Текст книги "Заоблачная идиллия"

Автор книги: Джо Келлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Он отворил дверь:

– Увидимся на параде.

Она кивнула и смотрела, как он уходит. Почему-то его плечи не казались такими прямыми, а шаги – столь легкими, как всегда.

Джилл долгое время стояла не двигаясь, глядя на закрывшуюся дверь, лицо ее было искажено от разочарования и отчаяния, чувства нахлынули на нее, будя желания, которых она раньше не ведала.

Верность. Она не хотела быть неверной по отношению к космической программе, которая осуществила мечту ее жизни полететь в космос.

Джилл на мгновение прикрыла глаза, потом медленно повернулась и пошла переодеваться. Какое это тяжелое слово – верность. Она ощущала его весомость при каждом своем шаге, оно давило на нее.

Парад прошел с успехом, как и предполагалось. В течение двух часов Джилл ощущала на себе восторженные взгляды сотен тысяч людей. Два удивительно долгих часа она находилась рядом с Джейком, улыбалась и махала рукой, стараясь навсегда запечатлеть в своей памяти это незабываемое событие.

Она смотрела на восторженные толпы, взволнованная этим зрелищем. Потом, как и все на свете, парад закончился. Джилл опять оказалась в вертолете, который поднял их над городом и доставил в аэропорт.

В самолете сохранялась атмосфера праздника, все смеялись, разговаривали – все, кроме Джейка Уитни, который молча сидел, не принимая никакого участия в веселых разговорах.

Вскоре после взлета стюардесса принесла кофе и предложила Джилл первую чашку, но Джилл вежливо отказалась. Она то и дело бросала быстрые взгляды в сторону Джейка, увидела, как он закрыл глаза, откинув голову на спинку кресла. Джилл бессознательно прикрыла рот рукой. Вот так что-то кончается. Что-то особенное, как любовь. Она снова почувствовала нестерпимую горечь. Будь они все прокляты!

Самолет набрал высоту и лег на курс. Через тридцать минут они приземлятся в международном аэропорту Вашингтона.

Джилл никогда не переживала ничего подобного, никогда не была в таком смятении. Какой простой была ее жизнь до этого полета! И в какой путанице она теперь оказалась! Мир говорил ей: «Ты храбрая, Джилл Данбери. Храбрая и мужественная. Ты сделала это первая. Ты героиня». А она не чувствовала себя храброй или мужественной, она ощущала себя маленькой потерянной девочкой, задыхающейся от поздравлений, не уверенной, что заслуживает их.

Джейк медленно приоткрыл глаза, посмотрел на нее, вздохнул и снова закрыл.

Через пару кресел от нее сидел Пол. Он помахал ей рукой:

– Джилл, ты можешь уделить мне минутку?

Она подошла, посмотрела на него с любопытством:

– В чем дело?

– Садись. – Он показал на свободное кресло рядом с ним. – Последние детали.

Она кивнула:

– Хорошо. У меня тоже есть кое-что, что необходимо обговорить.

Закончив инструктировать ее в отношении предстоящего расписания, он сделал драматическую паузу и сказал:

– Через пару дней, которые ты проведешь дома, мы начнем…

– Это будет не пара дней, Пол, – прервала она его. – Может быть, пара месяцев, а может, и пара лет, но уж наверняка не пара дней.

– Не усложняй, – гнусаво проговорил ой. – Почему ты выбираешь самое неподходящее время для того, чтобы все усложнять? Через двадцать минут ты будешь пожимать руку президенту Соединенных Штатов. Тебе объяснить, почему?

Она качнула головой и глянула на него.

– Мне не нужно объяснять, я знаю, почему.

– Судя по тому, что я вижу, – сказал он угрюмо, – у тебя отсутствует представление о том, что дала эта программа лично тебе. Ты ведь знаешь, что на твоем месте могла быть Гейл или какая-нибудь другая женщина. – Он пожал плечами. – А сейчас ты, похоже, решила отвернуться от всех нас, которые любят тебя и заботились о тебе.

Она какой-то момент обдумывала его слова, а когда стала отвечать, голос ее звучал приглушенно.

