Текст книги "Только твоя"
Автор книги: Джоанна Лэнгтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Глава 8
Четыре недели спустя Корделия сидела в постели и пила холодную воду, которую наливала из большой бутылки, стоявшей возле кровати.
Накануне поздно вечером они прибыли на Амальфитанское побережье, где располагалась роскошная вилла Гвидо. Корделия спала хорошо, но, проснувшись, почувствовала легкое головокружение и тошноту. Она догадывалась о причине этого недомогания.
Накинув легкий халат, молодая женщина вышла на балкон. Внизу шумело море, и свежий ветер приятно остужал кожу. Корделия оглянулась на постель, где, до пояса прикрытый простыней, крепко спал Гвидо, раскинув длинные руки и ноги, и мечтательная улыбка тронула ее губы.
Она была очень счастлива весь этот месяц, который они провели, путешествуя по Европе, и сама не понимала, почему не говорит мужу о своей беременности.
Было только восемь часов, но ей не хотелось снова ложиться в постель, и она решила принять ванну.
Лежа в ароматной пенистой воде, Корделия вдруг вспомнила условия брачного контракта и тяжело вздохнула. Правда, Гвидо нарушил их! Хотя время от времени он уезжал по делам, а также много работал, большую часть времени все же проводил с женой, и теперь, когда они вернулись домой, она не видела причин, почему ситуация должна измениться.
Вытираясь мягким мохнатым полотенцем, Корделия вспомнила о том, что в последнее время Гвидо потворствовал всем ее желаниям. Она всю жизнь мечтала о том, чтобы своими глазами увидеть достопримечательности, о которых читала только в книгах, а теперь получила возможность посетить Францию, Испанию, Грецию.
Корделия была переполнена впечатлениями от прекрасных греческих островов: их залитых солнцем пляжей, шума прибоя, дорог с крутыми виражами, экзотической красоты пейзажей. К тому же рядом с ней все время был Гвидо – веселый, заботливый и... страстный.
Они занимались любовью каждую ночь, а иногда и днем, но по-прежнему не могли насытиться друг другом. Гвидо любил ее тело и при каждой возможности заставлял чувствовать себя неотразимой. Бывали даже дни, когда они не выходили из комнаты, проводя время в постели, и ели ночью.
Когда Гвидо привел ее к врачу, чтобы вылечить солнечный ожог на плече, Корделия, уже заподозрив что-то неладное, сделала анализ на беременность. Ответ был положительным, но все-таки она не торопилась поделиться с мужем новостью о том, что носит в утробе их первенца.
Ее останавливало то, что Гвидо связывал рождение ребенка с разводом.
Может быть теперь, когда мы так сблизились, он изменил свои намерения? – с надеждой думала Корделия, но уверенности в этом у нее не было. Гвидо не заговаривал о будущем и не вспоминал об условиях договора, навязанного ей силой. Они жили только настоящим, и он вел себя, как идеальный муж.
Впрочем, он мог гордиться собой – ведь ему в рекордные сроки удалось добиться того, чего он страстно хотел, – она забеременела.
– Объявляю тебе выговор, – делая вид, что недоволен, произнес Гвидо, появляясь на пороге ванной. – Почему тебя не было рядом, когда я проснулся?
Корделия, вздрогнув от неожиданности, обернулась и залюбовалась мужем. Его черные волосы были растрепаны, подбородок зарос щетиной, довольная улыбка играла на губах. Он был восхитительно красив.
– Гвидо! – невольно вырвалось у нее.
– Я сказал дворецкому, что мы спустимся завтракать позже.
Он подошел к ней и привлек к себе.
– Давай вместе примем душ, и ты расскажешь мне, о ком мечтала здесь в одиночестве... Надеюсь, обо мне?
Нежный румянец окрасил щеки Корделии. Она уткнулась лицом в его плечо, вдыхая запах родного тела.
– О ком же еще? – прошептала она.
Стоя вместе с ней под душем, Гвидо между поцелуями бормотал:
– У меня сегодня куча дел... Да и гости сегодня должны пожаловать... Послать бы все это к черту!
Корделия затрепетала и мгновенно воспламенилась от его прикосновений.
