Текст книги "Opus Dei"

Автор книги: Джон Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Сильные женщины

В качестве конкретных примеров сильных женщин Opus Dei давайте посмотрим на двух кениек, с которыми я познакомился в сентябре 2004 года.

Нумерарий Франки Гиканди руководит техническим центром для девочек Kimlea. Он находится недалеко от Найроби, и его посещают 150 девочек полную неделю и около 200 девочек и женщин по программам неполной недели. Девиз центра на языке суахили Kazi Huvuna Matunda,или «Работа приносит плоды». Девочки, которые учатся в Kimlea, обычно происходят из самых бедных мест, расположенных вокруг кофейных и чайных плантаций; они считают, что школа – это дом для musungus,имея в виду «белых». В сущности, они так запуганы, что у Гиканди уходит два месяца, только чтобы убедить их посещать туалеты со спускающейся водой, расположенные в здании. Центр обучает девочек основным навыкам – шитью и готовке. В районах вокруг плантаций часто бывает холодно, поэтому свитера можно легко продать, и доход от продажи, сказала Гиканди, имеет решающее значение.

Из-за того, что большой процент кенийских мужчин бросает семьи, а также в связи с нищетой и определенными сельскохозяйственными традициями многие женщины из района Kiambu, где находится Kimlea, должны работать на плантациях, чтобы содержать своих детей. Поскольку денег всегда не хватает, в школу отдают только мальчиков – подразумевается, что о дочерях позаботятся их мужья. Отсутствие образования приводит к тому, что у женщин часто нет иного выбора, кроме сбора чая. Они работают с 6.00 утра до 6.00 вечера, получая за это меньше двух долларов, которых едва хватает на покупку еды. Этот порочный круг очень трудно разорвать. В Kimlea обучают взрослых женщин грамоте, счету и другим базовым предметам, создавая для них возможность выбора менее изнурительной и более выгодной работы. Многие уже открыли швейные мастерские, столовые или завели огород, и тем самым улучшили условия существования своих семей и общин. Девочки в дополнение к основным школьным предметам обучаются основам торговли.

Такое впечатление, что творческий потенциал Гиканди не знает пределов. Например, у нее есть пчеловодческий проект для Kimlea, чтобы у девочек появился дополнительный заработок. К тому же мед может использоваться в медицинских целях. Гиканди также показывает нам огромные мешки с землей, где вызревает небольшой урожай злаков, – она придумала это для семей, у которых нет своих земельных участков. Эти злаки на суахили называются Sukuma wiki, то есть «Подтолкни неделю». Идея в том, что люди смогут легче перенести те скудные недели, когда не хватает еды.

Гиканди происходит из многодетной семьи, у нее шестнадцать братьев и сестер, но так случилось не потому, что ее родители имеют отношение к Opus Dei. У ее отца было две жены, и ее братья и сестры – дети от обоих браков. После ее обращения в католичество постепенно все братья и сестры последовали ее примеру. Отец Гиканди развелся со своей второй женой, оставив ей ферму и обеспечив финансовую поддержку. Он также перешел в католичество и обвенчался в церкви со своей первой женой. Похоже, у Гиканди особый талант к обращению в христианство: в начале каждого учебного года в Kimlea католичками является половина девочек, а к концу года их число достигает двух третей.

Гиканди – четко мыслящий администратор. Например, она хочет открыть клинику и бороться с инфекционными и вирусными заболеваниями, распространенными в деревнях, окружающих Kimlea. Пока она отдала старый пожертвованный школе фургон двум докторам для поездок к больным в окрестных деревнях. В клинике также будет предусмотрено лечение последствий недоедания и СПИДа. Гиканди постоянно изыскивает средства, чтобы покрыть расходы на образование девочек – двадцать пять долларов в месяц за каждую. С этой целью она основала фонд Друзей Kimlea.

В Kimlea не возникает вопроса, кто здесь главный. Когда Гиканди легкой походкой идет от основного здания к воротам, секьюрити вытягиваются в струнку. Когда мы с ней обходили кампус, садовник, развалившийся под деревом, внезапно вскочил и начал усердно работать граблями. Здесь в Kimlea нет мужчин-нумерариев или священников, которые бы принимали решения, – Гиканди нанимает на работу и увольняет, оплачивает счета и контактирует с окружающим миром.

