Текст книги "Чарующий закат"

Автор книги: Джо Келлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

8

Давно уже перевалило за полночь, а Лесли все так же неподвижно сидела в своей комнате, прислушиваясь к малейшим шорохам и звукам. В окно бил ветер, метель заметно усилилась. Всего лишь несколько угольков остались алеть в камине, но ей было тепло – она сама словно превратилась в огонь. Лесли думала о том, как изменилась ее жизнь с тех пор, как она встретилась в поезде с Грегори. Никогда – даже в самых сокровенных мыслях, она не позволяла себе думать о чем-то, что выходило за рамки ее представлений о нормальном поведении. А теперь она задумала совершить такое, что раньше сочла бы немыслимым, и при этом чувствовала себя прекрасно.

Прислушиваясь к неясным звукам, она думала о том, что этой ночью она больше не будет испытывать ни печаль, ни сожаление, ни боль или чувство утраты. И не только этой ночью, но и завтра, послезавтра – всегда. Ожидание теплым облаком окутывало ее.

Прошел час, а она все сидела на ковре. Наконец, поднявшись, она подошла к окну и раздвинула шторы. Кружащиеся снежинки сверкали перед ее глазами, и, даже закрыв глаза, она видела их. Вдруг ей безумно захотелось танцевать, это было какое-то безумство. Но это состояние так понравилось ей, что она подумала: "Как хорошо! Если б так было всегда". А новый день уже начинался.

Пройдя через комнату, она тихо, не издав ни звука, отворила дверь, выглянула на лестницу, шагнула в коридор и с величайшей осторожностью закрыла дверь за собой, стараясь не шуметь.

Неслышно ступая, она спустилась в холл, тускло освещенный проникавшим через окна светом уличных фонарей. Очутившись у двери Грегори, она вздохнула поглубже, задержала дыхание и коснулась холодной стальной ручки одним пальцем. Толкнула дверь, и та, предательски скрипнув, медленно отворилась. Лесли замерла. Ее сердце отчаянно билось, она с трудом могла дышать, словно воздух застревал в легких. Бесшумно, как мышка, она прокралась в комнату, оглядываясь по сторонам и стараясь привыкнуть к темноте. Уличный фонарь вычерчивал на полу светлый квадрат окна. Прикусив язык, она очень медленно закрыла дверь, про себя проклиная старые, рассохшиеся двери этого дома, которые так отчаянно скрипели. В тот момент любой слабый звук был равносилен взрыву десяти тонн динамита.

Стоя лицом к двери, она вдруг услышала, как Грегори шевельнулся. Лесли застыла. Некоторое время спустя она оглянулась через плечо и убедилась, что он по-прежнему спит. Тогда она повернула ключ в замке – щелчок эхом разнесся по всему дому. И снова она испуганно посмотрела на темную фигуру, лежащую на кровати. Никакого движения. Желая подстраховаться, Лесли прокралась на цыпочках к ближайшему креслу и, подняв его, приставила к двери.

Внимательно глядя на спящего Грегори, она приближалась к нему медленными осторожными шагами. Когда ее колени коснулись кровати, Лесли замерла. Взгляд ее упал на лицо Грегори, еле различимое в темноте. Она задержала дыхание и склонилась над ним, разглядывая его, словно увидев в первый раз. Ей захотелось навсегда запомнить его таким, как сейчас. В его лице было что-то мальчишеское, и в то же время оно было мужественным. Темно-карие глаза были закрыты, но она помнила их глубину. Она смотрела на его идеально очерченный нос, чувственные губы, блестящую эмаль зубов в чуть приоткрытом во сне рту. Он выглядел ничуть не хуже, чем тогда, когда она увидела его впервые на пороге своего купе.

Ее губы задрожали, и она прикусила нижнюю, чтобы остановить дрожь. Выскользнув из халата, она подняла одеяло и забралась под него.

Не просыпаясь, Грегори пробормотал что-то невнятное и снова ровно задышал. Она оглядела его с нежной улыбкой и вытянула ноги вдоль его ног, слегка касаясь их. На какой-то миг Грегори замер.

