Текст книги "Архивы Дрездена: Доказательства вины. Белая ночь"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Я оставался с раненой девушкой, держа ее за руку. Парень из «скорой» наспех осмотрел ее, убедился, что, несмотря на острую боль, ее жизни ничего не угрожает, и посоветовал мне оставаться на месте, не подпуская к ней никого до тех пор, пока врачи не смогут заняться ею по-настоящему.

Это меня вполне устраивало. При одной мысли о том, чтобы встать, мне становилось дурно.

Пока я сидел рядом с девушкой, помещение наполнялось полицейскими. Девушка затихла – страх отпустил ее, да и организм выделял эндорфины, притуплявшие боль. Кто-то ахнул, послышались быстрые шаги. Я поднял глаза и увидел, как Молли проскользнула мимо полицейского и бросилась к девушке.

– Рози! – воскликнула она, побледнев. – О боже!

– Спокойно, спокойно, – посоветовал я и положил руку ей на плечо, не давая обнять раненую девушку. – Не надо ее трогать.

– Но она же ранена! – возмутилась Молли. – Почему ее не забрали в «скорую»?

– Ее жизни ничего не угрожает, – объяснил я. – Двое других пострадали сильнее. «Скорая» забрала их в первую очередь. Следующая заберет ее.

– Что случилось? – спросила Молли.

Я покачал головой:

– Пока не знаю точно. Я почти ничего не видел. На них напали.

Девушка на полу вдруг пошевелилась и открыла глаза.

– Молли? – спросила она.

– Я здесь, Рози, – отозвалась Молли и погладила раненую девушку по щеке. – Я здесь.

– Боже, – прошептала девушка, и из глаз ее покатились слезы. – Он убил их. Он убил их. – Дыхание ее участилось: снова накатывала паника.

– Ш-ш-ш, – произнесла Молли и осторожно, как испуганному ребенку, поправила подруге волосы на лбу. – Ты в безопасности. Все хорошо.

– Ребенок, – всхлипнула Рози. Она отпустила наконец мою руку и коснулась своего живота. – С ним все в порядке?

Молли прикусила губу и посмотрела на меня.

– Она что, беременна? – спросил я.

– Третий месяц, – кивнула Молли. – Она только-только узнала.

– Ребенок, – повторила Рози. – С ним ничего не случится?

– Врачи сделают все, чтобы с вами обоими ничего не случилось, – поспешно заверил я ее. – Постарайтесь не переживать из-за этого.

Рози закрыла глаза, из которых продолжали струиться слезы:

– Хорошо.

– Рози, – обратилась к ней Молли. – Можешь рассказать, что произошло?

– Не знаю точно, – прошептала та. – Я сидела с Кеном и Дреа. Как раз посмотрели любимый эпизод и собирались уже уходить. Я нагнулась взять сумку, а Дреа грим поправляла, и тут свет погас, а она начала кричать… А когда я подняла голову, он уже стоял вот тут. – Она вздрогнула. – Прямо тут.

– Кто? – настаивала Молли.

Глаза у Рози расширились от страха, а голос понизился до едва слышного шепота:

– Жнец.

Молли нахмурилась:

– Как в кино? Ряженый кто-то?

– Этого не может быть, – сказала Рози, и голос ее задрожал еще сильнее. – Но это был он. Самый настоящий.

Прибыла новая бригада «скорой» и направилась прямиком к нам. При виде их Рози снова ударилась в панику и задергалась. Молли пригнулась к ней, поглаживая по голове, нашептывая что-то на ухо, и успокоила, по крайней мере, настолько, что медики смогли приступить к работе.

Я заставил себя встать и отошел в сторону. Рози уложили на носилки. Когда они поднимали ее свешивавшуюся с носилок руку, я увидел на сгибе у локтя маленькие круглые точки и синяки.

Мгновение Молли смотрела на меня огромными глазами, потом отвернулась, чтобы помочь санитарам укрыть Рози одеялом, спрятав при этом следы инъекций. На счет «три» санитары подняли носилки, выдвинули из-под них стойки с роликами и покатили Рози к двери. Девушка снова принялась вяло дергаться и всхлипывать.

