Текст книги "Королевская пешка"

Автор книги: Джоанна Мэйкпис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Опершись о ствол лиственницы, Крессида глубоко задумалась. Нет-нет, ее отец не мог сделать такую глупость, чтобы открыто выражать недовольство новым королем! Но если все-таки… это стало бы катастрофой для всей семьи.

Знакомый голос окликнул ее, и она живо обернулась, чтобы приветствовать всадника, выезжавшего на полянку. Хауэлл Проссер, сын ближайшего их соседа, взбежал на холм. Это был среднего роста плотный молодой человек с темными волосами и открытым, добродушным лицом.

– Маленькая мистрис Греттон! Что вы делаете здесь в такое ненастье?

Крессида так глубоко ушла в свои мысли, что даже не замечала ледяного ветра, сопровождавшего ее всю дорогу. Только сейчас, словно опомнившись, она плотнее завернулась в свой коричневый ворсистый плащ.

– Не такая уж я маленькая, мастер Проссер, – возразила она, вскидывая голову. – В следующем месяце мне исполнится шестнадцать.

Хауэлл Проссер подошел к ней, смеясь, и отбросил капюшон, прикрывавший его каштановые волосы. Появление юноши не смутило Крессиду. Хауэлл был старше ее всего на три года. Она давно привыкла к его поддразниваниям и нередко встречала его во время своих одиноких прогулок верхом. Он часто бывал у них в доме, и она знала, что отец относится к нему и его отцу с полным доверием.

– Сегодня и в самом деле холодно, – согласилась она, – но мне хотелось на воздух. Мама проверяла белье, отец занят с управляющим. А я просто нуждалась в…

– …в достойном спутнике, – договорил за нее молодой Проссер, и она рассмеялась.

– Каким вы себя и считаете, не так ли?

– Я всегда считаю себя достойным. Что же до слова «маленькая», то вы для меня всегда будете маленькой и совершенно замечательной особой.

– Перестаньте поддразнивать меня, Хауэлл. Вы знаете, моему отцу это не понравилось бы.

– Из-за того, что в следующем месяце вам стукнет шестнадцать?

Ее глаза затуманились и вдруг стали серьезными.

– Ну что, уже идет речь о помолвке?

Хауэлл Проссер был всего-навсего сквайром; конечно, между его отцом и сэром Дэниелом Греттоном установились вполне непринужденные и дружеские отношения, но Греттон слишком богат и, хотя испытывал искреннее расположение к сыну своего друга, все-таки желал для дочери более высокого нареченного. Хауэлл знал это.

Крессида покачала головой.

– О нет, ничего похожего. Хотя, мне кажется, вы правы, я до сих пор как-то не считала себя по-настоящему взрослой, но последнее время Алиса то и дело предостерегает меня… – Она неуверенно примолкла. – Думаю, скоро мне придется покинуть наши края. А я так люблю здесь все, Хауэлл! Здесь я была так счастлива… И все это может измениться в одночасье, как изменилась внезапно судьба принца. Всякий раз, как я вижу этот замок, я о нем думаю… о том, как-то им с братом живется. Лицо Хауэлла потемнело.

– Если они вообще еще живы.

– Вы считаете, что они… что их могли убить?

В ее голосе слышалось такое страдание, что он почувствовал себя виноватым.

– Пусть мои мрачные мысли вас не тревожат, Крессида. Кто знает, что сейчас с принцами? – Он пожал плечами. – Ходили тут разные слухи… кое-что просочилось из французского двора… говорили, будто вскоре после коронации нового короля мальчики были преданы смерти. Действительно, они не появлялись на людях именно с той поры, но никаких доказательств, что они мертвы, нет. В самом деле, нет никаких данных, что их дядя как-то замешан… в каком-либо инциденте. – Он с горечью сделал ударение на последнем слове.

– Но вы склонны верить этим слухам? Хауэлл быстро обвел глазами полянку, желая убедиться в том, что они одни, затем опустил голову и тихо сказал:

– Судьбы свергнутых королей всегда имели плохой конец. Трагически умер король Эдуард II, то же случилось с королем Ричардом II. Можно ли верить, что с королем Эдуардом V [10]10
  Малолетний сын Эдуарда IV – Эдуард (1470–1483?) – был королем Англии с апреля по июнь 1483 года; объявленный бастардом, был смещен его дядей Ричардом (королем Ричардом III).


