Текст книги "Только твоя"

Автор книги: Джоанна Лэнгтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Ну вот, я вышла из логова зверя живой, – слабо улыбнувшись, попыталась пошутить Корделия.

– Еще не вечер... – многозначительно буркнул телохранитель. – Впрочем, меня это не касается.

Девушка едва успела дойти до диванчика в приемной, где провела столько часов, как голова у нее закружилась. Опустившись на сиденье, она стала дышать медленно и глубоко, чтобы восстановить силы. Немного придя в себя, Корделия встала, вызвала лифт и снова высоко подняла голову.

Ты сделала то, что должна была, сказала она себе, так что теперь незачем тратить время на пустые сожаления.

Прежде чем войти в свою квартиру, она позвонила в дверь миссис Ричарде, чтобы предупредить ее о возможном телефонном звонке. Пожилая женщина была немало удивлена, когда Корделия смущенно попросила передать послание лично ей, а не через мать.

Дни шли, а Гвидо не звонил.

Ровно через неделю после визита в его офис Корделия возвращалась с почты, отправив очередную порцию заявлений о работе, и размышляла над тем, как легко скатиться в бездну нищеты и как трудно оттуда выбраться. Стоило работодателям взглянуть на ее адрес, как шансы получить постоянное место неумолимо скатывались к нулю. Это продолжалось уже десять месяцев.

Вдруг девушка увидела миссис Ричарде, махавшую ей рукой с другой стороны улицы, и поспешно пересекла проезжую часть.

– Сегодня утром был звонок, – сообщила та, с нескрываемым любопытством поглядывая на Корделию.

– Какой звонок? – не сразу поняла та, а потом так и застыла на месте.

– Звонивший не назвался. Он просто попросил передать, что ждет вас у себя в офисе в восемь часов вечера.

Корделия хотела поблагодарить соседку, но некоторое время не могла вымолвить ни слова. От волнения в горле у нее встал комок. Чего ждать от этой встречи? Может, Гвидо Доминциани просто хочет снова унизить ее?

– Спасибо, – наконец выдавила она, пряча глаза.

– Собеседование по поводу работы? – поинтересовалась миссис Ричарде.

– Что-то в этом роде, – пробормотала девушка.

– Жаль, – разочарованно протянула соседка. – Честно говоря, я надеялась, что у вас тайное свидание! Вы, дорогая, могли бы внести в свою жизнь хоть какие-то перемены. Я посижу с вашей матерью вечером, – с готовностью предложила пожилая женщина. – Я знаю, Мирелла не любит оставаться в одиночестве после заката солнца, – сочувственно добавила она.

Какое уж тут тайное свидание! – мрачно размышляла Корделия, облачаясь в длинную синюю юбку и закрытый удлиненный жакет свободного покроя. Гвидо Доминциани разбил твои девичьи мечты десять лет назад, дав понять, что ты некрасива и непривлекательна. Это был жених, который даже не потрудился поухаживать за своей невестой!

Девушка оглядела себя в зеркале гардероба. Вид вполне пристойный. Хорошая кожа, ясные глаза...

У Корделии не было комплекса неполноценности по поводу своей внешности – во всяком случае, до того памятного путешествия в Италию.

Мирелла Кастильоне ежегодно посылала своему отцу, Джакомо, поздравление с Рождеством и всегда вкладывала в конверт фотографию дочери, которую назвала Корделией в честь покойной матери. Тот не отвечал на эти письма до тех пор, пока внучке не исполнилось шестнадцать. Его первое послание было коротким, в три строчки – в нем сообщалось о гибели единственного брата Миреллы, Джанни. Вскоре за ним последовало приглашение Корделии посетить Италию.

– Я без тебя не поеду! – запротестовала девушка, глубоко оскорбленная тем, что старик пригласил в гости только ее, ни словом не упомянув о дочери.

– Всему свое время, – спокойно улыбнулась Мирелла. – Хватит и того, что папа захотел встретиться с тобой. Я просто счастлива.

Корделия действительно не хотела ехать в Италию, но понимала, как много это приглашение значит для матери, и вынуждена была уступить.

