Текст книги "Ради любви и чести (ЛП)"

Автор книги: Джоди Хедланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

пытаясь определить, осмелится ли он украсть у меня поцелуй прямо здесь и

сейчас. Сама мысль об этом была так восхитительна, что могла соперничать

со сладостью медового пирога, который мы только что съели. Меня никогда

не целовали и никогда не думали об этом, и я уже давно смирилась с жизнью

старой девы. Но что, если я ошибалась? А что, если сэр Беннет поцелует

меня? Но нет, я совершенно неправильно его поняла. Он не хочет целовать

такую простушку, как я.

Я быстро сосредоточилась на одежде менестреля, которая вспыхивала

яркими желто-зелеными цветами, эффектно сочетаясь с необычными

фиолетовыми штанами. Он пропел последние ноты песни, и я захлопала

вместе с другими гостями, продолжая чувствовать, что сэр Беннет наблюдает

за мной. Но я не осмеливалась снова взглянуть на него из страха, что

опозорюсь, неверно истолковав его внимание.

Когда мы с бабушкой вышли из холла, сэр Беннет помчался за мной:

– Миледи, – сказал он, шагая рядом с нами. – Поскольку вчера вечером

я не смог показать вам редкую коллекцию драгоценностей моей семьи, я

хотел бы попросить вас составить мне компанию сегодня вечером.

Я вопросительно посмотрела на бабушку, ожидая ее ответа. Мы

провели в Мейдстоуне почти два дня, а я так и не поняла, зачем приехала

сюда. Я пропустила уже достаточно много времени. Конечно, бабушка не

могла не согласиться, чтобы я сейчас посмотрела эти вещи.

Она слегка наклонила голову и недовольно поджала губы:

– Уже довольно поздно, сэр Беннет.

– Напротив, миледи. Для некоторых из нас это довольно рано.

– Ты же знаешь, что я так сильно не нуждаюсь в отдыхе, – сказала я.

Когда она ругала меня за то, что я слишком поздно ложусь, я всегда

отвечала, что я все равно не красива и поэтому не нуждаюсь в таком

количестве сна, как другие девушки.

Бабушка многозначительно посмотрела на сэра Беннета. Он ответил ей

улыбкой, которая должна была растопить самое твердое сердце.

– Хорошо, – наконец проворчала она.

Он поклонился и ринулся целовать ей руку:

– Благодарю вас, миледи.

Она отдернула ее и тихо фыркнула. Но по блеску в ее глазах я поняла, что сэр Беннет ей действительно нравился.

Лилиан шла чуть позади нас в качестве компаньонки, а я скользила

рядом с сэром Беннетом по длинному коридору на втором этаже замка. Он

объяснял мне архитектурное строение замка, когда я остановилась у ряда

картин, висевших вдоль всего коридора. Зажженный настенный светильник

освещал их, но света было недостаточно. Я подошла поближе к

замысловатой мозаике, изображавшей Мадонну с младенцем. Сэр Беннет

придвинулся ко мне так близко, что наши руки невольно соприкоснулись.

Тепло его тела в неотапливаемом коридоре заставило меня вздрогнуть и на

мгновение отвлекло внимание от шедевра.

С каких это пор простое присутствие мужчины мешало мне созерцать

великолепие произведений искусства?

Он уставился на мозаику, и его рука снова коснулась моей. Казалось

ему безразлична наша близость, поэтому я попыталась сосредоточиться на

картине и сделать вид, что мне тоже все равно. К счастью, вскоре я

действительно окунулась в абсолютную красоту произведений, и

погрузилась в их историю, которые так интересно рассказывал сэр Беннет. К

тому времени, как мы дошли до конца коридора, я потерялась во времени. По

устало поникшим плечам и по опустившейся голове горничной, я поняла, что, наверное, прошел не один час.

– Прости меня, – сказала я Лилиан, которая была явно измотана. – Я

совершенно не подумала о тебе.

Она устало улыбнулась:

– Ничего страшного, миледи. Вы получаете удовольствие, и это самое

главное.

– Я прошу у вас обоих прощения за то, что так увлекся. – Сэр Беннет

взглянул в узкое окошко в конце коридора. – Похоже, уже рассвет, и из-за

меня вы не спали всю ночь.

