Текст книги "Молчание золотых песков"

Автор книги: Джон Данн Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

На следующий день, а это был четверг, я встал рано. Пробуждение на новом месте всегда создает иллюзию нереальности. Казалось, что ни Карла Брего, ни Лайзы Диссо, выдававшей себя за Мэри Бролл и так настойчиво предлагавшей себя, вовсе не было. Накануне, как только Лайза ушла, я вернулся к себе, искупался в мини-бассейне – всего-то на два хороших гребка, – переоделся и пошел в ресторан. Там я увидел довольно приятных постояльцев отеля: бригаду фотографов, яхтсменов и несколько парочек, которые явно старались остаться незамеченными. Некоторые из них, судя по темному загару, провели здесь не одну неделю, усиленно втирая в себя крем «Джонсон энд Джонсон», кокосовое или оливковое масло. И делали они это только для того, чтобы стать живой легендой Бронкса, Скрантона или Де-Муана.

«Вы считаете, что это загар? Тогда вы еще не видели Барби и Кена. Они тоже вернулись с Гренадин. Хорошо ли они загорели? Боже ты мой! Да в темной комнате вы различите только их белые зубы да бриллианты Барби».

Я отправился в город на такси. Там взял на прокат «остин-моук». «Моук» – это маленький сморщенный джип, который, если посмотреть на него спереди, можно принять за веселого козлика. Правда, очень надежного и послушного. Рукоятка переключения скоростей, как и руль, располагается в нем справа. У него четыре скорости, небольшой двигатель с воздушным охлаждением, а педали настолько узкие, что если давить на них босой ногой, то можно и кожу содрать. Во время жаркого сезона его парусиновый верх никто не снимал. А на острове было всего два сезона: один – сухой, другой – дождливый.

Поскольку туристический сезон уже закончился, таких джипов в агентстве по прокату автомашин стояло огромное количество. Я выбрал себе тот, у которого шины были поновее. Мы с работником агентства обошли его со всех сторон. Я проверил фары, сигнал, мигалки и «дворник» (на джипе он всего один). Обсуждая условия аренды, я несколько раз успел в него влезть и вылезть. Ездить на этой марке я научился еще на Больших Каймановых островах и на Ямайке. С моим ростом я мог ездить на джипе только стоя, с широко расставленными ногами и в согнутом положении.

Мы сошлись на следующих условиях: я плачу за суточную аренду машины пять долларов США или их десять биви, если пользуюсь ею не больше недели, покупаю бензин, а когда соберусь уезжать, звоню агенту и оставляю джип у отеля «Спайс Айленд».

– В аэропорт доберусь на такси, – сказал я агенту.

– Что, по дорогам с левосторонним движением не ездили?

– Нет, ездил.

Покончив с формальностями, агент снабдил меня картой автомобильных дорог Сент-Джорджеса и его окрестностей. Убедившись, что в баке машины бензина более чем достаточно, я медленно выехал на дорогу и едва не врезался в небольшой светлый автобус. Спереди на нем было написано «НЕ БОЙСЯ МЕНЯ».

Купив еще бензина, я поехал в центр города и по дороге чудом избежал столкновения с огромным городским автобусом с короткой, но весьма убедительной надписью «БЕРЕГИСЬ!». Припарковав «моук», я вытянул затекшие ноги и вспомнил слова, сказанные мне работником агентства: «От поездки по нашему городу вы получите удовольствие».

Для обмена долларов на местные биви я выбрал «Бэнк оф Кэнада». В других банках обменный курс был смехотворно мал. Девушка, сидевшая в кассе, оказалась очень черной, очень худой и настолько неприветливой, что белому об установлении с ней чисто человеческого контакта нечего было и мечтать.

После нескольких вопросов я был направлен в огромный супермаркет под названием «Все для всех». Поскольку в моем коттедже имелась кухня со всем необходимым оборудованием и посудой, лед и напитки я мог готовить себе и сам. Я купил джин, ром, фруктовые соки производства Тринидада и пару больших стеклянных стаканов. Останавливаясь в гостиницах, я всегда покупал большие стаканы – пить из стаканов с замутненным стеклом, которые предлагались постояльцам, мне было противно. Последнее, что я приобрел, была огромная соломенная шляпа с лентой из батика. Посади любого человека в арендованный «моук» с яркой рекламой на борту, и он ничем не будет отличаться от обычного туриста. Все туристы независимо от пола, возраста или количества дополнительных линз к фотокамерам выглядят абсолютно одинаково.