Одним пальцем она легонько дотронулась до его губ, и он непроизвольно фыркнул. Лесли усмехнулась, наблюдая, как его глаза приоткрылись, потом снова закрылись. Она нежно провела рукой по его груди, и тогда он дернулся и завертел головой. Когда эти смешные движения прекратились, она опять положила руку под одеяло и, обнаружив, что он снова безмятежно расслаблен, обвила грудь Грегори и крепко обняла его.

И тут он подскочил, тараща глаза и ничего не понимая. Несколько секунд он просто ошеломленно смотрел на нее, открыв рот.

– Привет, – усмехнулась она, – спим?

Он смотрел на нее так, словно видел ее впервые.

– Лесли?! – прошептал он наконец.

– А ты ждал кого-нибудь другого? – и она наклонилась вперед, горячо дыша. Хотя еще секунду назад он не мог ничего понять, сейчас его руки обхватили ее и прижали к себе.

– О Боже, – прошептал он. В его голосе звучало сомнение. – Если это сон, не буди меня.

Ее трепещущее упругое тело крепко обнимали его сильные руки. Она подняла голову и улыбнулась ему, затем принялась покрывать его щеки, подбородок и уголки рта влажными поцелуями, наслаждаясь слегка колючей бородкой, которая успела проступить на его лице.

Низкий стон вырвался из его груди, и он тут же оказался на ней, а она ощутила, как растет его желание, как подобно раскаленным углям обжигает ее собственная страсть.

Приподнявшись, он гладил ее живот, и тело Лесли напрягалось от желания. Пальцы Грегори скользили внутри ее бедер, мощные руки ласкали ее то с отчаянием, то с трогательным восторгом. Ее тело, все ее существо отвечало ему не меньшей страстью. На какое-то время их ласки прекратились, и Лесли чувствовала лишь мускулистое пульсирующее тело. Ей нравилось сдерживать желание до последнего момента, чтобы в конце концов оно само вырвалось наружу невыразимым потоком чувств. Она извивалась под ним, зная, что скоро настанет самый сладкий момент, когда полностью теряешь контроль над собой.

Ее сердце рвалось из груди, а пальцы впились в его плечи и дыхание стало прерывистым. Обхватив его голову, она притянула ее к себе; ее язык сначала облизал его губы, затем проник внутрь настолько, насколько было возможно. Она изо всех сил прижалась к нему, припав к его губам, поглощая его, как голодный зверь.

Затем все мускулы его мощного тела напряглись в агонии удовольствия, и они слились вместе, как сливаются две половины единого целого. В какое-то мгновение она почувствовала боль, но это была сладостная боль. Кровь кипела, кости словно растаяли, но уже в следующее мгновение она поняла, что сейчас взорвется вся и растворится в пространстве без остатка.

Наконец, тот миг, который она хотела задержать навечно, настал… Горячий водоворот чувств в конце концов стих, и они лежали так спокойно и расслабленно, что снежинки, заглядывавшие в окно, могли подумать, будто эти двое мертвы.

Вдруг она почувствовала величайшее искушение – ей безумно захотелось прошептать: я люблю тебя, Грегори. Я люблю тебя.

Сжав его руку, она проглотила эти слова. Но ей так хотелось произнести их, что они жгли горло. Руки еще крепче обняли его, и слезы увлажнили ее глаза. Судорожно глотнув воздуха, она сдержала слезы, которые вот-вот собирались вырваться наружу.

Он легко перевернулся, освободив ее влажное тело, и растянулся на спине, чуть отодвинувшись от нее и широко раскрытыми глазами уставившись в потолок.

Приподнявшись на локте, она долго изучала странное выражение его лица. Она никогда не видела такого несчастного выражения. Какая-то грусть вдруг сделала Грегори далеким и отрешенным. Тогда она провела рукой по его груди и прошептала:

– Грегори?

Он еле слышно сказал:

– Извини.

– Извини? – вздрогнула она.

Он продолжал неподвижно смотреть куда-то в темный потолок.

– Я что-то сделал неправильно. Я… мне хотелось, чтобы между нами все было безупречно, но почему-то не получилось… – его слова растворились в тишине.

Услышав ее сдавленное всхлипывание, Грегори испуганно посмотрел ей в глаза.

