Текст книги "Скажу вам, как погиб он"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

X
«…Я третий нанесла удар – священный, жертвенный…»

– Так, – сказал Паркер, когда Джо закончил свой рассказ. – Тут много поводов для размышления. Когда же они закончат этот медицинский осмотр и работу с отпечатками? Пора уже что-то делать.

В ту же минуту Джонс снова просунул голову в дверь.

– Звонит доктор!

– Наконец! – Паркер вскочил с места и вышел.

Алекс остался один. Он отвел взгляд от того места, на котором по-прежнему стояло кресло Иэна. Пятно на полу становилось все темнее.

Дверь открылась.

– Уже есть результаты! – воскликнул Паркер. – Убит тремя ударами, именно этим скальпелем…

– Тремя? – Алекс потер лоб. – Значит, все-таки… О Господи!..

– Да. Тремя. Смерть наступила мгновенно. Сердце пробито навылет дважды. Третий, последний удар, был совершенно излишним. Сильное кровотечение. Поэтому такое большое пятно. А убийство произошло не ранее десяти часов тридцати минут и не позднее одиннадцати часов пятнадцати минут.

Бен сел.

– То есть, как это? – Алекс вскочил с места. – Ведь в час ночи, когда я спустился вниз, убийца был здесь и…

Паркер развел руками.

– Он не ошибается, наш дорогой эскулап. Его можно во многом упрекнуть. В Ярде говорят, что он слишком много пьет. Но он никогда не ошибается. Мы должны принять это как должное.

– Но ведь Я САМ разговаривал с Иэном в десять тридцать!

– Нет. Ты сказал мне, что часы пробили, когда ты был уже наверху. Ты разговаривал с ним минутой раньше. Впрочем, это нижняя граница времени. Он мог погибнуть в течение следующих сорока пяти минут. В любую из этих минут.

– А этот человек? Ну, тот, который меня… – Алекс показал на свою голову.

– Все это нам еще предстоит выяснить. Подождем результатов дактилоскопических исследований. Это займет чуть больше времени, потому что они требуют точности и надо еще увеличить снимки. Но результаты будут. Слишком уж много оставлено улик, чтобы мы не могли найти подлинный след. – Джо сел. Паркер заглянул в свой блокнот: – Может, пока допросим тех, кто вызывает наименьшие подозрения, а точнее говоря, находятся вообще вне всяких подозрений. Ну, ты же не думаешь, что старый Мэлахи не теоретически, а реально мог подойти к Иэну сзади и ударить его скальпелем в спину? Да еще три раза? А потом спокойно вернуться на порог дома и ждать, пока все выяснится и обвинят кого-нибудь вместо него.

– Это абсурд! – покачал головой Алекс. – Мэлахи не мог этого сделать, и ты можешь спокойно вычеркнуть его из своего списка. Зачем ему убивать Иэна, ведь он его любил и был связан с его семьей почти с самого своего рождения? Это же не лакей и не повар, это настоящий друг трех поколений семьи Драммондов. Да и вообще это невозможно. Не то преступление и не тот способ. И откуда бы Мэлахи взял скальпель и кулон? Разве что Люси Спарроу их потеряла… Если б ты видел его слезы…

– Да. Ты прав. Даже без этих выводов мы оба знаем, что Мэлахи Ленеган этого не сделал. Именно поэтому я и хотел его допросить. Джонс!

– Да, шеф, – толстощекая физиономия вынырнула из-за приоткрытой двери так бойко, будто была на пружине.

– Приведи сюда Мэлахи Ленегана, старого садовника.

– Есть, шеф!

Они ожидали в молчании. Вскоре Джонс показался снова.

– Он уже здесь, шеф.

– Пригласи его сюда.

Мэлахи Ленеган вошел в комнату ссутулившись, но тут же выпрямился и ровным спокойным шагом подошел к столику.

– Садитесь, дядюшка, – сказал Паркер и указал на третье кресло.

Садовник сел и огляделся. Но не сказал ни слова, хотя увидел разложенные на столе коробки с крючками. Затем перевел взгляд на Паркера.

