Текст книги "Opus Dei"

Автор книги: Джон Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Поэтому благоприятный ответ на просьбу Opus Dei не столько связан с его кажущимися исключительностью и политическим влиянием, сколько с желанием Иоанна Павла обеспечить процветание новых организаций церкви.

Беатификация и канонизация

Другими случаями, когда Opus Dei якобы подчинились все силы католической церкви, были беатификация Эскрива в 1992 году и, в меньшей степени, его канонизация в 2002 году. Беатификация вызвала шум на международном уровне из-за обвинений в том, что была проведена в неподобающей спешке и это будто бы произошло благодаря деньгам и политическим связям Opus Dei.

«Он должен войти в ранг святых с примечанием, – заявил Кеннет Вудвард, бывший в то время редактором отдела религии Newsweekи автором Making Saints,книги о процессе канонизации. Вудвард утверждал, что Ватикан не слушал критиков Эскрива. В 1996 году в письме в католическое издание First ThingsВудвард писал: «Opus Dei разрушил процесс канонизации, чтобы добиться беатификации своего человека. Короче говоря, это был скандал, начиная от руководства действиями членов трибунала посредством написания positio [11]11
  Положение (лат.) – Прим. пер.


[Закрыть]и заканчивая высокомерным обращением с экспертами, отобранными для обсуждения дела». Подобные же комментарии, хотя и не столь громогласные, появились во время канонизации в 2002 году.

Реки чернил были израсходованы обеими сторонами при обсуждении этих вопросов. Здесь мы просто хотели бы наметить базовую линию и бегло очертить разные точки зрения на интерпретацию фактов.

Некоторые факты.

• По историческим меркам беатификация Эскрива была очень быстрой: с его смерти в 1975 году до церемонии в 1992 году прошло семнадцать лет и еще десять от беатификации до канонизации – всего двадцать семь лет. Жанна д’Арк ждала этого события около шестисот лет.

• Процесс был дорогостоящим. Отец Флавио Капуччи, постулатор, официально отвечавший за дело Эскрива, как-то рассказал мне, что процесс сбора доказательств и подготовки документов для беатификации обошелся в 150 тысяч долларов, а сама церемония на площади Святого Петра – в 500 тысяч долларов. Канонизация стоила меньше, поскольку нужно было предъявить только одно дополнительное чудо, хотя опять же должна была быть организована огромная церемония. Общая сумма, затраченная на оба события, слегка превысила миллион долларов.

• Несколько голосов критиков были исключены из процесса. Как уже отмечалось в главе 2, бывшие члены Opus Dei Мария Кармен дель Тапиа, Мигель Физак и Мария Ангустиас Морено хотели предоставить свои воспоминания об Эскрива. Трибунал в Мадридской резиденции архиепископа установил, что все трое продемонстрировали по отношению к Эскрива то, что в каноническом праве называется «публичной враждебностью», и их просьба была отклонена. Это было решение трибунала, а не Opus Dei. Бывший член Альберто Монкада, также критик, был выслушан, но признан «не заслуживающим доверия».

• Внутри Ватикана существовала оппозиция. Беатификационная комиссии состояла из девяти судей. Де Магистрис, один из двух судей, проголосовавший против Эскрива, уже нами упоминался. Другим был монсеньор Хусто Фернандес Алонсо, единственный испанец, которого возмутило, что не были выслушаны критические свидетельства.

Как можно объяснить эти факты?

Для таких критиков, как Вудвард, – это просто. Несмотря на сдержанность по отношению к Эскрива, влияние и деньги Opus Dei привели к нужному результату. Это было сделано ценой огромных усилий и блокирования любых антагонистических голосов, которые могли бы задать ненужные вопросы. В этом смысле это была элементарная демонстрация власти Opus Dei, церковный эквивалент власти Калигулы, сделавшего свою лошадь сенатором.

Имон Даффи, английский историк церкви, написал: «Канонизация основателя Opus Dei – самый впечатляющий пример современного успешного продвижения дела под давлением некоей группы, чтобы расширить и легализовать устремления этой группы; здесь святой становится талисманом и средством достижения цели той группы, которая его почитает».

Постулатор Opus Dei Капуччи смотрит на вещи по-другому. Что касается «спешки» процесса, то он утверждает, что Opus Dei повезло с выбором момента. «Это было первое дело, начатое после реформы Иоанна Павла II, которую он провел еще в 1983 году с целью упрощения процесса беатификации», – сказал он. Среди других вещей эта реформа уменьшала количество необходимых чудес и отменяла пост «адвоката дьявола».

