Текст книги "Молчание золотых песков"

Автор книги: Джон Данн Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8

В воскресенье мы с Джилли не виделись. Она позвонила и сказала, чтобы я пришел к ней в понедельник вечером. Так что времени заняться своими делами у меня было достаточно.

В понедельник около половины одиннадцатого на борт «Флеша» поднялся Мейер. Я был занят тем, что наводил на яхте порядок.

– Позвонил в банк, – с ходу доложился Мейер, – и попросил того, кто мог бы дать мне номер счета на доверителя. Ответила незнакомая девушка, и я представился Форрестером из «Меррил Линч», сказал, что мы получили дивиденды, которые следует перевести на счет миссис Гарри Бролл. Что мне будто бы необходимо связаться с Нью-Йорком и выслать им чек. Чтобы предотвратить дальнейшие недоразумения с переводом денег, мне нужен номер счета их вкладчицы и имя доверителя. Что миссис Мэри Бролл живет по адресу улица Блу-Герон, дом 21. Девушка попросила не вешать трубку. Через пару минут она сообщила, что номер интересующего меня счета ТА 5391, а доверителя зовут мистер Вудро Уиллоу.

– Интересно. А как же…

– Я попросил ее связать меня с ним. К телефону подошел мужчина, я представился и сказал, что являюсь близким другом миссис Бролл и что до своего отъезда она назвала мне номер своего счета и имя доверителя. Когда я назвал номер счета и имя, мужчина подтвердил, что так оно и есть. Банковский служащий говорил со мной настороженно. Затем я сказал ему, что миссис Бролл просила у меня совета, что ей сделать, чтобы доход с ее вкладов стал максимальным.

– Ну ты и хитер, Мейер.

– Да перестань ты надраивать этот чертов диск! Лучше смотри на меня и слушай, что было дальше. Спасибо. Клерк самодовольным голосом ответил мне, что их банк – солидное учреждение, а его сотрудники достаточно компетентны, чтобы посоветовать своим клиентам, куда им вложить свои деньги. Я сказал, что мне это хорошо известно и именно поэтому я и позвонил. Я заверил его, что редко консультирую кого-либо по финансовым вопросам, а если и даю советы, то только своим старым друзьям. И конечно же бесплатно. Когда я заметил, что большинство женщин, открыв в банке доверительный счет, не знают, что с ним делать, а моя знакомая – человек настолько осторожный, что без моего совета ничего не продает и не покупает, этот Уиллоу призадумался. Я сказал, что до того, как она обратится к ним, мне хотелось бы поделиться с ней кое-какими соображениями. Понимаете, сказал я ему, миссис Бролл уехала из дому, а ее муж и соседи не знают куда. Тогда клерк сообщил, что миссис Бролл звонила ему в начале января, затем приехала в банк и сняла со счета всю накопленную сумму процентов и дивиденды тоже. А сумма вышла немаленькая. Перед уходом она предупредила, что уезжает месяца на полтора. Куда она поедет, миссис Бролл тогда еще не знала.

– Месяца на полтора?

– Да. А разговаривала она с мистером Уиллоу три месяца назад.

– Но Мэри могла и задержаться.

– То же самое сказал и клерк. Он обратил внимание на то, что миссис Бролл как-то нервно себя вела. Возможно, потому, что беспокоилась о судьбе своих накоплений. На что я ему ответил: «Да, конечно. Если она вложит снятую сумму в доходное дело, то получит хорошую прибыль. А если ее деньги прогорят? Как же тут не волноваться?»

– Ну и как он на это отреагировал?

Мейер оскалил зубы:

– Уиллоу промямлил что-то невразумительное, а потом я услышал, как заработал его настольный калькулятор. «Знаете, – сказал он, – инвестировав деньги в акции одной холдинговой компании, миссис Бролл будет иметь прибыль порядка двадцати пяти-двадцати семи тысяч в год». Ну и потом, она обещала ему еще позвонить. Ты понимаешь, что дальше терзать его вопросами было рискованно.

– Конечно же понимаю. Ну что ж, поздравляю. Тебе многое удалось узнать.

– Рискованно – не рискованно, но я все же собрался с духом и задал ему еще один вопрос.

– О бумагах, которые Мэри должна подписать для Гарри?

