Текст книги "Чарующий закат"

Автор книги: Джо Келлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Джо Келлоу
Чарующий закат

1

Лесли Гарднер окинула взглядом купе скорого поезда. Затем, поблагодарив носильщика, закрыла за ним дверь на ключ и заперла ее. Она села у окна и, почувствовав, что по купе гуляет легкий сквозняк, подняла воротник своего поплинового плаща.

Из окна Лесли видела бегущих по платформе пассажиров, торопившихся занять свои места. Посмотрев на часы, она тяжело вздохнула: еще десять минут. Господи, побыстрей бы поезд тронулся, и она смогла бы наконец увидеть чистое небо. Она ненавидела сутолоку железнодорожных станций, ощущая себя здесь будто заточенной в глубоком мрачном колодце. Конечно, десять минут – это совсем немного. При условии, конечно, что вы абсолютно спокойны. А сейчас ее нервы были на пределе. Она не хотела никуда ехать.

До Лесли донесся голос из репродуктора: отправляемся.

Она нервно порылась в карманах в поисках сигарет и, достав пачку "Салем", закурила. Лесли уже трижды бросала курить, но так и не смогла отделаться от этой привычки. Последние двадцать четыре часа Лесли провела в переполненном вагоне поезда Нью-Йорк – Чикаго, и впереди еще семьдесят два по дороге в Портленд. Там был ее дом.

Лесли услышала стук колес набирающего скорость поезда. Она откинулась на спинку кресла и засмотрелась на открывшееся перед ней небо.

Мрачная железнодорожная станция осталась позади, и за окном появились небоскребы, упирающиеся в чистое декабрьское небо. Лесли расслабилась и вздохнула. Наверное, лучше было бы полететь на самолете. Но она просто не могла этого сделать. Никакие транквилизаторы, никакая доза алкоголя, никакая сила на свете не могла заставить ее сесть в самолет. Четыре дня в поезде все-таки лучше, чем четыре часа… там. Лесли слишком хорошо помнила свой последний полет.

За окном мелькали многоэтажки, и она почему-то задумалась над тем, как же люди живут в них в этом холодном краю. Хотя люди вообще-то были странными существами – никто не знал этого лучше, чем она. Будучи антропологом, Лесли уже два года жила в Африке – изучала жизнь аборигенов. Мелькание небоскребов утомило ее. Она представила, что где-то в этом огромном мире старики, женщины или дети страдают от холода. Мысли о чужом горе отвлекали ее от собственного.

Поезд выскочил из Чикаго, небоскребы остались позади, и Лесли опять оказалась наедине со своими мыслями о доме. Это была глупая клятва. Гораздо лучше, если бы она осталась в лагере в Танзании и отпраздновала Рождество с коллегами и знакомыми. Она ехала уже целую неделю, а добралась только до Иллинойса.

Вынув журнал, купленный на чикагском вокзале, Лесли открыла его и начала читать. Точнее, попыталась сосредоточиться на чтении, но ничего не получалось. Всеми мыслями она была в Портленде. Строго говоря, ее дом находился не в Портленде, но там, на вокзале, ее должна была встретить сестра Лорен. Их же огромное ранчо располагалось двенадцатью милями южнее города, ближе к Сейлему. Лесли не была дома со дня извержения Святой Елены, хотя Лорен; сто раз приглашала ее приехать. Горечь захлестнула Лорен. Гора Святой Елены разрушила ее жизнь, а теперь и сама превратилась в груду обломков. Какой же странной бывает жизнь!

Лорен была замужем уже два года, а Лесли до сих пор не познакомилась с ее мужем Дэнни Уилсоном. На фотографии он выглядел этаким крепышом с обворожительной улыбкой. В этой улыбке было нечто такое, что напомнило ей Филиппа. Ну, вот опять! После всех клятв и обещаний, данных себе самой, не думать о Филиппе хотя бы в дороге, Лесли опять вернулась к исходной точке. Но она держалась всю дорогу из Африки в Иллинойс. В конце концов это уже было прогрессом.

