Текст книги "Побеги любви"
Автор книги: Джоанна Линдсей
Соавторы: Стюарт Мэри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Вот что в конце концов превратило его в жестокое чудовище, каковым он теперь и является, – едва заметила Ровена.
– Нет, таким, как сейчас, он стал с того дня, когда узнал о смерти всех своих родных. Горе и отчаяние – вот что превратило его из мальчика, каким он был, в мужчину, каковым он является сейчас. Все говорят, что в нем никакого сходства с тем добрым, приветливым, любящим шалости, мальчишкой.
– А этот мужчина холоден, бессердечен…
– Но теперь ты знаешь, почему, и я сомневаюсь в том, что если он смог измениться раз, то не сможет измениться опять.
– Или не измениться.
– Где же твоя юношеская вера в лучшее?
– Разрушена руками д'Эмбреев.
– Значит, взлелей ее опять, поскольку ты имеешь возможность устроить собственное будущее и исцелить человека, который слишком долго живет с демонами своего прошлого. Достойная задача, я бы сказала.
Ровена ответила с растущим возмущением.
– Ты можешь жалеть его, но я бы сказала, что он и его демоны стоят друг друга.
– Ты хочешь позволить собственной трагедии превратить тебя в такую же жестокую и непрощающую, как он?
– Теперь ты противоречишь сама себе, считая его жестоким и непрощающим. Пойдем, Милдред. Я сказала, что подумаю об этом.
– Хорошо. – Милдред вздохнула и осторожно добавила: – Неужели ты не чувствуешь ни капли жалости по отношению к нему?
– Ни капли, – упрямо ответила Ровена, желая, чтобы это не было ложью.
26
– Привет, Шелдон! – воскликнул Уоррик, крепко сжимая в своих медвежьих объятиях старого друга. – Как давно ты не приезжал!
– Это потому, что ты ломаешь мне ребра каждый раз, когда я встречаюсь с тобой, – промычал Шелдон.
– Лжец, – возразил Уоррик с улыбкой, поскольку, хотя Шелдон и уступал ему в толщине, но был такого же высокого роста и, кроме того, в доспехах.
Шелдон де Вере – старший сын в том поместье, где воспитывался Уоррик. Де Чевил четыре года служил у Шелдона оруженосцем. Поскольку у них было всего пять лет разницы, они стали друзьями. Шелдону сейчас всего тридцать семь, но его длинные каштановые волосы уже тронула седина, это у него наследственное. Седина не умаляла его красоты, но производила странное впечатление на окружающих, видевших его вместе с Уорриком.
– Проходи, садись и позволь твоему оруженосцу взять кое-какие из этих тяжелых дорожных мешков, – продолжал Уоррик, провожая Шелдона в дом.
Затем он позвал проходящую служанку:
– Эмма, прикажи приготовить закуску для гостя. – Девушка повернулась и пошла исполнять приказание, но секунду спустя Уоррик позвал ее опять. – И накажи, чтобы прислуживала новая служанка.
Шелдон наблюдал, как девушка передала повеление другой, затем пошла на женский этаж.
– Ты до сих пор обращаешься с ней как со служанкой? – заметил он, когда она скрылась из виду.
– Она и есть служанка.
– Она, кроме того, – твоя дочь.
Уоррик нахмурился.
– Такое нельзя доказать. Бог свидетель – я был с ее матерью, когда мне исполнилось всего пятнадцать лет, это когда ты отпустил меня домой в краткий отпуск. Непохоже…
– Зачем ты оправдываешься, когда достаточно на нее взглянуть, чтобы понять, что она – твоя дочь? Причем единственная из дочерей, которая действительно похожа на тебя.
Уоррик откинулся на спинку стула, еще более насупившись.
– Я не имел понятия о ней, пока она не выросла. Ее мать так боялась меня, что прятала девочку в деревне во время моих постоянных визитов сюда, и мои слуги были столь скромны, что никто не сказал мне ни слова о ее существовании. Даже ты не упоминал о ней до сегодняшнего дня.
Шелдон покраснел, поскольку это соответствовало действительности.
– Ты признал ее за свою, когда наконец заметил ее?
Уоррик фыркнул.