Он сослался на другие дела, которые из-за реформы 1983 года продвинулись даже еще быстрее. «Дело падре Пио заняло только девятнадцать лет. Те же нормы облегчили беатификацию итальянской пары Бельтрами Кватроччи в 2001 году, через семь лет после открытия дела, и Карлоса Мануэля Родригеса, первого пуэрториканца, ставшего святым в 2001 году, через девять лет после начала процесса». Капуччи также мог бы добавить сюда мать Терезу, беатификация которой превзошла все рекорды скорости: она умерла в 1997 году и была беатифицирована в 2003 году. Иоанн Павел II отказался от обычного пятилетнего выжидательного периода после ее смерти перед началом дела, чего не произошло с Эскрива.

Что касается расходов, то тут нет никаких отговорок: беатификация и канонизация стоят больших денег. Однако нет никаких свидетельств, что Opus Dei затратил деньги на что-либо, кроме процесса и церемоний. В этом смысле отличительным признаком Opus Dei является умение привлечь к задаче личный состав и ресурсы. Хотя он и не так богат, как часто считается, но у Opus Dei более вместительные карманы, чем у многих других организаций мирян или религиозных общин. По поводу предположения, что персонал Ватикана был подкуплен, Капуччи сказал: «Подобный вопрос оскорбителен не только для подозреваемого в даче взятки, но и для получателя. Те, кто его задает, не знают Opus Dei и Конгрегации по делам канонизации святых».

Что касается критических голосов бывших членов, то Капуччи утверждает, что он хотел бы, чтобы они были услышаны, и предлагал это сделать. Трибунал, а не Opus Dei исключил голоса критиков. Естественно, Капуччи уверен, что дополнительное изучение жизни Эскрива привело бы к тем же результатам, что бы ни утверждали критики.

Безусловно, вопрос о том, заслужил ли Эскрива беатификацию и канонизацию, может быть темой дебатов. Однако похоже, что скорость этих процессов является в меньшей степени показателем политических манипуляций Opus Dei, чем его производственной этики. По этому пункту имеется независимое свидетельство отца Рафаэля Переса, августинца, который до того, как это было отменено, однажды выступал в роли «адвоката дьявола». Он был судьей на мадридской стадии беатификации Эскривы.

«Это было бы практически невозможно [осуществить какое-либо давление] и неэффективно, поскольку в каждой стадии дела участвует большое количество народа», – сказал он. Перес сказал, что двумя определяющими факторами являются внутреннее существо дела и работа постулатора.

«Дело продвигается, когда постулаторы знают, что делают, и посвящают ему много времени, все время, которое требуется для дела. Если некоторые дела рассматриваются медленно, это значит, что те, кто их продвигает, не заинтересованы в них или что у постулаторов слишком много дел и они не справляются с ними. Это также может быть связано с недостаточной компетенцией. Когда все свидетельства собраны и представлены на рассмотрение конгрегации для принятия решения, еще остается большая часть работы по изучению этих свидетельств». Перес рассказал, что однажды он участвовал в деле, когда постулатор внезапно умер и не было денег для поисков нового постулатора, поэтому он уговорил продолжить дело местного епископа. В итоге дело продвинулось вперед.

«Деньги никогда не помогают стать святым, – сказал Перес. – Но без денежных средств дело не будет продвигаться, потому что те, кто над ним работает, – не бесплотные души. Чиновники конгрегации, переводчики, консультанты, юристы, доктора, наборщики и так далее должны получать заработную плату».

Но все же одного момента Перес не коснулся – интереса понтифика. Мать Тереза не была бы беатифицирована через шесть лет, если бы дело ограничилось хорошей работой ее постулатора. Понятно было, что Иоанн Павел II хотел, чтобы это случилось. То же самое с Эскрива – длинный ряд фактов, свидетельствующих о поддержке и преданности, включая посещение могилы Эскрива в 1978 году, не оставлял сомнений в намерениях папы.

На самом деле это, возможно, единственный, но самый весомый аргумент, опровергающий слухи, что Opus Dei «покупал» беатификацию и канонизацию или «манипулировал» ими. Это было просто не нужно. Иоанн Павел был настроен позитивно и спокойно ждал, когда все документы поступят к нему. Чтобы это произошло как можно быстрее, Opus Dei применил все необходимые ресурсы, включая первоклассного постулатора и поддержку личного состава, и в результате не было проблем с финансированием для созыва собраний или переводов каких-либо документов. В заключение хочется сказать, что Opus Dei может действовать быстро и жестко, но он играет по правилам.