Прошло немало времени, прежде чем они уселись завтракать на красивой каменной террасе в тени усыпанной цветами магнолии. Отсюда открывался такой вид, что дух захватывало. Высокий склон горы был усеян рощицами цитрусовых деревьев, которые протянулись вплоть до голубовато-зеленых вод Тирренского моря. Виллу окружали густые природные сады. Вдали виднелась гавань и небольшой рыбацкий поселок из живописных домиков с очаровательной маленькой церковью и куполообразной звонницей. У пристани, среди множества ярких разноцветных рыбацких лодочек, красовалась яхта Гвидо. Корделия вдруг вспомнила, что он говорил что-то о гостях.
– Так кто к нам собирается пожаловать и когда? – поинтересовалась она.
– Роберто Морелли и его жена Анна. Она американка, так что у тебя будет возможность пообщаться с соотечественницей. Они не смогли приехать к нам на свадьбу, потому что отец Роберто был болен, но обещали сегодня прийти на ланч. Они будут здесь через полчаса.
Корделия помнила, что Роберто Морелли был старым другом Гвидо, и ей стало не по себе.
– Полагаю, Роберто тоже в курсе той трагической истории на стоянке? – резко спросила она.
Лицо Гвидо посуровело. Он долго молчал, а потом хлопнул ладонями по столу и вскочил со своего места.
– Господи! Неужели ты думаешь, что я делился подробностями своей личной жизни со всеми?! – воскликнул он. – Кроме твоего деда, только мои родители и Эугения знают об этом. – Он прошелся по террасе, обернулся к Корделии и, раскинув руки, раздраженно сказал: – Не понимаю, почему ты опять вытаскиваешь на свет Божий эту мерзкую историю?
– Потому что ты до сих не захотел выслушать мою версию, – удрученно прошептала Корделия. – И меня это возмущает.
Он хмуро посмотрел на нее.
– У тебя вообще нет права чем-либо возмущаться! Тебе чертовски повезло, что я решил оставить этот мерзкий эпизод в прошлом и принять тебя такой, какая ты есть!
– Если ты такой благородный, то почему продолжаешь кричать на меня?
– Я? Я не кричу, – смутился Гвидо и понизил голос.
– Так вот, между мной и Умберто ничего не было, слышишь?!
– Я никогда не поверю в это. – Глаза Гвидо сверкнули. – Я помню, как ты смотрела на меня в то утро. Ты была виновата и гордилась этим!
Корделия с горечью вспомнила свое оскорбленное молчание в ответ на его обвинения. Да, вынуждена была признать она, виноваты не только те, кто оговорил меня, но и я сама.
– Узнав то, что я знаю теперь, и оглядываясь назад, я понял, что все это такая ерунда... – Гвидо небрежно пожал плечами. – Наверное, мне следовало сказать это раньше, но стать твоим первым любовником значило...
– Значило для тебя так много, что ты исчез на целую неделю! – подхватила Корделия.
Это тебе за то, что я не имею права ничем возмущаться, мысленно добавила она.
Пальцы ее дрожали. Она была так зла на Гвидо, что готова была вскочить и наброситься на него с кулаками.
– Так почему бы тебе не рассказать, чем вы с Умберто занимались на самом деле? – угрожающим шепотом спросил он.
Она изумленно подняла глаза, и Гвидо в отчаянии воздел руки к небу.
– Это твоя заслуга, что я снова думаю так! – бросил он. – Черт возьми, почему ты не можешь просто забыть об этом? – Он устало опустил плечи, порылся в карманах, достал какую-то коробочку и положил перед ней на стол. – Я собирался подарить это тебе после завтрака.
Корделия уже так завелась, что не могла остановиться.
– Что там? Лекарство от лжи?
Гвидо длинно выругался по-итальянски и ушел в дом.
Посидев немного в одиночестве, она немного успокоилась и открыла коробочку. Там на подстилке из черного бархата лежал изящный медальон, украшенный бриллиантами, внутри которого были две крошечных фотографии – ее матери и деда.
Корделию так тронул этот подарок, что ей стало стыдно за безобразную сцену, которая только что произошла между нею и Гвидо.