Я спросил Гиканди о содержании курса обучения в школе: «Вы сильная и успешная женщина. Почему бы не обучать этих девочек математике, литературе, другим наукам, а не только ведению домашнего хозяйства и ремеслам?»

«Наша задача – научить их зарабатывать, – ответила Гиканди. – Тут не может быть выбора между шитьем и физикой. Большинство девочек приходят сюда потому, что хотят помочь своим семьям и хотят быть матерями. Наша цель – помочь им быть хорошими хозяйками, а также привить навыки зарабатывать деньги, чтобы они не полностью зависели от своих мужей. Нужно выявить их способности и возможности и понять, где можно их использовать».

Одна из самых ярких кенийских женщин – доктор Маргарет Огола, супернумерарий Opus Dei, которая возглавляет Комиссию по делам семьи и здоровья в конференции епископов Кении. Огола – педиатр, мать четверых детей, директор хосписа Cottolengo в Найроби для ВИЧ-инфицированных сирот. В свободное время она пишет романы. Ее роман The River and the Sourceзавоевал в 1995 году литературную премию Джомо Кениатта и премию писателей Содружества за лучший дебют.

Она познакомилась с Opus Dei в 1990 году. Ей понравилось «очень, очень серьезное отношение к мирянам». Через одиннадцать лет она «свистнула». Слушая ее рассказы, приходишь к выводу, что, присоединившись к Opus Dei, она осталась независимо мыслящим человеком.

«Однажды я пришла на собрание, посвященное вопросам веры, – сказала она. – Там утверждалось, что люди сами виноваты в том, что у них СПИД. Конечно, воспитание не позволяет перебивать выступающего, но я не могла на это не возразить. Мне было что сказать как доктору. Я только что вышла из больницы от пятилетней девочки, которая боролась за свою жизнь, и я не могла согласиться с тем, что она в этом виновата.

В этом смысле подход бывает слишком упрощенным, – сказала Огола. – Людям, прежде чем открыть рот, нужно хорошо подумать и постараться проявить сочувствие. Христианство – это Крест. Как я могу требовать, чтобы другие люди несли крест, если он слишком тяжел для меня?»

В то же время она сказала, что ценит особое внимание Opus Dei к «совершению малых дел». Она сказала, что у нее «крепкая семья, активные дети» и она высоко оценивает возможность посмотреть на это с позиции «освящения». Кроме того, она нуждается во внесении в свою жизнь духовной дисциплинированности. «Распорядок жизни может быть довольно строгим. Они требуют у человека отчета».

Поскольку Огола специалист по ВИЧ/СПИД-заболеваниям, мы посвятили часть беседы этой теме. В Кении по меньшей мере 200 000 больных, которым нужно проводить антивирусную терапию, но только 20 000 из них получают лекарства. Огола знает, насколько важна эта терапия: в своей клинике она ежедневно видит умирающих. Тем не менее она говорит, что вопрос, который всегда задают западные журналисты, почему антивирусная терапия (ARV) не проводится большему числу людей, не отражает сути происходящего. «Бесполезно думать, что ARV решит проблему СПИДа». С одной стороны, люди с пустыми желудками не смогут преодолеть токсичность лекарства, и либо их вырвет, либо они вообще его не смогут принять. С другой стороны, для решения вопроса, кто должен получать ARV, и последующего отслеживания ее применения необходимы комплексные лабораторные исследования, которые медицинская инфраструктура Кении, обескровленная в 1980-е годы корректирующими программами Всемирного банка, не может себе позволить.

Без «серьезных усилий по искоренению нищеты», сказала Огола, кризисная ситуация со СПИДом будет продолжаться. Наряду с другими вещами, нищета поломала традиционные африканские общественные структуры, которые накладывали табу на сексуальную неразборчивость.

Так как Огола работает в ассоциации кенийских епископов, я коснулся неизбежного вопроса о презервативах. Она с тоской выразила разочарование в том, что большая часть работы католической церкви с больными СПИДом омрачается дебатами по поводу презервативов. Однако она признала, что многие африканские священники потихоньку подсказывают семейным парам, в которых один из супругов болен, а другой нет, что в такой ситуации можно пользоваться презервативами. Огола не считает презервативы решением вопроса. Заметив, что этим «медицинским приспособлением необходимо пользоваться правильно и абсолютно регулярно», она отметила, что некий оптимизм может внушить лишь «массовое образование народа».

