Текст книги "Только твоя"
Автор книги: Джоанна Лэнгтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Джоанна Лэнгтон
Только твоя
Глава 1
Наверное, моя бедная мама родилась под несчастливой звездой, размышляла Корделия, шагая по улице и глядя себе под ноги.
До двадцати одного года Мирелла Кастильоне прожила в замкнутом мирке представителей привилегированного класса, окруженная богатством и роскошью, но потом совершила роковую ошибку, влюбившись в американца. Ее родители пришли в ужас от такого выбора и запретили дочери встречаться с возлюбленным. Тогда Мирелла бежала с ним в Нью-Йорк. Накануне свадьбы он погиб в аварии, а она вскоре обнаружила, что беременна. С этого момента о возвращении в родительский дом уже не могло идти и речи.
Хватаясь за любую временную работу, молодая женщина в одиночку вырастила дочь. Корделия с детства запомнила бледное, изможденное лицо матери. Мирелла Кастильоне никогда не славилась крепким здоровьем, а годы изнурительного физического труда окончательно подорвали его. Теперь у нее обнаружили тяжелую болезнь сердца.
Как только Корделия подросла и нашла постоянную работу, их дела пошли на поправку. Они с матерью были счастливы в крошечной квартирке, которая казалась им дворцом.
Но полтора года назад фирма, в которой Корделия работала секретарем, разорилась. С тех пор девушке удавалось устроиться только на временную работу, а последние несколько месяцев она не могла найти и такой. К тому времени от сбережений, скопленных с таким трудом, остались одни воспоминания, и им с матерью пришлось отказаться от квартиры.
Они переселились в многоквартирный дом, где Миреллу так пугали агрессивно настроенные молодые люди, что она не осмеливалась выходить за порог. Бедная женщина таяла на глазах с каждым днем, и казалось, она сама отказывается жить.
Дорогая мамочка, думала Корделия, где же ты берешь силы, чтобы встречать меня каждый день улыбкой?!
Мирелла все чаще пыталась уйти от реальности, вспоминая о своей юности, и от этих рассказов настоящее казалось ей еще более невыносимым. Сырое жилье плохо отапливалось, в нем не было ни телефона, ни телевизора; соседи донимали шумом, а на улицу не хотелось выходить, потому что окрестности бедного квартала не радовали глаз. Все это действовало на больную женщину угнетающе и лишало последней надежды на лучшее будущее.
Только теперь Корделия поняла, какую жар-птицу выпустила из рук десять лет назад. Она могла бы стать женой мультимиллионера, и тогда ее мать не потеряла бы последнее здоровье, а наслаждалась бы сейчас спокойной благополучной жизнью. Однако девушка знала, что, приняв предложение Гвидо Доминциани, она оказалась бы навсегда связанной с чудовищем.
Разве не он у нее на глазах целовался с потрясающей красоткой? Разве не он поведал своей кузине Эугении, что, по его мнению, Корделия – толстая, глупая, начисто лишенная сексуальной привлекательности девица, единственное достоинство которой – богатое наследство? Разве не он бросил невесте в лицо наутро после той ужасной ночи: “Ты вертихвостка! Я, Гвидо Доминциани, отказываюсь жениться на чужих объедках!”
Корделия невидящим взором уставилась в витрину магазина.
Может, я сошла с ума? – подумала она и тут же ответила себе: нет, просто здоровье матери требует такой жертвы. Ведь та в свое время от многого отказалась, чтобы родить меня на свет и вырастить! А что я сделала для нее?
Девушка с горечью вспомнила разговор, который состоялся несколько минут назад.
– Ты сама испортила себе жизнь, так же как твоя мать! – сурово изрек Джакомо Кастильоне.
Прищурившись, Корделия внимательно разглядывала деда. Она пришла умолять его о помощи, и от волнения ее даже слегка поташнивало.
Пусть выговорится, думала Корделия, может, тогда подобреет и с большим пониманием отнесется к нынешнему положению своей дочери. Ради этого она была готова выдержать и не такое.
Для своих семидесяти с хвостиком Джакомо сохранился неплохо. От его крепко скроенной фигуры веяло ощущением силы, а черты его сурового лица выражали непреклонность.