– Я благодарна за все, что сделали для меня все вы. Но я отдала столько же, сколько получила, Пол. Я не собиралась быть первой, меня выбрали. Выбрали из-за моей профессиональной подготовленности. Я не настолько наивна, чтобы полагать, что если бы программе требовался химик или физик, то выбрали бы для полета меня. Программа действительно предоставила мне шанс осуществить мечту всей моей жизни, и это ключевое слово, Пол. Жизнь. Я рисковала своей жизнью, никто не заставлял меня делать это. Я избрала этот путь. Но пойми и меня сейчас: моя жизнь – это моя жизнь и я хочу вернуть ее. Мне нужно какое-то время, чтобы разобраться, что предлагает мне жизнь. Мне нужно время, чтобы оторваться от всего этого и особенно от всех вас, которые любят меня и заботились обо мне. Мне кажется, прошла вечность с тех пор, как я была свободна принимать решения, и я хочу снова сама принимать какие-то решения. Если я хочу слишком многого, то прошу прощения.

Он выпятил подбородок.

– Знаешь, Джилл, где-то в глубине моей души было такое чувство, что когда-нибудь я буду проезжать через Денвер, включу телевизор и увижу тебя, синоптика, в шестичасовых новостях. Ты собираешься позволить, чтобы весь твой успех, все твои огромные возможности утекли у тебя как песок сквозь пальцы?

Она смотрела на Пола в тщетной попытке обнаружить у него хоть намек на понимание, потом пожала плечами.

– Возможно, я понимаю, что этот успех и эти возможности вовсе не синонимы моего счастья. Вот это я должна определить. И это я сделаю сама. И для себя.

Его глаза холодно смотрели на нее.

– А какое отношение имеет полковник Уитни к твоим душевным исканиям, доктор Данбери? Какую роль он играет?

Она грустно улыбнулась, глянув на спящего через несколько рядов кресел от них Джейка.

– Как это ни странно, Пол, но полковник Уитни находится в самовольной отлучке из моей жизни. Впрочем, это не должно быть большим сюрпризом ни для кого, особенно для тебя. Ты ведь планировал это давно.

Через несколько секунд она вернулась на свое место, а Пол и Гаррисон принялись что-то обсуждать друг с другом, наклонив головы и понизив голос. Но ей было неинтересно, что они говорили. Никакие и ничьи слова не изменят курса ее жизни.

Через несколько минут в Восточном зале Белого дома она стояла перед самым влиятельным человеком Америки – президентом Соединенных Штатов. Он был спокоен, дружески настроен, с ним было легко разговаривать, он часто смеялся искренним смехом. Джилл была очень довольна этой встречей.

В какой-то момент разговора президент спросил ее как бы между прочим:

– Джилл, скажите мне, вы могли разглядеть оттуда Белый дом?

Она откровенно улыбнулась ему:

– Нет, сэр, я не могла его разглядеть из космоса, но я ощущала его даже там.

Он рассмеялся, глаза его заморгали, он положил руку на плечо Джилл.

– Если вы, ребята, могли ощущать политическое давление даже там, то, я думаю, у вас есть какое-то представление о моей работе. Но если бы у меня появился шанс выбирать, я все равно выбрал бы этот дом на Пенсильвания-авеню. – Его рука все еще лежала на плече Джилл, когда он спросил: – Скажите мне, не для протокола, а просто чтобы удовлетворить мое любопытство: Джилл, если бы вы могли выбирать, вы выбрали бы эту миссию вновь?

Она посмотрела на него. Момент истины был рядом. Она улыбнулась и наклонила голову.

– Да, сэр, если бы у меня была такая возможность, я вновь выбрала бы эту работу.

13

Прошло еще десять дней, и все послеполетные дела закончились. Вместо того чтобы, следуя намеченному плану, возвратиться в Хьюстон, а потом уже лететь в Колорадо, Джилл взяла билет на самолет от Лос-Анджелеса прямо до Денвера и полетела туристским классом, не называя себя, в темных очках и с закрученными на затылке в узел волосами под скромной шляпкой. Никто не узнал ее.

В аэропорту Денвера она взяла напрокат машину, расписавшись как Мэри Д. Данбери, и здесь ей тоже удалось остаться неузнанной. Она шла к машине легкой, изящной походкой, ощущая, как прекрасно дышать чистым воздухом и чувствовать себя свободной.

Она ехала и думала, что совершенно забыла, как прекрасен Колорадо летом. По краям дороги стояли густые зеленые деревья, горы величественно вздымались на горизонте. Джилл смотрела вокруг, словно видела все это впервые.