Opus Dei в приходах

Большая часть католиков не придает особого значения вещам, о которых шла речь в этой главе, – сколько членов Opus Dei в Ватикане, или политическим причинам беатификации Эскрива. Если они вообще имеют представление об Opus Dei, то чаще всего из программы «CNN представляет», посвященной Коду да Винчи.Весьма у немногих имеются собственные впечатления от непосредственных столкновений с членами Opus Dei, мирянами или священниками. Когда они положительные, это помогает преодолевать предубеждения. Когда же они отрицательные, это усиливает предубеждения.

Обычно «простые католики» жалуются, что Opus Dei «сеет раскол». В некоторой степени это вопрос избирательного восприятия. Когда супернумерарии приходят с детьми на мессу и, не привлекая к себе внимания, во всем помогают приходу, они остаются незамеченными, и Opus Dei это в заслугу не ставится. С другой стороны, когда кто-то поступает неправильно, Opus Dei в этом виноват.

Возможно, наиболее символическая в этом смысле история относится к отцу Джону Макклоски, самому известному священнику Opus Dei в США. Когда Макклоски работал директором Католического информационного центра Opus Dei в Вашингтоне, он часто появлялся на телевидении в качестве «говорящей головы» в передачах, связанных с взаимовлиянием религии и политики. Во время написания данной книги Макклоски возвратился в США после годичной преподавательской поездки в Англию.

В начале своей карьеры, в 1986 году, Макклоски был назначен заместителем директора Института Aquinas, католического колледжа Принстонского университета. Это был бурный период его жизни, который в 1990 году закончился отставкой. Критики утверждают, что Макклоски был противоречивой фигурой, что он советовал студентам, какие курсы не нужно посещать и даже каким священникам лучше всего исповедоваться. В некоторой степени мнения о его деятельности зависят от подхода. Например, все соглашаются, что он поощрял индивидуальную исповедь и часто говорил студентам, что определенные грехи нуждаются в личном отпущении. Но одни видели в этом «духовное запугивание», а другие – правильную пастырскую опеку.

Нет сомнений, что Макклоски мог быть резким. Обращаясь к родителям, которые подыскивают для своих детей католический колледж, он писал: «Если вам говорят такие слова, как «образец», «вера», «зрелость», «уверенность», «обязательство», «брак», «семья», «обращение в христианство», «культура», «характер», «истина» и «знание», присмотритесь повнимательнее. С другой стороны, если вы сталкиваетесь с такими словами, как «ценность», «открытость», «справедливое общество», «поиск», «многообразие» и «профессиональная подготовка», продолжайте разговор». Он добавил: «Если университет дает убежище любым известным «инакомыслящим», обсуждение закончено… Не давайте себя одурачить тем, кто якобы является католиком и защищает этот вымысел, чтобы обеспечить себе средства существования и пенсию».

Защитники скажут, что Макклоски просто старался убедить студентов Принстона серьезно относиться к благочестию. Более того, говорят, некоторые из обвинений, выдвинутых против него, были ложными. Например, у Макклоски никогда не было перечня запрещенных курсов. Наоборот, он однажды разослал список рекомендуемых курсов с таким предостережением: «Запомните, все зависит от подхода преподавателя. Он может показаться интересным и побуждающим к знаниям, но если это подход антихристианина, его влияние контрпродуктивно». Сопротивляться Макклоски было довольно сложно. Однажды он запретил пародийное представление, пропагандирующее безопасный секс, во время которого студентки должны были надевать огромные презервативы на головы студентов. В ответ на этот запрет один из студентов написал в университетской газете: «Может быть, обитателям Принстона и обществу в целом стоит посоветовать Макклоски не пить ничего, кроме спермы больных СПИДом».

Речь не о том, что нужно отличать хорошее от дурного, а о том, чтобы констатировать: для многих студентов Принстона Макклоски был их опытом общения с Opus Dei, и реакции были разными. Некоторые отворачивались, на других это производило впечатление. Во вторую категорию, например, вошли два нынешних семинариста Североамериканского колледжа в Риме, которые готовятся стать епархиальными священниками.

