Текст книги "Наследие Рипера (СИ)"

Автор книги: Джоанна Уайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Он огляделся вокруг, оценивая мою мебель. Я видела, что он об этом думает. Большую часть мебели я позаимствовала на обочинах среди ненужных вещей. Самые лучшие экземпляры были приобретены в секонд-хэнде.

– Как ребенок? – спросил Хос, опуская коробки и прислоняя их к стене.

Затем он поднял биту, слегка подбросил ее и поймал другой рукой. Я не могла не заметить, какие у него были крепкие руки. Очевидно, клубная жизнь не состояла только из попоек и развлечений со шлюхами, потому что Ругер и его друг определенно серьезно качались.

– Ублюдок трогал его? С чем мы имеем дело?

– Ноа в порядке, – быстро сказала я.

Я заметила, что изоленту Хос положил рядом со стопкой коробок.

– Он был напуган, но все закончилось. И нам, правда, не нужна ваша помощь, потому что мы не собираемся возвращаться в Кёр-д'Ален.

Не слушая моих слов, Хос посмотрел на Ругера.

– Парень все еще здесь?

– Пока не знаю, – ответил Ругер и взглянул на меня. – Софи, покажи нам, в какой они квартире.

– Что вы собираетесь сделать? – спросила я, переводя взгляд с одного непроницаемого лица на другое. – Вы не можете в самом деле убить их. Вы же знаете?

– Мы не убиваем людей, – спокойным, почти успокаивающим голосом заявил Ругер. – Но иногда с такими придурками, как он, происходят несчастные случаи, когда они ведут себя неосторожно. Это нельзя контролировать, такова суровая реальность жизни. Теперь покажи нам, где он.

Я посмотрела на большие, сильные руки Хоса, что держали бейсбольную биту и рулон изоленты, одним пальцем лаская серебряную поверхность.

В памяти всплыл Ноа, вцепившийся в пожарную лестницу на уровне четырех этажей, прячущийся от «плохого дяди», который хотел усадить его к себе на колени, чтобы пощекотать.

Я вспомнила алкоголь, травку и порно.

Затем подошла к двери, открыла ее и указала на коридор, ведущий в квартиру-студию Миранды.

– Они здесь.

Глава 2

Десять минут спустя я не могла не думать, что же Ругер имел в виду под словом «случай».

Они планировали смертельный «случай»?

Я уговаривала себя, что это не моя проблема. Судьба Миранды была решена в тот момент, когда Ноа позвонил Ругеру и, плача, умолял о помощи – здесь я беспомощна. Убеждать себя в этом получалось примерно полчаса, а потом у меня проснулась совесть.

Если Ругер с Хосом не планировали кого-то убивать, тогда зачем им понадобились бита и изолента? Этим не пользуются в «конструктивной беседе о том, в чем была ошибка». Этим пользуются в ситуациях «убить кого-то и спрятать тело». Единственное, чего у них не было – коробки с большими, черными мусорными мешками. Я смотрела «Декстера». Я знаю все эти штучки.

Миранда заслуживала хорошего урока за то, что сделала с Ноа, но она не заслуживала смерти. Такой минус в карму мне не нужен.

Я позвонила на телефон Ругера. Он не ответил.

Тогда я пересекла коридор и постучала в дверь. Оттуда не доносилось никаких криков или других звуков. Это хороший или плохой знак? Сложно сказать. Это было мое первое преступление, и я не знала всех тонкостей. Я услышала звук ботинок, шагающих по скрипящему деревянному полу.

– Это я, – сказала я, понизив голос. – Можешь выйти на секунду? Мне правда нужно поговорить с тобой, Ругер.

– Ругер занят, – отозвался Хос через дверь. – Мы скоро закончим. Иди пакуй вещи и позаботься о своем сыне. Мы здесь разберемся.

Я подергала ручку. Заперто.

– Серьезно, Софи, возвращайся в свою квартиру.

Я отошла от двери. И что теперь?

Мое внимание привлекло открытое окно в конце коридора. Пожарный выход. Ругер использовал его, чтобы попасть в мою квартиру, а жилье Миранды было зеркальным отражением моего. Возможно, я смогла бы сделать так же, чтобы убедиться, что все в порядке.

