Текст книги "Мир в его руках"

Автор книги: Джоанна Брендон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Джоанна Брендон
Мир в его руках

Пролог

Было первое августа. Именно в этот день Дон Гастингс поняла, что в ее жизни появилась проблема. «Даже две», – подумала она, переводя взгляд с бледного лица Брента Грэма на загорелое до черноты – Скотта Ларкина.

В то лето ее отец только-только перевел свое дело – что-то там связанное с электричеством – в Калифорнию. И так получилось, что эти двое парней сразу же составили ей здесь компанию. Их трио было почти неразлучным – к немалому беспокойству ее родителей. Рини и Эд Гастингсы хотели бы видеть вокруг дочери побольше друзей и подруг, а еще лучше – одних подруг. Они прямо-таки тряслись над своими девочками. У Алексис – младшей сестры Дон – друзей было предостаточно, а Дон водилась только с Брентом и Скоттом. Но что в этом плохого?

«А ведь это они из-за тебя психуют!» – подумала Дон, остановив взгляд своих серых глаз на симпатичном лице Скотта. И вздохнула. Ну почему так? Брент прямо из кожи вон лезет, чтобы очаровать всех, с кем имеет дело, а Скотту вроде бы совсем наплевать, нравится он или нет, даже задирается, как, например, с ее родителями. Может, почувствовал, что они с самого начала почему-то его не приняли? «Ну и пусть!» – подумала она, и глаза ее потеплели. Главное, он нравится ей.

Поймав ее взгляд, Скотт улыбнулся. А она окончательно поняла, из-за чего беспокоится. Вообще-то ей нравятся оба. Правда, когда на нее смотрит Скотт, вот так, как сейчас, то у нее мурашки бегут по телу. С Брентом такого нет, с ним проще.

Какие они все-таки шикарные ребята! Высокие, широкоплечие… Ну Брент, может, чуть потоньше. Он блондин, голубоглазый, а Скотт – смуглый, черноволосый. Вот, пожалуй, только стрижка у него немного длинновата… И глаза зеленые-зеленые, она таких никогда не видела. Но отличаются друг от друга не только внешностью, чем-то еще, однако чем именно – этого Дон никак не могла уловить.

– Ну, мне пора, – Брент поднялся на ноги. – Идем? – бросил он Скотту.

– Я – нет, – Скотт широко улыбнулся. – Сейчас поставлю вторую кассету. Может, Дон все-таки начнет как-то реагировать… На фильм, я имею в виду…

Дон замахнулась на него, но он увернулся.

– Ну, что смотреть-то? Одна стрельба да кровь. Не были бы такие вредины, принесли бы хоть раз какую-нибудь комедию или про любовь! А то все только на свой дурацкий вкус.

– А ты, если бы не была такая жадина, сходила бы сама в прокат, заодно и наши вкусы поразвивала бы, – поддел ее Скотт.

Дон сделала вид, что не слышит.

– Брент, ну пожалуйста, побудь еще немного! – почти взмолилась она.

Ее родители терпели Скотта из-за хороших отношений с Ларкиными: его отец работал в фирме Гастингса. Они не были против того, чтобы Скотт бывал у них дома, но только, если он приходил и уходил вместе с Брентом. Если бы, вернувшись домой, мать застала дочь наедине со Скоттом, у нее, наверное, случился бы сердечный приступ.

– Не могу и не проси, – вяло отмахнулся Брент. – Мне пора на тренировку.

В школе ему, как и Скотту, оставалось учиться год. Стипендия колледжа была у него почти в кармане. Он считался лучшим спортсменом в классе, но был далек от того, чтобы почивать на лаврах, – боялся потерять форму. Скотт на время каникул устроился работать, но всегда был готов и опоздать, и прогулять, лишь бы подольше побыть с Дон. Естественно, это не улучшало его образа в глазах ее родителей: они считали его лентяем, который только и делает, что ищет всякие уловки, чтобы посачковать.

– Ну хоть разочек можешь пропустить?! – принялась уговаривать Брента Дон. – Скажешь тренеру, что заболел…

Она бросила быстрый взгляд на Скотта. Тот в свою очередь насупился – ясно из-за того, что она так старалась удержать Брента.

– Не могу, Дон! – Сердито глянув на Скотта, он вышел.

