Текст книги "Чародей"

Автор книги: Джин Родман Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц)

Тауг двинулся прочь, но остановился:

– Вы сами делали все это, пока я не появился, да? Осматривали копыта и все такое?

Я кивнул.

– Я так и думал. Если я собираюсь стать рыцарем, мне надо разобраться с человеком, который на меня напал, правда ведь?

– Рано или поздно, – кивнул я.

– Не хочу откладывать на завтра. Я попробую разобраться с ним, как только позабочусь о Лэмфальте.

Когда Тауг уже скрылся среди толкущихся животных и людей, я крикнул вслед:

– Когда проверишь копыта, помой коню ноги! Теплой водой.

Позже, когда я лежал на полу в бывшей комнате Бимира, Мани перешел от леди Идн ко мне и улегся у меня на груди.

– Вы спите?

Гильф поднял голову и посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Нет, – ответил я. – А что?

– Коты могут попасть в Скай?

Я ненадолго задумался.

– Наверное. У Леди Фольквангра четыре кошки. Откуда ты узнал, что я здесь?

– О, я сразу узнаю о таких вещах.

Я задумался и об этом тоже, а поскольку к приходу Мани я уже почти спал, на раздумья у меня ушло порядочно времени. Наконец я сказал:

– Я не стану требовать от тебя объяснений. Знаю, ты не слушаешься приказов. Но если ты не желаешь ничего объяснять, я больше не отвечу ни на один твой вопрос.

– Наверное, мне не следует.

– Ну и не надо. – Я зевнул. – Уходи.

– У меня важные новости.

Гильф тоже зевнул и положил голову между передних лап.

– Какие? – спросил я.

– С какой стати мне отвечать на ваши вопросы, если вы отказываетесь отвечать на мои?

– Ты первый не ответил, – напомнил я. – Пошел прочь.

– Я хотел. Просто вопрос сложный.

– Тогда лучше его не затрагивать. Вы, коты, вечно опрокидываете чашки и прочие предметы, а мне нужно выспаться. Мы не тронемся в путь рано, если я не встану на рассвете.

– Мне сказала моя прежняя хозяйка. – Мани выдержал паузу, внимательно глядя мне в лицо. – Вы удивлены, верно?

– Конечно. Она умерла.

Мани ухмыльнулся; его белые, страшно острые клыки казались красными при свете огня.

– Вы тоже, сэр Эйбел.

– Едва ли.

– Не стану спорить – это ниже моего достоинства. Ну как там, здорово?

– В Скае-то? Очень.

– Возможно, я когда-нибудь побываю там. И вовсе не здорово. В смысле иногда здорово, но в целом…

– Бездоказательно, – пробормотал я.

– Вы пробыли там совсем недолго.

– Лет двадцать, или около того.

– Вы уехали всего несколько дней назад.

Я рывком сел, поймал Мани и усадил к себе на колени.

– Расскажи мне, как ты разговариваешь со своей хозяйкой, а я немного расскажу тебе про свою жизнь в Скае. – Взглянув на Тауга, который лежал с крепко зажмуренными глазами, я добавил: – Во всяком случае, начну. О двадцати годах жизни за раз не расскажешь.

– Мне нужны подробности, – уклончиво сказал Мани.

– Ладно. Будут тебе подробности.

– Если вы расскажете мне про тамошних котов, я сообщу вам важную новость. Но вы первый. Договорились?

– Нет, поскольку про котов мне мало что известно. Положим, я расскажу тебе все, что знаю. Ты не заявишь, что этого недостаточно?

Мани прижал черную как смоль лапу к черной как смоль груди.

– Нет, клянусь честью Кота. Клятвы сильнее я не знаю. Но вам придется рассказать и про Скай тоже.

– Хорошо. Время там, как и в Эльфрисе, другое. Я не ученый, но мне кажется, время в Скае течет очень быстро. Месяц там равен нескольким часам здесь.

– На Эльфрис не похоже.

– А по-моему, похоже, – сказал я. – Только там время течет медленно. Тауг провел в Эльфрисе несколько дней – во всяком случае, он так считал. Но здесь прошли годы. По-видимому, течение времени замедляется по мере того, как спускаешься ниже и ниже. Скай – третий мир. Митгартр – четвертый, а Эльфрис – пятый.

– Это мне известно. Как вы попали в Скай?