Мирелла часто рассказывала ей о том, каким преуспевающим бизнесменом является Джакомо Кастильоне, но Корделия осознала это, только когда в миланском аэропорту ее встретил лимузин, за рулем которого сидел шофер в униформе.

Дед не скрывал своего разочарования, узнав, что внучка знает только несколько слов по-итальянски. И хотя старик сам бегло говорил по-английски, он все равно оставался для Корделии иностранцем, чопорным и неприятным, а его строгое требование не упоминать даже имени Миреллы вовсе не способствовало тому, чтобы между ними установились дружеские отношения. В результате уже через несколько часов пребывания на роскошной вилле Джакомо Корделии захотелось немедленно уехать домой.

На следующий день он отправил девушку за покупками, попросив жену своего партнера по бизнесу сопровождать ее.

– Повезло тебе, детка! У тебя такой щедрый дедушка! – то и дело повторяла та, однако Корделия подозревала, что Джакомо решил приодеть ее вовсе не из щедрости, а потому, что стыдился того, как она бедно одета.

Они купили много нарядов, но среди них не было ни одного с юбкой выше колен и низким вырезом, и девушка поняла, что сопровождавшая ее дама получила по этому поводу специальные указания.

На следующий день Джакомо сообщил внучке, что пригласил на ланч молодежь, чтобы она получила возможность обзавестись друзьями.

Корделия стояла в своей спальне, размышляя, что надеть, когда в дверь легонько постучали, и на пороге возникла очень хорошенькая брюнетка с огромными карими глазами.

– Меня зовут Эугения Фортинари, – дружески улыбнувшись, представилась она. – Вчера ты ходила за покупками с моей матерью.

Девушки разговорились и вскоре стали близкими подругами. Корделия полагалась на советы утонченной Эугении в том, как одеваться и как себя вести, а та ни разу не намекнула, что широкие юбки и блузки в полоску не слишком идут к полной фигуре.

Воспоминания о том, как она была наивна и доверчива тогда, до сих пор вгоняли Корделию в краску. Она и не подозревала, что Джакомо Кастильоне собирается сделать ее своей наследницей, и принимала милые улыбки окружающих за чистую монету. Разве могло прийти в голову семнадцатилетней девушке, что старик планировал выдать ее замуж за Гвидо Доминциани задолго до того, как они познакомились... Разумеется, она не подозревала и того, что такая возможность могла стать для кого-то источником злобы и ревности.

Охранник впустил Корделию в здание офиса империи Доминциани около восьми часов вечера.

Она прошла через гулкий пустой вестибюль и вызвала лифт. Опустевшее после рабочего дня огромное здание напоминало дом с привидениями.

Шагая по безлюдным коридорам, Корделия слышала, как бьется ее сердце. Постучав в уже знакомую дверь кабинета, она нажала нетвердой рукой на ручку и вошла внутрь.

Там горела только настольная лампа. Из высоких окон открывался потрясающий вид – мерцающая огнями Пятая авеню на фоне ночного неба.

Откуда-то из сумрака вынырнул Гвидо Доминциани. В потрясающем серебристо-сером костюме он выглядел угрожающе элегантным.

– Ты пунктуальна, – заметил он вместо приветствия.

Корделия покраснела. Она вдруг осознала, что сегодня расстановка сил кардинально изменилась.

Неделю назад у нее было преимущество – внезапность, целеустремленность, даже отчаяние, благодаря которому ей было наплевать на его оскорбления. Но все это в прошлом, и сейчас она пришла сюда услышать приговор. Видимо, Гвидо тоже понимал, что теперь был хозяином положения.

– Выпить хочешь? – любезно поинтересовался он.

Корделия молча кивнула, радуясь возможности собраться с мыслями.

– Что ты предпочитаешь?

– Какой-нибудь сок.

Она услышала тревожные нотки в своем голосе и внутренне поморщилась.

Гвидо легко и грациозно двигался по кабинету, и Корделия невольно вспомнила, какой неуклюжей чувствовала себя рядом с ним всегда.

Какие у него красивые волосы, промелькнуло у нее в голове. Она попыталась прогнать эти предательские мысли, но ее внимание тут же сосредоточилось на точеном профиле Гвидо.

