Текст книги "Все золото мира"

Автор книги: Джоди Питт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Джоди Питт
Все золото мира

Пролог

С раннего утра под сводами старого дома звучали рождественские гимны. Посреди парадного зала сверкала стеклянными шарами, и блестящей канителью наряженная елка. Малыши – рыженькая и зеленоглазая, как мать, Джули и темноволосый крепыш Слай – не могли дождаться вечера в предвкушении праздничного угощения и подарков от Санта-Клауса.

Грейс Бертон, сидя в своей спальне, читала только что полученное письмо; глаза ее были затуманены слезами волнения, и дрожащие неровные строчки расплывались перед глазами.

«Я знаю, что очень виноват перед тобой, – писал сэр Эдмунд Бенедикт – отец ее первого, покойного, мужа. – Знаю, тебе нелегко будет меня простить…»

– Сэр Эдмунд, я давно вас простила! – прошептала Грейс.

«…но я хочу загладить свою вину и потому прошу, чтобы ты не отказывалась от своих прав на дом Бенедиктов. Знаю, вы с Дэвидом считаете, что по праву особняк должен принадлежать мне, – но я берег его для внуков, которых, увы, у меня никогда не будет. Род Бенедиктов угаснет со мной, и семейные владения так или иначе должны будут перейти к достойным наследникам. А своими наследниками я давно уже считаю только вас – тебя, Грейс, Дэвида и ваших детей. Пусть дом станет моим рождественским подарком. Взамен я прошу только одного – позволь мне как-нибудь навестить вас, взглянуть на ваших деток, поблагодарить за все, что вы для меня сделали…»

Глотая слезы, Грейс отложила письмо и потянулась к телефонной трубке, чтобы немедленно позвонить старику в Лондон… но в этот миг по всему дому разнесся гулкий стук в дверь.

– Папа, папа вернулся! – послышались в холле звонкие детские голоса, перекрываемые собачьим лаем.

Дейв, запорошенный снегом, стоял в дверях – и при взгляде на него Грейс с новой остротой ощутила, как он потрясающе красив. Уже не первый год они были женаты, но ей никогда не надоедало любоваться мужем.

– Посмотрите-ка, кого я вам привез из Америки! – весело заговорил Дейв, отступая в сторону и подталкивая вперед своего спутника – невысокого юношески стройного человека с сединой в волосах и такими же, как у Дейва, полночно-синими глазами.

– Дедушка! – И малыши с радостными воплями бросились обнимать Джеймса Бертона.

Хромой колли-полукровка по кличке Счастливчик подковылял к хозяину и радостно ткнулся теплым носом ему в ногу.

– Здравствуй, приятель! – Дейв наклонился и потрепал пса по густой шерсти, – Как же хорошо возвращаться домой!

– А как я рада, что ты снова дома! – воскликнула Грейс, крепко обнимая мужа.

На улице густыми хлопьями валил снег – но здесь, в старом доме, вдали от шумного безумия большого города, царил покой, полный счастья, тепла и смеха.

– Помнишь, как все начиналось? – прошептал Дейв, целуя жену в висок. – Я постучал в дверь, и ты открыла… На носу у тебя было пятно сажи – как сейчас помню; мне захотелось стереть его поцелуем!

– Помню… – задумчиво откликнулась Грейс. – Сколько же нам пришлось пережить, сколько мучиться и бороться с собой и со своими чувствами, прежде чем мы обрели счастье!

И она вздохнула, вспоминая тот зимний вечер семь лет назад, когда Дейв Бертон впервые постучал в дверь ее дома…

1

У нее отняли все. Даже дом, в котором она прожила целый год и который привыкла считать своим. Судьба лишила Грейс мужа, а безликий и бездушный заокеанский стервятник довершил дело, начатое смертью.

Легкое прикосновение к плечу отвлекло Грейс от мрачных размышлений; выключив пылесос, она обернулась.

– Что, тетя Хетти?

Пожилая женщина вытерла руки о джинсы и откинула со лба непослушные седеющие кудри.