Огола сказала, что как врача ее очень беспокоит то, что СПИД несоразмерно поражает женщин. Из-за обычаев в обществе, когда старший из братьев мужа женится на его вдове, женщины очень зависят от мужчин и мало способны уберечь себя от заражения. Поскольку женщина считается собственностью мужчины, редкая африканка может сказать «нет», когда мужчина, даже инфицированный, настаивает на половом сношении. Кроме того, когда заражены дети, за ними ухаживает женщина. Понятно, что Огола – пример сильной африканской женщины, которая заинтересована в судьбе других женщин Африки.

Глава десятая
ДЕНЬГИ

Канадский журналист Роберт Хатчисон в своей книге Their Kingdom come, описывает Opus Dei как «мир обмана и лицемерия, полный святых махинаторов и беспринципно упорядоченный», и говорит, что его первоначальный интерес к Opus Dei был вызван слухами о доходах организации. «Впервые я услышал об Opus Dei в 1960 году, когда мой друг, швейцарский банкир, рассказал мне, что это один из главных игроков на европейском долларовом рынке. Религиозная организация, спекулирующая на бирже? Это звучит как-то странно». Хатчисон пишет, что хотя Opus Dei моложе General Motors, «по слухам, их капиталы много больше». Он также говорит, что Opus Dei «изображает смущение, когда его обвиняют в имперских замашках». Хатчисону принадлежит сравнение Opus Dei со средневековыми рыцарями-тамплиерами. «Огромные богатства тамплиеров были предметом зависти европейских правителей, и в конце концов тамплиеры были разгромлены. Opus Dei, который изучал историю этого ордена и даже подражал ему, должен вести себя осмотрительно, чтобы избежать подобной участи».

Любой человек, знакомый с журналистскими трюками, поймет, что ни одно из этих высказываний не является прямым утверждением. Хатчисон не заявляет, что Opus Dei на самом делеиграет на международных финансовых рынках, а лишь говорит, что это сказал банкир, но некое впечатление остается. Он не заявляет, что у Opus Dei больше денег, чем у General Motors, – это просто «по слухам». Можно доказывать, что такие пропагандистские маневры безответственны, поскольку освобождают журналиста от обязательного подтверждения фактов. Но в данном случае Хатчисон просто озвучивает широко распространенное публичное впечатление. Предположения о наличии секретных накопленных капиталов и построении нелегальной финансовой империи уже давно составная часть мистической силы Opus Dei.

На самом деле, как будет подробно рассказано в этой главе, такие представления сильно преувеличены. Активы General Motors в 2003 году составляли 455 миллиардов долларов. Даже самые завышенные оценки мировых денежных вкладов Opus Dei, с учетом всех операций, хотя бы отдаленно относящихся к Opus Dei, едва приближаются к 2,8 миллиарда долларов, что составляет немногим более двух процентов от цифры GM. Эта оценка активов Opus Dei основывается на данных, приведенных в финансовых отчетах по программам в Риме, Испании, США, Великобритании, Кении, Перу и Аргентине.

Эмоции, связанные с этой темой, вызваны не просто жгучим любопытством. В глазах многих католиков на ставку поставлена сущность церкви. Для прогрессивной части католиков документ Ватикана II Gaudium et Spes,провозгласивший солидарность «в радости и надежде, горе и страдании всех людей нашего времени», стал сигналом новой эры, когда церковь должна объединиться с бедняками и нищими. В 1970-е годы это стало называться «преимущественным правом бедняков». Такие перемены вызывали резкую критику тех, кто считал миссию церкви преимущественно духовной. Вопросы по поводу богатства Opus Dei тут же накалили страсти, поскольку в них отражался страх, что Opus Dei вернет церковь назад в первоначальный статус-кво.

Ныне покойная Пенни Лерну, католическая журналистка, занимавшаяся Латинской Америкой, в своей книге People of Godписала, что Opus Dei «подобен эффективному механизму, который движется к мировому господству». Она также выразила тревогу по поводу роста влияния Opus Dei и связанной с этим утери проповеднической роли церкви. Таким образом, споры о «богатстве Opus Dei» – показатель более глубоких разногласий среди католиков.

В вопросе о финансах очень резок контраст между тем, что думают об Opus Dei окружающие, и тем, как он сам себя воспринимает. Представители Opus Dei говорят, что у него нет желания быть безжалостной экономической силой. На самом деле, говорят они, Opus Dei хочет владеть лишь самым малым, и в этом отражаются как спокойное отношение к земным благам, так и секулярный «дух» Opus Dei. «Мы не холдинговая компания», – сказал Пабло Элтон, ведущий финансовые дела офиса в Риме.