– Я люблю тебя, Лесли. Я так люблю тебя, что мне просто невыносимо, – он даже застонал. – Вчера, когда я увидел, как ты тонешь, я сразу подумал, что я вытащу тебя, либо погибну вместе с тобой. И когда потом в комнате ты ласкала меня, я понял, что Бог услышал мои молитвы. Я так тебя люблю, что ты стала для меня всем. Я злюсь на тебя от ревности. Говорю то, что совсем не хочу сказать. Потому что знаю: как бы я ни любил тебя, не в моих силах заставить тебя ответить на мои чувства, – его взгляд был совершенно беззащитным. – И это так больно!

– Грегори, – она сжала его плечо. – Дорогой, пожалуйста, не надо так, – она с нежностью откинула прядь темных волос, упавших ему на лоб. Господи! Что за сила удержала ее от того, чтобы сказать, как она любит его? Я люблю тебя, Грегори. Почему эти слова было так трудно произнести?! Они душили ее, застревали у нее в горле, но она так и не могла произнести их. В полном отчаянии она уронила голову на подушку.

Так они лежали вдвоем – и порознь, молча, глядя в потолок. За окном выл ветер, его заунывная песня то приближалась, то терялась в вихре снега и вновь возвращалась.

– Поцелуй меня, Грегори, – наконец прошептала она.

Слегка приподнявшись, он обнял ее и нежно прикоснулся губами. Потом потерся щекой о ее щеку, приятно раздражая ее кожу своей щетиной. Затем снова поцеловал в губы и начал медленно стягивать одеяло. Ночной воздух был так прохладен, что она передернула плечами.

– Холодно? – прошептал он и стал покусывать мочку ее уха.

Она придвинулась ближе, промурлыкав:

– Не очень.

Откинув голову, Грегори изучал ее лицо, ее кожу, улыбку на ее влажных губах.

– А почему ты здесь, Лесли? – прошептал он. – Почему ты пришла ко мне? Из-за того, что я сказал тебе вчера днем? Из-за того, что я разозлил тебя? Или ты пришла сюда доказать мне, что можешь делать со мной все что хочешь?

Она невинно улыбнулась в ответ.

– И если я отвечу на это "да", то ты вытолкаешь меня из своей постели?

– Если ты скажешь "да", а я не сделаю этого, то буду еще большим дураком, чем сейчас.

Ответ Лесли прозвучал еле слышно:

– Я здесь потому, что ты нужен мне. Я не могу без тебя. Не могу, Грегори.

Его глаза сверкнули в темноте.

– Ну… в таком случае, думаю, я оставлю тебя.

– Я так надеялась, – улыбнулась она и тут же почувствовала, как новая волна желания рождается где-то в глубине ее существа. Его губы показались ей холодными как лед, поэтому ее поцелуй длился долго-долго, пока его бездонные глаза не наполнились сладкой истомой.

В комнате будто стало светлее, словно мягкий свет снежинок освещал ее. Они снова извивались, стонали и ласкали друг друга, купаясь в волнах новой страсти. Жажда обладания возрождалась с удвоенной остротой. Он целовал изгиб ее бедра, ее колено, пальцы ее ног, она впивалась ногтями в его спину и отчаянно шептала что-то неразборчивое. Открыв глаза, она снова хотела поймать мгновение, запечатлеть этот миг: его тело, выражение его лица, взъерошенные волосы. Она даже заплакала от переизбытка чувств, увлажняя слезами его мощную грудь. Распаленная желанием, она буквально набросилась на него, впиваясь в его волосы, влажные даже в прохладном ночном воздухе. Ее колени разомкнулись, его твердый живот ощутил ее трепещущее тело. Рассудок помутился, и никто не жалел об этом.

– Лесли… Лесли… – стонал он, а она, словно ослепнув, искала его губы.

Она поняла, что сдается, покоряется ему, что она теперь в его власти. Ее тело, ее чувства и ее ум – все это стало его собственностью. Он правил. Он был королем – она же его рабыней. Да, рабыней, жизнь которой сейчас зависит от его воли.

Но вот они снова были равны. Снова лежали неподвижно в полубессознательном состоянии, жадно глотая воздух. Лесли чуть встряхнула головой, словно возвращаясь к жизни. Она почувствовала, как ослабли ее руки, когда дрожащими пальцами вытерла капельки пота с его лба.

Он лежал рядом, не в силах пошевельнуться. Наконец его высохшие губы сложились в грустную улыбку:

– Я все еще люблю тебя, – прошептал он.