Я вернулась в свою квартиру-студию, быстро проверила, как там Ноа и, подойдя к собственному окну, закрыла и заперла его. Слава богу, сын все еще спал. Не удивительно, учитывая, каким был у него предыдущий вечер. Я выскользнула за дверь и закрыла ее, затем прошла через коридор к окну и высунула голову, чтобы оценить ситуацию.

Узкий железный выступ тянулся от моего окна через коридор и заканчивался у окна Миранды. Я осторожно поставила ногу на парапет, проверяя его. Посмотрела вниз и сглотнула.

Никогда не была большой поклонницей высоты.

Одной рукой я держалась за железную балку, а второй опиралась о кирпичную стену, пока не дошла до закрытого окна. Я присела, вглядываясь через стекло. Из Миранды был не очень хороший декоратор, поэтому нормальных занавесок у нее не было, только полупрозрачный тюль на окне. Разглядеть все четко было сложно, но я все равно могла видеть достаточно ясно.

Ее бойфренд лежал лицом в пол, его руки были туго связаны за спиной изолентой. Ему связали и ноги и обмотали ленту вокруг головы, как будто решили сначала закрыть ему рот, а потом продолжать. У него текла кровь из пореза на лбу и из носа. Все ребра были в синяках. И вообще он выглядел, будто был без сознания.

Ругер стоял около него, в одной руке держа алюминиевую биту, а в другой – телефон.

Миранда стояла на коленях посреди комнаты, ее руки была туго связаны, как и у мужчины. Рот был заклеен изолентой, и на ней была надета дешевая ночная рубашка, которая, как предполагалось, должна была выглядеть сексуально. Хос лениво бродил вдоль стены рядом с ней. Казалось, ему было скучно.

Я с облегчением выдохнула. От одной мысли, что они хладнокровно могли убить двух человек, я приходила в ужас. Но этого не случилось. Что бы ни происходило в этой квартире, выглядело это не очень хорошо, но я смогу с этим жить.

Ругер повесил трубку и убрал телефон в карман. Он что-то сказал Хосу, тот пожал плечами и, должно быть, отпустил шутку, потому что Ругер засмеялся. Затем великан подошел к Миранде, присел на корточки и отклеил серебряную ленту с ее лица. Ее губы затрепетали, когда она задала ему вопрос. В ответ он покачал головой, а она начала трястись так сильно, что я могла видеть это через пространство комнаты и занавески.

Затем все стало хуже.

Хос завел руку за спину и вытащил ужасный черный пистолет из-за пояса джинсов. Я в диком ужасе наблюдала, как он взвел курок, определенно готовясь к выстрелу. Затем он что-то еще сказал Миранде.

По ее лицу потекли слезы, когда она медленно открыла рот.

Хос шире раскрыл ее губы дулом пистолета, проталкивая его внутрь.

Вот черт. ВОТ ЧЕРТ.

Я привстала и заколотила обеими руками в окно, крича, чтобы они остановились.

Ругер обернулся и задвигался так быстро, что я не смогла за ним уследить. В доли секунды он открыл окно и втащил меня в комнату. Оконная рама захлопнулась, когда он обхватил меня руками и прижал к своему телу – спиной к животу. Я снова попыталась закричать, но его рука зажала мне рот.

Бита, ударившись о деревянный пол, зазвенела и покатилась.

Глаза Миранды метнулись ко мне, полные отчаянной надежды, которая быстро развеялась, так как ни один из мужчин не сдвинулся с места. Затем Хос заговорил:

– Время вышло, сладкая. Обычно люди закрывают глаза. Но решать тебе.

Миранда застонала, крепко закрыв глаза, и напряглась всем телом.

Хос повернулся ко мне, улыбнулся и послал воздушный поцелуй.

А потом спустил курок.

Ругер

Софи заметалась в моих руках, яростно вырываясь. Ее сука-соседка закричала и упала на пол, драматично растянувшись на нем.

Никто не заметил, что чертов пистолет не был заряжен.

Я пытался утихомирить фурию в своих руках, ненавидя Хоса, так как ублюдок просто стоял и усмехался мне, как надменный подонок, каким он всегда и был. Серьезно, чертов поцелуй? Твою мать. Софи ударила пяткой и попала по моей голени. Я зарычал, а она ударила второй раз в то же место. Со всей злостью.