Лесли отогнала грустные мысли и погрузилась в чтение, и только стук проводника в дверь, объявившего об ужине, оторвал ее от этого занятия. Чуть позже, в ресторане, уставившись в тарелку, она подумала о том, что вряд ли смогла бы вынесли эту "микроволновую пищу" больше, чем три дня. Три дня – это предел. Кроме того, она сделала открытие, что еда, которую подавали на пароходе, сильно отличается от меню американских поездов.

После ужина под стук колес Лесли навела порядок в своем купе, затем надела свободную длинную блузку и брюки и отправилась в бар. Несколькими минутами позже она, сидя за столиком в баре, играла в джин с пожилым мужчиной, который ехал на Рождество к своему сыну в Небраску.

– Великолепное время года, – сказал он, аккуратно доставая карту из колоды.

Лесли чуть улыбнулась.

– У вас фантастическая память, мистер Андерсон. Мне никогда не приходилось играть с таким феноменальным игроком.

Мистер Андерсон гордо просиял.

– Это приходит с опытом. Хотя, должен сказать, никто не играет в Иллинойсе в джин лучше меня. Просто я всегда считал: если собираешься что-то делать, то делай это хорошо. Этому правилу я учу своих детей. Если делаешь – делай хорошо.

Лесли улыбнулась.

– Отличное правило. Думаю, нам стоит заказать что-нибудь выпить. Вы не возражаете?

Он отрицательно покачал головой.

– Нет, спасибо, мисс Гарднер.

После еще двух партий Лесли пожелала своему новому знакомому спокойной ночи и отправилась к себе в купе. Последние тридцать шесть месяцев она пыталась по ниточке распутать клубок своей жизни, а сейчас вдруг поняла, что все снова запуталось. Она теперь очень жалела, что позволила Лорен себя уговорить. Может быть, если бы прошел еще один год… Может, это было бы не так болезненно.

Лесли медленно задернула темную занавеску, затем достала из дорожной сумки пижаму. Через минуту она уже дремала в мягкой кровати. Стук колес отдавался эхом в ее ушах: домой… домой… домой…

На следующий день поезд долго стоял на небольшой станции в штате Небраска. Лесли целый час бродила по магазинам, затем вернулась в купе. Наконец, в полдень, раздался гудок, извещающий об отправлении, и поезд медленно покатился по рельсам.

Посмотрев в окно, Лесли увидела свое отражение. На нее смотрели грустные глаза, серо-голубые, как у всех членов семьи Гейнзов. Она быстро отвернулась – на нее снова нахлынула волна непрошеных воспоминаний.

В семье Гейнзов было четверо детей: Лесли, старшая, затем двое мальчиков, Гюнтер и Кен, и, наконец, младшая, Лорен. Теперь их осталось только трое: Лесли, Кен и Лорен. Лесли вдруг вспомнила, что Лорен в последнем письме ничего не написала о Кене. Она не видела его уже три года. Но сейчас она не могла думать о том, что было три года назад.

Следующей остановкой был живописный Денвер. После этого поезд должен был проследовать дальше на запад, через Юту и Неваду, затем по побережью Калифорнии и, наконец, в Орегон. Еще полтора дня.

Посмотрев на большие часы на здании вокзала в Денвере, Лесли прикинула время прибытия в Портленд. Она была так увлечена подсчетом, что неожиданный стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Да? – крикнула она.

– Мисс Гарднер? – послышался мужской голос.

Встав с кресла, Лесли медленно подошла к двери.

– Да, а что такое? – спросила она, пытаясь понять, что могло понадобиться проводнику.

– Вы Лесли Гарднер?

– Да, – ответила она, осторожно приоткрывая дверь.

К своему удивлению, она увидела мужчину в джинсах и кожаной спортивной куртке. Он был высок, его густые волосы были тщательно причесаны, лицо, на котором выделялись яркие черные глаза, светилось открытой улыбкой.

– Привет, – выдохнул он ей в лицо, – я – Грегори Уилсон.

Весь его восторженный вид говорил о том, что он несказанно рад их встрече.

– Кто? – переспросила Лесли обеспокоенная: она не знала никакого Грегори Уилсона.

– Грегори Уилсон. Брат Дэнни, – его улыбка стала еще шире.

– Дэнни? – ее глаза широко раскрылись от изумления. – Мужа Лорен?

– Да, – подтвердил он, – надеюсь, вы не будете возражать против такой компании? У меня билет в соседнее купе.

