Текст книги "Сердце не лжет"

Автор книги: Джина Сигэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава вторая

Они молча тряслись по неровной дороге. Трейси была настолько напряжена, что каждое движение отдавалось у нее в позвоночнике. Очередной толчок бросил ее на мускулистое тело Круза, и она быстро от него отстранилась. Но, казалось, он не обратил внимания на касание их бедер.

Трейси продолжало мучить любопытство. На лице Круза не замечалось следов страсти и сексуального возбуждения, но там отсутствовала и злость. Казалось, он вообще ничего не чувствует и нацелен только на то, чтобы мастерски вести машину по ужасной дороге. Кто он такой, кроме того, что является владельцем ранчо и обладателем аристократического имени Круз Вилья де Реаль? Почему он так хорошо владеет английским? Почему настроен против Джона?

Круз прервал молчание и спросил:

– Вы заперли машину?

– Да. А что? Вы сказали, что по этой старой дороге никто не ездит.

Трейси вспомнила, что в суматохе она оставила в машине дорогостоящие фотокамеры.

Круз пожал плечами.

– Американцы считают, что если машину оставить на дороге, мексиканцы появятся из ниоткуда и разберут ее на винтики.

– Не люблю мыслить стереотипами.

Еще один рывок чуть не бросил ее на Круза, но она вовремя ухватилась за ручку.

– Тем не менее большинство гринго считают именно так!

– Почему вы так думаете об американцах? – спросила Трейси. – Может, это связано с моим мужем?

– Может, и так. – Он внимательно посмотрел на нее и переменил тему. – Сколько времени вы находитесь в Мексике?

– Я пересекла границу сегодня утром и сразу поехала сюда, потому что думала… – Девушка замолчала, решив, что не стоит начинать все сначала. Наверно, прежде чем ехать сюда, ей следовало дождаться ответа на письмо. – По дороге пришлось делать множество объездов. Там идет большое строительство.

Круз сделал вид, что не обратил внимания на то, как девушка переменила тему.

– Да. Зимой была сильная буря, после чего вода поднялась и смыла множество мостов по дороге от Энсенады, а ремонт идет очень медленно.

– Почему от главного шоссе отходит столько ответвлений? – поинтересовалась Трейси.

– Когда невозможно проехать по затопленной грязью дороге, кто-нибудь просто прокладывает для себя новый путь, – ответил Круз.

– Понимаю. – Трейси хотела расспросить его об этих местах, но решила помолчать, а потом разозлилась на себя за то, что ведет вежливую беседу с человеком, который пытался ее соблазнить.

– Вам не холодно? – спросил Круз.

– Нет, – сказала она, хотя только что поплотнее закуталась в куртку.

Круз включил печку, в машине сразу потеплело и стало уютнее.

Когда они приехали на ранчо, Круз вытащил из машины ее сумку, хотя Трейси подумала, не взять ли ее у него, но этот жест показался ей лишним. Девушка высоко вскинула голову и пошла впереди Круза к двери. Ей стало немного легче, когда она заметила немолодую женщину, глядевшую из окна. Значит, она и Круз будут не одни в доме.

– Я скажу Хуаните, чтобы она приготовила еще одного омара вам на ужин, – заметил Круз вежливо.

– Благодарю вас, не стоит, – резко сказала Трейси. – Я не голодна.

Девушка пожалела о своем упрямстве, как только он открыл темную деревянную дверь с чудесной резьбой и ей навстречу поплыл аромат вкусной еды. Она почти весь день ничего не ела и, конечно, проголодалась.

Они вошли в прохладную неярко освещенную прихожую. Трейси изо всех сил старалась не касаться Круза даже кончиком рукава. Из дверей налево просачивался мерцающий свет огня, отбрасывавший танцующие тени на стены.

– Я скажу, чтобы Хуанита проводила вас в вашу комнату. – Круз поставил сумку на кафельный пол. – Там есть горячая вода, и вы сможете привести себя в порядок.