– Мистер Иэн умер, – сказал Паркер таким мягким и теплым голосом, какого сам Иэн от него никогда не ожидал бы. – Мы все, сидящие здесь, были его друзьями. Я имею в виду настоящих друзей, которых у человека бывает немного в жизни. А теперь он погиб. Его убили, хотя мы думаем, что в его жизни не случилось ничего такого, за что ему можно было бы так жестоко отомстить. Это не был кто-то обиженный, кто таким образом хотел восстановить справедливость, потому что не мог добиться ее иным путем. И хотя это тоже было бы преступлением, потому что человек не имеет права карать смертью другого человека, но в этом случае мы могли бы подумать, что убитый сам повинен в своей судьбе. Однако мы знаем, что это не так. Убит лучший и честнейший из людей. И мы должны узнать, кто это сделал. Мы обязаны найти убийцу не только потому, что Иэн Драммонд был нашим близким другом и мы любили и уважали его как брата. Но для того, чтобы зло было наказано, а добро восторжествовало. А здесь мы имеем дело с очень большим злом. Я убежден, что Иэн Драммонд был убит лишь потому, что сама его смерть была кому-то нужна. Мы еще не знаем кому. Именно это мы должны узнать, собрать все доказательства и схватить преступника.

– Да, – это надо сделать… – Мэлахи кивнул седой головой.

– А теперь, дядюшка, сосредоточьтесь, пожалуйста, и расскажите нам все, что случилось вчера. По порядку и не пропуская никаких событий, пусть даже они кажутся мелкими и неважными.

– Я встал утром… и мы с мистером Гастингсом отправились на рыбалку. Мы ловили долго, до самого полудня. Мистер Гастингс поймал красивую рыбку. Потом мы вернулись. Я вместе с ним обрабатывал ее, то есть, не саму рыбу, а только голову, потому что мистер Гастингс хочет ее увезти с собой…

– А как ловили? – спросил Паркер. – На крючки?

– Нет. Он ловит не так, как я и мистер Драммонд… Они там, в Америке, любят ловить таким небольшим гарпуном на сжатом воздухе, вроде пистолета… Он выстрелил и попал в рыбу, когда она была близко к поверхности. А потом эта рыба таскала нас, потому что к этому гарпуну привязана леска, которая разматывается, когда подстреленная рыба уплывает. Она таскала нас по морю туда и сюда, пока, наконец, не ослабела. И тогда мистер Гастингс высунулся за борт и ударил обычным гарпуном. Он пробил ее насквозь… Попал в самое сердце… Это был прекрасный удар…

– Так… Паркер поставил какой-то значок в своем блокноте. – Вы вернулись, обработали голову, и что было дальше?

– Я немного подремал. Потом пошел в сад. Два раза в неделю из Мэлсборо мне на помощь приходит молодой парень. Он обрезает сухие ветки на деревьях и помогает мне постричь живую изгородь. Летом много работы, потому что все быстро отрастает. Потом я занимался розами, а затем пошел посмотреть на одну прививку возле ворот. Там были эти двое из палатки: они обходили парк полем, держась подальше. Я их видел. Они постоянно здесь шатались. Но вы сказали, что это ваши люди, и я, стало быть, не обращал внимания. Ну, а потом я отправился на кухню поужинать, а после ужина был у собак. Они сидят весь день в маленькой загородке за моим домиком. Я накормил их и вернулся к себе продолжать работу над рыбьей головой. Я повозился с ней немного, потому что она должна была быть готова наутро. Ну, а потом я выпустил собак и пошел с ними в парк. Там я встретил мистера Алекса. Мы немного поговорили, и мистер Алекс ушел. Позже, около одиннадцати, ко мне вышел мистер Драммонд.

– Что? – спросил Паркер. – Около одиннадцати?

– Ну да, было без четверти одиннадцать… Потому что, когда я с ним разговаривал, часы на башне Мэлсборо ударили три раза. Я всегда слушаю бой часов ночью. В такую лунную погоду он слышен так, будто это не целых две, а лишь полмили.

– Мистер Драммонд спросил о чем-нибудь?

– Да. Он спросил о погоде на завтра. Ему казалось, что после такой теплой ночи может разразиться гроза. И еще о том, какие лучше взять крючки – одинарные или тройные… Я сказал, что, быть может, у этих современных тройных и есть свои достоинства, но я этих достоинств не вижу. Тогда он рассмеялся и сказал, что возьмет одинарные. И пошел в дом.

– А дальше что?