– Пора ужинать, Грейси. Сделай перерыв. С пяти утра ты трудишься не покладая рук. – Грейс хотела возразить, но тетушка Хетти подняла руку, призывая ее умолкнуть. – В твоем распоряжении еще две недели, а ты, похоже, твердо решила вычистить этот огромный мавзолей за один день!

Достав из кармана красной фланелевой рубашки клетчатый платок, она принялась с материнской нежностью вытирать Грейс щеку.

– Ты вся в саже! Что, пылесосила печные трубы?

– Ты вся в саже! Что, пылесосила печные трубы? Грейс вяло улыбнулась. Милая тетя – все старается поднять ей настроение шутками и прибаутками. Грейс знала, что тете Хетти и самой сейчас нелегко приходится, и все же ради племянницы она старательно делала вид, что потеря дома – пустяки и переживать тут не о чем.

К несчастью, сейчас даже самый гениальный в мире комик не смог бы рассмешить Грейс. Она разорилась, потеряла свое дело, все сбережения, да к тому же и те гроши, что наскребла ради нее тетя. И старый дом в тихом городке Ситонклифф, расположенный в нескольких милях к северо-западу от Лондона, дом, в котором рождались и умирали многие поколения Бенедиктов, тоже переходит в чужие руки. Не говоря уж о гибели Грега… Грейс понимала, что винить себя ей не в чем – и все же до сих пор ее грызло чувство вины.

Сглотнув привычный комок в горле, она разжала пальцы, мертвой хваткой сомкнувшиеся на ручке пылесоса, и поправила намотанный на голову зеленый шарф.

– Я чистила камин в хозяйской спальне.

– Носом? – Смочив платок слюной, тетушка Хетти хотела оттереть с лица Грейс черное пятно, но та раздраженно отодвинулась. – Грейси, постой спокойно!

– Тетя Хетти, прошу тебя!

Грейс потерла нос тыльцой стороной ладони, чувствуя, что только размазывает сажу по лицу. В двадцать семь лет поздновато ходить с перепачканной физиономией… Д, какая разница! Ни сил, ни желания спорить с тетушкой Хетти не было. Пожалуй, в самом деле надо отдохнуть. И перекусить с самого утра во рту у Грейс не было ни кусочка.

– Ладно, пошли сделаем по сандвичу, – согласилась она.

Стук тяжелого латунного молотка во входную дверь пушечным громом раздался в прихожей, отразился от высокого потолка, гулким эхом прокатился по просторной гостиной.

– Это, наверное, Майк с моими тапками и зубной пастой! – предположила тетушка Хетти. Улыбнувшись, она указала на свои уличные ботинки: – Не хочу пачкать чистые полы. Да и вообще, по твоему дому в таком затрапезе и ходить как-то неловко!

И тетушка Хетти широким жестом обвела роскошную гостиную – тисненые обои со сценами из жизни пастушков и маркизов, сияющий паркет, винно-красные ковры, хрустальную люстру девятнадцатого столетия, сверкающую и переливающуюся в солнечных лучах, словно какой-то волшебный светильник из зачарованного замка.

Грейс прожила здесь целый год, но даже сейчас при одном взгляде на эту причудливую смесь барокко и рококо у нее перехватывало дыхание. Роскошный и элегантный особняк Бенедиктов казался ей настоящим произведением искусства – и как горько было думать, что этот прекрасный дом навсегда уходит в равнодушные руки какого-то заокеанского пирата, скупающего по дешевке разорившиеся предприятия!

И все из-за нее. Да, Грег очень виноват – но и она не меньше. Вот и сейчас эта мысль заставила ее тяжело поморщиться.

– Открой дверь, Грейси, – попросила ее тетушка Хетти. – А я пока займусь ужином. – И она подтолкнула племянницу к дверям. – Да, и будь добра, заплати Майку шесть пенсов. Я обещала ему плату за то, что привезет вещи. Он копит на новый велосипед. Давно пора – а то бедняжка ездит на какой-то ржавой развалюхе!

