Текст книги "Наперекор судьбе"

Автор книги: Джин Маклеод

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Фиона вошла в гостиную, аскетичную, с низким потолком, в которой пережидала ливень в тот день, когда любопытство завело ее во владения Камерона, и там, в дальнем конце комнаты на скамье, увидела Камерона. У его ног стоял тазик, наполненный водой из горячего чайника, и лежали бинты. А сам он сидел опершись головой о каминную панель, с серым от потери крови и боли лицом.

Не поворачивая головы, он открыл глаза.

– Зачем ты вернулась, Элиза? – спросил он. – Все не так страшно, как кажется…

Фиона стояла, не в силах сдвинуться с места. Она не могла бы объяснить, почему упоминание имени Элизы в этот момент оборвало что-то внутри нее и сдавило горло.

– Это не Элиза, – наконец выговорила она, и он тут же повернулся, попытался подняться.

– Нет! Не смейте! – Она усадила его обратно на скамью и огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь мягкого, чтобы подложить ему под плечи, но ничего не нашла. Тогда подняла с пола меховой коврик, скатала его в рулон и подсунула ему за спину.

– Вот, расслабьтесь, – произнесла она назидательным тоном, в то время как ее сердце готово было разорваться на части от ужаса. – Скажите, что мне нужно делать?

Он с недоверием посмотрел на нее, затем попробовал улыбнуться, но, видимо, даже малейшее движение причиняло ему боль – улыбки не получилось.

– Нужно разрезать рукав, – попросил он. – Я, как мог, справился с дробью в бедре. – Кто-нибудь уже позвал доктора? Алан или Питер Форбес?

Ее руки тряслись, когда она взяла у него ножницы и склонилась над ним, а глаза наполнились слезами.

– Мы встретили Алана, когда он бежал с горы… Он ужасно напуган, но я надеюсь, что у него хватит ума позвать кого-нибудь на помощь.

– Не стоит так волноваться, – посоветовал Камерон и скрипнул зубами, когда повернул руку, чтобы Фиона могла распороть шов на куртке. – Такое случалось и раньше, знаете ли.

– Любое ранение может быть серьезным, – возразила она. – К тому же вы потеряли много крови. У вас есть антисептики в доме? И еще бинты.

– Вы найдете пузырек в шкафу на кухне, и там много ваты. Мне она бывает нужна для осиротевших ягнят весной… Никогда не думал, что могу так истекать кровью…

Фиона метнулась на кухню, которой, видимо, редко пользовались, как это бывает в домах, где нет женщины. Однако в ней было до тошноты чисто, и она сразу же нашла шкафчик, содержащий все необходимое для лечения животных и почти ничего для облегчения человеческой боли.

Когда она вернулась к камину, Камерон сидел в прежней позе, с напряженным лицом, закусив нижнюю губу.

– Не пытайтесь вставать, – велела она. – Расслабьтесь… если можете. – Она стала рядом с ним, неожиданно почувствовав себя сконфуженной. – Я ужасно сожалею о случившемся, мистер Камерон! Я отдала бы все на свете, чтобы этого не произошло. Бедный Алан, он просто сам не свой от отчаяния… – Она присела и выплеснула содержимое пузырька в тазик с водой, потом, смочив ватный тампон, протерла его руку.

Он, откинувшись назад, молча наблюдал за ней со странным выражением глаз, как если бы забыл о боли.

– Я в этом мало разбираюсь. Я никогда раньше не видела… раненого. – Фиона чувствовала, что расплачется, если перестанет говорить. – Я не стану трогать саму рану, пока не придет доктор, чтобы не навредить. Но мне удалось немного остановить кровь.

– Я поставил бы вам наивысшую оценку! – с трудом проговорил он и тяжело повалился на нее. Она удержала его, неловким движением перевернув тазик, и вода из него растекалась вокруг красными кругами. Фиона в отчаянии пыталась сообразить, что же ей теперь делать, когда неожиданно от двери послышался спокойный, властный голос:

– Положите его обратно на скамью и принесите еще теплой воды, если сможете. Доктор уже здесь. Я привезла его из Тримора.

Элиза шагнула вперед, бросила перчатки и сумочку на стол и со свойственной ей уверенностью сразу же овладела ситуацией.