– Мой друг, все, что я увидел, – это миловидную девушку, которую с удовольствием взял бы через несколько лет. Я сказал ей об этом, на что она мне быстро возразила с долей горячности, что такое делать нельзя, поскольку я – ее отец. Правда, я еще никогда не чувствовал себя таким дураком. И как я не догадался?
Шелдон рассмеялся.
– Да, подобное замешательство нелегко забыть.
– Конечно, и я не забыл. Я бы не прочь, чтобы она, как прежде, не показывалась, когда я дома, но теперь она не скрывается – осмелела.
– Но ты не признал ее?
– Нет. Я говорю тебе, этого нельзя доказать, что она моя, или ты забыл, что тогда еще был жив мой отец? Она вполне может быть и его дочерью.
– Ты веришь этому не больше, чем я. Твой отец так любил твою мать, что вообще не интересовался никакими девушками в замке.
Уоррик не мог отрицать этого, и его брови прорезала глубокая складка.
– Может быть, я приветствовал тебя слишком поспешно, старый друг. Почему ты изводишь меня этой девушкой?
Шелдон вздохнул.
– Мой второй сын, Ричард, хочет на ней жениться.
Уоррик вытаращил глаза и некоторое время смотрел на Шелдона, не находя слов, потом рассмеялся:
– Что за шутки?
– Никаких шуток. Ты стал сейчас влиятельным лицом. Союз с твоим родом мог бы привлечь и более важных лордов, чем я, или ты не замечаешь, сколько к тебе предложений поступает по поводу твоих дочерей?
– Да, даже слишком много, и нет времени подумать. Но у меня есть две законные дочери, и любую из них я буду рад выдать за Ричарда.
Шелдон скорчил гримасу.
– Не обижайся, Уоррик, но Ричард бежал бы быстрее лани до самых берегов Франции, если бы я вернулся с предложением женить – его на одной из них. Он желает только Эмму, и я сам тоже был бы только рад этому браку.
– Но она же принадлежит к вилланам, – воскликнул Уоррик.
– Нет, если ты ее признаешь.
Уоррик опять нахмурился.
– Это будет плохой услугой твоему роду. У нее нет соответствующих манер, она не умеет держаться как леди. Она…
– Ее можно обучить всему, что положено знать леди.
– Но кто? – фыркнул Уоррик. – Если я попрошу леди Роберту включить в число ее учениц мою незаконную дочь, она рассмеется мне в лицо. Это не годится, Шелдон.
Его друг вздохнул.
– Ее следовало обучить всему давным-давно, но, по твоим словам, ты даже не знал о ее существовании. И у меня нет жены, которой я мог бы поручить ее воспитание. Что же я скажу Ричарду, который так прочно привязан к ней? Ей действительно настолько недостает изысканности?
Уоррик не услышал последнего вопроса. Эмма вернулась в зал, и сразу вслед за нею вошла Ровена. И один взгляд на белокурую деву отодвинул все заботы Шелдона на задний план. Она не взглянула на Уоррика, но он следил за ней, пока та не скрылась на ступеньках, ведущих вниз, в кухню.
Воспоминания о последнем вечере с ней нахлынули на него, потом вдруг заметил, что Шелдон внимательно смотрит на него.
– Что?
Шелдон удивленно поднял бровь.
– Я спросил тебя, не будешь ли ты возражать, если я найду леди, которая сможет обучить Эмму. Без сомнения, это будет не так-то легко, но если ты дашь согласие, я приложу все свои усилия.
Однако единственное, что сказал Уоррик, было опять:
– Что?
– Уоррик, какая муха тебя укусила, что ты так рассеян?
Ровена опять вошла в зал, неся блюдо с закуской. Она укусила его, эта проклятая девица. Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы он начал чувствовать жар, идущий снизу, от бедер. Ярость и желание поднимались в нем одновременно, ярости все труднее было выиграть схватку.
– Прикажете что-нибудь еще, мой лорд?
Она положила поднос на столик между двумя стульями и теперь стояла, опустив глаза. Ровена была одета в одежду служанки, но все равно никак не походила на крестьянку. Даже стоя и ожидая его приказаний, она держалась с грацией королевы. Этот изысканный вид был более, чем вызывающ. Однако внезапно он улыбнулся, так как ему пришло в голову, что у него есть кому обучить Эмму, и не надо никого просить, он просто прикажет.