– Ты всегда любила наблюдать за мной, – лениво произнес он, протягивая ей хрустальный бокал, – словно маленькая коричневая сова. Однако каждый раз, как я ловил твой взгляд, ты вспыхивала и отворачивалась.

Корделия небрежно пожала плечами.

– Это было давно.

Гвидо примостился на краешке письменного стола и поднял бокал.

– Классно ты меня тогда разыграла. Я был абсолютно уверен, что ты девственница.

Ей вдруг стало жарко. Она собиралась ответить ему полным безразличия взглядом, не могла заставить себя поднять глаз. Направляясь сюда, Корделия не знала, чего ждать от Гвидо, но меньше всего предполагала, что этот вечер будет посвящен воспоминаниям о событиях десятилетней давности.

– Итак, – лениво протянул он, прерывая затянувшуюся паузу, – прежде чем мы перейдем к делу, я хочу задать тебе один вопрос. Возможно, не слишком приятный...

Корделии стало совсем не по себе.

– Тогда я не хочу его слышать... – пролепетала она.

– И все же тебе придется ответить на него. Причем честно, – все с тем же холодным спокойствием продолжал Гвидо. – Не в твоих интересах лгать.

Во рту у девушки пересохло. Она поднесла к губам бокал с апельсиновым соком, но руки ее так дрожали, что край бокала застучал о зубы. Гвидо Доминциани снова обескуражил ее. Сегодня он вел себя иначе, чем неделю назад.

– Ты, вероятно, видела меня в ночном клубе с Кьярой... – начал он и вдруг с усмешкой спросил: – Надеюсь, я не смущаю тебя своими юношескими воспоминаниями?

– Ничуть, – процедила она сквозь зубы.

– Тогда давай сразу перейдем к сути дела. Отвечай, ты отправилась в мой автомобиль с Умберто, потому что была пьяна и расстроена, а он просто воспользовался твоим состоянием? Или?..

Корделии неудержимо хотелось выплеснуть остатки сока прямо в это надменное лицо, а потом врезать Гвидо хорошенько, так, чтобы он месяц приходил в себя. Десять лет она расплачивалась за грех, который не совершала. Так неужели и впредь ей предстоит подвергаться унижению? Где он был со своими вопросами раньше?!

Однако, собрав последние остатки самообладания, она взяла себя в руки.

– Или... что? – вполголоса переспросила она.

– Или, – продолжил он как ни в чем не бывало, – ты пошла с ним, потому что думала, что вас никто не увидит?

– Я сделала это, потому что обожала его! – выпалила Корделия, которую окончательно вывел из себя его высокомерный тон. Желание отомстить Гвидо даже через десять лет оказалось настолько живучим, что она пошла даже на откровенную ложь.

Лицо его исказилось яростью, а в золотистых глазах промелькнула угроза, но он мгновенно опустил длинные ресницы. Однако этой секунды хватило, чтобы странный холод, которым повеяло от этих мрачных глаз, вызвал у Корделии ужасное предчувствие. Она поспешно отвела взгляд и тут же вспомнила, зачем пришла сюда.

– Ты просто играешь со мной, да? – Девушка презрительно посмотрела на него. – Но если ты собираешься отказаться от моего предложения, зачем было вызывать меня сюда на ночь глядя?!

– Ты говорила, что находишься в отчаянном положении, – с холодной вежливостью напомнил ей Гвидо.

– Так почему бы тебе просто не сказать “нет”? – Корделию уже не волновало, что эти слова звучат по-детски. Она разозлилась, что ему удалось завести ее, и собралась уходить.

Гвидо встал.

– Не стоит горячиться, – насмешливо сказал он. – Почему бы тебе не снять этот мешковатый кардиган и не присесть?

Ей действительно было жарко, но она упрямо сложила руки на груди.

Он разразился веселым хохотом, который еще больше разозлил ее.

– Что тут смешного?

– Ты всегда казалась мне тихоней. – Выразительный рот Гвидо скривился в усмешке. – Но теперь я, похоже, вижу настоящую Корделию Кастильоне – вспыльчивую, упрямую, безрассудную...

– Ты ничего обо мне не знаешь! – воскликнула она, защищаясь.

– Так вот, если ты не снимешь свой уродливый кардиган, я сам сорву его с тебя, – с тихой угрозой сказал Гвидо.