– Да? – она изобразила удивление и поцеловала кончик его носа.

Он медленно приподнялся, почему-то посмотрел в окно, уже наполовину занесенное снегом, и на лицо его словно легла тень.

– Ты уходишь? – спросил он; слова его были легкими, как снежинки.

Она вздохнула:

– Ты же знаешь, мне надо возвращаться к себе. Лорен и Дэнни, конечно, люди без предрассудков, но… – она обняла его. Грегори, я хочу, чтобы ты знал: я никогда не забуду эту ночь.

Он покачал головой.

– Но я не хочу быть воспоминанием. Рядом с тобой живой человек. Не уходи. И не только сейчас, но и потом, после Рождества. Я только что обрел тебя, и не хочу расстаться с тобой.

Прошла минута, прежде чем Лесли сказала с болью в голосе:

– Ты ведь не хочешь, чтобы я обманывала тебя?

– Нет, – отозвался он глухо.

– Мне нужно вернуться в Африку, к своим исследованиям. Я дала слово. У меня контракт, и я обязана выполнить его. Это очень важно для меня.

Он промолчал. Его реакция испугала ее.

– Грегори? – попыталась она вывести его из транса. – Ты ведь с самой первой минуты знал, что мне придется вернуться к работе. Разве я когда-нибудь намекала на что-нибудь иное?

– Да, – ответил он тихо. – Да. Когда ты вошла сегодня ко мне в комнату, ты намекнула мне на что-то иное. Ты была такая нежная, любящая, любимая… – он укрыл ее одеялом, затем взял левую руку Лесли и приложил к своей груди. – Что ты чувствуешь?

– Я чувствую, как бьется твое сердце, как ты дышишь. Я чувствую твои волосы и твою кожу.

Он стиснул ее руку так сильно, что ногти больно врезались в кожу ладони.

– Грегори! – испугалась Лесли. Он выпустил ее руку, тяжело вздохнул и, медленно поднявшись, сел на край кровати, спиной к ней. Его плечи тоскливо ссутулились.

– Скажи мне, Лесли, – еле слышно произнес он, – как ты можешь одновременно нести столько радости и столько страданий? Только что я был с тобой на небесах, и вот я рухнул на землю, как Икар.

Ничего не ответив, она некоторое время лежала неподвижно под теплым одеялом, затем вдруг сняла кольцо с пальца и, свесившись с кровати, опустила его в карман халата. Потом, обвив руками сгорбленную спину Грегори, она прижалась щекой к его плечу. Не в состоянии подобрать нужные слова, она пробормотала:

– Грегори, мне пора идти. Скоро светает.

Он не произнес ни слова в ответ, только крепко сжал ее тонкие пальцы. Через минуту она все же опустила босые ноги на прохладный пол и подняла халат. Грегори потянул халат на себя.

– Скоро светает, но еще не рассвело, – он нежно прижал Лесли к себе. – Я позволю тебе уйти только тогда, когда действительно станет светло. Сможешь уйти сразу, как только пропоет петух.

– У нас нет петуха, – тихо сказала она.

– Я знаю, – усмехнулся Грегори.

Она выскользнула в дверь в семь утра, когда ровный белый свет уже заливал всю комнату. Вернувшись к себе, она тут же рухнула в постель и накрылась с головой одеялом, как она любила делать в детстве, когда дневной свет мешал ей спать.

Она ожидала, что сразу заснет, но сон все не шел. Сожалея, что ей пришлось покинуть Грегори, она то беспокойно ворочалась с боку на бок, то лежала неподвижно, пытаясь заснуть. Она старалась не думать о Грегори. Но его образ не исчезал. Она видела его лицо, ощущала его прикосновения. Стоило ей зажмуриться, как она снова была в его объятиях. Она любила его. Да, она влюбилась в него. И не знала, что теперь делать с этим.

Зубы прикусили нижнюю губу, и пальцы крепко сжали одеяло. Любовь не бывает легкой. Дикая и яростная, любовь врывается без приглашения. Эта любовь заставляет сражаться с собой, преодолевать себя. Лесли поняла, что снова стала жертвой любви. Но эта мысль почему-то не вызвала у нее сейчас протеста. Она только подумала: "Какое же это все-таки невероятное чувство – любовь. Способная менять маски, она прокралась в мою жизнь в облике Грегори Уилсона, такого прекрасного Грегори, такого замечательного, такого нежного". Ее веки сомкнулись, и она, наконец, уснула.

