Текст книги "Серебряный ублюдок (ЛП)"

Автор книги: Джоанна Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Ответь на грёбаный вопрос, Бекка.

– Я хотела получить её прах.

– Ты знаешь, я могу помочь тебе.

– Можешь, но только с определенными условиями.

– Я понял, – внезапно говорит он. – Ты пытаешься сменить тему. Отвечай. Немедленно. Зачем тебе ехать в Калифорнию?

– Я собиралась убить его, – признаюсь я. – Я не чувствую, что когда-нибудь буду свободна, если он будет жить. Может, это звучит безумно, но он ужасный человек и не заслуживает жить на этом свете. Вот почему я ни с кем не говорила – я не хотела никого превращать в своего сообщника, особенно тебя.

Пак рычит, затем отталкивает меня, чтобы подойти к окну. Он наклоняется вперёд, кончики пальцев белеют, когда он сильно сжимает их. Мне стоит радоваться, что он не сжимает мне горло.

– Тебе не приходило в голову, что я могу позаботиться об этом? – цедит он через зубы.

Я смотрю на него безучастно.

– Что ты имеешь в виду?

– Однажды ты спросила, что я делаю для клуба. Я решаю проблемы. Тини – это проблема.

Я сглатываю.

– Ты не можешь так поступить.

– Да, могу, – отвечает он, повернувшись назад, чтобы посмотреть на меня.

Его взгляд темнеет, и я отворачиваюсь. Раньше я видела его таким только один раз, в то утро, когда он увез меня. Горячий гнев кипел под обманчиво холодной наружностью. Такой опасный.

– Если ты хочешь, чтобы он умер, я сделаю это. Но ты должна, бл*дь, поговорить со мной об этом.

– Ты говоришь как социопат, – расплываюсь я в улыбке. Чёрт. – Не могу поверить, что сказала это.

Пак подходит и, схватив меня за затылок, крепко прижимает к своему телу. Воздух между нами меняется – раньше в нем витал гнев. Теперь нечто большее.

– Ты принадлежишь мне, – рычит он, его дрожащая рука обводит контур моего лица. Я чувствую, как его пальцы хватают мою челюсть, так близко к моему горлу. – Это значит, что я забочусь о тебе. Я думал, что ты вне опасности от своего отчима. Но раз он всё ещё причиняет тебе боль, значит ты не в безопасности. Теперь я решу эту проблему, чтобы он больше никогда тебя не обижал. Это не делает меня социопатом, это делает меня твоим стариком.

Потом его рот набрасывается на мой, жестко толкаясь языком внутрь. Ужас дня, весь адреналин, все сразу настигает меня. Весь день я медленно умирала внутри, но теперь снова чувствую себя живой. Я протягиваю руку и ловлю его волосы, притягивая к себе с такой силой, которую раньше никогда не применяла. Пак стонет, потом толкает меня на кровать.

Мягкий матрас. Старые выцветшие одеяла. Только Бог знает, когда в последний раз менялись эти простыни.

Но мне абсолютно всё равно.

Все, что имеет значение, это ощущение того, как он раздвигает мои ноги. И его рука, которая, опустившись между нами, попадает в мои стринги. Его пальцы мгновенно находят мой центр, словно мишень, толкаясь глубоко внутрь.

Моя спина изгибается, и я дрожу напротив него. Это нельзя назвать мгновенным оргазмом, но что-то чертовски близкое. Как и всё напряжение, которое я несла в себе весь этот день, отчаянно пытаясь сбежать, но так ничего и не добившись без его помощи.

Пак отрывается от моего рта, затем опускает голову и хватает зубами лифчик. Моя грудь вываливается, и он всасывает её. Потребность возрастает между моих ног, напряжение бьет от моей груди до клитора, где его большой палец уже начал свою работу.

– Пак, – удается простонать мне.

Он отступает, резко рассмеявшись.

– Ничего подобного злому траху, да?

Его слова поражают меня.

Злой трах. Это точно то, что я сейчас желаю… Что-то тёмное, грубое и свободное от каких-либо забот.

Я толкаю его, упираясь рукой в его грудь. Этот шаг застает его врасплох, и он падает.