– Она напугана, – сказала Молли парням из «скорой». – Позвольте, я поеду с ней – так ей будет спокойнее.

Санитары переглянулись, и один из них кивнул. Молли с облегчением вздохнула, кивнула в ответ и зашагала к дверям, держась у изголовья носилок, чтобы Рози могла ее видеть.

– Вы не беспокойтесь, сэр, – повернулся ко мне второй санитар. – Мы сейчас быстренько за вами вернемся.

– Это вы об этом, что ли? – Я вяло махнул рукой в сторону моей изукрашенной синяками башки. – Не, это не здесь. Это старое. Я в норме.

На лице у санитара отобразилось сомнение.

– Вы уверены?

– Угу.

Они выкатили носилки с девушкой за дверь. Я дотащился до стены и сел, привалившись спиной. Спустя минуту или две в зал вошел мужчина в твидовом костюме и направился к Роулинсу. С минуту они поговорили, причем раз или два он оглядывался в мою сторону, потом повернулся и приблизился ко мне. Ничем не примечательный тип лет сорока с лишним, среднего роста, толстеющий, лысеющий, со слезящимися голубоватыми глазами. Он кивнул мне, придвинул стул и уселся, глядя на меня сверху вниз.

– Это вы Дрезден?

– Как правило, да, – отозвался я.

– Я сержант Грин. Детектив отдела убийств.

– Нелегкая работенка, – заметил я.

– Как правило, да, – согласился он. – Ладно. Роулинс говорит, вы свидетель того, что здесь происходило. Это так?

– По большей части, – кивнул я. – Хотя я застал только то, что происходило под конец.

– Ну-ну. – Он поморгал, с отсутствующим видом достал из кармана блокнот и ручку. За его спиной копы окружали место, где лежали жертвы, стульями с натянутой между ними полицейской лентой. – Так вы можете рассказать, что произошло?

– Свет погас, – начал я. – Люди ударились в панику. Мы услышали крики. Роулинс поспешил на помощь, и я за ним.

– Зачем? – спросил он.

– Что?

– Зачем? – повторил усталым тоном Грин. – Вы ведь человек штатский, мистер Дрезден. Помогать попавшим в беду людям – дело Роулинса: у него работа такая. Почему вы просто не поспешили к выходу?

– Ситуация была катастрофическая, – ответил я. – Вот я и помогал.

– Вы, значит, герой? – поинтересовался Грин. – Так?

Я пожал плечами:

– Я оказался здесь. Люди нуждались в помощи. Вот я и пытался помочь.

– Конечно, конечно, – кивнул Грин и поморгал еще немножко. – И как именно вы помогали?

– Свет держал, – признался я.

– Разве у Роулинса не было своего фонаря?

– В темноте света много не бывает.

– Конечно, – согласился Грин, строча в блокноте. – Значит, вы светили Роулинсу. А потом что?

– Мы услышали крики, доносящиеся отсюда. Бросились на голоса. Я увидел нападавшего над той девушкой, которую только что увезли.

– Можете его описать? – спросил Грин.

– Ростом почти семь футов, – ответил я. – Сложения как броненосец, веса фунтов триста или триста двадцать пять. Хоккейная маска. Серп.

Грин кивнул:

– Что дальше?

– Он напал на девушку. Нескольких человек он уже уложил. Он собирался перерезать ей горло серпом. Роулинс его застрелил.

– Выстрелил в него? – предположил Грин. – Трупа-то его на полу что-то не видно.

– Выстрелил в него, – поправился я. – Не знаю, попал или нет. Нехороший парень бросил девушку и замахнулся серпом на Роулинса. Роулинс отбил удар фонариком.

– Что потом?

– А потом я ударил этого типа.

– Как ударили? – спросил Грин.

– С помощью магии. Швырнул его вдоль прохода – он сбил проектор и порвал экран.

Грин постучал ручкой о блокнот и внимательно посмотрел на меня.

– Эй! – сказал я. – Вы спросили – я ответил.

– Может, он бросился бежать, – предположил Грин. – Сбил проектор и прыгнул сквозь экран, чтобы унести ноги.

– Если вам так спокойнее, пусть будет так, – кивнул я.