Появилась немолодая мексиканка. Несмотря на возраст, волосы ее, зачесанные со лба и собранные в большой пучок, были темными и блестящими. Круз что-то быстро сказал ей по-испански. Она с любопытством посмотрела на Трейси, но вопросов не задавала. Трейси схватила сумку, чтобы не дать Крузу подняться с ней в комнату, и почувствовала себя совершенной дурой, когда тот насмешливо улыбнулся и стало ясно, что он и не собирался этого делать.

– Может, выпьете со мной кофе? – предложил Круз.

Трейси очень хотелось гордо отказаться, чтобы выразить протест по поводу его поведения, но у нее засосало под ложечкой. Ранний завтрак и банан на ланч – это не слишком много. Конечно, чашка кофе ничего не изменит, но лучше, чем вообще ничего…

– Пожалуй, – высокомерно ответила она.

Хуанита показала ей комнату со скромной, но милой обстановкой. Там стояли кровать с ночным столиком и кресло темного дерева. Окно закрывали белые бархатные шторы. Покрывало на постели тоже было белое с чудесной вышивкой белым же шелком. Хуанита показала ей ванную комнату, расположенную чуть дальше по коридору, потом сложила натруженные руки и вопросительно посмотрела на девушку.

– Вы говорите по-английски? – с надеждой спросила Трейси. Ей хотелось побольше узнать о хозяине.

Хуанита улыбнулась и покачала головой. Трейси вздохнула, заставила себя улыбнуться в ответ и прошептала:

– Спасибо.

Когда Хуанита ушла, Трейси в ванной смыла с себя пыль и грязь долгого путешествия. Потом девушка задумалась о том, что же ей надеть. Конечно, не хотелось, чтобы Круз Вилья де Реаль решил, что она одевается специально для него. Но после долгой дороги костюм, надетый на ней, сильно пропылился, поэтому она переоделась в золотистую шелковую блузку с овальным вырезом и того же цвета облегающие шелковые брюки.

Трейси быстро спустилась вниз и остановилась у входа в гостиную. Ее осветило пламя камина. Скачущие огоньки отражались на полированной старинной мебели, сиденья и спинки которой были обтянуты темно-красным бархатом. Огонь освещал золоченые рамы неясных портретов, висевших по стенам. Трейси вдруг подумала, что Джону не понравилась бы эта обстановка.

Он обожал сверкающие хромированные конструкции и толстое стекло в стиле модерн. Ей всегда казалась странной эта черта, так не сочетавшаяся с его профессией. Сама Трейси чувствовала себя уютнее среди вещей, в которых отражалась жизнь поколений, и предпочитала мягкий блеск старого дерева холодному сверканию дорогих искусственных материалов.

Девушка вздрогнула, когда на резном столике у дивана появился огонек. Породистая мужская рука надела стекло на изящную маленькую лампу.

Трейси поднесла руку к горлу.

– Вы меня испугали. Я вас не видела.

– Может, вы предпочитаете электричество? У нас есть генератор, но мне больше нравятся свечи или керосиновые лампы. У них такой мягкий свет.

– Да, он очень приятен, – согласилась девушка. Комната, тонувшая в полумраке, как бы служила декорацией для романтической сцены.

– Прошу вас, садитесь.

Трейси прошла по темному ковру к дивану. Оттуда она видела столовую, где Хуанита убирала посуду со стола, освещенного свечами. На блюде лежала красная скорлупа большого омара. Значит, печально подумала девушка, она отказалась от такого лакомого блюда! Круз перехватил ее взгляд.

– Как жаль, что вы не голодны, – с фальшивым сожалением заявил он. – Омар был потрясающе вкусным!

– Не сомневаюсь.

Девушка подумала, что уж очень он ей сочувствует, видно, понимая, что она отказалась от еды из гордости.

– Их ловят неподалеку?

– Да, я обычно покупаю омаров у рыбака, который ловит их в море.

Круз открыл дверцу высокого шкафчика. Его рука замерла над хрустальным графином.

