Текст книги "Наследие Рипера (СИ)"
Автор книги: Джоанна Уайлд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Мэггс взяла микрофон и спела песню White Wedding, а Мари поняла, что брак будет обречен, если она не вышлет Хосу фото своих новых трусиков, поэтому мы все вернулись в лимузин.
На этом я и решила завершить этот вечер, поняв, что как только бар закроется, все они вернутся в Оружейную к своим парням. Девочки не хотели, чтобы я уезжала, но видеть Ругера однозначно не входило в мои планы на ночь. Десять минут спустя за мной приехало такси, и я продиктовала свой адрес. Через какое-то время я поняла, что выпила гораздо больше, чем собиралась, потому что следующее, что помнила – это как мы въезжали на подъездную дорогу к дому Элль.
– Проснитесь, – сказал водитель. – Вас тут высадить?
Я оглянулась, пытаясь продрать глаза. Пьяной я не была, но и стопроцентно трезвой тоже.
– Э, да, – ответила я. – Только нужно объехать вокруг дома, хорошо?
Так он и сделал, а я полезла в сумочку за деньгами. Расплатившись, я вышла из машины и принялась искать ключи. Еще я забыла включить свет на террасе, что совершенно не помогало поискам. Или, быть может, лампочка перегорела... Обычно я не забываю включать свет на ночь.
Водитель был хорошим парнем, потому что дождался, пока я не открою входную дверь, и только потом уехал. Жаль лишь, что он не подождал еще минуту. Включив свет, я едва не скончалась на месте.
Посередине дивана сидел Зак.
– Самое время вернуться домой, – довольно протянул он, скрестив руки на груди. – Дай-ка угадаю, ты пьяная? Так вот какая ты на самом деле мать, Софи. Всего лишь чертова шлюха.
Лишь от одного его вида меня прошибло как от удара.
Причем в буквальном смысле. Если бы кто-то врезал мне под дых, было бы не так больно. Я не могла дышать, поэтому пришлось опереться о стену, чтобы стоять прямо. О таких вещах обычно не говорят, когда девушек предупреждают держаться подальше от таких парней, как Зак. Многие слышали о том, как женщин могут принижать, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что заставлял меня чувствовать Зак. Он не принижал меня. Он делал мне больно, полностью владел мной, выдрессировал меня...
И сломал.
Все это схоже с ситуацией, когда собаку бьют свернутой в трубочку газетой. Если проделывать подобное достаточно часто, собака начнет съеживаться лишь от вида того, что газету начинают сворачивать в трубочку. Послушание становится инстинктом, и в следующую секунду ко мне вернулись все мои воспоминания.
Сучка Зака. Вот кем я была.
– Тебе нельзя быть здесь, – еле выговорила я, гадая, почему от одного взгляда на него я тут же становлюсь такой слабой. – Ордер запрещает тебе тут находиться. Ты должен быть за сотни миль. Как ты сюда попал?
– Вскрыл замок, тупая шлюха, – ответил он. – Ругер научил меня, когда мы были деться. Этому, и как правильно водить машину. Это все, что он, мать его, для меня сделал...
Он встал и пошел ко мне, в глазах сверкал нехороший блеск. Он стал крупнее, вдруг поняла я. Не выше, разумеется, и не толще. Должно быть, Зак начал качаться, потому что у него появились внушительные мускулы. Мускулы, как после применения стероидов. Он поигрывал ими, пока подходил ко мне, и оскалился, прочтя на моем лице страх. Его всегда это заводило.
Внутренний голос кричал мне бежать, но тело его не слушалось. Во время похищения я была сильной. Я смогла убежать от Скида, но потом вернулась и вступила с ним в схватку.
Почему сейчас я не могу сделать так же?
Я просто не могла. Тело не могло даже пошевелиться.
Вместо побега я посмотрела на Зака, до чертиков напуганная, когда он подошел и взял в руки мое лицо, впиваясь пальцами в кожу слишком сильно.
– Ты неплохо выглядишь, – произнес он, облизывая губы.
Он наклонился и поцеловал меня. Это был нехороший поцелуй, им он хотел меня наказать. Сомкнув челюсть, я, как могла, сжимала губы, пока он не схватил меня за волосы и резко не потянул вниз.