Можно привести другой пример – Дэвида Плиске, о дочери которого Берни, помощнице нумерариев, шла речь в главе 9– Муж и жена Плиске – добрая любящая пара, они ничуть не похожи на стандартные стереотипы неприветливых членов Opus Dei и активно работают в своем местном приходе. «Я горжусь нашей церковью и люблю наш приход, – сказал Дэвид. – Нам нравится там работать».

Плиске уже в течение тринадцати лет служит ризничим в церкви Святого Станислава в Мичигане, штат Индиана. Одной из его обязанностей является обучение алтарных служек. Во время нашего интервью в конференц-центре Shellbourne он сурово произнес: «Я не обучаю девочек». Не то чтобы Плиске имеет что-то против девочек, просто он считает это недопустимым в свете церковных выступлений против женщин-священников. Некоторые могут счесть его позицию косной, другие – смелой. В любом случае вещи такого рода во многих приходах могут привести к разногласиям, особенно когда известно, что человек со взглядами, подобными взглядам Плиске, связан с Opus Dei.

Не каждый член Opus Dei ведет себя так вызывающе, как Макклоски, или проводит ту же политику, что Плиске. И все же процент членов Opus Dei, задающих критические вопросы о деятельности приходов, отрицающих вещи, которые им не нравятся, и настаивающих на том, что они считают принципами, возможно, выше, чем среди католиков в целом. Во-первых, обычно они серьезные убежденные прихожане. Во-вторых, воспитание в духе доктрины, которое они получают в Opus Dei, дает им интеллектуальные возможности защищать свои позиции, а не оставлять их на «инстинктивном» уровне. И, наконец, они имеют склонность вести себя более «консервативно», чем средний католик, и в результате у них больше шансов заметить что-то не нравящееся им в типичных приходах. Неудивительно, что иногда люди воспринимают приезд членов Opus Dei в их приход как сильное переживание.

Но, с другой стороны, очень часто приходские общины относятся к членам Opus Dei, и к священникам, и к мирянам, как к глотку свежего воздуха. Они постоянно полны энтузиазма, бодры, очень трудолюбивы. Когда в основе их поведения – христианская терпимость, они снисходительны и совсем не клерикальны.

Например, отец Джером Киш, пастор прихода Святых Петра и Павла в Напервилле, штат Иллинойс. Он также член Священнического общества Святого Креста – ассоциации священников, спонсируемой Opus Dei. Он сказал, что познакомился с Opus Dei в колледже, но по-настоящему оценил его после рукоположения. «В семинарии все предусмотрено для твоей духовной жизни, но когда ты становишься священником, ты отвечаешь за нее сам. Никто не ставит тебе оценок. Поэтому очень помогают регулярные встречи с духовником».

Киш заявил, что в его опыте общения с Opus Dei нет никаких поводов для разногласий, наоборот, Opus Dei помогает ему быть терпимее с паствой и другими священниками. «Люди не всегда соглашаются с церковью, – сказал он. – Без советов Opus Dei я мог бы вести себя более жестко. Opus Dei помогает мне осознать, что другие священники в пресвитерии – мои братья, что мы все – члены одной семьи. Мне это необходимо, чтобы жить в духе истинной любви».

В то же время, признает Киш, иногда бывают осложнения. Например, часть родителей – членов Opus Dei, относящихся к его приходу, основала собственную школу – Академию Kingswood. Они желали, чтобы их дети воспитывались в строгости, и для начала составили списки из ста детей. Проблема была в том, что в его приходе уже существовала школа, поэтому многие с интересом наблюдали, насколько далеко простирается его лояльность. «Я помогал новой школе, когда был не занят на своей основной работе, так что это было совсем не сложно», – сказал он.

Отец Жоан Коста – приходской священник в Барселоне, а также член Священнического общества Святого Креста. Коста говорит, что из примерно 600 человек – общего числа священников барселонского архиепископата – 60 входят в общество Святого Креста. Он признает, что кардинал Рикардо Мария Карлес Гордо всегда был этим недоволен. «Он думал, что если бы все епархиальные священники были только епархиальными священниками и не принадлежали к разным группам, была бы большая сплоченность», – сказал Коста.

«Но я думаю, что это не так. Я дружу с другими священниками. Я провожу с ними много времени, мы вместе ходим в горы. В нашем обществе поощряется дружба между священниками. Святой Хосемария Эскрива прекрасно сказал, что расстояние между священником Opus Dei и другим священником меньше тонкого бумажного листа. Другими словами, мы, по существу, одинаковы. Я и стараюсь так жить и так относиться к людям в своем приходе. Я не чувствую себя над ними».