Она реализовала свои планы, несмотря на возражения со стороны и Пола, и Гаррисона Тейлора. Но аргументы Гаррисона отличались от доводов Пола. Гаррисон хотел только, чтобы она сначала вернулась в Хьюстон, а потом полетела домой. Но она не могла рисковать и лететь в Хьюстон, потому что боялась встретить там Джейка. Прошло десять дней с того момента, как они расстались в Вашингтоне, и она не видела его и не слышала о нем. Это было его решение, и хотя она тосковала по нему, она не позволила себе вмешиваться на этот раз в его решение. Она не могла вынести неопределенность его любви. То ли он любил ее, то ли не любил. Это выглядело так, словно у него был его личный невидимый цветок, от которого он отрывал лепестки со словами: «Сегодня я люблю тебя. Сегодня я не люблю тебя». И если он сам не знал ничего про себя, могла ли она хоть что-то знать? О Господи! Ее руки сжали руль машины. Если бы только она знала, чего он хочет, чего он ждет от нее! Но она не знала и не знает.

Через десять минут она остановила машину перед домом и услышала из сарая крик Бада:

– Мама, папа, Джилл приехала!

После жарких объятий и поцелуев родные помогли ей отнести вещи в дом, непрерывно разговаривая и задавая миллион вопросов. Джилл плакала от радости и была не в состоянии ответить ни на один вопрос. Но наконец слезы высохли, и они все уселись в гостиной.

– Почему ты не сообщила нам, что прилетаешь сегодня, Джилл? – спросил явно озадаченный отец. – Мы бы встретили тебя.

Он сидел на ручке ее кресла, положив руку на плечо дочери.

Джилл улыбнулась:

– Я знаю, но мне хотелось приехать одной. Надеюсь, вы не обиделись.

Брат смотрел на нее с откровенным восхищением.

– Могу я сказать ей? – посмотрел он на мать, потом на отца и улыбнулся.

Джилл заметила, как и отец и мать энергично замотали головами.

– Нет, – ответила мама. – Она обнаружит это со временем.

Джилл выпрямилась.

– Что здесь происходит? – спросила она, глядя на Бада.

Хитрая улыбка Бада стала еще шире. Он поднял брови и понимающе пожал плечами.

– Я хотел бы сказать тебе, сестренка, но с тех пор, как ты уехала, в нашей семье уже нет демократии. Их два голоса всегда перевешивают мой один. А я не бунтую, не то они прикуют меня в амбаре и заставят кормить коров.

Она откинулась в кресле и, свободно вздохнув, засмеялась:

– Ладно, мне все равно, какие у вас тут секреты, если только это не связано с публичными сборищами и необходимостью мне что-то говорить. – Она подняла глаза к небу. – Вот тут я взбунтуюсь и буду рада, если меня прикуют в амбаре, чтобы я кормила коров.

– Послушай, сестренка, – воодушевленно прервал ее Бад. – Я пою в университетском хоре. Хочешь послушать мой самый лучший номер?

– Если я должна, – весело отозвалась она, глядя на своих родителей, которые сидели рядышком на диване, улыбаясь как чеширские коты. Она была дома уже не меньше пятнадцати минут, а они еще не задали ей ни одного вопроса о полете или о торжествах после возвращения на Землю. А теперь Бад, застенчивый, скромный Бад, собирается петь для нее.

Бад расправил плечи, откашлялся, потом откашлялся еще раз. Потом прижал подбородок к шее и загудел громко и чисто:

Фрогги поехал ухаживать…

Он выпрямился, и голос зазвучал громче.

Фрогги отправился ухаживать,

И он поскакал.

Ружье и пистолет у него на боку.

Он сделал драматическую паузу, закатил глаза и еще раз пропел:

Фрогги отправился ухаживать…

Джилл посмотрела на мать и улыбнулась.

– Давно Бад рехнулся?

Миссис Данбери смотрела на своего сына с нескрываемым удовольствием, как на клоуна. Смеясь, она ответила:

– Твой брат всегда был немного не в себе, но он сильный парень, поэтому мы держим его. Так что он поможет тебе устроиться, пока я подготовлю кое-что перекусить. Ты ведь, наверное, голодна, дорогая?

Джилл кивнула:

– Да, мама, я умираю с голоду.

Они вместе с Бадом вышли из дома, чтобы вынуть ее багаж из машины, а когда вернулись в дом, Бад оглянулся на сестру.

– Ты знаешь, Джилл, – смеясь сказал он, – ты задала мне трудную задачу.

– Тогда плюнь на нее, – весело посоветовала она, проходя мимо комнаты для гостей, и вдруг заметила, что дверь приоткрыта, а на полу около постели лежат какие-то вещи.

