Текст книги "Драгоценности"
Автор книги: Джоанна Кингсли (Кингслей)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)
Лотти надела пальто.
– Я сказала, что ты уйдешь отсюда навсегда, если…
– Во времена мсье Клода, – спокойно прервала ее секретарша, – такой женщине, как вы, не позволили бы здесь работать. А я работала с ним и сейчас работаю с его сыном. О том, что меня уволили, я хочу услышать от мсье Марселя. Не сомневаюсь, вы заставите его подчиниться вашему требованию, но до тех пор я буду приходить сюда каждое утро в девять тридцать. До свидания, мисс Скаппа, до свидания, Пет.
Эта отповедь восхитила Пет, но она все же подошла к столу, чтобы написать письмо.
– Не беспокойся, – бросила Андреа. – Письмо подождет.
– Вы уверены…
– Я уверена почти во всем. – Она не сводила глаз с Пет. – Кроме тебя.
Пет вопросительно посмотрела на Андреа. Эта швейцарка, несомненно, очень умна. За три года она изучила английский язык во всех тонкостях и вела большую работу в фирме.
– Ты уходишь? Мы можем спуститься на лифте вместе.
Пет с радостью ушла бы одна, однако ей хотелось выяснить, что означает ее туманный намек.
Андреа последовала за Пет в раздевалку. Надевая пальто, Пет поймала на себе оценивающий взгляд Андреа. Простенько, но со вкусом, говорил этот взгляд.
– Марсель уехал на коктейль-пати, – как бы между прочим сообщила она. – Я переоденусь и присоединюсь к нему. Потом мы идем в оперу…
Посещение вечеров и театров было частью работы ювелиров. Там они встречали потенциальных клиентов и заводили знакомства. После работы Пет часто видела, как Марсель и Андреа садятся в машину, и думала, как сложилась бы ее жизнь, если бы она не рассталась с Марселем тогда после ужина…
Что именно знает о ней Андреа?
Андреа нажала кнопку. Наступила неловкая тишина.
– Что вы имели в виду, сказав, что не уверены во мне? – спросила Пет.
– Оставила ты или нет…
Двери лифта раскрылись, и женщины вошли в кабину.
– Оставила – что?
– Оставила ли ты попытки вернуть Марселя.
– Вернуть? – удивилась Пет. – Он меня не интересует.
– Возможно. Но пару лет назад я спросила Марселя, почему он взял тебя на работу. Это заинтересовало меня, поскольку ты красива и явно умнее других продавщиц. И Марсель рассказал мне, как обедал с тобой в «Лютее»…
– Это было в «Ла Гренуй», – уточнила Пет и тут же сообразила, что попалась на удочку, показав, как важен для нее тот вечер.
– И конечно, он рассказал мне о том восхитительном фокусе с бриллиантом. У него при этом горели глаза, и я поняла, что Марсель хорошо помнит тот вечер.
Двери лифта раскрылись, и Андреа направилась к выходу.
– Не понимаю, на что вы намекаете, – проговорила Пет, – но между мной и Марселем ничего нет… и не было.
– Это хорошо, – улыбнулась Андреа. – Но знай: если бы ты не справлялась с работой так хорошо, я бы давно избавилась от тебя. И учти: ты навсегда останешься в этой должности.
Не попрощавшись, она направилась к ожидавшему ее «роллс-ройсу».
Пет, изумленно посмотрев ей вслед, направилась к Рокфеллер-центру.
Через десять минут она уже была возле статуи атланта, где договорилась встретиться с Чарли. Замерзнув от холодного ноябрьского ветра, Чарли переминался с ноги на ногу и хлопал в ладоши.
– Что-то случилось? У тебя встревоженный вид.
– Ничего серьезного, – ответила Пет.
– Неприятности с матерью?
Пет покачала головой, и Чарли понял, что она не хочет дальнейших расспросов.
– Позволь старине Чарли успокоить тебя. Немного вина, ужин, а потом, может быть…
– Прости, Чарли. Я так отвратительно себя чувствую, что хочу только добраться до дома, постоять под горячим душем и забраться под одеяло.
– Эй, похоже, тебя нельзя сегодня оставлять одну. Идем ко мне, и ты сделаешь все, что собиралась: примешь ванну и потом залезешь ко мне…
– Нет, Чарли.
