Текст книги "Наследие Рипера (СИ)"
Автор книги: Джоанна Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– В какие игры ты играешь? – скептически спросил Пикник. – Ты устроил у себя в клубе революцию и сейчас пытаешься устроить с нами мир? Дай-ка угадаю, думаешь, что нам всем нужно обняться и все будет решено? Мы, возможно, обменяемся рецептами, устроим общий обед?
Хантер засмеялся, язык его тела говорил о такой расслабленности, что это было практически оскорбительно. Неужели он не понимает, что мы можем все понять по биению его сердца?
Думаю, он понимает. Ему просто было все равно, а парень, который перестает обо всем заботиться, становится чертовски опасным.
– Кончай болтать, – наконец сказал я. – Чего вы хотите?
Хантер вновь подался вперед и встретился с моими глазами, его голос стал серьезным.
– Я здесь, потому что мы теряем территорию и влияние, наработанные годами, и становится только хуже. К нам нагрянули ребята с юга, из Лос-Анджелеса, и они намерены расширяться. Нам нужно сражаться с ними, но вместо этого мы сражаемся с вами. Пока что, насколько я могу судить, мы бьемся лишь по привычке, как стадо чертовых мартышек, которые просто не могут найти более лучшего занятия, – добавил он.
– Убивать мух – не привычка, а необходимость для домашнего быта, – пробурчал Дик. – То же самое и с тем, чтобы убивать Джеков.
Хантер покачал головой.
– Скажи мне вот что. Происшествие с твоей племянницей было ужасной ситуацией. Но до этого Риперы убили троих наших парней в Реддинге. Двое из этих парней имели детей. Помните это?
– Предположим, что это случилось – кстати, для справки, я этого не признаю – скорее всего, потому, что они атаковали наших парней днем ранее, – ответил Пикник. – Самооборона на опережение.
– Ваши парни были там, чтобы выкрасть одну из наших доставок, – решительно заявил Хантер. – И когда они выкрали ее, то сожгли наш клабхаус. Зачем они это сделали?
Пикник пожал плечами.
– Не знаю. Меня там не было, когда принималось это решение, – заметил Пикник. – Это все парни из Роузбурга.
– Мы все время готовимся к бою и истреблению друг друга, – заявил Хантер. – И каждый раз, когда кто-то из нас отвечает, становится только хуже. Рано или поздно, но мы истребим друг друга под чистую, а именно этого и хотят банды с юга. У наших клубов есть история разногласий, и эта история не самая лучшая. Но мы из одного рода, все мы знаем, что такое быть братьями. Люди, как мы – живем, чтобы ездить на байке, и ездим на байке, чтобы жить. И к черту весь мир.
Я кивнул, признавая основную идею этого высказывания.
– И что мы видим? Что парнишки с юга движутся на север. Парнишки, которые не являются членами братства... Я говорю сейчас про детей – их заставляют работать на улице. Детей, которым не больше десяти лет, – продолжил Хантер. – Эти дети получают приказы от своих генералов, которые не пачкают свои руки, а только руководят этими детьми. Им не дают право голоса, им не дают думать, они даже не понимают, за что сражаются. Они – угроза для нашего образа жизни, вашего и моего. Я устал тратить время и силы на борьбу с Риперами, в то время как стоит мне лишь отвернуться, и какой-нибудь школьник, которого вышибли, может прибить меня шальной пулей. Я всего лишь хочу гонять на байке и трахаться.
Я посмотрел на Пикника. Его лицо было задумчивым, хотя его вид и не показывал этого. Хос издал крякающий звук и осушил свой напиток.
– И я не единственный, кто так думает, – сказал Хантер. – Многие из моих братьев, все мы устали от войны. Эти братья возвращаются в свои чаптеры, думая, что, возможно, пришло время встать на одну сторону в этой игре. Чтобы отстоять наши ценности и принципы. Мы – братья, и мы ездим на байках, все остальное – уже детали. А эти черти... У них ничего нет внутри. Мы должны остановить их, пока не станет слишком поздно. Я не смогу этого сделать, если буду воевать на двух фронтах.