[Закрыть], оказавшимся в руках узурпатора, дело обернется иначе?.. Ну да ладно, Крессида, вам вообще не следует задумываться о таких вещах. И говорить о них открыто не стоит, даже с друзьями. Никогда ведь не знаешь, вдруг услышит кто-то чужой. И отца про это не спрашивайте. Держите свои мысли при себе.

Крессида задумчиво кивнула головой. Мрачный тон Хауэлла совсем не утишил ее страхи.

– Перед тем как я выехала, в усадьбу прибыл курьер, – проговорила она с запинкой. – Могу поклясться, что на нем были королевские цвета.

Карие глаза Хауэлла Проссера потемнели, брови сошлись над переносьем.

– Он приехал один?

– Да, вооруженных людей с ним не было.

Хауэлл немного успокоился.

– Не думаю, что тут есть причина для тревоги. После восстания графа Букингемского в 1483 году король боится вооруженного мятежа. Ричмонд хотел высадиться в Англии и почти попался в ловушку. Король рассылает своих фаворитов присматривать, все ли спокойно в королевстве, особенно здесь, в пограничных районах с Уэльсом, и на шотландской границе.

Сжав губы, она опять кивнула, ее голубые глаза расширились от волнения.

– Надеюсь, отец не совершил никакой глупости…

– Конечно, нет. – Он подал ей руку, чтобы подвести к лошади. – Мне кажется, вам лучше вернуться домой. В ноябре дни короткие. Скоро совсем стемнеет.

Он посадил ее в седло и тоже вскочил на своего коня. Крессида порадовалась, что часть пути он будет с ней рядом. С ним она всегда чувствовала себя в безопасности.

Неподалеку от усадьбы Греттонов Хауэлл осадил коня.

– Ну, здесь вам уже ничего не угрожает. Сейчас вам не следовало бы выезжать одной, Крессида. Если в окрестностях бродят люди короля… – Он неловко оборвал фразу. – Словом, даже на собственных землях лучше бы соблюдать осторожность.

Крессида протянула ему руку в перчатке, и Хауэлл пожал ее. Еще год назад он спокойно заехал бы с нею прямо во двор усадьбы. Но в последнее время она стала замечать, что он как будто не хочет, чтобы его видели с нею наедине, особенно ее отец. Это служило безмолвным подтверждением правоты Алисы. Она уже не ребенок, и ей не пристало показываться с мужчиной без компаньонки.

Крессида вскинула свой искусно изукрашенный хлыст в знак приветствия, и Хауэлл поскакал прочь, она же поехала прямо домой.

Она всегда радовалась, подъезжая к своему дому. Он был построен из золотисто-желтого камня и выглядел надежным и приветливым; за ним простирались красивые луга, а вдали виднелись смутные очертания Кли-Хиллз. Здесь, на уэльской границе, у ее отца имелось несколько поместий, но Греттон она любила больше всех остальных, и они жили тут почти постоянно.

Едва она вошла в свою комнату, Алиса, сидевшая у окна, подшивая оборку на платье Крессиды, сразу вскочила.

– Отец спрашивал вас. Он в верхней гостиной вместе с матушкой. Но сперва прихорошитесь маленько.

Крессида заторопилась, дергая шнурки плаща, и Алиса бросилась помогать ей.

– Я видела, какой-то курьер приехал. Надеюсь, никаких дурных новостей?

Алиса нетерпеливо проворчала что-то и, сняв с молодой хозяйки плащ, критически оглядела ее. На Крессиде было темно-синее шерстяное платье, простое, но совсем свежее и почти не помявшееся после прогулки. Лучше уж пусть идет в нем, решила она, не следует заставлять сэра Дэниела ждать слишком долго. Когда хозяин поднялся сюда час тому назад, Алисе показалось, что он взволнован и в большом нетерпении.

– Откуда же мне знать, какие у вашего папеньки новости? Никак не похоже было, чтобы он желал поделиться со мной. Если поторопитесь, так, может, сами узнаете.