Казалось, он наблюдает за ее реакцией с неподдельным интересом.

– Я сейчас положу вещи, а потом мы можем выпить чашку кофе в ресторане. Не возражаете?

Лесли кивнула.

– Хорошо. С удовольствием.

"Может быть, даже с большим удовольствием", – подумала про себя Лесли. Она уже забыла, когда в последний раз была так приятно удивлена появлением кого-либо.

Лесли медленно заперла дверь и, прислонясь к ней спиной, стала размышлять над этим неожиданным жизнерадостным явлением. Затем в ее глазах промелькнула озабоченность. Что он делает в этом поезде? Очевидно, он оказался здесь не случайно. Скорее всего, Лорен и Дэнни сидят сейчас на ранчо за чашечкой чая и подхихикивают над своим "хитроумным" планом. Если и было что-то в жизни, без чего она вполне могла бы обойтись, так это без улыбчивого ковбоя из Денвера, даже если его звали Грегори Уилсон. Лорен! Как только они обнимутся в Портленде, она обязательно скажет пару ласковый своей очаровательной младшей сестрице.

Час спустя, Грегори Уилсон снова появился в дверях ее купе.

– Еще раз здрасьте, – приветствовал он ее. – Готовы?

Лесли внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, является ли он участником заговора или он тоже невинная жертва двух портлендских голубков. Она твердо решила выяснить это.

– Я готова, – она широко улыбнулась и быстро пошла впереди него по коридору.

Сидя за грязным столиком в ресторане, они с минуту внимательно изучали друг друга. Заказав две чашки кофе, Лесли повернулась к нему.

– Какое совпадение, что мы встретились. Я ведь даже не знала, что у Дэнни есть брат.

Присмотревшись к нему, она сделала вывод, что любая женщина нашла бы его привлекательным, любая, кроме одной – Лесли Гарднер. Она не могла позволить себе этого. На вид ему было лет тридцать пять, и главное обаяние его лица состояло в причудливом сочетании ямочек на щеках и сильного волевого подбородка.

– Ну, это не совсем случайность, – неохотно признался он. – Я знал, что вы едете в этом поезде. Я посоветовался с Лорен и Дэнни, и, так как уже лет сто не путешествовал на поезде, решил воспользоваться таким удачным случаем.

Грегори говорил спокойно, глядя ей прямо в глаза.

Теперь у Лесли не осталось никаких сомнений, что это все было подстроено специально. Но ей не нужны сопровождающие, особенно такие, как Грегори Уилсон! Она не рассчитывала на такое знакомство ни в поезде, ни на ранчо. Его присутствие вызывало у Лесли лишь раздражение.

Когда поезд стал набирать скорость, чашки на столе задрожали. От гнева щеки Лесли покраснели. Она разом почувствовала себя беззащитной и больной. Ей было неловко оттого, что ей нечего было ему сказать. Конечно, можно было бы задать массу вопросов, но почему-то не хотелось. Лесли не могла объяснить, почему она впала в какое-то оцепенение, но она испытывала сейчас именно такое чувство. В этот момент она не хотела ничего о нем знать.

И то же самое происходило с ним – она ясно ощущала это. Но, видимо, пересилив себя, Грегори спросил:

– Вы провели пару лет в Африке?

– Да, – быстро ответила она.

Лесли отвернулась к окну, наблюдая, как проплывают мимо силуэты ферм, крыши которых отражают яркие солнечные лучи. На небе до самого горизонта не было ни облачка – лишь снежные вершины гор, упирающиеся в голубую высь.

– Вам нравится работа в Африке?

– Я наслаждаюсь ею.

Она вдруг поняла, что должна собрать все свои силы, чтобы голос не сорвался.

– Вы работали с вашим мужем в одной области?

– Да, – ответила Лесли почти шепотом.

Лорен и Дэнни собрали, наверное, для него целое досье. Что он еще знает о ней?

– Ужасно жаль… – заметил Грегори.

– Да, – согласилась она поспешно. – Если вы не возражаете, мне бы не хотелось говорить на эту тему.