9

Когда на следующее утро Лорен заглянула в комнату Лесли, то с удивлением обнаружила, что та еще лежит в постели, с головой накрывшись одеялом. Лорен подошла к кровати и потрясла Лесли за плечо.

– Лесли, вставай. Мы с Дэнни уже приготовили завтрак.

Лесли лежала, не двигаясь, и, по-видимому, не слышала ее. Лорен снова потрясла ее за плечо, на этот раз посильнее.

– Лесли! Пора вставать!

Лесли зашевелилась и попыталась открыть глаза. Наконец, она высунула голову из-под одеяла и, прищурившись, взглянула на Лорен.

– Уже утро? – она поморщилась, не в силах разомкнуть веки.

Лорен удивленно уставилась на нее.

– Да. Уже полвосьмого, – ее глаза пристально изучали Лесли. – Что это у тебя с лицом? – с недоумением спросила она.

Лесли испуганно поднесла руку к лицу и дотронулась сначала до одной щеки, потом до другой. Теперь ее глаза были широко открыты. Она покачала головой:

– Не знаю. А как оно выглядит?

Лорен пожала плечами:

– Может, обветрилось? У тебя жуткие красные пятна на щеках, да и на шее тоже. Они выглядят не очень привлекательно. Намажь лицо кремом.

– Хорошо, – Лесли села, одной рукой придерживая одеяло, а другой прикрывая шею. Весело улыбнувшись ей, Лорен направилась к двери.

– Давай вставай, а то проспишь весь день. Ты ведь не хочешь остаться без завтрака? Грегори и Дэнни уже за столом и могут слопать все, – с этими словами она удалилась посмеиваясь.

Лесли посмотрела на закрывшуюся за ней дверь и снова откинулась на подушку. На мгновение ей показалось, что она не в силах подняться. Затем, отбросив одеяло, она все же попыталась встать, хотя тело яростно сопротивлялось каждому движению.

– Боже, Боже мой! – вздохнула она, направляясь в ванную комнату. На минуту она задержалась у зеркала и угрюмо взглянула на красные пятна, покрывавшие все лицо и шею. – Боже мой, – снова вздохнула она и нетвердыми шагами пошла в ванную.

А секунду спустя, когда по телу мягко заструилась теплая вода, смывая пушистые хлопья мыльной пены, произошло маленькое чудо. Казалось, вода смыла все напряжение прошедшей ночи, от усталости не осталось и следа. Чувствуя огромное облегчение, Лесли вернулась в комнату и принялась одеваться. Хорошо, что Лорен видела только лицо и шею, а то бы сестра могла заподозрить, что ее "обветренное" лицо – отнюдь не результат вчерашней прогулки. Лесли открыла банку с питательным кремом и с легкой улыбкой принялась втирать крем.

Она не могла дождаться встречи с Грегори. Ей казалось, что с тех пор, как час назад она покинула его комнату, прошла вечность. Движения уже практически не причиняли ей боли. Натягивая теплый комбинезон из плотной хлопчатобумажной ткани и дрожащими пальцами застегивая пуговицы на манжетах, она уже предвкушала радость предстоящего дня. Быстро высушив и расчесав волосы, она откинула их назад и перевязала лентой. Затем, наклонившись поближе к зеркалу, она маскирующим карандашом тщательно загримировала следы, оставленные щетиной Грегори на ее щеках и шее. Еще несколько штрихов косметики, капля духов – и она была готова.

Лесли с улыбкой вошла в кухню. Ее взгляд скользнул по лицу Лорен и Дэнни и остановился на Грегори.

– Доброе утро, Грегори, – весело сказала она, занимая свое место напротив Лорен, между Дэнни и Грегори. Даже сейчас, когда она сидела за завтраком в обществе сестры и Дэнни, при виде Грегори ее охватывало желание.

Он великолепно выглядел в своей рубашке золотистого цвета, с расстегнутым воротом. Его лицо было свежевыбрито, глаза ярко блестели. Взглянув на его тарелку, Лесли увидела, что он даже не притронулся к завтраку. Она сидела, не зная, что и сказать.