Родители Крессиды сидели возле нового бокового камина, в котором пылал огонь. Гостиная была роскошно обставлена, беленые стены завешаны гобеленами, даже пол покрывали два красивых ковра. Несмотря на холодный ноябрьский день, здесь было тепло и уютно.

Леди Греттон подняла глаза и улыбнулась дочери, приостановившейся в дверях, чтобы сделать короткий реверанс. Мать Крессиды была миниатюрна, как и сама Крессида, только с годами фигура ее сделалась приятно округлой. Ее лицо казалось не столь изящным, как у дочери, но еще не было тронуто морщинами – вероятно, оттого, что по природе своей она была покойна и добра и, в отличие от всех знакомых Крессиде женщин, почти никогда не сердилась.

На ней было несколько вышедшее из моды бархатное платье цвета клюквы; как и Крессида, она предпочитала парадному геннину [11]11
  Геннин – высокий головной убор знатных дам различной формы на проволочной основе.


[Закрыть]с вуалью более удобный вышитый полотняный чепчик, из-под которого на лбу и висках вились все еще прекрасные белокурые волосы.

Невозможно было усомниться в том, что это – мать и дочь и что сэр Дэниел Греттон, возвышавшийся над ними и обнимавший за плечи жену свою, любит обеих всей душой и, в отличие от многих своих современников и равных ему по положению мужчин, не стесняется в том признаваться.

Он раскрыл объятия подбежавшей к нему дочери и прижал ее к груди.

– Я тревожился о тебе, – проговорил он, мягко отстранив ее. – Ты уехала одна и долго не возвращалась.

– Я встретила Хауэлла на полянке возле хижины углежога.

Крессида улыбнулась отцу и, подойдя к матери, села на низенький стул у ее ног.

Сэр Дэниел Греттон вышел из-за кресла, на котором расположилась его жена, и сел напротив, устремив на дочь внимательный взгляд. Даже сейчас, одетая в простое домашнее платье, она, такая тоненькая, но уже с развитыми формами, была необыкновенно прелестна; ее дивные волосы волной падали ей на плечи из-под чепца.

– У меня был посетитель, – объявил он без всяких предисловий.

Леди Греттон легко положила руку на склоненную голову дочери.

– Я видела, что приезжал курьер. – Крессида вопросительно посмотрела на отца. – И боялась, что он привез дурные вести, но вы смотритесь таким веселым, отец.

– Я и в самом деле доволен. Этот человек приезжал по поручению короля из Вестминстера. Король оказывает мне честь, приглашая на церемонию ношения короны во время рождественских празднеств.

Крессида с сомнением нахмурила брови.

– А это не может оказаться опасным? После коронации нынешнего короля вы не бывали при дворе, и ваши симпатии всем ведомы. Вы их не скрывали, рассказывая про резню после битвы при Тьюксбери. Вы говорили, что едете ко двору только на коронацию, ибо считаете, что надо так поступить из политических соображений, и получили охранную грамоту на этот случай.

Сэр Дэниел ласково улыбнулся. Это был крупный мужчина, грубо сколоченный, почти безобразный рядом с двумя красавицами – женой и дочерью.

– Я не сомневаюсь в добром отношении его величества. Он просил меня приехать ко двору вместе с женой и дочерью. По-видимому, он знает, Крессида, что тебе скоро исполнится шестнадцать, и желает представить тебя ее величеству королеве. Возможно, ты станешь ее фрейлиной, пока… покуда не выйдешь замуж, вот так-то.

Крессида вскочила на ноги так стремительно, что едва не упала, наступив на подол платья. Выпрямившись, она посмотрела отцу в лицо и слегка притопнула ножкой.

– Отец, но мы не можем покинуть Греттон на Рождество! Все наши люди целый год ждали этого праздника. Мы же всегда приглашали к себе Проссеров и других соседей… и наши слуги всегда так радовались веселью…

Сэр Дэниел встал и большими своими ручищами взял за плечи рассерженную дочь.

– Боюсь, дитя, придется обойтись без привычных нам увеселений, и наши соседи поймут нас. Но, уверяю тебя, ты не будешь разочарована. Ты даже представить себе не можешь, как великолепны королевские празднества, и у тебя будет немало случаев покрасоваться в самых лучших твоих туалетах…

– Разве я кукла, чтобы меня наряжать всем на обозрение? – возмущенно возразила Крессида. – Не хочу туда ехать. Хочу остаться с моими друзьями.