Теперь я сверху, оседлав его, рву на нем рубашку. Пак умный мужчина, и ему не требуется много времени, для того, чтобы избавиться от остальной ее части. Я тянусь себе за спину, пытаясь найти крючки своего бюстгальтера, но мои пальцы меня не слушаются. Наконец, я просто стягиваю его через голову. Затем падаю ему на грудь, потирая сосками, пока прижимаюсь клитором к его члену.

– Ты не мой старик, – рычу я, глядя ему в глаза.

Пак скалится, когда его руки хватают меня за задницу, глубоко впившись в плоть пальцами. Его бедра поднимаются.

– Ты моя. Притворяйся, сколько хочешь, но это моя киска, моя задница, и я ни с кем не делюсь. Я буду защищать тебя, а ты позаботишься обо мне, и ничего не сможешь с этим поделать.

Моя спина выгибается, когда его пальцы снова сжимают меня. Затем я оказываюсь на спине, с ногами, обернутыми вокруг его тела, в то время как его бедра пригвождают меня к матрасу.

– Это, – говорит он, снова толкая в меня пальцы, – принадлежит мне.

Другая рука Пака заходит мне за спину, и я вздрагиваю. Он сжимает мою задницу, с диким удовольствием.

– Это тоже моё, – добавляет он. – А если я захочу твоего рта, я тебя и туда трахну. Ты сама хочешь большего. Признай это.

– Отвали.

– Нет, – говорит он, внезапно освобождая мои руки.

Затем, раскинув их по разным сторонам, толкается резко вперед. Это сильно прижимает его член к моей киске. Мило.

Но почему он не двигается?

Я нуждаюсь в нём, в движении, к тому как он прижимается к моему клитору и заставляет меня кричать. Напряжение внутри меня должно исчезнуть. Я схожу с ума – сходила с ума весь день. Это первое событие за сегодня, что имеет смысл, первое, что не повредит мою душу.

– Черт возьми, Пак!

Ты мне нужен. Но я не могу этого сказать. Не могу дать ему то, что он хочет.

– Признай, что ты моя старуха, – рычит он снова. – Просто скажи это, и я вытрахаю тебе мозг.

– Нет.

Пак делает глубокий, дрожащий вдох и начинает поднимать своё тело с кровати.

– Да, – задыхаюсь я, потянувшись к его заднице, отчаянно прижимаясь к нему. – Я буду твоей старухой. Неважно. Просто трахни меня!

У Пака сверкают глаза, протянув руку между нами, резко расстегивает молнию, отчего его штаны трещат по швам. Спустя секунду он уже во мне. Всё мое тело вздрагивает, и я кричу, настолько сильно мое облегчение.

Хотя мне мало этого, я еще не прыгнула в пропасть. Мне нужно больше движения, больше проникновения, больше всего.

Чертовски хорошее начало.

Бедра Пака двигаются интенсивно, снова и снова. Сначала я пытаюсь соответствовать его ритму, но это безнадежно. Он слишком тяжелый, слишком твёрдый. Слишком быстрый. Все, что я могу – это держаться за него, когда он врезается в меня.

Мы находимся так близко.

Пот покрывает все мое тело, словно легкий туман, который окутывает наши тела и делает каждое прикосновение намного более чувственным. Пак замедляется. Я начинаю стонать, сжимая беспорядочно пальцами его тело, везде, куда могу дотянуться, а он смеется.

Он медленно целует меня, склонив свою голову ниже.

– Мне нравится трахаться с моей старухой, – говорит он, дразня меня своим взглядом. Я сжимаю его глубоко внутри, отомстив за эту маленькую жестокость, и он снова смеется. – Просто продолжай наказывать меня так, детка. Не переживай обо мне, я как-нибудь потерплю.

Получив от меня пощечину, он встряхивается, но работа сделана. Он снова начинает двигаться, длинными, медленными ударами. Угол выбран абсолютно правильный, и его тазовая кость каждый раз сильно ударяет по моему клитору, почти болезненно.

Потом он отступает, начиная все заново.

Каждый раз я подбираюсь ближе, но недостаточно близко. Проходит вечность, когда я скручиваюсь под ним, задыхаясь от наслаждения.

– Пожалуйста... – из меня вырывается стон, хотя я и не уверена, чего именно прошу. Какая, впрочем, разница?

Потом он меняет темп, толкаясь внутрь сильнее, немного замедлившись перед этим. И мне конец. Я взрываюсь с облегчением, мой разум проясняется впервые с тех пор, как мне позвонил Тини. Пак следует за мной, застонав и содрогнувшись, когда его семя пульсирует внутри меня.

