Валери?

Та удивленно посмотрела на него. Казалось, что его вопрос удивил ее больше, чем его присутствие в этом доме.

– Это вас нужно спросить, – ответила она, бросив любопытный взгляд на Кулонжа, который не спеша вошел в комнату вслед за Морисом. – Вы же звонили мне.

– Что?

– Вы же позвонили мне и сказали, что я должна приехать сюда.

– Ничего подобного.

По знаку своего племянника мадам Брионне тихонько вышла. Кулонж последовал за ней и закрыл дверь.

– Между прочим, вы знаете мой голос, – сказал Морис.

– Но не по телефону. К тому же, вы говорили очень тихо, а мне мешал шум в кафе.

– В кафе? Значит, вы еще раз выходили из дома?

– Нет, не выходила. Это вы звонили мне из кафе.

Можно действительно выйти из себя. Морис попытался взять себя в руки.

– Итак, лучше все по порядку. Когда был звонок?

– Примерно через полчаса после вашего ухода. Вы сказали, дословно: «Пожалуйста, приезжайте скорее к Пьеру Кулонжу, в предместье Сен–Мартин. Дом номер девяносто три. Я буду вас там ждать».

– Вам знакома эта фамилия?

– Нет.

– И, несмотря на это, вы приехали?

– Вам, видимо, было нужно срочно.

– Это очень легкомысленно с вашей стороны.

– Я все же доверяю вам.

– Но ведь я не звонил! – воскликнул Морис. – С вами разговаривал кто–то другой.

«Да, это мог быть только Дюпон, – подумал он. – Но зачем, зачем он послал сюда Валери?»

На этот вопрос он не мог ответить. Он попытался проанализировать события. Дюпон проследил за ним до предместья Сен–Мартин, потом увидел, что он вошел в дом номер девяносто три, и понял, что Морис пошел к Пьеру Кулонжу. Значит, Дюпону было известно о связи между Морэ и Кулонжем. Он был о нем так же хорошо информирован, как и о Валери, и как, вероятно, о своей будущей «Жертве».

Валери, сама того не ведая, привела сейчас важные доказательства. Возможно, то же самое относится и к Кулонжу?

Молодой человек курил и ходил перед домом. Морис жестом попросил его вернуться. В комнате консьержки он познакомил Пьера с Валери.

– Наша общая с Морэ знакомая, – не совсем правдиво объяснил Морис. – Соавтор Даниэля. Он живет со своей тетей.

– Она пошла к соседке, – сказал молодой человек, немного смущенный присутствием Валери.

Морис, как мог, объяснил ему, о чем шла речь.

– Если я этого парня уже видел, – сказал Кулонж, выслушав Мориса, – то я, конечно, узнаю его по портрету в газете.

– Возможно, он знает о вас со слов вашей тети. Она уже читала вечерний выпуск?

– Обычно она покупает только утренние газеты.

В вестибюле снова послышался стук женских каблуков. С растрепанными волосами и полными страха глазами в комнату консьержки ворвалась Изабель. Она бросилась в объятия к отцу.

– Папа! Ты не болен?

С врачебной сумкой в руках и с серьезным видом за ней следовал Жан–Люк.

– Не надо волноваться, – сказал он.

Но вокруг себя он видел не взволнованные, а совершенно озадаченные лица.

– Все в порядке, все в порядке, – успокаивал Морис дочь, прижимая ее к себе.

– Я так боялась за тебя, – слабым голосом проговорила Изабель. Она вся дрожала.

– Но со мной ничего не случилось.

– Я осмотрю вас, – сказал Жан–Люк, не желавший отказаться от своей миссии спасителя человечества. – Последствия несчастного случая обычно обнаруживаются спустя время.

– Последствия несчастного случая? – повторил Морис. – Вам сказали, что со мной произошел несчастный случай?

– Да, нам позвонили.