– Открой чертов рот, сука.
Я подчинилась, потому что знала, что оттянуть волосы было его последним предупреждением. Он целовал меня, кажется, целую вечность, язык больно терся о мой. Его вкус был отвратительным, будто он год не чистил зубы. Я не могла вдохнуть воздуха, и на глаза навернулись слезы.
В конце концов он отстранился.
– А дырка все такая же сладкая, как и этот ротик? – спросил он.
Я не ответила, и он слова потянул меня за волосы.
– Отвечай мне, сука!
– Я не знаю, – заскулила я.
Нужно было попытаться ударить его коленом. Нужно было сражаться, драться, кусаться или делать еще что-нибудь, но один вид Зака заставлял меня чувствовать себя маленькой беспомощной девочкой. И он тоже это знал. Я могла судить об этом по искоркам удовлетворения в его глазах. Зак был уродом. Как я с самого начала этого не поняла? Но сейчас-то я видела это совершенно четко.
– Слышал, ты снова трахаешься с Ругером, – зашептал Зак, и лицо его сделалось жутким. – Слышал, ты сосешь его член в любой части города, а еще трахаешься со всем его клубом. Это правда, шлюшка?
– Нет, – проскулила я. – Нет, это не правда.
– Что именно не правда? – спросил он, его рот начал растягиваться в улыбку. – Не правда, что ты трахаешься с Ругером, или что ты трахаешься с его клубом? Потому что эти ребята не крадут чужое наследство лишь за улыбочки и кокетство, детка. Они ничего не делают просто так. Поэтому скажи, насколько грязной шлюхой ты стала. В противном случае, я не узнаю, как сильно нужно будет тебя наказать.
– Я больше ни с кем не трахаюсь, – сказала я.
Зак заржал. Так сильно, что даже ослабил свою хватку и ладонью прижался к глазам, промокая выступившие слезы.
– Давай-ка попробуем еще раз, – после того, как приступ смеха прошел, произнес он. – С кем ты трахаешься? Ты принадлежишь мне, сука. Если не скажешь правду, начну ломать тебе пальцы.
Он потянулся вниз и схватил мою правую руку, зажав ее между своими руками, и стал отводить мой указательный палец от ладони.
Запаниковав, я пожалела, что в этой ситуации не могу мыслить здраво. Мозг отключился, зато включились старые добрые инстинкты самосохранения.
«Не спорь».
«Делай, как он скажет»
«Возможно, он проявит сострадание, если будешь хорошей девочкой…»
– У меня был секс с Ругером, – быстро сказала я.
Затем закрыла глаза, защищаясь от того, что могло произойти дальше. Хотя к такому и невозможно приготовиться. Вообще никак. Я ожидала, что он даст мне пощечину, но для меня стало большой неожиданностью, когда вместо этого он ударил меня под дых. Согнувшись пополам, я пыталась схватить ртом воздух. Мать его, это было больно.
Зак засмеялся.
– А ты оказалась офигенно доступной.
Поняв, что сглупила, я обхватила живот руками и стала молиться, чтобы он остановился на одном ударе. Но Зак никогда не делал того, чего мне от него хотелось. С ним невозможно было что-то планировать, невозможно было к чему-то подготовиться. Он был словно торнадо: секунду назад еще там, а в другую без предупреждений уже приносил зло сюда.
Смех Зака оборвался.
– Чертовски долго сюда добирался. Я устал и хочу есть, – заявил он. – Приготовь мне что-нибудь. А потом мы еще поболтаем о том, с кем ты спишь. И мы не упустим ни одной пикантной детали.
Я поплелась к холодильнику, пытаясь понять, что ему приготовить. Живот чертовски болел, хотя по ощущениям вроде все ребра были целы. Пока. Еды у меня было не очень много, но я могла сделать ему яичницу с тостами. Заку всегда нравилось есть завтрак на ужин.
– С твоей стороны было чертовски глупо вернуться в Кёр-д'Ален, – как бы между делом произнес Зак.
Он уселся за маленький столик между гостиной и кухней, наблюдая за мной и вычищая грязь из-под ногтей.
– Но ты же не можешь не раздвигать ноги, да? Я бы никогда не позволил ему завладеть тобой. Никогда. Разве я не ясно выразился?