Он бросил на меня еще один пронзительный взгляд:

– А что потом?

– А потом он исчез, – вздохнул я.

– Он выбежал в дверь?

– Нет, – сказал я. – Мы не успели отойти от двери далеко. Он пробил экран, врезался в стену – и фьють! Исчез. Не знаю куда.

Грин записал и это.

– Вам известно, где находится Нельсон Ленхард?

Я недоуменно моргнул:

– Нет. А с чего я должен это знать?

– Несколько часов назад он, по-видимому, напал на одного типа здесь, на конференции, и жестоко избил. Вы внесли залог за его освобождение. Может, вы с ним дружны?

– Не совсем, – сказал я.

– Немного странно это выглядит – выложить пару тысяч баксов за то, чтобы выдернуть из тюрьмы парня, с которым вы не дружны. Не так ли?

– Угу.

– Тогда зачем вы это сделали?

Допрос начинал мне надоедать.

– У меня имелись причины личного порядка.

– А именно?

– Личного, – повторил я.

Грин внимательно посмотрел на меня своими слезящимися голубыми глазами. Минуту он молчал.

– Не уверен, – произнес он наконец вежливо и терпеливо, – что понимаю все это. Я был бы очень благодарен, если бы вы помогли мне разобраться. Не могли бы вы еще раз рассказать мне, что здесь произошло? Начиная с того момента, когда погас свет.

Я вздохнул.

Мы начали все сначала.

И еще четыре раза.

Грин ни разу не сказал ни одного невежливого слова и вообще, со своим скучающим тоном и слезящимися глазами, смахивал скорее на провинившегося клерка, чем на детектива, но я буквально нутром чуял, что под твидовым камуфляжем скрывается жесткий, опасный человек, да и гонял он меня своими вопросами как мальчишку… по крайней мере, как того, кто знает больше, чем говорит.

Что, пожалуй, соответствовало истине. Однако разговоры о черной магии, эктоплазме и исчезнувшем без следа чудовище вряд ли подняли бы ему настроение. Когда имеешь дело с полицией, с этим вообще морока. Некоторым, вроде, скажем, Роулинса, доводилось встречаться с какой-нибудь вредной нечистью. Как правило, они не распространяются об этом – ведь другие копы начинают коситься на тех, кто рассказывает о встречах с монстрами… в общем, обычно все заканчивается направлением к психиатру.

Поэтому, если коп сталкивается лицом к лицу с вампиром или вурдалаком – и, конечно, если остается после такой встречи в живых, – следы о ней сохраняются только в его памяти, но никак не в официальных документах. Время обладает способностью сглаживать острые углы и шероховатости, так что это не слишком трудно – избегать мыслей об ужасающих чудищах и еще более ужасающих нестыковках в логике… в общем, вернуться к повседневной рутине. По прошествии времени большая часть копов убеждает себя, что случившееся – плод их воображения, что память просто пошаливает от страха и что раз всем прекрасно известно, что монстров не существует, то они наверняка видели что-то обычное, объяснимое.

Однако стоит снова запахнуть жареным, как эти же самые копы меняются. Где-то в глубине души они знают, что это правда, и, когда что-то сверхъестественное случается снова, они, по крайней мере на время событий, готовы забыть обо всех своих сомнениях и делать все, что в их силах, чтобы выжить самим и защитить других, – пусть это потом и покажется безумием в их собственных глазах. Пока конвент шел заведенным распорядком, Роулинс потешался над моими претензиями на чародейство. Однако, когда все обернулось трагедией, он принял мою помощь без колебаний.

Есть, конечно, другая порода полицейских. Парни вроде Грина. Им в жизни не доводилось сталкиваться с чем-то, хоть отдаленно напоминающим сверхъестественный мир. С работы они возвращаются в обычный дом к среднестатистическим детям и одной собаке, подстригают газон по субботам, смотрят по телику географический и научно-познавательный каналы, подписаны на «Нейшнл джиогрэфик», и в подвальной кладовке у них царит безупречный порядок.

Такие парни свято убеждены, что все подчиняется строгой логике, все можно объяснить и вне рамок этой логики не существует ничего. Из таких парней также, как правило, получаются неплохие детективы. Грин – один из них.

