Текст книги "Драгоценности"
Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)
Глава 2
Нью-Йорк, март 1950 года
Стефано вошел в маленькую лавку Джозефа Зеемана на Сорок седьмой улице. Это было его последнее поручение в тот день. По роду занятий – он продавал всякие мелочи для ювелирного дела – ему приходилось встречаться с дилерами и огранщиками.
Многие, включая и этого старого голландца, уехали в Америку от ужасов и разрушений войны, как, впрочем, и сам Стефано. Если бы война не сломала так катастрофически их жизни, они бы достигли гораздо большего. До войны Джозеф был известным огранщиком в Роттердаме, а здесь ему приходилось чинить браслеты и часы.
Сегодня Стефано принес несколько пар серег.
– Купите у меня чудесные старые часы, – предложил Джозеф, когда они покончили с делами. – Я только что отремонтировал их. Я взял бы с вас…
– Мне не нужны часы, – отрезал Стефано.
– Но это женские часы. Они понравятся вашей жене.
– Я не женат. – Предугадывая следующий вопрос мистера Зеемана, Стефано добавил: – И у меня нет девушки.
Он ничуть не удивился, когда голландец предложил познакомить его со своей дочерью.
– Она очень милая девочка, моя Беттина, и красивая.
– Возможно… когда-нибудь, – ответил Стефано. Даже если бы в его сердце зажила рана после утраты Маризы, он не полюбил бы дочь голландского часовщика, румяную девицу, наверняка домовитую пышечку.
Голландец пристально посмотрел на него.
– Подожди здесь. – Через минуту он вернулся с бутылкой genever, голландского джина, наполнил две рюмки, и мужчины выпили. Зееман вдруг заговорил о тяжелых травмах, нанесенных войной, о том, что его дочери нужны любовь и внимание, и тогда она оправилась бы от них.
– А что с ней случилось? – участливо спросил Стефано.
Джозеф рассказал историю жизни своей семьи, и Стефано понял, что голландец впервые после приезда в Америку делится самым сокровенным с чужим человеком.
В начале нацистской оккупации Голландии Зееманы жили почти так же, как раньше. Их дом, к счастью, уцелел после бомбежек Роттердама. Джозеф работал огранщиком, его жена вела хозяйство, а Беттина ездила на велосипеде в ближайшую уцелевшую школу, находившуюся в нескольких милях от их жилья.
Разговоры о том, что евреев хватают и отправляют в трудовые лагеря, не слишком встревожили Джозефа.
– Конечно, мы сочувствовали арестованным, – иронически заметил он, – и нас шокировала такая жестокость. Но мы были тихие обыватели и не входили в Сопротивление. Поэтому считали, что нам нечего бояться.
Когда протестант Джозеф женился на еврейке, она отказалась от всех иудейских обычаев. Разве что по-прежнему покупала мясо в кошерной лавке, а хлеб – у булочника-еврея, как всегда делала ее мать, считая, что говядина там лучше, а хлеб свежее.
– Но однажды, – продолжал Джозеф, – вооруженные нацисты пришли на улицу Нассау, где многие магазины принадлежали евреям. Была пятница, и женщины покупали продукты для шабата. Моя Аннеке была там…
Его жена оказалась одной из женщин, которых согнали в грузовики и увезли.
– Сначала я полагал, что произошла ужасная ошибка. А как же иначе? Я отправился к властям. Но нацисты сказали, что это не ошибка.
Вскоре Джозеф услышал, что немцы забирают еврейских детей прямо из школ. Беттина была в опасности. Хотя девочка ни разу не зашла в синагогу, нацисты считали ее еврейкой, как и ее маму. Джозеф Зееман решил во что бы то ни стало спасти Беттину и спрятался с ней.
Старый друг, доктор, предоставил им убежище на чердаке своего дома. В этом крошечном помещении без окон и без воды они решили переждать войну.