Я ничего не ответила. Не имело значения, что бы я сказала, его это только бы раззадорило. Я отлично помнила это из прошлого. Заку всегда нравилось учить меня во время наказания, и если я не слушала, наказание становилось хуже, в разы хуже. Нужно было лишь затихнуть и пережить это. Рано или поздно он устанет, или ему станет скучно, и все это закончится.
По крайней мере, на какое-то время.
На самом деле, я никогда не была в полной мере свободна от него, хотя и думала, что смогу изменить свою жизнь.
«Глупая, глупая, глупая».
– Я говорил тебе о Ругере тысячу раз, но ты не слушала, – продолжил он. – И никогда не выкидывала этой мысли из головы, так ведь? Думаю, такие шлюхи, как ты, просто не могут себя контролировать... Тебя нужно учить, как собак. Или сучек. Хочешь, чтобы я стал тебя учить?
Я сделала глубокий вдох, затем выдохнула, плотно прикрыв глаза. Я знала, что будет дальше. Наш маленький танец уже давно был хорошо отрепетирован.
– Да, Зак, – прошептала я.
Было чувство, будто душа ушла куда-то очень глубоко, прячась от того, что надвигалось. Если я попытаюсь уйти как можно дальше от реальности, мне не будет так больно, когда он начнет бить меня по-настоящему.
– Я хочу, чтобы ты начал меня учить.
– Хорошая девочка, – пробормотал он, звук его голоса был почти человеческим.
Присев на корточки, я открыла ящик под духовкой, в поисках посуды, в которой можно было бы приготовить яйца. У меня была маленькая непригорающая сковородка, которой я обычно пользовалась. Еще была большая чугунная сковорода, которую я нашла тут, когда переехала.
Я никогда ей не пользовалась, чугун всегда казался мне странным и пугающим.
Хм.
Почему я должна была бояться сковородки? Потому что она отличалась от той, к которой я привыкла? Но изменять своим привычкам всегда сложно.
«И все же я могла бы это сделать. Я могла бы использовать эту сковородку».
Как во сне, я нагнулась и достала сковороду. Сложно ли это будет...? Сложнее, чем справиться с мужскими кулаками на своем теле? Сложнее, чем справиться со сломанными ребрами, синяками под глазами, плачем твоего ребенка в течение часа, потому что мамочка не может подняться по лестнице, чтобы взять его на руки?
Менять свое отношение к побоям – сложно.
«Но с этим можно покончить».
Сковородка была тяжелой. Действительно тяжелой. Но у меня были сильные руки. Я годами носила Ноа на руках – эта железная штука и в сравнение с ним не шла. Выпрямившись, я поставила сковороду на плиту, повернулась и зажгла камфорку.
– Полагаю, нам нужно кое-что прояснить, – сказал Зак.
Он вытянулся на своем стуле, смотря на меня, полностью довольный собой. Лишь секунда прошла с тех пор, как я обнаружила сковородку в шкафу, но все уже изменилось. Я почувствовала, как моя душа выбирается из своего укрытия.
– Ты засадила меня в тюрьму, – продолжил Зак. – Это было очень-очень плохое решение. Какое-то время я жил с этим. Позволял тебе наслаждаться свободой. А потом ты украла мои деньги, и это куда больше, чем может вынести человек. Если попытаешься сопротивляться, я тебя убью. На самом деле, я не только тебя убью, но еще и Ноа. Никогда не любил этого маленького говнюка.
На меня обрушился еще один удар. На этот раз кулак он не использовал. Ему и не нужно было его использовать.
Я посмотрела на медленно разогревающуюся сковороду.
– Возможно, я просто сделаю так, что он исчезнет, – пробормотал он. – Просто схвачу его мелкую задницу и брошу где-нибудь. И ты никогда его не найдешь. И все время будешь гадать, жив он или мертв. Возможно, если ты будешь и вправду хорошей девочкой, я расскажу тебе, где его тело, когда ему должно будет исполниться восемнадцать...