– Бокал вина? Я получаю его из винодельни Санто-Майкл в Энсенаде. Оно из винограда, выращенного здесь, у нас.

Трейси знала эту винодельню. Джон привез домой чудесные вина, купленные там. Но у нее кружилась голова от голода и возбуждения, и даже глоток вина был бы для нее опасен.

Кроме того, от хорошего вина девушка становилась романтичной и мечтательной, а сегодня, в присутствии Круза, ей следовало быть настороже!

– Благодарю вас, не стоит. Я выпью кофе.

Пришла Хуанита, и Круз попросил подать кофе. Себе он налил бокал и отпил глоток, прежде чем сел на диван рядом с Трейси.

Так, начинается, подумала Трейси, поеживаясь. Сейчас он начнет задавать разные вопросы. Но Круз продолжал смаковать вино, завороженно глядя на бокал, как будто это был волшебный хрустальный шар. Внезапно он отвел взгляд от бокала и заглянул девушке в глаза.

– Не думал, что вы так красивы, – тихо заметил он.

Трейси секунду ничего не могла сказать.

– Вы разговаривали с Джоном… обо мне? – наконец вымолвила она.

– Ну, это не совсем так. – Он нахмурился и снова перевел взгляд на бокал.

Трейси глубоко вздохнула.

– Так что же случилось между вами и моим мужем? – поинтересовалась она, боясь, что вопрос вызовет взрыв ярости.

Лицо Круза окаменело, но он постарался ответить спокойно:

– Джон исследовал пещеры с рисунками в средней части полуострова. Как вы, видимо, знаете, все пещеры с наскальными рисунками расположены именно там. Но у вашего мужа была собственная теория, в основном покоившаяся на слухах, что здесь также находится весьма важная для него пещера, которую до сих пор никто не посещал. Один мой знакомый направил Джона ко мне, потому что меня давно интересовали наскальные рисунки и я даже исследовал несколько пещер. Меня заинтересовала теория Джона, и я познакомил его с людьми, которые, как я надеялся, могли быть ему полезны, – с переводчиком и проводником, который мог достать для него мулов.

Значит, решила Трейси, она ошибалась, когда думала, что Круз был против того, чтобы Джон исследовал эти места. Наоборот, того это даже интересовало и он пытался помочь Джону.

Так что же все-таки произошло между ними? Почему Круз так ненавидит даже его имя? Она осторожно посмотрела на красивое лицо хозяина дома. В неровном мерцающем свете оно менялось, то принимая облик аристократа-конкистадора, то становясь более мягким и чувственным, как у пылкого любовника, а затем равнодушным и неподвижным, как у языческого божка.

– Не понимаю, что может сделать даже хороший проводник, если пещеру никто до этого не видел, – помолчав, сказала Трейси.

– Конечно, проводник не всегда знает дорогу прямо в пещеру, – согласился Круз. – Но он очень нужен для того, чтобы исследователь мог возвратиться живым из путешествия. Здесь вокруг царит смешение скал, возвышенностей, пересохших речек и кактусов. И для большего удовольствия – скорпионы и гремучие змеи. – Круз сделал глоток вина и добавил: – Но ваш муж «открыл» то, что ранее не планировал найти…

Трейси рассеянно гладила роскошный бархат обивки дивана и вдруг остановилась.

– Что вы хотите сказать?

– После посещения вашим мужем наших мест я специально прочитал несколько его книг. У него способность… ммм… драматизировать события… – Красивые губы Круза скривились в усмешке.

Трейси прикусила нижнюю губу. Ее задело это замечание, но оно было чистой правдой. В самом деле, Джон иногда не только «драматизировал» некоторые вещи. Если действительно существовавшие факты являлись недостаточно выигрышными, он легко и просто сплетал с ними собственные предположения. Он ничего не придумывает, гневно протестовал Джон, когда Трейси как-то возразила против слишком вольно истолкованных сексуальных аспектов обычаев приносить жертвы. Он просто предполагает некоторые возможности… До встречи с Трейси Джон уже участвовал в нескольких археологических экспедициях в Центральной и Южной Америке, и, конечно, у него был опыт. Но сам он признавался, что находит раскопки пыльными и тоскливыми, и потому открыл более простой путь к славе и богатству.