– Доктор приносил еду и выносил мусор, – сказал Джозеф. – Раз в неделю, ночью, мы осторожно выползали, чтобы помыться. Три с половиной года жили как крысы в клетке.
Как-то так получилось, что и Стефано рассказал старому голландцу обо всех ужасах и потерях, пережитых им во время войны. Долгие годы он хранил память о Маризе, чувствовал боль и считал себя виноватым в ее ужасной смерти. Но genever развязал ему язык. Стефано надеялся убедить Зеемана, что тот исполнил свой долг – спас дочь. Беттина осталась жива, и у нее впереди долгая жизнь.
Джозеф покачал головой, и его глаза увлажнились, когда Стефано рассказал, как нашел тело Маризы.
– Может, вы как-нибудь вечером заглянете ко мне и познакомитесь с моей Беттиной. Ей… ей очень одиноко.
Стефано размышлял, как бы поделикатнее отклонить предложение голландца. Не объяснять же ему, что сердце его мертво и он не может просто так сходиться с женщинами.
Стефано умолчал о своих тщетных поисках украденного наследства. В последние годы ему часто хотелось смириться с поражением и отказаться от попыток найти Витторио. Не раз он доставал свою половинку флакона, решив продать ее, получить деньги и начать какое-нибудь дело… но не мог расстаться с ней… с памятью о матери… с мечтой. В надежде отыскать следы своего состояния Стефано занялся ювелирным делом. Долгие месяцы он пытался найти того, кто мог изготовить для Витторио вторую половину флакона. Однажды он прочитал о рубиновом браслете, проданном на аукционе. Судя по описанию, он был похож на тот, что принадлежал Ла Коломбе. Но след оказался ложным.
– Вы никогда не задумывались, мой друг, почему мы выжили, а другие умерли – ваша Мариза, моя Аннеке, так много других? – спросил Джозеф.
– Естественно! – воскликнул Стефано. – Каждый день думаю…
– И у вас есть ответ? Стефано покачал головой.
– И у меня нет, – сказал старик. – Потому что ответа нет вообще. Но я знаю одно: у нас, выживших в этом аду, есть долг перед умершими. Надо, чтобы появились дети, которых не успела родить Мариза, учить их тому, чему она учила бы их. Беттина должна выполнить заветы своей матери и передать их новому поколению. Понимаете? Это единственный способ оправдать их смерть.
Стефано выпил еще. По крайней мере голландец прямо говорит то, что думает. И точно знает, как надо жить. Он выстрадал это знание. Слова сорвались с языка Стефано прежде, чем он успел подумать.
– Спросите свою дочь, не пойдет ли она со мной в кино на выходные?
Джозеф вымыл рюмки.
– Если хотите увидеть мою дочь, мистер д'Анжели, приходите к нам выпить кофе в воскресенье днем.
«Нет, он не лицемерный человек, – снова подумал Стефано. – Но очень гордый».
Солнечным утром в воскресенье Стефано вошел в коридор, пропахший корицей и сигаретами, и постучал в металлическую дверь. В одной руке он держал коробку шоколадных конфет, в другой – бутылку кьянти.
Джозеф открыл дверь.
– Заходи, Стив, заходи. Рад видеть тебя.
Оказавшись в прихожей Маленькой квартирки, Стефано сразу почувствовал себя как дома. Здесь было очень тесно, пол кое-где прогибался, но на окнах висели красивые занавески, на кровати лежало яркое самодельное покрывало, отполированная мебель блестела, на стене висели старинные часы, а с пластинки на проигрывателе лились звуки «Simfonia Concertante» Моцарта.
Джозеф собрал со стола газеты – «Нью-Йорк таймс», «Фигаро». В пепельнице дымилась трубка, и Стефано вспомнил Карло Бранкузи, всегда курившего после обеда.