Фионе ничего не оставалось, как пойти на кухню за горячей водой.

Там в углу стоял керогаз, но ей никогда прежде не доводилось его разжигать его, и она остановилась перед ним, не зная, с чего начать.

– Дайте мне!

Ни разу в жизни она не испытала большего облегчения, чем в ту минуту, когда услышала голос Питера Форбеса.

Справившись с горелкой за пару секунд, Питер сочувственно обнял Фиону за плечи, чему она не стала противиться.

– Послушайте, не стоит так расстраиваться, – посоветовал он. – Это несчастный случай, и ничего больше. Такое довольно часто случается. Алан не виноват, он был слишком возбужден и нажал на спуск раньше времени, вот и все.

– Все? – Она посмотрела на него так, как если бы его слова задели ее. – Как вы можете так говорить после всего, что вы здесь видели?

Он обнял ее крепче и слегка притянул к себе.

– Я понимаю. Вам все кажется просто ужасным, но на самом деле Айэн еще легко отделался. Заряд дроби попал ему в руку и верхнюю часть бедра, но могло быть и хуже. Однажды мне довелось видеть проводника, который…

– При чем здесь проводник?! – воскликнула Фиона, уязвленная его тоном. – Мы говорим об Айэне Камероне и о том, что мой брат ранил его. Если он умрет, что будет с Аланом?

– Послушайте, Фиона! – Питер повернул ее лицом к себе. – Все не так плохо, как вы говорите. Камерону всего лишь придется неделю-две провести дома.

– Неделю-две! – повторила она. – Вы хотя бы можете себе представить, что это значит для него? Он не может заплатить кому-то, чтобы тот работал на ферме вместо него, пока он будет болеть!

– Давайте не будем говорить об этом сейчас, – взмолился Питер. – Доктор Стюарт способен творить чудеса.

– А что с Аланом? – спросила Фиона. – Он пришел с вами?

– Он здесь. – Форбес кивнул в сторону гостиной. – Никакими силами нельзя было его удержать. Он хотел убедиться, что Айэн жив.

– Еще бы! Представьте себя на его месте, – раздраженно отозвалась Фиона.

Высвободившись из объятий Питера, она пошла в гостиную.

«Господи, что бы ни случилось, дай мне силы», – молилась она про себя.

Но путь ей преградила Элиза, забравшая у нее тазик.

– Что еще я могу сделать? – спросила Фиона. – Могу ли я чем-то помочь, Элиза?

– Вряд ли. Доктор дал Айэну обезболивающее, чтобы он мог извлечь дробь, но его жизни ничего больше не угрожает.

Похоже, опасения Фионы были преувеличены, но любовь не измеряет тревогу обычными мерками, и, если Камерону грозила хоть малейшая опасность, она не могла перестать волноваться за него. А то, что она ничем больше не могла ему помочь, лишь усиливало ее отчаяние. Ей оставалось лишь с завистью наблюдать за Элизой, умело помогающей доктору.

Но тут Фиона заметила в дальней части комнаты Алана, бледного как полотно, и, подойдя к нему, обняла его за плечи.

– С ним будет все хорошо, – прошептала она ему и, спросив, знает ли о случившимся отец, попыталась отправить брата домой.

– Я должен остаться здесь, – упрямо заявил он. – Я должен убедиться, что с ним все в порядке.

Фиона не стала спорить с ним, хотя понимала, что необходимо сообщить обо всем отцу, который хоть и косвенно, но был виноват в несчастном случае, поскольку это он заставил Камерона обучать Алана.

К ним подошел Питер.

– Кажется, от нас тут мало проку, – заметил он. – Элиза, как всегда, взяла все в свои руки. – Несмотря на иронию, в его голосе улавливалось восхищение сестрой.

Когда Камерон открыл глаза, он слабо улыбнулся склонившейся над ним высокой, стройной фигуре.

– Привет, Элиза! – еле слышно произнес он. – Ты еще здесь?

Замечание прошло мимо Фионы, но, кажется, оно имело особый смысл для Элизы, поскольку та густо покраснела.

– Я снова здесь, – сказала она, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, – и это самое главное, да?

Значит, Элиза была до этого в «Гере» – еще раньше утром, прежде чем вернулась обратно в «Лодж» и прошлась по саду, беззаботно болтая о розах, припомнила Фиона. Но зачем она приходила сюда? Зачем преодолела подъем в гору до «Гера», никому не сказав об этом?