Я повернулась, чтобы взять из холодильника яйца, и посмотрела на Зака. Он смотрел на одну из своих рук, складывая ее снова и снова в кулак, поигрывая мышцами. Я выставила коробку с яйцами на стол. Затем потянулась за венчиком, чтобы взбить их – Зак любил яичницу-болтунью, когда желтки были хорошо перемешаны с белками для большего протеина. Я начала раскалывать яйца, белая скорлупа напоминала маленькие черепа.
Они так легко ломались.
Я бросила на Зака еще один взгляд. Он все еще рассматривал свои пальцы, сжимая и разжимая их.
Снова готовился бить меня.
– Думаю, я трахну тебя в жопу, – между тем продолжил он. – Заставлю тебя умолять об этом. Я скучал по этому, по тому, как ты умоляешь.
Все в груди сжалось, но я не позволила себе вдаваться в смысл его слов. Я сорвала полотенце и обмотала им горячую металлическую ручку сковородки. Затем сделала глубокий вдох и подумала о Ноа, о том, как будет выглядеть его маленькое лицо, когда Зак с ним закончит. Нет. Этого не произойдет.
«Ты сможешь», – сказала я себе, и я знала, что это правда. Я смогу.
Подняв сковородку, я сделала три шага по направлению к Заку и, замахнувшись еще выше, обрушила ее ему на голову со всей силы, на которую была способна.
Он этого так и не увидел.
Затем я ударила его второй раз, чтобы уже наверняка. А потом и третий.
Запах поджаренного мяса наполнил кухню.
Я улыбнулась.
Ругер
Почувствовав, как завибрировал телефон, у меня возникло очень серьезное желание проигнорировать звонок.
Было почти половина четвертого утра, а девочки приехали в Оружейную час назад. Я еще никогда не видел Мари настолько пьяной. На ней была маленькая белая фата и белая лента с надписью «Невеста», перекинутая через плечо, еще она, словно трофей, несла какую-то странную электронную вибрирующую штуку. Мэггс сказала, что это секс-игрушка, но разрази меня гром, если я знал, для чего точно она была предназначена.
Хос тоже был пьян, хотя и не так сильно, как Мари. Он унес свою будущую невесту почти сразу же, как она приехала. Сейчас они были наверху. С тех пор мы их больше не видели, хоть Дансер и пыталась убедить девчонок, что им нужно пойти вызволять Мари. Обдумывая этот план, они сгруппировались, будто стайка чертовых ведьм.
Я вытащил телефон и увидел на дисплее имя Софи. Бл*дь. Что еще? Я пытался дать ей немного свободы, но было чертовски сложно притворяться, что все хорошо, пока я ждал. Я скучал по ней. Джеки украли ее меньше, чем на день, но и эти часы чуть не убили меня.
Мне нужно было вернуть ее. Нужно было вернуть ее сейчас же. Я не был уверен, сколько еще смогу продержаться.
– Привет, Соф, – сказал я, выходя за дверь в ночной воздух.
Уже почти наступил октябрь, но все еще было тепло. Идеальная ночь бабьего лета.
– Ругер, – произнесла она, и голос ее звучал странно. – Э, у меня проблемы.
– Что случилось?
– Не думаю, что могу рассказать по телефону. Ты не... Как думаешь, сможешь приехать? Ну, я знаю, ты на вечеринке... ты можешь вести машину, как думаешь?
Бл*дь. Что-то действительно было не так. Все в ее голосе кричало об этом.
– Да, я могу вести, – ответил я.
Слава богу это было правдой. У меня сегодня не было настроения напиваться, в голове было слишком много мыслей. Я услышал, как она задержала дыхание.
– Мне что-нибудь взять с собой?
– Э, нам нужно быть осторожными, – медленно начала она. – Ругер, у меня тут проблемы. И я не знаю, что делать.
– Ты ранена? – уточнил я.
– Не думаю, – отозвалась она. – Но это не самое худшее... Ругер, я сделала кое-что плохое. Думаю, ты должен приехать как можно скорее. Ты должен сказать мне, что делать. Знаю, что просила тебя держаться подальше от моей жизни, но я была неправа. Я сама с этим не справлюсь.
– Ладно, детка. Я сейчас приеду.
К ее дому я подъехал двадцать минут спустя. Она сидела на небольшой веранде, руками крепко обхватив колени. Она выглядела такой до невозможности хрупкой, будто бы от одного прикосновения могла разлететься на тысячу кусочков. Ее лицо покрывали маленькие красные пятна.
