Текст книги "Отвратительно великолепен (ЛП)"
Автор книги: Джоди Найт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Следовало. Может быть. Чертовски может быть. Я чертов идиот. Только сейчас она ненавидит меня, и теперь я понимаю, что влюблен в Эллу Брайант.
Думаете, она знает?
Надеюсь.
Я никогда не целовал девушку на первом свидании, но сделал это с ней. Я облизал губы, пока воспоминание ускользало из моей памяти. Сейчас она ненавидит меня, и я ни черта не могу с этим поделать!
– Ох, здорово, – говорит Паркер, загребая горсть картофельных чипсов.
Я вздыхаю и с ужасом смотрю видео. Я бью как девчонка. Паркер показывает на экран, его рука дрожит от дикого восторга.
– Эта часть золото. Помнишь это?
Я пожимаю плечами.
– Помню? Я был в отключке, идиот.
Глядя на экран сквозь пальцы, я едва могу заставить себя смотреть. Я лежу на земле, а придурок сидит у меня на груди. Если бы режиссёры «Горбатой горы» и «Роки» объединили усилия, это видео стало бы шедевром. Я съеживаюсь, когда придурок отправляет меня в нокаут.
– Ради всего святого, Паркер, выключи!
– Ни в коем случае. Это было невероятно.
Сутулая фигура с проседью пересекает экран и подлетает ко мне с розовой сумочкой.
– Подождите, кто это, черт возьми?
Паркер не может сдержать улыбку. Он нажимает на паузу.
– Ты помнишь бабушку Харрисона? Она приезжала на рождественскую вечеринку.
Как я могу забыть.
Мой телефон вибрирует на столе.
Паркер протягивает руку.
– Привет! Да. Уверен.
Он поворачивается ко мне и тихо шепчет:
– Это Керри.
Секунду я сижу ошеломлённый, как кролик в свете фар. Вернувшись из оцепенения, хватаю телефон у Паркера, словно это слиток золота. Пронзительный голос раздается на другом конце:
– Слушай, Ромео, брось эти романтические выходки.
Она имеет в виду цветы, которые я отправил в их квартиру.
Признаюсь.
Я звонил агенту Керри, и она не дала мне их адрес, так что пришлось отправить цветы через нее. Знаю, я говорил, что цветы это безлично, но я был в отчаяние, ясно?
– Могу я поговорить с Эллой?
Она вздыхает.
– Нет
– Ей понравились цветы?
Слышу шелест упаковки.
– Букет розовых роз? Или пионы в форме голубя?
Керри коротко чихает, прежде чем поправить себя:
– Подожди это от Тайлера. Слушай, Слэйд, хоть я и благодарна, что ты спас ее от этой свиньи, то есть ее жениха, я отказываюсь принимать участие в этом конкурсе садоводства. Это бессмысленно, дорого и обостряет мою аллергию.
С телефоном, приложенным к уху, я смотрю вниз на Центральный Парк со стеклянными глазами и мольбой.
– Керри, я должен поговорить с ней, пожалуйста, всего две минуты. Я должен извиниться.
Звучит жалко?
Да знаю.
– Да правильно, ты должен извинится. Ей нужно время, и ты будешь уважать это.
Я с трудом вздыхаю
–Керри, я…
– Прости. Я больше не могу слушать это. До встречи.
Клик.
Я сжимаю челюсть от разочарования.
Боже мой.
Я позабочусь, чтобы Радж забронировал билеты на ее следующее выступление, и выбью из нее всю дурь.
В любом случае, вернемся к делу. Этот козел все еще обхаживает Эллу. Я чувствую опасность. Она умная женщина, но даже умные женщины не защищены от обаяния плохих мальчиков.
Я беру телефон и набираю номер.
Подождите секунду.
Керри звонила не с мобильного. А с домашнего. И прежде чем вы скажите – отследи, Паркер уже гуглит ее адрес.
– Паркер, ты только посмотри! Керри Ларсон не ее настоящее имя. Перкинс. Керри, черт возьми, Перкинс. Керри Ларсен ее сценический псевдоним.
Элла Брайант может и не готова видеть меня, но я знаю, где она живет.
Я победил.
Преодолев прилив адреналина, хватаю куртку и направляюсь к двери
– Брось бутерброд Паркер. Поехали.
Паркер откашливается.
– Спокойно, Слэйд. Ты ничего не забыл?
Я все еще в дверях и смотрю на него.
– Что?
– Ты все еще в халате.