Миновав Гранд-Ансе, я проехал вдоль берега моря и остановил машину неподалеку от своего коттеджа. Коробку с питьем и стаканами я сразу занес на кухню и снял с себя влажную от пота рубашку. Итак, Мэри убита, подумал я. Убита из-за денег. Я должен сделать все, чтобы ее убийца и его приспешники получили по заслугам. Я не стану извещать мистера Уиллоу о гибели Мэри. Получив триста тысяч, Гарри вместе с Лайзой попадаются на такой крючок, с которого им уже не сорваться. С Полом Диссо дела обстоят посложнее.

Итак, план моих действий следующий. Я не мешаю Лайзе следовать указаниям ее кузена – пусть звонит Гарри и шлет телеграмму в банк. Исходя из инструкций, которые она получит от Пола, я детально проработаю план нашей встречи. А где она состоится, не так уж и важно.

Я натянул плавки, надел соломенную шляпу и пошел искать Лайзу. В коттедже под номером 50 ее не оказалось. Я нашел ее на пляже. Спустив лифчик, она лежала на топчане лицом вниз. На этот раз на ней было желтое бикини. Тело лоснилось от крема. Я подошел к ней и сел на лежавшее на песке полотенце.

– Мисс, желаете кокос, арахис? Очень вкусные.

Лайза медленно повернула голову.

– Я ничего не… – лениво произнесла она. – А, это ты.

– Да, это я. Причем самолично.

Прикрывая глаза рукой, она презрительно посмотрела на меня:

– Кто тебя сюда звал?

– Как кто? Ты, – ответил я.

– Спасибо, но ты мне больше не нужен.

– Дорогая, я тебе нужен. Не для того, о чем ты подумала, а для решения своего финансового вопроса.

– Еще раз спасибо, но решу я его с Полом.

– Видишь ли, дорогая, я для тебя и твоего кузена приготовил шуточку. Прошлой ночью я написал письмо.

Забыв про спущенный лифчик, Лайза мгновенно перевернулась и приняла сидячее положение.

– Какое письмо? Кому?

– В местную полицию. Написал, что ты своими голыми титьками совращаешь отдыхающих.

Лайза быстро подтянула верхнюю часть бикини.

– А какое тебе до этого дело? Они же тебя совсем не волнуют. Так что это за письмо?

– На самом деле их два. Оба запечатаны в один конверт. Если мой адресат до десятого мая весточки от меня не получит, то вскроет второе письмо.

– И что тогда?

– Начнет действовать.

– Как?

– Сообщит кому следует, что мистер Гарри Бролл обманным путем получил ссуду. Те за разъяснением естественно обратятся в банк. К делу подключится доверитель миссис Бролл. В конце концов выяснится, что его клиентка направила телеграмму о переводе денег уже после того, как погибла. Учти, мой друг адвокат и это дело без внимания не оставит.

– Боже! А с чего ты взял, что мне нельзя доверять?

– Разве я тебе об этом сказал?

– Нет. Но ты себя вдруг так странно повел.

– Лайза, а что, если нам с тобою не повезет? Предположим, твой дорогой кузен нас обоих ликвидирует. Правда, чего он этим добьется? Денег он все равно не получит.

Лайза проглотила слюну. Вид у нее был несчастный.

– Не говори так.

Я знал, что, размышляя над возможным поворотом событий, она пытается понять, на что же ей решиться.

Я достал из-под топчана солнцезащитные очки Лайзы и протянул их ей.

– Спасибо, дорогой, – поблагодарила она. – Да, я все поняла. Тогда, может быть, рассказать Полу о твоем друге-адвокате?

– Да. Думаю, стоит. Но даст ли он мне шанс?

– Я все могу устроить. Или ты мне не доверяешь?

Я задумался:

– Отчего же. Если ты и в самом деле считаешь, что он для тебя лучший вариант, то расскажи ему обо мне. Тогда он придумает, как исправить ситуацию.