– Да… – начала Лорен.

– Да? – рассеянно повторила Лесли.

Лорен вилкой указала на еду:

– Ты есть будешь?

Засмеявшись, Лесли взяла сковородку с омлетом, которую ей протягивал Дэнни.

– Ну, конечно, – ответила она, накладывая себе более чем щедрую порцию омлета.

Яркий солнечный свет пробивался сквозь красные клетчатые шторы. Лесли ощущала себя такой бодрой и помолодевшей, что едва могла усидеть на месте. Под столом она почувствовала властное и вместе с тем нежное прикосновение ноги Грегори. Ее сердце бешено забилось, но она старалась не смотреть на него.

– Грегори, – Дэнни нарушил затянувшееся молчание. – Почему бы вам с Лесли не заглянуть в нашу хижину, раз вы все равно собираетесь на северный выгон?

Грегори скосил на него глаза.

– Да, это неплохая идея. Я тоже думал, что мы могли бы взять с собой кое-что из еды и остановиться перекусить в хижине.

Лорен удивленно посмотрела на него:

– Боже, неужели вы собираетесь так надолго?

Грегори пожал плечами.

– Снегу нападало на целый фут. Я не знаю, сколько времени у нас уйдет на то, чтобы добраться туда.

Лицо Лорен выразило разочарование.

– В таком случае, – сказал Дэнни, – мы с Лорен поедем в Портленд и закупим все необходимое к Рождеству. Я думаю, скоро снова пойдет снег, так что лучше сделать это именно сегодня.

Грегори одобрительно кивнул:

– Хорошо. Я думаю, ты прав насчет снегопада.

– Лесли, – радостно сказала Лорен, сразу повеселевшая от предложения Дэнни, – если тебе тоже надо сделать покупки, почему бы тебе не поехать с нами? Я уверена, Грегори не будет возражать и сам добудет елку. – Она повернулась к Грегори: – Ведь правда?

– Было бы лучше, если бы Лесли поехала со мной, – быстро ответил он. – Если ей надо что-то купить, то позже я сам отвезу ее в город.

Затаив дыхание, Лесли внимательно следила за ходом разговора.

Лорен восторженно захлопала в ладоши:

– У меня есть идея! Давайте встретимся в Портленде, где-нибудь поужинаем, может, в кино сходим. Переночуем в городе. Здесь останется Джордж, так что нам не придется беспокоиться о ранчо. А завтра украсим елку. Хорошо задумано, правда?

Лесли улыбнулась и впервые за все время разговора сказала:

– По-моему, хорошая идея. А ты как думаешь, Грегори?

– Замечательная, – с готовностью согласился он. – А где мы встретимся?

Лорен назвала ресторан и добавила:

– Мы приедем пораньше и забронируем номера в гостинице. Я закажу два двухместных номера.

В глазах Грегори заплясали чертики:

– Это звучит действительно здорово, – он шутливо посмотрел на Лесли. – Но, Лесли, обещай мне, что ты будешь держать на своей половине комнаты…

Лорен замахала на него руками:

– Грегори, брось шутить. Мы с Лесли займем один номер, а вы с Дэнни – другой.

На холодном голубом небе начали появляться первые серьге облачка, когда джип выехал из гаража и двинулся в направлении северного выгона. В голове Лесли проносились тысячи вопросов, когда она смотрела на Грегори взглядом, полным нежности.

Было очень холодно. Небо постепенно затягивалось облаками, время от времени резкий порыв ветра срывал снег с вершин сосен и елей, и тогда на землю обрушивался шквал сверкающих снежных хлопьев. Грегори вел машину медленно и осторожно. Колеса джипа оставляли позади две широкие колеи. Хотя за завтраком Грегори непринужденно болтал с Дэнни и Лорен, он не проронил почти ни слова с тех пор, как они с Лесли сели в машину. Как только они отъехали от ранчо, Лесли придвинулась к нему, обхватила его правую руку и положила голову ему на плечо.

– Ты не замерзла? – прошептал он.

– Нет, – тихо ответила она.

Он сжал губы и замолчал. Она смотрела на его лицо, на прищуренные глаза за стеклами солнечных очков. Грегори искоса поглядел на нее и снова перевел взгляд на дорогу, потом улыбнулся, и лицо его просветлело. Внезапно охваченная порывом нежности, она протянула руку и дотронулась до его щеки.