Сейчас у нее не было сил противостоять его попыткам возродить их прежние романтические отношения. Последний раз Пет спала с ним год назад и больше не хотела близости, хотя очень ценила его как друга и знала, что он тоже дорожит их дружбой.
За последние годы жизнь Чарли, радикально изменилась, ибо его «шедевры» стали продаваться. Последовав совету владелицы галереи Луизы Рейне, он поднял цены на свои работы и старался завоевать известность.
«Произведения искусства создаются для продажи», – сказала Луиза Чарли, и он начал посещать все вечеринки, выставки и самые скандальные клубы. Его имя начало появляться в газетах, он замелькал на телевидении, Чарли окружили поклонники и поклонницы. Он проводил время с молодыми моделями, писателями, актрисами. Совет Луизы очень помог ему. Недавно он продал свою картину за двадцать тысяч долларов. Но Пет признался, что его жизнь – это сделка с дьяволом. Чарли считал, что его работы пользуются спросом, потому что он сам стал товаром.
Пет предложила ему пройтись по Пятой авеню.
– Хочешь поговорить? – спросил он наконец.
– Боюсь, этот разговор приведет меня к мысли, что я тоже должна заключить свою сделку с дьяволом. Я никак не могу осуществить то, что хочу, а сегодня мне это показалось вообще неосуществимым.
– Сможешь, малышка. Нужно только начать.
– Я полагала, что уже начала. – Пет снова вспомнила слова Андреа.
До сегодняшнего дня Пет считала Андреа Скаппу умной женщиной, помогающей Марселю в работе и украшающей его жизнь. То, что Марсель остановил выбор именно на этой женщине, показало Пет, какие большие у него запросы. Она поняла, что не смогла бы удовлетворить их.
Но сегодня у Пет открылись глаза. Она увидела, что Андреа – ее заклятый враг, ревнивый и коварный, готовый на все, лишь бы помешать осуществлению планов Пет. Стоит ли оставаться в «Дюфор и Иверес»?
– Поверь мне. Пет, – продолжал Чарли. – Твое время вот-вот придет, я это шкурой чую.
– Не чуешь, а дрожишь, потому что легко одет. Он улыбнулся и взял ее за руку.
– Клянусь, Пет, ты оставишь свой след в жизни.
– Спасибо, Чарли, что веришь в меня.
– И тебе спасибо.
Они долго смотрели друг на друга. Осознав, что еще немного, и она согласится на его приглашение, Пет остановила такси и уехала.
Джозеф сидел перед камином с газетой в руках и бутылкой пива.
– Dag, liefje, – улыбнулся он. – Я думал, у тебя свидание с твоим Чарли.
– Я тебе сто раз говорила, деда, что он вовсе не мой. – Скинув ботинки, Пет опустилась в кресло.
Старик внимательно посмотрел на внучку. Он хорошо знал Пет, поэтому ее вид насторожил его.
– Что-то случилось? Ты чем-то расстроена.
– Просто устала. – Пет откинула голову и прикрыла глаза.
– Девушка в твоем возрасте не может настолько устать, чтобы не позволить красивому молодому человеку угостить ее ужином. – Джозеф вытряхнул из трубки пепел, набил ее табаком и закурил. Комната наполнилась сладковатым дымом. – Расскажешь мне, что случилось?
Пет улыбнулась:
– Не верю, что ты плохо видишь – уж слишком много замечаешь.
– Это из-за работы? Я знал, что ты не найдешь там счастья.
Джозефа оскорбило, что Пет поступила в «Дюфор и Иверес», где он пережил самое страшное унижение в своей жизни. Конечно, со временем старик смирился, тем более что Клод Иверес умер, а фирма перешла к его сыну.
– Дело не в том, где я работаю, а в том, чем занимаюсь.
– Ты должна гордиться собой, Пет. Смотри, как далеко ты продвинулась благодаря своим способностям. А сколько ты сделала для меня и… для мамы!
– У меня нет выбора, деда, разве тебе не ясно? Мы тратим все, что я зарабатываю, поэтому мне придется остаться продавщицей. Я в ловушке.