Корделия испуганно отступила назад. Только теперь до нее дошло, что и она до сих пор не знала, каков на самом деле Гвидо Доминциани.

Он протянул к ней руку, и, решив, что бессмысленно спорить о таких пустяках, она сбросила жакет с плеч, заметив:

– Тебе нравится повелевать, не так ли? Мне следовало помнить об этом.

Проигнорировав это замечание, Гвидо повесил жакет на спинку ближайшего стула.

– Теперь сядь и выслушай мои условия. Корделия широко распахнула глаза, и он, увидев это, добавил:

– Да, я готов заключить с тобой сделку. Вот только, возможно, тебе не подойдет цена.

– Цена?..

Ошеломленная тем, что он серьезно рассмотрел ее предложение, Корделия поспешно опустилась в кресло.

– Все на свете имеет свою цену... Ты это еще не усвоила? – Голос Гвидо, густой как мед, звучал завораживающе.

Забыв об осторожности, Корделия посмотрела на него и тут же потеряла нить разговора, оказавшись в плену янтарно-золотистых глаз. Дыхание у нее перехватило, как при падении с высоты.

Вдруг Корделия почувствовала, как трепетное предательское тепло заполнило ее лоно, и в ужасе замерла, поняв, что с ней происходит. Ее груди набухли, соски напряглись, сердце стучало так, словно она только что финишировала на длинной дистанции. Она поспешно опустила глаза, надеясь, что это поможет избавиться от наваждения.

– Корделия?.. – окликнул ее Гвидо. Девушка скрестила на груди руки и, с явной неохотой подняв голову, увидела, что он отошел к окну.

Он готов жениться на мне, а это самое главное, напомнила себе она. Какое мне дело до этого глупого тела, которое по-прежнему реагирует на него? Да, он красив. И не просто красив, а потрясающе сексуален... но это просто физиология и ничего более.

Корделия ненавидела себя за то, что не в состоянии держать чувства под контролем, но надеялась, что в будущем им с Гвидо предстоит не так уж часто видеться.

– Странно, что тебя это так удивило, – заметил он. – На прошлой неделе ты казалась абсолютно уверенной в том, что получишь мое согласие.

– Но ты меня не очень-то обнадежил, – сказала она, стараясь не глядеть в его сторону.

– Я тщательно продумал твое предложение и вынужден предупредить тебя – условия будут очень жесткими.

– Это меня не удивляет, – буркнула Корделия себе под нос.

– К тому же некоторые из них не подлежат обсуждению, – добавил он.

– Скажи наконец, чего ты хочешь, – не выдержала она.

– Мы заключаем брачный контракт...

– Естественно.

– И ты записываешь на меня все...

– Кроме небольшой...

– Все! – бесстрастно отчеканил Гвидо. – Я сам буду выдавать тебе ежемесячное содержание.

Вид у Корделии был удивленный и разочарованный.

– Но это не...

– Тебе придется довериться мне.

– Но... я хочу купить для мамы дом.

– Естественно, я позабочусь о том, чтобы твоя мать не пострадала. Если мы поженимся, она до конца своей жизни ни в чем не будет нуждаться, – заявил Гвидо. – Я буду считать ее членом своей семьи и соответственно относиться к ней.

Корделия не могла не признать, что это был великодушный жест с его стороны, но еще больше ее порадовало то, что она не услышала в его тоне и тени неуважения к Мирелле Кастильоне.

– Твой дед родился семьдесят четыре года назад, – заметил Гвидо, словно прочитав ее мысли. – Он человек другого поколения. Именно поэтому тот факт, что ты незаконнорожденная, он считал позорным.

– Я знаю, но... – тут же бросилась на защиту матери Корделия.

– Нет, не знаешь, – сурово оборвал ее Гвидо. – Твоя мать воспитала тебя самостоятельно и держалась подальше от итальянской общины. Она даже не попыталась познакомить тебя с традициями своей родины. Так что не говори, что у тебя есть какие-то представления о нашей культуре. Мужчины-итальянцы всегда высоко ценили в женщинах добродетель...

– Мы отвлеклись от темы, – прервала его Корделия.