Грейс направилась в прихожую.

– Похоже, малыш Майк сможет позволить себе новый велосипед раньше, чем я – новые туфли, – пробормотала она.

После банкротства Грейс осталась совершенно без денег – даже шестипенсовик был для нее ощутимой потерей. И все же она ни за что не стала бы просить деньги у тети. Довольно того, что из-за нее пострадали и сбережения Хетти.

И потом, Майк заслужил вознаграждение. Он чудный парнишка, и грустно смотреть, как они вдвоем с матерью пытаются выбиться из нищеты.

Перед мысленным взором Грейс возникла физиономия ее маленького приятеля – круглая и веснушчатая, с широкой улыбкой, которой щербинка на переднем зубе придавала особое очарование. Представила она и его щуплую фигурку в заношенной куртке и в мешковатых джинсах с дыркой на колене, старую бейсболку на взъерошенных рыжих волосах… Прелесть, а не мальчишка! Грейс чуть не плакала, когда ей пришлось уволить его мать, и не успокоилась, пока не нашла для Клэр Грин новую работу в магазине неподалеку.

Выудив из кармана шестипенсовик, Грейс толкнула тяжелую дверь вишневого дерева.

– А вот и ты, мой сладкий! Спасибо за… – Она протянула деньги, подняла глаза – и замолкла на полуслове, внезапно потеряв дар речи.

Ибо взгляд ее уперся в широкую мужскую грудь. Даже слишком широкую.

Острое возбуждение пронзило Грейс словно молния; ошарашенная и смущенная, толком не понимая, что с ней происходит, но ясно чувствуя – что-то не так, Грейс сделала шаг назад.

Перед ней, освещенный со спины неярким зимним солнцем, стоял огромный, словно башня, незнакомец в дорогом кашемировом пальто. Широкоплечий и мощный, он заполнял собою весь дверной проем. Не меньше шести с половиной футов, потрясенно подумала Грейс. Сама она отнюдь не была Дюймовочкой, да и излишней худобой не страдала, но рядом с этим великаном вмиг ощутила себя маленькой и хрупкой.

При взгляде на него Грейс ощутила какой-то странный трепет – словно стояла у ворот огромной непобедимой крепости из камня и бетона. Что за странные мысли – перед ней всего лишь мужчина, мужчина из плоти и крови! Тряхнув головой, она устремила взгляд ему в лицо.

Первыми внимание ее привлекли глаза – два темных озера цвета безоблачного ночного неба. Затененные тяжелыми веками, опушенные густыми ресницами цвета черного дерева, они притягивали, манили к себе, словно обещали раскрыть какую-то тайну. С первого взгляда они казались бездонными, как сама бездна, – но, приглядевшись, Грейс различила в темной глубине какой-то скрытый свет. Словно далекий огонек на горизонте, подумалось ей, обещание приюта, до которого, быть может, и не дойти усталому путнику… Но это в глубине – а на поверхности от взгляда незнакомца так и веяло холодом, так и читалось: «Не тронь меня!» Грейс вздрогнула и сглотнула, вдруг ощутив, что в горле пересохло.

Обманчиво сонные веки прищурились, волевой чувственный рот на долю секунды изогнулся в усмешке. Подняв руки, незнакомец принялся неторопливо, палец за пальцем, стаскивать перчатки из черной лайки. Словно в каком-то трансе наблюдала Грейс за его движениями.

Сняв перчатки, он так же неторопливо убрал их в карман и снова поднял глаза.

– Всегда пожалуйста. – Протянув руку, он без всякого усилия вынул из застывших пальцев Грейс монетку. – Нечасто меня встречают у дверей с деньгами и ласковыми словами.

От голоса его – мягкого, глубокого баритона с легким американским акцентом – по спине Грейс побежали мурашки, а вот смысл слов куда-то улетучился. Что это, черт возьми, у нее с мозгами?! Она отчаянно заморгала, чтобы вернуть себе способность мыслить здраво.