– Нет, Пет. Ты не понимаешь, что значит оказаться в ловушке. – Джозеф побледнел, а его глаза вспыхнули.
– Я завишу от людей, распоряжения которых выполняю. У меня такое ощущение, будто я постоянно страдаю от голода. Я мечтаю создавать красивые вещи. И продавать то, что сделано моими руками. Я хочу, чтобы люди всегда ждали чего-то нового от Петры д'Анжели. Но это никогда не осуществится.
– Осуществится, Пет. Чарли говорил то же самое.
Но что сделать для этого, Господи? Что сделать?
Глава 2
Осень заканчивалась.
Пет ездила к матери в клинику «Коул-Хафнер» несколько раз в месяц. Путь был неблизкий, но она старалась не пропускать ни одного воскресенья и праздника. Визиты в клинику стали непременным ритуалом, и если Пет почему-либо пропускала день, ее мучили угрызения совести.
Один взгляд на клинику внушал оптимизм и уверенность в успешных результатах лечения. В буклете, посвященном истории клиники, Пет прочитала, что особняк раньше принадлежал Элиасу Коулу, торговому магнату, который завещал его единственной дочери. Она жила здесь одна после развода с мужем-банкиром и страдала психическим расстройством, вследствие чего восемь лет назад покончила с собой. Ее дети отдали дом под клинику для душевнобольных, взяли на себя часть расходов по ее содержанию и выплачивали жалованье известному психиатру, доктору Джорджу Хафнеру.
Оставив машину на площадке, Пет направилась к особняку.
За стеклянным окошком сидела молодая приятная женщина.
– Мисс д'Анжели, – сказала она, – доктор Хафнер просил вас зайти к нему.
– Что-то случилось? – испугалась Пет.
– Нет, вашей маме лучше. Доктор хотел рассказать вам, как идет лечение.
Кабинет доктора Хафнера был заставлен книжными полками. Доктор сидел в кресле перед камином. Это был подтянутый невысокий мужчина с коротко подстриженными седыми волосами и умными, внимательными голубыми глазами, смотревшими из-под очков.
Хафнер поднялся.
– Пожалуйста, заходите, мисс д'Анжели. – Он указал на кресло. – Я хотел сообщить вам, что вашей маме лучше. За все время пребывания в клинике она впервые заговорила о том, что произошло во время войны, о ее чувствах…
– О том, что она скрывала, – предположила Пет. – Должно быть, это ужасно.
Доктор кивнул.
– В этом есть и ваша заслуга. Вы проявляли внимание и заботу, постоянно приезжали сюда, что способствовало восстановлению душевного равновесия Беттины. Понимаю, как вам было нелегко. Все это отнимает не только время, но также душевные и физические силы.
– Спасибо, доктор. – Глаза Пет заблестели от слез.
– Наши совместные усилия начали приносить плоды, и теперь, я полагаю, вы можете выводить мать на прогулку в сад. Не знаю, стоит ли начать сегодня, но будьте готовы к этому. Можете приехать на День благодарения и отвести ее в ресторан.
– Это чудесно, доктор.
– Если хотите, я закажу вам столик в отеле «Семь сестер».
Хафнер поднялся. Встала и Пет.
– Спасибо, доктор. – Не удержавшись, она поцеловала его в щеку. Хафнер смущенно улыбнулся.
Напевая, Пет поднялась по лестнице на третий этаж и постучала в дверь.
– Входите.
Это был первый знак перемен. Навещая мать все эти годы, Пет ни разу не слышала ответа на свой стук.
Комната производила приятное впечатление: светло-зеленые стены, удобная мебель, кресла, окно с видом на море.
Беттина сидела за туалетным столиком перед зеркалом и расчесывала волосы. Пет поразило, что мать так хорошо выглядит. Беттина любила сладкое, но никогда не полнела. Ее золотистые волосы были такими же пышными и блестящими, как в молодости. Она казалась на десять лет моложе своих сорока пяти.
– Мама, ты выглядишь превосходно.
– И чувствую себя так же. – Беттина, взглянув на дочь, спросила: – Мы можем погулять на побережье?
Охранник отпер ворота. Некоторое время мать и дочь шли молча. Раньше такое молчание угнетало Пет, но тогда Беттина вообще не говорила.