Эти слова вызвали у нее не самые лучшие воспоминания о некоторых соотечественниках Гвидо, и она вдруг поняла, что не так уж равнодушна к его мнению о себе.

Почему меня это волнует? – забеспокоилась девушка. К тому же, с какой стати я должна положиться на его благородство и отказаться от каких-либо притязаний на империю Кастильоне?

– Ты сказал, что я должна отписать все... – решила обсудить эту тему она.

– Да, – подтвердил Гвидо. – Принимай мои условия или отказывайся.

Корделия глубоко вздохнула.

– Деньги меня не волнуют, – пробормотала она.

Главное – чтобы он позаботился о маме, напомнила себе девушка. Это все, что тебе нужно.

– Неужели ты думаешь, что я допущу, чтобы моя жена жила в бедности? – с сарказмом поинтересовался Гвидо.

– Нет, – вспыхнула Корделия.

Он бросил взгляд на свои ручные золотые часы, потом посмотрел на нее.

– Мы очень медленно продвигаемся. Можно, я продолжу?

Она молча кивнула.

– Твоя уверенность в том, что мы можем пожениться и сразу после церемонии расстаться, – нелепа. Твой дед шуток такого рода не любит, и я не намерен его обманывать.

– Так что ты предлагаешь? – недоумевающе спросила Корделия.

– Тебе придется пожить в одном из моих домов... хотя бы какое-то время.

Погруженная в мысли о матери, она кивнула.

– А потом ты подаришь мне сына и наследника.

Корделия ошеломленно уставилась на него.

– Да, ты не ослышалась. – Гвидо холодным циничным взглядом окинул ее изумленное лицо. – Раз уж мне приходится жениться на тебе, я собираюсь извлечь из этого максимум возможного.

– Ты шутишь?! – с трудом обретая дар речи, воскликнула Корделия.

Он строго приподнял бровь.

– Это условие также не подлежит обсуждению. Кстати, учти, что дочь меня не устраивает. Извини, если это звучит как выпад против женского пола, но я, к сожалению, успел убедиться в том, что слишком многие девушки по-прежнему не желают наследовать дело своих отцов.

Корделия тупо уставилась на него.

– Но т-ты же н-ненавидишь меня! Вряд ли ты м-можешь х-хотеть...

– Это меня ничуть не смущает, Корделия. Может, ты и не первой свежести товар, но я не очень щепетилен, когда дело доходит до практики, – пояснил Гвидо, окинув ее откровенно раздевающим взглядом. – А то, что я не уважаю тебя, вовсе не помешает нам зачать ребенка. Она чуть не задохнулась от ярости.

– Но это будет насилием!

Он поморщился, глядя на нее из-под опущенных ресниц.

– О, я так не думаю... Скорее, ты будешь вести себя как все мои женщины – прижиматься и умолять остаться. Я чертовски хорош в постели, поверь, так что ты останешься довольна.

Корделия в панике вскочила с кресла. Слезы подступили к ее глазам.

– Ты пригласил меня сюда, чтобы мучить и унижать! – воскликнула она вне себя от возмущения.

– Постарайся обойтись без сцен, – спокойно отозвался Гвидо. – Сядь, я еще не закончил.

Она бросила на него исполненный отвращения взгляд, молча подошла к стулу, на котором висел ее жакет, и схватила его.

– На твоем месте я бы не вел себя так опрометчиво, – тихо произнес он, растягивая слова. – Ты будешь там, где я захочу.

– Ни за что! – крикнула Корделия, сжав кулаки.

– Кстати, – медленно произнес Гвидо, – твоя мать знает об отвратительном эпизоде на автостоянке, которым закончился твой визит в Италию десять лет назад?

Девушка побледнела, и к горлу ее подступила тошнота;

– Итак, вот тебе первый урок, Корделия, – тихо, но отчетливо произнес он. – Когда я говорю, что ты будешь там, где я захочу, – слушайся!

Глава 3

Гвидо пересек свой огромный кабинет и спокойно отнял у Корделии жакет, чтобы снова повесить его на стул. Потом, взяв в ладонь обе ее руки, он подвел девушку к креслу и слегка подтолкнул. Колени ее безвольно подогнулись, и она медленно опустилась на сиденье.