Итак, трагикомедия продолжалась: Изабель с Жан–Люком на Улице Кошуа репетировали сцену на балконе, когда зазвонил телефон. Мужской голос, большего Изабель не могла сказать, сообщил ей, что с ее отцом произошел несчастный случай в предместье Сен–Мартин. Ее вызвали, а его внесли в комнату консьержки.

– Затем трубку положили. А я чуть не упала в обморок. Слава богу со мной был Жан–Люк.

– По счастью, со мной была машина. Благодаря этому мы смогли быстро приехать.

Жан–Люк недоверчиво посмотрел сначала на Валери, потом – на Кулонжа.

– Если это какая–нибудь шутка, то я должен считать ее пошлой.

– С мадемуазель Жубелин поступили точно так же, – сказал Морис. – Она тоже только что приехала.

Какую цель преследовал убийца таким, казалось бы, бессмысленным образом действий? Хотел ли он просто позабавиться? Или же хотел доказать, что он вовсе не обречен на пассивность? А может быть, его поступок был каким–то эффектным шахматным ходом, мотивы которого еще не ясны?

Тема разговора истощилась. Каждый чувствовал себя не в своей тарелке.

– Нам все же не следует пасовать перед этим парнем, – энергично заявил Жан–Люк.

Пьер Кулонж поддержал его:

– Этого он, вероятно, и стремится добиться.

Но это тоже не было логическим объяснением. Чтобы рассеять тревогу безмолвно стоявших женщин, Морис сказал:

– Надо сейчас же поставить в известность Фушероля.

Валери с сомнением посмотрела на него и показала на часы, стоящие на буфете. Было 21 час 22 минуты.

– Криминальный комиссар все двадцать четыре часа находится на посту, – ответил Морис. – У меня есть номер его домашнего телефона. Откуда здесь можно позвонить?

– Напротив есть пивная, – ответил Кулонж.

– Побудьте здесь, я скоро вернусь, – сказал Морис.

В высоком сводчатом вестибюле эхо повторило его шаги. Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим воздухом. Уличное движение затихло, многие учреждения были уже закрыты. На другой стороне, перед ярко освещенными окнами бистро стояла машина Жан–Люка, словно выпрыгнувшая из юмористической книжки. Морис пересек улицу. Он уже хотел открыть дверь бистро, как вдруг заметил черный «Пежо», проехавший мимо него. У машины был номер 9082–У–75. Морис замер, ожидая, что в следующий момент что–то произойдет. «Пежо» замедлил ход и остановился возле дома номер девяносто три. Задняя правая дверка открылась, и из нес вылезла массивная фигура комиссара Фушероля. Он поспешил к воротам дома и быстро скрылся в темноте. Машина поехала дальше. Торопливыми шагами Морис вернулся в дом. Он догнал комиссара, когда тот входил в дверь консьержки.

– Ну, что здесь случилось? – проворчал он и повернулся к Морису, добавляя: – Разве дело настолько важное, что нужно было вызывать меня?

– Я могу только сказать, что не вызывал вас, – ответил Морис.

Комиссар удивленно посмотрел на него, потом принял надменный вид.

– Отвечайте, мсье Латель, – приказал он. – Вы позвонили мне и попросили как можно скорее приехать, да или нет?

Валери со вздохом опустилась на стул. Изабель нервно улыбнулась. Комиссар насупился, и лицо его покраснело.

– Я попросил бы не смеяться надо мной, – резко сказал он.

– Прикажите это лучше Дюпону, – сказал Морис.

В этот момент появилась мадам Брионне. Она вошла так же тихо, как и выходила. Своими зоркими глазами она тотчас же заметила в почтовом ящике конверт.

– Недавно этого еще не было, – заметила она.

На конверте не было ни адреса, ни фамилии, и он не был заклеен. Это была страница из «Криминалистики», на которой помещалось интервью с Даниэлем Морэ. Бросалась в глаза набранная жирным шрифтом фраза:

«УБИЙЦА НЕИНТЕЛЛИГЕНТЕН».

Слово «убийца» было подчеркнуто, а сверху крупными буквами было написано «полицейский».