– Ничего… Ну разве, может, только… Но это неважно, потому что если этот преступник ударил мистера Алекса в час ночи, то его же не могло быть тогда в саду…

– Что? – спросил Паркер. – Рассказывайте, дядюшка Мэлахи. Все может пригодиться. Пока мы даже еще не знаем, что именно.

– Так вот, в одиннадцать, ну, может, за пару минут до одиннадцати, я шел с псами вокруг клумбы. Вдруг они насторожились и стали тихо ворчать. Затем побежали к двери и начали там нюхать. Я заглянул через стекло, но в холле было темно, и я ничего не увидел. Сразу после этого часы в Мэлсборо отбили одиннадцать.

– Значит, это произошло за две или три минуты перед одиннадцатью?

– Да.

– Но не за пять?

– Нет. Пожалуй, нет. Часы стали бить сразу после. Потом я прошелся с псами вокруг дома, заглядывая туда, сюда… посмотрел на лестницу, ведущую к пристани, и вернулся обратно. Было светло и ночь тихая. Я и вздремнул немного…

– А как вы думаете, дядюшка, – Паркер понизил голос, – кто убил мистера Иэна Драммонда?

Мэлахи поднял на него свои спокойные синие глаза, слегка сейчас покрасневшие.

– Как я думаю? Я думаю… Но я не могу вам этого сказать, потому что вы из полиции. А когда говоришь с полицией – надо знать. Или знать, или хотя бы слышать. Иначе можно обидеть невиновного.

– Не бойтесь, Мэлахи. Мы никого не обидим. Мы лишь хотим узнать правду. И вы можете нам в этом помочь.

Старик некоторое время молчал, глядя на Паркера.

– Эта жена ему не подходила, – сказал он наконец. – Я не знаю, кто его убил. Но, наверно, если бы он женился на какой-нибудь порядочной девушке, а не на этой комедиантке, он был бы жив до сих пор, и сегодня мы бы поехали на рыбалку.

Мэлахи опустил голову и вытер глаза рукавом.

– Вы уже можете идти, дядюшка, – сказал Паркер и взял его под руку. – Думаю, вы нам очень помогли. Спасибо.

Мэлахи махнул рукой и, вытирая слезы, двинулся к дверям в сопровождении Паркера. Алекс открыл шторы. Уже светало. Лодка напрасно будет ждать на пристани, Иэн Драммонд не поедет на рыбалку. Какая-нибудь рыба, глядящая сейчас в светлеющую поверхность воды, никогда не узнает, что своей жизнью она обязана кому-то, кто убил Иэна Драммонда, рыболова, который ее уже не поймает. Алекс встряхнулся. Паркер вернулся и сел напротив.

– Так как было дело с этими тремя ударами? – спросил он.

Алекс повторил ему содержание фрагмента из «Орестеи», который прозвучал во время вчерашнего ужина.

– Так… – инспектор задумался. – Ну что ж, давай пока поговорим с миссис Люси Спарроу. Ее кулон, а также, кажется, и скальпель находятся в этой комнате. Но стоит ли допрашивать ее здесь?

– Она врач, – сказал Алекс. – Она привыкла к виду крови.

– Может, ты и прав, – кивнул Паркер. Он прикрыл уголком платка кулон, а под платок сунул скальпель. – Его рукоятка сфотографирована и с нее сняты отпечатки пальцев. Мы можем провести маленький эксперимент. Джонс!

– Да, шеф?

– Ступай наверх и пригласи сюда миссис Спарроу, если она может спуститься.

– Есть, шеф!

– И… Впрочем, ничего. Как идут поиски в доме?

– Стивенс и Симмс осматривают все по очереди, от чердака до погреба. Мы не знаем, можно ли обыскивать комнаты гостей и хозяев.

– Пока воздержитесь с этим. А сейчас иди за миссис Спарроу.

Джонс исчез, закрыв за собой дверь.

– А ты заметил, – спросил Паркер, – что когда дверь закрыта, из дома сюда не проникает ни единый звук?

– Да, Иэн мне говорил, что в эту комнату даже не стучат. Он был очень чувствителен к шуму и сказал, что только здесь ему ничего не мешает и ничего не отвлекает.

– Вот как. Наверно, поэтому все двери в доме так хорошо смазаны. Жуткая комната. Здесь можно даже орать – никто не услышит. Пробковые стены. Плотные белые шторы. – Он осмотрелся. – Быть может, Иэн крикнул тогда? У собак слух лучше, чем у людей. Сейчас мы уже знаем, что Иэн был убит между 10.45 и 11.15. Значит, время 10.57, на которое указал Мэлахи, находится приблизительно в середине этого периода и представляется наиболее вероятным.