Пятна крови. Черт.
– Что случилось, Соф, – спросил я, приседая.
Она посмотрела на меня бесцветным взглядом.
– Ты упала или что?
– Нет, – тихо ответила она. – Зак ударил меня в живот и угрожал убить Ноа, а вместо этого я убила его.
Я похолодел.
– Извини? – осторожно переспросил я, гадая, не послышалось ли мне то, что она только что сказала.
– Зак ударил меня в живот и угрожал убить Ноа, а я убила его, – повторила она, встречаясь со мной взглядом. – Он был зол на меня, потому что слышал, что я с тобой сплю. Он всегда был чертовски ревнив, ты же знаешь. Не знаю, как он меня нашел, но, должно быть, он следил за мной, потому что точно знал, где меня найти. Он был внутри, когда я вернулась из караоке-бара. Он поцеловал меня и начал задавать разные вопросы, а потом ударил. Сказал, что убьет Ноа, и я знала, что он сможет, поэтому ударила его несколько раз по голове чугунной сковородкой, пока он не умер.
Я сглотнул. Зака мне жалко не было, но ситуация была настоящей жопой.
– Ты уверена, что он мертв?
Она медленно кивнула.
– Я все била его, чтобы уж точно наверняка, – отозвалась она уж слишком спокойно. – Я проверила его пульс. Он определенно был мертв. Надеюсь, ты подскажешь, что мне делать дальше. Наконец-то я сама сделала всю грязную работу, Ругер, но не знаю, как ее завершить.
Черт. Не нужно было оставлять ее одну. Нужно было приехать проведать ее, когда она не появилась в клубе с остальными девочками... И нахрен ее свободу.
– Так, – сказал я. – Где Ноа?
– Он ночует у Элль, – ответила Софи. – Она утром соберет его в школу. Я заберу его и завезу в школу по дороге на работу.
Ладно, это было уже что-то.
– Я зайду в дом проверить, как там дела, – произнес я. – С тобой все будет в порядке?
– Конечно, – пробормотала она. – Никаких проблем. Я просто посижу здесь.
– Звучит неплохо, – сказал я и провел ладонью по ее щеке.
Она потерлась головой о мою руку, а глаза начали наполняться слезами. Тогда я пошел вверх по ступеням, оставляя ее за спиной, и открыл дверь.
Бл*дь. Бл*дь...
Зак лежал на полу, его волосы были перепачканы кровью. Его окружала лужа крови. Воздух наполнял ужасный запах – смесь жареного мяса и сожженных волос.
Сковородка лежала рядом с трупом Зака, на ней тоже была кровь. Кровь потекла уже и дальше. Да, уборка предстоит тут серьезная. Определенно придется перестилать линолеум и заменить часть половиц, это на первый взгляд.
Я попытался нащупать пульс Зака, лишь для того, чтобы убедиться, но Софи была права. Мой сводный брат был безвозвратно мертв. Это было паршиво, очень паршиво, и чтобы все это прибрать уйдет немало сил и времени.
Но, тем не менее, я ею гордился.
Она стала защищаться, когда ей угрожала опасность, а это безусловно была моя вина. Нужно было прибить Зака еще четыре года назад. Потом нужно было уж точно убрать его, когда он перестал платить алименты. Паршивая слабость.
Я не решался из-за Ноа.
Не хотел убивать отца пацана. И не хотел, чтобы моя мать была этому свидетелем. Она любила Зака по причинам, которые я никогда не смогу понять. Поэтому я вновь отпустил Зака, а моей женщине пришлось взять на себя всю грязную работу.
Чертов идиот.
Вытащив телефон, я набрал номер Пика.
– Это Ругер, – представился я. – Я у Софи. Мне тут требуется кое-какая помощь, дело довольно деликатное. Кто сможет подъехать? И, возможно, понадобится фургон.
– Насколько деликатное дело? – спросил Пикник.
Слава яйцам, он тоже был довольно-таки трезв. Никто из нас двоих не мог полностью расслабиться со времени похищения, и эта настороженность теперь может спасти задницу Софи.
– Насколько может быть деликатным дело, – медленно сказал я. – Это личный разговор.