– Посмотри на себя! – расхаживая по гостиной роскошного номера гостиницы, говорил он. – Тебе уже двадцать семь, а ты все еще одна. Ни мужа, ни детей... Десять лет назад я принял тебя в свой дом и попытался сделать все, что...
Корделия поняла, что дед имеет в виду, и ее лицо побледнело.
– И как ты отплатила за мое великодушие? – Джакомо еще больше распалился. – Ты опозорила наше имя и нанесла оскорбление семейству Доминциани!
Девушка молча опустила голову. Сейчас она готова была признаться даже в убийстве, лишь бы только дед успокоился и у нее появилась возможность поговорить о матери.
– Какую партию я нашел для тебя... Как ты радовалась тогда, что станешь женой Гвидо Доминциани! Ты плакала от счастья, когда он преподнес тебе обручальное кольцо. Я отлично это помню!
Сознание унизительности своего положения мучило Корделию, но она стиснула зубы, стараясь сохранить выдержку.
– А потом ты словно с ума сошла, – с горечью продолжил Джакомо. – Опозорила меня и себя...
– Десять лет прошло, – прошептала Корделия. – Срок немалый.
– Но не достаточный, чтобы получить прощение! – отрезал старик. – Учти, я согласился на эту встречу только потому, что мне любопытно было посмотреть на тебя. Чтобы не тратить зря время, должен сразу предупредить – никакой финансовой помощи ты от меня не получишь.
Девушка покраснела.
– Мне ничего не нужно! – заявила она. – Но моя мать, твоя дочь...
Джакомо прервал ее, не дослушав:
– Если бы она воспитала тебя порядочной женщиной, ты бы никогда не стала причиной моего бесчестия!
Сердце Корделии упало. Она поняла, что дед, как всегда, винит во всем Миреллу.
Распрямив худенькие плечи, девушка подняла голову, выставив вперед такой же упрямый, как у всех Кастильоне, подбородок.
– Пожалуйста, позволь мне все-таки сказать...
– Нет! Я не желаю тебя слушать! – Старик отошел к окну. – Отправляйся домой и подумай о том, что вы с матерью потеряли. Если бы ты вышла за Гвидо Доминциани...
– Я бы кастрировала его! – выкрикнула Корделия. Выдержка изменила ей, как только она осознала, что ее миссия не удалась.
Джакомо резко обернулся, и выражение его лица заставило ее потупиться.
– По крайней мере, Гвидо научил бы тебя, как разговаривать с мужчиной, да к тому же старшим по возрасту!
Ты ничего не добилась, тяжело вздохнула Корделия, и только подлила масла в огонь. Тебе следовало припасть к ногам деда, посыпая пеплом понурую голову и горько сожалея о разорванной помолвке. Тогда, возможно, ты чего-нибудь и добилась бы...
Старик жестом дал понять, что разговор окончен.
– Мое прощение ты могла бы получить, только выйдя замуж за Гвидо, – непреклонно произнес он.
– Скорее я стала бы премьер-министром, – в отчаянии пробормотала девушка.
– Думаю, ты все поняла.
– А если мне удастся женить его на себе, я по-прежнему наследую империю Кастильоне? – поинтересовалась Корделия.
Старик грозно сдвинул брови и посмотрел на нее уничтожающим взглядом.
– О чем ты говоришь? Женить на себе Гвидо Доминциани, которого ты жестоко оскорбила? Да он может заполучить любую девушку, стоит только захотеть...
– Редкая девушка обладает приданым, которое ты предложил ему за мной десять лет назад, – возразила Корделия.
Джакомо чуть не задохнулся от такой наглости.
– У тебя что, совсем стыда нет?
– Вероятно, я утратила его вместе с иллюзиями, когда ты попытался сбыть меня с рук, словно одну из своих компаний, – резко парировала она. – Но ты так и не ответил на мой вопрос.
– Я не понимаю, какова его цель. – Предельно раздраженный, старик развел руками.
– Просто хочу знать.