– Здесь миссис Спарроу, шеф, – сказал Джонс.

– Пригласи и закрой за ней дверь.

– Да, сэр.

При виде вошедшей женщины они оба поднялись с мест. Люси Спарроу была одета в темно-серое платье, на ногах – серые туфли с белой подошвой, на тонких высоких каблуках.

– Моя фамилия Паркер, я – инспектор Скотленд-Ярда, – сказал Бен. – Вы, конечно, знаете о трагическом несчастном случае, который произошел несколько часов назад в этом доме?

– Да. – Голос Люси был ровным и спокойным. – Ваш подчиненный сказал нам… моему мужу и мне, что Иэн… мистер Драммонд был убит. Он просил нас оставаться в комнатах. И это все, что я знаю.

– Так. – Паркер смотрел ей прямо в глаза. – Следовательно, вы не знаете, как погиб Иэн Драммонд?

– Нет.

– Понимаю… – Бен умолк.

Алекс сидел, глядя на Люси, и вдруг глубоко вздохнул. Ну конечно! Почему он раньше об этом не подумал? Тогда, стоя во мраке и глядя на неподвижную, едва видимую фигуру за столом, он услышал за собой дыхание. Это не было дыхание ни Люси, ни Сары Драммонд, ни ее горничной Кейт Сандерс. Это было дыхание мужчины! Он не знал, по каким признакам это определил, но был уверен, что это так. Дыхание мужчины.

– Вчера после обеда, – сказал Паркер, – играя в теннис, вы получили травму, не так ли? – он смотрел на ее левую руку. Люси невольно подняла ее, несколько раз согнула и пошевелила пальцами. – Сейчас она вас уже не беспокоит?

– Нет. – В ее голосе прозвучало легкое удивление. – Но я по-прежнему над ней работаю. Перед ужином я носила ее на временной перевязи, но после нескольких сеансов массажа пришла к выводу, что мышца не надорвана, и решила как можно больше двигать рукой. У меня завтра операция. Я хирург.

– Это мне известно, – Паркер склонил голову. – Не нужно быть инспектором полиции, чтобы знать вашу фамилию.

Люси оставила этот комплимент без ответа.

– А когда вы пришли к выводу, что рука нуждается в движении?

– Что, простите? – Она взяла себя в руки. – То есть, разумеется, я буду отвечать на все ваши вопросы, раз вы представитель закона.

– Благодарю вас.

– Так о чем вы спрашивали? О том, когда я пришла к выводу, что мне надо двигать рукой? Сегодня, когда меня разбудил ваш подчиненный.

Паркер поднял брови.

– Простите, – сказал он, – но, казалось бы, что в минуту, когда вас будят на рассвете таким сообщением, вы должны были бы подумать о чем угодно, кроме этого. Как я должен себе это объяснить?

– Меня что, подозревают в убийстве Иэна Драммонда? – спокойно спросила Люси. – Если так, прошу разрешить мне связаться с моим адвокатом. Кажется, закон дает мне право на это.

– Разумеется. И если бы вас подозревали в убийстве, вы могли бы отказаться от любых показаний до встречи с адвокатом. Но мне кажется, что это вы выдвинули такое предположение. Я этого не говорил.