Мейер немного помялся, а потом ответил:

– Да. Как мне сообщил Уиллоу, для этого было бы лучше, если бы Мэри пришла в банк. Оказывается, однажды она уже нечто подобное делала, и это помогло ей прилично заработать. Так вот, Мэри на имя Бролла подписала кредитный билет. Сумма ссуды, которую она ему передавала, была внушительной. На ее оформление требовалось разрешение совета директоров банка. Чуть позже оно было получено. Кроме того, Мэри подписала доверенность, которой уполномочивала Уиллоу перевести эту сумму на личный счет Бролла. Гарри же требовалось получить ссуду до конца апреля. Однако, согласно доверенности, Уиллоу не может произвести эту банковскую операцию до тех пор, пока Мэри еще раз не подтвердит ее. Поэтому он считает, что она в ближайшее время ему обязательно позвонит. Тревис, ты всегда любил повторять: «Куй железо, пока горячо». Так вот, я решил последовать твоему совету и сказал мистеру Уиллоу, что Гарри Бролл очень нервничает и наверняка к нему уже обращался. В ответ парень громко хмыкнул и заявил, что мистер Бролл постоянно терзает его звонками. Однако он не говорит Гарри, что все документы уже готовы и единственное, что осталось получить, – это подтверждение его жены. У меня такое впечатление, что Бролл попытался на него надавить, но тот отшил его. Наконец Уиллоу понял, что наговорил много лишнего, и начал юлить. Тогда я ему прямо сказал: поскольку миссис Бролл согласия на выдачу денег мужу еще не дала, то все подписанные ею бумаги силы не имеют. Судя по всему, клерк испугался – решил, что меня подослал к нему Гарри, но я заверил его, что на Бролла не работаю. Думаю, он успокоился.

Я протер тряпкой панель управления и повернулся к Мейеру:

– Мейер, ты проявляешь невиданную настойчивость даже там, где это совсем и не нужно. Учти, что мы не знаем, хочет Мэри давать деньги Гарри или нет. Но конечно же она понимает, что, уехав из дому, поставила его в трудное положение. А что по этому поводу думаешь ты?

– Мэри не дает о себе знать больше трех месяцев. Гарри ведет себя так, как если бы он был уверен, что она возвращаться не собирается. Ты думал, что если у нее возникнут проблемы, то она непременно свяжется с тобой. Но Мэри тебе не звонит и писем не пишет. А кто видел ее в момент отъезда? Через какое бюро путешествий она улетела?

Я немного подумал, а потом ответил:

– Знаешь, когда мы с ней несколько лет назад были в круизе, нам пришлось закупать провизию. Не помню точно где, но, кажется, в Бока-Гранде. Мы тогда накупили уйму почтовых марок. Они намокли и слиплись. Мэри намочила марки в теплой воде, а когда клей смылся, она их разъединила и разложила на полотенце. Когда они высохли, она вклеила их в альбом. На яхте в целях экономии она постоянно выключала генератор, кондиционер и даже маленький транзисторный приемник, а из остатков пищи готовила потрясающие блюда. И при всем при этом Мэри совсем не скупая. Она такой человек, что, если попросить у нее последние десять центов, она у кого-нибудь займет и даст тебе тридцать пять. Просто она никогда не выбрасывает то, что может еще пригодиться. Зная такую ее слабость, я частенько подтрунивал над ней. Она со мной соглашалась, но от привычки на всем экономить так и не отказалась. Холли Дресснер сказала, что Мэри собиралась оставить свою машину в международном аэропорту Майами. Если она так и сделала, то ей за девяносто дней парковки надо будет выложить двести пятьдесят пять долларов. Может ли Мэри, даже очень расстроенная, на такое решиться? Нет, на нее это совсем не похоже. Узнав, что за стоянку машины в аэропорту надо платить два с половиной доллара в сутки, она развернулась, проехала несколько миль, договорилась с владельцем какой-нибудь бензоколонки, оставила ему свою машину, а потом, взяв такси, вернулась в аэропорт.

– Да, но это в том случае, если у нее было время.

– Если Мэри с тех пор сильно не изменилась, то могу тебя заверить, что она приехала в аэропорт за два часа до начала регистрации.

– Тогда займемся поисками ее машины?