Неожиданно это перестало иметь значение, когда глаза Камерона прояснились и он повернул голову, оглядываясь вокруг.

– Не больно? – спросил доктор.

– Нет. Я свободно могу двигаться… во всяком случае, лежа.

– Что вам и придется делать в ближайшее время.

Фиона видела, как плотно сжался рот Камерона.

– Вы же знаете, что это невозможно, доктор!

– Это приказ, – сурово велел доктор. – Вся моя работа пойдет коту под хвост, если вы встанете, как только я повернусь к вам спиной.

– Хорошо, – мрачно улыбнулся Камерон. – Но как долго?

– Это зависит от вашего поведения! – ответил доктор. – Хуже всего с вашей рукой, а ноге потребуется дня два-три, после чего вы хоть и с трудом, но сможете передвигаться.

– Доктор Стюарт, я не могу ждать. Я нужен моим овцам и ферме тоже…

– Пожалуйста, – Фиона выступила вперед, – не волнуйтесь об этом сейчас. Я уверена, мой отец пришлет кого-нибудь вам на помощь. И если есть что-то, что мы можем для вас сделать – Алан и я, – мы с радостью это сделаем.

Камерон посмотрел на нее с полуулыбкой, но в его серых глазах по-прежнему оставалось недоверие.

– Вам незачем беспокоить вашего отца, – твердо произнес он. – Ему нужно заниматься гостями, а не всякими пустяками. Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне.

– Ваше ранение вовсе не пустяк, – поспешно возразила Фиона. – Мы чувствуем себя ответственными за случившееся, и, пожалуйста, позвольте нам помочь вам.

– Это очень мило с вашей стороны, – сказал он, – но я смогу справиться и сам. Я позову кого-нибудь из деревни присмотреть за овцами, пока я буду бездельничать. Погода еще теплая, и признаков снега пока не видать.

– Но вы не можете оставаться здесь один в таком состоянии, – запротестовала Фиона.

– Есть женщина, которая время от времени приходит помочь мне по хозяйству, – пояснил он. – Доктор Стюарт передаст ей, что я просил ее прийти сюда, когда вернется в деревню.

– Можно я схожу за ней? – Голос Алана зазвенел от волнения и желания хоть чем-то помочь. Он стоял рядом с сестрой, такой юный и уязвимый, с бледным как мел лицом, его глаза потемнели от безграничного сожаления о содеянном.

– На самом деле? – неожиданно спросил Камерон. – Это сберегло бы доктору время.

Кажется, он откликнулся на желание мальчика хоть чем-то загладить свою вину, и Фиона почувствовала благодарность к нему за это, когда Алан побежал выполнять поручение.

– Женщину зовут миссис Роз, она живет в белом домике возле моста! – крикнул ему вдогонку доктор. – Если ты подождешь немного, я могу подвезти тебя. – Он повернулся к своему пациенту. – Никаких фокусов, имейте в виду! Завтра с утра я первым делом навещу вас. – С этими словами доктор отправился к двери.

Камерон повернул голову к трем молодым людям, стоявшим возле камина.

– Спасибо вам за то, что вы сделали для меня, – улыбнулся Камерон. – Боюсь, что я доставил вам слишком много хлопот.

– Не говори чепухи! – резко возразила Элиза. – Не могли же мы стоять и смотреть, как ты истекаешь кровью.

– Ну, разумеется, – улыбнулся Камерон. – Красный Крест в твоем лице примчался на помощь, Элиза! Я частенько подсмеивался над тобой на этот счет, но ты и в правду знаешь в этом толк!

Попытка говорить беззаботно давалась ему с трудом, и Элиза заметила это так же, как и Фиона.

– Тебе нужно отдохнуть, – велела она ему. – Пусть Питер поможет уложить тебя в постель, а я приберусь здесь.

– Я и сам отлично управлюсь. А что до беспорядка, миссис Роз все уберет, когда придет.

– Пожалуйста, позвольте это сделать мне, – попросила Фиона. – В конце концов, это я опрокинула тазик.

Элиза раздраженно посмотрела на нее.