– Книги Джона весьма популярны, – защищаясь, заметила Трейси.

– Человек, который «зажег огонек жизни» в археологии! – насмешливо процитировал Круз. Эту фразу часто использовали в журналах в связи с книгами и статьями Джона.

– Джон не старался писать скучно и утомлять читателей разными техническими деталями и терминами, – гневно прервала его Трейси. – Некоторые коллеги завидовали его успеху и популярности.

Круз поднял брови.

– Не следует забывать о его… как бы поэлегантнее выразиться? Да, эротическом воображении, – ухмыльнулся мексиканец.

Трейси почувствовала, как краска залила ей лицо. Приверженцы Джона называли его человеком, популяризирующим археологию, но Трейси как-то слышала, как бывший коллега насмешливо обозвал его «великим жрецом поп-археологии». А еще один коллега-враг кисло называл Джона «человеком, который сексуально раскрасил непорочные жертвоприношения».

Трейси обрадовалась, когда Хуанита внесла на серебряном подносе серебряный кофейник с тончайшими кофейными чашечками и прервала разговор.

– Мне понравились ваши фотографии в книгах Джона, – неожиданно заметил Круз.

– Благодарю.

Трейси это замечание польстило. Обычно на автора фотографий обращали мало внимания.

– Джона иногда критиковали за излишне вольный стиль, – осторожно заметила девушка. – Но о рисунках, которые он обнаружил неподалеку отсюда, Джон собирался опубликовать научную статью в уважаемом специализированном журнале. Он считал находку пещеры важным открытием, потому что это случилось в таком месте, где до этого никто ничего подобного не находил.

Трейси не сказала о своих подозрениях о том, то Джон решил по-другому осветить открытие не из-за профессиональной честности, а по другим причинам. Одна из них была та, что он не нашел никаких деталей, связанных с сексуальными жертвоприношениями. Не существовало алтарей для приговоренных к смерти девственниц. Никаких шокирующих свадебных обычаев. Просто огромные рисунки людей и животных. Другая причина заключалась в том, что ему надоело постоянно служить объектом насмешек коллег и Джон решил всем доказать – если захочет, то может писать статьи не как популяризатор, а как ученый.

– Но исчезли фотографии открытой им пещеры, – небрежно заметил Круз. Он откинулся в глубоком кресле, вытянув длинные ноги, положив руку на подлокотник, другая рука играла пустым бокалом.

– Что вы пытаетесь мне внушить? – возмутилась девушка.

– Почему вы постоянно меня в чем-то подозреваете? Ведь именно вы мне сказали, что фотографии пропали. Вы их вообще видели?

– Нет. Мы послали их в лабораторию, и там пленки потеряли, еще не успев проявить. Почему вы намекаете, что фотографий вообще не было? Это неправда! Я сама отсылала пленки. Просто Джону не повезло!

Трейси чувствовала себя виноватой и знала, что Джон тоже винил ее в потере пленок. Он никогда не говорил этого прямо, но много раз переспрашивал, правильно ли она написала адрес, а потом и саму Трейси стали мучить сомнения.

– Значит, вы приехали, чтобы продолжить работу мужа?

– Да.

Дома, в Нью-Гэмпшире, все казалось таким простым – она отправится в Мексику и остановится в том же месте, наймет того же проводника, который сопровождал Джона в пещеру, и сделает фотографии, после чего можно будет опубликовать статью. И у нее останется время, чтобы немного отдохнуть под горячим мексиканским солнышком. Но вот она приехала, и все оказалось гораздо труднее и сложнее. И одним из источников сложностей стала нескрываемая враждебность ее хозяина к Джону.

– Да, – повторила Трейси. – Я приехала завершить работу Джона.