Дон вдруг почему-то стало очень страшно, даже в ушах зазвенело. Она поспешно отодвинулась в другой угол дивана и положила между собой и Скоттом несколько подушек.

– Зачем? – подозрительно осведомился Скотт, меняя кассету.

– Мне так нравится…

– И мне тоже, – неожиданно заявил Скотт, бросил одну из подушек ей на колени, положил на нее голову и растянулся во всю длину дивана. Кровь бросилась Дон в голову, а он еще и поднял глаза, интересуясь ее реакцией.

– Удобно? – вызывающе спросила она.

– Очень! – ответил он ей в тон и засмеялся.

Следующие несколько минут были для Дон настоящей мукой: она изо всех сил старалась сосредоточиться на фильме, но ощущала только его голову у себя на коленях…

– Ой, глупость какая! – фыркнула Дон, вникнув наконец в сюжет. – Да этому коротышке с такой женщиной ничего не светит!

– Не скажи. – Скотт слегка поерзал, она сама не заметила, как ее ладони очутились в его руках. – Вот сейчас он ее застанет врасплох – и порядок. Главное – женщину застать врасплох…

Он с комичной серьезностью сдвинул брови, но Дон, вместо того чтобы засмеяться, вдруг испугалась.

– Пусти меня! – Она попыталась высвободить ладони. Но не тут-то было: по улыбающейся физиономии Скотти нельзя было даже сказать, что ему стоило особых усилий ее удерживать. Не раздумывая, она откинулась назад, повернулась и, взяв его в крепкий замок своих стройных ножек, попыталась сбросить на пол. Плавание, велосипед, аэробика хорошо укрепили ее мускулатуру – у нее были основания рассчитывать на успех. Однако на полу они оказались вместе, при этом ее рук он так и не отпустил. На экране какой-то тип с голым черепом и киркой в руках продолжал наводить ужас на курортников, но Скотту и Дон было не до него: смеясь, они перекатывались друг через друга, пока наконец Скотт не пригвоздил Дон к полу, прижав ее руки над головой.

– Хватит, сдаюсь! Раздавишь, тяжеленный такой! Задохнусь сейчас под тобой! – взмолилась Дон.

– Правда? Что-то не верится! А ну-ка, попроси как следует! – Скотт явно наслаждался своей победой.

– Ну пожалуйста…

Она не договорила, пораженная странным блеском его глаз. Он прикоснулся губами к ее губам, и тут же будто тысячи мурашек побежали по телу Дон. Скотт прижал ее к себе крепче, поцелуй его стал более страстным, и Дон вдруг почувствовала, как ей в бедро уткнулось что-то твердое. Ей почему-то стало очень неловко, она замерла.

– Прости! – пробормотал Скотт и уже хотел помочь ей подняться.

Но вдруг распахнулась дверь, и два голоса в унисон произнесли:

– И чем это вы тут занимаетесь?

Молодые люди, как ошпаренные, отпрянули друг от друга. В дверях стояли обе мамы. Впрочем, ни Дон, ни Скотт не могли понять, почему они так сердиты – что уж такого страшного они увидели?

– Отвечай же, Скотт! – потребовала Полли Ларкин, красная от гнева.

– Дон, как ты могла! – Рини Гастингс качала головой, словно не веря своим глазам.

– О чем ты, мама? – спокойно спросила Дон. И тут вдруг до нее наконец дошло, что матери имели в виду. Она побледнела, всхлипнула и повернулась к Скотту в поисках защиты.

– Мы не делали ничего плохого, – тихим голосом произнес он. При этом его глаза беззвучно молили: поверьте нам! – Мы просто баловались…

– Ах вот как это теперь называется! – с сарказмом в голосе сказала его мать. – Мало мы с тобой намучились! Теперь еще и это!

Дон была так растеряна, так удивлена, что о ней могли подумать такое, что даже не позаботилась о том, как она выглядит. Между тем во время их борьбы на ковре ее блузка расстегнулась, обнажив грудь гораздо больше, чем это могло позволить даже очень смелое декольте.