Моргание помогло – ситуация прояснилась. Он над ней смеется – это во-первых. А во-вторых, прикарманил шесть пенсов, которые для нее сейчас совсем не лишние.

Ощутив прилив раздражения, Грейс окинула незнакомца новым взглядом, теперь уже – придирчивым и критическим. Под дорогим пальто она обнаружила костюм – тоже очень дорогой, а ниже – ботинки, явно сшитые вручную. Муж Грейс любил пустить пыль в глаза, так что в мужской одежде она разбиралась. Такой галстук, как на этом типе, стоит фунтов тридцать, не меньше.

Незнакомец давно уже не улыбался – но чеканное лицо его все равно властно притягивало взгляд. Как и волосы цвета воронова крыла, аккуратно подстриженные и уложенные в безукоризненную строгую прическу. От него веяло богатством, элегантностью и уверенностью в себе. Кто бы это мог быть? Однокашник Грега по Оксфорду? Но он, кажется, американец. Старый друг? Деловой знакомый? Как бы там ни было, с соболезнованиями он запоздал месяцев этак на пять.

Вглядываясь в лицо странного визитера, Грейс, сама не зная как, почувствовала: он не раздает улыбки кому попало. Пожалуй, и вообще редко улыбается. Хоть на дворе стоял необычно холодный для Англии январь и трава на лужайке перед домом скрылась под слоем снега, при одной мысли об улыбке незнакомца внутри у Грейс вспыхнуло и разлилось какое-то сладостное тепло.

Недоумевая, откуда взялось это ни с чем не сообразное чувство, она поспешно глотнула морозного воздуха и, совладав с собой, спросила:

– Э-э-э… чем могу вам помочь? Незнакомец приподнял брови, словно удивляясь, что она не понимает очевидного.

– Мне нужно видеть хозяйку дома.

А ее он, значит, принял за прислугу?! Но скрепя сердце Грейс мысленно признала, что ее стоптанные шлепанцы, выцветшие джинсы, унылый коричневый свитер и платок на всклокоченных волосах на одеяние, подобающее хозяйке столетнего особняка, никак не тянут.

Гордо расправив плечи, она предложила:

– Изложите, пожалуйста, свое дело.

Секунду или две незнакомец пристально вглядывался в ее лицо.

– С удовольствием. – Сделав выразительную паузу, он добавил: – Но только хозяйке дома.

Нет, каков наглец! Ну ладно, пусть получает что заслужил!

– Извините, ничего не выйдет. Миссис Бенедикт весьма занятая леди.

Грейс в голову не приходило, что она способна на такую наглость, не говоря уж о бессовестном вранье. Должно быть, это неудачный брак безнадежно испортил ее характер. Когда нежный и галантный жених через день после свадьбы превращается в грубого, самовлюбленного, патологически ревнивого мужа – из такого испытания трудно выйти без потерь.

А потом – трагическая гибель Грега пять месяцев назад. Чувство вины, ноющее словно больной зуб. Отчаянная и безнадежная борьба за спасение своего дела. Стыд, тошнотворное ощущение поражения, постоянная унизительная нехватка денег… Должно быть, все это вместе так ее доняло, что Грейс попросту разучилась держать язык на привязи.

Мистер Красавчик в ответ только поднял брови. Во второй раз за пять минут.

– Послушайте, здесь вообще-то холодно, – уже более мирным тоном сказала Грейс. – Вы можете объяснить, кто вы и что вам нужно, или так и будете держать меня на пороге?

Скрестив руки на груди, он выдержал красноречивую паузу.

– Передайте, пожалуйста, весьма занятой миссис Бенедикт, что ее хочет видеть Дэвид Бертон.

Вот тебе на!

– Дэвид Бе… – Но что толку повторять его имя вслух? Слаще оно от этого не станет. – Вы… так это вы… вы и есть тот самый Дэвид Бертон?

Он, кивнув, протянул руку – неужели в самом деле думал, что она ее пожмет?