Я охнула, осознав, как поздно лягу спать сегодня:

– Часы показались минутами.

– Это хороший знак, – сказал он. – Большинство людей находят мои

бесконечные рассказы об этих произведениях искусства утомительными. А

если их не утомляют эти рассказы, то мои рассуждения о различных

техниках, используемых художниками.

– Вы очаровали меня, – призналась я. – Очевидно, что вы очень любите

каждую вещь, как отец любит каждого своего ребенка. – Ну, по крайней

мере, добрый отец, которого не отталкивает собственное дитя, как моего.

Он улыбнулся моей аналогии:

– Да, это мои дети.

Мы стояли бок о бок, глядя на шедевр в конце коридора. Это была

картина в сусальном золоте, изображающая Архангела Михаила, убивающего дракона, и она была так же великолепна, как и другие, которые я

уже видела. Если бы в этот момент пришлось выбирать, какую из картин

купить, мне пришлось бы туго. Все они являлись верхом художественного

искусства.

Сэр Беннет благоговейно стряхнул с рамы пылинку, и чувство вины

вновь нахлынуло на меня. Если не брать во внимание то, что мне будет очень

трудно выбрать что-то, как я смогу забрать их у человека, который так

бережно относится к ним? Я еще никого не встречала, кто так бы хорошо

разбирался в искусстве и был увлечен им, исключая себя. И у меня снова

возникло ощущение, что расставание с любой из этих работ будет для него

подобно вырезанию куска от его сердца.

– Хотя я отношусь к моим картинам как к своим детям, – сказал он, – я

с нетерпением жду того дня, когда у меня будет настоящее и способное

дышать потомство.

Я улыбнулась, представив, как маленькие красивые мальчики, похожие

на него, бегают вокруг его ног.

– Эта немного сложнее, но я уверена, что вы справитесь.

– А вы? Сколько детей вы планируете?

Его вопрос застал меня врасплох. Честно говоря, я никогда не

собиралась заводить детей, так как никогда не планировала выходить замуж.

Но я, конечно же, не могла сказать этого и разрушить ту доверительность, возникшую между нами:

– Пока еще я не думала об этом. В конце концов, это немного выходит

за рамки моего контроля.

Он долго молчал. Краем глаза я видела, что он продолжал смотреть

прямо перед собой. И я сделала так же.

– Вы когда-нибудь были влюблены? – Спросил он.

Беннет сказал это небрежно, как будто говорил о погоде, но моя кровь

от этого вопроса забурлила быстрее. Как ответить ему, не выставив себя

жалкой, невзрачной девушкой, которая никогда не привлекала мужчин? Тем

более я даже никогда не пыталась?

– Конечно, я была влюблена, – сказала я, стараясь придать своему

голосу бодрости. – Давно. Моя последняя любовь – милый маленький

Стефан.

– Стефан? – Удивленно спросил сэр Беннет, повысив голос, что можно

было трактовать как ноту тревоги.

Может, он ревнует? Нет, это невозможно. Только самодовольная

глупышка могла подумать, что такой человек, как Беннет, может ревновать

меня. Тем не менее, я не могла удержаться, чтобы не поддразнить его:

– Да, Стефан невероятно красив, мил, весел и чувствителен.

– Я не знал, что у вас есть кто-то, я не слышал об этом.

– О, да. Он замечательный…

– Понятно.

– Для птицы.

Сэр Беннет вскинул голову:

– Для птицы? Вы хотите сказать, что Стефан – птица?

Я рассмеялась:

– Да, он мой единственный и неповторимый.

Сэр Беннет хихикнул дрожащим, почти облегченным смехом.

– Только не говорите, что я заставила вас волноваться, сэр. – Сказала я

и тут же наклонила голову, не уверенная, что хочу слышать его ответ.

– Я все еще волнуюсь, – сказал он. – Не знаю, как я смогу соперничать

с птицей за ваше внимание.

При этих словах мое сердце бешено заколотилось. Неужели он

пытается завоевать мое расположение?

– У вас есть все основания для беспокойства, – поддразнила я в ответ. –

Он настоящий рыцарь.

– Я тоже могу быть рыцарем.

– И он совершенно очарователен.