– Ладно, мистер Дрезден, – сказал Грин. – Что-то я недопонял несколько отдельных моментов. Итак, что вы делали начиная с той секунды, когда погас свет?

Я устало потер глаза. Голова раскалывалась. Отчаянно хотелось спать.

– Я ведь вам уже говорил. Пять раз.

– Знаю, знаю, – кивнул Грин и одарил меня вялой улыбкой. – Однако порой повторение позволяет нам восстановить утраченные детали. Поэтому, если вы не против, не могли бы вы рассказать мне, как все происходило после того, как стало темно?

Я закрыл глаза и с трудом поборол внезапный соблазн подвесить Грина где-нибудь под потолком и оставить так на некоторое время.

Кто-то тронул меня за плечо; я открыл глаза и увидел Мёрфи: она стояла надо мной, протягивая белый пластиковый стаканчик.

– Привет, Гарри.

– О, слава богу, – пробормотал я и взял стаканчик. Кофе. Я сделал глоток. Горячий и сладкий. Я даже застонал от наслаждения. – Ты просто ангел, Мёрф.

– А ты как думал? – отозвалась она. На ней были джинсы, футболка и легкий хлопковый блейзер. Под глазами темнели круги, волосы пребывали в изрядном беспорядке. Должно быть, звонок Роулинса выдернул ее из постели. – Добрый вечер, детектив Грин.

– Добрый вечер, лейтенант. – Грин честно старался хотя бы изобразить вежливость. – Что-то я не помню, чтобы просил помощи у специальных расследований… Может, случайно нажал на ускоренный набор. – Он порылся в кармане и достал сотовый телефон. – О, постойте-ка, – произнес он, мрачно посмотрев на дисплей. – Ошибочка вышла. Вас в меню ускоренного набора нет. Должно быть, нажал в момент умственного помрачения.

– Да вы не переживайте, сержант, – очаровательно улыбнулась Мёрфи. – Если я выясню, кто это сделал, я все вам расскажу, так что пучок морковки достанется вам.

Грин покачал головой.

– Здесь все и без того запутанно, – сказал он. – Какой-то клоун вырядился персонажем из ужастика и пошинковал фанатов как капусту. Пресса за это уцепится – по сравнению с ними пираньи покажутся золотыми рыбками.

– Угу, – согласилась Мёрфи. – Похоже, помощь вам действительно не помешает. Вряд ли вам захочется облажаться прямо перед объективами.

Сержант угрюмо покосился на нее и покачал головой:

– Вы не особенно славитесь готовностью к сотрудничеству с коллегами, лейтенант.

– Я вижу рабочую задачу, – невозмутимо откликнулась Мёрфи. – Я могу помочь вам. А могу сделать так, чтобы пресса узнала, что вы отвергли помощь в поимке убийцы из-за распрей между отделами нашего ведомства. Выбирайте сами.

Грин посмотрел на нее внимательнее.

– Скажите, – произнес он наконец, – меня обвинят в сексуальных домогательствах, если я назову кое-кого самоуверенной, безапелляционной стервой?

Улыбка Мёрфи расцвела еще сильнее.

– Заходите к нам в спортзал, и мы это обсудим.

Грин хмыкнул и сунул блокнот с ручкой обратно в карман.

– Не уезжайте из города, Дрезден. Возможно, мне придется поговорить с вами еще раз.

– Буду ждать с нетерпением, – заверил я и отхлебнул еще кофе.

Грин протянул Мёрфи визитную карточку:

– Номер моего мобильного. На случай, если вы и впрямь вдруг захотите сотрудничать.

Мёрфи обменялась с ним визитками:

– Заметано.

Грин покачал головой, более или менее вежливо кивнул ей и отошел поговорить со стоявшими около огороженного лентой участка пола копами.

– Мне кажется, ты ему нравишься, – заметил я.

– Он тебя гонял по кругу, да? – ответила Мёрфи.

– Битый час. – Я постарался не выказать раздражения.

– Конечно, это действует на нервы, – заметила она. – Однако часто срабатывает. Грин, наверное, лучший следователь по расследованию убийств в штате. Будь он яркой личностью, дослужился бы до капитана.