Он отдал Джозефу пальто, и его окутал приятный запах. Здесь пахло домом – сухими розами, трубочным табаком, лимоном. И чем-то еще. О, настоящий кофе! Этот горький и сильный аромат заполнял всю комнату. Квартира Зееманов отличалась от всех американских домов. Здесь пахло… да, Европой.
И потом вошла девушка, завязывая на ходу передник. – Папа, разве не время… – Она остановилась, увидев Стефано. – О, я… – Девушка покраснела от смущения. – Я не слышала, как вы вошли.
Стефано не мог отвести от нее глаз. Тоненькая Беттина Зееман с золотистыми волосами казалась необычайно элегантной в обычной серой юбке и длинном свитере под цвет ее серо-голубых глаз.
Джозеф взял дочь за локоть и подвел к гостю. Беттина была почти такого же роста, как Стефано, но стройная как тростинка. Молодой человек сразу заметил, что у нее высокая грудь и длинные ноги.
Взглянув на ее лицо, Стефано понял, что пришел сюда не зря. Бледная кожа, темно-розовые губы и печальные глаза, похожие на бездонный океан.
Девушка чем-то напоминала драгоценный, но очень хрупкий сосуд. «Да, Беттина Зееман не просто мила, а очень красива», – подумал Стефано.
– Добрый день, синьор д'Анжели, – приветливо сказала она, и молодые люди пожали друг другу руки.
Голос у девушки был глубокий и нежный.
Конечно, Беттина не имела ничего общего с Маризой, темноволосой, с шоколадными глазами и смуглокожей. Беттина же вызывала в памяти жемчуг, голубые кристаллы и свежую весеннюю воду.
Однако обе женщины, как показалось Стефано, обладали огромной душевной силой, энергией – взрывной и заметной в Маризе, подспудной в этой молоденькой голландке. И снова Стефано вспомнил Апеннины, ночи, проведенные с Маризой, воздух, напоенный ароматом свежего хлеба. При этом воспоминании кровь бросилась ему в голову.
Руки Стефано задрожали, и Беттина с удивлением посмотрела на него.
– Рад познакомиться с вами, мисс Зееман, – сказал он, стараясь овладеть собой.
– Тинта, принеси гостю кофе. – Джозеф улыбнулся.
– Конечно, папа, но, может быть, предложить ему сначала сесть? – Едва заметная насмешка послышалась в ее голосе.
Стефано запоздало вспомнил о шоколадных конфетах и протянул девушке коробку.
Просияв, Беттина сняла крышку, глубоко вдохнула и засмеялась счастливым детским смехом. Потом сунула в рот сразу две конфеты и собиралась взять еще одну, но Джозеф остановил ее.
– Спасибо за конфеты, мистер д'Анжели. Пожалуйста, садитесь. Я принесу кофе.
Девушка вернулась с подносом и разлила кофе в красивые тонкие чашки. Кофе был очень хорош, крепкий, ароматный, совсем не похожий на коричневую бурду, которую обычно подавали в Америке. Сделав глоток, Стефано закрыл глаза.
– Великолепно! – выдохнул он.
– Да, – согласился Джозеф. – Американцы ничего не понимают в кофе. В настоящем, который готовит моя Беттина. Вкус дома, да?
– Да, дома, – подтвердил Стефано.
Дом. Это слово означало для них куда больше, чем четыре стены и крыша.
– Тинти, – попросил Джозеф. – Принеси Стиву свое печенье. – Он взглянул на гостя. – Настоящее голландское печенье, с миндалем и перцем. Беттина прекрасно готовит. Она чудесная хозяйка, так обо мне заботится…
«Джозеф – хороший отец, – подумал Стефано, – и очень славный друг. И к тому же не лицемер».
Стефано д'Анжели и Беттина Зееман шли по Пятой авеню. На Беттину, разрумянившуюся от прохладного мартовского воздуха, засматривались все встречные мужчины. Это было их первое настоящее свидание.