Лицо ее пылало гневом, тугие юные груди высоко вздымались.

– Отец, вы не понимаете. Я знаю, шестнадцатый день рождения – веха в моей жизни, знаю, что у вас есть планы относительно меня. Быть может, это мое последнее Рождество дома. Прошу вас, позвольте мне провести его с моими друзьями.

Улыбка сбежала с лица сэра Греттона, оно стало суровым.

– Ты не понимаешь, дочь моя. Приказ короля должен быть исполнен. Он желает видеть меня при дворе, а также тебя и твою мать. Он специально подчеркнул это. Ты, дочь простого рыцаря, станешь одной из фрейлин королевы. Он заверил меня также, что принимает твои интересы близко к сердцу и считает себя обязанным найти тебе достойного мужа.

Она отскочила от него и, взволнованная, повернулась к матери.

– Этого не может быть. Я не телка, которую продают на базаре тому, кто больше заплатит. Я знаю, что вскоре должна выйти замуж, но выйти за того, кого изберете мне вы, отец, а не за придворного старца из окружения короля. Я так надеялась, что моим мужем станет кто-нибудь из соседей. И мне не придется покидать наши места. Я хочу жить где-нибудь здесь, близко от вас обоих.

По щекам ее заструились слезы, и сэр Дэниел совсем растерялся. Крессида обладала редкой способностью плакать так, что слезы нимало ее не портили. Ее ярко-голубые глаза сияли, как незабудки, орошенные чистыми каплями весеннего дождика. Отца буквально завораживала красота дочери; совершенно практический человек по натуре, он никогда прежде не ведал поэтических настроений. Необходимость во что бы то ни стало устоять перед мольбами дочери, когда она в таком отчаянии, была для него мучительна.

Он громко прочистил горло, стараясь скрыть свое замешательство.

– Крессида, королю сейчас немногим больше тридцати. Знатные господа, его окружающие, судя по всему, не старше его, а то и помоложе. Поверь, я не позволю отдать тебя какому-нибудь слабоумному старцу или распутному щеголю, каким бы он ни был богатым и высокорожденным.

– Значит, вы найдете способ отказаться от поездки? О, пожалуйста, отец, молю вас! Скажите, что я больна… что…

– Это невозможно, Крессида. Я уже принял приглашение короля. – Сэр Дэниел посмотрел на жену, взывая о помощи. – Отказаться нельзя, это неумно и в самом деле опасно. Такой отказ будет воспринят как ужасное оскорбление, меня могут заподозрить в… – Он оборвал фразу и, отведя глаза, посмотрел на огонь. – Это невозможно, дитя мое. Нам приказано явиться в Вестминстер, и мы должны поспешить, потому что погода портится, и скоро ехать будет трудно.

Лицо Крессиды выражало глубокое отчаяние, поэтому он опять приблизился к ней и, ободряюще обняв за плечи, продолжал более мягким тоном:

– Поверь, для тебя это путешествие станет настоящим приключением. На твоем месте, Крессида, любая другая девушка пришла бы в восторг. Я слышал, что королева Анна очень добра и фрейлины все ее обожают… и я тебе обещаю, мы останемся с тобой в Лондоне до тех пор… – он опять прочистил горло, – пока твое будущее не определится.

Крессида бросилась к матери. Милдред Греттон тяжко вздохнула и крепко обняла дочь. Она слишком хорошо понимала, что сейчас чувствовала Крессида. Когда-то и она испытывала те же сомнения и страхи, пока не обрела истинное блаженство в объятиях мужа. Она молилась о том, чтобы и дочери даровано было такое же счастье.