– Но кому-то нужно вернуться в «Лодж» и сообщить вашему отцу о том, что здесь случилось, разве нет? – напомнила она. – К тому же нас уже наверняка заждались к ленчу.

Это был намек на то, чтобы они ушли, и Фиона приняла его, видя, что Камерон промолчал.

– Мы вернемся днем, если вы уверены, что с вами все в порядке, – пообещал Питер.

Элиза оборвала его:

– Я не пойду с тобой. Я останусь здесь до тех пор, пока не придет миссис Роз.

После ухода Фионы и Питера Элиза заявила:

– Я начинаю ненавидеть этих людей. – Их проклятое богатство не позволяет им думать о ком-то другом, кроме себя! Она больше волновалась за своего драгоценного братца, чем за тебя!

– Ты несправедлива, Элиза, – возразил Камерон. – Фиона сразу же прибежала сюда и пыталась помочь… как могла, еще раньше тебя.

– Бедняжка! – фыркнула Элиза. – Только от ее стараний было мало проку! Разумеется, она никогда не видела такой жизни – привыкла жить на всем готовеньком! – Она наклонилась над ним. – О господи, мое сердце чуть не оборвалось, когда этот дрянной мальчишка сказал, что подстрелил тебя! Я боялась, что ты серьезно ранен!

Лицо Камерона немного смягчилось.

– Не стоит так расстраиваться, Элиза, все обойдется.

Она накрыла его руку своей ладонью.

– Позволь нам с Питером забрать тебя в Эдинбург хоть на время. Ты будешь жить с нами, и мы найдем тебе опытного врача.

Напрягая мускулы под давлением ее пальцев, он осторожно освободил руку.

– Об этом не может быть и речи.

Она не понимала его. Он был отчаянно беден, ему нужно было искать работу где-нибудь на юге и делать карьеру, но он отказывался покидать «Гер», надеясь возродить его вновь, и отвергал любую помощь. Но она не оставляла надежды уговорить его уехать в Эдинбург, где бы он был рядом с ней, и, если бы это оказалось невозможным, была готова бросить Эдинбург, но только не Айэна.

– Подумай об этом хорошенько, – посоветовала она. – Ты можешь еще передумать!

Глава 9

Фиона добралась до «Лоджа», когда отец уже собирался идти на их поиски.

– Что случилось? – спросил он при виде ее бледного лица и растрепанной одежды. – Кто-то пострадал? Мальчик…

– Нет, не Алан. – Фиона облизнула пересохшие губы. – Это Камерон. Алан нечаянно подстрелил его, ранив в ногу и руку.

Вполне можно было простить то облегчение, которое отразилось на лице Финлея Давиота, когда он узнал о невредимости сына, однако Фиона подумала, что никогда не простит отцу то, каким тоном он сказал:

– Не стоит так расстраиваться, моя дорогая. Я все улажу, как только мы покончим с ленчем. Я пошлю к нему мисс Маккензи со всем необходимым и нашими извинениями, если парень действительно пострадал.

Фиона взбежала на верхнюю площадку лестницы.

– Все не так просто уладить, как ты думаешь! – воскликнула она, слезы душили ее, губы побелели. – Айэн Камерон не сможет нормально ходить по крайней мере несколько недель и, разумеется, не сможет работать в горах. Возможно, ты хотел именно этого, – с горечью добавила она. – Возможно, «Гер» теперь у тебя в кармане, как ты мечтал!

– Камерон так просто не сдастся, – возразил Финлей Давиот едва ли не беспристрастно. – Он будет драться, пока не упадет. Я знаю эту породу, но я сильнее его. Я могу подождать.

Он впервые позволил себе открыто выразить свою враждебность, и Фиона застыла на месте, пораженная услышанным.

Ленч подходил к концу, когда вернулся Алан.

– Мой мальчик, – обратился к нему отец, – не давай случившемуся ударить тебя меж глаз! Камерон поправится, а мы постараемся сделать для него все, что в наших силах! Теперь мы все чересчур обязаны этому парню… Разумеется, я оплачу все расходы.

– Мистер Камерон не возьмет наши деньги, – удрученно возразил Алан. – И потом, я никого не позвал. – Он повернулся к Фионе. – Эта миссис Роз, которая убирается у Камерона, не может прийти, – пояснил он. – Все ее трое детей больны краснухой.