– Не думаю, чтобы это дело способствовало его карьере.

Мёрфи кивнула и села на стул, который освободил Грин.

– Ладно. Хочешь рассказать мне, что у вас тут вышло?

– Я еще даже кофе не допил, – запротестовал я.

Тем не менее я выложил ей все – начиная с внесения залога за Нельсона. Единственное, о чем я умолчал, – это о визите в дом к Майклу. Я рассказал ей про нападение и как мы с Роулинсом помешали убийце.

Она медленно выдохнула сквозь зубы:

– Значит, эта тварь явилась из потустороннего мира, да? Раз ее нашпиговали пулями, а она не умерла и потом превратилась в слизь?

– Логичное заключение, – кивнул я. – Но мне некогда было заниматься аналитикой. Это мог быть кто угодно.

– Каковы шансы, что ты его убил?

– Я не так уж сильно ему врезал. Должно быть, он самоуничтожился.

– Вот черт, – буркнула Мёрфи, явно не уловив подтекста. Нет больше настоящих любителей классики. – Как по-твоему, он вернется?

– Мне известно не больше твоего, – сказал я.

– Маловато будет.

Я вздохнул и кивнул:

– Посмотрим, что удастся нарыть. Как Роулинс?

– В больнице, – ответила она. – Ему нужно зашить порез.

Я крякнул и поднялся. Это потребовало усилия, и я слегка пошатнулся, но, как только восстановил равновесие, подошел к останкам проектора. Нагнувшись, я поднял большую круглую жестяную коробку из-под пленки, повертел ее в руках и прочитал этикетку.

– Ого! – произнес я.

Мёрфи подошла ко мне, посмотрела на коробку и нахмурилась:

– «Потрошитель из пригорода – два»?

Я кивнул:

– Это кое-что объясняет.

– Насчет смерти классического кино?

– Ты кинобездарь, – заявил я. – Парень, который на них напал, вырядился Жнецом.

Мёрфи бросила на меня вопросительный взгляд.

– Жнецом, – повторил я. – Только не говори мне, что ты вообще не видела Жнеца. Убийцу из фильмов про Потрошителя из пригорода. Его нельзя убить, а сам он приносит смерть извращенцам – то есть всем, кто занимается сексом или пьянствует. Если это кино не классическое, тогда не знаю, что это такое.

– Наверное, я его пропустила.

– До сегодняшнего дня снято одиннадцать фильмов про Жнеца, – сообщил я.

– Значит, я пропустила одиннадцать, – поправилась Мёрфи. – Думаешь, кто-то пытался выглядеть как этот твой Жнец?

– Кто-то, – пробормотал я слегка угрожающе. – Или что-то.

Она неодобрительно покосилась на меня:

– Ты эту фразу долго готовил?

– Годы, – кивнул я. – Такая возможность представляется не каждый день.

Мёрфи улыбнулась, но немного вымученно, и мы оба это понимали. Шуткой не отменить фактов. А факты заключались в том, что молодого человека убили в нескольких футах от того места, где мы сидели, и жизни еще как минимум двоих зависели только от опыта занимающихся ими врачей.

– Мёрф, – произнес я наконец. – Там, через улицу, кинотеатр. Им владеет тип по имени Кларк Пелл. Можешь узнать, какой фильм там шел сегодня днем?

Мёрфи перелистала свой блокнот назад.

– Уже узнала. Что-то под названием «Руки-Молоты».

– Старый, но клевый, – кивнул я. – Грабители бросили фермера на рельсы, и поезд отрезал ему кисти обеих рук. Они оставили его умирать, но он выжил, хоть и сбрендил, привязал себе к культям по кувалде и начал расправляться с ними по очереди.

– И Кларк Пелл пострадал сегодня в результате нападения, – поймала мою мысль Мёрфи. – Жестоко избит каким-то тупым орудием.

– Может, совпадение, – заметил я.

Она нахмурилась:

– Это что, возможно? Оживлять киношных монстров?

– Похоже на то, – подтвердил я.

– Как их остановить? – спросила она.

Я достал из кармана расписание конвента и пробежал взглядом:

– Вопрос звучит по-другому: как нам остановить их до завтрашнего вечера?