– Хорошо, – Люси пожала плечами, – в таком случае, я должна вам сказать, что меня не удивляет ваш последний вопрос. К сожалению, мои руки не являются лишь моей собственностью. Так случилось, что завтра от их состояния в буквальном смысле зависит жизнь человека и счастье его семьи. Если бы я приступила к операции, не будучи уверенной в функционировании моих рук, я могла бы убить человека, с той лишь жуткой разницей, что Скотленд-Ярд никогда даже не приступил бы к следствию, а я была бы безнаказанной в глазах людей. Даже семья этой бедняжки благодарила бы меня за мою бескорыстную, хотя и неудачную работу. Мне стоило лишь сказать: «Мы сделали все, что было в человеческих силах», или что-нибудь в этом роде. Поэтому, когда сегодня утром меня разбудили ужасным известием о судьбе Иэна Драммонда, которого я считала своим сердечным другом и смерть которого явилась для меня огромным ударом, – я не впала в истерику и не заплакала. Я работаю лицом к лицу со смертью и постоянно вижу честных и добрых людей, которые погибают и которых мы не можем спасти. Я постоянно борюсь со смертью. Мне нельзя ей поддаваться, а завтра утром я буду оперировать. И это будет одна из труднейших операций в моей жизни. А я ведь, как вы знаете, не занимаюсь удалением аппендиксов. Поэтому, несмотря ни на что, я первым делом подумала о своей руке. И сейчас о ней думаю. Кажется, мой ответ был длиннее, чем вы ожидали. Но я не хотела… – тут ее голос слегка дрогнул, – я не хотела, чтобы кто-нибудь, даже посторонний, мог бы подумать, что смерть Иэна не потрясла меня. – И вдруг в ее глазах показались слезы. Она вытерла их маленьким платочком и выпрямилась. – Простите.

– Это вы меня простите, – Паркер снова смотрел ей в глаза. – К сожалению, я должен задать вам еще несколько вопросов. – Он умолк, затем продолжал: – Вернемся ко вчерашней игре в теннис. Когда вы ощутили боль в руке, вы попросили мистера Филиппа Дэвиса принести чемоданчик с медицинскими инструментами, не так ли?

– Да.

– Он его принес?

– Да.

– А что потом с ним случилось?

– Потом? Не знаю. Я не обратила на это внимания. Возможно, кто-то из мужчин взял, потому что Сара шла со мной впереди.

– Да, – Алекс кивнул головой. – Чемоданчик нес Иэн, а потом отдал его миссис Драммонд у двери вашей комнаты.

– Наверно, так и было, – кивнула головой Люси, – но я по-прежнему не понимаю, какое…

– А позже вы видели этот чемоданчик?

– Да. Сегодня я сразу, как только встала, положила в него свернутый эластичный бинт, которым на ночь обмотала руку. У меня здесь нет другого, и я не знаю, не понадобится ли он мне еще.

– А где этот чемоданчик стоит?

– В нашем гардеробе, на столике под окном.

– В «нашем» – это значит в гардеробе вашем и мужа?

– Нет. У нас общий гардероб с Сарой… с миссис Драммонд. Когда-то это был гардероб матери Иэна. Это большая комната, состоящая из одних шкафов и двух больших зеркал. Двери в коридор нет, а войти в него можно через две прилегающие к нему с двух сторон ванные комнаты. Одна из них Сары, другая – моя. Миссис Драммонд была так любезна, что после моего приезда сюда предложила мне половину этой гардеробной. В других комнатах слишком мало места для размещения дамской одежды. У меня много платьев и белья…

– Ясно… Вчера, когда мистер Дэвис принес этот чемоданчик, вы употребили скальпель для того, чтобы разрезать бинт, верно?

– Да.

– А разве это не может повредить такому точному инструменту?

– И даже очень. Но я перед этим вынула ножницы из чемоданчика и оставила их на туалетном столике. Я была очень расстроена и поэтому попросила быстро отрезать. В конце концов, скальпель мне здесь не нужен. У меня есть еще несколько таких же.

– А где сейчас этот скальпель?

– Разумеется, в чемоданчике. Где же ему быть?

Паркер потянулся к платку и вынул из-под него блестящий инструмент.

– Он был похож на этот?

– На этот? – Люси взяла скальпель и осмотрела его. – Да. Но тот на один размер больше.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

Она улыбнулась той легкой улыбкой, с какой улыбается эксперт, услышав вопрос дилетанта, но тут же снова стала серьезной.

– Этот скальпель вымыт… – сказала она, – но… – и резко положила его на стол. – Но он грязный. На нем след крови!

– Где? – спросил Паркер.

– Вот здесь! Возле рукоятки!

– Значит, этот скальпель отличается от того, который находится в вашем чемоданчике наверху?

– От того… Да. Но у меня там есть другой, точно такой же, как этот… – Она еще раз взяла в руки скальпель и рассмотрела его со стороны рукоятки. – Это же мой скальпель! – сказала она. – Да! Мой! Откуда он здесь взялся?

– А как вы его узнали?