Кто из нас повел себя неправильно, он или я? – задумалась она. Кто больше виноват? Как разобраться в чувствах Гвидо? Принимает ли он меня всерьез? Если он любит меня, то почему не верит?
Решив привести себя в порядок, Корделия вернулась в спальню и стала искать косметичку. Высыпав на кровать содержимое сумки, она вдруг обнаружила небольшой коричневый конверт, который раньше никогда не видела. Он был заклеен, и, удивленно хмурясь, она открыла его.
Вырезка из газеты и две цветных фотографии упали на шелковое покрывало. На той, что оказалась сверху, изображение было нечетким, но Корделия все же узнала Жаклин Ксавье, лежащую в объятиях мужчины, который был очень похож на Гвидо. Девушка склонилась над второй фотографией – это был увеличенный фрагмент первой, который не оставлял и тени сомнения в том, что мужчина – Гвидо Доминциани!
Сердце Корделии заныло.
В этот момент внезапно открылась дверь смежной комнаты и послышался голос мужа, окликавший ее. Она поспешно легла на постель лицом вниз, прикрыв фото вместе с сумкой.
Гвидо вошел в спальню и нахмурился, увидев жену в такой странной позе.
– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил он.
– Нет, со мной все в порядке.
Он подошел к кровати, присел на корточки и заглянул ей в лицо.
– Ты плакала...
– Нет.
– Лгунья, – простонал Гвидо и провел пальцем по ее мокрой от слез щеке. – Извини, я потерял голову. Я перестаю соображать, когда ты вспоминаешь... – Лицо его снова потемнело. – Пожалуйста, не говори больше об этом. Я становлюсь... – Он не сразу подобран подходящее слово: – Безрассудным.
– Хорошо, – механически ответила Корделия. История с Умберто теперь не имела для нее никакого значения. Вглядываясь в золотистые глаза Гвидо, она молилась, чтобы фотографии оказались старыми и прислала их его бывшая любовница с одной целью – отравить ей жизнь. – Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Да. Мне нужно только накраситься.
– Тебе понравился медальон? Гильельмо сказал, что они вышли из моды вместе с зонтиками и веерами, но я подумал, что тебе он пойдет...
– Очень, – подтвердила Корделия сдавленным голосом.
Наконец Гвидо вышел, и она, привстав, вытащила из-под живота помятую газетную вырезку.
На ней были две фотографии – на первой – обнимающиеся Гвидо и Жаклин, а на второй – она сама в свадебном платье, рука об руку с мужем, выходит из церкви после венчания. Под снимками Корделия прочитала слова, которые мгновенно огненными буквами запечатлелись в ее сознании: “Гвидо Доминциани прерывает свой медовый месяц, чтобы утешить любовницу”.
Значит, это было в ту первую неделю после их свадьбы, с горечью подумала она. Когда же еще? Гвидо бросил ее одну на яхте, чтобы встретиться с Жаклин Ксавье. Эта женщина остается его любовницей!
Выпрямившись, Корделия кое-как запихнула фотографии и газету в сумку. Двигаясь как сомнамбула, она прошла в ванную и умылась холодной водой, а потом, глядя невидящими глазами в зеркало, сделала макияж.
Кто положил этот конверт в мою сумку? – гулко билось в ее мозгу. Горничная с яхты? Та самая, которая так разволновалась из-за послания на зеркале и журнала с заметкой о Жаклин? Тогда Корделии показалось, что юная итальянка ни при чем. Видимо, она ошибалась. Только у этой девицы была возможность побывать в спальне в отсутствие хозяйки и положить конверт в ее сумку. Но кто стоял за этим? Сама Жаклин или опять Эугения?
Корделия была в таком состоянии, что с трудом соображала. Только услышав шум вертолета, она заставила себя выйти из спальни, мысленно твердя: “Мне надо продержаться до ухода гостей, нельзя же выяснять отношения с Гвидо в их присутствии”.
В изящном переливчатом синем платье свободного покроя Корделия стояла на каменной террасе и смотрела, как Гвидо идет встречать прибывших. В летнем костюме медового цвета он был так красив, что сердце ее сжалось от боли.