– Холли наверняка знает, как она выглядит.

– Тревис, не хочу показаться тебе слишком умным, но почему бы нам не позвонить Мэри? Чем ехать в Майами, я бы предпочел сидеть внизу, пить твой «Туборг» и слушать, как ты ругаешься с телефонистками.

Я хлопнул себя по лбу, обозвал последними словами и спустился в каюту.

Я начал звонить в «Спайс Айленд» в половине двенадцатого. Когда на другом конце провода сняли трубку, меня уже всего трясло.

Наконец я услышал в трубке тихий женский голос:

– «Спайс Айленд». Чем могу помочь?

– Скажите, у вас остановилась миссис Бролл? Миссис Гарри Бролл?

– Простите, кто? Пожалуйста, сэр, повторите фамилию еще раз.

– Бролл. Бэ-эр-о-эл-эл.

– А, Бролл. Нет, миссис Гарри Бролл у нас не проживает.

– Это миссис Мэри Бролл. Она в вашей гостинице уже несколько недель.

– Из Флориды?

– Да, она прибыла из Флориды. Пожалуйста, соедините меня с ней.

– Извините.

– Хотите сказать, что не можете?

– Сэр, я действую согласно инструкции. Международные звонки миссис Бролл просила в ее номер не переводить.

– Но я звоню ей по очень срочному делу.

– Сожалею. Могу записать для нее ваше имя и номер телефона. Но сказать, перезвонит она вам или нет, не могу. Миссис Бролл на международные звонки не отвечает. Не хочет, чтобы ее беспокоили. Так вы назовете себя?

– Это уже не важно. Спасибо.

– Еще раз извините.

Телефонистка еще что-то произнесла, и в трубке воцарилась режущая слух тишина. Затем раздался громкий щелчок, и уже другой голос произнес:

– Код восемнадцать, связь через Барбадос. Разговор окончен.

– Послушайте! – крикнул я.

В телефонной трубке снова стало тихо. Я положил трубку на рычаг и, поднявшись с кресла, устало потянулся.

– Миссис Гарри Бролл давно живет в их гостинице, но на международные звонки не отвечает.

– Это на случай, если ей позвонит Гарри.

– Да. Она предусмотрела и это. Позвонить в гостиницу предложил ты, Мейер. Я позвонил, и теперь мы точно знаем, что она там.

– Все хорошо. Только…

– Что – только?

– Мы располагаем фактами, которые противоречат друг другу.

– Черт возьми, Мейер, что ты имеешь в виду?

– Послушай. Мэри скрывается от мужа и уверена, что все учла. Она не хочет отвечать на междугородные звонки. Как ты думаешь, во сколько ей это обходится? Она платит телефонистке и дежурному клерку не меньше чем по два местных доллара за каждый звонок. Итого – десять долларов США. Единственный человек, с которым Мэри стала бы говорить по телефону, – это ее подруга Холли Дресснер. Поэтому, даже если Мэри не хочет снимать трубку, боясь, что позвонившим окажется ее муж, вывод напрашивается сам собой: вероятность, что Гарри ее все же разыщет, есть.

– Мейер, сначала ты ситуацию упростил, а потом ее чертовски усложнил. Теперь я и не знаю, что думать.

– И я тоже. Но это моя проблема.

– Но мы в любом случае едем в Майами.

На наше счастье, мы застали Холли дома, и она нам здорово помогла.

– Машина у Мэри «фольксваген» с необычной конфигурацией корпуса. Как же такая модель называется?

– «Карманн Гиа»?

– Правильно! Ей два года, а цвета она темно-красного. Хотите – верьте, хотите – нет, но я даже помню ее номер. 1ДЗ108. Мы с Мэри часто ездили за покупками и ставили свои машины рядом. У них даже и номера похожи. У моей вместо восьмерки девятка.

В Майами мы отправились на «мисс Агнес». Миновав дорожную развязку, мы въехали в гараж международного аэропорта, проехали на второй ярус и поставили машину между двумя автомобилями – детищами Детройта. Рядом с ними моя «мисс Агнес» смотрелась как вдовствующая королева, посетившая рок-фестиваль. Невкусный гамбургер, проглоченный по пути вниз, тяжелым камнем лег на желудок.