– Меня доставила туда одна милая девушка по имени Альвит. Вальфатер собирает героев, как некоторые люди коллекционируют оружие. Их доставляют в Скай его дочери и принцессы, погибшие славной смертью и подобранные на поле брани другими девами. Альвит одна из них. Вальфатер принял меня и подарил мне лошадь цвета облака, верхом на которой ты меня, наверное, видел сегодня, а также щит и разные другие вещи. Этого достаточно?

– Нет. Чем вы там занимались?

– Пировал, пел песни, рассказывал истории, совершенствовался в воинских искусствах и сражался с великанами. Великанами зимы и древней ночи.

– Леди Идн тоже сражается с великанами, – гордо сказал Мани. – Одного поразила стрелой прямо в глаз сегодня.

– Честь и слава леди Идн. – Я бросил на нее взгляд через огромную, похожую на пещеру комнату. – Но инеистый великан, ослепленный твоей хозяйкой, не идет ни в какое сравнение с великанами, бившимися с нами. Позволь рассказать тебе про набег, в котором я участвовал. В краю, где они живут, всегда холодно и пасмурно, а в тот раз еще и дул сильный ветер. Мы укрылись в пещере.

– Я бы тоже так сделал, – заявил Мани.

– Нисколько не сомневаюсь. Это была большая пещера, от которой отходило пять маленьких, заканчивавшихся тупиком. В большой мы развели ревущий костер и довольно удобно устроились на ночлег, выставив часового и сменяя друг друга на посту в течение ночи.

– Я бы провел разведку. Никогда не знаешь, какая опасность может подстерегать тебя поблизости.

– Совершенно верно. Я стоял в дозоре последним и потому поднялся раньше других. Когда моя вахта закончилась, я разбудил товарищей и решил обследовать окрестности. К северу тянулась гряда холмов, и я взобрался на один. Ты мне напомнил обо всем этом, когда улегся у меня на груди.

– Рассказывайте дальше.

– Непременно, и я говорю правду, что бы ты там ни думал. Достигнув вершины, я увидел на западе огромное лицо с закрытыми глазами. Борода походила на густой лес, рот – на глубокую пропасть, а ноздри – на пару туннелей. Я посмотрел вниз и увидел своих товарищей, выходящих из пещеры. Я увидел также, что это вовсе не пещера, а перчатка великана, на груди которого я стоял. Мани задумчиво лизнул левую лапу.

– Вряд ли ты мне веришь, но это еще не все. Хочешь узнать, что произошло дальше?

– Продолжайте.

– Наш командир начал увеличиваться в размерах, когда я доложил об увиденном. Он становился все больше и больше, пока не стал ростом с великана, на которого я забирался, и его шлем, доспехи и все прочее увеличивалось вместе с ним. При виде его все остальные тоже начали увеличиваться. Я не знал за собой такой способности, пока не увидел, как он это делает. Но когда увидел, сразу понял, как это делается, и тоже увеличился. Я не мог достичь размеров командира, никто из нас не мог. Все же мы могли превратиться в настоящих великанов – и превратились. Дальше я не стану рассказывать, поскольку ты в жизни не поверишь.

Мани закончил вылизывать левую лапу и занялся правой, а потом наконец промолвил:

– Расскажите про котов. Все, что знаете.

– Они принадлежат Леди Фольквангра, как я говорил. Она одна из дочерей Вальфатера. Думаю, самая младшая, и она… Ну, описать ее красоту невозможно. Таких слов просто нет.

Мани ухмыльнулся:

– Я заметил: у вас дыханье сперло при одной мысли о ней.

– Когда видишь Леди Фольквангра впервые, ты сразу падаешь на колени и кладешь меч к ее ногам. Я так и поступил, и на моих глазах многие делали то же самое.

– Очень трогательно.

– Она улыбается, просит тебя подняться и очень сердечно говорит, что видит твою готовность умереть за нее, и клянется тебе в вечной дружбе.

– Так случилось с вами?

– Со всеми нами. Это был чудесный, восхитительный момент. Я бы сказал, самый восхитительный в моей жизни, если бы не пережил еще даже более восхитительного момента. Но, честно говоря, чудесных моментов в Скае хоть отбавляй. Хочешь знать, какие чувства испытываешь там?

В голосе Мани явно послышалась улыбка:

– Хотелось бы, сэр Эйбел.

– Я видел в Ширволе кота, увечного от рождения. Бедняге приходилось передвигаться нелепыми скачками, точно кролику.

Мани кивнул.