– А вы – необыкновенно занятая миссис Бенедикт.

Грейс ощутила, как жаркий румянец заливает щеки. Значит, он разгадал ее игру!

– Что… откуда вы узнали, что я – миссис Бенедикт?

Его протянутой ладони она упорно не замечала. Будь она проклята, если согласится пожать руку заморскому грабителю, отнявшему у нее собственное дело, дом и все сбережения!

Холодный взгляд его неторопливо скользнул по ее фигуре, вбирая все – от платка на растрепанных волосах до стоптанных тапочек, – и наконец снова остановился на лице Грейс.

– Откуда я узнал, что вы миссис Бенедикт? – Губы его изогнулись в ленивой усмешке. – На служанку вы непохожи – служанки лучше одеваются.

Умолкнув на секунду – время, достаточное, чтобы до Грейс дошел его выпад, но недостаточное, чтобы она нашла ответ, – он протянул руку и легонько коснулся кончика ее носа. Грейс ощутила дразнящий запах мужского одеколона.

– Что это у вас с лицом?

Проклятое пятно сажи! Совсем о нем забыла!

Грейс поморщилась. Похоже, этому мерзавцу мало купить за бесценок ее дело, разорить ее, лишить денег и уверенности в себе – он не успокоится, пока не втопчет ее в грязь! Раздражение победило в ней здравый смысл, и, не думая, что говорит, она выпалила:

– Это средство, отгоняющее стервятников. Какая жалость, что на вас оно не действует!

И гневно уставилась на него, словно спрашивая: ну как, нравится, когда тебя смешивают с грязью?

К большому ее разочарованию, мистер Стервятник и глазом не моргнул.

– Вы дрожите, миссис Бенедикт. Может быть, продолжим обмен комплиментами в доме, пока вы не подхватили воспаление легких?

От калитки послышалось какое-то звяканье и клацанье: Грейс увидела Майка. Старательно крутя педали дряхлого велосипедика, парнишка пробирался по занесенной снегом тропинке.

Спрыгнув с велосипеда, он прислонил его к стене неподалеку от серебристого спортивного «мерседеса» Бертона и вприпрыжку побежал к крыльцу, размахивая рюкзачком.

– Миссис Грейс, это вещи мисс Хетти!

Тяжело дыша от бега, он расстегнул рюкзак, вытащил оттуда коричневый сверток и протянул Грейс, затем обернулся к статному незнакомцу.

– Здрасте! – поздоровался он – разумеется не подозревая, что стоит лицом к лицу со стервятником, ввергшим его добрую знакомую миссис Грейс в пучину бедствий.

– Здравствуй, – ответил Дэвид Бертон.

Подняв глаза, Грейс с удивлением обнаружила, что он улыбается мальчугану, и поспешно отвела взгляд: белозубая улыбка «стервятника» вызвала у нее странные и совершенно неуместные чувства.

– Рада вас видеть, мистер Майкл Грин, – поздоровалась она, старательно, но не слишком успешно заставляя себя улыбнуться. – Не хочешь зайти выпить чашечку какао?

Мальчик замотал головой в красно-синей бейсболке.

– Нет, мне пора назад – помогать маме в магазине. Мистер Армор сказал, если я вымою пол в задней комнате и сложу коробки, он мне заплатит целых полфунта!

– Полфунта – подумать только! – Грейс невольно улыбнулась. Что за чудесный паренек этот Майк! – Ну что ж, беги. – Она пошарила в кармане, но тут же вспомнила, кто присвоил шесть пенсов, обещанные Майку, и обратила на «грабителя» суровый взгляд. – Вы забрали деньги, которые причитались мальчику!

Похоже, присвоение чужой собственности вошло у вас в привычку! – мысленно добавила она.

«Стервятник» чуть заметно прищурился, и Грейс поняла, что он угадал ее мысли. Сунув руку в карман, он извлек оттуда несколько банкнот и протянул их мальчику. Грейс заметила между денежными бумажками по крайней мере одну в пять фунтов.