– Ну что ж... – Джакомо задумчиво прошелся по комнате. – Если бы ты все-таки стала женой Доминциани, я бы переписал на его имя контрольный пакет акций “Кастильоне Корпорэйшн” прямо в день вашей свадьбы... Но это невозможно! – Широкие плечи старика опустились, и у него вырвался горький смешок. – Да, я мечтал передать дело всей моей жизни в надежные руки. Неужели я хотел слишком многого?
Корделия поджала полные губы. Хотя ее несчастная мать, Мирелла Кастильоне, никогда не обвиняла своего отца в том, что тот отказался от нее, девушка уже давно поняла, что для этого человека благополучие бизнеса значит гораздо больше, чем родственные узы.
Что ж, раз дед принял меня только из любопытства и ничто не может его поколебать, зачем оставаться там, где мне не рады? – вздохнула девушка.
Она встала и направилась к двери, но в последний момент все же решила сделать еще одну попытку достучаться до сердца Джакомо.
– Здоровье мамы ухудшается, – бросила Корделия через плечо.
Старик проворчал что-то гневное на родном языке.
Она стремительно обернулась, и глаза ее сверкнули.
– А ты не подумал о том, что если твоя дочь умрет в нищете, совесть будет мучить тебя не только до конца твоих дней, но и на том свете? Ты этого заслуживаешь!
Джакомо Кастильоне посмотрел на внучку тяжелым взглядом, а потом молча повернулся к ней широкой спиной.
Покинув номер, Корделия вызвала лифт. Ноги едва держали ее. Через несколько минут она быстрым шагом пересекла вестибюль отеля и вышла на воздух.
Может, мне похитить Гвидо Доминциани? – в отчаянии думала девушка. Безумствовать так безумствовать. Если б у меня были деньги, я бы наняла кого-нибудь для такого дела, а потом морила бы Гвидо голодом и пытала в каком-нибудь темном подвале.
Она ненавидела этого человека. Он был очень богат, но жадность заставила его обручиться с ней, полненькой простушкой, которая нисколько не привлекала его как женщина, но в будущем могла стать наследницей миллионов Кастильоне. В результате он разбил ей сердце, втоптал в грязь ее гордость... Это из-за него она и ее мать окончательно потеряли возможность получить прощение Джакомо.
Наверное, Гвидо Доминциани оказался в Нью-Йорке по той же причине, что и мой дед, размышляла Корделия, продолжая стоять у витрины большого магазина. Сферы их интересов всегда пересекались, и сейчас того и другого, скорее всего, привлекли перспективы в американском бизнесе. В отличие от Джакомо Кастилъоне, Гвидо уже обзавелся внушительным зданием для своего представительства на Пятой авеню и, наверное, в данный момент там и находится.
А чем я, собственно, рискую? – отважно подумала девушка. Гвидо до сих пор не женат, а дед не привык шутить, когда речь идет о деньгах. Он был бы счастлив заплатить миллионы и миллионы фунтов стерлингов, лишь бы выдать меня за Доминциани. Чувства его не волнуют, главное – это слияние двух империй. А с таким приданым даже заурядная вертихвостка может обрести уверенность в себе!
Корделия вгляделась в свое отражение в стекле витрины. Перед ней стояла невысокая девушка с темно-рыжими волосами и глазами цвета морской волны, одетая в серую юбку и потертый жакет. Увы, даже вынужденные ограничения в еде не сделали из нее худышку. Наверное, она пошла в отца, потому что Мирелла Кастильоне всегда была стройной и худощавой.
Что ж, поскольку меня оценивают на вес золота, мрачно усмехнулась Корделия, пышная фигура становится моим достоинством. Гвидо всегда умел разглядеть выгодное предложение, чтобы пополнить свои и так не пустые закрома...
Гвидо Доминциани проводил совещание и велел секретарю ни с кем его не соединять. Поэтому, когда в кабинет робко постучали, он недовольно поднял голову и вопросительно поднял брови.
Его помощник, Генри Крайтон, поспешно направился к двери и шепотом переговорил с секретарем. Вернувшись к столу босса, он доложил:
– Извините, сэр, но там какая-то женщина. Она желает срочно встретиться с вами.
– Никаких перерывов, тем более на женщин, – нетерпеливо отмахнулся Гвидо.