– Еще ничего не решено, но твой отец обязан повиноваться королю. Ведь ты не захочешь навлечь на него беду из-за глупых страхов? – (Крессида отчаянно помотала головой.) – Ну, конечно же, нет. А теперь ступай расскажи обо всем Алисе Крофт, и пусть та приготовит твои самые красивые наряды. Она, разумеется, поедет с нами. – Леди Греттон обеими руками приподняла подбородок Крессиды. – Ты так прелестна, дитя мое. Все будут у твоих ног. В столице у тебя появится масса дел, ты захочешь многое посмотреть, словом, ты и не вспомнишь о том, как огорчилась, что на этот раз проведешь рождественские праздники не в Греттоне. – Она склонилась к лицу дочери и заговорила почти шепотом: – Таков наш жребий, деточка. Ты должна взять от жизни самое лучшее. Твой отец надеется, что твоим мужем станет знатный вельможа. Король сам намекнул на это. Он нуждается в поддержке твоего отца.

– И я – та цена, которая будет заплачена за королевское благоволение?

Милдред Греттон опять вздохнула.

– Все мы в каком-то смысле рабы, детка, даже самые высокоценимые. – Она заставила себя улыбнуться. – У тебя есть дар, Крессида, побуждать других исполнять твои желания. Так воспользуйся им с умом, когда выйдешь за своего будущего супруга. Такой дар ценнее бриллиантов и поместий. Подумай о моих словах. Мы еще поговорим, прежде чем отправиться в путь.

Крессида обернулась и посмотрела на отца. Изо всех сил, постаравшись храбро ему улыбнуться, она сказала:

– Простите меня, отец. Я глупа и ребячлива. Конечно же, вы должны повиноваться королю. А теперь я пойду, чтобы подготовиться к путешествию.

Он кивнул ей с облегчением, видя, что дочь покорилась, и с признательностью посмотрел на жену.

В дверях Крессида негромко сказала:

– Вы пошлете к Проссерам сообщить о нашем внезапном отъезде? Мне не хотелось бы, чтобы они сочли нас нелюбезными.

– Да-да, – кивнул ей отец. – Мы должны оповестить наших соседей. Не беспокойся, Хауэлл будет уведомлен, почему ты уезжаешь так поспешно, не попрощавшись.

Она вспыхнула, он улыбнулся ей.

– Не тревожься, девочка. Он все поймет. Он был хорошим товарищем твоих детских игр все эти годы, но ты не для него. И он это прекрасно знает.

Ее фиалковые глаза опять затуманились. Она никогда всерьез не думала об этом… Крессида с трудом перевела дух. Нет, если быть честной с собой, ей все-таки иногда приходила в голову смутная мысль о том, что, может быть, когда-нибудь они с Хауэллом Проссером поженятся. Это было бы так удобно! Она по-прежнему жила бы в этих краях, совсем близко от своих любящих, снисходительных родителей.

Она никогда не спрашивала себя, каковы ее чувства к Хауэллу. Знала, что он ей приятен и ей с ним всегда хорошо. Да, лучшего союза и не придумать!

И вот король, этот непонятный, недобрый и опасный человек, где-то там, в далеком Вестминстере, заявляет вдруг, что намерен сам распорядиться ее будущим, и весь уклад ее жизни мгновенно разрушился. Нет, она никогда не простит этого непрошеного вмешательства в ее судьбу.

ГЛАВА ВТОРАЯ

К счастью, погода благоприятствовала Греттонам, пока они добирались до Вестминстера. Несмотря на дурные предчувствия, Крессида находилась под сильным впечатлением от увиденного и с увлечением открывала для себя новые места; зато Алиса всю дорогу ворчала не переставая.

Алисе, как и ее подопечной, не хотелось покидать Греттон перед самым Рождеством: она обещала непременно навестить родню, которая проживала неподалеку от усадьбы. Теперь же ей предстояло провести несколько дней в дороге, а когда они достигнут места назначения, придется и вовсе быть начеку: уж очень странно была настроена ее непокорная юная хозяйка, приказывая ей готовиться к поездке.

– Нам придется ехать невесть куда в самое плохое время года и отказаться от встречи Рождества в Греттоне! – гневно воскликнула она. – Мало этого, отец уже решил выдать меня за какого-нибудь трухлявого лорда по выбору короля! – Теперь в ее голосе звучало презрение. – Это же невыносимо! Чтобы кто-то, кто даже меня не знает, был вправе так грубо вмешиваться в мою жизнь!