– У него две узенькие щербинки на конце рукоятки, почти невидимые. Так я помечаю свои скальпели, чтобы их потом не заменили. У меня личные инструменты, к которым я привыкла… А в операционной, когда несколько хирургов по очереди оперируют, инструменты могут перепутаться во время стерилизации. Вот, посмотрите, видите? – Она наклонила свою красивую светлую голову к лицу Паркера. – Вот тут, потрогайте. Это точно мой скальпель.

– Вот именно… – сказал Паркер. – И вчера он находился в вашем чемоданчике?

– Да. Не помню, видела ли я его там. Но если какого-то инструмента не хватает, это сразу бросается в глаза, я не могла бы этого не заметить.

– А тогда можете ли вы мне объяснить, кто и почему сегодня ночью убил этим скальпелем Иэна Драммонда?

Вопреки ожиданиям Алекса, Люси не выразила удивления.

– Я стала подозревать это уже несколько минут назад. Нет. Я не могу ответить вам на этот вопрос. Иэна? Это кажется мне совершенно невозможным.

– Кто вчера входил в гардероб?

– Сара и я, конечно, а кроме того… кроме того… туда мог кто-нибудь войти, когда мы ужинали.

– А до того или после?

– Пожалуй, никто… Не знаю.

– А ваш муж входил туда?

– Мой муж?… Возможно… Кажется, да – я просила его принести мне теплый халат сразу после ужина. А позже уже никто туда не входил.

– Вы выходили из комнаты?

– На минутку. Я одолжила бумагу для письма у мистера… – она указала на Алекса, – а потом заглянула к Филиппу Дэвису. Он просил меня уладить одно личное дело. Я была там две-три минуты…

– И тогда любой мог войти в вашу комнату? Вы оставили дверь открытой?

– Да. Но я могла в любую минуту вернуться и застичь постороннего в гардеробе. А кроме того, Сара была у себя, значит…

– А откуда вы знаете, что миссис Драммонд была у себя?

– Потому что я заходила к ней, чтобы одолжить пишущую машинку. У нее маленький «Ремингтон», на котором она записывает свои роли, чтобы лучше их запомнить. Она говорила мне об этом когда-то. Так что, когда я пришла к выводу, что лучше не напрягать травмированную руку, а письмо написать надо было, то подумала, что его можно напечатать одним пальцем левой руки. Письмо короткое.

– В котором часу вы одолжили машинку?

– Примерно без четверти одиннадцать. Потом я отнесла ее в комнату и пошла к мистеру Алексу, потому что у Сары как раз закончилась бумага.

Паркер взглянул на Алекса, который подтвердил:

– Я вошел в свою комнату в половине одиннадцатого. Это я точно помню. Потом я писал минут двадцать. В 10.50 в дверь постучала миссис Спарроу. Я посмотрел на часы.

– А не могли бы вы мне сказать, – спросил Паркер, – по какому делу вам пришлось так срочно ночью писать письмо?

Несколько секунд Люси Спарроу была в нерешительности.

– Мне очень жаль, но я не могу ответить на этот вопрос. Меня просили оказать одну услугу.

– Кто-то из присутствующих в этом доме?

– Пожалуйста, не спрашивайте меня больше об этом. Я не смогу вам ответить. Могу только заверить, что это не имеет ничего общего с делом, которое вы расследуете.

– Этого никогда нельзя предвидеть, – пробормотал Паркер. – Противоположности притягиваются… И в расследовании тоже.

Но Люси Спарроу не слушала его. Она смотрела на лежащий перед ней скальпель.

– А можете ли вы мне сказать, почему, собственно, вы убили Иэна Драммонда? – спокойно спросил Паркер.

Люси вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

– По какому праву…

Паркер снова поднял руку, а потом сунул ее под платок.

– Это ваше?

Люси не ответила. Она смотрела на рубиновый кулон, и лицо ее окаменело.

«Словно греческая статуя… – подумал Алекс, – белая и неподвижная, но таящая огромную глубину. Будто она думает о чем-то, чего никто из живущих не может постичь. Молчание мрамора».

– Это ваше? – повторил Паркер.

Она кивнула.

– Этот кулон найден у ног покойного. Мы сразу не заметили его. Он был покрыт кровью.

Люси закрыла глаза. Потом открыла их и крепко сжала руки.

– Да. Это я убила Иэна Драммонда, – сказала она спокойно. – Арестуйте меня. Я признаюсь в этом преступлении.

Алекс вскочил с места, но Паркер одним движением руки остановил его.