– Уверен, что не всю работу.

– Что вы хотите сказать?

– Вот опять вы во всем ищете скрытый смысл!

Трейси нервно поднесла к губам чашку. Она устала от перебранки, ей, наверное, следовало остаться в ее комнате. Трейси быстро допила кофе и поднялась.

– Извините, – холодно произнесла она и направилась к двери.

– Наверно, вы сильно любили мужа, если хотите довести его работу до конца, – тихо заметил Круз.

Трейси замерла на месте.

– Я… Мне кажется, я должна это сделать. – У нее задрожал голос.

Огонь в камине потух, и фигура Круза была черной тенью.

Из темноты потянулась его рука и легко коснулась руки Трейси.

– И что вы теперь станете делать? Превратите свою жизнь в монумент его памяти?

Круз не сводил с девушки взгляда, а его палец круговыми движениями ласкал пульс на ее запястье. Тепло этого прикосновения посылало языки огня, струящиеся по венам. Медленно, не отводя от нее глаз, Круз поднял ее руку и коснулся губами скачущего пульса. Он зашептал, гипнотизируя Трейси прикосновениями губ:

– Неужели вы спите в объятиях памяти и отрицаете необходимость в…

– Прекратите! – возмутилась Трейси. Ярость победила другие чувства, которые на мгновение парализовали ее. – Как вы смеете так говорить со мной!

– Значит, вы предпочитаете такую форму разговора?

Круз гибко поднялся на ноги и притянул девушку к себе. Он начал яростно целовать ее губы, как бы стараясь подчинить Трейси своей власти силой. Сопротивляясь, она крепко сжала губы и напряглась. Но сопротивление было подобно льду на раскаленном солнце. Сквозь одежду Трейси чувствовала жар его тела. Этот жар проникал под кожу и в секретные глубины истосковавшейся по ласкам плоти. Ее рассудок не воспринимал Круза и приказывал с ним бороться, а губы тянулись к его губам, раскрываясь, чтобы впустить в себя сладкий, исследующий глубины ее рта язык. Изогнувшись, тело Трейси обвилось вокруг тела Круза, напряженные мышцы шеи расслабились, чтобы принимать страстные поцелуи.

Трейси смотрела в глаза Круза, пока его руки ласково держали ее лицо, как прекрасный цветок. В выражении этих глаз мелькало что-то странное, как будто он пытался соразмерить ненависть к Джону с другим чувством.

– Никогда не думал… – хрипло начал Круз, но не закончил и снова стал целовать ее. Жгучие поцелуи открыли новые потоки страсти. Руки Круза поглаживали густые волосы Трейси. У нее сладко кружилась голова, вкус губ Круза и его прикосновения опьяняли…

Трейси услышала слабый стук. Биение сердца, бушевание крови в ушах… Нет, это нечто другое. И тут она заметила бешеный ритм пульса на загорелой стройной шее Круза совсем рядом со своими глазами. Но Трейси вдруг почувствовала, как что-то в нем изменилось и он слегка отодвинулся от нее. Казалось, Круз о чем-то вспомнил.

Все еще не придя в себя, Трейси увидела, что продолжает обнимать его за шею. Смутившись, она отняла руки и услышала стук в дверь.

– Извините. – Круз произнес эти слова, уже направляясь к двери. – Я уже говорил, что мне необходимо побеседовать с десятником.

Трейси казалось, что она все видит сквозь какую-то дымку. Тут появилась Хуанита, и Круз что-то быстро ей сказал. Хуанита внимательно посмотрела на девушку.

– Что вы ей сказали? – подозрительно спросила Трейси.

Она только сейчас начала понимать, что с ней произошло. Круз ее целовал, и вместо того, чтобы выцарапать ему глаза, она вела себя как вдовушка, жаждущая ласк.

– Сказал, чтобы она принесла вам что-нибудь поесть. Может быть, сейчас вы нагуляли аппетит. – Он насмешливо блеснул ослепительной улыбкой и был таков.