– Мне очень нравится доктор Хафнер, – наконец сказала Беттина. – Он умеет слушать. Иногда мне даже кажется, что он верит мне.
– Почему же ему не верить тебе?
Беттина посмотрела на дочь. Последнее время она редко смотрела на нее и обычно отводила взгляд, но сейчас Пет увидела в ее глазах задумчивое выражение, которого не наблюдала с детства.
– Есть вещи, в которые невозможно поверить. Я и сама в них не верю.
«В какие вещи, мама?» – хотела спросить Пет, но не решилась. Доктор Хафнер прав: Беттине лучше, но не надо торопить события.
Они молча сидели четверть часа, потом Беттина встала, отряхнула юбку и пошла по кромке воды к утесам.
Пляж, принадлежавший клинике, окончился забором, и Беттина направилась назад. Еще несколько минут они молчали.
Наконец Беттина сказала:
– Ты тоже несчастна, Петра. Что случилось?
– Ничего, мама. Все в порядке.
– Мне уже лучше, дочка, тебе незачем теперь тратить на меня столько сил.
– Но, мама…
– У тебя печальные глаза и потерянный вид. Примерно то же самое я вижу каждый день, глядя в зеркало.
Пет была поражена. Неужели они так похожи? И что это значит для ее будущего? С тех пор как отец сказал Пет, что ее бабушка была помешана на бриллиантах, девушка всегда с удовольствием думала об унаследованных от Ла Коломбы страсти и талантах. Но что она унаследовала от матери? Пет пугала ее болезнь, и она отчаянно хотела, чтобы Беттина выздоровела.
Стоит ли сейчас рассказывать матери о всех трудностях? Пет вспомнила, как несколько лет назад Джесс утверждала, что Беттине важно почувствовать себя матерью, а не больной, от которой ничего не зависит.
Но Пет опасалась, что уже не сможет искать у матери защиты. Она привыкла к тому, что ее силы нужны Беттине.
– У меня все в порядке, – ответила Пет. – Небольшие проблемы, но у кого их нет?
У ворот Беттина опять пристально посмотрела на дочь.
– Ты такая красавица. Если бы не это, я бы меньше беспокоилась.
Пет не поняла, что означают эти слова.
– Идем, – сказала Беттина, – в холле подадут чай. Возможно, с пирожными.
По пути в Нью-Йорк Пет снова и снова вспоминала тот момент, когда мать, уловив ее настроение, была готова сочувственно выслушать ее. Может, она зря не доверилась Беттине?
Нет, когда мама поправится, они поговорят обо всем. Как Пет мечтала, чтобы мать стала ее собеседницей, выслушала, утешила, дала совет!
Глава 3
Приехав в понедельник утром на работу, Марсель Иверес нашел на столе телеграмму из филиала компании в Париже. В ней сообщалось, что менеджер филиала приобрел десять редких украшений, изготовленных Рене Лаликом, чьи ювелирные изделия сводили с ума Париж на рубеже XX века.
Осведомленный о том, что украшения выставят на продажу, Марсель поручил менеджеру купить их. Правда, он не ожидал, что цена будет так высока. Его слишком поздно посетила мысль, что нужно самому решать, сколько тратить. Именно так вел дела его отец.
«Что бы ответил отец на вопросы в телеграмме? – думал Марсель. – Продал бы он драгоценности в Париже или велел бы доставить их в Нью-Йорк, где цена, возможно, была бы значительно выше? А может, положить их в сейф и следить за рынком?»
Парижский магазин всегда считался главным в сети фирмы, а парижане питали особое пристрастие к Лалику. Но рынок в Нью-Йорке больше.
Как поступил бы отец?
Последние три года стали для Марселя настоящей пыткой. Осознав, что отец угасает, он растерялся, затем началась гонка: Марсель торопился узнать больше и взять на себя обязанности Клода Ивереса. То есть следить за филиалами в Париже и Лондоне, ездить на рубиновые копи в Таиланд, вести переговоры с алмазной фирмой в Йоханнесбурге, договариваться с индийскими махараджами, потерявшими часть своих состояний после установления в стране демократии и вынужденных продавать камни с многовековой историей. Марсель сомневался, что сможет вести дела так же успешно, как отец. Личные контакты Клода с владельцами копий, торговых фирм и аукционов, обширные и глубоко засекреченные, не оставляли ему времени посвятить в них сына. К тому же Марсель не обладал его волей и проницательностью. Между тем ситуация постоянно ухудшалась. Поставки высококачественных камней сокращались. Старые рубиновые копи в Индии, изумрудные в Колумбии и сапфировые в Бирме истощились много лет назад, а новые находились в странах Юго-Восточной Азии, где шла гражданская война.
