Текст книги "Все золото мира"

Автор книги: Джоди Питт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

13

Медленно, неохотно зима уступала место весне.

В особняке Бенедиктов появился новый обитатель. Когда сэр Эдмунд покинул больницу, выяснилось, что идти ему некуда: вместе с постом директора корпорации «Бенедикт» он лишился и лондонской квартиры, принадлежавшей компании. Узнав, что больному старику негде жить, Грейс возблагодарила судьбу за то, что сумела сохранить для него семейное гнездо. Она перевезла в особняк его вещи и, несмотря на недовольство тети Хетти, осталась, чтобы ухаживать за свекром.

Сэр Эдмунд по-прежнему рычал на нее, словно раненый медведь, но Грейс понимала: его враждебность – лишь способ справиться с невыносимым горем. Пройдет время, и он смирится с потерей сына. Старик больше не пил, и Грейс следила за тем, чтобы он правильно питался. Со временем она начала замечать, что горе его смягчается, в нем возрождается интерес к жизни. Однако, чтобы полностью оправиться от удара, сэру Эдмунду не хватало работы; ему нечем было занять себя, и мысли его постоянно возвращались к трагической гибели сына.

Начало марта выдалось теплым и солнечным. Накормив обедом сэра Эдмунда, Грейс решила выйти прогуляться. Она неторопливо шагала по лужайке, щурясь на солнце и радуясь приближению весны.

Однако, как ни старалась Грейс открыть свое сердце навстречу солнечным лучам, улыбка ее недолго держалась на устах. Ах, если бы вместе с природой ожила и ее измученная душа! Тяжело вздохнув, Грейс прикрыла глаза. После разрыва с Дэвидом Бертоном – человеком, которому она наивно поверила, в которого безумно влюбилась, ее снедала горечь отчаяния.

Она пыталась уверить себя, что вовсе не любит Дейва. Некоторое время это помогало. Дня два или три она всерьез верила, что Бертон ей ненавистен. Пожалуй, это было единственным, что связывало ее с сэром Эдмундом: тот тоже всей душой ненавидел человека, лишившего его любимого дела.

Но, увы, Грейс не умела обманывать себя до бесконечности.

Воспоминания о Дейве преследовали ее, не давали покоя ни днем, ни ночью. Холл, кухня, даже ее спальня – все было полно призраками прошлого. Но и вне дома Грейс не оставляла сладкая горечь воспоминаний: стоило выйти за дверь – и вспоминалось, как Дейв позволял ей выбрать ресторан и заказать ужин, как восхищался ее платьями, никогда не критиковал ее прическу и макияж… С чего она взяла, что он похож на Грега? Совсем, совсем не похож! Господи, почему же она этого не ценила?!

Даже во сне сердечная боль не оставляла ее в покое. Стоило сомкнуть глаза – и Грейс проваливалась в горячечные грезы о сильных и нежных руках Дейва, о его жарких поцелуях…

Не только тело ее тосковало без Дейва – душа страдала еще сильнее. Грейс страшно не хватало того Дэвида Бертона, которого она успела узнать. Того, что вставал раньше всех, ездил в магазин и готовил на завтрак оладьи. Мужчину, способного заменить лампочку и в метельную ночь поддержать огонь в камине. Мужчину, способного на безоглядную щедрость и бескорыстную доброту. Мужчину, которого она…

Но это слово Грейс произнести не могла – даже про себя. Слишком страшная боль сжимала сердце при одной мысли об этом.

И вообще, лживый эгоист Дэвид Бертон не заслужил ее любви!

Испустив очередной тяжелый вздох, Грейс опустилась на землю, растянулась на пожухлой траве и закрыла глаза, отдавшись ласке весеннего солнышка, отчаянно стремясь улететь мыслями в какую-нибудь далекую страну, куда не последует за ней Дэвид Бертон.

– Но куда? – прошептала она. – Куда мне бежать от него? Где найти покой?

Она не знала, долго ли пролежала на траве. Быть может, она задремала, а быть может, про сто замечталась, но мгновенно вышла из транса, когда что-то мягкое и влажное прошлось вдоль ее щеки. Грейс распахнула глаза.

– Что за…

Увидев над собой оскаленную пасть с вываленным языком, она в страхе села.

Лохматый пес, шумно дыша, ощерил клыки в «улыбке». Сообразив, что нападать на нее собака не собирается, Грейс успокоилась.

– Это еще что за явление природы? – удивилась она, вытерев тыльной стороной ладони обслюнявленную щеку. – Откуда ты взялся, приятель?