Лайза развернулась на топчане и опустила ноги на песок. На ее лице проступал пот. Капли его сливались и струйкой бежали по шее, груди, животу. Раздвинутые колени Лайзы находились на уровне ее груди, а глаза – на уровне моего темени.

Положив руки на колени, она наклонилась ко мне и воркующим голосом тихо произнесла:

– Ты так странно себя ведешь, что я боюсь неправильно тебя понять. А между нами недопонимания быть не должно. Вчера я долго ждала, когда ты придешь и извинишься.

Я внимательно посмотрел на нее. Яркий солнечный свет такой же безжалостный, как микроскоп или лабораторная лампа. Я заметил, что у Лайзы небольшой двойной подбородок, а на верхней губе у самой ноздри шрам. Что ноги и руки у нее маленькие и квадратной формы, а на животе образовалась складка.

– Дорогая, чтобы понять друг друга, мы должны тщательно подбирать слова.

– Возможно, вчера я не разобралась в тебе. Ты вел себя уж слишком эксцентрично.

– Но не эксцентричнее твоего Карла.

– Если у тебя какие-то проблемы, то поделись ими со мной. Может быть, у тебя заболевание простаты? Или ты… сильно перенервничал?

– Со здоровьем у меня все в полном порядке.

– Дорогой, может быть, у тебя есть другая, а ты не хочешь ей изменять? Я знаю, что такие мужчины тоже есть.

– Нет, я абсолютно свободен.

Лайза поджала губы, ее и без того загорелая шея потемнела еще больше.

– Я что, жирная свинья, от которой тебя тошнит?

– Ну ты и сказала! Просто я всегда следую одному правилу: десерт съедать последним.

Губы женщины дрогнули и растянулись в улыбке.

– Десерт? Дорогой, я не только десерт, но еще домашний супчик, мясо с картошкой, горячая булочка с маслом и твой любимый напиток. Но я главным образом все же мясо с картошкой.

– Есть и другая причина, заставляющая меня ждать.

– Какая же?

Я понял, что Лайза вновь загорелась желанием затащить меня в постель. Отвлечь ее от этого можно было только одним способом: неожиданно ошарашить.

– Дорогая, это очень печальная история.

– Я обожаю слушать печальные истории. Плача над ними, я получаю удовольствие.

– Ну, тогда слушай. Жила-была одна очень симпатичная блондинка. Случилось так, что мы стали с ней партнерами в одном прибыльном дельце. Обсуждение своих планов и решение стоявших перед нами проблем мы перенесли в постель. А сексом она заниматься обожала. В результате дело наше накрылось медным тазом. Это явилось для нас большим ударом – мы упустили возможность неплохо заработать. Весь месяц мы с ней не расставались. Однажды поздно вечером я пригласил ее покататься на моей яхте. Море было спокойным. Когда мы отплыли на приличное расстояние от берега, я усадил ее на перила, приставил к ее лбу кольт 45-го калибра и выстрелил. Привязав к ней запасной якорь, я выбросил ее за борт. Вот и все. Теперь можешь плакать.

Лайза разинула рот, приложила к шее руку и в страхе прошептала:

– Боже!

– Как мне удалось выяснить, эта идиотка за моей спиной затеяла игру. Она захотела получить больше, чем ей полагалось. Спала она со мной только потому, что хотела обезопасить себя. Она была настолько уверена, что я не нажму на спусковой крючок, что даже улыбалась. Ну, где же твои слезы?

– Боже!

– Лайза, это я уже слышал. После этого случая я дал себе клятву – приступив к делу, о сексе на время забыть. Она получила то, что заслуживала, но я себя после этого возненавидел. Я часто вспоминаю о ней, и каждый раз на душе у меня кошки скребутся.

– Кто ты?

– Я? Твой партнер. Ведь мы же доверяем друг другу. Не так ли? И друг друга обманывать не собираемся. Но если что… то я за себя не ручаюсь.

– Эт-то меня, Гевин, устраивает, – сказала Лайза и так сильно сдвинула колени, что получился глухой хлопок. – М-мне надо отойти. Я скоро вернусь.

– Хорошо, иди. А я, скорее всего, поплаваю.

Лайза направилась к своему коттеджу. Движения ее были скованные, поза неестественная: голова наклонена вперед, спина согнута.