– Теперь представь, если бы все коты были такими. А через много, много лет с тобой вдруг что-то происходит – и ты обретаешь способность бегать и прыгать, как сейчас. Что бы ты почувствовал?

– Думаю, обезумел бы от радости.

– Точно. Вот такие чувства и испытываешь в Скае. Наша жизнь в Митгартре была сном, а теперь мы пробудились, и солнце сияет, и сны больше не властны над нами. Ты когда-нибудь слышал о Фольквангре?

– Да, если именно там живут коты Леди.

– Фольквангр – великолепный дворец, расположенный на живописнейшем из лугов. Иногда он находится поблизости от замка Вальфатера, а иногда далеко от него. Они оба перемещаются, но в разных направлениях. Там чудесные сады, но чудесней всех садов – луг, густо поросший полевыми цветами. Там башни, ротонды, и дворы, и тысяча ульев, полных золотых пчел, которые никогда никого не жалят. Как в самом дворце, так и снаружи есть особые места, отведенные для танцев и игр, для пения, бесед и учения, а также для упражнений в боевых искусствах. Ты постоянно обнаруживаешь там что-нибудь новое, и каждое твое открытие поистине замечательно. Потайные лестницы, ведущие в помещения, полные книг и приборов, какие тебе никогда прежде не встречались, или окна, из которых неожиданно открывается прекрасный вид, потрясающий тебя до глубины души.

– Похоже, мне бы там понравилось, – задумчиво проговорил Мани. – Так там только четыре кота? Для четырех котов дом великоват.

– Я видел только четырех, – сказал я. – Но, вполне вероятно, их больше. Хотя я прожил там много лет, я увидел далеко не все, и, возможно, никто не успеет увидеть все, даже если проведет там тысячу лет. Я говорил, что Леди и Вальфатер обмениваются героями?

Мани помотал головой.

– Так вот, они обмениваются. Леди предводительствует Избранными павшими. Последних доставляют ей девы-воительницы, и некоторых она оставляет при себе. Но иногда она отдает на время своих героев отцу, а он порой отдает ей своих. Однажды отдал меня.

– А чем занимаются ее коты?

Я невольно улыбнулся:

– Охотятся на лугу и дремлют на солнышке. Расхаживают по дворцу с целями, которые ты понимаешь гораздо лучше меня. Они – друзья и посыльные Леди. В дни торжеств они влекут ее колесницу.

– Самцы или самки?

– Думаю, и те и другие. Вот и все, что мне о них известно.

– Нет, не все, – возразил Мани. – Какого они цвета?

– Двое полосатых, один черно-белый и один черный, как ты. Теперь твоя очередь говорить.

– Вы знаете, что коты видят призраков?

Я потряс головой:

– Никогда даже не задумывался об этом.

– Умение видеть призраков, – пояснил Мани, – одна из способностей, в которых коты превосходят людей, и общение с призраками являлось одной из главных обязанностей, которые я выполнял для своей прежней хозяйки. Собаки тоже иногда видят призраков, как и отдельные птицы. Однако у котов получается гораздо лучше.

Гильф тихо зарычал.

– Он знает, что это правда. Все дело в наших девяти жизнях. Вполне естественно видеть призраков, коли ты уже хоть раз умер.

– Очень интересно.

– Правда ведь? – промурлыкал Мани. – А теперь, дорогой хозяин, давайте выйдем из дому. Моя новость требует этого.

Глава 4
ЧУДО, СОТВОРЕННОЕ ТАУГОМ

– Идти недалеко, – сказал Мани, – но неудобно. Ступайте вон туда, к большому хлеву. Нельзя ли мне забраться под ваш плащ, мой добрый господин?

Я прикрыл кота плащом.

– Я думал, теперь твоя хозяйка Идн.

– Так и есть, – подтвердил Мани и пояснил: – Леди Идн – знатная особа. И потому она становится моей хозяйкой всякий раз, когда такое представляется целесообразным. Но и вы мне хозяин, как прежде. Коту трудно найти друзей в этом пустынном северном крае.

– Вижу.

– Надеюсь, не призрак моей прежней хозяйки, ибо я сам его не вижу. Но раньше видел. С тех самых пор, как мы покинули ее дом, она постоянно кружила вокруг нас, надеясь пособить как-нибудь. Теперь, узнав новости, которые она считает для нас важными… Вы знаете, что ваш пес увязался за нами?