– Посетительница сказала, что она внучка Джакомо Кастильоне, Корделия, но секретарь в этом сомневается. Он говорит, что посетительница не похожа на людей вашего круга.
Гвидо замер.
Корделия Кастильоне?! Невероятно! Да как осмелилась эта потаскушка явиться сюда и просить о встрече?!
Он так резко встал со стула, что сотрудники, сидевшие перед ним за огромным столом, вздрогнули, а один из них даже выронил из рук папку с отчетом.
Стремительно пробежав несколько раз вдоль высоких затененных окон, Гвидо, словно леопард, почуявший запах жертвы, снова застыл на месте.
Джакомо клялся, что никогда не простит внучку, а это человек слова, думал он. Жаль старика, десять лет назад он просто сгорал от стыда за Корделию.
Единственный сын Кастильоне утонул во время гонок на яхтах, а дочь стала матерью-одиночкой. Именно поэтому отец Гвидо радовался тому, что брак сына с внучкой Джакомо не состоялся. В этом семействе дурная наследственность, твердил он. Сын вынужден был признать его правоту, когда узнал, что Корделия занималась сексом в машине с его пьяным другом.
При воспоминании об этой истории Гвидо снова впал в бешенство.
Это было отвратительно, мерзко! Жаль, что у меня не было возможности наказать эту распутную девчонку так, как она этого заслуживала, в ярости думал он.
В кабинете стояла мертвая тишина. Сотрудники обменивались недоумевающими взглядами. Наконец, так и не дождавшись от шефа ответа, Генри Крайтон нарушил молчание:
– Сэр?
Гвидо обернулся.
– Пусть подождет...
Помощник с трудом скрыл удивление: – Что мне сказать секретарю? Когда вы ее примете?
– Еще не знаю. – Гвидо вскинул гордо посаженную темноволосую голову, и глаза его холодно сверкнули. – Пусть ждет.
Прошло время обеденного перерыва, близился конец рабочего дня.
Корделия заметила, что время от времени люди подозрительно неторопливо дефилировали через огромную приемную, украдкой бросая взгляды в ее сторону. Девушка сидела, выпрямив спину и высоко подняв голову, и от напряжения у нее уже болела шея.
Терпи, говорила она себе. Главное, что тебе удалось проникнуть сюда. Гвидо не приказал тебя выпроводить, не отказался принять. Скорее всего, он действительно очень занят, так что нет причин терять надежду на положительный исход переговоров. В конце концов, даже такие толстокожие люди, как этот, не лишены любопытства. Он всего лишь человек, а значит, ничто человеческое ему не чуждо.
А у тебя выхода нет. Гвидо Доминциани – твоя последняя надежда. Нужно забыть о гордости. Не чуралась же твоя мать мыть полы у чужих людей, чтобы кормить и одевать тебя.
Около пяти часов вечера к ней подошла секретарь.
– Мистер Доминциани покинул здание, мисс Кастильоне.
Девушка побледнела. Расправив затекшие плечи, она встала, вошла в лифт и спустилась на первый этаж.
Ничего, завтра я снова приду сюда, сказала себе она. Такой тактикой меня не остановить!
И все-таки ее трясло от обиды и возмущения.
Постояв несколько минут в ожидании автобуса, Корделия постепенно поняла, что неправильно разобралась в ситуации.
Гвидо Доминциани теперь уже не тот девятнадцатилетний юноша, который когда-то вскружил тебе голову, думала она. Десять лет назад он был горяч, несдержан, нетерпелив... Старший сын, любимец родителей, лидер золотой молодежи, а главное, красавец – причем такой, что его друзьям казался преступлением союз с некрасивой, толстой, лишенной шарма невестой. Однако сейчас это уже вполне взрослый мужчина, воспитанный в традициях своей страны. Как и Джакомо Кастильоне, Гвидо не считает нужным объяснять свое поведение. Позволив ждать и надеяться, он преподнес тебе жестокий урок, но ты должна была быть готовой ко всему.
Открыв дверь, Корделия услышала ароматный запах домашнего пирога и поспешила на кухню, где Мирелла, как всегда, встретила ее улыбкой. Сердце девушки заныло при виде усталого, серого лица матери.