Казалось, он знал о ней все. В этот момент Лесли почувствовала себя раненым зверьком, загнанным в ловушку. Она не ожидала вторжения в свою жизнь раньше, чем через сорок часов, до прибытия в Портленд. Она не ожидала этого и не хотела. Лесли решила прервать этот допрос и резко спросила:

– Вы проведете Рождество на ранчо?

– Да, – ответил он, – Дэнни и я обычно работаем там вместе. Когда такие снегопады, ему нужна моя помощь, а для меня это отдых. Я провел с Лорен и Дэнни два последних Рождества. – Он улыбнулся. – Правда, я не знаю, как Лорен относится к этому. Ведь она большую часть времени остается одна, пока мы работаем.

Лесли медленно отпила кофе и поставила чашку на стол.

– А Кен был дома в прошлом году? – она боялась его вопросов.

Грегори покачал головой.

– Ваш брат? Нет. Я знаю только, что он уже года три не был на ранчо. Вы слышали что-нибудь о нем? – он вопросительно поднял брови.

Не отрывая взгляда от чашки, Лесли вместо ответа покачала головой. И вдруг почувствовала, что случайно под столом задела его ногу:

– Прошу прощения, – вспыхнув, пробормотала она.

– Пустяки, – его глаза с озорством смотрели на нее. – Я думаю, мои ноги стали такими длинными с тех самых пор, когда мы с Дэнни начали работать на лесоповале. Там приходится быстро бегать, чтобы увернуться от падающих деревьев.

Улыбка Грегори становилась еще шире, и Лесли в конце концов тоже улыбнулась.

Хотя она старалась не обращать внимания на его внешность, но рост Грегори очень впечатлял. Она подумала, что красавчиком его, пожалуй, не назовешь, но какая-то истинно мужская привлекательность в нем была. И черты лица правильные. Но главное – глаза, широко поставленные, теплые, живые, иссиня-черные глаза. Когда Лесли заметила ямочки на его щеках, у нее возникла мысль, что в его жилах, должно быть, течет индейская кровь.

– Вы работаете на лесоповале? – поинтересовалась она из вежливости.

Чашка с кофе, казалось, исчезла в его могучих руках.

– Одно время работал. Летом, когда в школе были каникулы. Наш отец держал лесопилку, и у нас с Дэнни вечно были мозоли на руках, – он задумался. – Но это было очень давно, так давно, что даже не верится.

Лесли внимательно посмотрела на его руки. Может, когда-то на них и были мозоли, но теперь они идеально ухожены. Глядя на них, любой бы сказал, что Грегори никогда не брал в руки ни топора, ни пилы.

– Чем вы занимаетесь, Грегори?

– Я преподаю в университете Колорадо.

Она удивленно посмотрела на него.

– …?

– Вы удивлены? Поверьте, не вы одна. Вы бы видели лица моих студентов на первом занятии! – он задумался. – Я, безусловно, не похож на преподавателя университета. – Грегори сел поудобнее. – Но вы знаете, что бывает, если люди заранее создают впечатление о чем-то или о ком-то. Значит, вы считаете, что я не очень-то похож на ученого?

– Не совсем… – она улыбнулась, – просто я не встречала профессоров, похожих на вас.

Но ее улыбка тут же угасла: она вспомнила, что Филипп тоже был профессором. Профессор Филипп Гарднер, доктор антропологии. Лесли совсем не интересовала эта область науки до того момента, когда она, просматривая конспекты на скамейке студенческого городка, вдруг увидела самого красивого мужчину на свете, направляющегося в здание факультета естественных наук. Это было задолго до того, как в ней действительно проснулся интерес к антропологии. А двумя годами спустя это увлечение привело ее к алтарю вместе с человеком, который являлся источником ее вдохновения. Это было двенадцать лет назад. Лесли только исполнилось двадцать лет, и она никогда бы не поверила, что ей будет когда-нибудь тридцать два и она будет… вдовой. Уже три года.

Лесли не сразу поняла, что в ее воспоминания ворвался голос Грегори Уилсона. Она подняла на него глаза:

– Простите, вы что-то сказали?

Грегори холодно ответил.

– Я спросил, не желаете ли вы еще кофе?

– Нет, спасибо.

Он резко встал и, глядя на нее с высоты своего огромного роста, сказал:

– Простите меня, но, я думаю, мне лучше вернуться в куне, оставив вас наедине с вашими мыслями.