Он наваливается на меня всем телом.

– Мы должны почаще ссориться, – умудряется сказать он после долгой паузы.

Я киваю.

– Да, определенно.

– Ты всё ещё моя старуха.

– Если я скажу «да», ты меня выслушаешь?

– Конечно.

– Я не хочу, чтобы ты убивал Тини.

Пак замирает.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он настороженно.

– Я хочу сама убить его, – шепчу я. – Ты не представляешь, как он заставлял меня страдать. Мне нужно сделать это, Пак. Я хочу видеть выражение его лица прямо перед смертью. Хочу, чтобы он чувствовал столько же страха, сколько и я. Дать ему вкус того, что он сделал с моей мамой. Хочу, чтобы он умолял о пощаде вплоть до того момента, когда я выстрелю ему в голову.

Пак откатывается в сторону, хлопая себя по лицу.

– И ты еще меня назвала социопатом, – бормочет он. – Ты не представляешь, о чём говоришь, Бекка. Неважно, насколько человек заслуживает смерти – когда ты забираешь жизнь, ты теряешь часть себя.

– Я собираюсь сделать это, – говорю я ему. – Ты действительно думаешь, что сможешь остановить меня? Рано или поздно я найду способ с твоей помощью или без нее.

Он вздыхает.

– Дай мне подумать об этом.

Вот и всё. В этот момент я понимаю, что выиграла. Не могу дождаться, чтобы увидеть глаза Тини, когда я засуну пистолет в его рот.

Три тысячи долларов.

Он просто сделал мне большое одолжение, будучи таким жадным.

Пак

– Буни, у тебя есть минута?

Я нахожу своего президента внизу, где он стоит, скрестив руки на груди и прислонившись к бетонной стене. Я часто здесь бывал, чтобы знать, что это не очень приятное место. Здесь Риперы держали своих пленных. Некоторые выбирались. Некоторым этого не удавалось.

Я понятия не имею, к какой категории относится Джейми Каллаган, и мне всё равно.

Металлическая дверь, ведущая в одну из комнат, открывается, и Пикник выходит наружу.

– У нас проблема, – говорит он Буни. – Или, по крайней мере, осложнение.

– Что стряслось?

– Каллаган говорит, что у него что-то есть на Шейна МакДоноха. Нечто серьёзное. Он принял меры предосторожности – если он исчезнет, это просто уничтожит МакДоноха.

– Убей МакГрэйна, – предлагает Буни. – Это должно успокоить Джейми.

Пик качает головой.

– Думаю, у нас есть выход, – говорит он. – Мы поможем заключить мир между Каллаганом и МакДонохом, так мы выиграем время для всех, чтобы найти более долгосрочное решение.

– Долина не может позволить Каллагану жить.

– Он просто один из многих, – говорит Пикник. – Убьёшь его, и на его месте появится еще один. Ничего не изменится. Если мы его сейчас отпустим, то он готов закрыть «Вегас Бэлльс». Это не только вытеснит нашего конкурента, но существенно ограничит ему возможность выкачивать деньги из шахты.

– МакДонох должен прислушаться к нам, – задумчиво произносит Буни. – Я понимаю, о чем ты говоришь, но нам нужна его поддержка.

– Почему?

Буни вздыхает, выглядя уставшим.

– Потому что дело не только в твоем грёбаном стрип-клубе, Риз. Все это тянется уже очень давно, сейчас на кону вся долина. Я хочу поговорить с ним, прежде чем мы примем решение.

– Напишите на электронку Маллою, – предлагаю я. – До МакДоноха трудно добраться, но, может быть, кто-то сможет прокрасться внутрь, как делал это я.

– Не думаю, что я впишусь так же как ты, – сухо отвечает Буни.

Я качаю головой.

– Подумай. Встретишься с ним в лесу за академией, никто тебя все равно не увидит. Любой сможет это сделать.

– Я попробую. – Буни достает телефон и включает его.

– Эй, я еще хотел кое-что обсудить, – прошу я, не желая перебивать его. – Ситуация с Беккой. Это серьезно.

– В чем дело? – спрашивает Пикник.

– Её мама умерла. Вот почему у нее снесло крышу сегодня. Бекка убеждена в том, что отчим шлепнул ее мать, и она полна решимости выследить его и всадить пулю ему в голову.