– А почему вы убили Иэна Драммонда, замечательного человека, который, я уверен, никогда не сделал вам ничего плохого?

– Почему? – Люси некоторое время молчала, глядя в окно, за которым уже начинался день, полный деревьев, птиц и распустившихся цветов. – Я отказываюсь отвечать.

– У вас есть такое право. Как друг Иэна, я благодарю вас за этот самый большой комплимент, какого человек может удостоиться после смерти.

Алекс посмотрел на него с изумлением. Инспектор встретился с ним взглядом, и тогда Джо увидел в его глазах блеск упрямства, так хорошо знакомый ему с прежних военных лет.

– А как здесь оказался этот рубиновый кулон? Вы потеряли его во время борьбы, да?

– Что? – Видно было, что Люси не понимает вопроса.

– Этот кулон был найден у ног покойного. Как он там оказался? Вы не припоминаете?

– Я… вероятно, зацепилась за что-то, и он остался здесь…

– Ага. Это объясняло бы этот факт. А что делал Иэн Драммонд, когда вы его убили?

– Он сидел… за столом.

– Так. Он сидел, а вы подошли и вонзили в него этот скальпель, зацепившись при этом за что-то кулоном?

– Я… Да! Перестаньте, пожалуйста!

Она не заслонила руками лицо, не заплакала и даже не склонила головы, но Алекс понял, что эта женщина сейчас потеряет сознание. Она побледнела.

– Почему вы лжете, Люси Спарроу? – резко спросил Паркер. – Кого вы выгораживаете?

– Я? Никого. Я убила Иэна Драммонда и признаюсь в этом. Чего еще может желать закон от преступника?

– От преступника – ничего больше. Но закон желает знать правду. А я вовсе не желаю, чтобы вы понесли наказание вместо кого-то другого, кого вы выгораживаете или вам кажется, что вы его выгораживаете, потому что полагаете, что это он убил. К тому же вы хотите выгородить кого-то, кто с заранее обдуманным намерением хочет свалить на вас доказательства вины.

– Но почему? – спросила Люси. – Не понимаю… – ее голос потерял тот спокойный деловой тон, которым она до сих пор говорила.

– Потому, что вы не могли потерять здесь этот кулон. Убийца совершил ошибку. Взгляните на эту цепочку! Что вы видите? Ты, Джо, автор детективных романов, которые читает вся Англия, что ты видишь?

– Вижу… Не знаю! – Джо склонился над кулоном. – Нет. Не вижу ничего необычного.

– А вы?

– Я уже сказала, что потеряла его здесь… – голос у Люси был тихий и неуверенный. Она тоже всматривалась в лежащую на столе цепочку, как бы желая проникнуть в ее столь явную, но непонятную тайну.

– Она закрыта, – сказал Паркер. – Убийца забыл ее разорвать. Понимаете? А ведь сразу видно, что она слишком короткая, чтобы ее можно было надеть через голову. А даже если бы она и не была короткой, то при ваших густых волосах вряд ли бы она могла пройти через голову, даже если бы вы стояли на руках. Думаю, нет. Мне кажется, что если попытаться ее снять, то она даже через подбородок не пройдет. Как же тогда эта цепочка могла оказаться здесь иначе, чем принесенная кем-то, кто бросил ее рядом с телом убитого Иэна Драммонда?

Только теперь Люси склонила голову.

Паркер безжалостно продолжал:

– Прекратите эти глупости! Когда вы отказались ответить на вопрос, почему вы убили Иэна, я сказал, что это огромный посмертный комплимент ему. Вы не смогли выдумать хоть какой-нибудь повод, потому что Иэн не был человеком, которого можно было бы хоть за что-нибудь ненавидеть. Лишь один убийца знает, какую пользу он извлечет. Поэтому вы пытаетесь выгораживать людей, которые хотели свалить на вас это ужасное преступление, как будто знали, что вы понесете этот крест почти без колебаний. И что вы скажете?

Но Люси Спарроу не отвечала. Она спрятала лицо в ладонях, а потом покачнулась в кресле. Алекс вскочил и поддержал ее.

– Сейчас пройдет, – сказала она тихо. – А теперь, пожалуйста, отпустите меня. Я и так ничего больше не скажу.

Паркер смотрел на нее почти с гневом, но потом опустил голову и мягко сказал:

– Благодарю вас. Быть может, вы очень нам помогли, хотя наверняка не желали этого.