Рассказ о письме, которое я будто бы написал, и трагической судьбе вымышленной блондинки явно на нее подействовали. Она была сильно напугана. Какой же ты все-таки сукин сын, Тревис, подумал я. Так испугал бедняжку, что она чуть было не описалась. Зато теперь бояться нечего: Лайза будет держаться за меня как за спасительную соломинку и наконец-то перестанет приставать. Более того, все, что скажет ей Пол, она тут же передаст без утайки.

Вечером Лайза вела себя скромнее монашки. Мы прошлись по пляжу, а с наступлением темноты направились к ее коттеджу. Едва я вошел в калитку, как на меня из кустов метнулись две черные тени. Лайза дико закричала. Завязалась драка, в ход пошли не только руки, но и ноги. Получив сильнейший удар в плечо, я упал, перекатился по земле и, ударившись о фонарный столб, вскочил.

– Стой! Арти, кому сказал, стой! – услышал я знакомый голос. – Этого малого я знаю.

– Руп, мерзавец, как ты здесь оказался?

– Выполняю просьбу приятеля. Миз, если у вас найдутся салфетки, водка или джин, принесите их сюда, буду вам очень благодарен. И пожалуйста, включите в саду свет.

Я сказал Лайзе, что все в порядке. Она включила садовые фонари, зажгла в доме свет и вернулась с бутылкой спиртного и рулоном бумажных полотенец. Руп, Арти и я продолжали тяжело дышать. После драки у каждого на лице розовели шишки.

– Мэри, – обратился я к Лайзе, – это Руперт Дарби, моряк и мой старый знакомый. Руп, познакомься, это Мэри Бролл.

– Очень приятно. Мэри, а это Арти Каливан. Мы с Арти служим на «Дульсинее»: он – матросом, я – капитаном. Арти, а этого здорового малого зовут Тревис Макги.

– Макги? – удивленно переспросила Лайза.

– Да, дорогая. Это такое шуточное имя, – сказал я. – Я его взял из одного старого стихотворения. Дело в том, что имя Трев хорошо рифмуется с Гевом, а фамилия Макги – с Ли.

Теперь, если Руп меня не поддержит, Лайзу уже ни в чем не убедить, подумал я.

– Миз Мэри, я бы мог процитировать это стихотворение, но в нем много непристойностей, – все поняв, сказал Руп. – Гева я называю Тревом, когда на него сильно сержусь. А этот мерзавец только что лишил меня одного зуба.

– Но ты ко мне заявился не один.

– А одному мне с тобой не справиться. Только я просчитался – надо было прихватить еще одного помощника.

– Ничего, вы бы меня и вдвоем уделали. Вот только не пойму, зачем вам это понадобилось.

– Да это все Брего. А ты что подумал? Он весь день твердил нам, что мы моряки и должны друг другу помогать. Карл сказал, что один здоровяк, быстрый и верткий, желая увести у него подругу, дал ему – извините, миз Бролл, – под зад коленом. Вот я и предложил Арти подплыть на шлюпке поближе к отелю и проучить этого наглого туриста. Я же не знал, что это ты, Тр… Гев. Так что, извини, приятель. Теперь я хоть спокойно засну.

Я провел пальцами по царапине на щеке и, подойдя к Лайзе, обнял ее за талию:

– Дорогая, тебе есть что передать мистеру Брего?

– Через Рупа и Арти? Да, есть. Пусть он оставит надежду расквитаться с мистером Ли.

Руп засмеялся:

– Хорошо, передам.

– А вы не передадите Карлу его вещи?

– С удовольствием.

– Тогда я их сейчас соберу. Я вас долго не задержу.

Руп послал своего молодого напарника проверить шлюпку, а когда тот ушел, мы сели с ним в тени под деревом.

– А что с твоей «Марианной»?

– Два неудачных сезона, долг банку вернуть не смог, пришлось ее продать. Но я не очень сокрушаюсь. Работаю у хороших людей, получаю прилично.

– Спасибо, что прикрыл меня.

– Да ладно. Что ж, старый капитан не сообразит, что друга надо выручать? Меня и просить об этом не надо. Я сразу понял, что к чему. А бабенка ничего. Правда, на острове есть и получше. А этот клоун Брего, наверное, первым начал?