– Король есть король, – бесстрастно отозвалась Алиса, словно объяснила этим все; на самом же деле лишь подлила масла в огонь: Крессида с большим негодованием подумала о человеке, который живет от них так далеко и, несмотря на это, позволяет себе распоряжаться чужой судьбой.

Она решила не показывать вида родителям, что ей уже начинает нравиться первое в ее жизни путешествие. Она со слезами распрощалась с Хауэллом и теперь желала, как следует помучить своим дурным настроением отца, которого винила в том, что он слишком легко подчинился воле своего сюзерена.

Любя дочь всем сердцем и видя, что она подчеркнуто не желает замечать его попыток приласкать ее, сэр Дэниел томился и чувствовал себя не в своей тарелке; он с тревогой думал о том, как нелегко ему будет в Вестминстере. Леди Греттон относилась к раздражительным вспышкам Крессиды со свойственной ей невозмутимостью, но все же раз или два побранила ее за то, что та дурно обращается с Алисой.

– Право же, Крессида, ты ведешь себя как испорченный ребенок, и боюсь, ты именно такова и есть. Мой отец просто взял бы арапник и отхлестал меня, веди я себя, как ты… Нельзя быть такой неблагодарной к тем, кто изо всех сил старается услужить тебе. Это непростительно!

Оскорбленной в своих чувствах Крессиде совсем не помогало сознание, что ее мать совершенно права. Все они во власти короля, и она должна спокойнее принимать то, что назначено ей судьбой. Она часто корила себя за свои ребяческие выходки, но, увы, отнюдь не могла назвать себя «терпеливой Гризельдой» [12]12
  Героиня одного из рассказов Боккаччо.


[Закрыть], хотя часто давала себе клятву, что постарается больше не быть такой злючкой.

Крессида была прекрасной наездницей и не испытывала усталости, проводя по нескольку часов в седле. Дороги в глубоких колеях, погода холодная, хотя и не морозная, солнце стоит низко, и почти все время облачно, однако, несмотря на голые коричневые поля вокруг и окоченевшие голые ветки, сплетавшиеся над их головами, Крессида с наслаждением озирала края, по которым они проезжали.

С особенным восторгом обозревала она города. Прежде ей казался большим городом Ладлоу, но Хирфорд и Глостер, с их кафедральными соборами и оживленными улицами, поразили ее до глубины души.

Они остановились на несколько дней возле Уитни, чтобы повидаться с братом ее матери, сэром Джоном Пейнтоном, и здесь двадцать восьмого ноября Крессида отметила свой шестнадцатый день рождения. Получился веселый праздник, и ее дородный дядюшка всячески ублажал ее: он всегда мечтал о дочери, но жена подарила ему лишь четверых здоровяков сыновей, двое из которых были старше Крессиды, а двое других еще слишком малы, чтобы определить их к соседним дворянам, где они обучились бы пажеским обязанностям.

Крессида получила великолепные подарки от своих любящих родственников – дорогие шелка, парчу, драгоценности. Она старательно выражала восторг, хотя для нее это было лишь напоминанием о том, что, как только они доберутся до цели своего путешествия, она будет выставлена всем напоказ и продана на торжище невест.

Сэр Джон проводил их до Оксфорда, и Крессида зачарованно смотрела на шпили и стены величественных, респектабельных колледжей и удивленно таращила глаза на черные одеяния священнослужителей и профессоров, спешивших по своим делам.

Наконец, когда они уже были недалеко от столицы, погода испортилась, а вместе с этим пропали и всплески оптимизма, которые поддерживали Крессиду во время их долгого пути. Ее мать заметно утомилась, и шестеро сопровождавших их телохранителей недовольно перешептывались между собой, с нетерпением ожидая скорого прибытия на место.

Алиса, трясясь за спиной одного из стражей, облегченно вздохнула, когда копыта лошади зацокали по зловонным и многолюдным улицам Лондона.

– Слава Пресвятой Деве! У меня, кажется, все косточки ноют, больше мне эдакой тряски не выдержать. Лишь бы нашлось жилье поудобнее, тут ведь, я слышала, нынче дворцов-то на всех не хватает.