Спрос тоже падал. Недавно закончившаяся война во Вьетнаме подорвала экономику Америки, и дорогие ювелирные изделия перестали покупать. Конечно, ничто не могло остановить по-настоящему состоятельных людей, но и они легче расставались с деньгами в более спокойной обстановке. Балансы «Дюфор и Иверес» пока свидетельствовали о прибыли, но совсем не такой, как при жизни Клода.
Марсель не раз сожалел о том, что отец отказался продать свою фирму Антонио Скаппе, но сейчас это было невозможно. Вскоре после отъезда Андреа в Америку отец написал ей письмо, которое она показала Марселю. Андреа со смехом перевела ему с итальянского, что он никогда не простит дочери перехода в лагерь врага и что она повела себя как шлюха-маркитантка. С тех пор отец и дочь не общались. А между тем фирма «Тезори» открывала новые магазины в Рио, Гонконге, Каракасе, Западном Берлине. Казалось, Скаппа желал доказать дочери, что она совершила роковую ошибку. Он еще не открыл свой магазин в Нью-Йорке, но Марсель понимал, что рано или поздно это случится. «Тезори» теперь не стремилась поглотить «Дюфор и Иверес», а просто вытесняла эту фирму.
Марсель понимал и скрытые мотивы, которые руководили Андреа. Дома ее способности никто не ценил. Впрочем, какая разница? Она самая восхитительная женщина, с какой он когда-либо спал. Дикое животное. Марсель никогда не спрашивал себя, любит ли ее – это не имело значения.
К тому же без Андреа «Дюфор и Иверес», вероятно, пришлось бы еще хуже. Она была неутомима и на работе, и после нее. Рекламные кампании Андреа поражали Марселя. Она явно имела актерские способности. Клод, конечно, не поощрял бы их, но Марсель считал, что сейчас они весьма кстати. «Продажу ювелирных изделий следует обставлять как спектакль», – сказала Андреа, убеждая его оборудовать несколько маленьких салонов для самых богатых покупателей.
Другим полезным приобретением фирмы «Дюфор и Иверес» стала Петра д'Анжели. Из семи продавщиц отдела ювелирных драгоценностей почти треть всех продаж осуществляла она.
Марсель откинулся на спинку кресла и предался приятным воспоминаниям. События того давнего вечера стояли у него перед глазами. Как она смотрела на него, как напряженно морщила лоб, пытаясь разгадать загадку с бриллиантом. Он вспомнил, как лежал потом ночью без сна, не в силах забыть о ней. Марсель решил тогда, что Пет, наверное, слишком молода.
С этим все кончено. Теперь он в рабстве у Андреа. К счастью, Пет оказалась не так глупа, чтобы из-за этого уйти из «Дюфор и Иверес». Она неоднократно доказывала, что очень нужна фирме. За все эти годы они пару раз перекинулись ничего не значащими фразами. Видимо, Пет умела отделять личные дела от служебных.
Марсель подошел к угловому столику, где лежал макет последнего рекламного плаката. Красавица в плаще, надетом на голое тело и застегнутом на пару пуговиц, была сфотографирована на фоне фасада магазина «Дюфор и Иверес» на Пятой авеню. По ее улыбающемуся, чуть приподнятому лицу, как капли дождя, скатывались бриллианты. Надпись утверждала: «Девушке нужно что-то для дождливой погоды».
По мнению Андреа, фирме следовало изменить имидж, чтобы привлечь молодых покупателей. На рекламах драгоценностей по традиции изображались мужчина и женщина, играющие бриллиантами; что символизировало вечную связь между ними. Но все чаще и чаще привлекательные, сделавшие успешную карьеру женщины оставались одинокими. Реклама внушала им, что они должны потратить на себя деньги.