***
Я ехал на метро впервые за пять лет.
Пять долгих лет.
Я чувствую себя грязным, лишь при одной мысли об этом.
– Можешь немного притормозить! – Паркер подходит сзади.
Помедленнее? Он, должно быть, шутит. Мы пробежали три квартала от Кристофер-стрит, и я уверен, что, черт возьми, не остановимся. Я торможу на тротуаре и смотрю на внушительный особняк перед нами. Вот оно. Здесь живет она. Я считаю этажи. Это может быть окно в ее спальню. Нажимаю звонок.
Бзз.
Нет ответа.
Нажимаю снова.
Ответь, черт возьми.
И опять тишина.
– Не волнуйся, они, наверное, пошли купить котенка, – шутит Паркер. – Поехали.
Я поворачиваюсь.
– Паркер, большую часть прошлой неделе я провел взаперти, ухаживая за больным глазом и погубленным самолюбием. Я буду ждать вечность, если это означает, что я увижу ее. Даже если это будет лишь ее обнажённый силуэт в окне.
Паркер сует руку в карман.
– Извращенец.
Знаю. Знаю. Мне нужно с кем-нибудь переспать.
Пожилая леди с седыми развивающимися волосами шагает вдоль тротуара. Она останавливается у подножья каменных ступеней и подозрительно смотрит на нас.
Интересно.
Если она живет здесь, у нее есть ключ. Если у нее есть ключ, она мой лучший друг. Пришло время воспользоваться своим очарованием. Я смотрю на Паркера и киваю в сторону ее сумок с продуктами. Если мамочки и Пумы моя территория, то бабушки – территория Паркера. Я говорю о его улыбке. У него есть взгляд, который он приберегает для людей пожилого возраста. Это одновременно смесь обезоруживающей доброты и жалости, дополненная обворожительной улыбкой.
Просто посмотрите на него.
Паркер весело прыгает по ступеням вниз.
– Вот, позвольте мне помочь вам с ними.
Он пытается взять руку женщины, как порядочный гражданин, но ее это не устраивает.
– Убери от меня руки! Я счастлива в браке уже тридцать шесть лет.
Я прижимаю руку к раме, чтобы заблокировать ее движение.
Большая ошибка.
Она опускает голову, как бык перед матадором, и лезет в сумочку. Удивительно, но она поворачивается на пятках и Паркер падает на землю, как блок бетона. Теперь он катается по плитам, крича как банши, потому что старая ведьма брызнула ему в лицо перцовым баллончиком.
– Мои глаза! Я ничего не вижу!
Я отстраняюсь и пропускаю даму. Дверь захлопывается. Вход запрещен.
Черт.
Гулкий голос доносится сверху.
– Что, черт возьми, происходит?
Я смотрю вверх.
Это Керри и она с моей красавицей. Я прикладываю руки ко рту и кричу:
– Какая-то старая мышь брызнула перцовым баллончиком Паркеру в лицо. Ему нужна помощь.
Девочки ныряют обратно, затем через минуту дверь открывается, и выходит Керри с кусочком ткани.
Она наклоняется над Паркером.
– Ты спровоцировал миссис Ромирез?
– Черт, нет! – вздрагивает Паркер.
Керри скрипит зубами.
– Пошли, Спарки. Давай промоем глаз.
Вы это слышали?
Мы идем внутрь. Да благословит вас бог, миссис Ромирез, и вашу сумасшедшую паранойю.
Беря под руки Паркера, мы помогаем ему подняться наверх, где нас с каменным лицом встречает Элла. Она одета в черные штаны и мешковатую рубашку. Ее золотистые волосы убраны в хвост, а красивые глаза покраснели и припухли.
И все из-за меня и Придурка.
Она смотрит на синяк, и у неё на лице появляется сначала отвращение, а затем беспокойство. Керри и Элла обмениваются понимающим взглядом, как будто общаются на телепатическом уровне, который могут слышать и расшифровывать только женщины.
– Хорошо, ты тоже можешь войти, но предупреждаю, одно неверное решение, и я катапультирую твою задницу прямо в Бруклин.
Мы входим. Миссия выполнена. Почти.
Керри провожает ворчащего Паркера внутрь квартиры и усаживает его на диван.
Ух ты… Керри не шутила, когда сказала, что цветы были лишними. Это место похоже на траурный похоронный зал.
Я следую за Эллой на кухню. Она готовит кофе.
Она выглядит измученной, да?