– Я воплощение очарования.

Мой пульс бешено заколотился. Разговор принял определенно

интересный оборот, и я не знала, как продолжать эту болтовню.

– Когда будете принимать трудное решение, выбирая между нами, помните: я уж точно не такой волосатый.

Я рассмеялась:

– Спасибо за предупреждение. Буду иметь в виду.

Мы помолчали. Я еще не вполне понимала, что означают все эти наши

перепалки, но определенно мне нравились новые чувства.

– Я провел с вами приятную ночь, миледи, – наконец заговорил он.

Низкие тона тихого, едва слышного голоса заставили мой желудок

перевернуться.

– Вы слишком добры, сэр. Я не уверена, что любой другой человек, живой или мертвый, посчитал бы приятной необходимостью отвечать на

сотни вопросов об искусстве.

– Тогда хорошо, что я не такой, как все – живой или мертвый. – И

снова в его голосе прозвучала та хрипотца, которая делала странные вещи с

моим животом.

Хотя у меня было мало опыта с молодыми людьми, но я не была

совсем наивной. Я сразу поняла, что сэр Беннет не такой, как все. Кроме

того, у нас было так много общего, особенно интерес к искусству и книгам. И

мы могли бы беседовать на многочисленные темы не останавливаясь.

– А вам понравилось проводить со мной время, миледи? – Тихо

спросил он, устремив на меня взгляд своих темных глаз.

Я не могла удержаться, чтобы не посмотреть на него. Наши глаза

встретились, и я заметила в его взгляде что-то сильное, жаждущее чего-то, и

это что-то окутало меня волной тепла.

Что ему от меня нужно?

Он как будто услышал этот вопрос, и перевел взгляд на мои губы. И

снова, как в тот раз, когда мы слушали менестреля, у меня возникло

отчетливое ощущение, что он собирается поцеловать меня. Полуночная

синева в его глазах сменилась на почти черноту пруда, поблескивающего в

лунном свете. Он изучал мои губы так же, как изучал картины. Он слегка

наклонился и приблизил лицо ко мне, я сделала быстрый вдох. Без сомнений, он хотел поцеловать меня. Вопрос в том, позволю ли я ему это сделать? Мы

ведь только познакомились. Я бросила быстрый взгляд на свою компаньонку

и обнаружила, что она изучает одну из картин с величайшим восторгом. Я

поняла, что она дала мне возможность уединиться с Беннетом, хотя и не

совсем понимала почему. Сэр Беннет наклонился еще ближе, сосредоточившись на цели: на моих губах. Я была слишком очарована

изгибом его рта, чтобы отодвинуться. Я познакомилась с сэром Беннетом

только вчера, но мы провели вместе огромное количество времени, так что

мне казалось, что я знаю его гораздо дольше. Он мне нравился. Возможно, даже очень нравился.

– Я могу признаться, – сказал он, его губы были совсем близко от моих,

– что мне понравилось проводить с вами время. Честно говоря, мне это очень

понравилось. Я в восторге.

– Я тоже считаю вас не таким уж ужасным, – прошептала я.

– Не таким ужасным? – Его рука скользнула к моей талии и обожгла

сквозь слои моего платья. – Вы мне льстите.

– Стараюсь.

Его дыхание задержалось на моих губах. Часть меня предвкушала то, что должно было произойти, но другая часть предупреждала, что позволив

ему поцеловать себя, у него может сложиться впечатление, что я легкая

добыча. Что я не считаю себя достаточно ценной, подгоняя события. Что

физическая связь важнее, чем развитие отношений. Что я была готова отдать

поцелуи и близость до получения обязательств. Как бы ни был

привлекателен сэр Беннет, мне определенно нужно было сохранять

достоинство.

Я отступила на шаг и потерла внезапно похолодевшими ладонями друг

об друга:

– Пожалуй, я пойду в свою комнату и попробую оттаять.

– Прошу прощения, миледи, – сказал сэр Беннет, прочищая горло и

выпрямляясь. – Я совершенно не подумал л том, что вы могли замерзнуть в

этом длинном, неотапливаемом коридоре. Умолю, простите меня.

– Может быть.