– Конечно. – Я обернулся взглянуть на Гильфа, поднявшего на меня блестящие глаза. – Знаю. Пусть тебя это не беспокоит.

Упершись задними лапами в мою руку, Мани приподнялся и посмотрел мне через плечо.

– Между вами двумя что-то происходит.

– Ничего особенного, но ты сказал, твоя хозяйка сообщила тебе новость. Какую именно?

– Один ваш друг получил тяжелое увечье.

– Прискорбно слышать. – Свободной рукой я погладил Мани. – У меня не так уж много друзей.

– А другой ваш друг не желает обращаться к вам за помощью, хотя и знает, что вы в силах помочь ей.

Мои пальцы сомкнулись на шее кота.

– Это Дизири? Отвечай!

– Нет, честное слово. Другой друг.

– Женщина. – Я натянул на голову капюшон плаща. – У меня провалы в памяти, Мани. О ком ты говоришь?

– Об одной из красных эльфийских девушек. Имя я забыл, но в любом случае имена у них взаимозаменяемы.

В хлеву было темно, хоть глаз выколи.

– Сюда, – сказал Мани. – На сеновал. Там лестница.

– Знаю. Я ночевал там однажды. Такое ощущение, что давным-давно.

– Мне очень жаль, но ваш пес должен остаться здесь. – В голосе Мани не слышалось ни малейшего сожаления. – От него будет прок, коли он посторожит здесь, от незваных гостей. Насчет меня не беспокойтесь, я поеду на вашем плече.

– Насчет тебя я нисколько не беспокоюсь, – прошептал я. – И я готов к незваным гостям. Расскажи еще что-нибудь.

– В таком случае я усядусь здесь, – Мани вспрыгнул мне на плечо, – и удостоверюсь, что она все еще жива.

С сеновала донесся слабый голос:

– Г-господин?

Я напряженно прислушивался к скрипу свежевыпавшего снега под чьими-то ногами и потому не ответил.

Медленно, почти бесшумно дверь хлева приотворилась, и я увидел вертикальную полосу тусклого лунного света. Тауг проскользнул в хлев и громко вскрикнул, когда я схватил его за плечо.

– Если ты хочешь стать рыцарем, то не должен так легко пугаться, – сказал я. – И зажмуривать глаза тоже не стоит.

– У меня нет ничего дурного на уме, сэр.

– Я и не подозревал тебя в дурных намерениях, а говорящий кот в любом возбудит любопытство.

– Дело не в коте. Я знал, что Мани умеет разговаривать. Он разговаривал со мной и, думаю, разговаривает с леди Идн. Дело в вас: вы так интересно рассказывали про Скай, что мне захотелось остаться с вами и узнать побольше.

Сверху донесся шепот:

– Прошу вас, г-господин Эйбел…

Мани прыгнул в темноту, с глухим стуком ударившись о бревенчатую стену, и через несколько секунд сообщил:

– По-моему, у нее сломан позвоночник.

– Я не могу ей помочь, – сказал я Таугу, – но ты можешь. Вот почему ты бодрствовал, когда должен был спать, и последовал за нами. Полезай на сеновал и исцели ее.

Когда Тауг поднялся по лестнице, я сказал Гильфу:

– Я вернусь в дом на минуту. Ты можешь пойти со мной или остаться здесь.

– Я с вами, – прорычал он.

Мы вернулись в дом, где нашли чашу и большую лампу Бимира. Когда мы вышли во двор, пламя затрепетало на ветру, и я прикрыл его ладонью.

– Я хочу, чтобы ты поднялся наверх, – сказал я, когда мы вновь оказались в хлеву, – а люк, которым воспользовался Тауг, для тебя маловат. Видишь там большое отверстие, через которое сбрасывают сено?

– Да.

– Поставь передние лапы на край и подпрыгни, – думаю, ты легко туда заберешься.

Гильф промолчал.

– Великан, прежний хозяин фермы, просовывал в него голову. Значит, оно находится на высоте примерно в два моих роста. – Чтобы рассмотреть получше, я поднял лампу. – Скажем, род[2]2
  Мера длины, примерно 5 м.


[Закрыть] с небольшим. Все равно тебе не составит особого труда сделать это.

– Мне не прыгнуть так высоко. – Гильф избегал встречаться со мной глазами.

– Может, я поднимусь первым и позову тебя?