Выражение ее лица нечитабельное и неприветливое. Я упираюсь рукой в стену и пытаюсь рассмешить ее.
– Я не люблю молоко, помнишь?
Она сладко улыбается.
Затем целенаправленно идёт ко мне с кружкой в руке. Только я собираюсь поздравить себя за то, что заставил ее улыбаться… как она выливает горячее молоко прямо мне на промежность.
Иисус Христос. Это больно.
Я стискиваю зубы и прислоняюсь к стене.
Продолжай улыбаться, Слэйд. Прими это как мужчина.
Она дразнит меня.
– Ой, похоже, рука соскользнула. Я знаю! Почему бы нам не назвать это член-с-молоком? За счет заведения!
Я это заслужил, не так ли?
Давайте расшифруем язык тела. Посмотрите, ее руки скрещены на груди, нога нетерпеливо постукивает. Все просто: она хочет убить меня.
Я тяжело сглатываю:
– Элла, я знаю, что должен был рассказать тебе о Тайлере. Прости, хорошо?
Она молчит.
Я покажу, насколько мне жаль. Хватаю деревянную ложку со стойки на стене.
– Элла, я знаю, ты злишься. Позволь мне побыть твоей боксерской грушей?
И сую оружие ей в руку.
Она насмешливо поднимает бровь:
– В самом деле? Ты уверен? Потому что я очень зла, Алекс.
Я киваю. Она поднимает ложку.
Удар.
Правый бицепс покалывает от боли.
Представь себе что-нибудь хорошее, Слэйд. Просто представь, что она шлепает тебя, сидя верхом.
Теперь она прыгает с ноги на ногу как боксер, готовый нанести удар.
– Я ненавижу тебя!
Ещё удар.
– Ты высокомерный засранец!
И опять.
– Я ненавижу вас, ненавижу мужчин!
Стыдно признаться, но это возбуждает. Я бы сейчас как следует отделал ее. Но учитывая мою текущую ситуацию, не буду говорить это вслух.
Удар.
– Вы все одинаковые! Засранцы.
Ещё удар.
– И знаешь что, Алекс. Ты прав. Это смешно.
Она отступает и копается в ближайшем ящике, не сводя с меня глаз.
Элла достает чесночный пресс и щелкает ручкой вверх и вниз, издавая звенящий звук. Она держит его близко к моей промежности, слишком близко. С благосклонной улыбкой, она поднимает молоток для отбивки мяса и слегка постукивает им по ладони.
– Как насчет этого? Что-то заостренное?
Шлепки. Наручники. Воск. Шелковый шарф. Я авантюрный парень и пробовал все, но меня никогда не шлепали молотком для отбивных. Еще одно что-то новое с тех пор, как я встретил ее.
Я посылаю Элле ослепительную улыбку.
– Элла, может, начнем с затычек и колец для сосков, а потом уже перейдем к кухонным приборам?
Она изображает удушающее движение.
– Хорошо, хорошо, возьму мясорубку.
В любом случае мои яйца слишком опухли, чтобы влезть в пресс для чеснока. Она приближается и размахивает оружиями для пениса. Я облизываю губы в ожидании.
– Поскольку я пропустила занятия по хирургии в Корнеле, мне придется импровизировать.
Я умоляю ее:
– Если ты сделаешь это, через час у твоей двери соберется толпа разгневанных женщин. Подумай об этом.
Она проводит молотком по моему подбородку.
– Ты мог рассказать мне раньше! У тебя был шанс, но ты ничего не сказал.
Я вздрагиваю.
Женщина. Это горячо.
Она продолжает:
– Быть униженной таким образом перед всеми этими людьми.
Я качаю головой.
– Элла, если тебе станет легче, я хотел избить его, как только встретил. Прости, что не сказал тебе раньше, но у меня были на то причины... Как бы то ни было, ты выбрала не того парня.
От расправы меня спасает заходящая в комнату Керри. Которая тащит грустного Паркера за шкирку. Элла опускает молоток, в ее глазах все еще пляшут огоньки ярости. Не думаю, что она закончила со мной, не так ли?
Керри толкает Паркера на стол
– Продолжай моргать, Спарки. Вода не поможет. Ты должен поплакать.
Она сует руку под его футболку. Паркер хрипло стонет.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
– Увидишь
– Ты сумасшедшая!
Вы видите. Она просто щипает его за соски. Керри подходит ко мне:
– Не собираюсь извинятся за тебя, Слэйд. Ты можешь засунуть себе в жопу эти цветы и назвать это вазой.