– Мама, мы же договорились, что ужин готовлю я.
– Ты весь день искала работу, а я еще в силах справиться с пирогом, – ответила Мирелла Кастильоне.
Они поужинали и улеглись в постель.
Корделия долго не могла заснуть. Ее мучило чувство вины. Уходя утром на встречу с дедом, она сказала матери, что отправляется на поиски работы, и теперь эта невинная ложь жгла ее, словно раскаленным прутом. Но как она могла рассказать, чем на самом деле занималась? Мирелла только расстроилась бы, узнай она, что дочь тайно встречалась с Джакомо, а результат ее бы не удивил. А если бы бедная женщина проведала о том, что Корделия пыталась переговорить с Гвидо Доминциани, она окончательно лишилась бы покоя. А сейчас ее нужно было особенно тщательно оберегать от ненужных потрясений.
Слава Богу, маме не известно, что в действительности произошло в Милане тогда, десять лет назад! – подумала Корделия.
На следующее утро в три минуты десятого девушка уже снова сидела в приемной Гвидо Доминциани. Когда секретарь увидела ее, то тут же отвела взгляд.
Интересно, когда его терпение лопнет и он прикажет выставить меня вон? – подумала Корделия.
В десять минут десятого Генри Крайтон зашел в кабинет к боссу, который уже давно был на месте, так как всегда начинал рабочий день в восемь утра.
– Мисс Кастильоне опять здесь, сэр.
На мгновение в кабинете наступила мертвая тишина, а потом Гвидо спросил помощника, словно не слышал слов:
– У вас готовы документы по последней сделке?
Для Корделии, молившейся, чтобы Гвидо уделил ей хотя бы пять минут, этот день казался бесконечным. Когда секретарь вновь сообщила ей, что мистер Доминциани уехал, девушка чуть не расплакалась.
На третий день, выйдя из лифта на верхнем этаже, Корделия почувствовала, что стала объектом всеобщего внимания.
Она собиралась взять с собой термос и сандвичи, но это вызвало бы со стороны матери ненужные вопросы, и пришлось бы признаться, что их последние деньги на исходе. А так Мирелла считает, что дочь обедает в каком-нибудь кафе в перерыве между собеседованиями с работодателями.
Ровно в полдень Корделия на минуту вышла в туалет, а вернувшись на свой пост, обнаружила, что ее дожидается чашка чая и три бисквита. Она благодарно улыбнулась секретарю, которая посматривала на нее с явным сочувствием. К этому времени уже почти все служащие компании под разными предлогами побывали в приемной, чтобы поглазеть на странную посетительницу, и Корделия чувствовала себя весьма неуютно под их любопытными взглядами. Теперь же любезный жест немолодой женщины согрел ее и придал сил.
Только что это меняет, если у Гвидо есть второй выход из кабинета? – мысленно усмехнулась девушка.
Терпение ее было уже на пределе и постепенно подступало отчаяние. Из газет она знала, что в ближайшие дни Доминциани должен отправиться в Италию, а там ей его тем более не достать.
Решение пришло внезапно. Корделия быстро поднялась, обогнула стол секретаря и стремительно пошла по широкому коридору, ведущему в кабинет Гвидо.
– Мисс Кастильоне, вам туда нельзя! – воскликнула, вскакивая, та, но было уже поздно.
Теперь мне уже нечего терять, в отчаянии подумала девушка. Силовое решение – не выход, когда имеешь дело с итальянцем. Ни один из них не потерпит подобного самовольства со стороны женщины, так что нужно быть готовой к тому, что Гвидо будет вне себя от бешенства.
До двери оставалось уже несколько шагов, когда крепкие мужские руки схватили Корделию за плечи.
– Мне жаль, мисс Кастильоне, но никто не войдет в кабинет босса без его разрешения, – твердо произнес знакомый голос с итальянским акцентом.
– Гильельмо...
Девушка хорошо помнила телохранителя Гвидо и понимала, что с этим огромным широкоплечим мужчиной ей не справиться. Что же делать?
– Прошу вас, идите домой, – сказал тот и, понизив голос, добавил: – Пока вас живьем не съели.