И сейчас же он приказал:
– Иди и скажи мистрис Блуэ приготовить комнату гостю.
– Я вижу, что мой последний вопрос не требует ответа, – произнес Шелдон, когда Ровена ушла. – Это та самая леди, которую ты держал в темнице?
Уоррик был удивлен.
– Откуда ты знаешь?
– Я приезжал в Фулкхест две недели назад, собираясь приветствовать твою невесту. Тебе никто не сказал?
– Нет, никто. Но как ты услышал о Ровене?
– Благодаря тому эскорту, которым ты ее окружил, и тому, что ты поместил ее в темницу, об этом судачили все твои люди. Насколько я помню, обсуждалось, действительно она леди или нет. Она леди?
– Правильнее спросить – была ли она ей? Да, была. А сейчас – нет.
– Как так?
– Потому что она – моя пленница без права выкупа. Поскольку я не повесил ее и не спустил с нее шкуру, или не сделал что-нибудь еще, чего она заслужила, я вместо этого лишил ее положения. Превратил в свою служанку.
– Что она натворила?
– Я не собираюсь обсуждать ее преступление. Достаточно сказать, ей повезло, что я не убил ее.
Шелдон помолчал немного. Ему показалось, что Уоррик слишком уж защищается.
– Преступление, должно быть, действительно серьезно. – Но затем он пожал плечами, не так уж интересуясь этим, поскольку его занимала собственная проблема. – И что насчет Эммы?
– Раз уж так получается, пусть моя служанка попробует обучить ее, если, конечно, девушка может этому обучиться. Посмотрим, переплавится ли железо в золото, а там уж вернемся к нашему вопросу.
27
Не успела Ровена вернуться в ткацкую, как туда поднялась Селия с таким сверхдовольным выражением лица и ехидной полуулыбкой, что Ровена поняла – новость, которую сообщит фаворитка, не доставит ей радости.
– Ступай в Восточную башню. Там приготовлена ванна для Шелдона, и ты будешь обслуживать его.
Селия выглядела радостной и торжествующей, тогда как Ровена внезапно почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног.
– Это Мэри послала тебя с приказанием?
– Нет, Уоррик. – Селия ухмыльнулась. – И лучше тебе поторопиться. Сэру Шелдону уже показали комнату. И запомни, что он не только гость, но и старый друг лорда. Уоррику не понравится, если его друг не будет удовлетворен твоим обслуживанием.
Пара женщин захихикали за спиной Ровены. Она поднялась и быстро вышла из комнаты. Она злилась на Уоррика за это очередное унижение, к которому он ее принуждал, но еще больше на себя за то, что всерьез начала задумываться над предложением Милдред. Любой мужчина, который способен послать ее в постель к другому, – а она не заблуждалась относительно намека Селии именно на это – не заслуживал уважения.
Ровена была также удивлена, когда эта девушка, Эмма, позвала ее в зал. Она думала, что ее ожидает то, чего она ждала еще утром – крайний стыд от намеков на ее ночное поведение. И тем не менее, Уоррик даже не упомянул прошедшую ночь, хотя это как бы отражалось в его глазах, когда он смотрел на нее. И вот он послал ее к другому мужчине со своим благословением.
Конечно, это может рассматриваться как наказание, но она не заслужила такого. Ровена даже не раздумывала, когда он приказал называть его «мой лорд», она не сопротивлялась его приказам.
Однако последовать в постель этого гостя – не может быть и речи. Неважно, чего там хочет Уоррик, и неважно, что он сделает с ней за отказ. Гостю придется прибегнуть к силе, но он не похож на такого. Конечно, рыцарь может взять сельскую девушку не задумываясь, но взять служанку – только с разрешения хозяина. И здесь загвоздка – сказал ли Уоррик Шелдону, что он может взять ее?
Злясь и на Уоррика и на себя, она достигла комнаты в Восточной башне в совершенно расстроенных чувствах. Все же ей хватило твердости не убежать и не пробовать спрятаться.
Дверь комнаты была открыта. Юный оруженосец только что вышел оттуда, неся доспехи сэра Шелдона. Пар шел от ванны посреди комнаты. Кувшины с горячей водой были расставлены вокруг, чтобы поддерживать тепло. И сэр Шелдон стоял у ванной, оттягивая рукой воротник своей рубахи, как будто она ему жала. Он не сразу заметил девушку, стоящую в дверях. Когда он узнал ее, его удивление выразилось в словах:
– Вы будете помогать мне, леди?