Затем она поворачивается к Элле.
– Вот что сейчас будет. Вы оба уйдёте и поговорите. Сделаете все что нужно, чтобы ты пришла в себя.
Элла моргает.
– Что?
Керри прикрывает ладонью рот, и они обмениваются телепатическим взглядом.
– Помнишь, что ты сказала мне после вечера в музее?
О, здравствуйте. Стало интересно.
– Что именно она тебе сказала?
Элла хмурится, и ее глаза наполняются ужасом. Керри тыкает меня пальцем в грудь.
– То что она велела мне не рассказывать тебе, если она сама того не захочет! А теперь я хочу, чтобы вы оба вышли из моей кухни и, ради Бога, поговорили!
Взгляд Керри падает на мою молочную промежность.
– Держи его под замком, Слэйд! Просто потому, что она реагирует, не значит что и твои штаны должны! У меня сиськи, и я устанавливаю правила, понятно?
***
Я когда-то читал что шок, отрицание и изоляция первые три стадии распада. И судя по тому, как яростно Элла портит плакаты Придурка, могу сказать, что мы добрались до четвёртой.
Гнев.
Мужчины и женщины справляются с этим этапом по-разному. Когда Карл был подростком, он в течение двух лет встречался с девушкой по имени Дженни Олдерсен. Она была горячей штучкой – здесь я говорю о ее модельной внешности. Он бросил ее, когда понял, что она никогда не проглотит. И я хочу сказать вам следующее: думаете, он сидел и плакал в мое пиво? Черт, конечно же, нет. Позже вечером мы прошвырнулись по городу и нашли, с кем ему перепихнуться. Дважды.
Через две недели Дженни Олдерсен оказалась на моем пороге в самой короткой юбке, которую я когда-либо видел. Она хотела узнать, как можно вернуть Карла. У меня не хватило духу сказать, что ей нужно улучшить технику игры на кожаной флейте. Дженни была ранима, и ее нужно было успокоить. Ее нужно было держать за руку, и говорить какая она красивая. И я так и сделал под открытым небом, на пляже, тет-а-тет. Потом мы выпили восемь бутылок сидра и трахнулись, как пара кроликов.
Я говорю вам это потому, что Элла демонстрирует ту же уязвимость что и Дженни Олдерсен. Иногда она кажется не пострадавшей и контролирующей себя, но ее опухшие глаза и поведение говорят о другом.
Я решил, что не хочу, чтоб она была как Дженни Олдерсен и согласилась на секс из жалости. Я отказываюсь, набрасываться на нее, когда она нуждается в помощи. Я хочу, чтобы Элла умоляла вставить ей. Это мужское эго.
– Керри была права. Выйти с тобой веселее, чем слоняться по квартире. Дай мне другой маркер.
Я помогаю и самодовольно наблюдаю за ее развлечением, пока она портит другой постер Тайлера Стрикленда. Это все моя идея. Я подумал, было бы не плохо выпустить свой гнев. А чтобы показать ей, насколько я сожалею, разрешил испортить плакаты собственной рекламной кампании. Мы поработали над каждой автобусной остановкой на проспекте, но ее злость не исчезает.
Это инфантильно, но я готов на все, даже встать на колени, если это поможет ускорить процесс до пятого этапа. Признание. Потому что только тогда мы сможем перейти к шестой стадии. Мне не нужно говорить вам что это, не так ли?
Элла оценивает свою работу.
– Сколько теперь?
Я оглядываюсь через плечо и считаю ущерб.
– Десять. Давай, Пикассо, пойдем, выпьем.
Она смотрит на меня мгновение, как будто пытается понять, должна ли она простить меня и принять, или заклеймить мои глаза маркером.
– Хорошо.
Мы занимаем столик снаружи маленького бара, и я заказываю два розовых слэйди. Затем рассказываю ей о своём номере.
Она хмурится.
– Почему ты остаешься там?
Я не хочу рассказывать о проблемах с отцом, меня спасает официант принесший напитки.
Она делает глоток.
– Как раз то, что мне было нужно.
Я улыбаюсь и стреляю глазками.
– Я прощен?
Она откидывается на спинку стула и глубоко вздыхает.
– Еще слишком рано говорить об этом.
Элла машинально крутит соломинку в бокале.
– Не могу поверить, что я чуть не вышла за него замуж.
– Ты видела его после той вечеринки?
Да знаю, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Я мазохист, помните?
Она осторожно кивает.