Конечно, Джозеф очень потратился, желая, чтобы его дочь хорошо выглядела. Ее роскошный бело-синий костюм был точно таким же, какие недавно поступили в Америку от модного парижского кутюрье Кристиана Диора. Легкая длинная юбка трепетала на ветру, широкий темно-синий пояс подчеркивал тонкую талию девушки. Стефано она напоминала весенний цветок.
Они отлично смотрелись вместе. Стефано выглядел очень привлекательно в сером костюме, белоснежной сорочке и мягкой фетровой шляпе. Война, истребившая в нем юношеский идеализм, отметила его печатью мужественности.
– Вам нравится кинотеатр «Радио-сити»? – спросил он.
– Я никогда не была там, – ответила Беттина.
– Я посетил его в первую же неделю после приезда в Нью-Йорк. Это символ Америки.
– А разве не статуя Свободы? – удивилась Беттина.
– То игрушка для туристов. А я хотел стать настоящим американцем. Поэтому и пошел в самый большой кинотеатр. Тогда я даже не знал английского, но мне все равно понравилось. И вам тоже понравится.
– Надеюсь.
– Уверен, что так и будет.
Беттина одарила его улыбкой, сразу преобразившей ее и, казалось, озарившей все вокруг.
В кинотеатре Стефано купил воздушную кукурузу, и девушка лакомилась как ребенок, слизывая масло с пальцев. Это было очень мило, хотя и не вязалось с обликом элегантной дамы.
Во время фильма «Франциз» она звонко, заливисто и весело смеялась, а под конец даже хлопала в ладоши.
Когда они вышли из кинотеатра, Стефано охватило чувство, будто он сделал что-то важное.
Они гуляли по Пятой авеню, и Беттина с радостным любопытством разглядывала витрины дорогих магазинов, где продавали товары со всего мира.
– Это норка, – сказала она, остановившись перед «Бест энд компани». – А рядом серебристая лиса. Лисий мех очень теплый, но, конечно, не такой, как соболь.
– А я ничего не знаю о мехах, – признался он.
– Итальянцу и незачем знать, – улыбнулась Беттина.
В «Пек энд Пек» на витрине красовалась разнообразная обувь. Беттина рассматривала туфли и сандалии, ботинки, сапоги и тапочки с неподдельным восхищением.
– Вон те будут чудесно смотреться с новыми весенними костюмами, – показала она на пару туфель. Про другие заметила: – В них много не проходишь, но все равно они очень милы. – И так почти про каждую пару.
– Я и не догадывался, что обувь заслуживает такого внимания, – сказал Стефано.
Беттина смутилась.
– Прости меня, я наскучила тебе. Но у меня так давно не…
Он взял ее за руку.
– Понимаю.
– Когда-нибудь у меня будут туфли для каждого платья. И ботинки для дождя и для холода, и прекрасные тапочки для дома…
Внезапно Стефано потянул ее за собой.
– Куда ты? – спросила она.
– Когда мечты такие маленькие, их легко воплотить в жизнь.
Он привел Беттину в магазин и убедил примерить зимние ботинки с кроличьим мехом и тапочки из овечьего меха.
Беттина надевала обувь почти благоговейно, потом проходила несколько шагов, глядя в зеркало.
– Мы возьмем обе пары, – сказал Стефано продавщице.
– Очень хорошо, сэр. – Она начала упаковывать обувь в коробки.
– О нет! – воскликнула Беттина. – Я не могу…
– Пожалуйста, – тихо попросил Стефано. – Позволь мне.
Она настороженно посмотрела на него, но тут же улыбнулась:
– Спасибо тебе.
Недельная получка Стефано перекочевала в кассу, но он считал это небольшой ценой за улыбку, озарявшую лицо Беттины. Она крепко прижимала к груди подарок.
Только потом Стефано подумал, что Джозеф с его строгими правилами может счесть этот невинный жест выражением серьезных намерений.