– О чем вы? – повторила она вопрос, обращаясь к матери Скотта, лицо которой приняло свекольный оттенок. – Если вы думаете, что мы занимались сексом, то вы ошибаетесь, – добавила она с вызовом, глядя прямо в глаза разъяренной женщине. Затем, повернувшись к своей матери, умоляющим голосом произнесла: – Пожалуйста, поверь нам, мама. Мы ничего плохого не делали. Ты же меня знаешь…

– А как ты объяснишь вот это? – Рини схватила дочь за отвороты блузки, пытаясь запахнуть ее. – Нет… Не может быть… Моя дочь… Кошмар какой-то! – Она зажмурилась от ужаса, при этом думая, что, конечно, Дон уже не маленькая, и физически она рано развилась…

– Да мы просто… – Голос Дон сорвался, слезы хлынули из ее глаз. Нет, матерей абсолютно бесполезно переубеждать! Даже слово «баловались» они поняли по-своему. Теперь, наверное, рады, что «вовремя успели», а может, думают, что «опоздали». Ну и пусть!..

– От своего сыночка я такого могла ожидать, – тоном проповедницы заявила Полли Ларкин, – но ты, Дон! Я думала, ты лучше воспитана!

Одним прыжком Скотт оказался около Дон, огородив ее своими мускулистыми руками.

– Знаешь, мам, – сказал он с хорошей мужской твердостью в голосе, – обо мне можешь говорить что угодно, а Дон оставь в покое. Мне наплевать, веришь ты мне или нет, а вообще-то, каждый воспринимает все в меру своей испорченности!

Рини Гастингс ахнула от возмущения и, глядя на дочь испепеляющим взглядом, подвела итог:

– Дон, немедленно ступай в свою комнату! Мы с тобой поговорим позже.

«Мы» – это означало, что она все расскажет отцу. Рыдая, Дон отвела руки Скотта и опрометью бросилась прочь.

Вечером, когда родители думали, что она уже спит, Дон прокралась вниз, чтобы подслушать, о чем идет разговор между ними и пришедшими к ним супругами Ларкиными. Конечно, она знала, что подслушивать нехорошо, но ведь надо же было проведать, что они замышляют. Речь-то идет о ее судьбе!

Господи! Она не знала, кого ненавидеть больше – своих родителей или родителей Скотта. Оказывается, они уже все решили, даже не потрудившись выслушать детей, разобраться. Дон поняла, что Скотта куда-то отправляют. Он будет заканчивать школу в другом месте, а ее предки рассыпались в комплиментах Ларкиным – какие они умные, что так здорово все придумали!

Но ведь это же несправедливо! Они со Скоттом ничего плохого не сделали. Пока Дон неслась к себе в спальню, она решила, что никогда, ни за что не простит ни своих родителей, ни родителей Скотта. Пальцы ее дрожали, она даже не сразу сумела набрать номер Скотта. Алексис, подняв голову с подушки, пыталась что-то спросить, но Дон только сердито трясла копной своих темных волос.

– Алло? – загробным голосом ответил Скотт.

– Ох, Скотти, как все ужасно! – захлебываясь слезами, произнесла Дон и быстро пересказала ему все, что ей удалось подслушать.

– Они уж давно этим грозятся, – пробормотал он, стараясь изо всех сил говорить бодро и беззаботно, впрочем, без особого успеха. – То отсылают к дядьке в Аризону, то в военное училище…

«Может быть, и на этот раз обойдется? – с надеждой подумала Дон. – Да нет, вряд ли».

– Скотти? Если… если они тебя ушлют, ты меня не забудешь, напишешь мне? – В горле у Дон застрял комок. Боже, как тяжело представить, что они больше не будут видеться каждый день!

– А чем тебе твои грозятся? – В его голосе ей послышалась ярость.

– Еще не успели. Но моя мамочка-гадюка уж наверняка что-нибудь придумает! – Дон сама поразилась, с какой злобой она это сказала – и о ком!

– Ну, наверное, на недельку запретит из дому выходить…

«А вот меня отправляют черт знает куда, – подумал Скотт про себя. – Бренту теперь зеленый свет, и уж он-то своего не упустит, дружок называется. Да и она тоже…» Скотт грубо выругался прямо в трубку.

Дон ошарашенно замолчала. С чего это он на нее разозлился? Она тут при чем? Потом она заговорила, запинаясь, как-то несвязно:

– Я не виновата, Скотти, что у тебя такие родители. Своим я за ужином пыталась все объяснить, но – бесполезно…

– Да чего там! – грубо прервал он ее. – У тебя всегда Брент наготове!