– Он приезжал. Мы поругались.
Я наклоняюсь вперед, и мое лицо расплывается в заинтересованной улыбке.
– Ты ведь не собираешься простить его?
Скажи «нет», «нет», «нет».
Дать такому Придурку шанс, это как дать врагу еще одну пулю для ружья, потому что он промахнулся в первый раз.
– Нет, это конец.
Слава богу.
Слэйд – Придурок 2:1.
– Я просто не понимаю. Все те потраченные годы. Он сказал, что это я виновата, я слишком ревновала.
Да вы разыгрываете меня? Такое ощущение, что придурок изображал из себя жертву. Дамы, почему вы изводите себя неудавшимися отношениями?
Серьезно, бросьте это!
Мужчины винят женщин, женщины – мужчин. То же самое в бизнесе, мужчины винят систему, женщины – себя. Парень крыса, да еще и с членом размером с иголку, и если Элла хоть на половину честна с собой, она тоже это знает.
Она вытирает слезы, а я наклоняюсь вперед и рисую большим пальцем круги на тыльной стороне ее руки.
– Элла, ты красивая, умная девушка. Он не заслуживает тебя и никогда не заслуживал.
Она не может смотреть мне в глаза:
– Правильно, просто мы так долго были вместе. И отношения не всегда были такими. Мы отлично проводили время вместе, но как только он стал общественной фигурой…
– Тогда он стал осьминогом, – говорю я.
Она моргает, не понимая, о чем я. Я объясняю:
– Ну, ты знаешь – руки, везде руки?
Теперь она смеется
– Полагаю что так.
Я киваю.
– Теперь каждый раз, когда захочешь обнять Тайлера, представляй восьминогое, склизкое, морское существо.
Она слабо улыбается.
– Честно говоря, Алекс, я злюсь на себя. После того, как я бросила учебу, мы переехали в Вашингтон, чтоб Тайлер мог тренироваться. Затем мы переезжали из штата в штат, у меня были временные работы. Он говорил, что так будет лучше, что, когда мы «сделаем это», осядем в одном месте, он отправит меня в колледж. А несколько лет назад мы переехали в Нью-Йорк, чтобы он смог присоединится к «Звёздам». А потом он стал супергероем на Суперкубке. Мне следовало поставить себя на первое место. Я идиотка.
Вы слышали это? Она идиотка? Это он чертов идиот.
Я скручиваю салфетки и представляю шею Тайлера Стрикленда. Это не работает, тогда я представляю, как Паркер удерживает его, а я бью его в живот, это научит ублюдка. Мои фантазии о пытках, нарушает звук сотового Эллы.
Мои глаза сканируют экран.
Угадайте, кто?
Ощущение опасности. Я беру ее за руку.
– Не отвечай, не играй в его игры.
Слишком поздно. Свободной рукой она берет трубку. Я внимательно слушаю и пытаюсь уловить суть разговора.
– Нет! Иди к черту! Я не играю в недотрогу, мне это не интересно! Что ж, я запомнила… давай надеяться, что тебе будет не сложно найти себе следующую шлюху! И мне жаль, что в моей вагине нет кнопки «почистить историю»!
Элла бросает трубку и вскидывает руки в воздух в знак капитуляции.
– Ладно, с меня достаточно.
Расскажите мне об этом.
Я протягиваю руку и снова глажу ее по руке.
– Элла ты, думаешь, он Дарси, который превратился в Уикхема?
Она кивает, и у меня появляется идея.
– Допивай. Я знаю, что тебя подбодрит.
Она вскидывает бровь.
– Вспомни, что сказала Керри! Веди себя хорошо…
Я усмехаюсь.
– Сначала друзья, потом яйца, помню.
Я встаю и натягиваю куртку.
– Доверься мне, это забава, при которой твои трусики могут остаться на тебе. Даже Керри одобрила бы.
Глава 14
Мужчины любят автомобили.
Для многих парней колеса их гордость и радость. Почти у каждого парня есть история про автомобиль. Она может рассказывать о том, как нечаянно переехал соседскую собаку, или о том, как потерял номерной знак.
У этой одержимости есть причина. Исследование рынка доказывает то, что мужчины и так знали веками: красивые женщины в десять раз чаще дадут тем парням, которые ездят на дорогих автомобилях, нежели тем, кто ездит на разваливающейся ржавой посудине.
Минет за рулем реальная причина, по которой лучше владеть Porsche, чем SUV.