С точки зрения гражданского права Opus Dei – в узком смысле центрального офиса в Риме – владеет лишь Виллой Тевере и Виллой Сакетти (штаб-квартирами мужского и женского отделений) и кладбищем, где хоронят нумерариев. Его годовой бюджет составлял в 2003 году 1,7 миллиона долларов. Для понимания масштаба – годовой бюджет Ватикана 260 миллионов долларов, а Гарвардского университета – 1,3 миллиарда. В некоторых странах Opus Dei может владеть лишь собственными штаб-квартирами. В других странах даже они не принадлежат Opus Dei, поскольку являются частью многоцелевых объектов, являющихся собственностью независимых местных организаций. Например, здание на Тридцать четвертой и Лексингтон в США, несмотря на массу газетных сообщений, утверждающих обратное, «принадлежит» в правовом смысле не Opus Dei, а организации под названием «Murray Hill Place», как, собственно, и называется само здание.

Всеми «корпоративными предприятиями» Opus Dei, то есть его школами, университетами, университетскими общежитиями и так далее, владеют и управляют основавшие их лица, а вовсе не Opus Dei. Наваррский университет «принадлежит» не Opus Dei, а независимому юридически зарегистрированному совету директоров (хотя многие члены совета входят в Opus Dei). Так же обстоят дела с Университетом Strathmore в Найроби, или Университетом Piura в Перу, или Центром Midtown в Чикаго, или образовательным фондом Южного Бронкса, или Netherhall House в Лондоне и так далее по всему списку учреждений Opus Dei. Opus Dei настаивает, что это – логическое следствие особого внимания к секулярности и свободе; критики видят в этом жульничество, предназначенное для сокрытия действительного финансового положения Opus Dei.

Возникают очевидные вопросы: что представляют собой финансовые активы, благодаря которым функционируют эти разнообразные учреждения Opus Dei, невзирая на то, кто ими владеет? Кто их отслеживает? Что на них покупается?

Большая часть исследовательских работ для написания этой главы выполнена по моей просьбе Джозефом Харрисом, известным американским аналитиком, занимающимся финансовыми делами церкви. Харрис не член и не сотрудник Opus Dei, он на них не работает. Ниже будет впервые представлен подробный и внимательный взгляд на финансирование программ Opus Dei.

Общие принципы

Пабло Элтон, генеральный администратор и финансовый распорядитель Opus Dei в Риме, – чилийский нумерарий, который окончил Католический университет в Сантьяго по специальности «гражданское строительство». В течение семи лет он работал в консалтинговой фирме Сантьяго, где, в частности, разработал проект городского метро. С 1988 по 1992 год он состоял в советах директоров двух чилийских компаний. В 1992 году его вызвали в Рим для участия в финансовом управлении Opus Dei, и с 1998 года он член Генерального Совета, главного руководящего органа мужского отделения организации. Если кто-то знает о финансах Opus Dei все, то это Элтон.

Говоря о цифрах и фактах, он ничего не скрывает. Он со смехом сказал мне, что на самом деле «мой самый большой враг внутри Opus Dei – PR-специалисты», имея в виду, что иногда ему хочется выйти за пределы зоны, контролируемой экспертами по связи с общественностью, которые считают, что слишком большая искренность только разожжет нападки на дело. Однако Элтон утверждает, что «нечего бояться цифр». В июне 2004 года он дал мне интервью на Вилле Тевере. Элтон рассказал, что для понимания подхода Opus Dei к экономическим вопросам можно применить три основных принципа: секулярность, свобода и умеренность.

В приложении к финансовым проблемам секулярность означает высокую профессиональную подготовку тех, кто управляет финансовыми операциями Opus Dei. Суть в том, чтобы финансовые решения не принимались исключительно в штаб-квартирах. Opus Dei – это не корпорация Wal-Mart, которая следит за освещением и отоплением своих магазинов при помощи одного централизованного компьютера. Опытные специалисты-миряне принимают деловые решения, a Opus Dei ограничивается доктринальной и духовной поддержкой их деятельности. Среди прочего это означает, что владельцы «корпоративных предприятий» Opus Dei независимы в своих действиях. Более того, любой бизнес члена Opus Dei – владельца парикмахерской или компании Фортуна 500 – волей-неволей оказывается вне компетенции чиновников Opus Dei.