– Но я же тебя лю… – Но тут послышались короткие гудки, и она замолчала на полуслове.

Механически положив трубку, Дон рухнула на постель. Рыдания сотрясали ее тело.

– Не плачь, Дон! – Алексис присела рядом, обняла ее за плечи. – Это он так. Скотт тебя обожает. Просто он не в себе, вот и бросается как бешеный! – И сама тоже заплакала.

– Неправильно это все, несправедливо! – пробормотала Дон, высвобождаясь из объятий сестры, вытирая слезы…

Следующие три года Дон частенько приходилось повторять эти слова. И когда родители Скотта отказались дать ей его адрес. И когда она все-таки раздобыла этот адрес через Брента – на что только ради этого не пришлось пойти! – а он не ответил. Ни разу! Письма, подарки ко дню рождения и Рождеству, наконец, приглашение на праздник конфирмации – все вернулось обратно в нераспечатанном виде.

Она не знала, почему он так поступал, хотя все объяснялось просто: Брент подробно описывал Скотту, каких огромных успехов он добился по овладению сердцем и телом Дон, а Скотт чувствовал, что если он прочтет что-нибудь подобное, написанное ее рукой, то не вынесет этого, не переживет. Ему было очень больно, и возвращение корреспонденции отправителю казалось лучшим выходом.

1

«Если он дотронется до меня еще раз, я сойду с ума…» Борясь с желанием, которое, казалось, сжигало ее, Дон почти беззвучно пробормотала что-то нечленораздельное и поспешила отойти подальше от Скотта. Быстрее, быстрее, вон туда, к бару. Выпить… Что с ней такое сегодня? За те семь лет, что она в браке с Брентом, Скотт Ларкин появлялся у них несколько раз. Все было спокойно, он вызывал у нее самые теплые чувства, но, чтобы она так хотела его, о, нет, – этого до сегодняшнего вечера не было!

Господи, как же она возбудилась! Дрожь не проходит никак. Вот ужас-то! Выходит, все то, что она когда-то чувствовала к нему, просто на время, где-то там, в глубине ее существа, заснуло? И каждый раз, когда она его видела, это усиливалось, накапливалось, ждало своего времени?

Все смешалось: стыд, отвращение и глубокая жалось к самой себе. Стыд – потому что она, пусть мысленно, изменяла мужу. Отвращение – потому что ведет себя как взбесившаяся самка: мужчина лишь дотронулся до нее, наверняка ни о чем таком и не помышляя, а она… готова! И все-таки сильнее всего ей было жалко себя. Бренту никогда не удавалось возбудить ее так, как это походя сделал Скотт. И с этим ничего не поделаешь… «Ну и сокровище ты, девочка!» – удивляясь себе, подумала Дон, когда добралась наконец до стойки.

– На сей раз двойной, Тони! – Она протянула бокал бармену, изобразив на лице беззаботную улыбку.

Тони широко улыбнулся в ответ и заговорщически подмигнул:

– Давно пора! – Он один знал, что очаровательная хозяйка дома до сих пор пила только чистую воду.

– Спасибо, Тони! – Поднеся бокал к губам, Дон не торопясь оглядела толпившихся гостей. Кто они такие? С какой стати Брент пригласил их в день ее приезда? В этом их парижском доме они почти никогда не бывали вдвоем, всегда тут проходной двор, вечно какие-то незнакомые люди. И хоть бы когда-нибудь Брент сказал о гостях заранее! А главное, почему-то именно она должна их всех развлекать, он же обычно уматывает со своими дружками-гонщиками, и хорошо, если заявится к концу вечера. Вот и сегодня Брент неизвестно где, а она тут… Слезинка медленно выкатилась из уголка глаза, поползла по щеке. Надо срочно выйти хотя бы на минутку, а то она сейчас прямо здесь разревется, и все подумают, что у Брента жена – психопатка. У входной двери стоит Скотт, значит, туда ей нельзя, остается балкон. В отчаянии Дон двинулась через толпу, увертываясь от танцующих парочек, старательно обходя шумные компании любителей анекдотов и сплетен. Голову на всякий случай опустила – не видеть бы никогда эти рожи.

Фу, наконец-то можно вдохнуть свежего воздуха, хорошо, что с реки ветерок! Ей вроде стало получше. Дон подошла к балюстраде, поставила бокал. Весна в Париже – совсем неплохо…

– Ищешь уединения? Старый знакомый не помешает?