Леди? Так он знает. Уоррик сказал ему об этом, а потом послал ее сюда, чтобы еще больше уязвить ее. Проклятое чудовище со своими дьявольскими способами мести.
Она кивнула и проговорила сквозь зубы:
– Меня послал сюда лорд Уоррик.
– Я не мог подумать… – начал он, однако покраснел и умолк. – Я очень признателен.
Эти простые слова пролили новый свет на то, что ей предстояло сделать, – и в том не было ничего стыдного. Если бы она находилась в своем замке и замужем, то не задумываясь помогала бы знатному гостю. Ее матери часто приходилось это делать, если гость хотел еще чего-либо, ему присылали женщину из числа тех, кто занимается этим по желанию. Правда, незамужние женщины не обслуживают гостей в ванной, но Ровена формально уже была замужем. Так что лучше рассматривать все это в таком свете и не спешить осуждать сэра Шелдона.
Почти успокоившись, Ровена подошла к нему помочь ему расстегнуть тунику. Она была еще немного не в себе и, чтобы отвлечься, завела разговор.
– Вы издалека приехали, сэр Шелдон?
– Нет, не слишком.
– Мне говорили, вы хороший друг лорда Уоррика. Значит, вы давно его знаете?
– Ну да, он был моим оруженосцем.
– Вашим?
Он усмехнулся, глядя на нее.
– Почему это так удивляет вас? Вы думаете, что он был посвящен в рыцари без предварительного обучения?
Она улыбнулась ему в ответ. Ровена едва заметила этого человека в зале, ее внимание было поглощено Уорриком, но теперь она увидела, что Шелдон не так уж стар, как показался ей на первый взгляд. Конечно, он ненамного старше Уоррика.
– Значит, вы знали его еще до того, как он стал… – Говорить другу человека в лицо то, что ты думаешь, – это не слишком разумно, поэтому она остановилась на «таким жестким?»
– Большинство женщин находит его ужасающим.
Ровена покраснела.
– Я не могу сказать, что знаю его, и все же он не пугает меня – слишком.
Он расхохотался опять, издавая жуткие ухающие звуки.
– Что ты здесь делаешь?
Ровена вздрогнула, услышав этот голос, и обернулась. Уоррик открыл дверь, которую она не догадалась закрыть, и видом своим опровергая ее последние слова, поскольку выглядел действительно устрашающе. Он был в ярости, непонятно – почему.
– Вы приказали мне, мой лорд, – решилась напомнить она, но он разъярился еще пуще.
– Нет, я не приказывал. У тебя определенные обязанности. Если я захочу что-то добавить или убавить, то скажу тебе сам. Отправляйся в мои покои и жди меня там.
Щеки Ровены пылали от негодования, но она не стала спорить с ним на глазах у его друга. Она беззвучно вышла из комнаты, но не успела спуститься по ступенькам, как нагнавший ее Уоррик грубо развернул ее и прижал к стене. Светильник, освещающий лестницу, был загорожен его широкой спиной, так что она даже не могла разглядеть, насколько он еще не пришел в себя. Но его голос выдавал все.
– Объясни, как можно тебя не наказывать, когда ты находишься не там, где тебе положено быть!
– Я думала, это наказание – то, что меня послали к нему. Теперь вы скажете, что меня надо наказывать за то, что я исполняю ваши приказы? Если вы…
Он резко одернул ее.
– Тебе не было приказано идти сюда. Если ты врешь, помоги мне Бог, я не просто прикажу тебя избить, я это сделаю собственными руками!
Ровена придержала ответ, который рвался у нее с языка. Этот человек просто в каком-то безумном бешенстве, что начинало ее страшить.
Она смягчила тон на успокаивающий.
– Я не говорю вам ничего, кроме правды. Мне сказали, по вашему приказу я должна обслужить сэра Шелдона в ванной.
– Кто сказал тебе?
– Селли.
– Она не могла.