Судя по летавшей в воздухе пыли, недалеко от аэропорта находился камнедробильный завод. Это в значительной мере упрощало задачу – машину Мэри должен был покрывать толстый слой пыли. Своей догадкой я не преминул поделиться с Мейером.

Мы долго ходили по высотному гаражу, пока на последнем его уровне я не заметил знакомый силуэт «Карманн Гиа». Белый от пыли «фольксваген» Мэри был похож на огромный, посыпанный сахарной пудрой пончик. Даже номерной знак его и тот оказался в пыли. Подойдя ближе, я по выпуклому рельефу смог различить букву «Д» и цифры «3108».

Я провел краем ладони по ветровому стеклу и заглянул в салон. Он был пуст.

Возле нас остановился полицейский седан.

– У вас проблемы? – поинтересовался вышедший из него полицейский.

– Да нет, сэр.

– Ваша машина?

– Нет. Нашей приятельницы.

Из седана вылез второй блюститель порядка.

– Имя ее назвать можете? – спросил он.

– А у вас на этот счет возникли сомнения? – улыбнувшись, переспросил я. – Этот автомобиль принадлежит миссис Мэри Бролл, проживающей в Лодердейле на улице Блу-Герон в доме 21.

– Ваша подружка?

– Просто хорошая приятельница, сэр.

– А ваш друг почему молчит?

– Но вы меня пока ни о чем не спрашивали, – ответил Мейер и полез в карман. – Я оказался здесь потому…

– Спокойно и руку вынимайте медленно, – прервал его полицейский.

– Я покажу вам листок бумаги, и если вы на него взглянете, то сможете прочитать имя владельца, номер его водительских прав и описание автомобиля.

Полицейский, тот, что стоял ближе к нам, взял протянутый ему блокнотный листок, провел по нему глазами и вернул Мейеру.

– У вас на него доверенность?

– Что? А, нет. Просто мы с другом поставили здесь машину. Зная, что миссис Бролл должна была улететь на три месяца, мы решили проверить, здесь ее машина или нет.

Полицейский-водитель снова сел за руль, взял переговорное устройство и что-то в него произнес. Через несколько секунд он вылез из машины.

– Эл, в списке не значится, – сообщил он своему напарнику. – А вы двое, предъявите документы. Только медленно. Так, хорошо. Теперь другой. Хорошо. А теперь покажите квитанцию на парковку автомобиля. Какой он у вас?

– Это очень старый «роллс-ройс»-пикап. Ярко-синего цвета. Он стоит здесь. На втором ярусе.

– Эл, я видел его. Помнишь? Еще проверял, есть ли на нем знак технического осмотра.

На этом допрос закончился и начались наставления.

– Такой антиквариат, каким является ваш автомобиль, оставлять в гараже рискованно. Уж слишком он привлекает к себе внимание. А зачем вам, собственно, нужно знать, оставила ли ваша знакомая свою машину в гараже?

– Скорее мы хотели проверить, не вернулась ли она. Если бы мы машину не нашли, то это означало бы, что она поставила ее где-то в другом месте или уже вернулась. Но мы машину обнаружили. Значит, она все еще в отъезде.

– Надолго же она уехала. Ей придется здорово раскошелиться за парковку.

Полицейские сели в седан и, не попрощавшись, уехали, даже не обернулись напоследок. Они, как я понял, время от времени объезжали гараж аэропорта и проверяли, нет ли в нем автомашин, которые числились в угоне. Ведь на украденных машинах часто совершаются разного рода преступления. Бандиты, как правило, оставляли угнанные машины в гараже, затем спускались на улицу, брали такси и прости-прощай… Или улетали самолетом. А то еще сматывались на заранее припаркованных лимузинах.

Мейер молча шел за мной. Пока мы спускались на второй ярус, он не проронил ни слова. Вдруг он остановился, я обернулся и спросил:

– Ты что, собираешься разреветься?

– Возможно. Если бы Гарри так же тревожился о Мэри, как ты, он уж давно бы обратился полицию и заявил об ее исчезновении. Описал бы, как она выглядит, и сообщил номер ее машины.

– Верно.

– И тогда машина Мэри обязательно числилась бы в розыске.

– Правильно.