Кажется, я полностью завладел их вниманием.

– Какого хрена?

– Она поехала в «Вегас Бэлльс» чтобы попробовать заработать немного денег. Планировала поехать в Калифорнию и пристрелить его. Очевидно, она плохо соображает... Не знаю, как, чёрт возьми, она представляла себе это.

– Не стоит недооценивать отчаявшуюся женщину, – мрачно говорит Пик.

– Я сказал ей, что сделаю это сам, – продолжаю я. – Не хочу, чтобы она несла это бремя всю оставшуюся жизнь. Не уверен, что она справится с этим.

– Она сильнее, чем ты думаешь, – говорит Буни. – Но я понял тебя. Каков план?

– Подумал, что не хочу начинать войну, если закопаю этого парня в землю. Он – проспект у Лонгнеков, а его брат – член клуба.

– Они – ничто, – пренебрежительно говорит Пикник. – Я сообщу Шейду, но ему всё равно. Они слабые и трусы – мы их не уважаем.

Я чувствую, как часть напряжения покидает мое тело. Остается кое-что еще.

– В таком случае, я бы хотел взять ее с собой. И мне нужен один из кочевников, чтобы последил за ней, пока я выполняю всю работу.

– Звучит хорошо, – соглашается Буни. – Держи нас в курсе.

– Понял.

Он подается вперед и крепко обнимает меня, хлопая по спине. Пикник следует его примеру, и я возвращаюсь наверх.

Я нахожу Бекку на кухне, разговаривающую с Лондон. На ней надеты свободные джинсы и потёртая футболка в цветах Риперов. Это должен быть наименее сексуальный наряд, в котором я когда-либо её видел, но она всё ещё возбуждает меня.

Это забавно.

Я подхожу ближе и встаю позади неё, скользя руками по телу, чтобы погладить её живот. Лондон наблюдает за нами, потягивая кофе из кружки.

– Вам нужно что-нибудь в дорогу? – спрашивает она. – Бутерброды? Закуски?

– Как вы узнали, что мы отправляемся в путешествие? – спрашивает Бекка.

– Я почувствовала запах драмы, – сухо сообщает Лондон. – Будь осторожнее за рулем.

Я притягиваю Бекку еще ближе, надеясь, что Лондон ошибается. Убийство Тини не должно стать более драматичным, чем травля тараканов. Он не стоит затрат эмоциональной энергии – надеюсь, я заставлю Бекку самой в этом убедиться.

Глава 15

Бекка

Пак отказался уезжать до следующего утра, несмотря на мои умоляющие взгляды и просьбы. Он сказал, что уже поздно, и он был прав.

Чем еще больше взбесил меня.

Сначала он пытался убедить меня переночевать в Каллапе, от чего я категорически отказалась. Я не была готова встретиться с Реджиной и Эрлом, не после того, что сделала. Но он не позволил мне остаться одной, так что в итоге я провела несколько часов на кухне в Оружейной с Лондон Хейз, женой Риза Хейза. Еще несколько раз звонила Дарси... видимо, хотела меня проведать. Но, увидев ужас на моём лице, Лондон убедила её остаться дома.

Я не была достаточно смелой, чтобы сказать Даниэль, где я нахожусь, хоть и написала, что я в безопасности, с Паком. Она была суровой девчонкой, к тому же за ней всегда по пятам следовал Блэйк, поэтому у меня не было сомнений, что она попытается ворваться в Оружейную. Скорее всего, она бы так и сделала. У Даниэль имелось много качеств, но трусость не была в их числе.

Реджина и Эрл тоже хотели поговорить.

Я не могла этого сделать. Они должно быть уже знали, что я натворила. Каллап не был большим городом. Я уговорила Пака позвонить им и объяснить, что со мной всё в порядке.

Он нахмурился, но сделал это.

Потом он отправился в Каллап, чтобы собрать вещи, по пути заехал в «Лось», чтобы сообщить им, что моя мама умерла. Тереза была искренне рада Паку, заставляя меня чувствовать себя ещё более виноватой, что я не позвонила ей сама.

На самом деле, чем дольше я сидела в постели (и нет, это не та противная, на втором этаже, Пак перенес наши вещи в нормальную комнату), тем сильнее росла моя вина. Многие люди заботились обо мне. Они давали мне всё, но только стоило всему развалиться, я не смогла ответить им тем же.