– Ставлю пятьдесят баксов, что твоя мамочка уделает тебя в честном бою, – подколол Хос.

Крик Миранды неожиданно оборвался, и она замерла, открыв глаза и ошеломленно оглядываясь вокруг. Наконец-то эта курица поняла, что не умерла. Софи замерла, что не могло не радовать мою голень.

– Кажется, я начинаю повторяться, – прошептал я ей в ухо, – но, если я уберу руку, тебе лучше быть тихой. Поняла?

Она быстро кивнула.

Я отпустил ее, и Софи тут же отпрянула. Быстрая, словно змея, она занесла руку и дала мне затрещину. Это было адски больно.

Проклятье.

– Ублюдок, – выпалила она. – Вы меня чертовски напугали! Какими садистами надо быть, чтобы сделать такое?

– Разве не нужно было, чтобы она надолго это запомнила? – спросил я, уставившись на нее. – Господи, или ты хотела, чтобы мы ее убили?

Лицо Софи исказилось, рот открылся, но прежде, чем она смогла хоть что-то сказать, сука на полу стала рыдать. Громко. Я понял, что Миранда все делала громко. Хос двинулся к ней, взял Миранду за руки, поднял и поставил на колени. Он поймал ее подбородок, заставив встретиться с ним глазами.

– Мы сделаем это снова, только уже из дула вылетит пуля и размозжит тебе мозги. Поняла?

Она неистово замотала головой, а ее рыдания стали еще противнее. Как такое вообще возможно? Затем я уловил запах мочи, его трудно с чем-то спутать, и вздохнул. Конечно же, она наделала лужу.

– Каждый чертов раз, – пробормотал я.

Хос фыркнул.

– Ссыкуха.

– Я просто не могу в это поверить, – произнесла Софи, сжимая и разжимая руки, трясясь от адреналина.

Она была так зла, что забыла, что нужно бояться. Это-то мне в ней и нравилось – в Софи был стержень. Но прямо сейчас она действовала на нервы. Нам еще многое нужно сделать, а времени, перед тем, как покажутся Джеки, мало.

– Я думала, вы убили ее. Она думала, что вы убили ее. Как вам это удалось?

– Мы хотели привлечь ее внимание, – ответил я, мой гнев сходил на нет. – Страх смерти положительно влияет на людей. В следующий раз она будет принимать лучшие решения.

Софи открыла рот, но тут же закрыла, стукнув зубами и сверкнув глазами.

Звук отрываемой изоленты пронзил воздух, когда Хос вновь залепил Миранде рот. Слава яйцам. Я устал от ее шума, был вымотан ночной поездкой, а еще – ужасно голоден.

– Иди к себе, – сказал я, проводя рукой по своим коротким волосам.

Я уловил собственный запах, когда поднял руку. Черт. Неплохо бы принять душ перед поездкой в Кёр-д'Ален.

– Мы не перестараемся, обещаю. Но не забывай, Ноа провел прошлым вечером больше часа, прячась на пожарной лестнице. На высоте четырех этажей, Софи. А приятель твоей няньки, кстати, насильник, проходящий по всем базам. Сучка знала об этом. И все равно пригласила его, когда в ее квартире был ребенок. Так что особо не жалей никого из них.

Глаза Софи округлились.

– Как вы все это узнали?

– Они сами сказали, – ответил Хос.

– Не думаю, что насильник стал бы делиться такой информацией, – предположила она.

– Мы очень хорошо умеем убеждать, – ответил я ей. – Просто нужно правильно задавать вопросы. Иди домой, Соф. Нам нужно тут закончить, и мы начнем собираться. Я устал, милая.

– Все это неправильно. Я чувствую себя сообщницей, – Софи мотнула головой, – и мне это не нравится.

Да ради всего, бл*дь, святого... Она не была так уж расстроена тем, что стала «сообщницей», когда указывала на квартиру Миранды чуть ранее. Немного поздновато для угрызений совести в такой игре, как эта.

Довольно.