– Ух ты! – Майк расплылся в широкой улыбке. – Спасибо вам, мистер! А это ваша машина? – Он кивнул в сторону «мерседеса».

Дэвид Бертон кивнул.

– Прокатная.

Майк восторженно присвистнул.

– Знаете что? Когда-нибудь у меня будет такая же!

Бертон расхохотался – глубокий бархатистый смех его гулко прозвучал в холодном воздухе пасмурного зимнего дня.

– Что ж, очень может быть.

Этот небрежный комплимент, судя по всему, вознес Майка до небес: глаза у мальчишки широко распахнулись, улыбка растянулась до ушей.

– Вы правда так думаете?

– Конечно. – И Бертон подмигнул. – Я никогда не ошибаюсь.

– Вот здорово! Спасибо! – Уже собираясь уходить, Майк повернулся к Грейс. – Миссис Грейс, если вам что-нибудь понадобится, позвоните маме в магазин, она всегда поможет. До свидания. – Снова посмотрев на Дэвида Бертона, он, на мгновение запнувшись, спросил: – А мы с вами еще увидимся, сэр? – Это прозвучало почти как мольба.

– Непременно.

Грейс бросила на Бертона быстрый укоризненный взгляд. Мало того что Майка бросил отец – еще и всякие бессердечные стервятники будут дурить ему голову невыполнимыми обещаниями!

– Ну со мной-то ты точно завтра увидишься, – проговорила она так беззаботно, как только могла.

– Ладно! – Парнишка вскочил в седло и покатил прочь.

– Ну? – раздался над ухом Грейс ненавистный глубокий голос.

Едва не подпрыгнув от неожиданности, Грейс хмуро уставилась на незваного гостя. С губ его еще не сошла улыбка; сейчас он был так красив, что она невольно вздрогнула – и мысленно прокляла гормоны, предающие ее в самый неподходящий момент.

– Что «ну»?

– Может быть, войдем? – Во взгляде Бертона читался вызов. – Не хотелось бы напоминать вам, миссис Бенедикт, но вообще-то это мой дом!

– Станет вашим через две недели! – отрезала она.

На скулах его заиграли желваки, и Грейс ощутила мимолетное торжество – наконец-то ей удалось одержать верх! Но в следующий миг ненавистный пришелец скинул пальто и молча шагнул к ней.

– Эй, что вы делаете?! – воскликнула она, отшатнувшись.

Молча, с непроницаемым лицом он накинул пальто ей на плечи. Роскошный кашемир окутал Грейс теплом, это было живое тепло, пропитанное непрошеным, но странно волнующим ароматом мужчины.

– Если вы намерены все две недели простоять на крыльце, без пальто вам не обойтись.

– Я собираюсь стоять на крыльце, пока вы отсюда не уберетесь!

– Значит, две недели.

– Ч-что? – Голос Грейс дрогнул и прервался – увы, не от холода.

Неужели этот тип собирается пробыть в Ситонклиффе две недели? Быть не может! Такая возможность не являлась ей и в самом страшном сне! Должно быть, она не так расслышала…

– Но вы… вы же не останетесь здесь? – пролепетала Грейс.

Вместо ответа он плотно сжал губы. Грейс почувствовала, что теряет рассудок. Должно быть, мозги ее промерзли насквозь – они упорно отказывались осознавать, что происходит. Почему? Какого черта Бертон явился на две недели раньше? Угрожает ей – но зачем?.. Решил выставить ее из дому, не дожидаясь условленного срока? Боже, куда же она пойдет – вещи не собраны, жить негде, работы нет…

Целую вечность он сверлил Грейс взглядом; затем покачал головой, словно удивляясь ее непроходимой тупости, взял за руку и потянул за собой в дом.

– Благодарю, буду очень рад, если вы мне все здесь покажете.

Едва за ними захлопнулась дверь, Грейс, придя в себя, вырвала руку и гневно обернулась к Дэвиду Бертону.