– Ты не сделаешь этого... – пролепетала она. – Ты не посмеешь приблизиться к моей матери!

Гвидо присел перед ней на корточки и всмотрелся в посеревшее лицо и испуганные глаза.

– Да, похоже, день, когда ты пришла в мой кабинет, был не удачным для тебя, Корделия, – проговорил он с оттенком удовлетворения.

– Ты не знаешь, что известно моей матери, – дрожащими губами выдавила она.

– А чем, ты думаешь, я занимался всю эту неделю? – с сарказмом спросил он. – Наводил справки. Там, где вы жили раньше, Мирелла подружилась с соседкой, а та оказалась весьма разговорчивой особой.

– Миссис Гордон? Она вряд ли помнит... Я хочу сказать, т-ты не м-мог... – Мысли Корделии путались, она стала заикаться.

– К несчастью для тебя, эта леди прекрасно все запомнила, потому что твоя мать постоянно сетовала на то, что тебе плохо. В разговорах с миссис Гордон она то и дело возвращалась к этой теме.

– Но... – попыталась возразить девушка.

– Мать жалела тебя, – обвиняюще произнес он, – а ты, маленькая лгунья, лгала ей напропалую, объясняя, почему была разорвана наша помолвка!

Корделия даже задохнулась от такого несправедливого обвинения.

– Я вовсе не лгала! – возмущенно воскликнула она. – Просто не все рассказывала... Я никогда не занималась тем, о чем ты думал, на автостоянке. Так зачем мне нужно было говорить об этом?

Гвидо недоверчиво покачал головой и вздохнул.

– Ты сейчас немного не в себе, но на самом деле у тебя нет никаких причин отчаиваться.

– Нет причин? После того, как ты...

– Если ты будешь слушаться меня, тебе нечего бояться. Я никому не выдам твой жалкий секрет, – пообещал Гвидо. – Клянусь, мне ненавистна даже мысль о том, что я мог бы расстроить твою мать.

– Тогда прекрати меня мучить! – умоляющим тоном воскликнула Корделия.

Он выпрямился и развел руками.

– Боюсь, есть одна проблема...

– Какая? – быстро спросила она.

– Мне ужасно хочется отомстить, – признался Гвидо без тени замешательства.

– Мне? – переспросила девушка недоверчиво.

– Ты опозорила меня десять лет назад, – пояснил он.

Корделия сделалась еще бледнее. Она знала, как важно для итальянца чувство собственного достоинства.

– Вижу, мать все же кое-что рассказала тебе о нашей культуре, – сказал Гвидо, заметив ее состояние. – Так вот, я должен защитить свою честь перед родственниками и друзьями.

– Гвидо, я... – начала было снова оправдываться Корделия.

– Я мог бы смириться с твоей бедностью, – прервал ее он, – но при условии, что мне не придется видеть тебя или думать о тебе. Но когда ты пришла ко мне и спросила, мужчина я или трус, мне пришлось вспомнить о твоем существовании.

– Я же извинилась!

Он не выдержал и рассмеялся, запрокинув красивую голову, и при виде такой естественной человеческой реакции Корделия приободрилась.

– Ты ведь сказал все это не всерьез? – затараторила она. – Ты злишься на меня и хочешь, чтобы я это прочувствовала, а на самом деле мечтаешь, чтобы я никогда не приближалась к тебе, да?

Гвидо ответил ей мрачной злой усмешкой. От него повеяло такой холодной яростью, что ее снова захлестнула волна необъяснимого страха.

– Неужели ты могла подумать, что я, Гвидо Доминциани, обману пожилого, уважаемого человека! Ты что, совсем стыд потеряла?! – кричал он на нее.

В его взгляде горело такое нескрываемое отвращение, что Корделия сжалась.

Как ему удалось перевернуть все с ног на голову? – думала она. Если верить его словам, получается, что я действительно ужасный человек.

– Ничего подобного, – чуть слышно пробормотала девушка. – Я думала...

– Мне не интересно, о чем ты думала. Я вижу одно: каждый раз, как ты открываешь рот, оттуда вылетают все более оскорбительные для меня и моих соотечественников предложения. Так что, если у тебя вообще есть мозги, лучше держи его закрытым! – строго посоветовал ей Гвидо. – Ты мне задолжала, дорогая, и теперь пришло время платить по счетам!