Прежде чем она успела что-нибудь ответить, он уже вышел из ресторана.

Лесли сидела изумленная, в полной прострации. Она не сразу поняла, что, снова погрузившись в свою прошлую жизнь с Филиппом, она напрочь забыла о сидящем напротив Грегори Уилсоне. И это рассердило его.

Она не спеша возвратилась в свое купе. Грегори Уилсон должен знать: он не может и никогда не сможет заставить ее прекратить думать о Филиппе.

2

Лесли положила под голову подушку и закрыла глаза. Прошлое опять оживало, и казалось, что все произошло только вчера: память удерживала малейшие детали. Слепая судьба сделала ее прошлое ее же врагом. Некоторые люди за всю жизнь не переживали столько горя, сколько выпало на долю Лесли. Она так и не могла оправиться от трагедии, которая произошла десять лет назад: тогда в один день она похоронила мать, отца и брата. Все они стали жертвами автомобильной катастрофы, заложниками пьяного водителя за рулем грузовика. Лесли так и не могла смириться с мыслью, что этот алкаш сейчас жив и здоров, в то время как она потеряла половину семьи. Почему судьба так жестока к ней? Филипп пытался объяснить ей, что никто не виноват в ее несчастье, но Лесли была слишком помешана на горе, чтобы слышать его слова, – ей было очень плохо. Но время лечило, и Лесли вскоре заметила, что может снова смеяться, они с Филиппом могут шутить и веселиться. Именно Филипп давал ей живительные силы.

Насколько же жестоким было слепое провидение, чтобы забрать у нее и Филиппа! Это случилось три года назад. Они взяли тогда напрокат в Сейлеме самолет, чтобы слетать в Олимпию, к сестре Филиппа. Он был первоклассным пилотом. Как только они поднялись в воздух, пошел снег большими хлопьями. Не буря, а просто небольшой снегопад при чистом небе. Лесли завороженно смотрела на падающие снежинки, в то время как Филипп набирал высоту, чтобы пролететь над горой Святой Елены. Здесь картина прошлого обрывалась, детали путались.

Лесли помнила лишь шепот Филиппа:

– О, Боже, нет!

И даже если он произнес еще что-то, она уже больше ничего не слышала. В следующий момент их самолет начал падать, разрежая воздух, и через мгновение весь мир исчез, погруженный в мертвую тишину. Лесли очнулась, раздираемая болью. Лежа в снегу, она с трудом приоткрыла глаза, чтобы увидеть догорающий самолет и почувствовать, как снег залепляет ей лицо. Затем снова погрузилась во мрак. По счастливой случайности Лесли выбросило из самолета взрывной волной, Филипп же остался внутри… Хотя прошло уже три года, Лесли помнила все мельчайшие детали того страшного дня. Эта трагедия – потеря Филиппа – перечеркнула всю ее жизнь. Она с головой ушла в работу, уверенная, что никогда больше не сможет полюбить никого другого: Лесли слишком хорошо знала, что такое потеря любимого человека: ты теряешь его, чтобы никогда больше не увидеть. Сейчас она уже не страдала. Она вернулась к жизни, но это был ее собственный, никому не доступный мир. Ее лекарством стала работа в Танзании с экспедицией антропологов и археологов. Пока Лесли была в Африке, она почти забыла прежнюю жизнь. Там она нашла свободу, в которой так нуждалась, спасение, которое искала, там она смогла унять горечь. А сейчас Лесли чувствовала, что вновь теряет все это, добытое таким трудом. Перед ней опять стоял заклятый враг – ее прошлое.

Легкий стук в дверь вернул Лесли к действительности. Она положила подушку на кресло.

– Да?

Солнце уже село, и за окном воцарился мрак. При свете маленькой лампы она выглядела моложе и еще беспомощнее.

На пороге купе стоял Грегори Уилсон, лицо его было серьезно.

– Здравствуйте, еще раз, – он говорил тихо, как бы неохотно. – Я не догадался купить в дорогу журналы. Вы не одолжите мне что-нибудь почитать?

– Конечно. Вы войдете? – спросила Лесли спокойно.

Он посмотрел на нее, затем вошел в купе.