Однако этот и весь следующий день Стефано с удовольствием вспоминал об улыбке, которую он видел на прекрасном, но очень печальном лице.
Глава 3
«Я не подхожу ей. – Эта мысль возникала у Стефано каждый раз после встречи с Беттиной Зееман. – Ей не нужен человек, отягощенный страшными воспоминаниями о прошлом. Она заслуживает терпения и любви, которых я не смогу ей дать».
Стефано постоянно обещал себе объясниться с девушкой. Она не должна ни на что рассчитывать. Да, он подарил ей ботинки, но это ничего не значит. Стефано было хорошо с Беттиной, однако он не собирался жениться на ней. Более того, при каждом удобном случае говорил Джозефу, что не годится в мужья его дочери.
– У тебя кто-то есть? – спросил Джозеф.
Когда Стефано признался, что нет, старик убедил его немного подождать.
– Прекрасно, когда любовь настигает нас как удар молнии. Но молния исчезает через секунду. Медленно расцветающая любовь длится дольше. Не оставляй нас, Стив. С тобой она так счастлива. А если и ты…
Стефано не находил в себе сил уйти навсегда. Он был очарован красотой Беттины. Увидев его, девушка расцветала, и это напоминало ему о радуге после дождя. В Стефано все еще не умер поэт.
Поэтому в выходные он снова приходил в дом Зееманов. Стефано и Беттина любили бродить по городу. Они поднимались на статую Свободы, заходили в музеи, залезали на крышу Эмпайр-стейт-билдинг. Беттине нравилось бросать монетки в металлическую щель автоматов, которые выдавали бутерброды и напитки.
– Когда долго голодаешь, – призналась она, – представляешь себе рай именно таким.
Стефано не сразу понял, что война до сих пор не отпустила Беттину. Печаль и внезапный страх в глазах девушки свидетельствовали о том, что ее душа еще не вполне рассталась с маленьким чердаком в Роттердаме.
Стефано все сильнее хотелось вычеркнуть войну из жизни Беттины, и он все нетерпеливее ждал встреч с ней.
Однажды в теплое воскресенье в конце июня они отправились на Кони-Айленд. Уже целую неделю Беттина просила:
– Давай поедем к морю. Когда я была девочкой, мы проводили лето в Швенингене, рядом с Роттердамом. Я так скучаю по этому месту. Пляж, вода, бесконечные пространства…
И Стефано не смог отказать ей.
Оказавшись там, Беттина не замечала ни людей, ни смеха, ни музыки. Она сразу потянула его к пляжу.
– О, Стефано! Какие чудесные запахи!
Беттина смотрела на все восхищенным взором. Она вынула заколку из длинных шелковистых волос, встряхнула головой, и.ее локоны рассыпались по плечам.
Глядя на нее, Стефано вспомнил фреску с Мадонной, которую видел в церкви, путешествуя по Тоскане перед войной, – тогда он считал себя поэтом и повсюду искал вдохновения. Обычно на фреску падала тень, но иногда ее заливало солнце, проникавшее сквозь арочные окна.
Беттина Зееман казалась не менее таинственной, чем Мадонна.
Стефано взял ее за руку, но она, удивленно взглянув на него, вырвалась и побежала по песку. Несмотря на горячее солнце, вода была еще слишком холодна для купания. Но девушка сняла туфли и быстро пошла по самой кромке воды. Потом подняла лицо к солнцу, закрыла глаза и раскинула руки, словно обнимая океан. Впервые за все время их знакомства Стефано увидел, что Беттина счастлива.
Ее счастье передалось и ему. Страх разрушить или осложнить жизнь Беттины исчез. Стефано любовался красотой девушки. Влажное платье облепило ее тело, подчеркнув мягкие изгибы.
Полюбит ли он когда-нибудь ее? А если уже полюбил? Сейчас Стефано уже не считал это невозможным.
Беттина подбежала к нему. Ее зубы стучали от холода, но она радостно смеялась. Стефано закутал девушку в свой пиджак, повел в кафе и заказал две чашки горячего чая.