– О чем ты говоришь? – изумленно уставилась на него девушка.

– Во-первых, своим поступком тогда, десять лет назад, ты довела деда до бешенства, и в результате лишила свою бедную мать последней надежды на восстановление отношений с ним, – прокурорским тоном сообщил Гвидо. – А во-вторых, ты напакостила мне, а в чем именно, тебе еще предстоит узнать, – угрожающе закончил он.

Корделия низко опустила голову, и слезы брызнули из ее глаз.

– Это была не моя вина! – всхлипнула она. – Меня подставили.

– Прекрати, – презрительно отмахнулся Гвидо. – Эти крокодиловы слезы тебе не помогут.

– Ты пугаешь меня, – с трудом выговорила девушка.

Он наклонился и, взяв ее за руки, поднял из кресла.

– Успокойся.

– Как я могу успокоиться, если ты мне такого наговорил...

– Честно говоря, я не ожидал, что ты так отреагируешь, – пробормотал Гвидо. – Терпеть не могу женских слез!

Он вгляделся с высоты своего роста в ее заплаканное лицо, а потом прижал к себе, успокаивая.

У Корделии перехватило дыхание. Тело ее затрепетало, голова закружилась. Исходивший от него запах щекотал ей ноздри – теплый, возбуждающий, чужой и в то же время смутно знакомый. Она слышала, как громко стучит ее сердце.

Большая ладонь Гвидо вдруг легла ей на бедро, и она ахнула, почувствовав, как горячая волна желания прокатилась по всему телу.

– Нет, Гвидо! Нет...

– Да, – мягким воркующим голосом поправил ее он. – Как только ты выучишь, как это звучит по-итальянски, слово “да” станет твоим любимым.

Он крепко прижал ее к себе и прильнул к губам в страстном поцелуе. Корделия, не в силах противостоять своему естеству, с готовностью приоткрыла губы, и его язык проник ей в рот. Незнакомая ласка вызвала в ней новый взрыв желания, и она глухо застонала, сгорая в жарких мужских объятиях и мечтая, чтобы это мгновение длилось как можно дольше. Руки ее сами собой легли ему на шею, а бедра слегка раздвинулись, прижимаясь к возбужденному мужскому телу.

Вдруг Гвидо отстранился.

– Да ты, похоже, голодна?

Его издевательский тон поразил Корделию в самое сердце. Сбитая с толку тем, что только что произошло, сгорая от стыда и досадуя на свое предательски податливое тело, она, уже ни о чем не думая, замахнулась, но Гвидо молниеносно перехватил ее руку, железной хваткой сжав запястье.

– Такого рода игры меня не возбуждают, – сухо предупредил он.

Корделия резко отвернулась.

Какой стыд! – думала девушка. Я ответила на его поцелуй и тем самым выдала себя с головой! Он понял, как я хочу его.

– Только не говори маме, – пробормотала она.

– Это единственная твоя черта, которой я восхищаюсь, – тихо сказал Гвидо.

– Что? – оторопела девушка.

– Мне нравится твое отношение к матери. Ты бережешь ее и готова даже скрывать, какая ты на самом деле.

Он накинул ей на плечи жакет.

– Ты не можешь хотеть жениться на мне... – тихо сказала она.

– Почему? – возразил он. – Я получаю империю Кастильоне, а также сына и наследника; Джакомо – правнука, утешение на старости лет, которое он определенно заслуживает. К тому же, поскольку это сделка, а не брачный союз, я вправе требовать от жены, чтобы она вела себя правильно и никогда не задавала лишних вопросов – например, куда я иду или что делаю, – лениво перечислял Гвидо. – Многие мужчины могут мне позавидовать. А если учесть, что невеста сама принесла мне себя на блюдечке...

– Я тебя ненавижу, – прошептала Корделия, вложив в эти слова всю переполнявшую ее горечь. – И никогда не выйду за тебя замуж! Слышишь?

– Ладно, хватит уже меня дурачить, Корделия, – устало вздохнул Гвидо.

– Что ты делаешь? – спросила она, когда он взял ее за руку.