Она не хотела признаваться себе, но его появление обрадовало ее. Грегори отвлек ее от мыслей о прошлом, которые повергали Лесли в отчаяние.

Она жестом предложила ему сесть в кресло, в котором только что переживала вновь свою трагедию, и они минуту молча смотрели друг на друга. Они были такие разные: его мужественной привлекательности противостояла ее женственная красота. Его темно-карие глаза светились радостно, в ее – голубых – застыло отчаяние.

– Вы рады, что возвращаетесь домой? – наконец спросил Грегори, не сводя с нее глаз.

– Вообще-то, дом не ассоциируется у меня с концом дождя, но не могу сказать, что еду туда без удовольствия.

– Скажите, а что это за обещание собираться каждое третье Рождество вместе? Лорен только и твердила об этом в прошлом году, уверяя, что вы и Кен обязательно приедете, – его голос был тихим и вкрадчивым, словно Грегори пытался вызвать у нее желание отвечать.

Лесли посмотрела в темное окно.

– Мы дали такое обещание, когда жили еще все вместе. Поклялись, что непременно будем собираться каждое третье Рождество все вместе в нашем доме, – она горько усмехнулась. – Мне, наверное, было тогда восемнадцать, я заканчивала школу, Гюнтеру – семнадцать, Кену – шестнадцать и Лорен – пятнадцать. Папа знал, что мы скоро покинем наше родительское гнездо, поэтому-то он и предложил заключить такое соглашение.

Он слушал с интересом и, когда Лесли замолчала, рассмеялся.

– Ага, значит, ваши родители исправно трудились четыре года подряд!

Она улыбнулась.

– Да, они так и хотели. Мечтали о четырех детях.

Лесли в задумчивости подперла голову рукой. Она старалась не думать о прошлом, а теперь ей пришлось еще и говорить о нем: Грегори принуждал ее к этому.

– У вас была дружная семья…

– Да, это так, – прошептала она и почувствовала, как к горлу подступает комок. Лесли опять отвернулась к окну.

А Грегори продолжил свой допрос самым бесцеремонным образом:

– У вас был кто-нибудь после смерти мужа?

Ее щеки покраснели, голос задрожал:

– Нет, и я к этому не стремилась.

Решив, что этого ответа более чем достаточно, она вновь замолчала. Если бы Лесли знала, что он будет так нагло вторгаться в ее прошлое, она бы не пустила его в свое купе.

Тщательно подбирая слова, Грегори сменил тему.

– Расскажите мне об Африке. Я никогда там не был.

Лесли посмотрела на него подозрительно, но все-таки заговорила:

– Мы работали в очень красивом районе: ровный ландшафт с низкой растительностью, – она с облегчением вздохнула и продолжала: – Мы работаем над теорией о том, что около тридцати пяти миллионов лет назад там обитали наши прародители. Мы и сейчас продолжаем копать вулканический пепел в надежде обнаружить следы, подтверждающие наши предположения. У нас очень симпатичный лагерь. Правда, за его пределами я почти ничего не видела. Я редко уезжаю из лагеря. Хотя в прошлом году провела неделю в Египте, – сказала она задумчиво и быстро добавила: – Но большую часть времени я работаю.

– Вам нравится откапывать горшки и скелеты дядюшки Гоминида? – засмеялся Грегори.

Лесли заколебалась: она не могла понять, о чем он думает. Ей показалось, что он подтрунивает над ее работой, и она нахмурилась.

– Это моя работа, – ответила Лесли обиженно и добавила: – Профессия, которую я люблю…

– И отличное место, где можно спрятаться от жизни, – перебил он ее, – не так ли?

Лесли еще раз с горечью убедилась, что Грегори хорошо осведомлен о ее жизни. Ох уж эта болтушка Лорен! Как она может обсуждать такие вещи с посторонним человеком?! Лесли не нуждалась в жалости Грегори Уилсона, ей вдруг стало просто невыносимо его присутствие.

– Готова согласиться, что Африка – действительно прекрасное укрытие, Грегори, но для меня это всего лишь работа, я ни от кого не прячусь… Но, – прошептала она, – даже если бы я там пряталась, это только моя проблема.