Я отвернулась, но заметила его потрясенное лицо. Его глаза были

полны раскаяния и... осмелюсь ли я это сказать? – разочарования. Может, он

огорчился, что мы не поцеловались?

– Возможно, я найду в своем сердце силы простить вас. Но только если

вы пообещаете не давать мне спать всю ночь и покажете остальную часть

своей коллекции.

Ну вот, я и сказала это. Наконец-то я призналась в своем желании

увидеть его работы. Испугает ли это его? Откажется ли он продать мне что-нибудь сейчас?

– Обещаю, – сказал он, когда я пошла по коридору мимо великих

шедевров, которыми восхищалась всю ночь. – Обещаю посвятить этому всю

ночь и весь день.

– Значит, следующая ночь наступит не скоро.

Волна удовольствия наполнила мою грудь, такая острая, что мне

пришлось ускориться, чтобы он не заметил моего восторженного выражения

лица. Я не могла сказать, что взволновало меня больше: мысль о том, чтобы

увидеть произведения искусства или провести с ним еще одну ночь.

– Предлагаю вам в следующий раз захватить с собой плащ, – крикнул

он мне вслед, когда я последовала за горничной. – Тогда нам не придется

беспокоиться о холоде, прерывающим наше совместное общение.

При этих словах я снова вздрогнула, но на этот раз не от холода.

Глава 7

– Ты рискуешь скомпрометировать себя, проведя всю ночь с

мужчиной, – строго сказала бабушка, сидя в кресле перед камином.

Но когда она произнесла эти слова, я не услышала в ее голосе

твердости. Я проспала полдня и все еще лежала в постели, с которой

наблюдала за одухотворенным выражением лица бабушки.

Я приподнялась на локтях:

– Он снова пригласил меня посмотреть с ним работы этой ночью.

Бабушка перестала вышивать, ее глаза округлились. Заметила ли я в

них удовольствие? Если да, то оно сразу же рассеялось, и пожилая женщина

покачала головой:

– Нет, Сабина. Я запрещаю. Вы должны разойтись в положенное время.

– Она снова склонила голову над тяжелым гобеленом.

– Но я думала, ты будешь счастлива, что мужчина хочет проводить со

мной время, поскольку ты отказываешься управлять моей жизнью и

пытаешься найти кого-то другого, на кого эту работу можно переложить.

На этот раз бабушка не подняла глаз:

– Ты нашла подходящего кандидата в лице сэра Беннета?

Так ли это? Я, конечно, не планировала искать мужа именно в этом

путешествии, но я знала, что бабушка постоянно ищет его. Говоря о моем

браке, она пыталась соблюсти мои интересы, обеспечив этим мое будущее и

мое счастье. Я не верила, что кто-то когда-нибудь захочет меня, всегда

считала, что бабушкины планы на меня были слишком оптимистичны. Но

так ли это? Смогу ли я найти мужа?

– Ну, так как? – Сказала бабушка, втыкая иголку в гобелен. – Что ты

думаешь о сэре Беннете? – Хотя она старалась, чтобы ее голос звучал

беззаботно, я услышала в нем слабую надежду.

Я потянулась пальцами ног к уже остывшему камню в изножье

кровати:

– Помимо того, что он слишком красив, слишком очарователен и

слишком хорош, чтобы быть реальным, я думаю, что он довольно мил.

Стук в дверь заставил меня нырнуть под одеяло. Лилиан открыла и

вернулась с букетом цветов, который был почти таким же большим, как она

сама.

– Сэр Беннет велел передать вам, миледи. Он послал сообщение со

своим слугой.

Я с трудом села, утопая в мягком пуховом матрасе и облокотилась на

подушки, а Лилиан положила мне на колени букет из роз, пионов, ирисов и

дельфиниума. Красные, розовые, желтые и синие цветы были расставлены

так методично, почти художественно, что я не сомневалась, что сэр Беннет

сделал это сам. Я зарылась лицом в бархатистую гущу и глубоко вдохнула

свежий аромат. Трепет охватил меня, когда я осознала, что он думал обо мне

и потратил время, чтобы собрать такой прекрасный букет.

– Что за сообщение? – Спросила бабушка, не прерывая своего

спокойного шитья.

– Сегодня прибыла новая реликвия, и он просит леди Сабину

присутствовать на открытии.