– Кто это в комнате для гостей? – удивленно спросила она.

– Один мой друг, – беспечно отозвался Бад. – Мы все зовем его Фрогги.

Она рассмеялась:

– Что за удивительное имя! А где он?

– Утром отправился в город, но будет с минуты на минуту. Он чудак, но тебе понравится.

– Конечно, как говорит старинная пословица: твои друзья – мои друзья.

Бад остановился в дверях ее комнаты и поднял брови.

– Я рад, что ты так говоришь, Джилл. Фрогги немного боится встречи с тобой.

– Боится? Ради Бога, Бад, я надеюсь, ты сказал ему, что я не чудовище?

Положив ее вещи на постель, Бад улыбнулся.

– Нет, я не говорил, я решил дать ему возможность составить о тебе собственное мнение. – Его глаза сверкнули. – Расскажи мне о твоем пилоте-напарнике.

Ее глаза погрустнели.

– А вот этого мне бы не хотелось, Бад. Я приехала домой, чтобы отдохнуть и забыться. Может, как-нибудь я и расскажу тебе о нем, только не сейчас.

У Бада появилось озорное выражение на лице, и он пожал плечами.

– Как хочешь, но, судя по всему, что я о нем слышал, он дамский угодник.

– Правда, Бад, – спокойно сказала она, – мне не хотелось бы обсуждать это.

– Ладно! – Брат посмотрел на Джилл со странной улыбкой на губах. – Ты здесь не задерживайся. У мамы скоро все будет на столе, а ты знаешь, как она бывает недовольна, когда мы опаздываем.

Она рассмеялась:

– Убирайся отсюда!

Когда он вышел, Джилл села на кровати и сбросила туфли. Она надела джинсы, красную хлопчатобумажную рубашку и теннисные туфли и потянулась, улыбаясь и думая о том, как прекрасно почувствовать себя опять девушкой с фермы.

Мимоходом она подумала о друге Бада. Довольно странно, зачем они пригласили гостя в дом, если знали, что она приезжает. Неожиданно Джилл рассмеялась. Фрогги, ну и имечко! Ребята в колледже всегда награждают друг друга смешными прозвищами. Интересно, у него, наверное, большие выпученные глаза.

Она ходила по комнате, разбирала свои вещи, раскладывала их по полкам шкафа и ящикам. Неожиданно она начала мурлыкать про себя мотивчик песенки, которую пел Бад.

Услышав, как подъехала машина, она решила, что это Фрогги вернулся на ранчо. Ее рот расползся в улыбке, а потом, когда она, расставив свои туфли в шкафу, встала, улыбка постепенно сошла с ее лица и странное чувство овладело ею. Джилл вспомнила слова Джейка, которые он сказал ей на берегу накануне. «Мы с тобой не прошли через этап ухаживания, дорогая». Ее глаза расширились. Она произнесла эти слова, но беззвучно. Фрогги… отправился ухаживать…

И тут ее губы замерли от удивления. Фрогги? Да ведь это Джейк! Не веря самой себе, она пошла к двери. И заколебалась. А что, если она ошибается и это действительно приятель Бада? Но она не ошиблась.

Джилл выбежала из комнаты и заспешила по холлу, тряся головой, чувствуя себя взволнованной сверх меры. Неужели он здесь? Почему они не сказали ей, что он здесь?

Она распахнула дверь кухни и увидела, что там сидят Бад, отец и… Джейк. Она остановилась как вкопанная, глядя на него широко раскрытыми глазами.

Он медленно поднялся, положил чайную ложку, которую держал в руке, и пошел ей навстречу.

– Хэлло, Джилл, – мягко сказал он, – я решил посмотреть на Вайоминг. Если ты не возражаешь.

Он остановился в нескольких шагах от нее, держа руки в карманах.

Большим усилием воли она подавила свои взволнованные чувства. Что он себе воображает, черт побери, если думает, что может входить в ее жизнь и уходить из нее, как сквозь вращающуюся дверь! Она приехала домой, чтобы привести свою жизнь в некоторый порядок, так надо же – он стоит в ее кухне, как будто член ее семьи!

– Давно ты здесь? – спросила она наконец.

– Со вчерашнего дня. – Его брови слегка поползли вверх. – Но я связался с твоей семьей, как только вернулся в Хьюстон. Мне очень захотелось встретиться с ними, а когда я услышал, что ты не заедешь в Хьюстон перед тем как лететь домой, то вчера вылетел сюда.