В это разделение между деятельностью членов организации и собственно Opus Dei многие никак не хотят поверить. Например, его не признает Майкл Уолш в своей книге 1989 года The Secret World of Opus Dei.«Каким-то образом обособлять любой вид предпринимательства от самого Opus Dei является чистой софистикой, – писал он. – Во-первых вся полученная нумерариями прибыль достается Opus Dei. Это следует из их обязательств быть бедными. Даже супернумерарии (состоящие в браке члены) обязаны отдавать как можно больше своих доходов организации. Во-вторых, безусловно, ни один из нумерариев и, возможно, из супернумерариев не займется бизнесом, не обсудив это подробно со своим директором, с которым он обязан быть совершенно откровенен как в этой сфере, так и в любой другой».

Тем не менее Элтон утверждает, что на практике это обстоит не так. Он приводит конкретный пример из 1989 года, когда он был региональным администратором, или финансовым представителем Opus Dei, в Чили. Некоторые члены Opus Dei совместно с несколькими не членами предложили организовать университет Opus Dei, который позже стал называться Университетом Анд. Новый университет подписал соглашение с Opus Dei, в котором значилось, что Opus Dei отвечает за пастырскую и духовную опеку и воспитание в духе доктрины церкви. В какой-то момент совет университета стал искать землю для строительства общежития, и супернумерарий Opus Dei, который был членом совета и экспертом по недвижимости в Сантьяго, принял активное участие в поисках места для постройки. Со временем оно было найдено, и приступили к строительству.

Смысл этой истории в том, сказал Элтон, что до сего дня он не имеет понятия, сколько Университет Анд заплатил за эту землю, хотя в то время он был главным финансистом Opus Dei в Чили. Это было решение, принятое советом директоров, который консультировался с супернумерарием. Opus Dei здесь не играл никакой роли. В этом, сказал он, и есть дух секулярности. Opus Dei занимается духовными вопросами, а все остальное остается на усмотрение членов.

Opus Dei не вкладывал деньги в покупку земли или в организацию университета.

«Кстати, этот супернумерарий – мой друг, – сказал Элтон. – Тем не менее он никогда мне не говорил, сколько они заплатили. Да это и не было нужно. Это целиком забота совета».

Элтон рассказал еще об одном случае, также произошедшем в Чили, когда он состоял в совете директоров университета. Председателем совета был супернумерарий, который попутно был главой компании Price Waterhouse. «Ну и что мне было делать? Подойти к этому парню и сказать: «Я региональный администратор и считаю, что мы должны вложить деньги в то или в это?» А он бы ответил: «Послушайте, я знаю свое дело много лучше вас. Среди моих клиентов самые крупные компании мира, поэтому сидите спокойно». Он был бы прав. Поэтому я свободно высказывал свое мнение, но знал, что в конце концов они примут решение не потому, что это сказал я, а руководствуясь деловой логикой и пониманием духа Opus Dei».

Логика секулярности – это одна из причин, по которой журналистам и всем остальным бывает трудно получить от Opus Dei хотя бы базовую финансовую информацию. В то время как весь мир считает Университет Анд, или Наваррский университет, или Центр Shellbourne частью «системы Opus Dei», они воспринимают себя по-другому. Они считают себя независимыми, самоуправляемыми учреждениями, и единственное, что обеспечивает Opus Dei, – это изучение христианской доктрины и духовное формирование. Офис Элтона не интересуется их годовыми финансовыми отчетами и подробными выкладками. Он искренне не в курсе, каков их бюджет, сколько прибыли они приносят или сколько тратят. Возможно, в это трудно поверить или вникнуть, но он настаивает, что действительность именно такова.

В частных беседах официальные лица Opus Dei говорят, что есть еще одна, менее фундаментальная причина, по которой Opus Dei с такой неохотой чем-либо «владеет»: желание уменьшить риск того, что кто-либо внутри Opus Dei получит доступ к большим суммам денег, которые могут быть неправильно использованы. Говорят, что много лет тому назад нумерарий из Португалии бежал в Бразилию после того, как опустошил банковские счета нескольких учреждений Opus Dei. Умножая число собственников и обеспечивая профессиональное наблюдение и контроль за денежными средствами, Opus Dei препятствует коррупции.

Второй принцип Элтона – это свобода.