Дон чуть не подпрыгнула. Господи, ну что ему надо? Неужели не понимает? Она изобразила приветливую улыбку. Какой же он красивый, мужественный!

– Там так шумно и душно, – произнесла Дон и постаралась непринужденно откинуться на балюстраду. – И ночь такая, что грешно оставаться в доме. – Она сказала это ровным, мягким тоном – только бы он не догадался, что у нее на душе.

– Пожалуй… – Скотт, не отрываясь, смотрел на ее лицо.

Дон поежилась под этим взглядом и почти физически ощутила его мягкое прикосновение: вот он обласкал ее крутые скулы, задержался в углублениях щек, прошелся по носу, потом прямо-таки впился в губы… Хватит, хватит же, надо что-то говорить, отвлечь его!

– Правда чудесно – опять в Париже?

Чтобы как-то подкрепить шаткое равновесие, которое ей вроде бы удалось обрести, Дон приложилась к бокалу, сделала глоток, но слишком большой – подавилась, закашлялась.

– Что с тобой? – В голосе Скотта звучала неподдельная тревога. Он подошел ближе, но Дон отмахнулась.

– Ничего, все в порядке, – прохрипела она и отошла подальше от него, туда, где стоял стол. Пусть думает, что она просто ищет куда бы поставить бокал. Откинула прядь с лица, заправила ее за ухо.

Скотту хотелось спросить, почему она сегодня такая нервная. Всегда холодно-собранная, даже в стрессовых ситуациях, в этот вечер Дон была просто неузнаваема. Однако вместо этого он просто показал на бокал:

– Выпьешь еще?

– Нет, спасибо, с меня хватит.

«Во всех смыслах», – подумала Дон про себя. Ее взгляд непроизвольно остановился на обручальном кольце – шикарном, с алмазиками и изумрудом. К глазам снова подступили слезы. Все это не осталось незамеченным Скоттом. «Крутит это свое кольцо, – думал он, – будто хочет его сорвать и выбросить. Конечно, Дон уже давно поняла, что ее брак с Брентом совсем не то, о чем она мечтала. Но, разумеется, винит во всем вовсе не мужа, а только себя. Так уж она устроена. И это ее доконает».

Ему нестерпимо захотелось обнять ее, прижать к себе, защитить от всех, от собственных страхов в особенности, и держать так, пока печаль не уйдет из этих прекрасных глаз. Но Скотт отвернулся, вцепился своими большими, сильными руками в балюстраду и окаменел, глядя невидящими глазами на все еще шумную улицу внизу.

«Слава Богу, вроде перестал на меня глазеть», – подумала Дон. Теперь она и сама могла им полюбоваться. Высокий, серый костюм сидит на нем, как влитой. Пожалуй, внешне Брент ничуть не хуже, даже поизящнее. Правда, у него нет такой твердости в линии подбородка и милой ямочки. Волосы у Скотта густые, темные, подстрижены по моде, достаточно даже света уличных фонарей, чтобы они сверкали; длинноваты немного – спускаются на воротник, но концы ровные, следит за прической…

«И как это тебя никакая красотка до сих пор не подцепила?» – вдруг с удивлением подумала Дон.

Впрямь странно: симпатичный, богатый и в двадцать девять лет еще не женатый. Скотт тоже начинал гонщиком. Но если Брент все всаживал в свои машины, он – прикупал недвижимость, потом на доходы от нее скупал за границей и в Штатах акции. Прямо как царь Мидас: все, к чему ни прикасался, превращалось в золото.

Скотт резко повернулся, перехватил ее взгляд, обращенный на него, и не мог скрыть своего удовлетворения.

– Надолго в Париж?

Кровь бросилась ей в лицо.

– Завтра уезжаем. Хотим посмотреть Францию. – Дон сделала глубокий вдох. – А потом Брент предлагает съездить в Испанию. Там у его друга где-то есть вилла, кажется на Коста дель Соль…

Она улыбнулась. Две недели. Они будут вместе с Брентом – достаточно, чтобы прийти к окончательному выводу, стоит ли их брак того, чтобы его продолжать… Или она наконец поймет, что Брент ей просто друг, любящий, конечно, но эгоистичный, безответственный, и по большому счету равнодушный к ней, как женщине. В любом случае она не станет делать ему больно. Возможно, они расстанутся, но в ее сердце для него навсегда останется какое-то местечко.