В пушистой пестрой шерсти пса виднелся кожаный ошейник. Грейс обняла собаку за шею и принялась рассматривать ошейник в поисках бирки с именем хозяина. Бирок оказалось даже несколько.

– Так, прививку от бешенства тебе сделали. Ну прямо гора с плеч! – шутливо заметила она. – Ага, может быть, здесь?.. «Меня зовут Счастливчик». Хорошее имя!

В ответ пес совсем по-человечески улыбнулся, и Грейс невольно ответила ему грустной улыбкой.

– Кажется, оно тебе подходит. Ты и вправду выглядишь счастливым. – Кто бы мог подумать, что однажды она позавидует собаке? – Но знаешь, Счастливчик, хорошо бы нам найти твоего хозяина.

Снова взявшись за ошейник, она нащупала еще одну бляху.

– «Мой хозяин – Дэвид…»

О Боже!

Грейс не верила своим глазам. Что-то сжало горло, не давая произнести имя вслух.

«Мой хозяин – Дэвид Бертон». Грейс протерла глаза. Взглянула еще раз. Точно, так и написано – Дэвид Бертон.

– Это что, какая-то злая шутка? – поинтересовалась она, строго взглянув в безмятежную собачью морду.

Может, и так, но пес по имени Счастливчик явно ничего об этом не знал.

– Да нет, это действительно мой пес, – послышался совсем рядом глубокий мужской голос.

Грейс вскочила, потрясенно глядя на широкоплечую мужскую фигуру. Что это – сон или явь? Можно ли верить, что по невысокому холму к ней действительно поднимается Дэвид Бертон?

Высокий, мощный, в коричневых брюках и в облегающей темно-синей рубашке поло, он казался воплощением ее грёз. Да нет, что там грёзы! Самые безумные ее фантазии бледнели и меркли в сравнении с реальностью. За какой-то месяц Грейс успела забыть, как красиво его чеканное лицо, как замирает сердце при виде его гордо расправленных плечи и уверенной походки, какое возбуждение рождается в недрах ее существа при одном виде его мощной мужской стати…

Но Дэвид изменился. Это Грейс заметила сразу, едва взглянув ему в глаза. Прежде холодные и непроницаемые, теперь они сияли каким-то глубоким внутренним светом, от которого у нее пресеклось дыхание.

Приблизившись, он опустился на одно колено и погладил пса по косматому загривку.

– Вижу, ты нашла моего приятеля? – И он сверкнул улыбкой, от которой у Грейс закружилась голова.

Грейс заметила, как Дейв легким ласковым движением взъерошил собачью шерсть, и сердце ее сжалось от боли. Она-то знала, какими нежными умеют быть эти сильные руки…

– Т-твоего? – слабеющим голосом переспросила она. – Я… я не знала, что у тебя есть собака.

Глупая фраза – но что еще сказать? Дэвид Бертон застал ее врасплох. Что он вообще здесь делает?

– Мы со Счастливчиком недавно познакомились. – Он обвел лужайку широким жестом. – Можно к тебе присоединиться?

Окончательно растерявшись, Грейс тупо кивнула.

Дейв сел на траву. Пес вытянулся рядом и, утробно урча от удовольствия, положил голову ему на колени. Влажные восторженные глаза его не отрывались от лица хозяина. Дейв потрепал пса по голове, затем поднял глаза на Грейс. Улыбка его согрела ей сердце.

– Счастливчик – питомец моего отца. Отец подобрал его, раненого, на улице. Когда мы встретились, сразу почувствовали, что созданы друг для друга.

Грейс не верила своим ушам. Дэвид Бертон – с собакой? Что за чушь! С беспородной дворнягой по имени Счастливчик… Господи помилуй! Она еще могла представить, что Дейв покупает у какого-нибудь разорившегося бедолаги породистого пса, чемпиона собачьих выставок, которого можно продать с прибылью, но от Счастливчика, хоть он и выглядит ласковым и сообразительным, никакой прибыли явно не получишь.

Тщетно Грейс старалась вновь пробудить в себе враждебные чувства; от одного взгляда на Дейва ее пронзала сладкая дрожь, от одной его улыбки в сердце что-то таяло. Как не стыдно быть такой дурой! – мысленно бранила она себя. Неужели забыла все, что вытерпела от этого негодяя?! Он обманщик, он лжец, он коварный змей – вспомни, как он тебе отвратителен!

Грейс вскочила и сделала шаг назад. Ну нет, больше Дейву ее не обмануть! Теперь-то она знает что почем и уже не впадет в помешательство от одной его улыбки, от одного взгляда! Она помнит, что перед ней Стервятник, и вести себя будет соответственно!