Элтон сказал, что попытка диктата штаб-квартир в области капиталовложений и расходов противоречила бы установке Opus Dei на свободные мнения своих членов по се-кулярным вопросам, которые не касаются учения церкви или духа Opus Dei. «Люди руководят этими учреждениями потому, что хорошо знают свою работу и понимают дух Дела. Естественно, мы уважаем их свободу», – сказал он.

В то же время, сказал Элтон, верность учению церкви ставит некие границы: «Это стезя. Некоторые идут по ней быстрее, другие медленнее, кто-то выбирает более живописный маршрут, кто-то скоростную трассу, можно даже идти пешком или ехать на велосипеде, но самое главное – оставаться в рамках дороги». Свобода совести не означает «свободы делать все, что хочешь». Например, можно считать хорошим бизнесом инвестирование в компанию, производящую контрацептивы, но это не согласуется с осознанием себя «последовательным христианином».

Третья посылка Элтона, относящаяся к дебатам по поводу Opus Dei, – умеренность, которая в другом контексте может упоминаться как «нищета духа».

«Умеренность может быть простотой, так же как и нищета, в том смысле, что христиане подражают Христу, – сказал он. – Как член Opus Dei может обрести эту добродетель? Он или она должны разрабатывать ее в себе, применяя к условиям своей жизни. Например, это разные вещи для нуме-рария и супернумерария. Супернумерарий, имеющий семью, находится в другой экономической ситуации, у него другие жизненные потребности. Но суть в том, что ни один из них не должен быть снедаем жаждой накопительства материальных вещей. Суть добродетели в том, чтобы довольствоваться скромной жизнью, что бы под этим ни имелось в виду».

Элтон сказал, что Opus Dei свойственна умеренность, и это одна из причин, по которой организация не хочет «владеть» собственностью. Opus Dei также хочет довольствоваться скромными средствами. По этой причине те виды деятельности, на которые ссылаются авторы типа Уолша или Хатчисона, – вовлечение в международные финансовые рынки, операции с недвижимостью и банковские махинации, – не только было бы трудно осуществить, но они противоречат идеалам Opus Dei. Он подчеркнул, что имеются в виду основные христианские добродетели, а не «нечто, изобретенное Opus Dei».

Нищета духа

Можно понять посетителей центров Opus Dei, когда временами они с трудом верят в «умеренность», о которой говорит Элтон. Чаще всего, хоть и не всегда, дома расположены в дорогих кварталах и обставлены прекрасной мебелью. Капеллы обычно очень торжественны и никогда не производят впечатления выстроенных за небольшие деньги. С годами мнение о богатстве и привилегированности Opus Dei поддерживалось его «элитарностью», и это никак не согласовывалось с тем, что традиционно имеется в виду под нищетой духа. Один из критиков так формулирует эту проблему: «Они могут служить бедным, но при этом, подобно Христу, хотят ли они быть с ними и быть одними из них?»

В ответ на это члены Opus Dei обычно приводят три довода.

Во-первых, не все центры расположены в шикарных районах. Например, нумерарии, живущие в Южном Бронксе, в районе Римас в Лиме или Тибуртина в Риме, не могут похвастаться своим местоположением. Американский ну-мерарий Дэвид Галлахер объяснил, что иногда рынок недвижимости заставляет Opus Dei отправляться в более дорогие районы. Когда члены ищут помещение для центра, их пожелания довольно необычны: дом с шестью-десятью спальнями, большая общая комната для собраний и еще одна большая комната для капеллы. Чаще всего помещения, отвечающие этим требованиям, находятся в престижных районах, поэтому у Opus Dei нет иного выбора, кроме как ухватиться за предложение и совершить сделку.

Во-вторых, как известно, Opus Dei обращает внимание на «мелочи», то есть дом должен достойно выглядеть. Для духа Дела было бы зазорно иметь обшарпанную приемную, или отваливающуюся краску в комнатах, или сломанные стулья для посетителей. Часто видимость богатства – действительно видимость, порожденная здравым смыслом извлечения максимума при минимальных средствах. Например, в центре Braval, который находится в непрестижном районе Барселоны, где треть населения – безработные, есть гостиная для бесед. Она выглядит очень дорого. Занимающийся центром нумерарий Хосеп Массабо с удовольствием рассказал мне о помойках, уличных закоулках и секонд-хэндах, где, в сущности, он может найти все. Это тоже «обращение внимания на мелочи», которое в Opus Dei означает, что нужно использовать все возможности, чтобы отдать Богу самое лучшее. То, что кажется внешнему миру показным, изнутри воспринимается как продуманное этическое превосходство.