После того, как всё это закончится, я поговорю с ними. Я позабочусь о том, чтобы они поняли, как сильно я их люблю и ценю.

Ну, если только я не окажусь в тюрьме.

Конечно, теперь, когда Пак со мной, это будет менее вероятно. Ведь он уже сидел, но только один раз. Поэтому он должен был научиться заметать следы, не так ли?

Боже, я надеялась на это. Я не хотела, чтобы он попал в тюрьму из-за меня. Он не выглядел особенно обеспокоенным происходящим, хотя я знала, что это не так.

Когда он, наконец-то, возвращается и ложится со мной в постель, то произносит:

– Я твой старик. Ты должна доверять мне. Я разберусь с этим.

– Как ты собираешься это сделать? – спрашиваю я, положив голову ему его грудь. – Я часть этого – мне нужно знать, какой у тебя план.

– Твоя задача – следовать моему примеру, – отвечает он.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он переворачивает меня на кровати. А затем его пальцы оказываются внутри меня, и я совершенно обо всем забываю.

***

Поездка должна была занять около двадцати часов, но мы были в пути в течение двух дней. По моим расчетам мы должны были приехать в Калифорнию в пятницу. На что Пак возразил, так как был уверен в том, что мы приедем уставшие и измотанные, а это явно не поможет делу.

Наступает вечер пятницы. Пообедав на заправке, мы садимся в машину, собираясь выезжать с парковки, но звонит Тини.

Будто парализованная я смотрю на свой телефон.

– Что я должна делать?

– Ответь, – говорит Пак. – Скажи ему, что у тебя есть для него деньги, можешь сказать, что работаешь на меня. Потом спроси о прахе своей матери или о чём-нибудь еще. Что-угодно, лишь бы заставить его говорить. Может быть, он даст нам то, что мы сможем использовать.

Кивнув, я отвечаю.

– Да?

– Бекка, я уже не ожидал тебя услышать, – отвечает мой отчим, самодовольным тоном. – Ты уже приняла какое-нибудь решение?

– Я работаю над тем, чтобы найти деньги, – говорю я, повторяя слова Пака. – Один парень… Мы с ним недолго вместе. Он пока не уверен, сможет мне помочь. Мне нужно чуть больше времени, чтобы убедить его.

Тини смеется.

– Маленькая шлюха.

Мне хочется выбросить телефон из окна. Вместо этого я смотрю на Пака, сильного и спокойного, сидящего рядом со мной. Он протягивает руку и сжимает мою ногу. Это простое маленькое прикосновение успокаивает меня.

– Я сделаю то, что нужно, – говорю я. – Как ты там со всем справляешься? Я полагаю, это безумие...

– Позвони, когда у тебя будут деньги, – перебивает он меня, заканчивая разговор.

Просто кладезь информации.

Я кладу трубку, глядя вперёд на желтые полосы, разделяющие дорогу.

– Я так понимаю, он не захотел болтать?

– Нет. Он такой весь деловой. Хочет получить свои деньги.

– Ещё не слишком поздно, – говорит Пак.

– Не слишком поздно для чего?

– Чтобы положить этому конец, – отвечает он. – Просто отойти. Я всё ещё могу позаботиться об этом.

Я размышляю над его словами, дерьмо, они сейчас обретают смысл. Неужели, я и вправду, хочу убить человека? Это действительно что-нибудь решит? Чем дольше я обдумываю это, тем увереннее становлюсь в своем решении.

– Я хочу посмотреть ему в глаза и сказать, что он сейчас сдохнет. Я хочу, чтобы он умолял о пощаде и говорил, что ему жаль… Я хочу, чтобы он плакал. Тогда я все равно пристрелю его, и это будет прекрасно.

– Напомни мне не злить тебя, – говорит Пак.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его взгляд по-прежнему сосредоточен на дороге, одна рука небрежно держит руль. Его волосы в полном беспорядке, на нем надета простая футболка и выцветшие джинсы, и каждый его дюйм – это твёрдый, сильный мускул. Сильное неуместное влечение прошибает меня.

– Думаешь, это действительно жутко, что моя мама умерла, и я всё ещё хочу заняться с тобой сексом?

Пак смотрит на меня.

– Не совсем, – говорит он. – Когда все разваливается на части, это отвлекает внимание. С адреналином тоже самое. Никогда не хочешь трахаться так, как после хорошей драки или ссоры.