Я выпрямилась. На этот раз возбуждение охватило меня до пальцев

ног. Я не понимала, почему он уделяет мне столько внимания, посылает

букеты и чуть ли не целует в пустых коридорах. Но я не хотела жить

сомнениями. Я просто хотела упиваться своими новыми чувствами и

наслаждаться этим временем, проведенным с ним. Я знала, что оно слишком

скоро закончится. Что-то настолько очаровательное не может длиться вечно.

Лилиан быстро одела меня. Ну, так быстро, как только позволяла

бабушка, придираясь к каждой мелочи, от выбора платья, до укладки волос.

– Ты, верно, забыла, – напомнила я с глубоким вздохом, – я здесь не

для того, чтобы искать мужа. Я здесь, чтобы купить произведения искусства.

Но жалуясь, втайне я должна была признать, что мне нравится ее

суетливость и помощь в улучшении моей внешности. Конечно, нет ничего

плохого в желании выглядеть красивее. И, конечно же, я делала это не для

того, чтобы произвести впечатление на сэра Беннета.

Но не обманываю ли я саму себя?

Бабушка отступила назад и оглядела меня от макушки до носов туфель, поджав губы в тонкую линию. Она указала на мой правый рукав, и горничная

еще выше натянула перчатку. Потом бабушка кивнула на висящий локон у

моего левого уха. Горничная немного повозилась с ним. Наконец, после

итогового осмотра, бабушка коротко кивнула:

– Теперь ты можешь идти.

– Ты уверена, что нам не следует завить эти волосы еще здесь? –

Сказала я, дергая себя за один тонкий волосок, который щекотал мне шею. –

Или, может быть, еще раз проверить, нет ли пылинок на моем подоле?

Бабушка отмахнулась от меня. Я улыбнулась и направилась к двери.

– Я бы хотела, чтобы ты подождала еще несколько дней, – крикнула

мне вслед бабушка, – прежде чем обсуждать покупку картины.

Ее слова остановили меня:

– Еще несколько?

– Да.

Бабушка уже отошла к очагу и больше ничего не объясняла, хотя я

ждала бесконечно долго.

– Мы планировали пробыть здесь всего несколько дней, – наконец

сказала я. – Не будем ли мы злоупотреблять гостеприимством хозяев?

– Они пригласили нас остаться подольше, – ответила она, опускаясь в

кресло.

– Пригласили?

Мое сердце подпрыгнуло от этой мысли. Мне не хотелось прямо

сейчас анализировать свою реакцию на эту новость, хотя и догадывалась, что

это потому, что я хотела провести больше времени с сэром Беннетом.

– Похоже, они наслаждаются нашей компанией, так что я не вижу

необходимости портить все назойливыми расспросами об их предметах

искусства.

– Разве я когда-нибудь бываю назойливой? – Я подмигнула.

Она опять поджала губы и взялась за вышивку.

Когда я вышла из своей комнаты, следуя за одним из слуг вниз по

коридору, мои мысли метались с головокружительной скоростью. Войдя в

большой зал, я остановилась у дверей, пытаясь унять колотившееся от

нетерпения сердце. Я попросила Лилиан засунуть один пион из букета в

петлю спереди моего корсажа и сейчас втянула его сладкий аромат, мысленно отругав себя за нервное возбуждение. Затем я прошла через двери

в просторную главную комнату замка.

Удивительно, но в комнате было больше народу, чем обычно. Судя по

одежде мужчин, большинство из них были торговцами или крестьянами.

Некоторые несли что-то в грубых мешках. Один человек даже держал за ноги

две тушек кур. Проследив взглядом мимо толпы, я увидела в передней части

зала сэра Беннета, сидевшего на почетном кресле хозяина, писец рядом с ним

что-то записывал на пергаменте, слушая широкоплечего крестьянина. Хотя я

была слишком далеко, чтобы расслышать их разговор из-за общего шума, заполнившего комнату, я видела по выражению лица сэра Беннета, что он

проявлял интерес к делу этого человека. Его точеное лицо было серьезнее, чем обычно. Губы решительно сжаты. Но в его позе чувствовалось участие, которое смягчало ситуацию.