– Понял тебя, – ответил Пик и повесил трубку.
Я вышел из дома и обнаружил Софи все так же сидящей на крыльце. Я сел рядом с ней, обнял руками ее тело, перекрестил наши ноги. Она дрожала.
– Эй, Соф, – прошептал я, зарываясь лицом в ее шею.
Она прижалась ко мне, и тут я понял, что она тихо плачет, слезы катились по ее лицу.
Это хорошо. Поплакать для нее куда лучше, чем то странное спокойствие, с которым она меня встретила.
– Ругер, мне очень жаль, – сказала она. – Я все продолжаю звать тебя на помощь, когда нужно что-то уладить, все время заставляю тебя разгребать мои проблемы. Сначала Миранда, теперь это. Нужно было позвонить в полицию...
– Ни в коем, мать его, случае, – возразил я. – Нам не нужна лишняя шумиха. Это могут признать самозащитой, а могут и не признать. Ты ударила его несколько раз. Он же просто сидел, когда ты напала на него, да? Он в этот момент не бил тебя, верно?
– Не совсем, – ответила Софи. – Он рассматривал свои руки, а я готовила яичницу.
– Ты сделала то, что должна была, – сказал я, надеясь, что она мне поверит. – Он выбрал этот путь, Соф, он угрожал твоему сыну. Ты должна была защитить его. Именно так поступают матери.
Она кивнула в знак согласия.
– Я знаю, – отозвалась она. – Он сказал, что убьет всех нас, и я знала, что он сможет. Ордер за запрет приближения ничего не дал. Тюрьма охладила его лишь на некоторое время... А если бы в следующий раз он навредил Ноа? Я не хотела рисковать.
– Мы все уладим, – сказал я, положив щеку ей на голову.
Боже, я обожал ее запах, и хоть раз мой член послушался и лежал спокойно.
– Будем надеяться, никто не знал, что он направился сюда. Он просто исчез. Если же копы нагрянут сюда, мы просто скажем, что это сделал я, идет?
– Ты не можешь... – начала она, пытаясь протестовать, но я ее перебил.
– Это не входит в мои планы, – сказал я. – Поверь, я не собираюсь садиться. Если мы все сделаем правильно, проблем не будет. Его тут не было, этого никогда не случалось. Но, если все пойдет не так, ты сделаешь то, что скажу тебе я или адвокат клуба. Понятно?
– Мне так жаль, что я втянула тебя во все это.
– Мы же семья, – прошептал я. – Мы заботимся друг о друге. Именно так все и устроено, детка. Ты защищала себя и Ноа, а теперь я буду защищать тебя. Братья прикроют меня, и мы выберемся из этого в целости и сохранности.
– Мы семья, правда? – шепотом спросила она.
– Всегда были и будем.
Она медленно кивнула головой, а я еще сильнее прижал ее к себе. Мы сидели так в полной тишине, ожидая Пикника, слушая кваканье лягушек и пение сверчков вдалеке.
Глава 17
Софи
Ругер, Пикник и Пэйнтер позаботились о теле Зака.
Они сделали так, что он просто исчез, вместе со сковородкой, моей одеждой и любым другим свидетельством убийства в доме.
Скрывать человеческую жизнь не должно быть так легко.
Ругер сказал мне принять душ, после чего я забралась в кровать Ноа и попыталась заснуть. Даже если бы я и смогла ни о чем не думать, тело слишком болело, чтобы заснуть. У меня был огромный синяк. По крайней мере, его не видно под одеждой. Когда я услышала, что Ругер вернулся и включил душ, солнце уже встало. Двадцать минут спустя он прокрался в спальню, лег рядом со мной и заключил в объятия.
Повернувшись, я зарылась в него, крепко обнимая.
– Спасибо, – отчаянно зашептала я, говоря от всего сердца.
Я благодарила его не только за сегодня – за все.
– Спасибо, что всегда был рядом со мной.
– Это моя обязанность, – прошептал он в ответ.
Его рука прошлась по моим волосам, утешая.
– Я была неправа, – призналась я.
– Хм-м-м?