– А посему, Макги, почему бы нам, раз уж мы оказались с тобой в аэропорту, не ознакомиться с рейсами самолетов?

– Хочешь, чтобы мы полетели?

– Нет, я не могу. Я обещал подготовить письменный доклад по евровалюте, и мне его нужно срочно закончить.

Глава 9

Изучив расписание вылетов, я понял, что во вторник, вскоре после полудня, мне предстоит сесть на самолет авиакомпании БВИА,[3]3
  БВИА – Британские вест-индские авиалинии.


[Закрыть] вылетающий на Барбадос с посадками в Кингстауне и Сан-Хуане. Ранее же предполагалось, что как раз в этот день на Гренаду я отправлюсь не самолетом, а поплыву на яхте, и не один, а вместе с Джиллиан.

Нерешительность губит человека. Проявив ее, часто получаешь удар как раз в тот момент, когда его совсем не ждешь. Вместо того чтобы сказать заранее приготовленные слова, я, подойдя к Джиллиан, выпалил:

– Джилли, дорогая, дело в том, что ситуация с моей старой знакомой резко изменилась. Я бы не хотел плыть с тобой в Сан-Китц и постоянно о ней думать. Я лечу самолетом. Так что меня не будет всего несколько дней.

– Милый, я не хочу отвлекать тебя от работы, – был мне ответ. – Кроме того, ознакомившись с прогнозом погоды, я узнала, что шторма на море в ближайшие пять дней не предвидится. Так что можешь спокойно лететь.

– А ты не обидишься?

– Дорогой, за кого ты меня принимаешь? Думая так обо мне, ты мне не льстишь. Все как раз наоборот. Я не та стерва, которая, услышав подобную новость, сразу же начнет вопить и стучать каблуками. Я уже повзрослела, дорогой, поумнела и набралась такого терпения, о котором ты даже и не подозреваешь. Я буду спокойно ждать твоего возвращения. Ведь когда ты вернешься, то всецело будешь принадлежать только мне.

– Я не задержусь.

– Тревис, милый, я отсюда никуда не уеду. Буду ждать тебя. Летишь на Гренаду?

Моя привычка всегда проявлять максимальную осторожность сработала и на этот раз.

– Нет, в Сан-Хуан.

– Ну конечно. В это время на Гренаде должно быть совсем безлюдно. Так что в Сан-Хуане твоей подруге гораздо веселее. Тревис, ты, как и прежде, будешь ее развлекать?

– Этого я не планирую. Но кто знает, в чем она нуждается.

– О да! Тревис, ты…

– Джилли, ты задаешь совсем не те вопросы. Это плохая привычка.

– Такая же плохая, как неправильно на них отвечать.

Я уже приготовился к тому, что сейчас в мой адрес посыплются упреки, но, как ни странно, Джилли, подавив гнев, на прощанье страстно меня поцеловала.

Пролетая над Кубой на высоте пяти миль, я все время думал, а не лучше было бы перед тем, как проститься с Джилли, сказать ей, что роль «штатного» любовника меня не устраивает. Чего я боюсь? Ее гнева? Или я как последний негодяй держу ее в качестве запасного варианта?

Командир экипажа любезно предложил пассажирам посмотреть на простирающуюся под ними Кубу. Я, следуя давно установившейся традиции летать на международных рейсах только первым классом, сидел в правом ряду у перегородки и периодически поглядывал в иллюминатор. В «Боинге-727», принадлежавшем БВИА, места, куда вытянуть ноги, было предостаточно.

День выдался чудесный, а Куба, над которой я летел, своими очертаниями мало чем отличалась от других островов. Наш самолет шел вдоль ее южного побережья. Море на мелководье было окрашено в разные цвета: от бежевого у песчаного берега до темно-синего на глубине.

– Сэр? – раздался рядом со мной чистый девичий голос.

Оторвавшись от иллюминатора, я повернул голову и увидел в проходе крохотную стюардессу-брюнетку с высоким лбом и кожей чуть посветлее молочного шоколада. Еще поднимаясь в самолет, я обратил внимание на ее потрясающе стройные ноги.

– Вы летите…

– На Барбадос.

– Ах да. Спасибо, сэр. Вам что-нибудь принести?