– Достаточно, – прорычал Дик. – Ты просто сосунок и не знаешь Джеков. То, что происходит между нами, никуда не уйдет только потому, что ты и твои дружки решили, что вы боитесь тех, кто пришел на вашу территорию. Вы сами хотели войны с Риперами, и вы ее получили. Мы вас убьем. Всех вас. Это может занять какое-то время, но я терпелив.
– Дик... – прервал его Пикник, его голос был низок и полон командного тона, который трудно было с чем-то спутать. – То, что они сделали с Грейси невозможно исправить, брат. Но те ублюдки уже поплатились, они мертвы. Чем больше мы воюем, тем больше вероятность, что могут пострадать другие девушки. У меня две дочери. Мир между клубами не всегда что-то плохое. Особенно тогда, когда над нами нависает угроза картеля. Я слышал кое-что...
– Мы знаем, что у тебя двое дочерей, – заявил Хантер Пикнику, прищурив глаза. – На самом деле, мы знаем чертовски больше, чем вам хотелось бы. Знаем мы это потому, что в моем клубе есть парни, думающие, что мы должны бороться, считающие, что мы можем использовать картель, чтобы выбить вас из колеи. Именно они открыли охоту в прошлом декабре, но они сейчас не управляют, и я хочу, чтобы все так и осталось. У вас сейчас два варианта... Первый – пораскинуть мозгами и начать работать со мной, чтобы начать контролировать эту новую угрозу. Когда мы с этим разберемся, все отправятся по домам счастливые срать радугой и танцевать с единорогами. Второй вариант – продолжать бороться друг с другом, пока они нас не одолеют. Вы этого хотите? Отлично. Меня не страшит конец. Но подумай вот о чем... У тебя дочери, о которых ты заботишься. Одна в Беллингеме, вторая в Кёр-д'Алене. Симпатичные девочки, я знаю это потому, что сам их видел. Совсем недавно.
– Не впутывай сюда моих девочек, – сказал Пикник, потянувшись к пистолету.
Я успел рукой перехватить его.
– Выслушай его, – пробормотал я.
Хантер оскалился, вид его был мрачным.
– Тебе следует волноваться, старик, – продолжил он. – Потому что я гарантирую тебе, что эти членососы с юга не будут думать о том, насколько симпатичны эти девушки, отдавая приказ пристрелить их на улице, как собак. Что могу сказать о себе? У меня вообще никого нет. И кому здесь есть, что терять? Позовите меня, когда будете готовы поговорить.
Сказав это, Хантер встал и отодвинул стул. Лицо Дика вспыхнуло, а вот лицо Пикника, казалось, было непроницаемо, словно каменное. Хантер кинул на стол несколько купюр и вышел за дверь.
– Он играет с нами, – сказал Ток. – Картель не сможет тягаться с нами здесь. А он теряет территорию. Это его проблема.
– Действительно думаешь, что они смогут выстоять? – спросил я. – У картеля тысячи детей готовых к смерти и ожидающих ее, каждый из них так жаждет славы, что ради нее убивают своих собственных матерей. Джеки, безусловно, ублюдки, но их перебьют, если они не приструнят картель прежде, чем он твердо встанет на ноги. И нас тоже перебьют, и вы это знаете. Эти банды существуют лишь для одной цели – делать деньги. Позволим им это, потеряем свою территорию и свободу. А без свободы нет никакого смысла дышать. Я уже не говорю о том, что картелю совершенно без разницы, где устраивать заварушки и кого убивать. Хотите, чтобы они появились в Портленде?
– Это очень масштабный вопрос, – осторожно произнес Пикник. – Очень серьезный, чтобы решать его здесь. Мы соберем братьев, убедимся, что это общее решение. Так и поступим.
– Я никогда не заключу перемирие с Джеками, – пробормотал Ток. – Хотите мира, вам придется пройти через меня.
– Это угроза? – спросил я.
Я глубоко уважал Тока, но не ему приминать это решение.
– Мне претит мысль сражаться с братом, но не думай, что я этого не сделаю. Мы все решаем вместе, Ток. Это значит, что мы должны обсудить вопрос полным составом.
– Думаешь, сможешь выстоять против меня, – спросил Ток, выгибая бровь.