– Я помню, – бормочу я, дрожа при этом.

Он был таким сильным, когда я впервые встретила его, ощутимый голод читался в его взгляде, когда он взял меня за руку.

– Не волнуйся, – продолжает он. – Неважно, как мы устали, когда мы приедем в отель, я найду в себе силы, чтобы трахнуть тебя. Так ты будешь лучше спать.

– Это должно быть одна из самых высокомерных вещей, которые я когда-либо слышала от тебя, – прыскаю я. – Боже, кто я? Тяжкая обязаловка?

Пак смеется.

– Чертовски обожаю выносить тебе мозг.

Я бью его по руке. Ужасно, но он даже не вздрагивает. Словно его укусила мошка, которую он даже не заметил.

– Ты поплатишься за это. Может мне стоит попросить комнату с двумя кроватями и заставить тебя спать одному?

– Ты не можешь выбрать комнату, – говорит он. – Я плачу за неё и хочу кровать королевского размера. Но даже если бы платила ты, всё равно была бы в моей постели. Вот как это работает, детка. Теперь ты принадлежишь мне.

Он не шутит.

– Когда ты так говоришь, это заставляет меня нервничать.

– Почему?

– Потому что я очень много работала, чтобы построить свою жизнь, независимую ни от кого. Я не хочу отказывать себе в контроле – иначе я не человек, я ничто. Ты не можешь владеть мной.

Пак кивает, но не отвечает. Я наблюдаю за ним долгие минуты, чего-то ожидая. В конце концов, он включает поворотник. Мы съезжаем с дороги, и он паркует грузовик в парке, повернувшись, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд очень серьёзен, ни намёка на то, что улыбка коснется его рта. Тишина заполняет грузовик.

– Тебе нужно кое-что уяснить, Бекка, – произносит он медленно. – Ты моя. Ты, похоже, думаешь, что это всё ещё обсуждается, а это не обсуждается. Я утверждаю, что ты моя и клуб согласен. Вот как это работает в моем мире. Конец истории.

Слова пронзают меня, и я чувствую, как стучит мое сердце.

– Это не значит, что ты можешь говорить мне, что делать.

– Я еду в Калифорнию, чтобы убить человека ради тебя. Мы действительно собираемся спорить о том, в какой кровати ты будешь спать? – спрашивает он, наклонившись ко мне.

Я отстраняюсь, но Пак слишком быстро двигается. Легко справившись с моим ремнем безопасности, он хватает меня за шею, дергая через сиденье, пока наши носы почти не касаются друг друга.

– Ты моя. Я боролся за тебя пять лет назад, а потом отпустил. Это был твой свободный выбор. Теперь ты позвала меня обратно, и я здесь, чтобы остаться. Я за тебя убью. Умру за тебя. Но я не отпущу тебя, Бекка, и я также не позволю тебе отдалиться от меня. Пойми это наконец.

Я вздрагиваю, потому что могу видеть, насколько он серьезен. Это пугающе… и сексуально. Это просто кажется неправильным – какая женщина сходит с ума, после такой угрозы?

Похоже, это я.

Губы Пака находят мои, его язык скользит по ним, пытаясь их раскрыть.

Когда он проталкивается внутрь, я таю и одной рукой вцепляюсь ему в волосы. Другой скольжу ниже и сжимаю его бедро. Пак стонет и направляет её выше, к выпуклости своего члена. Я хватаю и сжимаю его. Пак двигается, садясь ниже, предоставляя мне доступ.

Скользя пальцами вверх и вниз по его джинсам, я смутно начинаю осознавать, что он использует секс для моего отвлечения, но мне всё равно. Мне просто нравиться, как он вздрагивает от моих прикосновений.

Наконец Пак отрывается от моего рта, откинув голову назад на подголовник. Я смотрю на него, гладя его член, и он встречает мой взгляд. Затем я облизываю губы. Он снова низко стонет.

– Отсоси.

Кивнув, я удерживаю его взгляд, пока мои руки пытаются разобраться с его ширинкой. Нетерпеливо оттолкнув их, он приподнимает бедра, чтобы стянуть джинсы. Затем его рука – та, что всё ещё на моей шее – подталкивает меня вниз.