Через несколько долгих мгновений Гильф кивнул. Взобраться по лестнице, не расплескав масло из лампы, было отнюдь не просто, однако мне удавалось сохранять равновесие, проворно перехватывая одной рукой перекладины. Я облегченно вздохнул, когда Тауг свесился вниз и взял у меня лампу.

– Здесь эльф, – сообщил он.

– Знаю. Баки, да?

Мани выглянул из-за края люка:

– Да, сэр Эйбел, и она ужасно страдает. Она глубоко признательна моей хозяйке и мне, но мы уже сделали все, что в наших силах.

– Она зовет вас, – сказал Тауг.

– Я ничем не могу помочь, – сказал я, забираясь на сеновал. – Я надеялся, что ты уже исцелил ее.

– Я не умею!

Из темноты донесся стон Баки.

Я отыскал девушку и сел на солому рядом с ней.

– Она страшно мучится, – сказал я Таугу. – А ты теряешь время. Опустись на колени.

Он подчинился.

– Проведи пальцами по телу Баки. Осторожно! Очень осторожно!

– Не могу.

– Можешь. Вот в чем дело. Для нее ты бог. Не для меня и не для Мани. Но для нее – бог. Митгартр – высший мир по отношению к Эльфрису.

Тауг попытался, но ничего не произошло.

– Представь ее целой и невредимой. Исцеленной. Живой и здоровой. Прыгающей, танцующей, ходящей колесом. Она делала все это, покуда с ней не приключилось несчастье. Представь, какой она была раньше.

Тауг попытался, зажмурив глаза и плотно сжав губы.

– Что-нибудь происходит?

– Нет. Все произойдет не постепенно, а в один миг: закончится, не успев начаться, – и ты сразу поймешь. Ты почувствуешь проходящий сквозь тело поток силы, которая исцелит бедняжку.

– Г-господин… – выдохнула Баки.

– Я не могу помочь тебе, – сказал я, – но Тауг может и поможет. Ты веришь в Тауга? Надо верить, иначе умрешь.

– Вы… пили мою кровь, господин.

– Я помню, и я отблагодарю тебя, коли сумею. Сейчас я не в силах помочь тебе. Это должен сделать Тауг.

– Прошу вас, Тауг! Я… поклоняюсь вам. Пусть меня убьют, но я буду поклоняться вам. Я принесу жертву на ваш алтарь, сожгу дары… животных, рыбу, хлеб. – Баки задыхалась, выше пояса ее били судороги.

– Кем ты клянешься? – по возможности требовательнее спросил я.

– Им! Великим Таугом!

– Не Сетром?

– Я отрекаюсь от него. – Голос Баки упал до шепота. – Я снова отрекаюсь от него. О, попытайтесь, Тауг! Попытайтесь! Я построю храм в вашу честь. Я сделаю все, что угодно!

– Я пытаюсь. – Тауг снова закрыл глаза.

Я склонился над Баки:

– Отрекись от него по двум его именам, сейчас и навеки. Поверь, он не может исцелить тебя.

– Я отрекаюсь от Сетра по имени Гарсег! Я отрекаюсь от Гарсега по имени Сетр! Навсегда, навсегда, навеки!

– Кто твоя мать?

– Кулили!

Я положил руку на плечо Таугу:

– Она в твоем сознании, поверь мне. Она мысль, видение. У тебя есть нож?

Он помотал головой:

– Только меч.

– У меня есть. – Я вытащил маленький нож, которым когда-то выстругал лук, и отдал Таугу вместе с чашей. – Сделай надрез на руке, длинный, но неглубокий. Я посвечу тебе лампой. Кровь станет стекать к пальцам. Подставь чашу. Когда она наполнится, дай Баки выпить.

Закрыв глаза, Тауг завернул рукав и полоснул по руке ножом.

– Поднеси чашу к ее губам. Скажи: «Выпей, Баки». – Я направил руку Тауга, и Баки осушила чашу.

Тауг открыл глаза:

– Я сделал это! Сделал! Баки, сядь!

Дрожа, она села. Ее медно-красная кожа теперь не отливала металлом, и в улыбке читалось новое, вполне человеческое чувство.

– Благодарю вас! О, благодарю вас!

Она изъявляла признательность и выражала свое почтение, пока Тауг не тронул ее за плечо и не велел встать.

– Жаль, Гильф не видел этого, – сказал я. – Но он все слышал, и, возможно, этого достаточно.

Поднявшись на ноги, я подошел к большому отверстию в полу, в которое Бимир просовывал голову.