Да, этот мужчина неотразим, сказала она себе, но с тобой он ведет себя, как самец в брачный период, который испытывает потребность удовлетворить свои первобытные инстинкты. Вас не связывает ничего, кроме секса.
Кто такой Гвидо Доминциани? Итальянский магнат, потомок древнего рода богатых и властных людей, мало склонный к проявлениям самопожертвования и постоянства. С помощью шантажа он принудил тебя принять унизительные условия брачного контракта, которые сформулировал так: “Я получаю жену, которая умеет себя вести и не спрашивает, куда я пошел и что делаю, потому что наш брак – всего лишь сделка”. Когда же ты успела забыть все это?
Корделия едва стояла на ногах. Только появление Роберто Морелли, низенького, коренастого, похожего на жизнерадостного медвежонка мужчины, уже начавшего седеть, с веселой рыжеволосой женой заставило ее подойти к мужу и встать рядом.
Хорошо, что у нас гости, подумала Корделия. Они отвлекут внимание Гвидо, и у меня будет время, чтобы привести в порядок растрепанные чувства.
После ланча мужчины удалились в кабинет.
– У них всегда бизнес на уме, – покачала головой Анна.
– Как ты познакомилась с Роберто? – спросила Корделия, которая после ухода Гвидо почувствовала себя свободнее.
– Я работала сестрой в клинике, где ему удалили аппендикс. У нас начался роман, а когда мы поженились, он увез меня в Италию. Это было три года назад. Ты не представляешь, насколько уютнее мне здесь теперь, когда у Гвидо тоже появилась жена-американка.
– Должно быть, ты знакома с Жаклин Ксавье, – не удержалась Корделия от вопроса, который давно мучил ее, и тут же испугалась. – Пожалуйста, забудь, что я сказала, – поспешно сказала она.
– Можешь ничего не объяснять мне. Я хорошо понимаю твои чувства, – склонилась к ней Анна и доверительно шепнула: – От таких девиц, как Жаклин, трудно избавиться. Роберто тоже не сводил с нее глаз... Я готова была его задушить! Целую неделю с ним не разговаривала!
Корделию раздирали противоречивые желания – ей хотелось узнать о любовнице мужа как можно больше, но в то же время не было сил слушать дальше.
– Это женщина очень умная и самолюбивая, – продолжала Анна. – Она вцепилась в Гвидо мертвой хваткой и продолжала виснуть на нем даже тогда, когда он стал утрачивать к ней интерес! Жаклин знает, как ублажить мужчину. Видимо, в этом секрет ее власти над ними. Ты когда-нибудь встречала хоть одного, которому не понравилось бы, что женщина ловит каждое его слово?
Корделия покачала головой, не поднимая глаз.
– Но тебе не стоит беспокоиться из-за нее, – убежденно закончила Анна.
– Я и не беспокоюсь.
Ощущения Корделии нельзя было назвать беспокойством. Узнав секрет обаяния Жаклин, она поняла, что ее брак обречен, потому что никогда не смогла бы заставить себя боготворить мужа.
– Гвидо активно живет светской жизнью, и Жаклин обожает появляться с ним на публике, потому что это способствует ее карьере, – сказала Анна. – Я уверена, что нелепая заметка, опубликованная в бульварной газетенке за прошлый месяц, именно ее рук дело, – продолжала она, не скрывая своего отвращения. – Ну, скажи, кто поверит, что Гвидо проводил время с любовницей, прервав свадебное путешествие?
– Действительно, кто? – откликнулась Корделия с вялой улыбкой.
Тем не менее Гвидо так и поступил, сказала она себе, бросив меня на следующий день после брачной ночи. Ее передернуло.
– Знаешь, когда я читаю всю эту гадость, то невольно радуюсь, что мы с Роберто недостаточно знамениты, чтобы стать жертвами папарацци, – вздохнула Анна.
В этот момент на террасу вышел Гвидо, Корделия вздрогнула, и содержимое бокала выплеснулось ей на платье.
– О, черт!.. – пробормотала она и поспешно встала, не поднимая глаз. – Извините, я пойду, переоденусь.
– А потом мы все вместе отправимся на деревенскую свадьбу, – торжественно объявил Гвидо.