На этом месте мне стоит остановиться, чтобы привести пылкий, хорошо продуманный аргумент тому, что женщина может принадлежать только себе. К сожалению, я слишком возбуждена. Мои соски затвердели, а пространство между моими ногами сжалось.

Медленно вытащив его член, я наклоняюсь, чтобы лизнуть нижнюю часть головки. Пак стонет и опускает руку на мою голову, запутавшись пальцами в волосах.

– Глубже.

Мой рот открывается, и я подчиняюсь, прижимая свой язык к его длине. Моя рука находит его стержень, работая с ним, когда моя голова начинает качаться вверх-вниз, руки Пака направляют меня и задают ритм.

Меня и раньше так держали мужчины – плохие мужчины. Я знала, как легко потерять контроль над ситуацией. Обычно просто думать об этом было достаточно, чтобы испугаться. Теперь это приводит меня в нездоровое состояние, и я решаю, что действительно не должна думать об этом. Ничего хорошего не может выйти от встречи со своей собственной чертовой зрелостью.

Пак оказался прав в одном: мы перешли мост где-то по пути, и теперь всё по-другому.

Его дыхание учащается, и я понимаю, что его руки сжимаются, становясь все грубее. Он не причиняет мне боли, но и не дает мне контроля. Странно, что в этом есть что-то освобождающее – мне не нужно спорить о том, как я себя чувствую и насколько правильно все идет. Мы переступили через это. Всё, что имеет значение сейчас, это вкус Пака в моем рту, твёрдость его члена между моими пальцами.

Он близок. Я вижу это по тому, как твердеет его член, и по тому, как он задыхается каждый раз, когда я втягиваю его обратно в свой рот. Язык болит, но я продолжаю сосать, безрассудно пытаясь привести его к освобождению.

Может быть, тогда он поможет и мне.

Я определенно хочу этого. Мои ноги беспокойно ерзают под струящейся хлопковой юбкой, которую Лондон дала мне этим утром. Мы съездили к клубу и забрали мою машину, так что у меня есть и своя одежда, но пока не было причин переодеваться.

Жаль, что мы сидим на неудобных сиденьях пикапа, потому что я хочу протянуть руку вниз под юбку, чтобы ласкать себя, пока ласкаю его.

Не совсем удобно в данных обстоятельствах.

– Бекка, ты такая чертовски горячая, – стонет Пак. – Когда я думаю обо всём том, что я собираюсь сделать с тобой …

Это должно меня напугать. Вместо этого, когда его рука опускает мою голову чуть ниже, я засасываю его ещё глубже. Кончик его члена касается задней стенки горла. Я начинаю давиться, и он сразу же ослабляет хватку.

Это застает меня врасплох.

Не тот факт, что я задыхалась, а то, что он переборщил, понял это и отпустил меня. Он не навредил мне по-настоящему. Я не начала паниковать и даже не боялась, что он зайдёт слишком далеко. Чёрт, я всё ещё остаюсь возбуждённой.

Срань господня.

Я начинаю смеяться, что вообще-то чертовски неудобно, пока ты делаешь минет. Я ловлю себя и останавливаюсь, но странный вид головокружительного ликования все время грозится меня нагнать.

Мужчина засовывает свой член мне в рот до тез пор, пока мне не начинает хватать воздуха, и это не страшно!

Ещё больше смеха вырывается на свободу в маленьких порывах. В конце концов, Пак тянет меня за волосы, освобождая мой рот.

– Это жутко, трахаться, когда ты так смеёшься над моим членом. Не хочешь поделиться шуткой?

Я заставляю себя посмотреть ему в лицо. Бедный Пак. Я улыбаюсь ему.

– Ты меня не напугал.

– А?

– Только что ты слишком сильно толкнул свой член мне в горло, ты держал руки на моей голове и всё остальное. Потом я начала задыхаться, и ты ослабил хватку.

– Моя цель не состоит в том, чтобы убить тебя, – отвечает он, явно смущенный.

– Но вот в чём дело – я не испугалась, когда ты это сделал. Я знала, что ты не сделаешь мне больно. Это впервые для меня.

Шок отражается на его лице.

– Ты говоришь мне, что боялась каждый раз, когда мы трахались?

Я быстро качаю головой.

– Нет, но это первый раз, когда мужчина засовывает свой член в моё горло и держит мою голову, а я не боюсь, что умру.

Внезапно моя улыбка исчезает.