Он, видимо, был уверен, что она послушается, и слегка ослабил свою железную хватку, и Корделия не преминула этим воспользоваться. Без труда высвободившись, она распахнула дверь кабинета.
Гвидо, который сидел за своим столом, вскочил. Корделия, понимая, что в ее распоряжении лишь какие-то доли секунды, с ходу выпалила;
– Ты кто, мужчина или трус, который не осмеливается встретиться лицом к лицу с женщиной?!
Глава 2
Гильельмо, который мгновение спустя возник за спиной Корделии, тревожно всматривался в лицо хозяина в ожидании бури, но, к своему удивлению, не увидел никаких ее признаков.
Затаив дыхание в ожидании, что ее вот-вот выдворят прочь, девушка смотрела на Гвидо. Она была потрясена происшедшими в нем переменами. Он как будто стал выше ростом и раздался в плечах, хотя и раньше хилым не был, всегда выделяясь в толпе. Теперь же его мощная фигура напоминала каменную глыбу.
В кабинете стояла такая тишина, что, казалось, воздух звенел от напряжения.
Чего можно ждать от взбешенного оскорбительным вызовом итальянца? – в ужасе думала Корделия, понимая, что, будь она мужчиной, от нее не осталось бы уже и мокрого места.
– Гильельмо... – ровным голосом произнес Гвидо, и телохранитель исчез, бесшумно закрыв за собой дверь.
Корделия невольно сделала шаг назад. Ее знобило, на лбу выступила испарина. Новый облик Гвидо потряс ее. В нем почти ничего не осталось от того мальчика, которого она знала десять лет назад, если не считать ослепительной красоты. Даже в официальном темном костюме от этого человека исходила мощная волна сексуальности, которой трудно было противостоять, а на худощавом волевом лице горели золотистые, словно у ягуара, глаза.
– Зачем же так унижаться? – лениво спросил он.
Она взяла себя в руки, отвела взгляд и спокойно ответила:
– Я не унижаюсь.
– Разве? Да если бы не уважение к твоему деду, я бы выставил тебя отсюда в первый же день, – все тем же тоном сообщил Гвидо.
Ярости в его голосе не было, но по спине Корделии пробежал холодок. Краска бросилась ей в лицо. Она подняла голову и отважно встретила взгляд противника, мысленно приказывая себе не поддаваться его чарам.
– У меня к тебе деловое предложение.
– Я не собираюсь выслушивать никаких предложений, – сухо ответил он.
Тон его был ледяным, но атмосфера в кабинете с каждой секундой накалялась все сильнее. Корделия почувствовала, что все ее тело покрывается мурашками. Забыв про осторожность, она снова посмотрела Гвидо в глаза и заметила, с какой откровенной насмешкой он разглядывает ее потертый костюм и отросшие волосы, которые, за неимением денег на парикмахера, она последнее время укладывала сама. Рядом с ним девушка, как всегда, почувствовала себя уродиной.
Мы словно Красавица и Чудовище, только наоборот, промелькнуло у нее в голове.
Эта мысль отрезвила Корделию окончательно и вернула решимость, которой она чуть было не лишилась. Презрительный взгляд Гвидо напомнил ей о боли, которую он причинил ей десять лет назад.
– Как ты смеешь смотреть мне в лицо? – внезапно рявкнул он.
– Спокойно... и с чистой совестью. – Девушка вызывающе откинула назад голову.
– Ты маленькая потаскушка!
В этом обвинении не было и капли правды, поэтому оно не задело Корделию. Наоборот, она была приятно удивлена, что Гвидо не перестает обвинять ее в том, что случилось так давно. Ей невольно пришло в голову, что, по иронии судьбы, мнимая измена произвела на него большее впечатление, чем то обстоятельство, что именно она умудрилась стать его невестой.
Скорбная улыбка тронула губы девушки.
– Ты можешь обзывать меня как угодно, – безразличным тоном произнесла она. – Но я действительно пришла к тебе по делу.
– Джакомо Кастильоне не стал бы нанимать тебя в качестве своего гонца.