– Есть лишь один способ это проверить, – ответил я, открыто встречая его взгляд. – Но вот что я тебе скажу. Если начнем драться друг с другом, считай, картель победит. Сфокусируй мысли на главном. Если мы заключим перемирие с Джеками, они будут между нами и картелем. Это позволит нам сосредоточиться на том, чтобы зарабатывать и трахаться. Как только мы решим, наш союз развалится, но, по крайней мере, мы накопим сил. И тогда будет гораздо легче нанести им удар, когда придет время.
Ток глубоко вздохнул, затем выдохнул, он пытался себя успокоить, и это было видно.
– Я никогда не прощу их за то, что они сделали, – сказал он. – Господи, она до сих пор не может прийти в себя. Вы себе даже представить не можете.
– Черт, тебе и не нужно, – отозвался Хос, его голос был серьезным. – То, что случилось, нельзя исправить, и те ублюдки, что совершили это, заслуживают смерти. Хорошие новости в том, что они уже мертвы. Подумай об этом. Если мы пойдем на соглашение с Джеками, то будем владеть половиной западного побережья, а Джеки будут прослойкой между нами и картелем. Это то, о чем стоит подумать.
– Я думал, что защитил своих девочек, – пробормотал Пикник. – Чертов ублюдок знает, где они, возможно, даже видел их. Знаете, что это значит?
– Это значит, что никто не в безопасности, – тихо проинес Хос. – Но он чертовски прав в одном: в нашем мире мы не связываемся с гражданскими, по крайней мере, до тех пор, пока они выказывают уважение. В наших городах безопасно, мы можем их контролировать. Знаю, что Джеки сделали с твоей племянницей, Дик, но она отомщена так, насколько они смогли это сделать. Но картель... Они убивают женщин и детей, и они не заботятся о том, кого они убивают, пока могут получать свои деньги. Для меня нет вариантов. Между ними и Джеками я всегда выберу Джеков.
– Если они говорят нам правду, – сказал я. – Вспомни, они постоянно врут. Нам нужно больше информации.
– Пришло время собрать братьев, – сказал Пик. – И времени терять нельзя. Готов принять всех, Дик?
– Лучше собрать всех в Кёр-д'Алене, – ответил Президент портлендского отделения, качая головой. – У нас нет такого сооружения, как Оружейная. Кем бы ни были Джеки, но они не волшебники. Если мы соберемся в Оружейной, то сможет спокойно поговорить. Я начну обзванивать парней.
Глава 6
Софи
Девушки не должны терять такие дорогие трусики.
Я едва не начала завидовать, когда нашла их в диване Ругера. Темный, дорогой пурпурный шелк, аккуратно обшитый кружевом по краям. Кем бы она ни была, она потратила кучу денег, чтобы хорошо выглядеть всего лишь для одной ночи с бабником.
Я сама познала боль утери трусиков... Той не такой уж и потрясной ночью был зачат Ноа, а мне пришлось уйти без своего белья после того, как Ругер выставил нас из своей квартиры.
Вздохнув, я вернула на место диванную подушку, под которой пылесосила. Первый заход в уборке дома Ругера я сделала, вытирая пыль. Теперь же я занялась более глубокой уборкой, что, кроме всего прочего, означало залезать в недра мебели.
Была вторая половина дня четверга, и в целом неделя прошла неплохо. После визита к Кимбер я созвонилась с некоторыми девушками из клуба, которые оставили свои номера. Они собирались заглянуть вечером в пятницу, чтобы познакомиться со мной и потусоваться. По телефону все они были очень милыми и внимательными, как я и предполагала, поэтому я не могла дождаться, когда же смогу сопоставить голоса с лицами.
Еще я познакомилась с соседкой, жившей вниз по дороге – женщиной под сорок по имени Элль. Пару лет назад она овдовела, поэтому сейчас жила одна. Мы познакомились во вторник, когда, гуляя, мы с Ноа забрели на ее территорию.
Мы провели с ней несколько часов, сидя на веранде ее дома (у нее был один из тех старых фермерских домов с умопомрачительно огромным крыльцом), потягивая холодный чай и болтая о всякой ерунде. Элль очень хорошо поладила с Ноа и даже предложила посидеть с ним, если мне вдруг будет нужно. Мне она очень понравилась, Ноа же был от нее просто в восторге, так что мы оба были очень рады, когда она пригласила нас к себе на ужин в среду.