– Эй, Гильф! Давай сюда.

Огромное черное существо взметнулось вверх в мощном прыжке, заставив шарахнуться и пронзительно заржать мулов и лошадей, и своей тяжестью сотрясло все строение, приземлившись на пол сеновала. Потом оно быстро сократилось в размерах и превратилось в крупного коричневого пса с белым пятном на груди.

Я почесал его за ухом и снова сел. Гильф улегся рядом, положив массивную голову мне на колено.

– Мне нужно объяснить кое-какие вещи, – сказал я. – В особенности – объяснить Баки, почему я не мог помочь ей, хотя она столько сделала для меня. Я не люблю объяснять и потому намерен заставить вас самих сделать это насколько возможно.

– Мне непонятно, как Гильф проделывает такие штуки, господин, – тихо промолвила Баки.

– Думаю, Гильф сам не понимает. Правда, Гильф?

Гильф кивнул, почти незаметно.

– Он не понимает, поэтому насчет него объясню я. Но ты понимаешь многое из того, чего не понимают другие, Баки. Ты должна объяснить сейчас.

– Мне надо рассказать про Сетра, господин?

– И не только.

Я подождал, когда она заговорит, но Баки молчала.

– Кто все эти люди, о которых вы говорите? Сетр, Кулили и еще один? – спросил Тауг.

– Кажется, мы не упомянули Гренгарма, – сказал я, – но его тоже вполне можно включить в данный перечень.

– Я отрекаюсь от него, господин.

Я пожал плечами:

– Знаю, но он мертв, так что это не имеет значения. Кто сотворил тебя?

– Кулили.

– Кулили сотворила ее?! – воскликнул Тауг.

Я взглянул на Баки, и она кивнула.

– Ну, этого я совсем не понимаю.

– И Мани тоже сотворила его прежняя хозяйка. Во всяком случае, я так думаю. Не хочешь рассказать нам об этом, Мани?

– Я бы рассказал, кабы мог, – заявил Мани, – но не могу. Я помню себя котенком, лакающим молоко из блюдечка, но вряд ли это поможет.

– Ты тогда умел говорить?

После продолжительной паузы Мани наконец ответил:

– Конечно умел.

Я кивнул:

– Существуют так называемые первосущности – духи, похожие на призраков, хотя они никогда не обладали телесной оболочкой и не умирали. Ты можешь их видеть?

– Разумеется.

В моем уме раздался голос Облака: Я тоже, Всадник. Люди, которые недавно ушли отсюда, возвращаются с факелами. Вас это интересует?

Нет.

Вслух я сказал:

– Кулили есть коллективное сознание первосущностей, почти не сознающих свое индивидуальное существование. Тебе это кажется странным, Тауг?

– Я даже не понимаю, что это значит.

– Ладно, не важно. Ты тоже коллективное сознание, и потому тебе лучше не задумываться об этом. Кулили являлась тысячами первосущностей одновременно, но у нее не было друзей. Чтобы не скучать в одиночестве, она сотворила эльфов, создав тела из растительных и животных организмов и заключив в них духов природы, чтобы они обрели способность говорить и мыслить. Эльфы – долгожители.

Тауг неохотно кивнул.

– Они живут гораздо дольше людей. Но зато мы бессмертны, пусть и живем недолго. Наши души не умирают. У эльфов не так. У них вместе с телами умирают и души. – Я повернулся к Баки: – Ты поэтому встала на путь ереси?

– Нет, – ответила она.

– Тогда почему? Ты должна объяснить мне. Я не понимаю.

Баки набрала воздуха в грудь, но тут Тауг сказал:

– Я по-прежнему не понимаю насчет Гильфа, а хотелось бы.

– Поймешь. Наверное, ты знаешь, что всего существует семь миров. Этот – четвертый.

– Митгартр, – кивнул Тауг.

– Верно. Баки, начни с сотворения миров.

– Вы действительно считаете нужным?.. Хорошо. Они сотворены Верховным Богом. Сначала Он создал слуг для Себя, как позже сделала Кулили. Потом Он сотворил для них отдельный мир – в награду за все, что они для Него сделали. В нем существовало зло. Не знаю почему.

– Новый мир должен был отличаться от Него. Верховный Бог совершенен, и все, от него отличное, должно иметь изъяны. Продолжай.