В повисшей тишине прозвучал спокойный, ясный голос Элисон Маккензи:

– Если вы позволите, мистер Давиот, я могу ходить туда каждое утро, пока Айэн не встанет на ноги, после того, как покончу с делами здесь.

Облегчение, отразившееся на лице Фионы, было видно всем.

– Элисон, это самое лучшее, что можно придумать! – воскликнула она.

Финлей поднялся из-за стола и, уходя, бросил:

– Поступайте как знаете, но только не позволяйте этому парню думать, будто мы у него в неоплатном долгу.

Грубость замечания покоробила даже Гомера и Этель Крош и больно ужалила Фиону в самое сердце. Только Элисон, казалось, ее поняла.

– Я ему помогу, – быстро пообещала она. – Вы или Алан, по очереди, можете носить со мной корзинку на гору.

– Папа мог бы послать машину, – предложил Алан.

– В этом нет необходимости. Быстрее будет подняться по горной тропинке… расстояние здесь не такое большое.

Фиона вспомнила про Элизу:

– Мисс Форбес все еще наверху…

– Наверняка. – Мягкий рот Элисон сжался в твердую линию. – Но мы вряд ли можем серьезно рассчитывать на ее помощь. В любом случае, она здесь гостья, а как мне кажется, это дело семейное.

Когда Алан вышел из комнаты, Фиона решительно спросила:

– Элисон, как вы думаете, почему мой отец так ненавидит Камеронов? Не может быть, чтобы из-за «Гера», из-за того, что Айэн Камерон держится за последний клочок земли, некогда принадлежавшей ему.

Элисон остановилась на пути к двери с подносом в руках.

– Это долгая история, Фиона, – тихо ответила экономка. – Она началась еще задолго до вашего рождения, и даже почти до моего, но я слышала, как моя мать рассказывала ее, и я снова услышала ее в Триморе несколько недель назад, и потом здесь, в «Лодже».

– От Катрины? – спросила Фиона, и Элисон кивнула.

– Катрина Макфри еще старше, чем она выглядит, и все истории о Глен-Триморе вертятся у нее на языке. Кроме того, она наделена даром ясновидения, особым даром, позволяющим заглянуть в завтрашний день, данным лишь немногим.

– Вы верите в подобные вещи, Элисон?

– И да и нет. Я только знаю, что не хотела бы пользоваться этим даром, если бы обладала им.

– Для зла, вы имеете в виду?

– Ни для чего.

– Продолжайте… про «Гер» и «Тримор».

Элисон глубоко вздохнула.

– Семья, носившая фамилию Давиот, с незапамятных времен арендовала землю у деда Айэна, жестокого и беспощадного старика, который прогнал их с фермы, пожелав освободить дом для своего егеря, чужого в долине, всеми ненавидимого и презираемого. Сомерлед Камерон дал Давиотам три недели на то, чтобы они покинули дом, в котором жили на протяжении множества поколений, почти столько же, сколько его собственные предки обитали в «Тримор-Лодж». И вот в тот день, когда вся мебель Давиотов была распродана, сам дом был сожжен таинственным пожаром.

– Ферма у озера? – прошептала Фиона. – Так вот что это! Предки моего отца жили здесь, и теперь он вернулся обратно!

– Может, и так, – согласилась Элисон все тем же невозмутимым тоном. – Только ваш отец может сказать вам это.

– Но вы ведь знаете, Элисон, вы знаете!

– Да, знаю. Я знала это с того самого момента, как вернулась в дом, где испытала самое большое счастье своей жизни и самую большую печаль. Иногда нас тянет назад силой, которая сильнее нас самих. – Она немного помолчала, прежде чем продолжила: – Ходили слухи, что Давиот сам поджег ферму, не желая отдавать ее чужаку, но вскоре стали поговаривать, будто в этом виновата Катрина, сиротка, опекаемая миссис Давиот и служившая им с фанатичной преданностью. Однако это никогда не было доказано, и Сомерлед Камерон не получил возмещения убытков, хотя поначалу и пытался. Суеверные деревенские жители побаивались таинственной силы Катрины еще тогда и поэтому держали язык за зубами. Самое странное заключается в том, что старый Камерон не стал восстанавливать ферму. Он поселил своего егеря где-то еще.

– А Давиоты – должно быть, это были мои дедушка и бабушка – эмигрировали в Америку! – воскликнула Фиона.