Среда как раз была тем днем, когда я занялась уборкой дома Ругера.
Это слегка разогнало мою скуку. А еще я чувствовала себя виноватой, ведь Ругер был холостяком, который наслаждался своей свободой, но который все равно привез нас в свой дом. Что было совершенно не в его стиле. Не то чтобы я была полностью в восторге от мысли, что он может быть полностью свободен и потакать своим желаниям... Я знала, что не могу обладать им, но от мысли о нем с другой женщиной меня все еще коробило. И я прекрасно понимала, насколько все это запутано, но моих чувств это все же не меняло.
В любом случае, я решила, что лучшим способом отплатить Ругеру – это стать его неофициальной домработницей. Он не собирался брать с нас плату за жилье, но я бы чувствовала себя некомфортно, если бы не отплатила за наше пребывание здесь.
Вот это и привело меня к маленьким, потерянным в диване, пурпурным трусикам.
К сожалению, это был не первый предмет женского белья, который я нашла за последние двадцать четыре часа. И все они, к тому же, не были одного размера – Ругеру определенно нравилось разнообразие в своих многочисленных связях.
Я подцепила трусики кухонными щипцами и отнесла в прачечную. Не имея ни малейшего понятия, кому они принадлежали, я все же решила, что не должна выбрасывать ничего из того, что нашла, вне зависимости от того сколько они могли быть... в употреблении. Я бросила трусики в одну из четырех пластиковых коробок, которые выстроила у сушилки.
В первой коробке были деньги. Пока что я нашла девяносто два доллара двадцать три цента. Во второй коробке были презервативы. Заначки этого добра я обнаружила практически в каждой комнате. Некоторые были там оставлены с совершенно определенной целью, их я не трогала. Но я также нашла их в карманах поношенных штанов, в ящике для кухонного серебра, на книжных полках... Два даже оказались в коробке из-под пиццы, лежащей на кофейном столике. Они были с шоколадным вкусом. Это навеяло мне мысли о тематическом сексе при участии пиццы, от чего стало жутко неприятно.
А еще я захотела есть.
Именно тогда я и решила, что для этих штук мне нужна коробочка, которую я смогла бы закрыть и притвориться, что их никогда не было. До этого момент моя задумка отлично работала. В третьей коробке содержалось женское нижнее белье, лифчики и другие шелковые вещички. Четвертая коробка содержала «все остальное» – маленькие странные металлические штучки, бессмысленные изделия, нож для замши и два корешка билетов с игры «Споканских Индейцев» (молодежная бейсбольная команда – прим. пер.).
Несмотря на странные вспышки ревности, мне хотелось, чтобы дом Ругера был чистым и комфортным к его возвращению. Это было меньшее, что я могла сделать. Я убралась везде, кроме его спальни, но, думаю, и так продвинулась достаточно далеко, чтобы в прачечной собралось все самое худшее, что было в этом доме.
Этим вечером Ноа спросил меня, когда вернется дядя Ругер. Я понятия не имела, что ему ответить, и гадала, сможет ли жизнь в его доме хоть когда-нибудь стать нормальной. Бесплатное жилье, конечно, было прекрасным предложением, но Кимбер, скорее всего, была права. Мне определенно нужно было свое собственное жилище, в котором под диванными подушками не наблюдалось загадочного нижнего белья, а шкаф для столового серебра не был наполнен презервативами.
Топот чьих-то ног над головой разбудил меня примерно в три ночи в пятницу. В голову залетела вялая мысль, что Ругер дома, и по звукам было ощущение, что он решил устроить вечеринку. К счастью, мы с моим ребенком могли спать под любые звуки, поэтому пять минут спустя я снова уснула.
На следующий день мы с Ноа старались не шуметь и, собравшись, воспользовались нашей собственной дверью, чтобы выйти из дома. Вернувшись домой, после того, как завезла его в школу, я чуть было не стала причиной рева сигнализации, только со второго раза введя код правильно. Временами зацикленность Ругера на безопасности была чертовски неудобна...