– Правда? Тебе это не нравится? Лично мне не нравится то, что другого ребенка могут изнасиловать только потому, что он не будет настолько умен, чтобы спрятаться на пожарной лестнице, – заговорил я, медленно входя в ее личное пространство и прижимая ее к стене. – А как насчет этого? Ты уйдешь и заберешь с собой чувство вины по поводу того, что стала сообщницей, а я продолжу выполнять грязную работу, чтобы ты не запачкала свои чертовы пальчики. Затем вечером мы откроем бутылку вина и поговорим о чувствах друг друга. Возможно, за разговором мы съедим плитку шоколада, а потом посмотрим вместе «Дневник памяти». Такой план тебе подходит?

Она коснулась спиной стены, а я подошел к ней вплотную и положил руки по обе стороны от ее головы. Я уставился на нее, сжигая взглядом.

– Черт, Софи. Думаю, учитывая обстоятельства, я и так проявил нечеловеческую сдержанность. Это не какая-то дурацкая шутка. Ноа смог выжить прошлой ночью только потому, что не уснул и постоянно был начеку на пожарной лестнице, а не потому, что эти уроды подумали пошевелить пальцем, чтобы помочь ему. Они мучили маленького мальчика и смеялись над ним. Теперь их очередь. И не ожидай, что я буду сожалеть об этом. Иди. Домой.

Софи сглотнула, ее глаза расширились. Она не произнесла ни звука, пока медленно приседала и вылезала из барьера в виде моих рук. Оказавшись на свободе, она попятилась в сторону двери. Прошмыгнув в коридор, тихо прикрыла за собой дверь.

Я взглянул на Хоса, который стоял, приподняв бровь. Отлично. Теперь мне придется и от него выслушивать всякое дерьмо.

– А твоя мамочка довольно сексуальна, когда разозлена, – любезно произнес Хос.

– Боже, Хос. Ты совершенно не чувствуешь рамок, ты знаешь?

– Ага, – отозвался тот, и я всерьез задумался над тем, чтобы поднять биту и разбить ублюдку лицо.

Конечно, тогда придется иметь дело со старухой Хоса... Сучка чертовски хорошо целилась.

Миранда со звуком упала, ее глаза были широко открыты. Мы посмотрели на нее.

– Что будем делать с этой? – спросил Хос. – Не хочу ее больше видеть, но, должен сказать, мне не нравится идея оставить ее здесь, когда Джеки нагрянут забрать своего горе-брата.

Он указал подбородком на человека, все еще находящегося без сознания на полу.

– Отпустим ее перед тем, как будем уезжать, – предложил я, подойдя и толкнув женщину ногой. – Эй, Миранда. Мы снимем изоленту через пару часов. Нам стоит волноваться о том, что ты поделишься этим маленьким приключением с кем-то? Потому что это очень сильно расстроило бы меня.

Она живо замотала головой.

– Уверена? – спросил Хос. – Потому что, если это будет проблемой, мы придумаем для тебя что-нибудь еще. Видел заброшенный участок земли недалеко отсюда. Интересно, как скоро какой-нибудь строитель сможет выкопать твое тело.

Миранда закряхтела, ее глаза расширились.

– Будем считать, что это означает, что ты будешь держать рот на замке, – сказал я и потер заднюю часть шеи. Мышцы там были просто каменные. – О, и еще кое-что, что тебе нужно знать. Если заговоришь, дело будешь иметь не только с нами. В клубе сто тридцать четыре брата. И, если честно, я – самый безобидный из них.

– Это правда, – вмешался Хос. – Подставишь нас, мы подставим тебя в ответ. Сильнее. Всегда.

Она неистово закивала.

– Вот и отлично, – Хос взглядом указал на мужчину на полу и посмотрел мне в глаза. – Возможно, не лишним будет сказать твоей мамочке, что в следующий раз, когда она поссорится с парнем из другого клуба, ей следует предупредить нас об этом, прежде чем мы успеем ввязаться. Это могло бы закончиться ужасно.

– Она не в курсе – ни о татуировках, ни о нашивках, ни о чем. Она могла видеть его наколки, но не знала, что они означают. Изоленту, – велел я.

Хос передал ее, а я присел на корточки рядом с женщиной.

– Ноги вместе, сука. Это будет для тебя новый опыт.

Она подчинилась, и я принялся туго обматывать ленту вокруг ее лодыжек.