– Безусловно, – спокойно подтвердила Корделия. – Но в данном случае из нас троих, похоже, только мне хватает смелости на прямые поступки. Ты не мог бы на время забыть о том, что случилось десять лет назад, и просто выслушать меня?
– Нет.
Удивление Корделии было искренним.
– Почему?
Гвидо молча смотрел на нее, и в его взгляде светилось недоверие.
Не дождавшись ответа, она глубоко вздохнула и сказала:
– Мой дед по-прежнему хочет передать тебе “Кастильоне корпорэйшн”. Это то, о чем он всегда мечтал, как, впрочем, и твой отец. Я была всего лишь связующим звеном и выступала как своего рода гарантия взаимного доверия.
– Что за чушь? – с явным отвращением бросил Гвидо.
– Я всего лишь прикрытие, понимаешь?
– Нет, не понимаю. Убирайся отсюда.
– Ну уж нет! – Пальцы Корделии задрожали, и она крепко сжала кулаки. – Ты уже десять лет мне мстишь...
– Черт возьми, о чем ты? – Он был явно раздражен.
– Если ты женишься на мне, я перепишу все на тебя... – дрожащим голосом продолжила девушка и тут же поняла, что ей удалось завладеть вниманием Гвидо. Еще никогда он не смотрел на нее так пристально.
– Это будет не совсем обычный брак... просто я хочу, чтобы дед остался доволен. Он тоже не слишком высоко меня ценит, так что не будет ожидать чего-то грандиозного. – Корделия торопилась выложить все, прежде чем Гвидо выйдет из ступора. – Я останусь здесь, в Штатах. Все, что мне нужно от тебя, это небольшая сумма каждый месяц, а взамен ты получишь империю Кастильоне. С моей стороны не будет никаких претензий, обещаю...
Краска залила скулы Гвидо. Он что-то гортанно произнес по-итальянски.
– Пойми, я оказалась в отчаянном положении, иначе не стала бы предлагать такое. Я знаю, ты думаешь...
– Как ты осмелилась явиться ко мне с таким предложением?! – яростно прогремел Гвидо.
– Я...
Быстро шагнув вперед, он схватил ее за плечи.
– Ты в своем уме? – тряся ее, вопрошал он. – Как ты могла хоть на минуту допустить мысль о том, что я женюсь на такой алчной, бесстыжей маленькой проститутке, как ты?!
– Думай о контракте, а не обо мне. – Корделия, хотя и дрожала как лист на ветру, твердо решила не обращать внимания на высказываемые в ее адрес оскорбления. По большому счету, ей было наплевать, что думает о ней этот человек.
Гвидо внимательно вгляделся в ее бледное лицо.
– Неужели ты думаешь, что моей женой может стать женщина, которая способна, словно дешевая уличная девка, трахаться с одним из моих приятелей в машине на автостоянке.
Корделия вздрогнула и дрожащими губами выдавила:
– Теперь это, наверное, уже не имеет значения... но такого никогда не было, Гвидо.
Он оттолкнул ее с нескрываемым отвращением.
– Лжешь! Тому были свидетели. Итак, я спрашиваю: как ты посмела оскорбить меня подобным предложением?
– Почему ты так воспринимаешь мои слова? – разозлилась Корделия. – Постарайся понять: речь идет именно о том, чего ты сам хотел десять лет назад. Более того, на самом деле я не собираюсь быть твоей женой, жить с тобой или каким-то образом вмешиваться в твои дела.
– Джакомо убил бы тебя за это на месте! У Корделии вырвался нервный смешок.
– Да, его покоробило бы мое поведение, – согласилась она. – Но три дня назад он сказал, что я могу заслужить его прощение, только выйдя за тебя замуж. Так что, как видишь, у меня нет выбора.
– Свой выбор ты сделала на автостоянке десять лет назад, – упрямо повторил Гвидо.
У Корделии больше не было сил спорить, и она печально опустила голову. Поздно доказывать свою невиновность, надо было делать это вовремя, сказала себе девушка. Но тогда ее молчание было частью задуманной ею мести.
Она подняла голову и с удивлением заметила, что Гвидо уставился на ее грудь. Девушка опустила глаза и обнаружила, что на блузке расстегнулась верхняя пуговка и в вырезе видна глубокая ложбинка пышного бюста. Вспыхнув, она непослушными пальцами стала поспешно приводить себя в порядок. Гвидо медленно отвел взгляд.