– Слугам Верховного Бога это не понравилось, и потому они собрали все зло, какое только сумели, и отослали в мир, который Он сотворил ниже. Сейчас мы называем второй мир Клеосом, Миром благой вести, поскольку он поистине прекрасен. А под ним находится Скай.

– Где вы и были? – спросил меня Тауг. – По вашим описаниям, в нем нет ничего плохого. Послушать вас, так он просто чудесен.

– Я же говорил про Великанов зимы и древней ночи.

– Я употребила слово «зло», – продолжала Баки, – но мне следовало пояснить, что я имела в виду всего лишь недостатки, несовершенство. Сначала они воплощались лишь в одном существе – великане по имени Имир, одиноком, неистовом и несчастном. Несколько слуг Верховного Бога оставили свои замки в Клеосе и спустились в Скай, чтобы убить его. И убили, но уже не смогли вернуться обратно.

Наверное, с полминуты все мы молчали. Снизу доносились голоса погонщиков, фырканье лошадей и мулов. Неверный свет фонарей внизу проникал в открытый люк и пробивался сквозь щели пола. Я поднялся на ноги и подошел к люку.

– Вас встревожил шум, поднятый животными! – крикнул я. – Не надо тревожиться. Они уже успокоились, и больше такого не повторится.

– Я не понимаю, – сказал Тауг, когда я снова сел. – Какое отношение имеет убийство великана к ее исцелению.

– Баки?

– Слуги Верховного Бога общаются с Ним в Клеосе.

Поймав на себе выжидательный взгляд, Тауг промямлил:

– Ну, ясно.

– Покинувшие Клеос утратили связь с Ним. Теперь им приходилось сообщаться с Верховным Богом через посредничество соплеменников. Они размножились, и их дети уже не знали иного мира, помимо Ская. Бывшие соплеменники стали для них богами.

Мани осторожно дотронулся лапой до моей руки:

– А что насчет великанов, обитающих в Скае? Откуда они появились?

– Из тела Имира. Когда он умер, части его существа остались жить. Природа Имира много выше нашего понимания.

– Верховный Бог сотворил еще один мир, под Скаем, – сказала Баки Таугу. – Мир, в котором мы сейчас находимся, – Митгартр, Пространство легенд и сказаний.

– Видишь ли, оверкинам, под которыми мы разумеем наших богов, обитающих в Скае, – продолжил я, – нужно было избавиться от останков Имира. И они обратились с мольбой к своим соплеменникам, которые сказали, что они очистят свой мир от зла, коли сбросят все зло в Митгартр, вместе с гниющей плотью Имира, с кровью и костями. Кости Имира ныне мы называем камнем, плоть – землей, а кровь – морем.

– Какой кошмар!

Я потряс головой:

– Живой великан был ужасен, и частицы его существа, продолжающие жить, по-прежнему ужасны. Любой мертвец ужасен. Ты когда-нибудь видел мертвеца? Не тело недавно умершего человека, а труп, уже начавший разлагаться?

Тауг медленно кивнул.

– Но мертвый человек возвращается в виде деревьев, травы и кустов. Так и с Имиром. Сейчас бессмысленно осуждать все зло, которое он воплощал в себе. Оно ушло. Ныне остается только благо, в которое он претворился. Коли мы не восхваляем его на словах, мы должны восхвалять его в сердце своем всякий раз, когда видим рассвет или цветущий луг.

– Вы говорили, Леди живет на лугу, – напомнил мне Тауг. – На лугу, где круглый год цветут прекрасные цветы.

– Да. И цветы эти мы называем звездами.

– Вы знаете, откуда пошло наше племя, – сказала Баки, – но я не знаю, откуда пошло ваше. Если хотите просветить Тауга, расскажите ему.

Я улыбнулся:

– Откуда появились малые великаны, мудрый кот?

– Из Ская.

– Совершенно верно.

Мани казался страшно довольным собой.

– Спустя долгое время после смерти Имира один из оверкинов вступил в сношения с великаншей. – Я говорил так тихо, что Тауг подался вперед, чтобы лучше слышать. – Сколь долгое, я не знаю. Для них – многие тысячелетия, а мне так кажется, что гораздо дольше, чем тысячелетия. Оверкина звали Лотур. Многие считают Лотура сыном Вальфатера.

– По-видимому, его отец был из оверкинов.

Я кивнул:

– Если только он не принадлежал к числу выходцев из Клеоса, как многие полагают.

– Вы назовете нам имя великанши? – спросила Баки.