– А что будет завтра вечером?

– День кинопоказов. – Я помахал в воздухе расписанием. – С полдюжины фильмов будут крутить здесь. Еще полдюжины – в кинотеатре Пелла. И по сравнению с большинством их персонажей Руки-Молоты и Жнец – милые малютки.

– Боже правый! – охнула Мёрфи. – Есть ли вероятность, что это обычные люди нарядились так?

– Вряд ли. Хотя возможно.

Она кивнула:

– Оставим эту версию Грину. Поставь себя на место полицейских, Гарри. Наш следующий ход?

– Поговорить с выжившими. И я попытаюсь прикинуть, много ли возможности у кого-либо провернуть такое безумие.

Она кивнула, потом посмотрела на меня и нахмурилась:

– Первым делом ты бы поспал. Вид у тебя черт знает какой.

– Спасибо, – сказал я. – Я и правда едва на ногах держусь.

Она снова кивнула:

– Попробую переговорить с Пеллом, если он, конечно, пришел в сознание. Сомневаюсь, чтобы к остальным удалось попасть до завтра. Будем надеяться, они выжили.

– Верно, – согласился я. – А мне нужно будет с утра вернуться сюда и обнюхать это место. Если повезет, нам удастся выследить нехорошего парня прежде, чем кто-нибудь еще спрыгнет с экрана в зал.

Мёрфи в очередной раз кивнула и встала. Она протянула мне руку и, когда я принял ее, подняла меня на ноги. Мёрфи вообще сильнее, чем кажется.

– Подбросишь меня домой? – спросил я.

Она уже достала из кармана ключи:

– Я что, похожа на твоего личного водителя?

– Спасибо, Мёрф.

Мы направились к двери. Обычно мне приходится умерять шаг, чтобы она не отставала, но сегодня я так устал, что дожидалась меня она.

– Гарри, – сказала она. – Что произойдет, если мы не успеем найти того, кто за этим стоит?

– Найдем, – заверил я.

– Но если нет?

– Значит, нам придется биться с чудищами.

Мёрфи вздохнула, и мы вышли на улицу, в теплый летний вечер.

– Значит, черт подери, придется.

Глава 14

Мёрфи припарковалась на гравийной стоянке рядом с моим домом – жилой многоэтажкой столетней давности. Она заглушила мотор, и он издал щелкающие звуки, остывая. Минуту мы посидели, опустив стекла. Прохладный ветерок с озера гулял по салону, приятно холодя кожу после дневного жара.

Мёрфи глянула в зеркало заднего вида, потом осмотрела улицу в оба конца.

– За кем ты следил?

– Что? – не понял я. – О чем это ты?

– Ты всю дорогу шею выкручивал. Я удивляюсь, как у тебя голова не отвалилась.

Я поморщился:

– Ах это… Кто-то весь вечер висел у меня на хвосте.

– И ты только сейчас говоришь мне об этом?

Я пожал плечами:

– Не вижу смысла беспокоить тебя по пустякам. Кто бы это ни был, сейчас его здесь нет.

Я описал ей человека-тень и его машину.

– Как ты думаешь, это не тот, кто столкнул тебя с дороги? – спросила она.

– Что-то подсказывает мне, что нет, – покачал головой я. – Таскавшийся хвостом не делал ни малейшей попытки скрыть свое присутствие. Насколько я могу судить, это, скорее всего, какой-нибудь частный детектив, роющий на меня информацию для суда.

– Боже! – сказала Мёрфи. – Я думала, это все уже позади.

Я снова поморщился:

– Как хозяин телешоу, Ларри Фаулер здорово разозлился. Поэтому не оставляет попыток меня прищучить.

– Может, тебе не стоило все-таки громить его студию и расстреливать его тачку?

– Но я же не виноват!

– Это решать суду, – голосом святоши изрекла Мёрфи. – У тебя хоть адвокат есть?

– Пять или шесть лет назад я помог одному парню отыскать любимую собачку его дочери. Он юрист. Помогает мне в суде и при этом даже не разоряет дотла счетами. Но эта дрянь все тянется и тянется.

Мы так и сидели в машине.