– Сколько времени вы пробудете дома? – бодро спросил Грегори, словно не замечая ее настроения. И вдруг протянул руку через стол и положил на ее запястье.

– До конца января, – она убрала руку и опустила глаза. Ей не понравилось его прикосновение, но что-то дрогнуло в ее душе.

– Многое может произойти за это время, – Грегори хотел вновь прикоснуться к ней, но, передумав, засунул руки в карманы.

Лесли решила не продолжать разговор, боясь, что ее голос выразит отчаяние и гнев, а ей вовсе не хотелось, чтобы он знал о ее чувствах. И, кроме того, ей почему-то не хотелось, чтобы он ушел. В купе воцарилась тишина.

И тут в окне блеснула молния. Это был дождь, настоящий декабрьский дождь.

– Кажется, мы попали в грозу, – сказал Грегори, – еще одна причина порадоваться выбранному мною способу передвижения.

– Да, – подтвердила Лесли раздраженно.

Они сидела в тишине, изредка нарушаемой раскатами грома, и наблюдая, как струйки воды стекают по запотевшему темному стеклу. Наконец она повернулась к нему. Казалось, он находился сейчас где-то далеко-далеко: все его внимание было сконцентрировано на дожде. Но от него веяло таким спокойствием и безмятежностью, что Лесли снова вынуждена была признать: она рада его присутствию.

Грегори повернул голову, поймал ее взгляд и улыбнулся.

– Скорей бы уж доехать до Солт-Лейк-Сити, – сказал он, безуспешно пытаясь вытянуть свои ноги между двух кресел. – Честное слово, когда я долго нахожусь в закрытом помещении, у меня прямо-таки начинается клаустрофобия!

Лесли тихо засмеялась и впервые посмотрела на него с интересом.

– Не надо было вырастать таким длинным. Если бы вы аккуратно пилили, вам бы не пришлось бы бегать так много.

– Вы правы, – подхватил он, – но тогда мы думали совсем о другом.

– О чем же это? – спросила она весело.

Грегори засмеялся.

– Ну, например, о красивых девушках, – улыбнулся он, – кстати, а вы ведь очень привлекательная девушка, Лесли Гарднер, – и продолжал шутливо: – Скажите, а как реагируют на вас мужчины, с которыми вы работаете в Африке? Мне бы было очень трудно сосредоточиться на раскопках пепла, если бы рядом со мной находилось такое прелестное создание. – Он внимательно разглядывал ее лицо.

Лесли, не смущаясь, ответила:

– Они и не замечают, что рядом с ними женщина. К тому же средний возраст наших мужчин – лет шестьдесят.

Ей польстило, что Грегори нашел ее привлекательной, и удивило, что его комплимент, как солнечный луч, проник сквозь стену отчуждения, которую она так тщательно воздвигала за прошедшие со дня смерти Филиппа годы. Лесли долго билась над тем, чтобы не реагировать на подобные вещи и преуспела в этом. Она просто поклялась никогда больше не становиться жертвой любви.

Лесли опустила глаза. Она не хотела, чтобы их разговор продолжался в прежнем тоне.

Он внимательно разглядывал ее еще несколько минут и сказал:

– Я пойду в ресторан, что-нибудь выпью. Вы не составите мне компанию?

Избегая его взгляда, она покачала головой:

– Спасибо, но сегодня был слишком тяжелый день. Я лучше лягу спать.

У двери Грегори обернулся.

– Ладно, но если вы передумаете, то найти меня нетрудно. Я буду сидеть в уголке и пить в одиночестве.

Лесли улыбнулась:

– Спокойной ночи, Грегори.

Они не виделись до остановки поезда в Солт-Лейк-Сити, когда Грегори появился на пороге ее купе.

– У нас есть тридцать пять минут. Давайте прогуляемся по платформе.

На улице было темно, но буря бушевала уже где-то далеко на востоке. Надев пальто и накинув на шею шарф, Лесли вышла из вагона.

Грегори помог спуститься ей на перрон, и они медленно побрели вдоль поезда. На улице было прохладно и тихо: лишь стук колес изредка проходивших поездов нарушал тишину. В воздухе ощущалась прохлада после только что прошедшего дождя.

– Как здорово! – воскликнул Грегори, глубоко вздохнул и взял Лесли за руку.