– Ты тогда еще был в Афганистане, когда дела у Софи и Зака окончательно разладились, – начал я рассказывать Хосу. – Но поверь мне, это было отвратительно, и мы не смогли после этого жить нормально. Она ненавидит меня, ненавидит клуб, и единственная причина, почему она мирится с этой ситуацией – потому что слишком сильно любит Ноа, чтобы не давать ему общаться с единственным мужчиной в его жизни. К его несчастью, я – лучшее, что у него есть.

– Звучит так, будто она стерва, – заявил Хос. – Ходят слухи, что ты все время спасаешь ее задницу. Как чертов рыцарь в сияющих доспехах. Может, захочешь променять свой байк на милого розового единорога, раз уж ты такой особенный.

– Закрой рот, придурок, – отозвался я. – Я помогаю ей, но она просто выводит меня из себя, когда не может сдержать себя в руках. Не то чтобы сейчас это имело какое-то значение. Короче, она мало знает о цветах клуба (нашивки на жилет – прим. пер.) или о том, как мы живем. Она не упомянула татуировку на его спине, потому что просто не знала, что это важно.

– Можно внести предложение? – спросил Хос.

– Нет.

– Ты должен рассказать ей, что ее ждет, помочь понять жизнь клуба прежде, чем она снова облажается. Избавь себя от этого дерьма в дальнейшем. Поверь мне, брат. Сделать из обычной гражданской девушки, как Софи, старуху – задача не из легких. Не стоит усложнять это еще больше. Еще у нее чертовски острый язычок. То, что происходит между вами наедине, – это одно, но она не может говорить все, что думает, в Оружейной. Ты знаешь, что я прав.

Я фыркнул и бросил изоленту, закончив обматывать ноги Миранды. Почему я взял с собой Хоса? Любой был бы не столь надоедлив... даже Пэйнтер, если не считать факта, что парень вряд ли сумел бы отыскать собственный член в душе, уже не говоря о связывании женщины.

К сожалению, только Хос был достаточно трезв и достаточно глуп, чтобы ответить на мой звонок посреди ночи.

– Для твоих мозгов будет сложно это понять, так что слушай внимательно, – заявил я, встав на ноги и бросив изоленту на диван. – Первое, она не моя мамочка, прекрати так ее называть. Смешно было только первые пятьдесят раз. Второе, я не собираюсь делать ее своей собственностью. Я помогаю ей, потому что она – мать Ноа, а я считаю его своим сыном. Я приглядываю за ней, ради него, но она совершенно свободна. И я сомневаюсь, что она когда-нибудь переступит порог Оружейной, что бы я ей ни говорил.

– Брехня.

– Это не брехня, – рявкнул я. – Она не хочет меня, мудак. Поверь, у меня есть причины это говорить. Наша с ней история чертовски запутанная. Даже слишком запутанная, чтобы в ней мог разобраться такой придурок, как ты.

– Тебя отшили, – признал очевидное Хос, и его лицо озарил легкий оскал, – а ты все равно мчишься через штаты посреди ночи, чтобы забрать ее в свой дом? Ты основательно влип, брат.

– Меня не отшивали, – ответил я, сузив глаза. – Все было не так. И я не думаю о ней в этом смысле.

– Вот тебе мой совет на будущее: попробуй помастурбировать прежде, чем открывать дверь, если хочешь, чтобы я поверил, что ты не думаешь о ней в этом смысле. Еще таким тупицам, как ты, можно попробовать заняться спортом. Если только твое внимание не было направлено на меня. В этом случае, я польщен. И ни в коем случае не осуждаю.

– И почему Мари еще не пристрелила тебя?

– Потому что я не отрицаю того, чего хочет мой член, – отозвался Хос. – Если я вывожу ее, она мне не дает. Смотри и учись. А теперь давай запрем их и начнем носить вещи твоей девушки в машину. Джеки будут здесь через несколько часов, и у меня нет никакого желания обсуждать с ними технику свода уродских татушек. Какой идиот не закрашивает наколки, когда его клуб исключает его?

– Ну, во-первых, он был в Дьявольских Джеках, – сказал я, пожимая плечами. – А это уже многое говорит о его умственных способностях. Надеюсь, у него есть страховка. Она ему понадобится.

– Только если ему повезет. А теперь скажи мне, брат, сколько раз ты смотрел «Дневник памяти»? Потому что я просто обязан поделиться этой новостью с парнями по приезду домой.