– Да. Пришлось дать отпор.

– Трев, да ты явно скромничаешь! Представляю, как ты его здесь метелил!

– Рад, что ты доволен. А как Салли?

– Нормально. Во всяком случае, так я слышал. Она вернулась к родителям, нашла себе вдовца с четырьмя детьми. Наших трое плюс его четверо – огромная семейка!

– Жаль, что вы с ней расстались. Очень жаль.

– Конечно, обидно немного, но я ненавижу землю и все, что на ней находится. Ненавижу деревья, горы… Нет, по мне, если и умирать, так только на море. Имея права моряка, я до конца своих дней буду плавать. Знаешь, когда наша старшая утонула, Салли от горя чуть с ума не сошла. Сказала, что хватит мне плавать. Вот буду писать ей, так непременно сообщу, что видел тебя. Она обрадуется. Салли к тебе, Трев, хорошо относилась.

Лайза вернулась с бумажным пакетом и отдала его Рупу:

– Большое вам спасибо. Надеюсь, вас это не затруднит?

– Совсем нет, миз Мэри.

– Еще раз спасибо. Извините, а ваш молодой напарник всегда такой молчаливый?

– Да нет. Просто Арти нечего сказать, вот он и молчит.

Мы проводили Руперта до шлюпки, в которой уже находился Арти. Он положил в нее коричневый пакет, затем уселся сам и отчалил от берега. Рассекая волны, шлюпка медленно двинулась в сторону стоянки яхт.

– Надо же, Карл все же подослал к тебе своих ребят!

– А у них поначалу здорово получилось.

– Дорогой, они тебя здорово побили?

– Не то слово. Но ничего. Месяц в постели – и я как новенький.

– Нет, я серьезно?

– Лайза, адреналин в моей крови пока еще действует. Поэтому боль притуплена. Так что только завтра утром я пойму, здорово они меня побили или нет.

– У Рупа такие огромные кулачищи.

– Как у боксера.

– А его напарник даже очень симпатичный. Заметил?

– Мне было не до этого. Может, сходим в ресторан?

– Давай закажем еду в мой номер. Там нам будет гораздо уютнее. Напитки сами приготовим. А до тебя больше пальцем не дотронусь. Правда.

Лайза и в самом деле оставила меня в покое. После ужина прошло довольно много времени, прежде чем она подошла к дивану, на котором я сидел, и, наклонившись, чмокнула меня в щеку.

– Дорогой, по твоей щеке только что пробежала маленькая мышка, – сказала она.

– Я это почувствовал.

Лайза распрямилась:

– Знаешь, Макги, никак в тебе не разберусь.

– Макги? Это кто такой?

– Персонаж из стишка. Может, ты мне его прочитаешь?

– Сказать по правде, я его забыл.

– Он что, и в самом деле такой скабрезный?

– Да вроде бы не очень.

– Надо же, ты встретил своего знакомого. Да еще при таких обстоятельствах. Одно только странно – ведь Руп перед тем, как сюда отправиться, наверняка сказал Карлу, что ты его закадычный дружок. Нисколько не сомневаюсь, что Карл назвал ему твое имя.

– Но Ли – очень распространенная фамилия.

– Возможно. А сколько на свете Ли с такими габаритами?

– Лайза, дорогая, никак не пойму, чего ты от меня хочешь?

– Не знаю. Но мне кажется, что ты что-то скрываешь.

– Ровным счетом ничего.

– Дорогой, а что мы будем делать, когда разбогатеем?

– Красиво заживем.

– Как сейчас в «Спайс Айленд»?

– В мире много красивых отелей. В Акапулько, на Сардинии. «Королева Кристина», например.

– А где это?

– В Испании. Рядом с Гибралтаром.

Лайза села чуть в отдалении от меня, поджала губы и, предавшись мечтаниям, закрыла глаза.

– Мы туда вместе поедем? – спросила она.

– Если разбогатеем.

– Думаешь, у нас это получится?

– Во всяком случае, попытаемся.

– А ты ко всему готов?

– Что ты имеешь в виду?

– К приходу незваных гостей, например. Учти, что твой Руперт пришел не один.