– Убирайся вон с моей земли! – крикнула она, дрожащей рукой указывая в сторону ворот. – Не то… не то вызову полицию!

Если она ожидала немедленного повиновения, то недооценила Дейва – или переоценила себя. К ужасу Грейс, он не бросился бежать, даже не поднялся с земли: просто взглянул на нее каким-то новым взглядом – уже без улыбки, пристально и задумчиво.

Грейс судорожно вздохнула. Что же дальше? И вправду звонить в полицию?

– Я серьезно, Дейв, – нетвердым голосом заговорила она, сверхъестественным усилием не отводя взора от его пристальных полночных глаз. – Если ты сейчас же не уберешься, я позвоню в полицию и они тебя отсюда вышвырнут.

Наступило долгое, томительное молчание. Взгляды скрестились. Сердце Грейс гулко бухало о ребра. Наконец, когда она почувствовала, что больше не выдержит этой пытки – еще секунда, и либо треснут ребра, либо разорвется сердце, – Дейв заговорил:

– Хорошо, Грейс. Я уйду.

Он встал, и она инстинктивно отступила еще на шаг.

– Если ты действительно этого хочешь, – добавил он.

Его непринужденно-вежливый тон сводил Грейс с ума. Чего он ждет – что она бросится перед ним на колени и начнет умолять остаться? С чего бы вдруг? С какой стати ей желать, чтобы этот мерзавец не уходил?

Ты прекрасно знаешь ответ, прошептал ей внутренний голос.

Ненавидя себя за позорную слабость, Грейс коротко кивнула и повернулась к Дейву спиной.

– А теперь уходи!

Голос почти не дрожит. Отлично. А теперь – прочь. Шаг, еще шаг. Главное – не оборачиваться. Пусть поймет наконец, что он ей безразличен! Нет-нет, не оборачиваться – ни за что! Да не дрожите же вы так, глупые коленки!..

– Грейс, я люблю тебя.

Сперва она даже не поняла, о чем это он. Но тело, как видно, оказалось сообразительнее разума – ноги Грейс внезапно подогнулись; едва не рухнув, она принуждена была остановиться.

– Я люблю тебя, Грейс, – снова прозвучал в напоенном солнцем весеннем воздухе его голос. – Больше жизни. Знаю, я вел себя как последний негодяй. Я тебя не заслужил. Но на этот раз я пришел к тебе с чистой душой и открытым сердцем – и с надеждой.

Грейс обернулась, проклиная себя за слабость, – хотя что-то и подсказывало ей, что это не слабость, что она не совершит ошибки, если выслушает Дейва.

– Ты меня… любишь? – едва слышно переспросила она.

Дейв усмехнулся.

– В твоих устах это звучит так, будто я тебе угрожаю.

Подойдя к Грейс вплотную, он взял ее за руки. Прикосновение его согрело Грейс теплом, какого не смогло бы подарить ей даже жаркое летнее солнце; от одного касания его сильных, нежных пальцев в сердце ее возродились чувства, которые Грейс считала давно мертвыми и похороненными… Но она все еще не осмеливалась верить себе – и Дейву.

– Корпорация «Бенедикт Лимитед» стала моим крупнейшим приобретением за многие годы, – негромко и серьезно заговорил он. – Может быть, и за всю жизнь.

Грейс пыталась ожесточить свое сердце – но напрасно; боль и уязвимость, звучащие в голосе Дейва, находили в ее душе слишком сильный отклик.

– Но эта победа совсем меня не радовала, – продолжал он. – Я поехал к отцу и поговорил с ним. Он помог мне понять, что не так в моей жизни. Я привык видеть счастье в богатстве, но, оказывается, банковский счет не имеет никакого отношения к душевному миру и покою. Скорее наоборот: я богат – и несчастлив, а мои родители вечно сидели без гроша – зато были богаты радостью и надеждой. – Он привлек Грейс к себе и прошептал ей на ухо: – Милая, я хочу быть богат так же, как они. Не деньгами – любовью и добротой. Многие годы я считал своих родителей неудачниками, а их доброту – слабостью, но теперь вижу, в чем истинная сила.

Грейс подняла глаза – и от встречи с его взглядом, полным любви и заботы, у нее перехватило дыхание. Сбылась ее мечта – Дэвид Бертон наконец-то стал самим собой!