– Рашель Давиот так и не увидела Америку! – сказала Элисон. – После рождения сына – твоего отца – она ослабла здоровьем, к тому же ее сердце не выдержало расставания с Шотландией и длительного путешествия в чужую страну. Она умерла по пути в Америку. Джон Давиот написал тогда письмо. Он писал Катрине, которая после отъезда Давиотов вышла замуж за Ангуса Макфри. В нем он выражал всю боль утраты и клялся питать ненависть к Камеронам до конца своих дней и завещать ее сыну. С тех пор Тримор ничего больше о нем не слышал, но твой отец недавно говорил мне, что его отец хватил горя в Нью-Йорке, прежде чем сумел добиться успеха. Ваш отец, видимо, рано осознал это и, возможно, никогда не мог забыть сцену, когда его мать хоронили в море на эмигрантском корабле. – В голосе Элисон прозвучало сострадание, и она понизила голос. – Боюсь, что такие детские впечатления живут с человеком всю его жизнь. Неудивительно, что ваш отец поклялся отомстить всему потомству семьи Камерон.

Фиона глубоко вздохнула, понимая, что история, которую она только что услышала, полностью соответствует всему тому, что случилось с момента их высадки на шотландский берег. Теперь она сочувствовала отцу, но по-прежнему не могла понять, почему он намеревался мстить ни в чем не повинному внуку, тогда как причиной всех его несчастий был один Сомерлед Камерон.

– Я уверена, что он не причинит зла Камерону! – воскликнула она, похолодев от одной этой мысли. – Он не сделает этого, Элисон!

– О нет! – спокойно подтвердила Элисон. – Полагаю, он предоставит это «Геру», если кто-нибудь не вмешается и не остановит его.

– Но как можно его остановить? Что я могу сделать теперь, когда я все знаю? – в отчаянии спросила Фиона. – Когда я все понимаю?

– Понимание – полное понимание может быть самой трудной вещью на свете! – мягко сказала Элисон. – Для этого требуется очень многое, и это делает нас уязвимыми. Я осталась здесь, потому что поняла вашего отца, но даже я не могу сказать, что вам теперь делать, Фиона. В жизни всегда труднее ждать, чем предпринимать поспешные действия, что мы часто и делаем. Ваш отец выжидал время, ждал, когда судьба отомстит за ферму у озера, и, возможно, мы теперь тоже должны ждать – ждать, чтобы прийти на помощь, когда мы обе понадобимся.

– Сейчас Айэн нуждается в вашей помощи, Элисон, – напомнила Фиона, ощутив легкий укол зависти в сердце. – Вы можете помочь ему, пока он не встанет на ноги.

Элисон обернулась и улыбнулась ей.

– Он вам дорог, – констатировала она. – Он занял место в вашем сердце.

Фиона не ответила, поскольку ответа не требовалось.

Когда Элисон собралась идти на ферму, она пошла вместе с ней.

Камерон лежал откинувшись в кресле, когда они вошли, но при виде Фионы полуобернулся, поморщившись от боли.

– Не пытайся делать вид, будто ничего страшного не случилось, – сказала ему Элисон. – Мы принесли с собою кое-что, чего обычно не бывает в холостяцком доме, и постараемся сделать все, чтобы ты чувствовал себя комфортно.

Глаза Камерона не отрывались от Фионы. Он откинулся на подушки, подложенные ему под голову Элисон, и молча наблюдал за тем, как она подбирает оставленные Элизой бинты, и, когда Элисон вышла на кухню подогреть воду, довольно мрачно заметил:

– Мне не хотелось бы, чтобы вы это делали. Это… это не для вас.

Фиона пристально посмотрела на него.

– Почему? – спросила она. – Любая женщина в случае необходимости может стать санитаркой. Так что, пожалуйста, если мы – я и Алан – сможем вам чем-то помочь, позвольте нам это сделать.

Сбивчивая, взволнованная речь была все, на что она оказалась способна, и Айэн посмотрел на нее так, как если бы собирался снова возразить, но затем расслабился в кресле и позволил ей накинуть ему плед на колени.

– Простите меня, – сказал он через некоторое время. – Я не привык к проявлению доброты. Живя здесь в одиночестве… я стал грубым и разучился, видимо, высказывать признательность.