– Жаль, что ты не задержишься здесь подольше, – сказал Скотт. – Я тут по делам, но пару дней мог бы выкроить. Надеялся провести их с тобой… Ну, разумеется, и с Брентом тоже.

Дон показалось, что он по-настоящему расстроен. Она вновь почувствовала себя не в своей тарелке. Нет, надо бежать и бежать подальше от этого мужчины! Одним только взглядом, одной улыбкой, одним прикосновением он рождает в ней какие-то сумасшедшие ощущения. Она двинулась к двери, но Скотт остановил ее.

– Я плохая хозяйка. Мне надо к гостям… – прошептала Дон чуть слышно.

– Не уходи. Пожалуйста.

Он слегка ослабил руку, властно державшую ее за плечо, но все-таки не отпускал. Черт, какая же мука быть вот так близко к ней и не иметь возможности обнять! Скотт любил ее. Отдал бы все, чтобы побыть с ней лишнюю секунду.

Дон тоже хотелось броситься в его объятия. Хотелось, чтобы эти сильные руки крепко прижали ее к нему, чтобы губы почувствовали вкус его губ, чтобы колени подогнулись от счастья… Она покачнулась в его сторону, и он рывком привлек ее к себе.

На несколько секунд – о, какое это было чудесное мгновение! – Дон позволила себе роскошь понаслаждаться их близостью. Скотт не пытался крепко сжать ее, но она все равно чувствовала жар его тела, мощные, слегка учащенные удары сердца. Боже, как это было прекрасно!

«И что это ты, детка, ничего не соображаешь?» – внезапно пронзила ее мысль. Дон выскользнула из его рук. Он не пытался ее удержать.

– Правда мне надо идти, – шепнула она. Слава Богу, голос прозвучал достаточно спокойно. Тело еще жаждало его ласк, но разум взял верх. – Брент будет злиться на меня за то, что я невнимательна к его друзьям.

«Его друзьям!» Скотт выругался про себя. Если бы Бренту было не наплевать на Дон и на своих «друзей» – он бы уже давно был здесь. Почему он где-то шатается, оставив Дон на растерзание этим подонкам?

– Посмотри на них, – сказал он, презрительно скривив рот. – Никому дела нет, что ты со мной. Никто этого даже не замечает. Им бы только напиться да нажраться. Это не твои друзья, Дон, и даже не Брента. Это прилипалы. Они кочуют с гонок на гонки, кормятся с них, строят из себя знатоков и на этом основании на «ты» с нынешним и прошлогодним чемпионами.

Дон впервые услышала от него такое. А Брент без этого общества и дня прожить не мог. Она нахмурилась:

– Ты из-за этого бросил свои мотоциклы?

Скотт засмеялся:

– Нет. Коленка подвела. – Он снова посмотрел на толпу: – Но на этих я никогда время не тратил. Слишком много его уходило на латание мотоцикла, да и себя вдобавок…

– Это ты там заработал? – Дон коснулась неглубокого шрама у него под левым ухом.

Его рука мягко задержала ее руку, а зеленые глаза смотрели ласково.

– Да нет, это еще в той новой школе один заартачился. Но свое тоже получил. Обычно я не задерживаю долги.

– Помню, – несколько невпопад отреагировала Дон. – А кстати, как твои предки?

– Не очень изменились.

Он шагнул поближе, но она буквально отпрянула от него. «Если он еще раз дотронется, я просто повисну на нем и сама попрошу… Боже, какой кошмар!»

Вздохнув, Скотт повернулся на каблуках. Что-то внизу привлекло его внимание. Дон проследила направление его взгляда и улыбнулась. Там стояла молодая парочка и целовалась.

– Не стыдно подсматривать, Скотти? – Она дернула его за рукав. – Знаешь, как таких называют?

– Меня и похуже называли.

– Не сомневаюсь.

Он засмеялся. «Ужас, даже его смех возбуждает!» На всякий случай Дон отошла подальше. Скотт проводил ее взглядом. Королева! Движения легкие, элегантные…

– Чем ты займешься в свободные дни? – Теперь, когда между ними было достаточно большое расстояние, она могла говорить спокойно.