– Знаешь, я не люблю обращаться в полицию и всегда полагаюсь только на себя. Так что пусть все идет своим чередом. Хорошо?

Я поставил стакан на столик, поднялся и, поморщившись от боли, согнул в колене ногу. От долгого сидения она у меня, как всегда, затекла. Потом поцеловал Лайзу в лоб и пожелал ей приятных сновидений. Она ответила, что перед тем, как заснуть, помечтает о больших деньгах. А мечтать о них, как сказала Лайза, она начала почти с пеленок.

Глава 16

Среди ночи я проснулся от жуткого сна. Он был настолько страшным, что, едва открыв глаза, я тут же забыл, что видел. Просто лежал в холодном поту и трясся.

Этот сон заставил меня вспомнить про письмо, о котором я солгал Лайзе. А оно могло бы мне здорово помочь. Нет, до утра ждать не следует, решил я. Пойти оно должно было адвокату Леонарду Сибелиусу.

Еще до рассвета оба письма были готовы. В первом, сопроводительном, я просил адвоката вскрыть второе письмо в том случае, если я до конца мая ему не позвоню.

Вложив один конверт в другой, я спрятал письма и снова лег в постель. Да, будет смешно, подумал я, если на суде защитником у Бролла окажется Ленни Сибелиус. Такой адвокат, как он, обдерет Гарри как липку, но обязательно защитит.

Едва я закрыл глаза, как тут же вспомнил про страшный сон. Что же меня в нем так напугало?

Утром в пятницу я вновь совершил увлекательную поездку в город. Заскочил на почтамт и отправил конверт заказным письмом, с доставкой и авиапочтой. Затем, проехав по однорядному тоннелю под Госпитальной горой, я очутился на Эспланаде, в центральной части города. Пароход «Королева Елизавета Вторая», из которого толпой валили пассажиры, стоял у причала. На его фоне быстроходные катера и моторки выглядели белыми водяными жуками. В этом сезоне заход «Королевы Елизаветы» на Гренаду был последним. Сойдя на берег, туристы, а их прибыло порядка двух тысяч, устремились кто на пляжи, кто в город. Те, кто отправился в город, обсуждали друг с другом обменный курс, искали несуществующие на острове магазины с беспошлинными товарами, отбивались от назойливых таксистов и глазели по сторонам.

Я смотрел и удивлялся, как мало среди туристов красивых женщин – всего лишь одна из пятидесяти заслуживала того, чтобы на нее обратили внимание. Сделав покупки, я поехал в отель. На обратном пути мне вновь пришлось проявить незаурядное мастерство водителя и железную выдержку.

В тот день, а это было двадцать второе апреля, я снова рисковал, причем не только своей жизнью, но и Лайзы тоже. Я повез ее на обед в «Красный краб». В пивном ресторанчике мы сели за стоявший в тени белый металлический столик. Официант подал нам огромные сандвичи с крабами, сильно охлажденное пиво «Туборг» и овощной салат. После обеда мы поехали обозревать окрестности и несколько раз останавливались, чтобы полюбоваться красотой залива Прикли-Бей. Взобравшись на вершину горы, мы вышли из машины и стали спускаться по каменистому склону. Внизу под нами раскинулось море. На этот раз оно было синего цвета. Его огромные волны, ударяясь о прибрежные скалы, пенились и, недовольно шурша, откатывались назад. В маленьких бухтах по песку среди камней неуклюже ползали черные крабы.

Изучив карту местности, я нашел на ней тропинку, которая привела нас к шоссе с разделительной полосой, вероятно единственному на этом маленьком острове. В трещинах его асфальтового покрытия росла высокая трава. Пройдя по шоссе, мы оказались в том месте, где несколько лет назад проводилась выставка под названием «Гренада Экспо». Как я слышал, фирм-участников съехалось на нее мало. Многие ее павильоны так и остались недостроенными, а со стен тех, что были сданы в эксплуатацию, слоями сходила краска. На территории бывшей выставки то там, то здесь из-под земли проступали бетонные фундаменты с торчавшими из них толстыми железными прутами. У входа в бывшее административное здание мы увидели мощный куст спорыша, сумевшего дорасти до уровня дверной ручки. Затем мы вышли к большому красивому отелю, пустому и заброшенному. Однако лужайка и садик вокруг него были тщательно ухожены. Видимо, владельцы или правительство старательно поддерживали этот удивительный порядок.