Эмили Клок – одна старейших прихожанок церкви Святой Марии Ангелов в Чикаго, которая с 1991 года была единственным в США приходом, вверенным Opus Dei. Она родилась в 1933 году и всю жизнь активно помогала приходу – с самого начала, когда он был чисто польским, и до настоящего времени, когда он многоэтнический по составу. «Я отношусь с большим уважением и восхищением к священникам Opus Dei, – сказала она. – У них всегда есть время для людей. Трудно себе представить, сколько часов они проводят в исповедальне». Она особенно выделила пастора, поляка, отца Джона Дебицкого, который раз в неделю служит мессу на родном языке. Клок сказала, что благодаря ему в приходе нет раскола из-за присутствия Opus Dei.

«Мы здесь всегда молились – Богоматери Неустанной Помощи, святой Терезе и так далее, – сказала она. – Теперь у нас есть и святой Хосемария. В чем тут может быть проблема? Большинство прихожан не просто довольны этим, они испытывают трепет. Я вижу, что они стали более серьезными, чаще ходят на исповедь. Как можно с этим спорить?»

Если учесть, что в мире только 85 491 член Opus Dei и 1,1 миллиарда католиков, то есть вероятность, что каждый католик встретится за свою жизнь примерно с одним-двумя членами Opus Dei. Расхожее мнение об Opus Dei связано как раз с тем, кого именно они встретили. Это был Макклоски или Киш? Был это Плиске или Коста? Как они реагировали на увиденное и услышанное? Так, как Клок из Святой Марии Ангелов или как некоторые враждебно настроенные студенты Принстона? Восприятие Opus Dei как организации, «сеющей раскол», часто зависит от таких случайных встреч.

Opus Dei и иезуиты

Университет Святого Креста в Риме, относящийся к Opus Dei, занимает здание рядом с площадью Навона, которое когда-то принадлежало иезуитам. Папа Юлий III (1550–1555) отдал церковь Святого Аполлинария и прилегающие к ней здания, включая то, где сейчас действует Университет Святого Креста, Немецкому колледжу, открытому святым Игнатием Лойолой, основателем ордена иезуитов. В настоящее время святой Аполлинарий – основная церковь Университета Святого Креста, и в ее притворе отведено место, посвященное Эскрива. Дальше вдоль главного нефа перед алтарной преградой можно обнаружить две боковые часовни, оставшиеся с прежних времен. В одной находится статуя Игнатия Лойолы, в другой – его великого сподвижника и патрона миссионеров Франсиса Ксавьера.

Пусть никто не говорит, что у Бога нет чувства юмора, – ведь практически ежедневно огромное число «лучших мозгов» Opus Dei молится под взглядами иезуитов.

В каком-то смысле соперничество между Opus Dei и иезуитами нелепо, поскольку сам Эскрива глубоко преклонялся перед Игнатием. Создается ощущение, что эти два человека, разделенные веками, тем не менее понимали друг друга. Оба были испанцами, имели необузданный нрав и были способны в один момент проявить хладнокровие и организаторские способности, а в следующий – поэтическое мастерство и духовную щедрость. Фактически самим своим названием Opus Dei обязан иезуиту отцу Валентину Санчесу Руису, который некоторое время был духовником Эскрива и однажды бесцеремонно спросил у него: «Как подвигается ваше Божье дело?»

Однако в конце 1930-х – начале 1940-х годов в отношениях Opus Dei с иезуитами появилась трещина, когда испанский иезуит отец Анхель Каррильо де Альборнос стал допускать критические высказывания в адрес Opus Dei, в частности связанные с тем, что организация переманивала молодых людей из Мариинской конгрегации, которая традиционно «подкармливала» иезуитов. Каррильо назвал Opus Dei квазимасонской сектой, проводящей собственную политику. Все более острая полемика между Каррильо и Эскрива, которая отразилась в их переписке, приведенной в биографии Васкеса де Прада, была одним из тех случаев, когда непреклонная сила столкнулась с неоспоримым возражением. Оба были очень горды, оба убеждены, что другой введен в заблуждение.