– Мне нечего вам прощать, – ответила она. – Мы чувствуем себя ответственными за это несчастье, поэтому любая малость, которую мы можем сделать…

– Так вот в чем дело, – криво усмехнулся Камерон. – Хотите улестить свою совесть!

– Я считаю, – медленно сказала Фиона, ее сердце неожиданно сжалось от его циничности, – что мы не можем оставаться равнодушными друг к другу. «Гер» и «Тримор» слишком тесно связаны, чтобы не принять дружбу и руку помощи.

– Вы слишком великодушны, – сказал он, – однако боюсь, что ваш отец думает иначе.

Фиона тряхнула головой.

– Я достаточно взрослая, чтобы самой судить о таких вещах, мистер Камерон, – возразила она. – До тех пор пока вы не станете проявлять недовольство, Элисон и я будем делать для вас все, что в наших силах.

Алан, краснея, выступил вперед.

– Я хотел бы что-нибудь сделать, мистер Камерон, – сказал он. – Я во всем виноват, но, если бы мог помочь вам на ферме, мне стало бы немного легче.

– Ну что ж, ты здорово помог бы, если бы взял собак и загнал овец в загон, – ответил он ему. – Как, справишься?

– Ну да! Я пойду прямо сейчас! – И Алан проворно повернулся, чтобы идти. – Вы думаете, собаки поймут, что я им скажу?

Камерон улыбнулся:

– Они знают свое дело и без твоих слов! Однако я посоветовал бы тебе при случае выучить кельтский!

– Я хотел бы, чтобы вы учили меня, – откликнулся Алан уже у двери.

Когда он ушел, подзывая собак, Элисон покачала головой.

– Зачем тебе понадобилось загонять овец в загон? – спросила она у Камерона.

– Пусть мальчик почувствует себя полезным, – пояснил он. – Мне он нравится. Мальчик такой честный и открытый. Вообще, странная они семья – девушка и парнишка, которых воспитал этот несгибаемый старик, не признающий ничего, кроме абсолютной власти денег…

– Это их не испортило, – решительно поддержала его Элисон. – Мисс Фиона ни капли не похожа на своего отца.

– Ты еще скажи, что у тебя есть дар ясновидения, как у Катрины Макфри!

– Если бы он у меня был, я сказала бы тебе, что тебе нужна жена, Айэн Камерон, чтобы она делила с тобой все беды и печали и чтобы ты не зависел от помощи такой старой перечницы, как я. Но я не стану надоедать тебе моими советами.

Камерон рассмеялся, и только Элисон смогла уловить те циничные нотки, которые прозвучали в его ответе:

– Что бы я делал с женой и что бы она делала в «Гере»?

– Превратила бы его в дом для тебя, – парировала Элисон.

– Ты за этим пришла сюда? – Он засмеялся, но в его взгляде, обращенном на нее, светилось обожание. – Да, кто-то упустил свое счастье, потому что из тебя вышла бы замечательная жена. Помоги мне выбраться из этого кресла, добрая ты душа.

– Может, завтра, но только не сегодня, – быстро возразила она. – Ухаживая за тобой, я собираюсь отдавать приказания! – Элисон обвела взглядом голую комнату и вдруг спросила: – Айэн, почему ты отослал прялку обратно в «Тримор»?

Его губы слега сжались.

– Потому что ее место там, а не здесь.

– Тебе известно сказание?

– О несчастье, которое случится, если женщина не из рода Камеронов возьмется прясть на ней? – Он рассмеялся. – Неужели ты думаешь, что я в это верю, Элисон?

Услышав его ответ, она испытала явное облегчение, но ее глаза потемнели от какой-то мысли.

– Одно сбылось – много лет назад, – и я это точно знаю, – сказала она. – Но с моей стороны глупо думать, будто ты отослал ее обратно в «Лодж» по этой причине. Это лишь болтовня Катрины.

Он посмотрел на нее со странным выражением серых глаз, потом сказал:

– У меня нет причин желать зла кому бы то ни было в «Лодже», я отослал прялку, потому что считаю, что мисс Давиот для нее более подходящая хозяйка, чем я, и она заверила меня, что понимает мои мотивы.

– Да, Фиона это поняла, – подтвердила Элисон.