– Надеваю тебе обручальное кольцо, – спокойно ответил он. – Конечно, это уже не фамильная драгоценность, которую ты швырнула мне десять лет назад, потому что ты больше не заслуживаешь того, чтобы носить такие.

Онемев, девушка уставилась на бриллиант, красовавшийся на ее безымянном пальце.

– Ты вряд ли способна это оценить, но вот твоей матери будет приятно, – добавил Гвидо и, выведя из кабинета, повел ее к лифту.

– Ты не можешь так поступать со мной! – из последних сил запротестовала Корделия.

– Гильельмо ждет внизу, на стоянке. Он отвезет тебя домой. Постарайся заснуть. Увидимся завтра.

Он заметил, что жакет, того и гляди, свалится с ее плеч, и поправил его, а потом нажал кнопку на панели лифта.

Двери закрылись, и Корделия без сил прислонилась к стенке кабины. Ей не хватало воздуха, раскалывалась голова. Она устала так, как никогда раньше.

Гильельмо, увидев ее измученное лицо, тактично отвел взгляд, и девушке невольно вспомнилось его предупреждение о том, что она будет съедена заживо.

Она тогда не поверила ему, потому что и представить себе не могла, что Гвидо Доминциани выдвинет такие условия...

Теперь обратного пути нет, думала Корделия, следуя за Гильельмо к лимузину. И все-таки она отказывалась поверить в то, что Гвидо выполнит свои угрозы.

Утром девушка проснулась с тяжелой головой.

Когда накануне она приехала домой, мать уже спала. Корделия же уснула только на рассвете, всю ночь терзаясь в поисках выхода из создавшейся ситуации. Увы, она пришла к неутешительному выводу – ей оставалось только набраться мужества и разоблачить Гвидо.

Господи, почему я не сказала ему, что у мамы слабое сердце?! – ругала себя девушка. Ведь как бы плохо Гвидо ни относился ко мне, он не стал бы рисковать здоровьем немолодой и очень больной женщины.

Она села в постели, двумя руками откинув назад тяжелую копну темно-рыжих волос, спадавших до поясницы, и вспомнила, как мать расчесывала их, когда она была маленькой.

Однако тут же перед глазами Корделии встала другая картина – Гвидо, который кончиками пальцев касается ее блестящих прядей, приговаривая: “Я люблю твои волосы...”

Тогда, десять лет назад, ею руководили горечь отчаяния и безумное желание наказать жениха и она не защищалась от обвинения в измене Гвидо с Умберто Парини. Даже тогда, когда Корделии стало понятно, что ее подставили и предали все, она предпочла сохранить репутацию распутницы, нежели рассказать, как все было на самом деле.

Тряпка, трусиха, дура! Вот что ты представляла собой тогда! – с горечью сказала себе девушка. Ты была лишь средством для достижения цели, потому что Гвидо и его отец мечтали завладеть империей Кастильоне. Все было продумано задолго до того, как ты впервые ступила на итальянскую землю.

Ей не хотелось ворошить прошлое, но смятение чувств, виновником которого был Гвидо, освободило из-под спуда забвения воспоминание об их первой встрече на вилле дедушки...

Гвидо в кремовых шортах и черной футболке стоял у бассейна со стаканом в руке, и, хотя на вилле Джакомо Кастильоне было, по крайней мере, еще с десяток молодых людей, застенчивая девушка видела только его. Он смеялся какой-то шутке, и его золотистые глаза вспыхивали на солнце, а когда Корделия появилась на пороге дома, задержал на ней взгляд, который она неправильно растолковала.

Теперь девушка понимала, что, скорее всего, Гвидо подумал тогда, что в жизни эта девица еще заурядней, чем на фотографиях. А тогда она замерла перед ним, словно кролик перед удавом.

Дед окликнул его и немедленно их познакомил. Корделия не могла поднять глаз, уставившись на загорелую шею Гвидо, что-то мямлила и заикалась, краснея. Она безуспешно пыталась придумать что-нибудь остроумное и запоминающееся, чтобы привлечь его внимание, но он говорил за двоих.

Эти воспоминания были так мучительны, что Корделия решила выкинуть их из головы и сосредоточиться на настоящем. Впрочем, теперь ситуация была еще более ужасной.