– Да ты и так его знаешь. Дети Ангр – ангриды – были недостаточно сильны, чтобы противостоять оверкинам, но оверкины и не хотели убивать их, поскольку состояли в родстве с ними. Чтобы избавиться от них, они отправили ангридов сюда.

– А как насчет нас? – спросил Тауг. – Как мы здесь оказались?

– Верховный Бог произвел нас от животных. Звучит ужасно?

– Ну, я лично так не считаю, – заметил Мани.

– И я тоже, – сказал я. – Вы всегда невинны, а зачастую отважны и преданны. Ни один человек, близко знакомый с Гильфом, не устыдился бы при мысли о своем родстве с ним, хотя сам он не раз имел основания устыдиться своего родства с нами.

– Но он ведь волшебный пес! – воскликнул Тауг.

Мани скептически потряс головой.

– О Гильфе мы поговорим позже, – сказал я. – Надеюсь, он сам все расскажет.

Гильф посмотрел на меня с таким видом, словно я продал его с потрохами.

– Сейчас мы говорим о Баки и о том, как ты исцелил ее. А если бы не говорили, то стоило бы. Откуда появился Эльфрис, Баки? Ты должна знать.

– Вы сказали, что мы произошли от животных, – сказал Тауг. – Вроде как они развились и превратились в людей. Но вы не сказали почему.

– Потому что такова была воля Верховного Бога. Неужели ты полагаешь, что Он советовался со мной? Он ни с кем не обсуждает Своих решений.

– У него наверняка имелись причины.

– Несомненно, но о них нам остается лишь догадываться. Я разделяю мнение Мани: мы призваны спасти Митгартр от ангридов. Они бессмысленно жестоки и разрушают просто из любви к разрушению. Животные, которыми Верховный Бог населил этот мир, так не поступают, и возможно, Он надеялся, что если мы обретем разум и дар речи, то сумеем обуздать ангридов. Что мы и делаем.

– Но мы тоже иногда разрушаем. – Тауг взглянул на Баки, словно обращаясь за подтверждением, и она кивнула.

– Да. Но мы также строим дома и амбары. Как по-твоему, откуда ангриды научились этому?

– Подражая нам?

– Точно. Но слишком часто и мы подражаем ангридам. – Я повернулся к Баки. – Теперь тебе слово.

Она кашлянула:

– Сначала я хотела бы еще раз поблагодарить Тауга за то, что он исцелил меня.

– В этом нет необходимости, – пробормотал Тауг.

– Есть. И хочу также поблагодарить сэра Эйбела за то, что он привел вас ко мне и научил, что делать. Без него у вас бы ничего не получилось, я точно знаю. Что же касается сотворения Эльфриса, то здесь все представляется очевидным. Эльфрис служит мусорной свалкой для Митгартра. – Баки вздохнула. – Если вы плюнете на меня, вы окажете мне честь своим вниманием.

– Ты все еще злишься на нас, хоть и отреклась от Сетра?

– Наверное, да. Пока мы оставались бесплотными духами природы, Тауг, от нас не было особого вреда. По-вашему, духи, призраки и тому подобные существа всемогущи?

– Ну, я так думал.

– Вы ошибались. Но когда Кулили дала нам тела, мы стали чинить разное зло, здесь и там. Она попыталась призвать нас к порядку, но мы восстали против нее и загнали на дно морское. Мы хотели быть свободными, а свобода для нас означает возможность делать все, что нам угодно, ни за кем не признавая права судить нас.

– Я бы не стал судить вас, – несчастным голосом сказал Тауг.

– Но вы должны! Вы – наши боги! Постарайтесь понять это.

Тауг лишь молча таращился на нее.

Через несколько секунд Мани мягко проговорил:

– Боги каждого мира суть обитатели мира, расположенного выше. Обитатели Ская являются богами для нас, а мы являемся богами для обитателей Эльфриса.

– А последние, в свою очередь, являются богами для обитателей Муспеля, шестого мира, – добавил я.

Баки снова вздохнула:

– Вы всё знаете. – В ее голосе звучали смиренные нотки.

– Вовсе нет. Никто не знает всего о том или ином предмете, помимо Верховного Бога. Вальфатер сказал мне однажды, что если кто-нибудь узнает о чем-либо абсолютно все, он обнаружит, что является – и всегда являлся – Верховным Богом. Ты отреклась от Сетра и признала своим богом Тауга. Какой вред теперь может причинить тебе мое знание?