– Прошлый раз на БВИА подавали очень вкусный апельсиновый сок. У вас он еще…

– Да, сэр, есть.

– Тогда, пожалуйста, сделайте мне его с водкой.

– Да, сэр. Сейчас принесу.

Стюардесса просияла, повернулась и, крутанув подолом короткой юбки, пошла по проходу.

Да, и в островных государствах происходят перемены, подумал я. Их консервативные политики и бизнесмены из белых постоянно твердят, что с расовыми предрассудками давно покончено, что черные и белые имеют одинаковые права и живут в любви и согласии. Но если внимательно присмотреться, можно заметить, что на наиболее престижную работу все же охотнее принимают мулатов. Особенно это заметно на женских профессиях: негритянка в должности стюардессы, кассирши в банке, продавщицы дорогого магазина или официантки приличного ресторана – большая редкость. И это несмотря на то, что на островах живет огромное количество чернокожих. Зато почти каждая уборщица, рабочий на тростниковых плантациях или в прачечной – представители черной расы. Черных на Багамских, Антильских, Подветренных и Наветренных островах процентов семьдесят пять-восемьдесят. Остальные же двадцать процентов – это население с более светлой кожей. Так что чем ты белее, тем лучше тебе там живется. А о блондинах и говорить нечего – они пользуются особым почетом и уважением. А как обстоят дела на Кубе, где сразу после революции было провозглашено равенство рас? Так же как и во всем регионе Карибского бассейна – процветает скрытая дискриминация. Чернокожие кубинцы, процент которых меньше, чем на других островах, согласны на все, что обещает им равные права в области образования, медицинского обслуживания и при устройстве на работу. А чтобы обещать равноправие своим гражданам, не обязательно быть ни Кастро, ни Хрущевым, ни Мао. За обещания чернокожие на Кубе готовы воздвигнуть монумент даже зеленому марсианину.

Наглядным свидетельством расовых предрассудков, сохранившихся на островах, являлась и эта стюардесса. Когда она разговаривала со мной, белым человеком, ее неправдоподобно голубые глаза смотрели на меня заискивающе.

Возьмем для сравнения американскую стюардессу. Того же цвета кожи и летающую, скажем, на местных авиалиниях. У нее на голове замысловатая африканская прическа, на создание которой требуется и время, и невероятные усилия парикмахера. Она улыбнется мне, как того требует инструкция, но не более. При этом глаза у нее останутся холодными как лед. И все это из-за того, что американская стюардесса видит во мне не двуногое существо, живущее на той же планете, что и она, а символ угнетения.

И это очень плохо, поскольку моя единственная вина перед ней только в том, что в отличие от нее я белый. Как ни прискорбно, но расовые предрассудки по-прежнему дают о себе знать. Даже волки, и те более снисходительны к сородичам и с большей добротой относятся к своим детям.

Вернувшись с напитком, стюардесса вжала свое очаровательное колено в свободное кресло, наклонилась и, положив на узкий сервировочный столик салфетку, поставила на него стакан. «Миа Круикшанк», – прочитал я на приколотом к ее груди значке.

– Миа? – произнес я.

– Да, сэр?

– У вас очень красивое имя.

Стюардесса забавно скривила губы:

– Оно лучше, чем мое настоящее – Мириам.

– Да, действительно лучше.

Мы летели над голубыми водами Карибского моря со скоростью почти девятьсот футов в секунду. Это начальная скорость пули, вылетающей из кольта 45-го калибра. Об этом нам бодрым голосом сообщил командир экипажа. Совершив посадку сначала в Кингстауне, а затем в Сан-Хуане, самолет взял курс строго на юг. Пассажиров на его борту заметно поубавилось. Из-за бюрократизма, проявленного сотрудниками обоих промежуточных аэропортов, вылеты нашего самолета каждый раз задерживались.

Миа то и дело приносила мне напитки и закуски. И каждый раз, видя друг друга, мы радостно улыбались.

Когда самолет приземлился в маленьком аэропорту Санта-Лючии, мы вышли с ней наружу и встали на верхней площадке трапа. Солнце уже садилось.

– Вы, сэр, остаетесь на Барбадосе или летите дальше?

– Завтра утром вылетаю на Гренаду.

– О, это прекрасный остров. Но и Барбадос тоже очень красивый. Жаль, что вы его так и не увидите.