Перед тем как присоединиться к иезуитам, Каррильо был блестящим юристом и, по общим отзывам, красивым, и привлекательным мужчиной. Те испанские иезуиты, чья деятельность в 1940-е годы только начиналась, рассказывают, какое влияние на их призвание оказали его проповеди, его духовное руководство и вообще его личность. Во время гражданской войны он служил капелланом в республиканской армии. После одной из атак он был ранен, и его оставили на верную смерть. Каким-то образом врач узнал, что он – иезуит, и решил его оперировать. В результате в его теле осталась платиновая пластинка, которая часто причиняла ему сильную боль. Когда Каррильо служил мессу, он иногда заливался слезами. Его считали героем, и неудивительно, что многие иезуиты присоединились к его сражению с Opus Dei. В какой-то степени им руководили состязательные мотивы, но он также был убежден во многих грехах Opus Dei, в частности в его секретности и антикатолической направленности. Диспут между ним и Эскрива не был теологическим, хотя Каррильо был ортодоксальным консервативным католиком.

Проработав некоторое время в иезуитской курии Рима, Каррильо в 1951 году покинул орден, чем совершенно поразил братьев-иезуитов. Будучи в Швейцарии, он написал письмо генералу ордена и возвратил деньги, которые орден дал ему на эту поездку. Он оказался в Париже, где стал работать у некоего предпринимателя (и предположительно торговца контрабандой) по имени Марторелль. Впоследствии он женился на его дочери Марии Терезе. Он умер в Париже в 1981 году, и осталось неизвестным, вернулся ли он в лоно церкви и причащался ли перед смертью. Тем не менее группа бывших членов Мариинской конгрегации заказала в Мадриде мессу в его память.

Антагонизм между Opus Dei и иезуитами, зародившийся в те далекие годы, уже никогда не исчезал и после Второго Ватиканского собора разгорелся с новой силой. Во всем мире иезуиты энергично работали под влиянием новых идей послесоборного периода: создавали общины для изучения Библии, упрощали теологические формулировки, привлекали авторитетов внутри и вне церкви и делали упор на «преимущественном праве выбора для бедных» как политическом и персональном императиве. Ясно, что Opus Dei стал плыть против этого течения, настаивая, что роль церкви – не продвигать политические программы, а нести духовные и доктринальные традиции, которые и являются главной причиной ее существования.

Новым антагонистом Эскрива, во всяком случае, так это воспринималось, стал генерал ордена иезуитов отец Педро Аррупе, родившийся в 1907 году, на пять лет позже Каррильо, и умерший в 1991 году после долгой болезни. Если Аррупе стал символом нового подхода Ватикана, возникшего после II собора, называя иезуитов «людьми для других», что на практике иногда означало присоединение к движениям за мир и активную проповедь Евангелия, Эскрива пошел другим путем, настаивая на первенстве традиционных форм молитв, обрядов и сакраментальной жизни. Это не означает, что иезуиты не молились или члены Opus Dei не обслуживали бедных, – это было связано лишь с их приоритетами.

В Латинской Америке иезуиты считались ярыми сторонниками движения «свободной теологии» 1970-х – 1980-х годов, которое пыталось сломать традиционные связи католической церкви с правящей элитой. У Opus Dei, почти единственной организации, оппозиционно настроенной по отношению к свободной теологии, был другой подход. Социальные перемены могли привести к переменам в душе, отражая мысль Эскрива, высказанную в Пути.«Я поведаю вам секрет, явный секрет: эти мировые кризисы на самом деле кризисы отсутствия святых».

Пока некоторые из иезуитов восприняли более критический взгляд на власть и традиции, вытекающий из глубокой любви к церкви и желания увидеть, как она изменяется в лучшую сторону, та же самая любовь побудила Эскрива и Opus Dei остаться еще более непоколебимо верными этой власти и традициям. На личном фронте двое мужчин были вполне в дружеских отношениях – Аррупе принял участие в похоронах Эскривы в 1975 году. Но они вели свои группы в двух разных направлениях.

Ничто не демонстрирует это напряжение лучше того факта, что сначала Иоанн Павел на тринадцать месяцев с октября 1981 года по ноябрь 1982 года приостановил просьбу Аррупе о созыве Генеральной Конгрегации иезуитов и назначил собственного представителя для подготовки данного собрания, а затем установил персональную прела-туру для Opus Dei. У обоих этих решений сложные истории и последствия, но в глазах публики это выглядело как ущемление иезуитов и возвышение Opus Dei, и приговор был вынесен.