– Не смейте меня трогать! Хватит с меня…

Не надо, Грейс! Печальная история твоего замужества его не интересует, – остановил ее внутренний голос.

До свадьбы Грег Бенедикт был само обаяние, воплощение принца из ее девичьих фантазий. Из хорошей семьи, прекрасно воспитанный, он излучал очарование, перед которым невозможно было устоять. Слишком поздно Грейс поняла, что скрывалось за этим блистательным фасадом…

Свадьба осталась позади – и в считанные дни «принц» превратился в грубого мужлана. Скоро Грейс уже и шагу не смела сделать без его позволения. По работе ей часто приходилось общаться с клиентами-мужчинами – и каждая такая встреча вызывала у Грега приступы необузданной ревности.

Но этого мало – он начал вмешиваться в ее бизнес. Страшась его взрывного темперамента, Грейс безропотно уступила – ив несколько месяцев Грег разрушил здание, которое она старательно возводила пять лет.

Изготовление на заказ покрывал ручной работы – сложное дело, рассчитанное на знающих и разборчивых покупателей. Но Грейс тщетно пыталась втолковать это Грегу: он загорелся идеей превратить ее маленькую фирму в некое подобие фабрики, производящей продукцию на все вкусы. Бешеные траты на рекламу, опрометчивые обещания, которых Грейс и ее швеи просто физически не могли выполнить… Через несколько месяцев с фирмой Грейс было покончено. Стервятнику Бертону осталось лишь обглодать кости.

– Чего с вас хватит?

Вопрос Бертона вырвал Грейс из горестных размышлений и помог обратить гнев на более приемлемый объект. Перед ней живой враг – человек, который ее ограбил, лишил всего. Что толку злиться на мертвого?

Грег так и не узнал, что Грейс решила от него уйти. В день, когда она приняла решение, Грег погиб. Она паковала вещи, когда пришла трагическая весть. С того самого дня Грейс не могла избавиться от необъяснимого чувства вины – как будто, решив покончить с неудавшимся браком, она каким-то образом подтолкнула мужа к гибели.

Грейс сглотнула комок в горле. Грег Бенедикт погиб – но ее неудачи только начинались. Следующие пять месяцев стали кошмаром – словно пять веков, проведенных в аду. Гнев и ненависть свекра… партнеры, требующие исполнения невозможных, невероятных обещаний Грега… хищные кредиторы…

Чтобы удержать свое дело на плаву, Грейс боролась изо всех сил, но момент был упущен. Она потеряла фирму, все сбережения – вместе со сбережениями тети Хетти, – а все, что осталось, перешло во владение Дэвида Бертона. Она должна смириться и начать заново. Забыть о гневе, отчаянии и чувстве вины. Найти работу, накопить денег и снова заняться делом, которое стало для нее жизнью. И на сей раз – умереть, но не подпускать к нему мужчин!

– Вы сказали: «Хватит с меня…» Чего хватит? – повторил Бертон, словно с каким-то извращенным удовольствием добиваясь, чтобы Грейс поведала о своем унижении.

Не дождетесь, мистер Бертон! Можете пировать на трупе моей фирмы, но поглодать мои косточки вам не удастся!

– Ничего. Забудьте, – отрезала Грейс. – Какая вам разница?

Взгляд его на мгновение затвердел – как будто она задела его чувства. Да нет, ерунда. Какие у Стервятника могут быть чувства? Пожав плечами, Дэвид Бертон окинул взглядом элегантное фойе.

– Простите. Я не хотел вмешиваться в вашу личную жизнь.

Удивительный все же у него голос – глубокий, теплый, бархатистый. Должно быть, женщины на звук этого голоса летят словно мотыльки на огонь.

– Если пальто вам больше не нужно, я хотел бы его забрать.

Чувствуя себя последней дурой, Грейс сбросила пальто и молча протянула Дэвиду Бертону.

– Спасибо. А теперь не покажете ли мою комнату?

Грейс не сразу поняла, о чем он говорит, но в следующую секунду ее захлестнула жаркая волна гнева.