– Я на нем останавливаться не собирался.

– Знаю. Ничего не поделаешь – по-другому на Гренаду не добраться. Из Майами мы прибываем на Барбадос или Тринидад слишком поздно, и пассажиры на последний рейс до Гренады не успевают. А где вы на Барбадосе остановитесь?

– Пока не знаю. Номер в гостинице я заранее не бронировал.

– Да, конечно. Курортный сезон уже закончился, и гостиницы здесь полупустые. Хотя в этом году и в разгар сезона было много свободных мест. Мы еще никогда так мало пассажиров на Барбадос не перевозили.

– А в чем причина?

Девушка с опаской посмотрела по сторонам и подошла ко мне ближе.

– Я не богачка и не владелица отеля, – понизив голос, сказала она. – Но они-то должны понимать, что творят. Сэр, представьте, что вы в курортный сезон с супругой прилетели на Барбадос. Вам нужно остановиться в гостинице всего на одну ночь, а завтра рано утром лететь дальше. В отеле «Хилтон» вам предложат самый скромный номер, который в сутки стоит семьдесят долларов США плюс десять процентов за обслуживание, итого семьдесят семь долларов. Даже в отеле «Холидей», сэр, такой же номер обойдется вам в пятьдесят пять плюс десять процентов. Всего шестьдесят долларов и пятьдесят центов.

– И это без питания? Вы, должно быть, шутите.

– О нет. Видите ли, сэр, в здешних отелях всем клиентам предлагают обслуживание только по классу «улучшенный американский». Он включает в себя завтраки и обеды. И это несмотря на то, что клиенты, успев выпить только кофе и проглотить булочку, рано утром из гостиницы съезжают. Это же чистой воды грабеж. И такой порядок, сэр, заведен на всех островах. Но хуже всего, пожалуй, на Барбадосе. Здесь владельцы отелей словно с цепи сорвались. Они не понимают, что жадность их в конце концов погубит. Ой, я, наверное, наговорила вам много лишнего.

– Не бойтесь, Миа, я в турагентстве о нашем разговоре не расскажу.

– Спасибо, сэр. – Стюардесса задумалась, а потом, нахмурив брови, добавила: – Не знаю, как вам это объяснить. Понимаете, ситуация на островах просто жуткая. Поэтому и туристов с каждым годом становится все меньше и меньше.

– Да, печально.

Миа посмотрела мне прямо в глаза:

– Семьдесят семь долларов США – это более ста пятидесяти наших долларов, или, как мы их называем, биви. Прислуга на Барбадосе в месяц получает семьдесят пять биви. Так что должна она чувствовать, убирая одноместный номер, проживание в котором стоит больше ее двухмесячной зарплаты? Сэр, того, кто снял его, она ненавидит. Поэтому о каком качестве уборки может идти речь. И что мы в результате имеем? В гостиницах беспорядок, официанты работают из рук вон плохо, никто не улыбается клиентам. Туристы, видя это, начинают злиться. Они платят большие деньги и рассчитывают на хорошее обслуживание. А его нет. Обслуга от своей работы удовлетворения не получает, а туристы жалеют, что сюда приехали. Вот поэтому на Барбадосе их с каждым годом становится все меньше и меньше. А чем меньше их приезжает, тем меньше у местных жителей работы. Все взаимосвязано. Я постоянно думаю, что же надо сделать, чтобы исправить сложившуюся ситуацию. Как разорвать порочный круг? Сэр, неужели владельцы отелей не понимают, что убивают курицу?

– Какую курицу?

– Которая несет золотые яйца, – ответила девушка и посмотрела на часы.

По трапу поднимался сотрудник аэропорта.

– Ну, сэр, мне пора.

Едва я успел вернуться на свое место, как Миа принесла мне завершающий стакан с напитком. Наведя порядок в салоне самолета, она переоделась, подошла ко мне и дала несколько полезных советов. Она сообщила, что доехать на такси до ближайшего отеля под названием «Крейн-Бич» стоит пять биви, что номера в отеле маленькие и без особых изысков, но зато великолепная кухня и чудесный пляж. Девушка также предупредила, что обслуживающий персонал в отеле грубый и официанты наглые.