Это прикосновение вызвало у нее чувство беспокойства и явного дискомфорта. Пройдя еще несколько метров, они повернули обратно.

– Знаете, у меня есть гениальная идея, – сказал Грегори, все еще держа ее за руку.

– Какая?

– Давайте возьмем машину и поедем на ней в Портленд. Это займет не больше времени, чем на этом проклятом поезде.

Лесли удивленно взглянула на него. Он улыбался.

– Это всего шестьсот миль отсюда. Что вы об этом думаете? Хорошая идея?

К ней наконец вернулся дар речи:

– Мы не можем этого сделать. Лорен и Дэнни будут ждать нас на станции. Да и багаж мой в купе.

– Соглашайтесь, Лесли. Я возьму самую большую, самую удобную машину. Это будет намного приятнее, чем это душное купе.

Ее терпение подошло к концу.

– Нет, – резко ответила она, – если вы хотите взять машину, вас никто не задерживает. Я же остаток пути проведу в поезде.

Лесли совсем не прельщала перспектива провести столько времени с ним наедине. Она и так слишком привязывалась к нему.

Грегори больше ничего не сказал. Они поднялись в вагон и в молчании подошли к ее купе. Открыв дверь, она пробормотала:

– Спокойной ночи, Грегори, – второй раз за эту ночь она говорила ему эти слова.

Только сейчас он отпустил ее руку.

Уставшая, Лесли дрожащими руками надела пижаму, приготовленную еще до прогулки. Она чувствовала, что с ней что-то происходит – что-то наполняющее ее душу страхом.

Она резко откинула с лица прядь волос. Лесли не хотела попасть в плен к этому человеку, и сейчас она больше всего на свете боялась именно этого. Она не могла позволить себе дрожать при воспоминании об его сильных руках. Не-мог-ла! Грегори не интересовал ее, и он не должен был интересоваться ею.

Лесли взяла журнал, но что-то снова мешало ей сосредоточиться. В конце концов, она положила его на прежнее место. Ей надо было подумать. Что-то происходило с ней: она была слишком уязвима сейчас. Лесли казалось, что от прикосновения Грегори она распадается на множество маленьких кусочков.

Она уткнулась лицом в подушку, но чувствовала, что усталости нет, и она не заснет.

– Лесли? – послышался голос из-за двери.

Она продолжала лежать молча.

– Лесли, я принес мартини. Вы не хотите?

Она встала и накинула халат. Вдруг мартини поможет расслабиться и она заснет? Открыв дверь, Лесли встретила ироничный взгляд Грегори.

– Спасибо, – сказала она, протягивая руку к бокалу.

– У меня еще одно предложение: не выпить ли нам вместе? – он внимательно смотрел ей в глаза.

– Я так не думаю, я уже легла.

Заглянув ей через плечо, Грегори произнес:

– Я вижу. Но вы могли бы сесть на диван, а я в кресло. Или пойдемте ко мне в купе – я еще не разложил диван. – Он поморщился: – Просто ненавижу пить в одиночестве.

Лесли отступила в сторону, пропустив его. На этот раз она не стала запирать дверь. Он заметил это и улыбнулся.

Лесли села на разобранную постель и отпила глоток сухого мартини. Под его внимательным взглядом она чувствовала себя совершенно беспомощной.

– Почему вы боитесь меня, Лесли? – неожиданно спросил он.

Она поднесла бокал к губам, не желая отвечать на его вопрос.

Помолчав, Грегори вздохнул:

– Это ведь правда, не так ли?

Его догадка снова не была ни подтверждена, ни опровергнута.

– Я хочу, чтобы мы стали друзьями, – сказал Грегори. – Все вместе – вы, я и Лорен с Дэнни. Чтобы мы вчетвером отлично провели Рождество. Это все, чего я добиваюсь.

В серо-голубых глазах Лесли сверкнули лукавые огоньки, потом она улыбнулась.

– Это все, чего вы добиваетесь? – повторила она.

– Конечно, я никогда бы не стал обманывать даму, которая сидит передо мной в одной пижаме.

Лесли почувствовала, как краска заливает ей лицо. Она хотела бы спрятаться от его горячего взгляда, но не могла. Лесли сделала большой глоток и закашлялась.