– Вашу комнату?!

И он воображает, что она разрешит ему остаться! Какова наглость! Адвокаты Бертона ясно дали понять Грейс, что у нее есть две недели на сборы. Правда, в договоре этот пункт не значился, но они обещали..

– Обратитесь в ближайший мотель.

– Я бы предпочел спальню хозяина, – невозмутимо ответствовал он. – Это более традиционно.

От такого нахальства Грейс на мгновение потеряла дар речи.

– Т-т-тради… Но там сплю я!

Он молча подошел к стенному шкафу, неторопливо повесил пальто и, обернувшись, встретился с Грейс взглядом. Темные глаза его загадочно блестели – безжалостным ледяным блеском, поспешно уточнила она про себя. И она еще вообразила, что заметила в них какой-то теплый отсвет – вот дура!

– Ну, если хозяйская спальня занята, тогда, может быть, подберете мне комнату с окнами на юг?

– На ю-юг? – недоверчиво протянула Грейс. – Не боитесь, что ваше ледяное сердце растает?

На миг воцарилось напряженное молчание. Дэвид Бертон пригвоздил ее к месту гневным взглядом, но, к величайшему своему разочарованию, Грейс чувствовала, что даже сейчас, по-настоящему разозлившись, он не доставит ей удовольствие – не выйдет из себя. А в следующий миг взгляд его осветился иными красками: в нем появилось тепло… чувственность…

Господи, о чем она только думает! Он же подлый стервятник, черт его побери!

– Понимаю, что для вас это не слишком удобно, миссис Бенедикт. – Невозмутимый голос его разорвал тишину, едва не заставив Грейс подпрыгнуть. – Я постараюсь не причинять вам излишнего беспокойства.

Грейс плотно сжала губы, злясь на Дэвида Бертона, а еще больше – на себя за то, что позволила этому бесчувственному роботу на мгновение влезть к ней в душу.

– Вы, должно быть, шутите!

– Полагаете, я готов доставлять вам неприятности ради развлечения?

Грейс выдавила презрительный смешок.

– Не сомневаюсь. Но я не об этом. Неужели вы всерьез думаете, что я соглашусь остаться с вами под одной крышей? – Она решительно затрясла головой. – Ни за что, сэр! Ни на один час – не говоря уж о двух неделях!

Бертон сунул руки в карманы. Ноздри его слегка раздувались, но больше он ничем не проявлял своего гнева.

– Что ж, как пожелаете.

Перед глазами у Грейс поплыли алые пятна.

– Вам, похоже, нравится вышвыривать людей из их собственных домов!

Он иронически приподнял брови, словно спрашивая: «Чьих-чьих домов?»

– Мы договорились, что я могу остаться еще на две недели!

– А я и не просил вас уезжать, миссис Бенедикт.

– Чертовски верно! Грейс скрестила руки на груди и уставилась в стену – на этого мерзавца она старалась не смотреть, опасаясь, что не выдержит и набросится на него с кулаками.

– Так что за игру вы ведете? Нет, вы не заставляете меня убраться – просто вселяетесь в дом, прекрасно зная, что я здесь с вами не останусь! – Грейс сжала кулаки. У нее чесались руки от желания врезать мистеру Дэвиду Бертону по его наглой невозмутимой физиономии. – Гениально придумано! Скажите мне только одно, мистер Бертон: неужели вас настолько обуяла жадность, что вы и нескольких дней не в силах подождать?

Он не отвечал. Посмотрев на него, Грейс заметила, что загорелое лицо его потемнело от гнева, ноздри раздуваются как капюшон у кобры – но выражение лица оставалось спокойным и непроницаемым, словно у бронзовой статуи.

– Несколько нескончаемых секунд длилось молчание, и Грейс невольно вздрогнула под пронзительным взором сощуренных глаз Дэвида Бертона.

– Что ж, миссис Бенедикт, – произнес он наконец размеренно и холодно. – Я вас не задерживаю.

–