Я приняла душ и привела в порядок наше жилище. К этому времени часы показывали почти десять утра, а сверху до сих пор не доносилось ни звука. Может быть, мне все приснилось? Бог свидетель, у Ругера была привычка врываться в мои сны.
Я осторожно поднялась по ступеням, не желая разбудить его. Добравшись до верха и свернув на кухню, я застыла в полном шоке.
Ночью по кухне определенно прошел ураган.
Пустые пивные бутылки стояли буквально на всех возможных поверхностях. Вся мебель была в беспорядке, одна сторона двухместного диванчика была приподнята и покоилась на спинке большого дивана. Повсюду были пустые коробки из-под пиццы, разлитое пиво, но, знаете, что было самым неприятным среди всего этого беспорядка?
Полностью обнаженная блондинка, сидящая за барной стойкой и поджигающая сигарету.
Меня как молнией поразило – я почти секунду не могла вдохнуть, и голова закружилась. Я знала, что Ругер постоянно меняет партнерш. Сама недавно нашла этому доказательства, но каким-то образом сейчас я наконец-то сама увидела девушку в доме.
Она была потрясающей и удивительно раскованной. На мне же была старая майка и шорты, волосы в полнейшем беспорядке, а на лице никакого макияжа. Мне хотелось убить ее. В прямом смысле. Немедленно вдарить этой чертовой шлюхе за то, что она была красивее меня и трахалась с моим мужчиной.
В своей голове я дала себе пощечину.
У меня не было прав на Ругера. Никаких. Это его дом, и он мог делать в нем все, что хочет, даже жарить эту шлюху.
Я даже не хочу его, не по-настоящему.
– Значит, ты – собственность Ругера? – спросила она, враждебно сверкая глазами и лениво барабаня по барной стойке длинными красными ногтями.
– Э, не думаю, что поняла вопрос, – ответила я, разрываясь между тем, чтобы рассматривать ее дерзко стоящую грудь и наблюдать за тем, как дым от ее сигареты поднимается к потолку.
Стоит только раз этому запаху попасть в дом, и от него уже не избавишься.
Ну, вот и еще одна причина, чтобы ненавидеть эту суку.
– Просто да или нет, – сказала она. – Ты принадлежишь ему? Он отметил тебя?
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – ответила я, оглядывая гостиную и с каждой секундой становясь все злее, не смотря на тот факт, что это совершенно не мое дело.
Чтобы вычистить это место потребуются часы, и этим точно буду заниматься не я – я так решила. Пусть эта шлюха занимается уборкой. Или же сам Ругер.
«А это идея!»
– Это значит – нет... – медленно произнесла она. – Так какого черта ты тут делаешь? Он звонил тебе сегодня утром? Серьезно, если он хотел тройничок, ему нужно было сначала обсудить это со мной. Без обид, но я могу ублажить его лучше.
Пока она это говорила, то осматривала меня с ног до головы, оценивая каждый миллиметр моего тела.
– Думаю, мне стоит спуститься обратно вниз, – сказала я очень осторожно.
Я повернулась, чтобы уйти, но меня остановил голос Ругера.
– Ты все еще здесь? – позвал он.
Блондинка отозвалась, ее голос был слаще меда, а глаза сверкали триумфом собственницы:
– Конечно, милый. Я тебе нужна?
Ругер спустился по ступеням и вошел в гостиную, на нем были лишь незастегнутые джинсы. Я могла это сказать, потому что они опустились так сильно, что практически ничего не скрывали. Черт.
Я знала, что Ругер был привлекательным, но, похоже, я просто забыла, какое-то время не видя его, каким он может быть привлекательным, потому что это до сих пор продолжало выбивать меня из колеи. Я могла бы год без остановки описывать его, но вы бы все равно не смогли оценить его уникальный вид, пока ваши трусики внезапно не намокли бы от его первой улыбки, обращенной в вашу сторону.
Или же, как в этом случае, когда он идет по гостиной в наполовину застегнутых джинсах, а глаза его все еще сонные.