Трейси не успела ничего ему возразить. Нагуляла аппетит! Ничего себе! Круз тем временем в сопровождении десятника прошел через зал в просторную комнату – свой кабинет. Вспышка света из кабинета почти ослепила Трейси, а потом Круз закрыл дверь.

Хуанита тоже ушла. Трейси стояла в нерешительности. Она пыталась представить, что было бы, если бы стук в дверь не прервал их объятий. Ее мучила мысль о том, что, когда она почти потеряла над собой контроль и отважилась подчиниться требованиям плоти, Круз просто играл с ней и даже получал извращенное удовольствие от ее бурной реакции. Трейси пристально смотрела на почти погасший камин. Она думала о том, как возбудили ее ласки Круза, и ненавидела его за это.

Почему она приехала сюда? Из-за огромной любви к Джону, чтобы продолжить его незавершенную работу? Может, это не только любовь? Тогда что? Ответственность? Сожаление? Вина? Она любила Джона, но когда пыталась возродить то чувство, которое существовало, когда они только поженились семь лет назад, все становилось слишком туманным. Ей вспоминались возбуждение, преклонение, когда мужчина старше ее, светский, остроумный, обожаемый, популярный и удачливый мужчина-лев признался ей в любви.

Тогда ей было двадцать, она училась в колледже, много занималась и получала хорошие отметки, специализируясь в журналистике и посещая занятия по фотографии. Но Трейси еще не решила, чем же станет заниматься дальше. Она начала ходить на лекции Джона Шарпа «Введение в археологию», потому что ее соседка по комнате, захлебываясь, рассказала о профессоре-душке, который вел этот курс. Все девушки, посещавшие лекции Джона, просто с ума по нему сходили. Ему было тридцать два года. Высокий и стройный, он больше напоминал игрока в бейсбол, чем профессора. Одна девушка сказала, что «в его синих глазах можно утонуть».

Трейси почувствовала, что он обратил на нее внимание, как только она вошла в аудиторию. Но когда девушка робко сказала об этом соседке по комнате, та, смеясь, заметила, что это является частью очарования профессора: он ведет себя так, что каждая девушка ощущает себя его избранницей.

Джон не назначал ей свидания до окончания курса лекций, так как не желал, чтобы в колледже начались сплетни о профессоре, который встречается со студенткой. Но после того как лекции закончились, он целеустремленно попытался завоевать ее благосклонность. У Трейси всегда было много поклонников, но внимания Джона ей льстило. Джон шел напролом, чтобы жениться на ней, и она подчинилась его напору.

Они обвенчались летом в студенческой церкви. Вскоре после этого вышла первая книга Джона, и он сразу стал популярным у читающей публики. Но были и отрицательные отзывы университетских ученых, шокированных ее сексуальным содержанием. Джон только посмеивался и спокойно подал в отставку.

Женатая пара вела весьма активную жизнь. Выступления с лекциями, появление на телевидении, в ток-шоу, путешествия с целью сбора материалов для будущих книг…

Они с удовольствием занимались любовью, и Трейси узнала, насколько она может быть страстной в объятиях мужа, но у нее постоянно оставалось смутное ощущение, что что-то весьма важное отсутствует в их слиянии. Интересно, чувствовал ли это Джон? Вокруг него всегда было много свободных, привлекательных и готовых на все женщин.

Иногда Трейси хотелось остановить быстро мчащуюся карусель их жизни. Просто на время остановиться и получше узнать друг друга. Может, пора создавать настоящую семью? Но Джон постоянно говорил о капризном отношении публики к авторам и о том, что следует пользоваться выигрышной ситуацией, пока публика не переключила внимание на кого-то другого. Он обещал Трейси, что они спокойно отдохнут, но позже.