– Предпочитаю всегда быть первым... Возьми я тебя тогда, не пришлось бы тебе бегать на автостоянку.
– Не разговаривай со мной так, – пробормотала Корделия, всерьез обеспокоенная и этими словами, и его оскорбительным взглядом.
Поджав крупные чувственные губы, он с усмешкой следил за ее неуклюжими попытками застегнуть пуговицу.
– Я буду разговаривать с тобой так, как захочу. – И, запрокинув свою красивую голову, Гвидо громко рассмеялся. – Неужели ты рассчитывала на уважение, явившись ко мне с таким предложением?
– Я рассчитывала на твое уважительное отношение к сумме, которую ты получишь, женившись на мне, – сказала Корделия.
Жесткая складка образовалась в уголках его рта.
– Ты играешь с огнем и даже не понимаешь этого. Так что за отчаянное положение, в которое ты попала, Корделия?
Девушку пробрала дрожь. Ее бывший жених изменился, она чувствовала это, но никак не могла разобраться, в чем именно. Воздух в кабинете, казалось, сгустился от его гнева, но при этом Гвидо говорил с ней спокойно, так что трудно было поверить в то, что он все еще злится.
Видимо, его просто мало трогает вся эта ситуация. В конце концов, я всегда была ему безразлична, с горечью подумала она.
– Моя мама нездорова...
– О нет! – сухо перебил ее Гвидо. – Только не надо рассказывать мне душещипательные истории. Ты что, принимаешь меня за идиота?
Пальцы Корделии снова сжались в кулаки.
– Ну, хорошо! Мне просто надоело жить в бедности. Такая причина тебя устроит?
– Вполне. – Он вернулся к своему столу и, небрежно присев на его край, посмотрел на нее издали. – Что ж, в таком случае ты самая нахальная из всех женщин, каких я когда-либо встречал.
Щеки Корделии порозовели, но она промолчала.
– Должно быть, ты действительно дошла до ручки, если явилась ко мне с брачным предложением, – холодно добавил он. – Итак, ты не видишь причин, почему бы мне не рассмотреть его, не так ли?
Девушка растерялась.
– Ты деловой человек, как и мой дед. Согласившись жениться на мне, ты ничего не теряешь, а приобретаешь весьма много...
– Весьма, – глубокомысленно подтвердил Гвидо, глядя на нее из-под прикрытых век каким-то странным взглядом.
Он меня не видит, решила Корделия. Он занят мыслями о той власти, которую приобретет в результате этой сделки.
Под его неподвижным взглядом ей стало трудно дышать, а сердце билось как сумасшедшее. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Это состояние напомнило Корделии ощущения, которые она испытывала всегда, находясь рядом с Гвидо, но сейчас она объясняла его усталостью и голодом. К тому же увидеть этого человека через столько лет тоже было потрясением! Вот только теперь он больше не имел над ней власти.
– Я подумаю над этим. Куда тебе позвонить? – спросил Гвидо.
У девушки закружилась голова. Неужели у меня появился шанс? – с надеждой подумала она и тут же смутилась, не зная, что ему ответить. Ей не хотелось признаваться Гвидо, что она живет в такой нищете, что даже не может позволить себе иметь телефон.
– Я дам тебе один номер... Ты можешь оставить там сообщение для меня.
– Зачем такая секретность?
Корделия не ответила, и Гвидо, пожав плечами, протянул ей блокнот и ручку. Она написала там номер телефона миссис Ричарде, вдовы средних лет, которая жила в квартире напротив и была единственной соседкой, с которой Мирелла Кастильоне поддерживала дружеские отношения.
Дело было сделано.
– Ну, я пойду, пожалуй... – пробормотала девушка.
Гвидо безучастно кивнул, и у нее вдруг возникло подозрение, что он никогда не воспользуется этим номером телефона. Ссутулившись, она молча вышла из кабинета, тихо прикрыла за собой дверь и лицом к лицу столкнулась с Гильельмо. Он тревожно посмотрел на нее.