Я снова оглядела всех в зале, ожидая своей очереди поговорить с

владельцем поместья. Неудивительно, что людей было так много. Он был

мудрым и добрым хозяином, который заботился о своем народе. Я была

извещена, что истинный лорд Мейдстоун, его старший брат, не здоров и, что

вместо него управляет сэр Беннет. Сэр Беннет был только временным

хозяином, но, тайком наблюдая за ним, мое сердце согрелось. Истинный

характер человека проявляется, когда ему дают власть над теми, кто ниже

его. И я быстро поняла, что даже если он и не был лордом Мейдстоуном, но

определенно был достоин этого титула.

Когда он закончил говорить с крестьянином, я сделала шаг вперед, ожидая, что он поднимет глаза и заметит меня. Но он обернулся на боковую

дверь на чей-то зов и встал. На его лице появилась широкая приветливая

улыбка. Боковая дверь находилось в тени выступа стены. Но через несколько

мгновений на солнечный свет, лившийся из узких арочных окон, обрамлявших холл, вышла молодая девушка. С длинными струящимися

волосами цвета золота, прекрасным и безупречным лицом, как у Мадонны, и

телом с изящными линиями, как у древнегреческой статуи, она была

ошеломляюще красивой. Ее платье с орхидеями было простым, без особых

украшений. Но эта простота лишь подчеркивала ее природную красоту.

Сэр Беннет бросился ей навстречу, и в его походке было слишком

заметно нетерпение. Я отпрянула назад и прижалась к толстой каменной

стене рядом с дверью. Мой пульс замер, оставляя за собой зловещую тишину

колотящегося сердца. Поприветствовав девушку, сэр Беннет склонился перед

ней и запечатлел на ее руке страстный, долгий поцелуй. Выпрямившись, он

взглянул на нее с таким обожанием. Казалось, кулак сомкнулся вокруг моих

легких и перекрыл воздух. Он протянул ей руку, и она позволила ему

проводить себя вперед, глядя на него снизу с таким счастливым лицом, что я

поняла: эти двое определенно не чужие друг другу.

Кто она такая? Может быть, сестра? Хотя он никогда не упоминал о

сестрах, а я никогда не слышала, чтобы леди Виндзор говорила о дочерях, я

молилась, чтобы она была просто членом семьи.

Я могла только наблюдать за ними. Беседуя с ней, его темные глаза

восхищенно горели, любуясь красотой девушки. Он никогда не смотрел на

меня таким взглядом. В его глазах я видела доброту, нежность, и мне

кажется, тоску. Но никогда такого искреннего восхищения. Тяжесть из

легких переползла в горло и сдавила. Конечно же, он не мог смотреть на

меня с таким восторгом. Я даже не пыталась сравнивать себя с этой

девушкой и ее красотой. Сколько бы бабушка ни старалась меня нарядить, я

всегда буду некрасивой. Никакие прихорашивания и наряды не могли

изменить этого факта.

Сэр Беннет рассмеялся над чем-то, сказанным ею, его лицо оживилось, а тревожные морщинки разгладились. Он повел ее к накрытому мольберту, стоявшему в стороне, и она улыбнулась.

Наверное, это и была та новая реликвия, посмотреть которую он меня

пригласил? Если так, то почему эта девушка здесь? В течение долгого

времени я могла только наблюдать с растущим отчаянием, как эти двое

общаются, их радость друг от друга была неоспорима. Как он мог так

поступить с этой девушкой, уделяя мне столько внимания, после того как

практически поцеловал меня тем ранним утром, после того, как прислал

огромный букет сегодня?

Что все это значит? Неужели я увидела в его внимании ко мне больше, чем он хотел показать? Он казался слишком добрым, чтобы соблазнить меня.

Неужели я как-то недооценила его?

Я проглотила комок в горле. Часть меня шептала, что я должна уйти в

свои покои. Я только унижу себя, если останусь в присутствии этой девушки

и сэра Беннета. Но другая часть меня, привыкшая к тому, что девушки

намного красивее меня, толкала меня вперед. Я не могла убежать. Я никогда

не делала этого раньше и уж точно не сделаю сейчас.