– Грегори, расскажи мне о своей семейной жизни, – вдруг попросила Лесли, не обращая внимания на то, что внутренний голос предостерегал ее: "Не делай этого!"

Он снова взглянул на нее.

– Тут нечего рассказывать, Лесли. Мы с Синди просто не подходили друг другу.

Джип переехал через замерзший ручей. Тонкий слой льда прогнулся под его тяжестью, колеса заскользили на месте, но через минуту джип выполз на заледеневший берег.

В машине стало тихо.

– В каком смысле не подходили?

На мгновение Грегори отпустил руль и развел руками.

– Во всем не подходили, – снова наступила тишина.

Она приподняла голову с его плеча.

– Грегори, ты уклоняешься от ответа. Почему?

Он повернулся к ней и прямо посмотрел на нее.

– Потому, что я не знаю, зачем ты спрашиваешь. Лесли, ты делаешь это потому, что считаешь – тебе следует спросить об этом или потому, что ты действительно хочешь знать?

– Потому, что я действительно хочу знать, – твердо ответила она.

Он глубоко вздохнул, губы его чуть дрогнули. Со спокойным, почти безучастным выражением он сказал:

– Знаешь, Лесли, любовь делает людей слепыми. В другое время, в другом возрасте я мог бы не влюбиться в нее. Но я был молод – мне было двадцать лет, я был стремителен, пылок, упрям и своеволен. Мой отец умер, я был предоставлен сам себе и вел жизнь бессмысленную и хаотичную. Я чего-то искал, искал кого-то, и она оказалась рядом. Я положил к ее ногам все свои чувства – мою любовь, мое счастье, мою печаль. Я делал ее центром своей вселенной.

По лицу Лесли промелькнула тень неудовольствия, потом оно стало серьезным и торжественным. Она не ожидала, что рассказ о Синди причинит ей такую боль.

Грегори продолжал медленно и спокойно:

– У нас с Дэнни никогда не было материальных проблем, однако с детства отец приучил нас к работе. Бизнес отца процветал, и он мог бы нас полностью обеспечить. Но он хотел, чтобы мы научились работать, научились сами зарабатывать деньги. Он учил нас жить самостоятельно.

Грегори смотрел прямо перед собой, глаза его сузились.

– Отец погиб в результате несчастного случая: дерево упало там, где никто не ожидал. Смерть наступила мгновенно. Дэнни было шестнадцать лет, а мне девятнадцать. Внезапно на наши плечи легло управление крупнейшей компанией по заготовке и транспортировке леса, – он улыбнулся. – Кстати, эта компания до сих пор принадлежит нам. Мы просто не смогли продать ее.

Его взгляд посуровел.

– Синди постоянно умоляла меня продать мою часть компании. Ей хотелось путешествовать по Европе, покупать модные платья, драгоценности, автомобили. Она не понимала, что я просто не могу продать свою часть компании. Этому делу отец принес в жертву все, что имел, – даже свою жизнь. Но я старался дать Синди все, что она желает. Мы провели медовый месяц в Европе, купили прекрасный дом, но ей было мало. И через некоторое время после свадьбы у меня будто пелена спала с глаз. Рядом со мной была совсем другая женщина, не та Синди, которую я любил. Но я надеялся, что она изменится, с возрастом она станет умнее, – он медленно покачал головой. – Но этого не произошло.

Его лицо побледнело.

– А потом случилось то, чего никто не ожидал. Она сказала, что ждет ребенка.

Лесли почувствовала толчок в сердце.

Грегори тем временем спокойно продолжал:

– В тот вечер она вернулась от своего врача в бешенстве. Эта новость потрясла ее. Я думаю, она пристрелила бы меня, если бы у нас в доме было ружье. Я никогда еще не видел Синди в таком состоянии. Она с ума сходила от злости, кричала, ругала меня последними словами. Оттолкнув меня, она позвонила своей матери, и тогда мне пришлось выслушивать их обеих. С тех пор я ни разу не дотронулся до нее, она стала мне отвратительна. Но по отношению к будущему ребенку я испытывал теплые чувства. И я сказал ей, что она получит все, что захочет, если отдаст малыша мне. Я всегда хотел, чтобы у нас был ребенок, и я бы действительно дал ей все, что бы она ни попросила, если б она согласилась сохранить ребенка. Но она не отвечала.