– Я была неправа насчет тебя, – пояснила я. – Все продолжала говорить, что не хочу иметь с тобой ничего общего, что в твоем клубе творятся ужасные вещи. Но именно я совершила что-то ужасное.
– Ты пыталась выжить, – отозвался он, и его голос ни разу не дрогнул. – Ты защищала сына. Это не ужасно.
– Когда я тебе позвонила, ты вполне мог сказать, чтобы я, наконец, от тебя отстала. У меня не было права втягивать тебя в это. А теперь ты – соучастник убийства.
– Детка, все закончилось. Отпусти это. Через несколько дней я перестелю пол на кухне, покрашу его. Тогда все точно будет в прошлом. И нам не нужно об этом разговаривать, идет? На самом деле, нам нельзя об этом разговаривать.
– Хорошо, – прошептала я. – А что насчет нас? У меня такое чувство, что это история все изменила.
– Мы можем не пытаться все прояснять сейчас, Соф, – ответил он. – Попытайся поспать. Тебе на работу вставать через час. Это будет длинный, тяжелый день, и тебе нужно будет его пережить. Если же говорить о положительной стороне, на любые вопросы, почему ты выглядишь сегодня так себе, можешь отвечать, что у тебя похмелье. Слава яйцам, это могут подтвердить много свидетелей.
– Жаль, что нельзя сказаться больной, – вздохнула я. – Думаю, звонить на работу и сообщать о похмелье в такой час не лучшая идея, да?
– Скорее всего, нет, – ответил Ругер и поцеловал меня в макушку. – Как я уже сказал, не обязательно выяснять все сейчас, но я останусь с тобой на некоторое время. Не хочу, чтобы ты была одна.
Мне и в голову не пришло спорить. Я правда-правда не хотела оставаться одна. Никогда не верила в призраков, но я была практически убеждена, что Зак и оттуда будет за мной следить.
Наверное, до конца моей жизни.
***
Неделю спустя мы так и не прояснили наши отношения.
Ругер перевез нас обратно в свой дом в воскресенье той же недели, когда я убила Зака, и на этот раз я с ним не спорила. Он поселил меня в мою старую комнату, и, хотя мы все вечера проводили вместе, Ругер не предпринимал никаких решительных действий, кроме легкого поцелуя на ночь.
Я была благодарна ему за это гораздо сильнее, чем могла высказать словами.
Между нами все изменилось на каком-то глубинном уровне, и мы оба об этом знали. Все наши стычки и склоки теперь казались такими глупыми. И мои бесконечные размышления на тему, стоит ли нам быть вместе, тоже. Если мужчина избавляется ради тебя от трупа, все твои принципы стоит засунуть куда подальше.
Ничто так не говорит о преданности, как соучастие в убийстве.
Рано или поздно, но мы были бы вместе. Я просто раньше была к этому не готова, а Ругер, как это ни странно, был терпелив. Мы оба переживали, что Ноа будет расстроен очередным переездом, но он воспринял все это довольно спокойно. Вообще-то, он никогда не рассматривал жилище, предоставленное нам Элль, как нечто большее, нежели место для ночлега.
Элль одарила меня улыбкой чеширского кота, когда я сказала ей, что переезжаю.
Могу сказать однозначно, даже после того, как ты кого-то убила, жизнь все равно продолжается.
Предсвадебный обед для Мари и Хоса был назначен на следующую пятницу. И, как ни странно, я была на него приглашена. Особых причин приглашать меня не было, особенно учитывая, что меня не было на вечеринке по случаю предстоящего события, и членом семьи я не являлась. Но Ругер был шафером Хоса, поэтому он должен был присутствовать. Наверное, по его мнению, и мнению остальных членов клуба, мы теперь официально были парой, так что нас с Ноа тоже пригласили.
И мне понравилось быть причастной к этому событию.
Сама свадьба должна была пройти за пределами Оружейной, что мне поначалу показалось странным. Они не собирались справлять свадьбу ни в здании, ни на прилегающей к нему площадке. За стеной, огораживающей территорию, был огромный луг, на котором некоторые ночевали в палатках, когда приезжали по делам клуба. Луг заканчивался небольшим леском старых высоких деревьев, которые создавали природный навес, идеально подходивший для свадьбы. Там уже были натянуты шатры по краям площадки, а центр и задняя часть были очерчены неоново-оранжевой лентой, обозначающей место проведение церемонии.