– Ого, это прозвучало довольно ужасно, когда я сказала это вслух.

Пак медленно кивает, его глаза все еще выглядят настороженными. Грузовик качается, когда мимо проезжает машина.

– Дерьмо, – говорю я, садясь прямо. – Думаю, что этот парень видел нас.

– И?

– Он подумает, что я трахала тебя ртом.

– Это я трахал твой рот.

Иисус, этот мужчина просто невозможен.

Я смотрю на него, и он вздыхает.

– Хорошо, тот факт, что я трахаю тебя, не страшит тебя, это здорово. Говоря это… мой член всё ещё на свободе, и я начинаю задумываться, нужно ли его убрать.

Он говорит, что все круто, но вопрос в его глазах так и светится. Бедный парень – я, вероятно, обеспечила ему синие шары. К счастью, я знаю, как это исправить…

Улыбнувшись, я облизываю губы и откидываюсь назад.

Через несколько минут его руки снова находят мою голову. Затем его дыхание становится прерывистым, а бедра напрягаются. Триумф наполняет меня, потому что в этот момент один из нас определенно владеет другим – Пак становится моим, просто и ясно.

***

Час спустя я всё ещё чувствую себя торжествующей. Не могу перестать улыбаться и понимаю, что болтаю обо всём на свете, испытывая уши и мозг Пака на выносливость. Дословно, так сказал Пак. Не то, что меня это заботит – ничто не может убить мое настроение.

– Я до сих пор не могу поверить в это, – говорю я ему. – Я совсем не думала о Тини!

Пак хмурится.

– Ты обычно думаешь о своем отчиме, пока я тебя трахаю? – спрашивает он.

– Нет, все не так, – объясняю я, закатывая глаза. – Просто он... ну, он помешан на этом. Он душил меня.

Лицо Пака темнеет, и я вижу, как его пальцы сжимаются на руле.

– Какого хрена ты мне этого раньше не говорила?

– Эм... Это не то, с чего я начинаю свои разговоры, Пак. Привет, я Бекка. Мой любимый цвет – красный, и я ненавижу, когда меня душат членом. Нет. Так не делается.

Его смертельная хватка на руле усиливается.

– Ты начала смеяться посреди секса, потому что я не делал тебе больно, – срывается он. – Если у тебя есть еще что-то, что срывает тебе башню, я должен знать об этом. Что, если бы я действительно напугал тебя?

– Ну, не напугал же, – улыбаюсь я, потому что это правда. – Я наконец-то поняла это. Вот почему я смеялась – это было неплохо. Это было чудесно.

Пак смотрит на меня, в его глазах застывает что-то непонятное, не то боль, не то сожаление и стыд. Я протягиваю руку, чтобы сжать его плечо.

– Я доверяю тебе, Пак. Может, это прозвучит хреново, но я только что поняла это, и это вроде как захватывающе.

Какое-то время он не реагирует, а потом расслабляется и берет меня за руку.

– Не знаю, что сказать, – признается он в конце концов. – Ты моя женщина, и я не причиню тебе вреда. Мы можем играть во все игры, которые тебе нравятся, и я не буду врать – секс слегка бьет мне по мозгам. Но я никогда сознательно не причиню тебе боль, Бекка.

– Я знаю. Никогда не думала, что найду кого-то вроде тебя. Это значит, что Тини проиграл. Он победил мою маму, но он не победил меня. Я всё ещё ненавижу его и всё ещё хочу его смерти, но он не победил. Конец.

Пак

Бекка храпит.

Не громким, раздражающим храпом. Скорее мягким, прерывистым мурлыканьем. Мы находимся в нескольких часах езды от Лас-Вегаса в каком-то дерьмовом маленьком отеле, который мы нашли после шестнадцати часов езды. Это место больше похоже на помойку, но никого это не волнует. Мы были измотаны. Бекка все еще спит мертвым сном, но я проснулся, уставившись в потолок.

Она начала смеяться, потому что я не душил её своим членом.

Я держал её за руку и говорил правильные вещи, но каждый раз, когда думал об этом, смертельная ярость начинала охватывать меня. Отчим Бекки был уродом – это не было откровением. Я видел, как он её бил, знал, что он её изнасиловал. Знал, что он отдавал её другим мужикам... Я даже знал, что он всё ещё преследует ее. Я просто не думал, что она вспоминала о нём во время секса.