Джилл кивнула:

– Понимаю. – Она оглядела кухню, увидела глаза, следившие за ней, глубоко вздохнула, и неожиданно лицо ее несколько смягчилось. – Ну что ж, раз все в сборе, может, мы позавтракаем?

Она заметила, как он успокоился, и напряженность момента миновала. Он взял ее за руку, они прошли к столу, и он придвинул ей стул.

Бад, сидя на углу стола, хитро улыбался, глаза его поблескивали.

– Я слышал, сестренка, что некоторые женщины не останавливаются ни перед чем, чтобы поймать мужчину, но ты, я бы сказал, залетела повыше любой девушки.

– Бад, по-моему, у тебя серьезные неприятности с твоим пением, – насмешливо сказала она. – И я думаю, что человек, обучающийся в колледже, знает, что не положено разговаривать с полным ртом.

– Он безнадежен, Джилл, – со смешком вступил в разговор отец. – Мы с твоей мамой послали его в школу, купили ему карандаши и книги, сказали ему, чтобы он получал образование, а что он делает? Он жует свои карандаши и пренебрегает всем, кроме дружбы. Но поскольку он счастлив, я думаю, что это стоит того. Сколько именно, мы не считали, но стоит.

За едой продолжался милый разговор, все смеялись. Время от времени Джилл украдкой бросала взгляд на Джейка и понимала, что этот человек с магическими серо-голубыми глазами завоевал всю ее семью.

Она допила чай, медленно промокнула губы салфеткой, положила ее аккуратно около прибора. Когда завтрак был кончен, Джилл спросила:

– Мама, тебе помочь помыть посуду?

– Нет, дорогая. Я загружу ее в машину для мойки. – Миссис Данбери отпустила их выразительным взглядом, да еще и поторопила: – Побыстрее убирайтесь из моей кухни. У меня здесь есть работа.

Спустя несколько минут Джилл с Джейком шли по двору, и он испытующе посмотрел на нее.

– Ты не рада видеть меня? – тихо спросил он.

Джилл не стала торопиться с ответом. Она думала о прошедших днях – пасмурных днях, когда они были порознь, и анализировала их отношения, и не могла определить реальную ситуацию.

– Не рада? – снова спросил Джейк, засовывая пальцы в петли для ремня на своих джинсах.

– Зачем ты здесь?

Они медленно шли по лужайке, мягкой, как зеленый бархат; утреннее солнце освещало окружающий их пейзаж. Джилл ощутила себя беспомощной, когда он повторил свой вопрос.

В конце концов он сказал:

– У тебя замечательная семья, Джилл. Я провел с ними два дня и начал понимать, почему ты такая, какая ты есть.

Она посмотрела на него в изумлении:

– И какая же я?

Он остановился и посмотрел на горы.

– Как тебе сказать… – Он провел пальцами по волосам. – Не каждая женщина захочет полететь в космос. – Он коротко рассмеялся. – Но ты захотела и полетела. Меня потянуло посмотреть на тех, кто, как бы сказать, остаются за сценой. – Он посмотрел теперь прямо перед собой. – И, как я уже сказал, сейчас я многое стал понимать.

Джилл посмотрела на него с отчаянием.

– Джейк, ты не можешь смириться с фактом, что я стала астронавтом, так ведь? Это главное. Ты просто не можешь смириться с этим!

Молча они прошли к железной калитке, выходящей на пастбище. Он наклонился вперед и задумчиво сказал:

– С этим я смирился, но трудность заключается в том, Джилл, чтобы смириться с тем, что я люблю тебя. Я люблю тебя, ты это знаешь, а я не знаю, что мне делать с этой любовью.

Она оперлась на изгородь и смотрела на коров, которые жевали свою вечную жвачку. Она чувствовала, как что-то оживает, оттаивает в ее душе.

– И что же ты думаешь делать с твоей любовью, Джейк?

Она так хотела, чтобы он каждый день был рядом! Без него она была несчастной, а в такие минуты неопределенности была несчастной и когда он находился рядом.

Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.

– Я хочу жениться на тебе, Джилл, вот чего я хочу. Я хочу жениться на тебе.

После этих слов наступила долгая пауза.

– Ты так серьезен, Джейк.

Его глаза вспыхнули каким-то глубоким внутренним светом.

– Я все обдумал, рассмотрел со всех сторон, и это вселяет в меня тревогу. Я знаю, что не покончил с полетами в космос, и ты, возможно, тоже. Мне неизвестно, как это повлияет на наше будущее. Слишком много неясностей, чтобы строить на этом совместную жизнь.