– Я пришел к тебе с просьбой, – заговорил он, нежно переплетя пальцы Грейс со своими. – К тебе и к сэру Эдмунду. Хочу восстановить сеть магазинов «Бенедикт Лимитед» и вернуть бизнес-империи Бенедиктов былую славу. – Улыбка его сияла нежностью и любовью. – Сэр Эдмунд станет исполнительным директором, а ты – нашим главным модельером. – Поцеловав ее в лоб, Дейв добавил: – Я усвоил твой урок, милая. Теперь я хочу строить, а не разрушать.

Одинокая слеза скатилась по ее щеке, когда Дейв крепко прижал Грейс к себе.

– Прости меня, дурака, – прошептал он, щекоча губами ее висок. – Прости и улыбнись.

– Я хочу увидеть твою улыбку, Грейс. Хочу знать, что ты разделишь со мной жизнь. Одного бизнеса мне недостаточно – мне нужна семья, дом, полный смеха и детских голосов. Мне нужна маленькая девочка, рыжеволосая и зеленоглазая, как мама, – а может быть, и не одна…

У Грейс перехватило дыхание, и невысказанное признание застыло на губах. Сейчас она могла только стоять и смотреть на Дейва.

– Не знаю, как меня угораздило в тебя влюбиться, – шептал он. – Но стоило увидеть твой вздернутый носик с пятном сажи – и я пропал. Я боролся с этим чувством – не хотел поддаваться тому, что считал непростительной слабостью. Я пытался убежать от правды. Был жестоким, двуличным – именно таким, каким ты меня считала поначалу, и даже хуже. Но если ты найдешь силы дать мне еще один шанс…

Грейс прикрыла его рот ладонью; Дейв сказал все, что ей нужно было знать. Глаза Дейва темным облаком заволокла тревога, и, чтобы успокоить его опасения, Грейс обвила его шею руками.

– Обожаю мужчин, которые не стесняются говорить о своих чувствах! – промурлыкала она.

На лице Дейва отразилось такое смущение и замешательство, что Грейс едва не расхохоталась.

– Я тоже полюбила тебя с первого взгляда, – серьезно добавила она. – Так что назад дороги нет.

Лицо его осветилось улыбкой, от которой у нее захватило дух, – а в следующий миг он привлек ее к себе и страстно прильнул к ее губам.

Тело и душа Грейс пели от восторга. Наконец-то она нашла свое место в жизни – как и Дейв.

После нескольких божественных поцелуев, когда он исследовал чудное чувствительное местечко у нее за ухом, Грейс прошептала:

– Мне тоже нужна семья. И дом, полный детских голосов. У нас будут чудные зеленоглазые девочки – и, может быть, один-два синеглазых мальчугана…

Счастливчик басовито гавкнул и потерся о ногу хозяина. На секунду оторвавшись от своей возлюбленной, Дейв взглянул на пса.

– Нет, Счастливчик, про тебя мы не забудем, – рассмеялся он. – У тебя будет подружка и много-много веселых пестрых щенят!

Грейс снова притянула Дейва к себе, чувствуя, как вздрагивает от смеха его могучее тело. Сердце ее пело от восторга; слушать этот глубокий чувственный смех, ощущать каждое движение, каждое сердцебиение любимого она готова была долгие-долгие годы.

А в следующий миг Дейв снова прильнул к ее губам, и Грейс забыла обо всем, кроме пьянящей радости любви…

Эпилог

– Дэвид Бертон, берете ли вы в жены Грейс Бенедикт? Готовы ли быть ее мужем в здравии и в болезни, в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас?

– Да, – твердо ответил Дейв.

На свою возлюбленную он не смотрел, опасаясь, что голос его задрожит от волнения, – но, и не глядя, чувствовал, как трепещет ее рука, вложенная в его руку, догадывался, каким восторгом сияют огромные зеленые глаза.

– Грейс Бенедикт, берете ли вы в мужья Дэвида Бертона?

И снова те же слова о «горе и радости», «здравии и болезни» – древние как мир обеты, исполненные глубокого и таинственного смысла.

– Да! – тихим, звенящим от волнения голосом отозвалась Грейс.

– Объявляю вас мужем и женой!

Сердце Дейва гулко бухало в груди – вот-вот разорвет грудную клетку и воздушным шариком взовьется к небесам. Или, может, это бьется сердце Грейс?

– Обменяйтесь кольцами и скрепите свой союз поцелуем!

Влюбленные повернулись друг к другу. Взгляды их встретились, и в полночных глазах Дейва, озаренных новым, теплым светом, Грейс прочла, что к прошлому возврата нет.

Теперь ее любимый узнал, что такое истинное счастье, – и не отдаст его за все золото мира.