Трейси слетела с быстро движущейся карусели их совместной работы, когда заразилась какой-то изнурительной тропической болезнью и врачи твердо посоветовали ей побыть дома. Вирус помешал ей отправиться вместе с Джоном в Мексику, и муж остался этим недоволен. Он был поразительно здоровым, брызжущим энергией человеком, и Трейси казалось, что он раздражен ее болезнью. И потом, ему пришлось самому заниматься фотографиями. Хотя Джон мог делать это вполне профессионально, ему не нравилась возня с камерой, пленками и фотонасадками. Трейси задевало то, что он не понимал, как ей также хотелось бы попутешествовать по Мексике, и ее расстраивало, что она не могла поехать с мужем.

Он пробыл в экспедиции дольше, чем планировал. Когда Джон возвратился, Трейси уже полностью выздоровела. Муж, казалось, постоянно был в плохом настроении. Трейси решила, что Джон расстроен тем, что путешествие не принесло коммерческого успеха, и она его поддержала, когда он решил написать научную статью об открытой им пещере. Статья была почти написана, и тут выяснилось, что фотографии потеряны.

Трейси предложила еще раз побывать в пещере и сделать новые фотографии. Но почему-то предложение не понравилось Джону. Потом редактор вернул рукопись последней книги на доработку, и Джон с облегчением отложил материалы о пещерах в Мексике, сказав, что позже придумает, что делать с фотографиями.

Джона раздражали требования редактора, он считал это просто придирками, хотя Трейси находила их справедливыми. Их разговор на эту тему закончился ссорой. Потом были и другие стычки, и как-то вечером Джон вылетел из дома и умчался на мотоцикле прочь.

Он обожал скорость и маневренность мощного хромированного мотоцикла. Обожал имидж гонщика, запечатленный на фотографиях, помещаемых на суперобложках его книг. Но после того как Джон на полной скорости столкнулся с огромным трейлером, было невозможно без содрогания смотреть на перемешанные останки человека и машины. Прохожие говорили, что во всем виноват Джон: он слишком резко пытался «подрезать» грузовик.

Но Трейси не могла избавиться от ощущения, что это она виновата, что Джон на нее разозлился и поэтому рисковал жизнью.

После смерти Джона Трейси пришлось заниматься многими вещами – закончить необходимую переработку книги, разобраться с налогами и делами о наследстве, решить, что делать с домом, и выплатить огромные деньги по закладным. Ей каким-то образом удалось со всем справиться, продать дом и снять квартиру. И только сейчас она смогла приехать в Мексику, чтобы сделать необходимые фотографии для статьи. Трейси понимала, что она важна для признания заслуг Джона среди его ученых коллег, которые смеялись над его прежними работами. Джону хотелось доказать им свою значимость, и Трейси считала, что должна помочь ему в этом.

Девушка услышала звук отодвигаемого стула в кабинете Круза и вздрогнула. Сколько времени она вспоминала о прошлом?

Трейси повернулась к двери и остановилась, вдохнув аппетитный запах свежевыпеченной сдобы. Хуанита вошла в столовую с подносом румяных круглых булочек.

Трейси взглянула на закрытую дверь кабинета и на благоухающие булочки.

– Попробую одну, – сказала она, взяла пышную булочку и впилась зубами в хрустящую корочку. – Ммм, как вкусно! – прошептала Трейси и причмокнула от удовольствия.

Хуанита не понимала ее слов, но видела довольное выражение лица. Она улыбнулась, налила девушке кофе и отправилась на кухню.

Трейси съела еще одну булочку. И еще одну. И так до тех пор, пока на блюде не осталась всего одна. Только тогда она поняла, сколько же булочек проглотила. Но зато теперь чувство голода пропало. Ну вот, можно отправляться в постель. Но тут Трейси поняла, что оставалась в гостиной слишком долго. Дверь кабинета открылась, оттуда вырвался яркий сноп света и раздались голоса двух мужчин, быстро говорящих по-испански.

Ей следует удрать, пронеслось в голове юной женщины, пока Круз провожает к выходу десятника. Но он уже стоял в дверях гостиной, глядя ей в лицо. Круз улыбался, его темные глаза сверкали.

– Спасибо, что вы меня дождались.