– Это было бы здорово, – ответила Анна, – но разве Роберто не сказал тебе, что должны вернуться домой не позже семи?
Тихонько выскользнув с террасы, Корделия облегченно вздохнула. Слово “свадьба” вызвало в ней такую бурю чувств, что она едва не сорвалась. Представив себе, что за этим последовало бы, девушка содрогнулась от ужаса. Ну почему Гвидо не может просто любить ее, как любит его она? Неужели этот ужасный день никогда не закончится?
Решив, что на свадьбу, пусть даже деревенскую, следует принарядиться, Корделия достала из шкафа открытое черное платье для коктейлей и короткую накидку к нему. Она знала, что Гвидо пользуется огромным авторитетом у местных жителей, и понимала, что они будут ждать его появления с молодой женой с огромным интересом.
Он сделал для них очень много: отремонтировал на свои средства школу, выделил деньги для того, чтобы можно было нанять еще одного учителя, построил очистные сооружения в гавани, оснастил хирургический кабинет самыми современными приборами, а также разрешил открыть небольшой ресторанчик у самого берега, чтобы молодежь могла там подработать, – одним словом, за пять лет добился большего, чем его отец за всю свою жизнь.
Все это Роберто рассказал за ланчем, и она была готова ему поверить.
– Корделия! – раздалось за ее спиной.
Она похолодела и обернулась. Гвидо с недовольным видом стоял в дверях спальни.
– Что, черт возьми, с тобой происходит? – резко спросил он.
– Извини, – тихо ответила Корделия.
– Ты ведешь себя так, что мне стыдно за тебя перед Роберто и его женой. Неужели тебе не известно, что законы гостеприимства для любого итальянца священны?
Корделия содрогнулась и сжала зубы.
– И не смей смотреть на меня так! – повысил голос Гвидо, приходя в ярость.
Щеки ее загорелись, пальцы сжались в кулаки.
– Может быть, Жаклин Ксавье лучше справилась бы с ролью хозяйки? – тихо спросила Корделия.
– Ты права. Она никогда не опозорила бы меня перед друзьями, – после секундного замешательства ответил Гвидо.
– Ах, вот как?!
– Ни одна женщина не обращалась со мной так, как ты сегодня. Да, утром у нас была размолвка, но я искренне извинился, а ты продолжаешь вести себя так, что у меня больше нет сил выносить это!
– Иди к черту! – бросила Корделия и отвернулась, чтобы взять накидку с кровати.
Железной рукой Гвидо схватил ее за плечо и повернул к себе лицом.
– Чего ты добиваешься? – раздраженно спросил он. – Может быть, причина твоего поведения – обыкновенная ревность? Тебе не понравилось, что Анна шутила со мной за ланчем?
– Тебе лучше спуститься к гостям, – устало сказала Корделия, не отвечая на его вопрос.
– Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне, что с тобой происходит! – Гвидо обхватил ладонями ее голову и поднял к себе лицо. – Утром ты улыбалась, смеялась... была счастлива!
Сердце Корделии невольно забилось чаще под его взглядом, и от этого ей стало еще горше.
– Пожалуйста... уйди... от меня, – с трудом выговорила она.
– Не думаю, что ты этого действительно хочешь, голубка моя, – выдохнул Гвидо и склонился к ее губам.
Корделия была не готова к такому повороту событий. Она и не заметила, как всем телом прижалась к нему, отвечая поцелуем, в котором были и гнев, и ненависть, и желание. Он отнес ее на постель и снова прильнул к губам, проделывая языком такое, от чего она чуть не сошла с ума. Думать Корделия уже не могла. Ее охватила такая страсть, что она забыла обо всем.
– Ты моя... – жарко шептал Гвидо, задирая подол ее платья и нетерпеливо стаскивая трусики.
Она с готовностью раздвинула бедра, поглощенная отчаянным желанием, от которого набухли соски и возникла знакомая тяжесть внизу живота. В глазах Гвидо горело то же чувство. Он действовал грубо, как никогда прежде, но это возбуждало Корделию еще сильнее. Он вошел в нее, и она хрипло вскрикнула.