– Мистрис Блуэ может подтвердить, если вы ее спросите. И все остальные, кто был в ткацкой, слышали ее слова, что меня посылают сюда не только помогать в ванной, но и удовлетворить сэра Шелдона любым способом, какой он пожелает. – Она сморщилась от боли, потому что он еще сильнее вжал ее в стену. – Если вы не верите моим словам, мой лорд, то другие женщины подтвердят то, что я говорю… – Она замолчала, потому что ужасная мысль пришла ей в голову. – Если только Селия не приказала им молчать. Мистрис Блуэ говорит, они все у нее под пятой…
– Он трогал тебя?
Ровена проклинала этот новый вопрос, потому что не могла удержаться от горечи при ответе на него.
– Нет, и какое это имеет значение. Служанка ничего не может возразить в таком случае. Вы мне сами говорили.
– Ты не должна возражать, когда это делаю я с тобой, но никто другой не должен трогать тебя.
Как бы в доказательство своих слов, он схватил ее за толстую косу и, удерживая так ее голову, поцеловал в губы. То был грубый и властный поцелуй. Ей не понравилось это. Еще меньше ей понравилось, что она почувствовала жар внутри себя, готовность к его вторжению.
Но он не собирался брать ее здесь, на лестнице. Он перестал ее целовать, но все еще не отпускал. Все еще держа ее за волосы, он спросил:
– Ты бы удовлетворила его, если бы он потребовал?
Она не собиралась лгать, чтобы уколоть его.
– Нет, я бы отказалась, и, если бы этого не оказалось достаточно, то сопротивлялась бы.
Ровена почувствовала, как напряжение отпускает его. Тогда она решилась уколоть его.
– Однако мало бы мне было пользы от сопротивления без оружия в руках, которым я могла бы воспользоваться.
– И не воспользуешься, – прорычал он, хмурясь.
Но она внимания не обращала уже на его гнев, так как сама была охвачена гневом.
– Тогда что же остановит ваших людей от насилия, когда я одета, как крестьянка, а они всегда считали вилланов легкой добычей? Притом законной. Даже ваши воины, не задумываясь…
Она остановилась, увидев его ухмылку.
– Мой интерес к тебе ясно виден. Никто из моих людей не осмелится коснуться тебя. Нет, ты будешь делить постель только со мной. И потом, ты постепенно перестанешь возражать. Ты протестуешь, но это не надолго.
Она ударила его по руке, когда он собирался погладить ее щеку.
– Я ненавижу это, поскольку ненавижу вас!
Ее слова только вызвали у него смех, что разозлило Ровену до предела, и она бросилась бежать вниз по ступенькам. Он позволил ей убежать, но мысль, что он мог остановить ее, если бы захотел, еще увеличивала ее злость.
Все на его стороне. У него власть над ее телом, над ее эмоциями, над всем, что она делает. Она даже разозлиться не может без его разрешения, поскольку он умеет управлять ею.
Ужасна эта крайняя зависимость, и она больше не в состоянии ее переносить. Она принимала наказание как должное, потому что то же было сделано с ним, но Ровена уже поплатилась вполне достаточно за это, кроме того – у нее отнимут ребенка. Ладно, она начинает свою собственную борьбу. Если предположения Милдред хоть частично верны и она может хотя бы немного взять верх над таким непереносимым человеком, Ровена должна попытаться это сделать.
28
Уоррик не замечал до поры до времени, что большинство его мужчин провожают Ровену взглядом таким же, как у него; но в тот момент, когда Ровена снова появилась в зале, множество глаз устремилось на нее. Ему это совсем не понравилось. Не понравилось настолько, что он не скрывал этого и тем привлек общее внимание к себе и своему недовольному виду.
Его сотрапезники хорошо все поняли. Они не ошиблись в причине его недовольства. Как ни странно, то, что они поняли, еще больше задело Уоррика, и он не смотрел больше на Ровену. Его поведение могут приписать ревности, но это же абсурд. Видит Бог, она не больше, чем пленница. Хотя… хотя то, что он испытывал сейчас, не отличалось от того, что он испытал раньше, когда обнаружил ее с Шелдоном, нет, тогда это было во много раз сильнее. Дикое бешенство охватило его, когда он узрел, что она стоит на коленях у ног его друга, помогая ему раздеваться.
– Тебе не нравится эта кружка? – спросил Шелдон, занимающий соседнее место за столом.
– Как это?