– Попробую продать виллу. К чему мне…

Их прервали. Какая-то рыженькая женщина открыла дверь на балкон, извинилась и торопливо по-французски сообщила Дон, что ее просят к телефону.

Кто бы это мог быть? По ее спине прошел холодок. Что-нибудь с Брентом? Бросив тревожный взгляд на Скотта, Дон прошла в спальню. Там тоже есть телефон, но не будет так мешать этот шум. «Господи, лишь бы он был жив!» Дрожащей рукой она схватила трубку.

– Привет, детка, это я!

По голосу Брента было не похоже, чтобы он разбился. Страх быстро уступил место ярости.

– Где ты, черт бы тебя побрал?! – Обычно Дон не злоупотребляла ругательствами, но сегодня он ее достал.

– Да застряли тут, Бог знает сколько миль до Парижа… – Казалось, Брент сам удивлялся, что так далеко забрался.

– Как тебя туда занесло? Ты же гостей назвал!

Последовало долгое молчание, потом полились объяснения.

– Жильбер хотел посмотреть мою новую машину, я подумал, а почему бы и нет, заодно и обкатаем… – Он тяжело вздохнул. – Ну вот и обкатали. Подвеска не выдержала…

По линии шли разряды, заглушавшие разговор.

– Как ты мог, Брент!

– Что? Ничего не слышно! Слушай, сегодня мы уж наверняка не доберемся. Скажи Сюзетте, что Жильбер со мной. Если не хочешь одна оставаться, пригласи ее переночевать…

Дон чуть не заскрипела зубами – ей только не хватало устраивать у себя на ночлег какую-то бабенку.

– Ладно! – Она едва не заревела прямо в трубку.

– Завтра увидимся…

Их прервали. Дон опустила трубку, бессильно прислонилась к стене. Попыталась остановить слезы – тщетно. Если бы она не так хорошо знала Брента, то могла бы подумать, что он ее избегает. Ерунда, конечно. Просто ему действительно на все наплевать. Но от этой мысли было отнюдь не легче.

Легкое покашливание в дверях заставило ее поднять голову. Опять эта рыженькая. Уж не пассия ли Брента? Нет, она отбросила эту мысль. У Брента одна цель – стать снова чемпионом мира.

Больше для него нет ничего и никого.

– Вы не знаете здесь женщину по имени Сюзетта?

– Это я, – ответила рыженькая.

– Ах вот как! – Вздохнув, Дон поведала Сюзетте печальную новость, что ей придется провести ночь без своего супруга. – Брент сказал, что они вернутся завтра, – устало закончила она, не желая никого оставлять на ночь в своем доме.

Сюзетта пожала плечами:

– Жильбер обещал вернуться, а впрочем, неважно… Простите, что он утащил вашего мужа в день вашего приезда…

Она повернулась и ушла.

«Как Брент мог так поступить?» Внутри у Дон все кипело. Она так мечтала об этих двух неделях! Ожидание их помогало ей в те долгие бессонные ночи, которые она проводила одна, страстно желая ощутить кого-то рядом, кто ее любил бы, дал бы возможность опять почувствовать себя женщиной, а не манекеном. И за что он с ней так?

– Что-нибудь случилось?

Услышав голос Скотта, Дон чуть не взвыла. Да, этот вечер она, пожалуй, надолго запомнит!

– Нет-нет, все в порядке! – выдавила она из себя с вымученной улыбкой. Нижняя губа предательски вздрагивала, но она старалась не подать вида, что расстроена.

Однако Скотт слишком хорошо ее знал, чтобы его можно было провести. Он видел: с Дон явно что-то происходит, причем основательно. В глазах – грусть, на щеках – следы слез. Ему хотелось обнять ее, сказать, что если бы она была с ним, то ей бы никогда не пришлось плакать. Но он понимал: не время. Сейчас ей больше нужен друг, чем любовник.

– Пойдем-ка! – грубовато буркнул он, подхватывая ее под локоть. – Попробуй рецепт доктора Ларкина.

– Бедняжка, все ищешь себе клиентуру? Я помню, как ты хотел стать врачом… – Она была благодарна ему даже за попытку пошутить.

– Вот-вот. Заодно вспомним прошлое. Начнем, где кончили двенадцать лет назад.