Когда их тела замерли после последних всплесков финального взрыва, в глазах Гвидо она прочитала такое же потрясение, которое переживала сама. Он молча встал с постели и направился в ванную комнату. Корделия лежала неподвижно, ожидая, пока успокоится сбившееся во время их безумного соития дыхание. Потом она встала и непослушными руками поправила платье. Из приоткрытой двери ванной комнаты за ней наблюдал Гвидо.
– Иди сюда! – потребовал он, швыряя полотенце на пол, и открыл ей объятия.
– Можешь не извиняться, мне все понравилось, – вполголоса призналась она.
Он подошел и потерся щекой о ее волосы.
– Иногда ты меня так злишь, что я едва сдерживаюсь. Но я не могу справиться с тем, чего не понимаю. – Он был так взволнован, что говорил с акцентом.
– Все в порядке, – спокойно произнесла Корделия, и это было правдой.
В этот момент она любила его так, как никогда раньше, но уже точно знала, что не позволит больше притронуться к себе. Пора стать сильной и смело посмотреть правде в глаза.
– Не думай, что я... – хрипло пробормотал Гвидо и надолго замолчал, подыскивая слова. – Ты моя жена.
Он замешкался на секунду, словно надеялся услышать что-то в ответ, но, так и не дождавшись его, вышел из комнаты.
Корделия не была оскорблена тем, что он взял ее так грубо. Она всегда хотела его, а этот взрыв страсти дал выход эмоциям, и ей даже стало немного легче.
Все-таки он удивительный человек, подумала она. Красив, обаятелен, успешен в бизнесе, может быть душой общества, но в то же время деспотичен по отношению ко мне, а, коснись дело чего-то серьезного в личных отношениях, мычит что-то нечленораздельное. Видимо, свои чувства этот мужчина способен выразить только поступками, как неандерталец. Он явно перестал ненавидеть меня, но, когда я сдерживаюсь, пытаясь соответствовать его представлениям о правилах поведения, выходит из себя!
Корделия нервно засмеялась, приводя себя в порядок. Она подумала о ребенке, которого носит, и прижала ладонь к животу, как бы защищая это не родившееся дитя.
Неудивительно, что я так быстро забеременела, ведь Гвидо прожил со мной целых четыре недели! Если бы он поселился отдельно и мы не так часто занимались любовью, для зачатия понадобились бы месяцы... Но теперь дело сделано. Я буду любить своего малыша и заботиться о нем, но ни за что не стану спать в одной комнате с мужем, который встречается с другой женщиной!
Приняв это решение, Корделия обрела долгожданный покой. Она вызвала звонком экономку и дала той ясные и четкие инструкции, зная, что к концу вечера Гвидо опять будет ненавидеть ее.
Они отправились в деревенскую таверну на автомобиле, который вел Гвидо.
Его усадили на почетное место во главе большого стола, и вскоре он уже принимал участие в темпераментном разговоре мужской части гостей.
Женщины сели рядом. Анна вдруг посмотрела на Корделию и засмеялась.
– Знаешь, о чем я только что подумала? – весело спросила она. – Жаль, что Жаклин не может видеть, как Гвидо обхаживает тебя! Правда, я сомневаюсь, чтобы она вообще слышала о вашей истории...
– Какой истории? – удивилась Корделия.
– Ну, о том, что вы были помолвлены еще в юности. Роберто рассказывал мне, что Гвидо тогда был без ума от тебя, но я просто не могла представить, что такое возможно, ведь, сколько я его помню, он всегда был очень легкомысленным. – Она покачана головой. – Однако сегодня я впервые увидела вас вместе и убедилась, что рядом с тобой Гвидо совсем другой: стережет любое твое движение, ловит каждое слово...
Корделия недоверчиво улыбнулась.
– Неужели со стороны это выглядит именно так?
– Да, и мне нравится видеть его таким. – Анна улыбнулась. – В свое время Гвидо разбил не одно женское сердце, и я просто диву даюсь, наблюдая, как он старается открыть перед тобой дверцу машины или отодвинуть стул, а ты принимаешь все как должное.
Корделия слушала собеседницу с большим интересом. Эта женщина ей нравилась, и она жалела, что они не познакомились при других обстоятельствах.