Я вынула пион из корсета, бросила его на землю, и проходивший мимо

мужчина наступил на него сапогом. Я расправила плечи и пошла по проходу, делая вид, что мне было все равно. С каждым шагом я напоминала себе, почему вообще приехала в Мейдстоун, почему решила не связываться с

мужчинами, почему не должна позволять непостоянству сэра Беннета

тревожить меня. Я уже почти дошла до парочки, и хорошенькая аристократка

взглянула на меня. Она молчала, но по округлившимся глазам я поняла, что

она не ожидала меня увидеть.

Сэр Беннет проследил за ее взглядом:

– А, леди Сабина. Я вижу, что вы, наконец, проснулись и решили

вернуться к жизни.

Я ожидала увидеть растерянность из-за этой двойной игры, из-за того, что он заставил меня поверить, что я была для него чем-то особенным, хотя

на самом деле это было не так. Но его улыбка была широкой и приветливой, без намека на извинение.

– Похоже, вы нашли единственный способ пробудить меня ото сна.

– Огромным букетом?

Я не понимала, как он мог шутить со мной, будто не он только что

флиртовал с этой красивой девушкой. Тем не менее, я знала, что должна

оставаться любезной и дать ему возможность объясниться, прежде чем

создать дистанцию между нами.

– Нет, как бы прекрасны они ни были, я с сожалением должна сказать, что только соблазн новой картины может вытащить меня из царства Аида.

– Ну, тогда мы должны поблагодарить леди Элейн за то, что она спасла

вас. – Затем он повернулся к девушке, которая все еще цеплялась за его руку.

– Леди Элейн, я хотел бы представить вам леди Сабину Шерборн. Она такой

же ценитель искусства, как и я, поэтому я пригласил ее на открытие вашей

картины.

Леди Элейн грациозно наклонила голову, но, когда она подняла ее, выражение лица было решительно холодным, и она оценивала меня почти

критическим взглядом.

Я присела в реверансе:

– Ваша картина, миледи? Могу ли я предположить, что вы художник?

Она тихо рассмеялась, и этот звук был почти так же прекрасен, как и ее

лицо:

– О, нет. Я не могу поставить себе в заслугу эту картину. На самом

деле я совершенно невежественна, когда речь заходит обо всех

произведениях искусства, которые собирает Беннет.

Беннет? Значит, она достаточно хорошо с ним знакома, чтобы называть

его по имени?

– У нее не было другого выхода, кроме как учиться, – добавил сэр

Беннет, похлопав леди Элейн по руке. – По-другому никак не получится, если жить рядом с нашей семьей.

Леди Элейн улыбнулась ему:

– Ты был хорошим учителем.

При этих словах что-то острое кольнуло меня, чего я никогда раньше

не испытывала. Была ли это ревность? Очевидно, что сэр Беннет провел

много времени с этой девушкой, что у них были хорошие отношения и

совместная история.

– Похоже, сэр Беннет преуспел во многих вещах, – сухо заметила я. –

А, как я понимаю, что очаровательные невинные молодые девушки, кажется, находятся на вершине его списка умений.

Он преувеличенно поклонился:

– Благодарю вас, миледи. Всегда приятно, когда тебя узнают по тому, над чем так упорно трудился и довел до совершенства.

Я проглотила волну разочарования от растущего осознания того, что та

нежность, с которой он относился ко мне в последние несколько дней, была

его обычным способом общения с женщинами. И я не была исключением, несмотря на свою внешнюю простоту. Если бы только я не прочитала в его

взгляде больше, чем он хотел…

Я резко повернулась к мольберту, на котором стояла картина.

– Леди Элейн недавно гостила у родственников и обнаружила эту

картину пылящейся в кладовой, – сказал он, следуя за мной вместе с леди

Элейн. – Они подарили ей эту картину, и по дороге домой она решила

заехать сюда, чтобы я изучил ее и сказал, чего она стоит.

– Сомневаюсь, что картина – это единственное, что она надеялась

получить, – пробормотала я себе под нос.

– Простите, миледи, – сказал он, подходя ближе. – Я вас не расслышал.

Я провела пальцами в перчатках по украшенному кисточками краю

покрывала:

– Размер говорит мне, что это, скорее всего, Византия.

– Балканский полуостров, – сказал сэр Беннет.