Мои же глаза задержались на его груди и прошлись дальше вниз по линии мышц. Боже... Идеальные мышцы груди, высеченные косые мышцы живота и кубики. Они исчезали под тканью, еле держащейся на его бедрах и готовой сползти с них в любую минуту. Мне хотелось облизать его с ног до головы.
Сразу же после того, как я убью его за то, что трахал Блондинистую Сучку.
– Доброе утро, – сказал он, переводя взгляд с меня на БС.
Я подняла руку и взметнула вверх большой палец, гадая, хороший ли баланс у ножа в прачечной и можно ли его метать.
– Ругер, добро пожаловать назад, – сказала я, пытаясь не звучать как ревнивая жена, потому что в этом же не было ничего такого, да? – Поездка удалась? Ноа по тебе скучал. Я как раз спускалась вниз. Хорошего утра.
БС ухмыльнулась, приняв мою попытку к отступлению за свою победу. Или я надумала, что эта мысль таилась за ее усмешкой. Насколько мне известно, мысль могла быть и из разряда «слава-богу-мне-не-пришлось-участвовать-в-групповухе-с-этой».
Как бы там ни было, она чертовски хорошо могла двигать задницей.
– Нет, – сказал Ругер, внимательно смотря на меня.
Его взгляд прошелся по моей фигуре, и не важно, как сексуальна была девушка на кухне, я могла сказать, что он до сих пор хотел меня. Его глаза были темные и полные желания, точно так же, как и тем вечером. И все те годы назад...
«Нет, в эту сторону мы отклоняться не будем», – напомнила я своему мозгу. Эта ситуация и так уже чертовски запутана.
– Нам нужно поговорить. Это важно, – сказал он мне, после чего посмотрел на БС. – Мы закончили, отправляйся домой. Не звони.
Ничего себе. Довольно грубо.
Мне это понравилось.
– Она действительно нравится тебе больше, чем я? – потребовала ответа БС, переводя взгляд с меня на него, ее лицо выглядело искренне обескураженным.
– Софи – мать моего племянника, – заявил Ругер, и его голос стал твердым. – Одна такая, как она, в грязных трениках, стоит десятерых, как ты, голых и на коленях, так что убирайся к чертям.
А вот это было очень грубо. Я не так уж и ненавидела его за то, что он мог быть козлом, но с ней он определенно был большим козлом, чем со мной. Справедливость, хоть раз в жизни.
– Ты такой засранец, – сказала БС, надувшись.
– Думаешь? – спросил он, проходя мимо нас к холодильнику.
Ругер достал их холодильника графин с апельсиновым соком и глотнул из него, не вспомнив про стакан. Он закончил пить, вытер рот тыльной стороной ладони и поставил графин обратно на полку. Сок в графине выплеснулся, напоминая мне об очередной чертовски большой заднице, в которую превратился дом.
И в этот раз я не буду его убирать. Хватит с меня.
Мне нужно возвращаться вниз, подальше от этой стервы и Ругера – самого большого засранца в мире. До этого уровня он поднялся из стаи свиней, учитывая, во что они с друзьями могут превратить дом лишь за ночь. Я повернулась к лестнице, но его рука схватила мою, сильно и крепко, будто наручник. Он потянул меня в кухню к барной стойке и толкнул на стул.
– Останься, – приказал он, его взгляд был твердым, а потом он перевел его на блондинку. – Уходи.
Тон его высказывания не оставлял простора для возражений, поэтому она поднялась, недовольно поглядывая на него. Ругер быстро перешел гостиную и поднялся по ступенькам. Блондинка последовала за ним, затем стремительно сбежала вниз, а ее одежда полетела с балкона лофта.
Пять минут спустя она ушла, громко хлопнув парадной дверью, а Ругер вернулся в кухню, заставляя меня нервничать все больше. Я не была уверена, что нужно ему сказать. Я ненавидела его за то, что он привел ее в дом. Я ревновала, потому что девушка была сексуальной, и он засовывал свой член в нее прошлой ночью, а внутри меня мог быть только мой вибратор. Черт, он даже толком и не работал – какие-то проводки отходили. В половине случаев он даже не включался, а денег на новый у меня не было. Душераздирающе, правда?
Настолько бедна, что не может купить чертов вибратор.