– Придурок.

Софи

Ноа лопал овсянку, подскакивая на стуле, словно попрыгунчик.

– Мы сегодня поедем к дяде Ругеру, да? Как думаешь, у него есть Скайлендеры (видеоигра – прим. пер.)?

– Да, мы поедем к дяде Ругеру. Понятия не имею, есть ли у него Скайлендеры, но обнадеживаться не стала бы, – ответила я.

Запал адреналина во мне угас, что сделало затруднительным поддерживать хоть какой-то уровень злости. Вместо этого я осмотрела свою квартиру-студию и, наконец, признала правду. Это место было настоящей дырой. И не только это, у меня совершенно не было оправдания за то, что я не поставила на окна охранные датчики. Боже, они же продавались в магазине «Все за доллар».

Я не любила отдавать Ругеру победу, но в этот раз на самом деле была на его стороне. Я облажалась, потеряла работу и не смогла защитить собственного ребенка. В любом случае, зарплаты официантки нам все равно не достаточно, но я бы и не пошла на эту работу, если бы у меня были предложения получше. Мои родители, естественно, не помогали. Они оборвали со мной все связи, когда я отказалась «избавиться» от Ноа.

А отказаться от надежного, бесплатного жилья было бы просто глупостью.

Хотя я до сих пор и не была готова простить Ругера, но, по правде говоря, смысла в этом не было никакого. Разумеется, он вел себя со мной, как козел. А еще он бросил все, чтобы проехать сотни миль и спасти Ноа, когда ему была нужна помощь. И, если уж совсем быть честной, второе должно было вытеснить первое. Но не только это имело значение – Ругер уладил то, с чем я не смогла справиться.

Я действительно не хотела запачкать свои руки.

Ругер с Хосом оценили ситуацию, приняли трудное решение и все исправили. И это стало огромным облегчением. В конце концов, я злилась на Ругера за то, что он напугал меня, а не за то, что он напугал Миранду. Ну, за это и за то, что задирал меня.

Он мог бы просто обсудить со мной переезд в Кёр-д'Ален, вместо того, чтобы изображать ночью крутого парня.

– Нужно собрать вещи перед отъездом, – сказала я, когда Ноа покончил с овсянкой и аккуратно понес свою миску в мойку, пока в ней позвякивала ложка. – Мы едем не погостить, а поживем там какое-то время. Я возьму большую часть твоих вещей, но хочу, чтобы ты взял какую-нибудь пижаму и одежду на завтра. Положишь это в свой рюкзак. И захвати еще несколько книжек, чтобы почитать в машине, ладно?

– Хорошо, – отозвался Ноа, доставая свой рюкзак из-под кровати.

Он не выглядел расстроенным этой идеей, что многое говорило о нашем образе жизни. В своей жизни он переезжал минимум раз в год. Я покачала головой, во мне разливалось знакомое чувство вины. Не важно, как сильно я старалась, кажется, у меня не очень хорошо получалось.

Я прополоскала его миску и налила себе кофе. Потом взяла коробку, чтобы начать упаковывать вещи.

– Включить музыку? – спросила я Ноа.

– Можно мне выбрать?

– Конечно, – ответила я, протягивая ему свой телефон.

Он вставил его в маленькую колонку, как настоящий эксперт. Заиграл альбом Here Comes Science (детская музыка – прим. пер.), и уже через несколько минут мы оба подпевали песне про слонов и химические элементы. Отличный выбор для нашего занятия. Этот альбом в пух и прах разбивал все диснеевские сборники.

У нас было немного вещей, поэтому упаковывать их было несложно. И кофе помогал. Три коробки с вещами Ноа. Две коробки с моими, плюс чемодан. Мне пришлось встать на стул, чтобы снять нарисованную нами картину. Мы сделали ее прошлым летом, в один из тех прекрасных дней, когда солнце такое яркое и красивое, что у тебя даже в мыслях не может быть уложить ребенка спать. Этой картиной мы заменили семейный портрет в рамке, который я повесила, когда Ноа было три.

Затем я осмотрела комнату – осталось не так уж и много. Только вещи из кухни и ванной... Упаковка вещей двух человек должна занимать гораздо больше, чем час, тоскливо подумала я. Затем решила по-быстрому принять душ, перед тем, как собрать вещи в ванной.