Затем мы сели в машину и, проехав со скоростью двадцать миль в час по узким грунтовым дорогам, оказались на краю огромного оврага. Я начал спуск. Наш «моук» бросало из сторону в сторону. Лайза, пытаясь удержаться на сиденье, хваталась руками за дверцу и громко смеялась.

Наконец мы выехали к морю. Вдоль его берега тянулась узкая полоска частного пляжа, на котором сплошной стеной росли часто посаженные миндаль, кокосовые пальмы и виноград.

Я поставил машину в тень. Пройдя по пляжу, мы увидели среди деревьев несколько довольно больших яликов. С их обшивки клочьями свисали слои красной, синей и зеленой краски. Подойдя к одной из лодок, Лайза перекинула через борт ногу, залезла в нее и достала сигарету. В темных линзах ее очков отражалось море, пляж и растущие на нем деревья. Легкий ветерок обдувал ей лицо, шевелил волосы. Вид у нее был необычайно серьезный. Затянувшись сигаретой, она посмотрела на меня и неожиданно улыбнулась:

– Никогда не думала, что долгая прогулка по жаре может доставить такое удовольствие.

– Рад это слышать.

– Знаешь, у меня сейчас удивительно праздничное настроение. Я уже давно не испытывала ничего подобного. Ты понимаешь, о чем я?

– Не совсем.

– Видишь ли, после того, как я сбежала из монастыря, меня постоянно влекло к парням, и я все свое свободное время проводила либо в постели, либо в поисках новых знакомств. Если же я оказывалась с парнем в таком вот уединенном месте, то мы тут же начинали заниматься любовью. Но с тобой мне этого совсем не хочется. Знаешь почему? Не хочу потерять ощущение праздника. Странно, но сейчас я чувствую себя снова девственницей. Единственное, что меня пугает, – так это судьба блондинки, которую ты застрелил и сбросил в море. Знаешь, она мне сегодня приснилась. Боже, Гев, неужели ты действительно это сделал?

– Тогда мне казалось, что я поступаю правильно.

Выпрыгнув из лодки, Лайза бросила окурок в набежавшую волну. Наклонившись, она подняла упавший с пальмы кокос, приложила к шее и, словно спортивное ядро, толкнула его. Лайза оказалась на удивление сильной и ловкой – кокос упал от нее на приличном расстоянии.

– Гев, это чудесное время, когда ничего не надо делать, а только ждать.

– Инструкций от своего кузена? Но это будет только после того, как ты пошлешь в банк телеграмму, а потом позвонишь Броллу.

Я заглянул в ялик и увидел на его дне опавшие листья пальмы. Под ними оказались сплющенная металлическая канистра и лопата с короткой рукояткой, которую, судя по всему, использовали как весло. Грести ею не совсем удобно, подумал я, но при отсутствии нормального весла сойдет и она.

– Ну что, возвращаемся? – спросил я Лайзу.

– Дорогой, а мы не могли бы еще хоть немного побыть туристами? Давай посмотрим на твою карту.

Мы вернулись к машине, изучили карту и решили проехать к Пойнт-Салин и осмотреть маяк. Дорога, ведущая к нему, оказалась в таком жутком состоянии, что по ней мог проехать только джип. За ближайшим поворотом я был вынужден круто повернуть руль и прижаться к придорожным кустам – нам навстречу, подпрыгивая на ухабах, неслись три такси, набитых туристами с «Королевы Елизаветы».

Не доезжая до подножия холма, на котором стоял маяк, я остановил машину. Мы прошли с Лайзой по желтому песчаному пляжу, омываемому водами Карибского моря, затем пересекли дорогу и оказались уже на берегу Атлантического океана. Затем мы снова сели в джип. Въехав на склон холма с крутизной порядка двадцати градусов, я остановил «моук» у входа в маяк.

Нам навстречу выбежал смотритель, страстно желавший стать нашим гидом. Естественно, не бесплатно. Преодолев несколько крутых маршей, мы поднялись в стеклянный фонарь. Ступеньки лестницы были узкими и высокими, и я, следуя за Лайзой, постоянно видел перед собой ее коленные впадины.