В-третьих, усилия по поддержанию внешнего вида больше всего заметны в публичных помещениях центров Opus Dei. Стоит пройти на жилую территорию, и все становится гораздо более спартанским. В большинстве комнат членов есть только кровать и письменный стол. Очень часто у членов общие душевые. Более того, обычно у них нет собственных машин и даже телевизоров. Например, на Вилле Тевере в Риме, где живут около восьмидесяти членов, всего семь или восемь машин и четыре-пять телевизоров. То есть в то время как Opus Dei прилагает усилия, чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями, большинство его членов живут очень скромно.

Более того, у критики Уолша есть обратная сторона: то, что нумерарии отдают часть своих заработков для поддержки деятельности Opus Dei, говорит о том, что сами они не обогащаются. Если около 20 процентов членов Opus Dei – нумерарии-миряне и если около 60 процентов из них не работают непосредственно в руководстве Opus Dei, то, предположив, что их средний годовой заработок пятнадцать тысяч долларов (принимая во внимание различие в зарплате между развитыми и развивающимися странами) и что в среднем они отдают Opus Dei треть своих доходов, получается 51 миллион долларов в год, которые нумерарии расходуют на поддержание таких программ, как Центр ELIS в Риме или школа для девочек Kimlea в Кении, и оплату своего проживания в центрах.

Что касается супернумерариев, то среди них мало сверхпреуспевающих и высокооплачиваемых людей, и большинство с трудом дотягивается до среднего уровня жизни. Это, конечно, связано и с тенденцией иметь большие семьи, в результате чего доходы распределяются среди большего числа членов.

В качестве примера рассмотрим семью Дуга и Ширли Хиндереров из Чикаго. Дуг – вице-президент Национальной ассоциации риэлторов, у них с Ширли девять детей. Они бы не возражали иметь больше, но пока не получается, и, чтобы поддерживать ритм появления в семье новой жизни, они завели собаку по имени Хантер. Однако, когда в 2004 году собака заразилась парвовирусом, у Хиндереров не оказалось 2000 долларов, в которые обошлось бы лечение у ветеринара. Дуг сказал, что если бы у них были лишние 2000 долларов, они бы истратили их на обучение старшей дочери в колледже, а не на собаку. Ширли, по образованию медсестра, нашла в Интернете недорогое лекарство, заказала его и стала сама лечить собаку. К счастью, Хантер полностью выздоровел.

В семье Хиндереров никто не умирает от голода. Ширли сказала, что у них нет Nintendo или Game Boy, но это скорее нравственный выбор, чем недостаток денег. Случай с Хантером доказывает, что Хиндереры не свободны в своих средствах. Это и есть, по мнению многих членов Opus Dei, нищета духа [7]7
  Имеется в виду евангельская заповедь: «блаженны нищие духом». – Прим. пер.


[Закрыть].

Еще один пример – сорокачетырехлетний супернумерарий Хосе Меркадо, с которым я познакомился в Лиме. Он инженер-агротехник, трудится на государственном предприятии и имеет весьма скромный заработок. У него и его жены Мирты было девять детей, четверо из которых умерли. Расходы на лечение плюс средства к существованию пяти оставшихся детей очень напрягли семейный бюджет. Меркадо рассказал, что, когда он впервые обратился к Opus Dei, друзья убеждали его, что это «похоже на ЦРУ», что это «ультраправая группировка церкви». Однако, когда он стал членом Opus Dei, он обнаружил, что они помогли ему организовать жизнь и внушили уверенность, что, несмотря на скромные средства, он в состоянии обеспечить жену и детей.

«Некоторые спрашивают меня, как я справляюсь с содержанием такой большой семьи и со всеми проблемами? – сказал Меркадо. – Я говорю им: с Божьей помощью».

Для доказательства «умеренности» на уровне организации хорошим примером может послужить Япония. Opus Dei появился в стране в 1958 году и имеет всего 300 членов и 12 священников, но управляет 14 центрами в пяти городах, а также начальными и средними школами, известным лингвистическим институтом, центрами по обучению кулинарии и медицинской помощи. Однако Opus Dei как таковой не является собственником этих учреждений. Единственное, чем владеет Opus Dei, – маленькая часовня внутри центра Oku-Ashiya Study. Даже центральные офисы Opus Dei принадлежат другим организациям.