– Не открывай дверь никому, кроме дяди Ругера или его друга, – сказала я Ноа, выливая в чашку остатки кофе из кофеварки. – Понятно?

– Я не ребенок, – ответил он, одарив меня взглядом настоящего отвращения. – Я скоро перейду во второй класс.

– Ладно, раз уж ты такой взрослый, то закончишь собирать здесь вещи. Убедись, что я ничего не забыла, – заявила я. – Я быстро вымоюсь.

Я закрыла дверь и стянула одежду. Комната была маленькая, но, по крайней мере, в нее влезла ванна. К сожалению, ситуация с горячей водой была не очень: живя на верхнем этаже здания нужно делить с соседями воду из бойлера. Я быстро приняла душ, схватила полотенце, когда вылезала из ванной, и закапала всю свою грязную стиральную машину. Я вытерлась и завернула в полотенце волосы, а потом потянулась к чистой одежде. Ее там не было. Я уже все упаковала, даже не подумав дважды.

Вот черт.

Я услышала голос Ругера в квартире. Ну, разве не прекрасно? Я взяла еще одно полотенце и обернула его вокруг тела, затем со скрипом открыла дверь.

– Ноа, можешь подойти сюда? – позвала я.

– Он внизу с Хосом. Хотел помочь загружать машину, – ответил Ругер.

Он подошел к ванной, весь подтянутый, высокий и переполненный контролируемой силы. Просто огромный кот-убийца. Он остановился у двери, скрестил свои мускулистые руки, а в глазах было что-то темное, чему я не смогла найти объяснения. Воспоминания об этих руках, которые обвивали мое тело чуть ранее, вспыхнули в памяти, и я покраснела...

«Глупая».

Ругер не был вариантом, по крайней мере, в вопросе отношений, а я была чертовски уверена, что мне не нужен был просто секс. Ладно, это не совсем правда. Я бы не отказалась от хорошего секса. Но только не с парнем, с которым мне придется общаться через десять лет после всего этого. Моим гормонам следует найти другой объект для вожделения.

– Что случилось? – спросил он.

– Я забыла чистую одежду, – ответила я, продумывая свою стратегию. – Не отойдешь на секунду? Я быстренько оденусь.

– Ты будешь пилить меня по поводу возвращения в Кёр-д'Ален? – спросил он, с вызовом приподняв бровь.

Отлично. Мое раздражение прошло, а вот его, очевидно...

– Нет.

– И не устроишь истерику по поводу того, что произошло в соседней квартире?

– Нет.

– Какое быстрое преображение.

– У меня не так много вариантов, – заметила я, прикладывая все усилия, чтобы не заскрипеть зубами. – Это не совсем то, чего я хочу, но все же лучше, чем оставаться здесь. И ты был прав, я не хотела сама разбираться с этим. Я рада, что ты сделал это за меня. Доволен?

– Говоришь так, будто тебя это ранит.

Это ранит. Этот мужчина действовал на меня будто нож, постепенно снимающий кожу.

– Ругер, просто дай мне взять что-нибудь из одежды. Ты выиграл. Не нужно каждый раз напоминать мне об этом.

Он рассмеялся, и это был грубый смех.

– Рад, что ты это поняла, – ответил он. – Жизнь гораздо легче, когда тебе кто-то помогает, нравится тебе это или нет. Я принесу тебе что-нибудь из одежды. В чемодане?

– Не надо... – начала было я, но он уже повернулся и взял чемодан, положив его на теперь уже не застеленную кровать, чтобы открыть.

Я сглотнула, когда он начал в нем рыться. Не то чтобы я что-то прятала, но мне не нравилось, что он трогает мои вещи. Это слишком интимно.

– Неплохо, – сказал Ругер, оборачиваясь, на одном его пальце болтался черный кружевной бюстгальтер пуш-ап. Уголок его губ приподнялся, а темные глаза потеплели. – Ты должна его надеть.

– Положи его на место, Ругер, – сказала я. – Просто выйди. Я найду, что мне нужно.

– Эти мне тоже нравятся, – сказал он, доставая бирюзовые трусики. – Отлично подойдут под пояс для чулок.