От вида панорамы, открывшейся нам с вершины маяка, захватывало дух. Зрелище было незабываемое. Такое впечатление, что стоишь перед огромным рекламным плакатом, от которого не в состоянии оторвать глаза. Туристы, сделав фотографии, нередко используют их в качестве почтовых открыток. Чтобы спокойно воспринимать такое великолепие, надо прожить среди него не один год. Узнав, что вынужден делать смотритель, чтобы маяк всегда горел, я тут же достал из кармана несколько местных биви и сунул ему в руку. Оказалось, что свет маяка виден в море на расстоянии пятидесяти миль.

На обратном пути Лайза не проронила ни слова. На подъезде к заброшенной выставке «Экспо» я посмотрел на нее и увидел, что из-под ее темных очков текут слезы.

– Что с тобой? – загнав машину в тень, спросил я женщину.

– Да не знаю я! Не знаю! И оставь меня в покое!

– Как скажешь.

Лайза сняла очки, вытерла слезы, а затем тяжело вздохнула и высморкалась. Вновь надев очки, Лайза затянулась сигаретой и выдохнула струю дыма на переднее ветровое стекло.

– Боже, какое же это чудо! – произнесла она. – Даже не верится. Маяк, свет которого виден вокруг на пятьдесят миль! Скажи, а что это за такие линзы Фреснеля?

– Их изобрел французский ученый Фреснель. Они собирают свет в один пучок.

– Уму непостижимо! Гев, я просто поражена. Представляешь, чтобы маяк не погас, этот бедный смотритель вынужден подниматься на него каждые два часа! Боже мой, кругом один обман! И этот Фреснель туда же – сделал так, что свет от крошечной лампочки можно увидеть за пятьдесят миль!

– Именно это тебя так расстроило?

Лайза сняла очки и холодно посмотрела на меня:

– Друг мой, мне говорили, что я должна петь в церковном хоре, любить Христа, молиться Богу, вести праведный образ жизни и только тогда, возможно, попаду в рай. Но меня забыли предупредить, что наш учитель пения уже после третьего урока, проведенного специально для меня, попытается меня облапить. Мне не сказали, что если я на него не заявлю, то в рай не попаду. Мне не рассказали, что, испытав буйство плоти, я могу быть изгнана из исповедальни. А этот огромный маяк, который призван спасать людей? Это же всего лишь маленькая газовая лампочка с приспособлением в виде тяжелого груза, цепей и хитроумных линз. Меня же на каждом шагу обманывают и только говорят: делай то, делай это, потому что так нужно.

– Успокойся, – ласково произнес я.

На глаза Лайзы вновь навернулись слезы, но она все же сумела сдержать себя.

– Гев, ты не будешь смеяться, когда я скажу, для чего мне нужны деньги?

– Конечно не буду.

– Я хочу исправиться. Я хочу пойти в церковь, припасть к каменному полу и молиться до тех пор, пока не изотру в кровь колени и не упаду в обморок. И больше никогда не иметь дела с мужчинами. Я хочу дать обет молчания и стать невестой Христа. Ну что же ты не смеешься?

– Не вижу здесь ничего смешного.

– Как ты думаешь, на следующей неделе я смогу перемахнуть через стену, отделяющую меня от богатства?

– Все зависит от тебя.

– Если я что-нибудь начинаю, то уже не отступаю. Главное для меня – собраться с духом. Ты своим обращением со мной заставляешь меня чувствовать себя полным ничтожеством. Ничтожеством, каким я была все эти годы.

– Никто, появляясь на свет, не знает, что ему в этой жизни уготовано. Люди делают то, что им больше всего нравится. И не важно, что именно: грабят ли банк, возводят ли часовни из пустых пивных банок, набивают ли чучела птиц или сочиняют пошлые анекдоты. Жизненный путь человек выбирает себе сам.

– До двенадцати лет я чувствовала себя чистой и непорочной. Тогда Бог любил меня. Это я точно знаю.

– Во всяком случае, ты только сама могла решить, поддаваться соблазну или всю свою жизнь бороться с ним.

Лайза снова надела очки.

– Много ты в этой жизни понимаешь. Ишь праведник какой выискался. Поехали быстрей в отель. Мое место на пляже.