По этой причине подростки вбухивают ежемесячные карманные деньги, чтоб обновлять свои четырехколесные развалюхи. Это причина того, почему производители автомобилей платят рекламным агентствам большие деньги за рекламу, предназначенную для жаждущих секса мужчин среднего возраста.
Посыл прост: вы можете быть лысым, потерять пару зубов и отчаянно нуждаться в желудочном анастомозе, но, если купите этот суперкар, вы переспите со всеми моделями в радиусе десяти тысяч миль.
В истории говорится о том же. Вы думаете, что Элизабет Беннет воодушевилась бы при виде мистера Дарси, приехавшем на бал на почтовой карете?
Черт, Нет! У его экипажа, возможно, и отсутствовал двигатель V8, но он полагался на другой вид лошадиной силы, чтобы заполучать девушек.
Я не утомил вас, нет? Есть причина для этого урока истории. Я завлек Эллу самонаводящейся лошадью и каретой, которые катались по центральному парку. Я выбрал самый сложный набор колес, который только смог найти, и подсунул кучеру дополнительные пятьдесят баксов за аренду его шляпы и фрака. Кнут был бонусом – я украл его для своей коллекции.
Успокойтесь, я знаю, что Элла уязвима. Разумеется, я не ожидаю минета за рулем, но если она действительно захочет, не собираюсь ее останавливать.
Мы наслаждаемся приятной поездкой по парку, пока я не дергаю поводья, и мы медленно не останавливаемся у фонтана Бетесда. На ее лице появляется беспокойство.
– Почему мы остановились?
Приобняв ее за плечи, я указываю на озеро.
– Видишь это здание там? В прошлые выходные ты чуть не совершила там главную ошибку в своей жизни, согласившись выйти замуж за этого мудака.
Она начинает плакать. Это не громкий плач, а скорее всхлип.
Дерьмо. Это не та реакция, которую я ждал. Я ожидал, что она почувствует облегчение. Нет ничего хуже, чем слезы женщины. Из-за них парень чувствует себя беспомощным. Это хуже всего на свете.
Я заправляю выбившуюся прядь золотых волос за ухо и вытираю слезы большим пальцем.
– Я не хотел тебя огорчить.
Она кусает нижнюю губу и потирает мою руку.
– Ты и не огорчил. Ты прав. Мне повезло, что я смогла сбежать. Странно, но я думаю, ты можешь считать себя героем.
Вы это слышали? Я гребаный герой! Она накручивает волосы на палец и улыбается. Я пытаюсь сдержанно посмотреть на нее, но она ловит меня.
– Знаешь Слэйд, когда ты на меня так смотришь, я не могу не думать, что ты борешься сам с собой.
Я вызывающе приподнимаю бровь.
– Я?
– Разумеется.
Волнение зарождается у меня в животе. Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее лбу.
– Исправь меня, если ошибаюсь, но думаю, что я не единственный…
Я целую ее в лоб и нежно прижимаюсь носом к ее носу. Закрыв глаза, жду неизбежной пощечины.
Но ее нет.
Сердце бешено колотится, не в силах поверить своей удаче, и я нежно целую Эллу в губы. Она скользит рукой вокруг моей шеи, поглаживая затылок. Я потираю ее щеку пальцем, притягивая ее к себе, и целую снова, в этот раз более интенсивно. Наши языки соединяются воедино, щелкая и исследуя друг друга без ограничений и запретов.
В это раз между нами нет чувства вины.
Она придвигается ближе и прижимается грудью ко мне. Господи Боже. Вызовите врача. Я, должно быть, уже мертв и нахожусь на небесах.
Мои руки кружат по бедрам Эллы, сжимая и царапая ее тело. Я наклоняюсь к ее шее, целуя и прикусывая ее кожу зубами. Мои пальцы ползут по краю ее платья и двигаются вокруг края трусиков.
– О, Боже…
Элла выгибает спину. Проникая в неё двумя пальцами, я чередую ритм, когда она начинает извиваться от удовольствия. Ее голос отчаянный, почти умоляющий. С придыханием.
– Возьми меня…
Я прикладываю достаточно силы воли, отвлекая себя от ее шеи, чтобы взглянуть через плечо и проверить площадь на наличие смотрителей парка.
Я задыхаюсь.
– Что? Здесь?
Она прижимает ладони к моей груди и тихо шепчет.
– Нет… отвези меня в «Пемберли».
Я снова дергаю поводья экипажа, и мы трогаемся. Вождение лошади и кареты со стояком размером с Эмпайр Стейт Билдинг занятие не из легких, скажу я вам. С какой максимальной скоростью могут двигаться эти штуки?