Но тут Уоррик посмотрел на то, что сжимал в руке, и обнаружил – тонкий металл в его кулаке погнулся. Он сердито отбросил кружку, паж быстро принес ему другую, уже наполненную. Она должна бы уже появиться опять. Какого дьявола она там мешкает, на кухне? Но тут она появилась с широким подносом с едой, и он принял невозмутимый вид, чтобы скрыть свои бушующие чувства.
– Ты должен научиться это делать лучше, чтобы она не увидела, как действует на тебя, – заметил его друг, безуспешно пытаясь скрыть улыбку. – Ты так остро переживаешь…
– Иди ты… Шелдон.
Тот засмеялся, но больше ничего не сказал и отвернулся влево поговорить с Беатрис. Уоррик попробовал расслабиться, но это оказалось невозможным. По мере приближения Ровены он становился все напряженнее, как будто готовился перенести удар. И было похоже, что он его получил, когда увидел, как она улыбается ему.
– Что вы желаете, милорд? – спросила она любезно, пока ставила перед ним поднос. – По кусочку каждого блюда?
Уоррик даже не посмотрел на блюда, которые она предлагала.
– Я слишком облегчил тебе жизнь?
– Нет, милорд?
– Тогда почему ты улыбаешься мне?
Улыбка внезапно испарилась.
– Я забылась. Что вы прикажете? Озабоченность? Равнодушие? Может быть, страх? Вы только скажите…
– Успокойся! – отрезал он и отослал ее прочь.
Ровена могла чувствовать, пока пробиралась к выходу из зала, что его взгляд жжет ей спину, и она прикладывала все усилия, чтобы не засмеяться, пока не скрылась с его глаз. Лорда Отмщенье, оказывается, смутить даже легче, чем это предполагала Милдред. Не используя ничего, кроме улыбки, она смогла изменить его настроение, и даже не была за нее наказана. Интересно, сможет ли она до него дотронуться без его приказа. Это не было то, что бы ей хотелось делать, но она приняла решение и собиралась твердо ему следовать.
– Итак, ты слышала?
Ровена остановилась и, оглянувшись кругом, заметила Мэри Блуэ. Она не знала, о чем говорила Мэри.
– Слышала – что?
– Выскочка Селия отослана в Дайвудскую крепость. Я не знаю, как ты этого добилась, но очень тебе благодарна.
Ровена с минуту не могла ничего сказать, настолько ей казалось невероятным услышанное.
– Он действительно услал ее прочь?
– Да, и избавил нас от большой занозы, я бы сказала. Но почему ты выглядишь такой удивленной?
– Но я ничего не делала, что могло… Я имею в виду, я только сказала ему, что она передала мне приказ от его имени. Я не знала, что она лжет, и он был сердит, но я… он действительно отослал ее?
Мэри довольно улыбнулась.
– Разве я не сказала?
Ровена подавила в себе чувство удовольствия, которое она начала испытывать, напомнив себе, что Селия провинилась и нарушила правила, которые установлены в замке. Уоррик сделал это не ради Ровены. Он просто убедился, что Селия перешла все границы, и наказал ее. Кроме всего прочего, этот человек жаждет и наказывать. Почему его фаворитка должна быть исключением из правила?
Ровена поспешила назад в зал со следующим подносом, забыв на время свои коварные планы смущать и высмеивать своего мучителя. Она отметила, однако, что его настроение изменилось к худшему. Здесь был риск, конечно, вместо того чтобы смутить его, она его всерьез рассердит. Складка на его лбу указывала, что он определенно на что-то злился.
Она даже боялась приблизиться к нему, когда он такой, но ничего не поделаешь. Ее обязанность не только принести поднос и поставить его перед ним, но и предложить ему блюда.
– Что-нибудь здесь вас соблазняет, милорд?
Ровена осознала двусмысленность заданного ею невинного вопроса, только увидев вспыхнувшие искорки в глазах Уоррика. Она покраснела. Она не собиралась столь решительно провоцировать его, и все же ее слова прозвучали именно так. И, к ее изумлению, складка на его лбу разгладилась, и он усмехнулся не той противной издевательской улыбкой, а обычной мужской.
– Подойди сюда, и мы увидим, что меня может соблазнить.
Сэр Шелдон одобрительно хмыкнул, так же как и несколько сидящих поблизости рыцарей. Ровена покраснела до кончиков волос. Но она не раздумывала. Она подошла поближе к его стулу – и тут же оказалась посаженной к нему на колени.