Он потер лоб рукой.

– Это случилось в июне. Мне как раз надо было уехать на две недели на лесозаготовки, – у него задрожал подбородок. – Честно говоря, я был рад вырваться из этого ада. Мне хотелось все обдумать, разобраться во всем, привести в порядок свои мысли, составить планы на будущее. Но все это оказалось бессмысленным. Когда я вернулся домой, она встретила меня у порога и объявила, что у нее был выкидыш и что она потеряла ребенка. Плача, она обняла меня и начала говорить, что теперь мы могли бы начать все сначала и что урок пошел ей на пользу, и теперь она никогда не забудет вовремя принять таблетку… – Грегори мельком взглянул на Лесли и продолжал невыразительным тоном. – Но все, что она говорила, уже не имело никакого значения. Один ее вид внушал мне отвращение. До сих пор я не знал чувства ненависти, но в тот момент я действительно ненавидел ее. При виде ее красивого холеного лица у меня стыла кровь в жилах. Единственное, чего я хотел, – никогда больше ее не видеть. Я сказал, чтобы она убиралась из моего дома, из моей жизни. Я собрал все ее вещи, погрузил их в машину и отвез ее к матери. С тех пор я ни разу не видел Синди.

– Даже на бракоразводном процессе? – осторожно спросила Лесли.

Он коротко рассмеялся.

– Даже тогда. Она, видно, испугалась, что я могу открыто сказать на суде обо всем, и не захотела появляться в зале во время слушания дела. Ей пришлось довольствоваться тем, что она увезла с собой в машине.

Его руки крепко сжали руль.

– Но мне понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя. Прошли годы, прежде чем я восстановил душевное равновесие. Именно тогда я и решил заняться философией, – он улыбнулся, – надеялся, что это поможет мне разобраться в моей жизни. Все остальное ты уже знаешь. Я перестал ее ненавидеть, но и жалости к ней я не испытываю. Я вообще ничего не чувствую по отношению к ней. Ей нет места в моем сердце.

Лесли нежно прикоснулась к его волосам.

– А после Синди?

Уголки его рта дрогнули.

– У меня было несколько увлечений. А потом Дэнни женился на Лорен, и так я неожиданно встретил тебя, Лесли. Когда впервые два года назад я приехал навестить их на ранчо, мы смотрели фильм, который сняли ваши родители, когда вы были детьми. Вообще-то я не слишком люблю подобную сентиментальную ерунду, так как по большей части нахожу ее ужасно скучной. Но мне не хотелось обижать брата. И вдруг на экране я увидел прелестную девочку, и Лорен объяснила мне, что это ее старшая сестра Лесли. Я завороженно сидел и смотрел, как на экране Лесли взрослеет.

Чувствуя, как в душе поднимается волна нежности к Грегори, Лесли поднесла его руку к губам и поцеловала ладонь.

– Грегори…

Он осторожно провел пальцами по ее губам и продолжил:

– Кен смонтировал разные кусочки кинопленки, и получился целый фильм о тебе. Я увидел тебя в день твоей свадьбы, с какой нежностью ты смотришь на своего мужа, как ты целуешь его, и как он целует тебя в ответ. Я увидел, как загораются твои глаза всякий раз, когда ты рядом с ним. Я помню слова Дэнни: "Какая она красавица!" И то, как он это сказал, заставило меня вздрогнуть; я даже не смог ответить ему. Я взглянул на Лорен и, заметив, что по ее лицу струятся слезы, подумал: "Неужели с ней что-то случилось? Нет, невозможно! Этого не может быть!" Лорен начала рассказывать об авиакатастрофе – мое сердце остановилось и снова забилось лишь тогда, когда я услышал, что ты жива и работаешь в Африке. В тот вечер, прежде чем отправиться спать, я еще раз посмотрел этот фильм целиком. И, когда в последних кадрах ты поцеловала своего мужа, я будто ощутил твой поцелуй. Я почувствовал это так остро, как если бы ты поцеловала меня. Со мной никогда ничего подобного не бывало. И вместе с тем я прекрасно понимал, что ты любишь его и что ты – его жена.