Они сели около окна, согревая руки о дымящиеся чашки. Беттина улыбалась, попивая чай и безмятежно разглядывая все вокруг… И вдруг вздрогнула. Побелев как мел, она уставилась остекленевшими от ужаса глазами на что-то за окном. Чашка выскользнула из ее задрожавших рук и разбилась.
Проследив за взглядом Беттины, Стефано увидел высокого усатого мужчину, который разговаривал с худой женщиной в цветастом платье.
– Ублюдок! – выдохнула Беттина, охваченная диким возбуждением. – Не трогай ее! Оставь ее в покое!
Стефано схватил девушку за руку.
– Беттина?
На них с удивлением смотрели люди.
Глаза Беттины сверкали яростью. Стефано снова взглянул в окно. Незнакомец наклонился и поцеловал свою подругу в щеку.
– Убегай! – завопила Беттина. – Убегай скорее!
– Беттина, что случилось? – спросил Стефано. Пара рассталась, и мужчина ушел. Беттина посмотрела на Стефано, и ее гнев моментально улетучился.
– Кто это был? – Стефано впился в девушку взглядом.
Она встряхнула головой.
– Этот мужчина, – продолжал настаивать Стефано, – кто он?
– Я ошиблась, – прошептала Беттина. – Я приняла его за другого.
– Может, расскажешь мне об этом? – попросил он.
– Не о чем рассказывать.
На Стефано произвел тяжелое впечатление этот неприятный инцидент, убедивший его в том, что он совсем не понимает Беттину и не сможет взять на себя ответственность за нее. В этот вечер Стефано решил извиниться и сказать, что они не должны видеться какое-то время.
Но когда они дошли до дома Беттины, она заговорила первой:
– Ты боишься меня, правда?
– Нет, я боюсь за тебя.
– И поэтому никогда не касаешься меня? Ну… как мужчина женщины?
Стефано растерялся. Девушка подошла так близко к нему, что он почувствовал, как от нее пахнет морем.
– Думаешь, я разочарую тебя? Ты так не думал раньше, на пляже. Я видела твой взгляд. Ты хотел меня…
– Беттина… – Смущенный, Стефано растерялся.
И тут она потянулась к нему. Легкое прикосновение ее губ рассеяло все сомнения. Он обнял и поцеловал Беттину.
Рот ее приоткрылся, она облизнула его губы и притянула Стефано к себе.
Желание захлестнуло его. Он нежно сжал ее грудь. Беттина застонала и открыла рот шире.
И вдруг отшатнулась от него. Тяжело дыша, раскрасневшись, она внимательно смотрела на Стефано.
– Пора пожелать вам спокойной ночи, синьор д’Анжели, – прошептала Беттина и открыла дверь. – Вот видите, дорогой Стефано, – насмешливо сказала она, перед тем как исчезнуть за дверью, – у вас нет причин бояться. Ничего страшного…
Стефано был вне себя. Он действительно боялся ее… но вместе с тем жаждал увидеть Беттину как можно скорее, немедленно, чтобы разгадать все ее тайны. Но больше всего на свете Стефано желал снова прикоснуться к ней.
Однако на следующее утро сомнения вернулись. Целый день Стефано размышлял, когда ему пойти к Беттине и стоит ли идти вообще. Вспышка страсти была так несвойственна ей, что он даже подумал, не пригрезилось ли ему все это. Ведь был всего один поцелуй, и ничего больше.
Но вечером Стефано постучал в дверь мастерской Джозефа.
– Привет, Стив, – обрадовался голландец. – Или мне звать тебя Стефано? Беттина сказала, что это имя ей больше нравится. Оно романтичнее.
– И что еще она рассказала вам?
– Ну… что вы провели чудесный день на пляже.
– И все?
– А что, Стив? Есть что-то еще, о чем мне следует знать?