Возможно, мне стоит встать перед магазином «Адам и Ева» с табличкой в руках «Мать-одиночка, помогите, кто чем может» и банкой для мелочи.
Ругер сузил глаза, смотря на меня. Он так до конца и не застегнул джинсы. Мать моя! Я честно надеялась, что мне не показалось.
– Значит, сегодня тут была девушка из твоего клуба, – сказала я, пытаясь найти безопасное место, куда можно посмотреть.
Взглядом я прошлась по этнической татуировке у него на груди и остановилась на кольце в соске. Я покраснела. Определенно не безопасное место.
– Кажется, у нас намечается некое подобие вечеринки в Оружейной твоего клуба? Мне нужно знать, почему у твоего клуба есть Оружейная?
– Вообще-то это Оружейная Национальной Армии, – ответил он. – Клуб купил ее, когда ее закрыли много лет назад. Там есть все, от кухни и бара до комнат наверху, где люди могут провести ночь.
Так. В его клабхаусе есть кровати. И почему меня это не удивляет?
Мне хотелось спросить, почему он не стал трахать БС там, вместо того, чтобы тащить ее домой ко мне с Ноа, но я не могла не думать о сумасшествии этого вопроса. Вместо этого решила продолжить разговор о планах.
– Я договорилась, чтобы Ноа переночевал завтра у моей подруги Кимбер, – сказала я, смотря прямо в его лицо.
Никаких проблесков узнавания. Хорошо.
– В любом случае, меня пригласили, а я обещала тебе, что дам клубу шанс, так что... Увидимся на вечеринке?
Он поднял голову и пристально изучал меня, по его лицу невозможно было что-то прочесть. Между нами пролегла тишина. А я боролась с собой, чтобы не начать хоть что-нибудь бормотать, лишь бы заполнить этот вакуум.
– Вечеринка будет намного грандиознее, чем планировалось изначально, – наконец сказал он, а его голос стал глубже.
Мне потребовалась минута, чтобы припомнить, о чем он говорит. А, да. Планы на вечер. Оружейная.
– Сегодня и завтра будут приезжать парни со всех филиалов. Не уверен, что хочу, чтобы ты была там.
Он медленно покачал головой, а языком достал до нижней губы и прошелся по кольцу в губе. Я тоже хотела полизать это кольцо языком. А затем я увидела кое-что еще... Черт. У него был пирсинг в языке. Там был большой круглый шарик посередине.
Но четыре года назад его там не было. Я бы запомнила.
Как бы он чувствовался на моем языке... или ниже? Я никогда не целовалась с парнем с пирсингом в языке, ниже я тоже никогда пирсирг не ощущала. У меня начало покалывать между ног, что было вовсе не тем, что мне было сейчас нужно. Такие засранцы не должны быть настолько привлекательны.
«Волосатые уши. Представь, что у него волосатые уши».
– Ты умеешь обламывать, Ругер, – сказала я, балансируя между желаниями наорать на него за то, что он трахает всех без разбора, и запрыгнуть на стойку, сорвать с него штаны и оседлать его член.
Не самый лучший способ разрешить ситуацию.
Я это знала.
Правда.
– Ты говорил, что я не должна осуждать клуб, – добавила я, пытаясь сосредоточиться. – Ты говорил, что хочешь, чтобы я со всеми познакомилась, и что жизнь Ноа будет лучше, если за его спиной будет стоять клуб. Если это правда, почему я не могу пойти на вечеринку?
– Потому что именно эта вечеринка может быть чертовски безумной. С такого лучше не начинать, – сказал он, расцепляя сложенные руки и кладя их на стойку по обе стороны от себя.
Я заметила, как забугрились его бицепсы под татуировками на всю руку. Гораздо больше татуировок было у него на плечах, какие-то круглые рисунки в дополнение к татуировке на груди. Была еще одна, которая шла по животу со стороны бедра. Пантера, исчезающая за штанами с другой стороны.
Счастливая киса.
Я правда, на полном серьезе, хотела увидеть эту татуировку целиком.
– Как-то вечером ты сказала одну хрень, с которой нам нужно разобраться. А, Софи? И, знаешь, у меня вообще-то есть лицо, – добавил он, и мои глаза оторвались от его живота.