Марсель не сомневался, что реклама оживит внимание к их магазину. Но не мог решить, стоит ли именно сейчас полностью отказаться от образа магазина для избранных, на котором строилась репутация «Дюфор и Иверес».
Андреа всегда действовала импульсивно, как и в случае со старой секретаршей, которую вознамерилась уволить. Марсель отказался и даже успокоил ее, но более важные позиции уступал ей. Вероятно, надо последовать совету Андреа и в отношении этой рекламы.
А как поступил бы отец?
Дверь распахнулась, и в офис влетела Андреа в кораллово-красном шелковом платье от Валентине Она так часто появлялась именно в тот момент, когда Марсель думал о ней, что он начинал подозревать, что у нее есть какой-то радар, улавливающий его мысли. А может, Марсель слишком часто думал об Андреа?
Она посмотрела на плакат.
– Что – решил? Или все размышляешь о том, что бы сказал твой почивший отец?
Марсель посмотрел на нее с удивлением и укором. Она слишком хорошо изучила его и слишком подчинила себе. И все же он не мог наглядеться на нее. Прошлую ночь они спали порознь. Андреа с самого начала потребовала, чтобы у каждого была своя спальня. Она считала, что это делает секс свежее. Время убедило его, что она была права.
– Все великолепно, cherie, – сказал Марсель. – Но мне не хочется действовать поспешно.
– Мы уже опоздали к январскому выпуску «Вог». Помедлим еще неделю, и февральские выпуски тоже сверстают. Сколько ты собираешься ждать, Марсель?
– До тех пор пока не решу, что имидж фирмы не…
– К черту твой дурацкий имидж! – взорвалась Андреа. – Я тоже читаю наши финансовые отчеты. Объем продаж постоянно сокращается, а «Тиффани» и «Картье» выпускают дешевые украшения и расширяют клиентуру. Перейди улицу и загляни в их магазины. Прилавки завалены заколками и булавками. В отличие от тебя они понимают, что подростки, купившие сегодня дешевую вещь, завтра могут стать миллионерами и приобретут дорогую. Мир меняется, а мы все торгуем для кучки богатых старух, стоящих одной ногой в могиле.
– Я не против привлечения новых клиентов, но нужно найти способ сделать это, не потеряв… не превратившись в дешевое заведение. – Марсель подошел к столу и взял телеграмму. – Вот, взгляни.
Андреа прочитала телеграмму.
– Ну и что? Ты приобрел несколько драгоценностей. Рано или поздно найдется богач, который их купит, и ты получишь прибыль. Но это вряд ли изменит ситуацию в магазине.
– Ты же умная женщина, cherie. Почему бы не использовать это в рекламной кампании? Изделия Лалика уникальны. Давай сфотографируем их и поместим на плакате.
Андреа задумчиво подошла к окну. В рекламе ей не было равных. Только в этой сфере отец не мог конкурировать с ней. Напротив, через улицу, Андреа видела «Картье». Как они поступают в таких случаях?
Внезапно она обернулась к Марселю:
– А что скажешь, если сделать копии?
– Копии? – удивился Марсель.
– Мы сделаем много копий с изделий Лалика и будем продавать по полторы-две тысячи. Помнишь, в «Картье» поступили так же. Здорово, правда? Ты просил идей? Вот они!
Марсель чуть заметно улыбнулся, вспомнив, как отец высмеивал «Картье» за чрезмерную коммерциализацию. «В следующий раз, – говорил Клод, глядя на очередную рекламу дешевых изделий, – они будут продавать дерьмо в коробочках из хлебного мякиша».
– Ну? – решительно спросила Андреа. – Что скажешь?
«Она охвачена новой идеей, как хищник, почуявший запах крови, – подумал Марсель. – Отказать ей очень трудно, почти невозможно».
– Я не уверен, – сказал он. – Позволь мне немного подумать.
– Подумать, подумать, подумать! – взорвалась Андреа, подойдя почти вплотную к нему. – Ты и трахнуть не можешь без того, чтобы не подумать. Все размышляешь да взвешиваешь. А нужно действовать тем, что между ногами. – Она внезапно положила ему руку на ширинку и слегка сжала пальцы.
Марсель удивленно посмотрел на нее.