Глядя на его лукавую улыбку, Стефано понял: старик ожидает, что он признается в любви к его дочери.
– Нет, – тихо ответил он. – Но все так странно… Голландец обеспокоено наклонил голову, и Стефано рассказал ему о незнакомце.
– Беттина вела себя так, будто он сделал что-то ужасное.
Нахмурившись, Джозеф кивнул.
– Вы знаете, за кого она приняла его? – спросил Стефано.
Старик опустил глаза.
– Да нет, пожалуй, не знаю. Но она… она тоскует о матери. Беттина думает, что ее убил один негодяй, а не отряд неизвестных солдат. – Он посмотрел на Стефано. – Это моя вина. Когда ее мать не пришла, я не мог сказать ей правду. Беттина была так молода… Я обманул ее, убеждал, что Аннеке ушла с другом в гости. Но тогда я считан, что жена вернется домой через несколько дней. А потом Беттина начала задавать бесконечные вопросы об этом друге. Прошло немало времени, прежде чем я решился сказать ей правду.
Стефано задумался.
День угасал. Джозеф выключил лампу, взял с вешалки пальто и шляпу.
– Пойдем к нам. На сегодня хватит работать. Беттина приготовит ужин, ты же еще не пробовал ее стряпни? Идем домой.
Последнее слово решило все.
Когда они пришли, Стефано снова поразила перемена, произошедшая в ней. Беттина ничуть не обрадовалась ему.
– Папа… как ты мог? Посмотри на меня! – Она была в простом домашнем платье. – И у нас не хватит еды…
– Всего хватит, а выглядишь ты великолепно, – успокоил ее Джозеф. – И разве ты забыла, что меня пригласили в голландский клуб? Так что я сегодня на славу повеселюсь, – потирая руки, сказал он. – А чтобы ты не скучала, я привел Стива.
Стефано украдкой взглянул на старика. Неужели он все подстроил? Но ведь Джозеф не знал, что они сегодня встретятся. Ох, Господи, как все тяжело! Почему ему кажется, что его заперли в клетку?
Беттина застенчиво улыбнулась.
– Я рада, что вы пришли, – немного смутившись, проговорила она. – Но если не хотите остаться…
– Конечно, хочу. – Стефано сразу вспомнил, как держал Беттину в объятиях. Даже сейчас он чувствовал ее запах.
Джозеф оделся.
– Наслаждайся, папа. – Беттина подала отцу шляпу.
– Желаю и вам повеселиться, – ответил он с лукавой улыбкой.
Когда за отцом закрылась дверь, Беттина повернулась к Стефано:
– Ты займешься любовью со мной сейчас или после ужина?
Стефано восхитило, что Беттина с такой готовностью предлагала ему всю себя. Вместо ответа он обнял и поцеловал ее.
Страстно ответив на поцелуй, Беттина развязала его галстук и расстегнула пуговицы сорочки, потом наклонилась, лизнула сосок и слегка прикусила зубами.
Стефано отреагировал мгновенно и так же сильно, как в юности.
Тем временем Беттина расстегнула ремень брюк и опустила молнию. Он начал раздевать ее, но она оттолкнула его.
– Нет, – тихо, но твердо сказала девушка, прижав Стефано к стене так, что он не мог двинуться.
Она взяла в руки его мужское достоинство, погладила бархатистую кожу, провела ногтем по всей длине. Ее рука, скользнув ниже, обхватила мошонку и нежно сжала. Потом сжала чуть посильнее, и Стефано задохнулся от желания… Вдруг он услышал ее смешок. Стефано никогда не чувствовал себя настолько беспомощным и уязвимым. «Где она научилась так управляться с мужчинами?» – удивился он, хотя в тот момент не это заботило его больше всего. Лишь бы Беттина не остановилась.