Он взял ее за руку, и они пошли вдоль изгороди.

Она улыбнулась ему:

– В жизни действительно много неясностей, Джейк. Все эти дни с тех пор, как ты оставил меня в Вашингтоне, я думала о тебе, и о себе, и о том, как может сложиться наша жизнь. Я знаю, что мы любим друг друга, и любим давно. Но похоже, что мы сражаемся против нашего счастья. Теперь я знаю, что хочу остаться в программе. Это вошло в меня. Я принадлежу этому делу. Но и ты тоже. Так почему наша карьера должна стать полем битвы нашей любви? Вот этого я не понимаю. После того как мы выполнили наше задание, я начала задумываться, действительно ли ты любишь меня. Решила, что любишь, но потом случилось что-то, заставившее меня думать, что любви нет. С того момента, как мы вернулись на Землю, ты ни одной минуты не был свободен, как прежде.

Он смотрел на нее улыбаясь, щуря глаза от солнечного света.

– Ты тоже, дорогая. Твое поведение тоже было весьма странным, чтобы не сказать иначе. Я понятия не имел, что происходит у тебя в голове. Я не знал, поглотит ли тебя рекламная компания, изменишься ли ты или вообще полностью отойдешь от меня. И если бы ты этого захотела, я не смог бы удержать тебя. Мне оставалось только наблюдать со стороны. Все эти парады, речи, обеды… Мои худшие предположения оправдались, и я почувствовал себя таким далеким от тебя. Я больше не мог видеть это и должен был уехать. – Его рука скользнула ниже по ее спине и прижала ее к себе. – То, что я терял тебя, Джилл, убивало меня. Когда наше задание было выполнено и мы вернулись на Землю, я начал понимать, как сильно люблю тебя, но не смогу удержать. И знаешь, среди людей, занимающихся космической программой, есть такие, кто очень старался сделать это.

Он наклонился и поцеловал ее.

Джилл почувствовала, как вздымается в ней волна страсти. Она дотронулась рукой до его щеки.

– Я люблю тебя, Джейк, – прошептала она, – я не могу даже передать тебе, как сильно люблю тебя.

Он снова поцеловал ее.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он, касаясь губами ее губ.

Она кивнула:

– Да… выйду.

– И ты согласишься вместе со мной вырастить целую команду маленьких астронавтов?

Она рассмеялась;

– Думаю, что да. По крайней мере одного или двух. – Она пожала плечами. – Может быть, трех.

– А что ты скажешь им, когда они будут спрашивать, где их папа, а я буду где-нибудь там? – Он поднял глаза к синему небу.

– Я скажу им, что папа на работе.

Он приподнял ее, закрутил в воздухе, потом поставил на землю и крепко поцеловал.

– Эй! – раздался крик от дома.

Они обернулись и увидели Бада – он прислонился к столбу и смотрел на них.

– Держитесь подальше от сарая! – со смехом крикнул он.

Джейк махнул рукой, показывая Баду, чтобы тот убирался.

– Как ты думаешь, кем он станет, когда вырастет? – спросил Джейк.

Она с готовностью отозвалась:

– Сельскохозяйственным вредителем, каким был всю жизнь!

Джейк вдруг посерьезнел, и смех исчез из его глаз.

– Джилл, пусть наша свадьба будет немногочисленной, только семья.

– Согласна, – вздохнула она.

Внезапно он рассмеялся.

– Ты представляешь, что наши внуки смогут говорить: «Наша бабушка была астронавтом». Представляешь? Ну скажи, многие ли дети смогут сказать такое, я спрашиваю тебя?

Она подняла брови:

– Честно говоря, я не думала о внуках. Не ставим ли мы телегу впереди лошади? Не следует ли нам сначала подумать о свадьбе?

Он похлопал себя по карману.

– У меня здесь разрешение на венчание. Я сегодня утром съездил в Денвер и позаботился об этом. – Он широко улыбнулся. – Очень предусмотрительно с моей стороны, я бы сказал.

– Ты слишком уверен в себе, тебе так не кажется?

Он пожал плечами:

– Человек моей профессии должен быть уверен в себе. Места для ошибки не может быть.

Он обхватил ее голову руками, расцеловал ее в обе щеки, потом нежно коснулся губами ее губ.

– Ошибкой было бы, – зашептал он ей в ухо, – если бы я позволил тебе улететь из моей жизни. Это была бы самая страшная ошибка.