Я еле слышно застонала. Я могу носить симпатичное белье, и мне не нужно его мнение по этому поводу. Придурок. Я проверила полотенце, убедившись, что оно хорошо на мне держится. Затем вышла из ванной, намереваясь сделать так, чтобы он убрал свои руки от моих трусиков.

– Просто положи их на место, – велела я, шагая по полу.

Он повернулся ко мне, прошелся глазами по моей фигуре и задержался на груди. Мне стало неудобно, я чувствовала себя такой незащищенной, что было глупо. Полотенце закрывало гораздо больше, чем большинство купальников. В его взгляде проскользнуло желание, но я отказалась принимать это как комплимент. Мы уже выяснили, что Ругер находил меня привлекательной лишь на примитивном, биологическом уровне.

Проблема заключалась в том, что Ругер считал любую женщину привлекательной на примитивном, биологическом уровне.

И мне действительно не нравилось то, что происходило сейчас между нами. Было гораздо удобнее, когда Ругер относился ко мне, как к неинтересному предмету мебели.

– Но они мне нравятся, – сказал он, ухмыляясь и оценивая мягкость ткани.

Я попыталась схватить трусики, но он успел выдернуть их из моей руки.

– Я только что убедила себя, что была к тебе несправедлива, – заявила я, сузив глаза. – Не нужно все портить.

Ругер ничего не говорил несколько секунд. Но потом растянул трусики руками, будто рогатку, и направил их прямо мне в лицо. Я кинулась ловить снаряд из голубого шелка. Тогда-то мое полотенце и соскользнуло, выставив напоказ достаточно выдающуюся часть моего тела.

– Отличные сиськи, – заявил Ругер. – Все остальное я уже у тебя видел, а их – никогда. Хотя обычно все происходит наоборот. Сначала сиськи...

– Боже, какая же ты свинья, – прервала я его, подтягивая вверх полотенце.

– Могу с этим согласиться, – пожал он плечами и отошел от чемодана. – Но только, если ты наденешь этот черный лифчик. Мне понравились твои девочки. Они заслуживают чего-нибудь хорошего.

– Козел, – пробормотала я, плохое настроение вернулось сторицей.

Я порылась в чемодане и достала старые шорты. Затем нащупала супер-облегающую и мега-короткую майку с надписью «Барби – шлюха», которую моя подруга Кэрри дала мне два года назад на Хэллоуин, когда мы гостили у ее родителей в Олимпии. Рано вечером мы с Ноа ходили по округе, играли в «сладость или гадость» и были одеты нормально. А потом уложили его спать в комнате матери Кэрри и отправились в бар играть в «сладость или выпивка». Я подцепила трех разных парней на трех разных вечеринках... назвавшись тремя разными именами. Рассвет мы встретили, поедая шоколадные блинчики в «Айхоп»⁵.

Лучшая. Ночь. В. Жизни.

Майку я вытащила, улыбаясь. Ругер хотел обращаться со мной, как с одной из своих шлюх? Ну ладно. Я дам ему возможность поглазеть на мои сиськи. Весь день. У всех на глазах. Возможно, я даже немного пофлиртую, но не с ним. Нет, он может тихо сходить с ума, пока я развлекаюсь. Это научит его не играть с моими трусиками.

Я надеялась, его яйца посинеют настолько, что их начнет сводить.

Я не смотрела на Ругера, пока брала шорты, майку, лифчик и трусики, после чего вернулась в ванную, чтобы одеться. Там же я высушила волосы и сделала себе боевой раскрас. Когда вышла, то обнаружила, что Хос и Ноа вернулись.

– Эй, мам, у Хоса есть собака по имени Ариэль. Мы можем тоже завести собаку? – спросил Ноа, как только увидел меня.

– Не думаю, – ответила я. – С собакой слишком много забот. Нужно начать с кого-нибудь поменьше. Может быть, с хомячка. Давай спросим у дяди Ругера, согласен ли он, или это для него слишком.

Я улыбнулась Ругеру, чьи глаза были прикованы к моей груди. Я надела майку так, чтобы из нее выглядывали края того лифчика, который он выбрал.

Он хотел нарушить наши правила и поиздеваться надо мной?

Да не вопрос. Я уже большая девочка и могу дать отпор.

– Так что думаешь, дядя Ругер? – мило спросила я. – Это для тебя слишком?