Она приспустила его брюки опустилась на колени перед ним, взяла в рот пенис, облизывая, сжимая губами, слегка посасывая. Потом быстро и решительно двинулась вперед. Беттина поднимала и опускала голову, язык кружил вокруг пениса, зубы иногда довольно ощутимо прикусывали кожу.
Стефано никогда не испытывал ничего подобного. В какой-то момент он ощутил себя бабочкой, которую поймали и насадили на булавку, еще живую, способную чувствовать. Стефано не мог ни касаться Беттины, ни двигаться, ни даже уйти, если бы и хотел. Он был полностью в ее власти.
Страсть разгоралась, и Стефано знал, что скоро наступит освобождение. Но Беттина внезапно остановилась, встала и отошла. Она улыбалась. Однако ее лицо выражало вовсе не счастье и радость, а торжество.
Беттина расстегнула платье, и оно упало на пол. Под ним не было ничего. Стефано ахнул от восхищения. Не такие пышные формы, как у Маризы, но тоже отличная фигура. Небольшая высокая и упругая грудь, тонкая талия, округлые бедра. При электрическом свете ее кожа светилась, как перламутр. Треугольник волос между ногами отливал золотом.
Он лишь несколько секунд наслаждался ее красотой. Беттина, толкнув Стефано на пол, залезла на него и обхватила сильными ногами. Ее сосок оказался у самого его рта. Она заскользила вверх и вниз, а Стефано голодным ртом вцепился в ее грудь.
Девушка резко отстранилась, села почти вертикально и продолжала двигаться. Стефано закрыл глаза и открыл их только в момент наивысшего блаженства.
Да, на ее лице было торжество. Она улыбалась как королева, повелевающая страной.
В наступившей тишине Стефано встал и начал собирать свою одежду, а Беттина, извинившись, ушла в спальню. Через несколько минут она вернулась в темно-синем платье, невинном, как школьная форма.
– А сейчас мы поужинаем, – спокойно сказала она.
Стефано сидел и наблюдал за ней, пока Беттина сновала между кухней и маленькой гостиной, накрывая на стол. Мысли его пришли в полное смятение, он никак не мог сосредоточиться и разгадать ее поведение.
Стефано никогда еще не испытывал такого удовольствия. Он полностью потерял контроль над собой, весь мир на десять минут превратился в источник наслаждения. Казалось, оргазм будет длиться вечно. И сейчас, несколько минут спустя, он уже снова хотел ощутить все это снова. Но мужчине необходимо не только получать удовольствие, но и доставлять его. Она же не позволила ему прикоснуться к ней, как будто вовсе не интересовалась этим. И не испытала оргазма, даже не приблизилась к нему.
Кто же такая Беттина? Как в ней совмещаются невинность и порок?
Когда она села напротив него за стол, Стефано сказал:
– Ты ни на кого не похожа.
– Все люди разные.
– Но… ты так быстро меняешься…
Беттина намазала маслом кусок хлеба и посмотрела на него.
– Думаешь, я испорченная?
– Нет. Я просто не понимаю, почему ты так много в себе прячешь.
– Только так можно выжить.
– Сейчас ничто не мешает выживать.
– Если я раскроюсь перед всеми, то погибну.
Стефано покачал головой, недовольный ее ответом.
– Беттина, это Америка. Новая, свободная страна. Она положила нож и посмотрела ему в глаза.
– Позволь мне быть собой, Стефано. Позволь… и я знаю, что понравлюсь тебе. Я буду хорошей для тебя. Только ты узнаешь о том, что скрыто во мне. Я стану отличной женой.
Стефано хотел возразить, но не вымолвил ни слова. Он мечтал помочь Беттине, жаждал обладать ею. Если он сейчас уйдет, откажется от этой девушки, то не простит себе этого никогда.
Стефано уже не помнил, когда написал последнее стихотворение. Но поэт все еще жил в нем. Пусть он не любит Беттину, но станет верным рыцарем, будет заботиться об этой девушке и защищать ее – это достойно настоящего мужчины.