– А что скажем Бренту?

Они уже были у бара.

– Брент? Брент… Имя вроде знакомое… Кто же это такой?

Дон слабо улыбнулась:

– Мой муж, твой друг. Между прочим, ты сегодня у него в гостях.

– Ах, этот… – Скотт продолжал улыбаться, но тепло из его глаз вдруг ушло. Он налил ей коньяку, взял под руку, снова повел к балкону, не обращая внимания на любопытные взгляды и шушуканье гостей, – они уже знали о телефонном звонке.

– Я не люблю коньяк, ты же знаешь! – Дон слегка оттолкнула его руку с рюмкой.

– Выпей! – Скотт был неумолим.

– Бандит! – прошипела она, наблюдая, как он ухмыляется. – Ну, разве только за компанию… – Охотнее всего Дон вылила бы это пойло в ближайший цветочный горшок, но понимала – он не отстанет. С тяжелым вздохом она поднесла рюмку к губам. И как ни странно, коньяк ей понравился: почти сразу же по всему телу разлилось приятное тепло.

– А теперь рассказывай, что случилось, – нахмурившись потребовал Скотт.

– Брент разбил машину где-то за городом. Сегодня уже не приедет.

Черт бы его побрал! На мгновение Скотта охватила бессильная ярость.

– Вот что я тебе скажу. – Он попытался придать голосу непринужденно-веселую интонацию, но далось ему это с трудом. – Прежде всего давай избавимся от этого сброда, а потом я покатаю тебя на моей красной птичке.

У Дон полегчало на душе.

– Ты самый лучший друг, какого только можно желать, – ласково произнесла она. – Всегда так трогательно ко мне относишься…

– Вовсе не из высоких мотивов, – отшутился он. – Просто приятно немного побыть наедине с самой красивой женщиной на свете. А еще похвастаться своей новой игрушкой.

– После таких комплиментов никто не откажется. – Дон бросила взгляд на толпящуюся компанию, потом посмотрела на Скотта: – А как быть с ними?

– Предоставь это мне.

Она покорно последовала за ним и встала у двери, чтобы попрощаться с гостями. Брент наверняка разозлится, когда узнает, как поступили с его друзьями, но сейчас ее это не волновало. А Скотт знал, как следует поступить: он зашел за стойку и стал раздавать оставшиеся бутылки тем, кто был поближе, – мол, привет от Брента. Некоторым объяснял: перелет и разница во времени утомили мадам, ей нужен отдых.

Послышались недовольные голоса – друзья Брента не привыкли так рано уходить, однако, к удивлению Дон, покорно потянулись к выходу. «Как ягнятки», – подумала она, закрывая дверь за последним гостем.

– Вот это класс! Мне бы так не удалось.

– Ну уж! – возразил Скотт. – Я же тебе говорил: единственное, что их интересует, – это выпить и закусить. Увидели бы, что ничего нет и больше не будет, – сами бы смылись. А как насчет прокатиться?

Дон понимала, что она играет с огнем, но сейчас хотелось, чтобы кто-то был рядом. Разумеется, не «кто-то», а именно Скотт.

– Секундочку, мне надо переодеться.

– Засекаю время!

– Давай! – задорно крикнула она и бросилась в спальню. Даром что ли она уже пять лет работает моделью – через две минуты будет абсолютно готова. И предстала перед ним даже чуть раньше в синих слаксах, вязаном блузоне, черных сапогах. Волосы Дон перехватила кожаной заколкой.

– Не поверил? Думал, придется долго ждать? – укорила она его, увидев, что Скотт снял пиджак и даже успел развязать галстук.

– Диванчик уж больно привлекательный, хотел прилечь. – Он прищурился. – У других пять минут – значит час…

– Нечего, потом отдохнешь. Обещал кататься – давай!

– С удовольствием! – Скотт надел пиджак. – Кстати, захвати что-нибудь теплое – машина открытая.

«Красной птичкой» оказался «феррари-308», с сиденьями из черной кожи и позолоченными колесами. Хорошо, что он ее предупредил одеться теплее, – на ходу будет холодно. Дон плотнее укуталась в меховую накидку.

– Слышала, ты наконец закончил свой карбюратор. Сколько же пришлось над ним работать?

– Два года. Два долгих занудных года. Но теперь скоро выставлю на торги.