Джонс сунул голову в дверь и дал знак, что хочет поговорить с Паркером, который тут же подошел к нему. Они шепотом обменялись несколькими словами. Паркер поколебался, затем снова подошел к Люси Спарроу.

– Простите меня, – сказал он почти заботливо, – но я должен попросить вас еще об одной небольшой любезности. Сюда принесли маленький чемоданчик, о котором мы говорили. Не могли бы вы осмотреть его содержимое и сказать нам, чего там еще не хватает?

– Хорошо, – Люси прикрыла глаза и открыла их, как человек, который пытается побороть охватывающий его сон. – Если это обязательно нужно…

Джонс внес маленький черный чемоданчик, который Алекс видел вчера на теннисном корте.

Паркер открыл чемоданчик. Люси наклонилась и, вытянув руку, проверила содержимое бутылочек, вынимая их одну за другой и возвращая на место. Пустой зажим явно указывал то место, из которого был взят скальпель.

– Нет. Тут все в порядке, – сказала Люси и заглянула в плоский карман на внутренней крышке чемоданчика. Карман застегивался кнопкой. Люси открыла его и сунула внутрь руку. – Нет моих резиновых перчаток! – изумленно сказала она.

– А вы уверены, что они вчера там были?

– Нет… Я ими здесь не пользовалась… Они находились там, потому что являются частью снаряжения. В деревне никогда не известно, что может случиться… Иэн и Гарольд проводят химические опыты… Я всегда опасалась – мало ли что… – Люси подумала. – Я видела их четыре или пять дней назад, – сказала она решительно. – Я вынула их и пересыпала тальком. Была жара, и мне пришло в голову, что резина может пересохнуть. Да-да! Теперь я вспомнила – я положила их на место.

– Я в этом уверен, – пробормотал Паркер. – А спросил только для того, чтобы сказать вам: убийца вынул перчатки из вашего чемоданчика, затем одну бросил на дно шкафа в гардеробе, а другую глубоко затолкал под другой шкаф. И эта, вторая, была в крови. Джонс!

Вошел Джонс. На чистом листе бумаги он нес резиновую перчатку. Она была покрыта следами засохшей крови.

И в этот момент Люси Спарроу потеряла сознание.

– Шеф, – спокойно сказал толстощекий сержант Джонс с лицом румяного ребенка, – сейчас принесут результаты дактилоскопии.

– Хорошо, принеси воды!

Джонс исчез. Но прежде чем он вернулся, Люси пришла в себя.

– Я понимаю, что вам это необходимо, – тихо сказала она, поднимая голову, – но я больше не могу этого переносить. – Она выпрямилась в кресле.

– А не проще ли было сказать правду?

– Какую правду? – Люси подняла на него глаза с выражением, какое охотники видят иногда у загнанного, умирающего зверя. – Но я в самом деле не знаю, кто убил…

– Но вы догадываетесь. Иначе вы не выгораживали бы убийцу. Или вы не понимаете, что уже сказали нам, кого пытаетесь прикрыть?

– Я?… я… Прекратите… – Она с огромным усилием взяла себя в руки. – Больше вы не услышите от меня ни слова, господин инспектор. Невзирая на то, что вы об этом подумаете. Либо арестуйте меня, либо позвольте уйти. Мне нечего больше сказать.

– Хорошо, пожалуйста. – Паркер встал. – Я лишь удивляюсь, что вас раздражают мои усилия. А ведь я ищу преступника, и казалось бы, имею право просить помощи у каждого порядочного человека?

Но Люси Спарроу, плотно сжав губы, даже не удостоила его взглядом. Выходя, она лишь чуть кивнула головой Алексу.

Когда дверь за ней закрылась, Паркер тяжело сел в кресло.

– Ты только подумай, – тихо сказал он, – погиб наш Иэн. Кто-то убил его. Казалось бы, что такая женщина, как Люси Спарроу, умная, хладнокровная, умеющая держать себя в руках, поможет нам, тем более что убийца хотел свалить вину на нее: он совершил убийство ее скальпелем, держа этот скальпель в руке, на которую надета ее перчатка, да еще подбросил здесь ее кулон, который все не раз видели. А между тем она вышла отсюда, будто мы ее враги. – Он секунду помолчал. – Я знаю, кого она выгораживает.