Элла садится ко мне на колени. Найдя открытый участок на моей рубашке, она скользит рукой по моей груди и… рывок.
Пуговицы слишком переоценивают, верно?
Я тоже так думаю.
Затем, она ослабляет мой ремень и засовывает руку мне в штаны. Обхватывает мой эрегированный член рукой и начинает медленно двигать ею. О Боже.
Подумай о чем-то не сексуальном, Слэйд.
Фурункулы. Окурки. Лягушачья икра. Хилари Клинтон.
Она поднимается, чтобы игриво поцеловать меня в щеку, а затем опускается на колени. И берет мой пульсирующий член в теплую влажность своего рта.
– Господи…
Я вздрагиваю от восхитительной агонии и смотрю вниз и вижу, как мой член полностью исчезает в ее настойчивом ротике. Впечатляет.
У Эллы Брайант довольно чувствительное горло.
Она ускоряет темп, начинает сосать все сильнее и быстрее, снова и снова.
И мне конец.
После минета в карете я никогда не смогу вернуться к минету за рулем.
– Сладкий Иисус…
Я смотрю вниз и восхищаюсь ее техникой. Это волшебство. Если великий минет требует взаимодействия рук, языка, губ и слюны, тогда Элла Брайант играет на моей флейте с навыками музыканта, заслужившего Грэмми.
А сейчас она посасывает мои яйца с лихорадочным энтузиазмом, которого я не видел с момента моей ссоры с сестрой Сиддэуэй. Она смотрит на меня умоляющими невинными глазами, и я изо всех сил стараюсь удержать вожжи. Боже. Я близок к тому чтобы их потерять. Как будто она прочла мои мысли, Элла с хлопком выпускает мой член. Она щелкает язычком вокруг головки, перед тем как начать двигаться вверх и вниз, снова и снова, как будто она встряхивает молочный коктейль.
– М-м-м, Элла мы почти вернулись на проспект… ох… Иисус…
Руками она обнимает мою талию, чтобы удержаться, и снова берет всю мою длину с еще большей воодушевленностью, чем раньше.
Мое тело просто банка с похотью.
Я не могу больше сдерживаться. Облокачиваюсь на сиденье и быстро отодвигаю ее голову. А затем издаю приглушенный стон, изливая порцию сливочного сока Слэйда прямо в цилиндр. Я хватаю ртом воздух и пытаюсь отдышаться.
– Боже Элла... это было невероятно.
Она смеётся и берет вожжи в свои руки, пока я застегиваю штаны.
– Наверное, я немного увлеклась.
Мысленно улыбаюсь. Я бы так и сказал.
Мы останавливаем экипаж на станции, и я помогаю Элле выбраться из кареты.
Знаете, что заставляет меня ощущать благородство?
Полученный минет.
Я вытаскиваю пятьсот долларов из кошелька и бросаю их в воздух. Мы смеемся, наблюдая, как они разлетаются по ветру.
– Сдачи не надо, – говорю я кучеру, когда отдаю ему свою куртку.
Я держу Эллу за руку, и мы пересекаем проспект.
– Мисс Брайант, надеюсь, вы взволнованны. Я собираюсь сделать, что-то очень плохое когда мы окажемся внутри…
Она сжимает мою руку и улыбается.
– Ладно… но мы должны торопиться, Алекс.
Я шевелю бровями.
– Не можешь дождаться, да?
– Просто кучер надел свою шляпу…
Мы бросаемся бежать и все еще хохочем, когда пересекаем лобби отеля. Ее глаза в изумлении расширяются при виде сложного декора.
– Добро пожаловать в «Пемберли», – поддразниваю я ее.
Мы заходим в лифт, наконец-то мы снова одни. Я прижимаю руку к стене и наклоняюсь к ней.
– Я нетерпеливый парень, Элла, я не могу проехать восемнадцать этажей, не попробовав тебя…
Ее дыхание замедляется, и она закрывает глаза, как будто ждёт, что я поцелую ее.
Я опускаюсь на колени и поднимаю ее платье, пока оно не собирается вокруг ее талии. Блять.
Красные. Кружевные. Трусики.
Прижав свое лицо к ее животу, я поглаживаю ее теплое тело и оставляю нежные поцелуи на внутренней стороне ее бедра.