– Это место должно работать в одних ситуациях, а мозги – в других.
Она прижалась к нему всем телом.
– А сейчас какая ситуация?
Возбужденный, он взглянул на незапертую дверь. Андреа перехватила его взгляд.
– Нет, хватит думать. Докажи мне, что ты способен действовать. – Прильнув губами к его уху, она жарко зашептала: – Покажи мне. – Расстегнув молнию на ширинке, Андреа начала поглаживать его.
Упрек в робости разозлил и подзадорил Марселя. Он грубо схватил ее за бедра, задрал край юбки и сдернул трусы. Андреа засмеялась, вынула из брюк его пенис, расставила ноги и позволила войти в нее.
– Да, мой храбрец, да! Покажи мне… покажи…
Он прижался к ее губам в долгом, страстном поцелуе. Повиснув на Марселе, она двигалась в такт его движениям все быстрее и быстрее.
– И я тоже покажу тебе. – Андреа задыхалась от возбуждения. – Я… покажу… тебе…
Наконец что-то взорвалось внутри ее и в нем тоже.
Они долго стояли, не разжимая рук, и смотрели друг на друга. Быстро и бурно закончив вместе, они поняли, что животная сила, когда-то объединившая их, не утратила над ними своей власти.
Андреа высвободилась из его объятий и быстро привела себя в порядок.
– Ну и что это доказало? – спросил Марсель. – Во всем, что касается траханья, я действую быстро.
– Это доказало, что никто не может делать с тобой того, что я, – с вызовом бросила она. – Ты боишься потерять меня.
– Это угроза?
– Нет.
– В бизнесе я буду поступать так, как считаю правильным, а не по твоим указаниям.
Без четверти шесть Пет вошла в отель «Сент-Регис», расположенный в двух кварталах от магазина.
Она опоздала специально. Пусть Марсель подождет. А если и уйдет, то даже лучше. Пет все еще не решила, не сделала ли глупость, согласившись встретиться с ним за пределами магазина. Подумав, она отказалась бы, но ее позвали к телефону в тот момент, когда пожилой промышленник почти согласился купить сапфировый комплект из серег, браслета и ожерелья в подарок ко дню рождения своей ненасытной и требовательной жены.
Пет успела задать только один вопрос:
– Почему я не могу зайти к вам в офис?
– Здесь отвлекают, – ответил Марсель. – Но не беспокойся, Пет. Это исключительно деловая встреча. Как и раньше.
Как и раньше? Значит, он делает вид, будто тогда у них не возникли романтические отношения. Пет не сомневалась, Марсель не хочет, чтобы об их встрече узнала Андреа.
Она остановилась в дверях гостиницы, и к ней подошел метрдотель.
– У меня встреча с мсье Ивересом.
Метрдотель кивнул и провел Пет к столику на двоих, где, уткнувшись в газету, сидел Марсель. При ее появлении он привстал и снова опустился на стул.
К ним подошел официант.
– Я бы заказал шампанское, – сказал Марсель и посмотрел на Пет.
– Я пью шампанское только по особому поводу, – холодно ответила она. – Насколько я понимаю, у нас обычная деловая встреча. Кампари с содой, пожалуйста, – сказала Пет официанту.
Марсель заказал глинтвейн.
– По-моему, этот повод в чем-то особенный, – заметил он, когда официант ушел. – Мы первый раз сидим в неформальной обстановке с тех пор…
– Марсель, – прервала его Пет, – если вы собираетесь вспоминать тот вечер… когда мы обедали, я уйду. Вы говорили о деловой встрече, только поэтому я и пришла. Мне тоже есть что обсудить с вами.
Ей с трудом удавалось сохранять спокойный тон. Сидя напротив Марселя в уютном полумраке бара, видя перед собой его красивое лицо, Пет испытала давно забытое чувство. Все, что, казалось, давно умерло, вдруг всколыхнулось с новой силой.
– Понимаю, – отозвался Марсель. – Простите, если задел вас.
Пет сухо кивнула. Официант принес вино, и они сделали по глотку.
– Вы знакомы с работами Рене Лалика? – спросил Марсель.
– Конечно. Он мой любимый дизайнер стиля ар нуво.