Это была отличная возможность продвинуться в его соблазнении – если бы она могла забыть, что они находятся в центре внимания. Но она не помнила, что здесь присутствуют знатные дамы и рыцари, дочери Уоррика, и все, чего ей хотелось, – немедленно спрятаться в какую-нибудь щель и не показываться никому на глаза. Конечно, если бы ей отдавалось хоть малейшее уважение, которого требовал ее статус леди, Уоррик никогда не посмел бы так обращаться с ней у всех на глазах. Но он обращался с ней, как с низшей из вилланов, беззащитных против вожделения – по крайней мере против вожделения лорда Уоррика.
– Что, как ты думаешь, разожжет мой аппетит? – продолжал развлекаться Уоррик. – Выбери и подай мне.
Освобождение? Она может наполнить его тарелку и уйти? Она быстро наклонилась, чтобы выбрать ближайшее блюдо – и почувствовала, как рука Уоррика продвинулась вдоль ее ноги и легла между бедер. Она так быстро села назад, что ударилась о его подбородок. Он улыбнулся.
– Ты думаешь, что ничто не может соблазнить меня?
Ровена тяжело вздохнула. Она никак не могла выиграть в игре, которую он затеял, и не надеялась, что ей удастся просто уйти с его колен. Если она стерпит эти его касания, то, возможно, ему надоест, и он вспомнит, что находится здесь для того, чтобы есть, а не развлекаться такими вот играми.
Она опять наклонилась вперед, пытаясь достать что-либо с подноса. Но он другой рукой залез к ней под блузу и крепко прижал ее к себе; она почувствовала жар, но уже не от смущенья. Внезапно ее объял ужас, она представила себе, что он может довести ее до того состояния, в каком она была сегодня ночью, прямо здесь, на глазах у всех.
Отбросив гордость, она повернулась к нему и прошептала:
– Пожалуйста.
– Мне действительно очень приятно слышать это слово, – ответил он полным удовлетворения тоном.
Это то самое ожидаемое им напоминание о ее просьбе, которой она так стыдилась, но она не этим была смущена.
Но он продолжал:
– Возможно, теперь ты скажешь, чему улыбалась?
У Ровены расширились глаза от удивления. Так это все из-за того, что она смутила его улыбкой. Да и был ли он смущен? Эта мысль привела ее в бешенство, и гнев заставил ее забыть смущение, забыть, что их слышат все вокруг.
Она ответила ему тоже с улыбкой, выждав только, пока он проглотит свой эль:
– Я думала о том, как вы демонстрировали днем свою ревность, милорд.
Он вскинул голову, воскликнув:
– Ревность?
Она откинула голову назад, чтобы он видел ее задумчивое выражение лица.
– Возможно, чувство собственности – более правильное название. Я поняла теперь: вы чувствуете, что я принадлежу вам и только вам, и никто другой не имеет такой привилегии.
Уоррик скосил взгляд на Шелдона, плечи того тряслись, очевидно, он слышал эти слова. Тогда Уоррик перевел взгляд на Ровену, и она на мгновение пожалела, что выбрала для объяснений такое людное место.
– Я пояснил, что ты должна быть доступной лишь для меня, и ты считаешь это собственничеством? – прорычал он тихо. – Ничто не удержит меня от того, чтобы отдать тебя моим людям и смотреть, как они берут тебя – как только я буду не в настроении иметь тебя сам. Я должен показать тебе это?
То была одна из тех угроз, простым произнесением которых он мог взять над ней верх, если она не примет надлежащих мер. Ее гнев стал еще больше, но это не помешало ей обвить его шею руками и прижаться к нему в тесном объятии.
– Нет, не надо, я умоляю вас, – прошептала она ему на ухо, касаясь его губами. – Я хочу быть только в вашей постели, знать только ваши прикосновения.
Она почувствовала, как дрожь пробежала по его телу, и он быстро спустил ее с колен. Когда Ровена выпрямилась, то заметила, что он покраснел; затем она встретилась с ним глазами и увидела вспыхнувший в нем огонь.
– Иди наверх и поешь, потом приходи в мою комнату.
– Вы желаете ванну, милорд?
– Я желаю найти тебя в своей постели, где мы проверим, говорила ли ты правду.