Она стонет и проводит руками по моим волосам, каждый раз напрягаясь, когда мои губы приближались к ее киске. Я утыкаюсь лицом ей межу ее ног и пытаюсь погрузиться в манящую плоть под кружевной отделкой. Ее тело напрягается.
– Алекс! Дверь!
Пинг.
Мы задерживаем дыхание. Дверь открывается.
И снова дышим – там никого.
Ухмыляясь, я пинаю кнопку ногой и возвращаюсь к делу. Отодвигаю красное кружево и погружаю язык между ее сладких, розовых складок. Элла вжимается в стену лифта, пока я посасываю и покусываю ее сочные, пухлые губы. Я толкаюсь глубже, и ее плоть плотно обхватывает мой язык.
К тому времени, как мы оказываемся на моем этаже, Элла Брайант изнемогает от желания. Я обнимаю ее за плечи и веду в свой номер. Мы вваливаемся внутрь, приземляясь на плюшевый ковер.
Это наконец происходит.
Я собираюсь трахать Эллу Брайант, и ничто и никто не сможет остановить меня. Моя красотка забирается на меня. Ее глаза мерцают от удовольствия.
– Кажется я слышала, как ты упоминал о розовом слэйди…
Я дерзко улыбаюсь и переворачиваюсь, пока не оказываюсь на ней. Подняв обе ее руки над головой, я целую ее закрытые веки, а потом закатываю рукава.
Включая режим Бога.
Я иду вниз.
Медленно целую внутреннюю часть ее бедер, смакуя каждый дюйм ее вкусной кожи. Мой язык касается ее влажных губ.
А потом вскакиваю на ноги.
Я не жесток. Поверьте мне, ожидание улучшает финал.
Она открывает глаза.
– Ты так дразнишь?
Я улыбаюсь.
– Ты ведь леди. Я вряд ли буду ублажать тебя на полу, когда в нашем распоряжении великолепная кровать с балдахином.
Я беру Эллу на руки и несу через роскошный номер. Опускаю ее на кровать, и она тянет меня ближе к себе до тех пор, пока я не наваливаюсь на нее всем телом. Ее руки неумолимо исследуют мою спину. Я провожу горячим языком по ее ключице.
– О Боже…
Да это мое имя, дорогая, кричи его громче.
Тот, кто придумал платье на молнии спереди, достоин высшей оценки и нобелевской премии. Я держу застежку между зубами и аккуратно расстёгиваю ее, не отводя глаз, от дрожащей восхитительности, которая разворачивается передо мной. Мои губы скользят по ее коже. Она резко выдыхает и выгибает спину, подталкивая свои сиськи к моему голому торсу.
Блять…
Элла дерзко оборачивает ногу вокруг моей талии, почти умоляя меня приблизиться к ней… а затем отталкивает меня…
И это я дразню?
Моя богиня поднимается на ноги и сигнализирует, чтобы я оставался на месте.
И вдруг я понимаю.
Элла Брайант хочет взять контроль на себя. Она хочет соблазнить меня.
Я собираюсь поддержать это, черт побери.
Черт возьми, если бы она стала настаивать на том, чтобы прямо сейчас поставить каблук на мою задницу, я бы наклонился и позволил ей.
Ее волосы в беспорядке, шея раскраснелась от возбуждения, и она зажала молнию своего платья двумя пальцами. Звук металла, когда она двигается ниже, заставляет меня корчиться на краю кровати в восхитительной агонии и ожидании чего-то большего.
Тяжело сглатываю. Ладони потные. Ну вот, понеслось.
Платье падает на ковер и образует кучку вокруг ее ног.
Господи… кто-нибудь, достаньте мне дефибриллятор.
Кажется, мне конец.
Элла Брайант – произведение искусства. Шедевр. А я турист, смотрящий на восьмое чудо света. Ее следует показывать в Лувре для всего мира.
Но не сейчас.
Сегодня она моя.
Я отчаянно срываю рубашку. Это шаг, который сводит Эллу с ума. Она наступает на меня и толкает до тех пор, пока я не оказываюсь лежащим на кровати. Затем она садится сверху и оставляет теплый, влажный сок на моем животе.
Трахните меня. Она готова.
Я сжимаю ее попку. Элла кусает мое ухо и выдыхает мое имя каждый раз, когда я шлепаю ее.
Я сажусь и зарываюсь лицом между этими мягкими, высокими красавицами. Элла обнимает меня ногами за талию и рычит каждый раз, когда мой язык встречается с ее возбужденными соски.
И я хочу взорваться. Сейчас.