Ужасный день все тянулся и тянулся, и ей стало казаться, что он никогда не закончится.
Да, припомнила она, Гвидо всегда открывает передо мной дверцу машины и отодвигает для меня стул. Но что в этом особенного?..
– У него очень хорошие манеры, – согласилась она, чтобы как-то ответить на слова Анны.
Та вздохнула.
– Почему бы вам не помириться? Я еще никогда не видела Гвидо в таком состоянии, как сегодня, и сразу догадалась, что между вами что-то произошло.
– Неужели? – вспыхнула Корделия.
– По тебе это не так заметно, но вот он... – Анна дружески сжала ее пальцы. – Но ты не переживай! Мы с Роберто тоже часто ссорились в течение первых месяцев после свадьбы. Всем молодым парам требуется время, чтобы научиться жить вместе, а итальянцы к тому же любят командовать, и это только усложняет дело.
Заиграла музыка, и послышались аплодисменты. Корделия увидела, как Гвидо поднялся с места, скинул пиджак, ослабил узел галстука и присоединился к танцующим в центре зала мужчинам.
Он легко проделывал сложные па под дружные аплодисменты присутствующих, и она невольно отметила, что для такого богатого человека умение ладить с людьми самых разных слоев общества – редкое качество, достойное уважения. Все женщины, присутствующие на свадьбе, не сводили с Гвидо глаз, и Корделия понимала их – нельзя было не восхититься грацией, с которой он двигался. Темп музыки все нарастал, и вместе с ним росло возбуждение Корделии.
Она не верила, что Гвидо любит Жаклин Ксавье, но считала, что он предал ее, проявив неуважение к их брачному союзу.
Впрочем, на какое уважение ты могла рассчитывать, с горечью подумала она, услышав от мужа слова: “У тебя нет права чем-то возмущаться”. Ты сама во всем виновата. Только полная дура могла не глядя подписать унизительные условия брачного контракта, а потом принимать желаемое за действительное! А Гвидо получил все, что хотел, – империю Кастильоне и жену, о которую при желании можно вытереть ноги.
Больше всего Корделию почему-то обидело, что Гвидо скрыл от нее заметку в газете. Как можно любить человека, который относится к тебе, как к пустому месту?
Бешеный темп музыки болью отозвался в ее висках, когда она вспомнила фотографию Жаклин в объятиях Гвидо. Мелодия достигла крещендо и внезапно остановилась. Все захлопали. Корделия встала и вышла в коридор.
– Синьора! – обратился к ней Гильельмо. – Вещи хозяина отправить на яхту? – неуверенно спросил он. – Обслуживающий персонал виллы вечером отпустить? Я правильно понял или это ошибка?
Кровь отхлынула от лица Корделии.
– Да, все правильно.
– Но у синьора Доминциани не было в планах...
– У меня другие планы, Гильельмо, – оборвала она его.
Телохранитель молча смотрел на нее, не в силах поверить тому, что происходит.
– Полагаю, ты намерен предупредить его прямо сейчас? – предположила Корделия.
– Нет, синьора, это невозможно. Извините, но вы хорошо обдумали то, что собираетесь сделать?
Она утвердительно кивнула.
– Он будет в бешенстве... – добавил Гильельмо.
Корделия глубоко вздохнула и снова кивнула. Гильельмо поклонился и направился к выходу.
Этот человек заботился о 4Гвидо вот уже двадцать лет и испытывал к нему отеческие чувства, но она знала, что он не станет докладывать хозяину о ее планах, потому что тот факт, что ему стало известно о них раньше, чем самому Гвидо, нанесет тому смертельное оскорбление.
Когда Корделия вернулась в зал, Роберто и Анна уже вставали из-за стола. Гвидо пробрался через толпу, схватил ее за плечи и притянул к себе.
– Я совсем забросил тебя, – сказал он, целуя ее в макушку.
Ты даже не представляешь, подумала Корделия, садясь в машину рядом с Анной, что ждет тебя впереди...
Двадцать минут спустя, когда гости, распрощавшись с хозяевами, отправились восвояси, она торопливо поднялась в спальню и достала из сумки фотографии и вырезку из газеты.