Дурные предчувствия Алисы не оправдались; сэр Дэниел признал, что комнаты, оставленные для него в Вестминстерском дворце, вполне удобны – о таких он не мог и мечтать, при том, что в столицу съехались самые знатные семейства страны, дабы присутствовать на старинной церемонии рождественского ношения короны, и старый, беспорядочной застройки дворец, с его флигелями и пристройками, был набит битком до самой крыши.

Крессиде и Алисе предназначалась одна небольшая комнатка на двоих – пожалуй, далековато от комнаты родителей. Алиса, войдя, так и закудахтала от удовольствия. На Крессиду же ее дворцовое обиталище не произвело особого впечатления. Ее собственная комната в Греттоне была куда лучше. Она не представляла, в какой тесноте живет большая часть придворных, и не понимала, что получить отдельные комнаты в эту пору – знак особого внимания короля к ее семейству.

Поразили ее размеры дворца и оглушительный шум, здесь царивший; когда она отворила маленькое застекленное оконце своей спальни, в ноздри ей ударило зловоние, исходившее от реки; сморщив нос, она глядела на суматошную суету внизу, на королевской лестнице, позади маленькой прогулочной площадки, потом перевела глаза на коричневые воды Темзы, забитой баржами с углем и всяким рыночным товаром; между ними сновали лодки перевозчиков, которые без устали переправляли знатных особ и чиновный люд вниз по реке в город и обратно.

– Ох, Алиса, – воскликнула она с отчаянием, – как ты думаешь, нам долго придется жить в этом ужасном месте?

Алиса подняла голову; она разбирала дорожный сундук с вещами Крессиды, вынимая самые нарядные ее платья и расправляя слежавшиеся складки. Ей было приказано выбрать для молодой хозяйки подходящий наряд к ужину, который в этот же день давал король в парадном зале.

– Это Вестминстер, – сказала она спокойно. – В самом-то городе, у Большого моста и Тауэра, народу еще больше и воздух куда вреднее. Ваш отец привозил сюда вашу матушку, когда приезжал засвидетельствовать свое почтение покойному королю Эдуарду. Тогда мы жили неподалеку от Чипа, и я думала, что задохнусь от вони из-за этих открытых канав, к тому ж дело было летом. Ох, и радовались мы, что возвращаемся в наши родные места, где такой чистый воздух!

Крессида с размаху упала на узкую кровать.

– Ты видела тогда короля, Алиса? Говорят, он был самый красивый мужчина в Европе – совсем не то, что его брат, новый король, который, по слухам, и темен лицом, и ростом мал, и вообще нехорош собой.

– Да, Эдуард был красавец – высокий, крупный, просто загляденье. Недаром его прозвали «Цветком Руана». Вы же знаете, он там родился. И молодого Глостера я тоже видала, ну, нынешнего короля. Росточком он, конечно, поменьше, да и смугловат, и не такой представительный, а все же он показался мне вполне симпатичным. Ему тогда только-только восемнадцать исполнилось. – Она вздохнула. – С тех пор, каких только бед не пришлось ему пережить! Должно быть, сильно состарился…

– Он сам себе много бед нажил, – перебила ее Крессида. – Не надо было трон принца Уэльского захватывать.

Алиса вскочила, бросилась к своей питомице и гневно схватила ее за руку.

– Замолчи, глупышка! Или хочешь всех нас погубить эдакими изменническими опасными речами?! Король – помазанник Божий, и, когда тебя представят ему, ты будешь вести себя с подобающим смирением, слышишь? Разве ж я учила тебя быть такой непочтительной к тем, кто старше и лучше тебя?

Крессида печально улыбнулась.

– Прости, Алиса. Я просто очень устала и взволнована. Мама без конца твердила мне, что я должна вести себя почтительно и быть благодарной… вот только не понимаю за что.

– Да многие девицы ничего не пожалели бы за ту честь, какой ты удостоена! Видать, королю очень уж нужна поддержка твоего отца, коли он его так отличает.

Крессида наклонилась к самому уху Алисы и прошептала ехидно:

– А теперь кто ведет изменнические речи?

Круглое красное лицо Алисы выразило почти комический испуг, она прикрыла рот рукой, но Крессида звонко расхохоталась и затрясла головой, от души забавляясь растерянностью няньки.