Во время обеда я вызвалась присматривать за детьми, включая и двух сыновей Дансер. Мы устроились на детской площадке на территории клуба, и дети носились по ней, будто дикие животные, кричали и спрыгивали с качелей. Предсвадебный обед тоже проходил на территории клуба, поэтому я смогла помочь устроителю свадьбы. Она была другом клуба, ее звали Кендэс, и у нее был довольно жесткий юмор.
Еще я познакомилась с мамой Мари, Лейси Бенсон, и ее отчимом, Джоном.
Лейси была... другой.
По большей части, она была похожа на Мари. На самом деле, она вполне могла бы сойти за сестру Мари, ну, при первом взгляде точно. Но прическа Мари была свободной, а вот у Лейси был тот стиль, при котором точно знаешь, что у человека дорогая стрижка, тщательная укладка и куча средств, позволяющих прическе выглядеть естественно, но натурально. Обычно Мари не красилась. У Лейси же был идеальный макияж, а на одежде ни складочки. Она была истинной иконой стиля, за исключением табачного шлейфа, безотрывно тянущегося за ней.
Она была статной, ошеломляющей и чертовски безумной. Но это безумие не было чем-то ужасным. Она обладала такой бешеной энергетикой, что ее невозможно было сдержать, и она порхала вокруг Мари, словно колибри, до неприличия довольная за свою дочь. Лишь от одного взгляда на нее можно было устать.
Я поняла, что Кендэс не просто хороший человек, она практически святая. Не важно, сколько бы раз Лейси ни заставляла ее все переделывать, она лишь кивала и любезно улыбалась. И это было довольно впечатляюще, ведь мама Мари заставляла все переделывать по семь раз.
На восьмой раз, когда она решила все переделать, народу уже подавали закуски.
После обеда Лейси поднялась и произнесла долгий сбивчивый тост, рассказывая гостям истории, которые, как мне казалось, Мари не одобрила бы. Мы узнали о том, как она не любила одеваться, когда была еще совсем малышкой, и всегда раздевалась в магазинах. Услышали о том, как она решила прокатиться на соседском козле... надев шпоры.
Еще мы узнали о первой встрече Лейси и Хоса, и тут же рассказ перескочил на тюрьму, копов, управление гневом, ее мужа и обручальные пистолеты.
После такого, чувствуя полную дозволенность, мать Хоса захватила инициативу и поведала гостям о том, что он отказывался писать в доме первые пять лет жизни, а отец Хоса находил это уморительно смешным и обнадеживающим.
Тост Дансер завершил картину первых двух речей. Она встала перед всеми и попросила Мари выйти для особого подарка. Она достала маленькую плюшевую лошадь, о которой рассказывала в первую нашу ночь знакомства. У лошадки была сверкающая упряжь и узда.
Мэггс и Эм дополнили игрушку небольшим игрушечным «харлеем» для лошади.
Мари так сильно смеялась, что чуть не поперхнулась шампанским. Хос же смеялся зло, обернув руку вокруг шеи Дансер и сильно сжимая ее плечо. Прием перешел в довольно сильный захват и довольно долгую борьбу. Она кричала и вырывалась, но он не отпускал ее до тех пор, пока Дансер не сказала, что все выдумала, чему, разумеется, никто не поверил.
Мы с Ноа ушли в районе девяти, как раз тогда, когда начиналось самое интересное. Гости съезжались весь день, расставляли палатки за Оружейной и присоединялись к вечеринке, когда официальный обед был окончен. Я была вымотана, и все тело болело, поэтому была рада уйти. Мои синяки все еще окончательно не прошли, но, слава богу, в этот раз обошлось без сломанных ребер. На кровать я упала одна, желая, чтобы Ругер был со мной.
***
Утро в день свадьбы было теплым и идеальным.
Ребята довольно сильно рисковали, планируя мероприятие под открытым небом в октябре. Но риск окупился, потому что нет ничего красивее, чем осень в северном Айдахо. Деревья, покрывающие холмы, окрасились в яркие желтые и оранжевые цвета. Воздух наполнился тем терпким ароматом, который напомнил мне чувство от первого укуса яблока.