Я закрыл глаза и вслушался в летний вечер. Где-то играла музыка. Время от времени по улице проезжала машина.

– Гарри? – окликнула меня через некоторое время Мёрфи. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Голоден. Устал немного.

– У тебя такой вид, как будто тебе больно.

– Ну, немного больно, да.

– Я не эту боль имела в виду.

Я открыл глаза и посмотрел на нее, потом отвернулся:

– А… ты об этом.

– Об этом, – согласилась она. – У тебя такой вид, как будто ты истекаешь кровью.

– Переживу, – буркнул я.

– Это из-за прошлого Хеллоуина?

Я пожал плечами.

Некоторое время она молчала.

– Ты знаешь, все до сих пор не разобрались, почему вырубался свет в городе и что случилось после. Но в Музее естественной истории обнаружили труп человека, убитого животным. Эксперты считают, что это была крупная собака. А на полу нашли кровь трех разных групп.

– Правда? – устало спросил я.

– И еще в Кент-колледже. Там обнаружили восемь тел. Шестеро – без видимых причин смерти. У седьмого голова снесена острым, как скальпель, клинком. А у последнего пуля сорок четвертого калибра в затылке.

Я кивнул.

Некоторое время она молча смотрела на меня, хмурясь, – явно ждала, пока я заговорю сам.

– Ты убил их, – произнесла она наконец тихо, но уверенно.

Память услужливо проиграла в голове несколько не самых приятных клипов. Желудок болезненно скрутило.

– Того, без головы, – не я.

Взгляд ее голубых глаз остался столь же спокойным. Она кивнула:

– Ты убил их, и это тебя гложет.

– Не должно бы. Я много кого убивал.

– Верно, – согласилась Мёрфи. – Только теперь это были не фэйри, не вампиры и не монстры. Это были люди. И ты убил их не в пылу сражения. Ты сделал это осознанно.

Почему-то я не смог поднять на нее взгляда. Но кивнул.

– Более или менее, – прошептал я.

Она подождала, не скажу ли я еще чего, но я молчал.

– Гарри, – произнесла она. – Ты терзаешь себя из-за этого. Тебе надо с кем-нибудь поговорить. Необязательно со мной, необязательно здесь, но нужно. Нет стыда в том, что тебе плохо, потому что ты убил кого-то – во всяком случае, когда на это была причина.

Я усмехнулся – довольно горько:

– Вот уж от кого не ожидал совета не переживать из-за убийства.

Она неуютно поерзала на месте.

– Сама немного удивлена, – призналась она. – Но черт подери, Гарри… помнишь, когда я застрелила агента Дентона?

– Угу.

– Мне тоже долго пришлось свыкаться. Я понимаю, что он это заслужил. И что не сделай я этого, он убил бы тебя. Но чувствовала я себя после этого… – Она хмуро уставилась в ветровое стекло. – Это оставляет след. Лишать кого-то жизни… И бедолаги, которых поработили вампиры в том приюте. Это было еще хуже.

– Все эти люди пытались убить тебя, Мёрф. Ты должна была поступить так. У тебя и выбора-то не оставалось. И ты знала это, когда нажимала на спуск.

– А у тебя, ты считаешь, был выбор? – спросила она.

Я пожал плечами:

– Может, и был. А может, и нет. – Я сглотнул. – Суть в том, что я тогда не удосуживался подумать об этом. Не колебался. Просто хотел, чтобы они поскорее умерли.

Довольно долго она молчала.

– Что, если Совет прав насчет меня? – тихо спросил я у Мёрфи. – Что, если я превратился в какого-то монстра? Такого, который отнимает чужую жизнь, руководствуясь лишь своими желаниями. Которого цель интересует больше, чем средства. Для которого сила значит больше, чем справедливость. Что, если это первый шаг?

– А ты сам как считаешь? – спросила она вдруг.

– Я не…

– Потому что если ты, Гарри, так считаешь, значит, возможно, так оно и есть. А если считаешь, что это не так, значит, скорее всего, это не так.

– Сила позитивного мышления? – спросил я.