– Сэр, когда приедете в «Крейн-Бич», то не платите им ту сумму, которую они назовут, – посоветовала она. – Курортный сезон на острове уже закончился. Так что дайте им десять долларов США и ни цента больше. Правда, вам станут показывать расценки и говорить, что они официальные, но вы не верьте. Поднимите их на смех. После этого у вас примут десять долларов и предоставят номер. Рано утром поймать такси у отеля сложно. Поэтому разорвите доллар пополам и дайте его таксисту, доставившему вас в отель. Скажите, что вторую половинку он получит завтра утром. Тогда он точно за вами приедет. Да, и никому в отеле не давайте чаевых. Если же их у вас потребуют, сошлитесь на то, что услуги включены в стоимость проживания.

Я был тронут заботой стюардессы и, поблагодарив ее, сказал:

– Надеюсь, у меня будет шанс рассказать вам, что и как у меня получилось.

– Ну, если только вы полетите обратно нашей авиакомпанией. А как долго вы пробудете на Гренаде, сэр?

– Несколько дней. Не знаете ли, где мне там лучше всего остановиться?

– О нет, сэр. Для этого я слишком плохо знаю этот остров. Но вы летите туда не в отпуск, а по делам. Верно?

– А как вы догадались?

– Я легко могу отличить туриста от бизнесмена. Удачи вам, сэр.

На следующее утро таксист, забравший меня из аэропорта, подъехал к отелю за три минуты до назначенного времени. Увидев меня возле ворот с единственным чемоданом в руке, он широко улыбнулся. Моя идея с половинками доллара очень ему понравилась. Она позволяла каждому из нас быть уверенным, что один другого не подведет. Прежде чем тронуть машину, таксист достал липкую ленту, склеил ею долларовую купюру и сунул себе в карман. Его звали Освальд. Это был худой старик. Когда он улыбался, во рту у него поблескивали золотые коронки. Свой видавший виды «плимут» таксист вел очень осторожно, но не из-за боязни кого-нибудь сбить – он опасался поломать машину.

На Гренаду я вылетел ЛИАТ, дочерней компанией БВИА, и через сорок минут должен был прибыть на остров. Самолет представлял собой старый «Авро» с двумя мощными реактивными двигателями фирмы «Роллс-Ройс». Из экономии места ряды кресел в нем были близко придвинуты друг к другу. Стюардесса оказалась очаровательной, а пилот – суперменом, так что мы, как ни странно, сумели взлететь и, что самое удивительное, приземлились.

В маленьком грязном аэропорту Гренады мне для получения багажа вновь пришлось предъявить свои водительские права.

А затем началась увлекательная поездка на такси. Остров Гренада небольшой – всего двадцать одна миля в длину и двенадцать в ширину, а его аэропорт находится в максимальном удалении от Сент-Джорджеса, столицы острова. Утренняя поездка на такси заняла ровно час, и это несмотря на то, что таксист гнал машину как угорелый. Всю дорогу я инстинктивно давил правой ногой в пол машины – да так сильно, что в конце поездки уже ее не чувствовал. Таксиста звали Альберт Оуэн. Это имя я прочитал на визитке, которую он мне дал. У него был «шевроле», собранный в Австралии, с подвеской от австралийского «аутбэка». По жутким дорогам он сумел накатать на нем пятьдесят три тысячи миль. Сколько же ему пришлось сменить за это время тормозных прокладок, одному только Богу известно. Движение здесь, как и на всяком острове, левостороннее, а средняя ширина проезжей части немногим больше одного ряда. Никаких обочин, а за поворотом встречного транспорта не увидеть. На дороге то и дело попадаются большие камни, глубокие рытвины, дети, собаки, свиньи, ослы, велосипедисты, автобусы и мотоциклисты. Так что на протяжении всего пути Альберт постоянно сигналил, резко выворачивал руль то в одну сторону, то в другую, давил на тормоза, жал на газ. При этом, поглядывая на меня через плечо, лихой таксист кивал головой то вправо, то влево и возглашал: «Это, cap, ба-на-новые деревья, а рядом с ними миндаль. Вон, cap, плантации сахарного тростника. Вон там, за маммеей, cap, растут кокосовые пальмы, мускатный орех. У нас выращивают много видов пряностей».