Я вновь ощутила, как краснею, а он стоял тихо, смотря на меня из-под полуприкрытых глаз. Он поднял руку и прошелся ею по затылку, при этом бицепсы и трицепсы восхитительно заиграли, а затем, опустив руку, почесал свой живот. Мышцы между моих ног отреагировали на это и запульсировали.
– С чем нам нужно разобраться? – спросила я, чувствую, как пылают мои щеки.
– Никаких друзей с привилегиями для тебя, – сказал он без единого намека на юмор. – Не трахаться, не целоваться, даже не строить глазки ни одному из парней в клубе. Это те условия, при которых ты пойдешь на вечеринку. Или на любое из событий в клубе.
Я приподняла брови и покачала головой. Не важно, насколько может быть неудобен этот разговор, я должна обозначить некоторые границы.
– Это глупо. Я свободна. Если я встречу кого-то, кто мне понравится, это будет мое решение, стану ли я с ним флиртовать, или целоваться, или еще что. Не тебе об этом рассуждать – ты только что выставил вон голую девушку, даже не поблагодарив ее за трах. Смахивает на лицемерие.
– Мой дом, мои правила, – отозвался он. – Если пойдешь на вечеринку, на ней ничего не происходит. Будешь вести себя как чертова девственница, поняла? Или останешься дома.
Я обдумала сказанное им, затем выпрямилась и уперлась руками в барную стойку. До этого момента я сомневалась насчет вечеринки. Я хотела дать клубу шанс, но переживала насчет того, что могу стремглав окунуться в эту жизнь. А сейчас? Сейчас я решила, что точно покажусь в Оружейной, даже если это меня убьет. И я буду флиртовать напропалую.
И к черту его и его шлюху.
Я смотрела на него. Он смотрел на меня. Никто из нас не моргал.
Мы с Ругером отказывались говорить о многом, и Бог свидетель, я могла не понимать его мыслей. Сейчас же я даже не могла понять его логики – он ясно дал понять, что между нами ничего не может быть, так почему же он ведет себя как ревнивый собственник?
– Что это значит? – наконец спросила я. – Твои друзья настолько опасны, что я могу пострадать? Потому что ты провел чертову кучу времени, пытаясь убедить меня, что они не опасные преступники, и им стоит дать шанс. Это поэтому, или потому, что ты ревнуешь? Почему? Ты меня не хочешь, но и никто другой не может иметь? Не легче ли было застолбить меня, чтобы все знали, что я занята?
– Легче было бы, если бы ты заткнулась, – ответил он, и его глаза потемнели.
– Так вот, чего ты от меня хочешь? Молчания? – потребовала я ответа, чувствуя, как эмоции нарастают. – Можешь считать меня тупой, но, очевидно, что тогда вечером ты хотел гораздо большего. Но ты не можешь получить и то, и другое, тупица. Либо между нами что-то есть, либо я свободна.
Ругер оторвался от барной стойки и, пока шел по кухне, продолжал удерживать мой взгляд.
– О, я могу получить и то и другое, – сказал он. – Ты даже представить не можешь, на что я способен, Соф. Но я готов открыть тебе, что здесь происходит. Я хочу тебя трахнуть.
Он обогнул кухонный островок, крадясь словно большой кот в татуировках. Кухня казалась все меньше и меньше. С каждым его шагом я все ближе ощущала его голую грудь, черные татуировки и как четко он может контролировать свою силу. Возможно, открытая конфронтация была ошибкой...
– В этом суть таких парней, как я, – продолжил он, его голос стал низким и ровным, а глаза буравили меня. – Мы никогда не делаем то, чего от нас ждут. Мы берем то, что хотим. А я? Я хочу всего. Для начала, я хочу привязать тебя ремнем к своей кровати. Затем хочу разрезать твою одежду и оттрахать во все твои дырки. Еще хочу кончить на тебя и размазать свою сперму по твоей коже, лизать твою киску, пока ты не начнешь кричать, чтобы я остановился, потому что, если кончишь еще хоть раз, умрешь. А затем хочу проделать все это снова. Я хочу обладать тобой, Софи.