Леди Греттон послала за Крессидой служанку по имени Бронвин. Сэра Дэниела в их комнате не оказалось, у него были свои заботы – возможно, он решил посмотреть, как размещены его люди.

– Ну что ж, – с улыбкой сказала леди Греттон, – кажется, о наших удобствах позаботились. А теперь, Алиса, приготовь Крессиде подходящее платье. Сэра Дэниела известили, что сегодня вечером король ждет нас к ужину неофициально, так что она еще не будет представлена по всей форме. Поэтому самый лучший наряд пока прибереги, но все же и нынче мы не должны ударить лицом в грязь перед придворной знатью. Одним словом, постарайся.

Она критически оглядела дочь.

– Поди ляг, поспи часок-другой. До ужина время еще есть, а ты должна выглядеть как можно лучше.

Крессида сделала реверанс, но тут же горячо обняла мать и возвратилась в свою комнату. Волнения, связанные с приездом, немного улеглись, но она была все еще слишком взвинчена, чтобы заснуть средь бела дня.

Девушка стояла у окна, беспокойно наблюдая жизнь внизу; тем временем Алиса вынула из сундука голубое бархатное платье для первого появления своей питомицы в большом зале за ужином, затем вытащила из-под кровати Крессиды низенькую кушетку на колесиках и, со вздохом облегчения скинув башмаки, легла на свое ложе.

– Ваша матушка правильно говорит, деточка, как, впрочем, и всегда. – Алиса приглашающе похлопала рукой по кровати Крессиды. – Вы сейчас слишком устали и растревожены. Я же все вижу, вон, как щеки-то горят. Настоящие леди не ведут себя как малые дети. Так что прилягте да отдохните и успокойтесь. Вашему отцу приятно будет представить вас королю.

Крессида неохотно отошла от окна, откуда могла, по крайней мере, видеть, что происходит внизу, и собралась снять дорожное платье и последовать совету матери.

Алиса уже легла, и Крессиде не хотелось беспокоить ее, чтобы распустить шнуровку на спине, сделать же это самой было затруднительно. Измученная путешествием и волнениями, связанными с приездом, Алиса уже легонько похрапывала, разомлев от тепла: в их комнату поставили на всякий случай две жаровни – одну возле окна, а другую у двери.

Крессида не знала, на что решиться. Она ни за что не хотела тревожить Алису, горячо любя свою няньку, которая неусыпно пестовала ее с младенческих лет; однако строгость Алисы и ее вечная воркотня на естественное стремление повзрослевшей Крессиды к независимости постепенно развивали в последней и чувство протеста.

Ей не хотелось, чтобы Алиса проснулась и опять пустилась вспоминать о том, как была здесь в прошлый раз, или начала пенять на ее поведение, или – еще хуже – рассуждать о том, какая Крессида счастливая оттого, что ей скоро подыщут знатного супруга.

Крессида с тоской посмотрела на дверь. Сколько должно быть интересного в этом дворце! Вечером родители поведут ее в парадный зал. Они ни на миг не спустят с нее глаз. Их постоянный надзор душил ее. Но до ужина еще оставалось немного времени. И она попробует сама осмотреться здесь.

Коридор оказался совершенно безлюден. Но откуда-то доносились голоса, чей-то смех – кажется, женский? А может быть, это пажи пользуются свободной минуткой, чтобы немного развлечься, пока, их не позовут в зал прислуживать господам за столом?

Крессида набросила на плечи дорожный плащ и надвинула капюшон. Она дрожала от холода в неотапливаемых переходах, но все же ей приятен был свежий воздух после духоты нагретой жаровнями комнаты, и она свернула в коридор, который, как полагала, должен был вывести ее наружу. Ей очень понравилась площадка над рекой, она видела из своего окна спокойно прогуливавшихся там мужчин и женщин. Конечно же, никто не обратит на нее внимания.

Дворец оказался настоящим лабиринтом. Она шла по коридорам, минуя одно помещение за другим – некоторые были пустыми, в других слуги склонялись над пергаментными свитками, в третьих полно было разодетых придворных, которые беспечно болтали, расположившись перед высокими, ярко пылавшими каминами. Крессида никуда не входила, она спешила вперед, надеясь отыскать выход во двор.