Даже если это преувеличено, все же были конкретные примеры разжигания конфликта. Например, один небольшой, но показательный эпизод, произошедший в Перу в 1990 году, когда Хуан Луис Сиприани, тогда помощник епископа, ныне кардинал Лимы, член Opus Dei, закрыл Архи-епископальный социальный офис, которым в то время руководил иезуитский миссионер отец Карл Шмидт. Иезуиты сочли это знаком, что Сиприани и соответственно Opus Dei не хотят подвергать сомнению статус-кво; Сиприани настаивал, что радикальная политическая направленность офиса близка к террористам.

Хотя и Opus Dei, и иезуиты подчеркивают, что на личном уровне между членами обеих групп дружеские отношения, нет сомнения, что они находятся на разных планетах.

В сентябре 2004 года я посетил центр Opus Dei Windmoor в Университете Notre Dame и поговорил с молодыми людьми, которых по различным причинам привлекал Opus Dei. Каждый рассказал мне свою историю. Когда настала очередь Дэвида Кула, он упомянул, что посещал иезуитскую среднюю школу, и это вызвало смешки у собравшихся. Между тем, когда я был в Перу, я встретился с иезуитом, который работал в Национальном епископальном совете. Когда я спросил его, как он относится к Opus Dei, он сказал, что негативно. Я спросил почему, и он ответил, что он иезуит. Смысл в том, что дополнительного объяснения уже было не нужно. Два самых суровых критика Opus Dei в англоязычном католицизме – Майкл Уолш, автор The Secret World of Opus Dei,и Питер Хебблетуэйт, покойный писатель из Ватикана, были иезуитами.

Ранее не было обнародовано, что в конце 1960-х – начале 1970-х годов мог произойти поворот в отношениях между иезуитами и Opus Dei, который в итоге не случился. В интервью для этой книги в декабре 2004 года нынешний прелат Opus Dei епископ Хавьер Эчеверрия поведал, что в это время Аррупе рассчитывал протянуть Эскрива оливковую ветвь. Аррупе предложил, чтобы иезуиты и Opus Dei вместе организовали университет. Идея состояла не только в объединении средств для образовательных целей, но и в преодолении различий, чтобы таким образом уменьшить расхождение во взглядах в католической церкви, которое символизировала брешь между иезуитами и Opus Dei. Без сомнения, Аррупе понимал, что, принимая во внимание исторические обязательства как иезуитов, так и Opus Dei по евангелизации интеллектуальной части населения, этот проект мог быть естественным результатом их общей миссии.

Эчеверрия рассказал, что Эскрива отверг это предложение.

«Он сказал Аррупе: «В данном случае вы рискуете». Иезуиты становились чересчур похожими на мирян в своем желании сделать слишком многое для мира и в результате теряли свою религиозную индивидуальность. Эскрива чувствовал, что если бы мы таким образом объединились, то либо Opus Dei стал бы более религиозной организацией, либо иезуиты стали бы более секулярными. В любом случае кому-то из нас был бы нанесен ущерб. Это можно сравнить с работой докторов и юристов в одном ведомстве».

Таким образом, идея о создании совместного университета иезуитов и Opus Dei не была осуществлена.

Но в любом случае каждый наделенный воображением католик не может удержаться от мысли, что Эскрива, отказавшись, не использовал хорошую возможность. Такой университет мог бы стать не только изумительным экспериментом внутрицерковного диалога (я бы заплатил большие деньги, чтобы попасть на собрания профессоров факультетов!), но и на академическом и профессиональном уровнях это было бы первоклассное учебное учреждение.

Многие обозреватели утверждают, что сегодня старые соперники успокоились. Нынешний генерал ордена иезуитов отец Питер Ханс Колвенбах сказал мне, что он был знаком с епископом Альваро дель Портильо и считал его «превосходным человеком» и, насколько он знает, сейчас между двумя группами «нет проблем». В подтверждение можно привести следующее свидетельство. Дэвид Куоман, пятидесятитрехлетний супернумерарий из Перу, сказал, что, когда он впервые почувствовал тяготение к Opus Dei, он пришел к своему духовнику, который был иезуитом. «Если вы чувствуете, что это ваш путь, следуйте по нему», – благосклонно отозвался священник. Тем не менее даже в 2005 году напряжение существовало, хотя в молчаливой и менее взрывной форме. Готовность как иезуитов, так и членов Opus Dei найти созидательные способы преодоления этих затянувшихся разногласий станет важным моментом в решении широких церковных проблем.