Он откинулся в кресле, а она пошла на кухню приготовить ему поесть, ее мысли были заняты не столько Фионой, сколько Элизой Форбес и тем, доверяет ли ей Камерон или нет.

Но даже Элисон была бы удивлена, если бы могла видеть в этот момент Элизу, спешащую обратно в «Лодж» с выражением решительности на очаровательном лице и ярким блеском синих глаз. «Меня должны пригласить сюда снова, – думала она. – Я не могу остаться здесь сейчас, но я должна вернуться сюда любым способом!»

– Эй, здравствуйте, – приветствовал ее Финлей с привычным радушием, когда она вошла в сад. – А мы вас уже потеряли, но я слышал, что вы исполняли роль сестры милосердия.

– Да, – призналась Элиза. – Разумеется, я давно знакома с Айэном и хорошо знаю дорогу в «Гер».

Это было не совсем так. Она была там всего лишь два раза на этой неделе, но строгая приверженность правде никогда не была сильной чертой Элизы.

– Чего этот молодой человек добивается, вцепившись в эту ферму? – хмуро спросил Давиот.

Элиза осторожно обдумала ответ.

– Может, хочет набить цену? – предположила она, внимательно следя за его реакцией.

– Мне не показалось, будто он намерен продать ферму по какой бы то ни было цене, – возразил Финлей.

– Он не ожидал такого падения цен, – заметила Элиза. – Разумеется, Айэн будет продолжать сражаться еще какое-то время, но выгодное предложение в подходящий момент…

Она не закончила фразы, поскольку увидела Гомера Кроша, который не спеша направлялся к ним со стороны сада камней.

Элиза повернула к дому и, зная, что там никого нет, прошла на кухню.

Катрина вздрогнула, увидев ее.

– Так вы вернулись, мисс? Я думала, вы вместе с мисс Фионой и этой американкой.

– Нет, я не с мисс Фионой! – Элиза закрыла за собой дверь. – Я хочу выпить с тобой чаю. Какое предсказание на сегодняшний день, Катрина?

Кухарка нахмурилась.

– Ну, мисс Элиза, вы же знаете, что с этим шутить нельзя, – ворчливо напомнила она.

– Прости, Катрина! – поспешила извиниться Элиза. – Я знаю, что ты самая лучшая гадалка в высокогорье, так что я просто неудачно пошутила. В деревне говорят, будто твой дар стал еще лучше, чем прежде.

– Либо он у тебя есть, либо нет, – ответила Катрина. – Это не зависит от возраста, как слух или зрение, но вы слыхали в деревне не только это. – Старая карга наклонилась к ней. – Может, вы слыхали, почему Финлей Давиот вернулся сюда?

Элиза отшатнулась от нее, удивляясь, почему Давиот нанял в прислуги эту старуху.

– Что вы хотите знать? – спросила Катрина.

– Будущее, – ответила Элиза. – Что там у меня в будущем, Катрина? – Слегка содрогнувшись, она протянула распрямленную ладонь к костлявым пальцам старухи.

– Вы задумали недоброе дело, которое какое-то время будет успешным, – объявила Катрина.

– Я пришла узнать, что оно будет успешным до конца, – раздраженно возразила Элиза. – Что еще?

Катрина с сомнением посмотрела ей в лицо.

– Вы ничего не добьетесь, – объявила она.

– Мы обе? – беззаботно спросила Элиза.

Катрина засмеялась почти дьявольским смехом, который заставил Элизу задуматься о том, где на самом деле проходит грань между ясновидением и полным безумием. Однако она ее не боялась, поскольку много лет назад обнаружила слабость этой женщины, которая неизменно служила ее цели. Достав портсигар, она опорожнила его содержимое на колени Катрины, потом добавила к сигаретам еще полкроны.

– Если Давиоты узнают об этом, тебя прогонят, – напомнила она старой вещунье. – Так что берегись, Катрина.

– А вы, моя красавица, лучше побеспокойтесь о себе, – парировала старуха.

Размышляя над ее предостережением, Элиза решила пойти поискать Финлея Давиота, пока не вернулись все остальные. Подсунув руку ему под локоть излюбленным жестом, который она с таким успехом применяла к пожилым джентльменам, Элиза прошлась с ним по холлу, восхищаясь всем тем, что он сумел сделать.