– Крашеное дерево.

– Загрунтованное золотом.

Я молча кивнула. Он был хорош. Но и я тоже.

– Леди Элейн, – сказал он, – не окажете ли вы честь и не откроете ли

ее?

Она шагнула вперед и с грацией, на которую я никогда не надеялась, даже с многочасовыми тренировками и практикой, откинула покрывало.

Все мои бренные мысли улетучились при виде картины.

– Посвящение. – С почтительным вздохом прошептала я с сэром

Беннетом одновременно. Мы долго смотрели на этот шедевр с восхищением.

– И что думаете? – Леди Элейн прервала наше благоговение.

– Это потрясающе. – Снова хором заговорили мы с тем же

благоговением.

– Что вы можете мне сказать о ней? – Настаивала Элейн.

Только тогда я рискнула взглянуть на сэра Беннета, с удовлетворением

отметив истинную признательность, отразившуюся на его лице. Он кивнул

мне, как будто увидел во мне то же самое:

– Почему бы вам не объяснить картину леди Элейн?

Я знала, как тяжело ему было, наверное, доверить эту честь мне. Меня

распирало от желания рассказать о картине, как, вероятно, и его самого. И я

не могла упустить такую возможность. Я радостно пустилась в подробное

описание работы, изображающей Деву Марию, преподносящую Младенца

Иисуса Симеону для обряда очищения в храме. Я подробно остановилась на

значении ее синего одеяния и надписи на свитке, который она держала в

руке, углубилась в предысторию художника, и уже готовилась разъяснить

выбор его техники, как увидела, что леди Элейн прикрывает рукой зевок.

Я резко остановилась.

Она виновато улыбнулась:

– Пожалуйста, простите меня, миледи. – Похоже, тяготы путешествия

утомили меня. Но, пожалуйста, продолжайте.

Несмотря на ее оправдание, я видела правду в ее глазах. Ей было

скучно, и она дала мне понять, что приехала в Мейдстоун не для того, чтобы

слушать, как я болтаю о картине. Она пришла послушать сэра Беннета. Если

он не говорил, то у нее не было причин слушать.

– Ваша очередь, – сказала я сэру Беннету.

– Вы хорошо справляетесь, – подбодрил он, все еще сосредоточив свое

внимание на картине, явно не замечая игры между леди Элейн и мной. –

Продолжайте. Расскажите нам подробнее о духовной символике, особенно в

отношении голубей, взгромоздившихся на крышу храма.

– А леди Элейн интересуют голуби? Или возможно какие-то другие

птицы? – Многозначительно спросила я.

– Конечно, интересуют, – ответила она.

– Ну вот, пожалуйста. – Сэр Беннет одарил меня улыбкой, призывающей продолжать. – Леди Элейн так же очарована вашими

чудесными разъяснениями, как и я.

Я чуть не фыркнула, но вовремя спохватилась.

Внимание сэра Беннета привлекло какое-то движение в глубине зала и

крик охранника. Его рука мгновенно сомкнулась на рукояти меча, который

он носил в ножнах на боку.

– У меня сообщение для сэра Беннета от лорда Питта, – раздался еще

один крик от двери.

Стражники загородили проход пиками, не давая вновь прибывшему

войти в комнату. Человек, облаченный в боевые доспехи, толкнул копья и

прорвался. С обнаженным мечом он шагал к нам, звеня при каждом шаге

железными пластинами сабатонов3. Стражники бросились за ним, но сэр

Беннет поднял руку, призывая не трогать его. Посланец вышел вперед и

остановился на почтительном расстоянии, мышцы на руке сэра Беннета, сжимавшей меч, напряглись, но в остальном он не выказал никаких эмоций.

– Что за сообщение? – Спросил сэр Беннет. – Надеюсь, вы привезли

ответ на мои неоднократные попытки просить у лорда Питта больше

времени.

Вооруженный рыцарь поднял забрало, открыв гневное лицо и сердитые

глаза. Было что-то определенно опасное в этом блеске, и что-то знакомое. Я

видела этого человека раньше? Если да, то где?

– Лорд Питт устал ждать, – проскрежетал посыльный скрипучим

голосом, который, как мне показалось, я слышала совсем недавно.