Пет видела несколько его работ на предварительном показе фамильных драгоценностей, выставленных на аукцион в галерее «Парк-Берне», но это позволило ей получить представление об особенном таланте ювелира. Его оправы были не только из металла. Он использовал стекло, сталь, горный хрусталь и не имел равных в технике эмали. Камни и оправа представляли собой образец гармонии.
– Лалик был любимым ювелиром моего отца, – сказал Марсель. – Они дружили до самой смерти Лалика в 1945 году. Его чувство света выходило за рамки обычного искусства. Это была философия.
– В каком смысле? – Только сейчас Пет поняла, что еще не наскучила ему.
– Свет противоречив, – объяснил Марсель. – Резкий и мягкий, яркий и тусклый – в этом парадокс его красоты. – Он подался к Пет. – Все прекрасное недолговечно, как вспышка света.
Она пристально посмотрела ему в глаза. Похоже, Марсель имеет в виду их короткую встречу в тот вечер. Или нет?
– Какое это имеет отношение к делу?
– Я только что купил десять подлинных работ Лалика.
– Вот это да!
– Они сейчас в Париже, но я хочу перевезти их сюда. И передать вам.
– Для продажи… – вздохнула Пет, и ее энтузиазм угас. Они только что говорили о красоте и творчестве, а теперь она снова обычная продавщица.
– Мне ясно, что вы сделаете это лучше, чем кто-либо другой. Дело не в том, чтобы найти покупателя. Вам предстоит назвать цену, подумать о специальной рекламе, подчеркнуть нашу связь с Лаликом, поручиться за качество.
Пет отвела взгляд, пытаясь скрыть раздражение.
– Марсель, я больше не хочу работать продавщицей. Это почетная работа, но не то, что мне нужно. Вы с самого начала знали, что я мечтаю стать дизайнером и создавать красивые вещи, но не дали мне такой возможности.
– Если я переведу вас в мастерские, вы потеряете в зарплате.
– Это не имеет значения.
Она уже ругала себя. Какое безумие отказаться от его предложения. Продажа изделий Лалика принесет огромные комиссионные, а это деньги, необходимые ей.
Марсель покачал головой:
– Не представляю, чтобы кто-нибудь, кроме вас, справился с этой работой. Но у меня есть еще одна мысль, и мне хотелось бы знать ваше мнение. Мы могли бы сделать серию менее дорогих изделий в стиле Лалика.
– Копии? – спросила Пет.
– Не обязательно. Можно использовать ту же технику, но с изменениями. Небольшое количество качественных, но не столь дорогих украшений. И за их продажу вы тоже получите по-королевски.
– Нет, – отрезала Пет. – Я не хочу иметь к этому отношения. Знаете, почему Лалик перестал работать и после 1908 года не создал ни одной вещи?
– Нет, – смущенно ответил Марсель.
– Он страдал от того, что его шедевры копируют все кому не лень, и они утрачивали то волшебство, которое вкладывал в каждое изделие сам Лалик. Я хочу создавать вещи сама, Марсель. – Пет встала. – Мы совершили ошибку. Мне не следовало идти к вам работать, но я очень нуждалась в деньгах. И признаюсь: я буду искать возможность делать то, что люблю.
Сожалея о своей опрометчивости, Пет направилась к дверям. Все это так глупо. Она отвергла два его предложения: одно – из-за каприза, другое – из принципа.
И только охваченная холодом ноябрьского вечера, Пет поняла, что руководило ею на самом деле. Она просто не могла сидеть напротив него. Боялась поддаться чарам этого человека и стать заложницей в его игре с Андреа.
Сидя в такси, она дрожала. Неужели он уволит ее? Вряд ли. Марсель слишком дорожит такой продавщицей. А может, уйти самой?
Но куда?
Если бы мать хоть немного поправилась, Пет рискнула бы. А вдруг этот час не за горами? Приближался День благодарения, который мог стать поворотным в ее жизни.
В полумраке бара Марсель допил свой бокал. Он сам решил посоветоваться с лучшей продавщицей магазина, и это вряд ли понравилось бы Андреа.
Марсель усмехнулся. Пет, возможно, согласится продавать изделия Лалика. Но никогда не станет работать с копиями. Сама того не подозревая, она прошла еще один тест. И помогла ему многое понять.