– Нет. Свобода выбора, – ответила она. – Ты не можешь изменить того, что уже произошло. Но ты волен выбрать, что делать дальше. А это значит, что ты переметнешься на темную сторону только в том случае, если сам выберешь это.

– А с чего ты взяла, что я этого не сделаю?

Мёрфи легонько коснулась пальцами моего подбородка:

– Потому что я не идиотка. В отличие от некоторых других, сидящих в этой машине.

Я поднял правую руку и бережно сжал ее пальцы. Они были теплые, крепкие.

– Поосторожнее. Это почти, можно считать, комплимент.

– Ты порядочный человек, – сказала Мёрфи, опуская руку; пальцев моих она при этом не стряхнула. – Порой до боли слепой и глухой. Но сердце у тебя доброе. Потому ты и относишься к себе так беспощадно. Ты устал, голоден и изранен, и ты видел, как нехорошие парни делают такое, чему ты не в силах помешать. Ты пал духом. Вот и все.

Простые, искренние и прямые слова. В голосе ее не было ни капли фальшивых утешений, ни капли снисходительной жалости. Я ведь не первый день знаком с Мёрфи. Я знал, что она готова подписаться под каждым своим словом. Сознание того, что она на моей стороне, даже если я нарушил закон, который она защищает по долгу службы, здорово ободряло.

Я говорил это прежде и повторю еще раз.

Мёрфи – хороший парень.

– Может, ты и права, – сказал я. – Адские погремушки, и правда, хватит жалеть себя – работать пора.

– Только начни с еды и отдыха, ладно? – хмыкнула она. – И если ты меня не слышал, я заеду за тобой утром.

– Идет, – кивнул я.

Мы еще немного посидели, держась за руки.

– Кэррин, – проговорил я.

Она посмотрела на меня. Глаза ее казались очень большими, очень голубыми. У меня не получалось смотреть в них долго.

– Ты никогда не думала о… ну… о нас?

– Иногда, – ответила она.

– Я тоже, – признался я. – Только… моменты все были какие-то неудачные.

Она улыбнулась:

– Я заметила.

– Как по-твоему, в этом что-то есть?

Она осторожно сжала мою руку пальцами и сразу убрала их:

– Не знаю. Может, когда-нибудь… – Она посмотрела на свою руку и нахмурилась. – Это многое бы изменило.

– Изменило бы, – согласился я.

– Ты мой друг, Гарри, – сказала Мёрфи. – Что бы ни случилось. Иногда в прошлом… я поступала по отношению к тебе несправедливо.

– Как тогда, у меня в офисе, когда ты заковала меня в наручники, – кивнул я.

– Ага.

– А потом ты мне зуб сломала.

Мёрфи пораженно моргнула:

– Я сломала тебе зуб?

– А потом…

– Ладно, ладно, – остановила она меня; щеки ее порозовели. – Я хочу сказать, я могла бы и раньше понять, что ты из хороших парней. И…

Я выжидающе смотрел на нее и молчал.

– И я прошу прощения, – выдавила она. – Вот гад!

Это далось ей непросто. Гордости в Мёрфи не по росту много. И да, я очень хорошо помню пословицу насчет хрустальных домов и камней. Поэтому я не стал давить на нее.

– Ты уж не увлекайся романтикой, Мёрф.

Она чуть улыбнулась и закатила глаза:

– Если мы и сойдемся когда-нибудь, не пройдет и недели, как я тебя убью. А теперь отдыхай. В таком виде от тебя все равно толку никакого.

Я кивнул и выбрался из машины:

– Тогда до завтра.

– Где-нибудь около восьми, – отозвалась она и вырулила обратно на улицу. – Поосторожнее, ладно? – бросила она, опустив стекло.

Я посмотрел вслед машине и вздохнул. Мои чувства по отношению к Мёрфи все еще пребывали в безнадежно запутанном состоянии. Может, мне нужно было поговорить с ней раньше. Действовать решительнее, инициативнее.

«Поосторожнее», – сказала она.

И почему, интересно, мне кажется, что я и так слишком осторожен?

Глава 15

Микки-Маус, мой будильник, сработал в семь утра и продолжал упрямо звенеть до тех пор, пока я не отшвырнул одеяло, не сел и не заглушил его к чертовой матери. Все тело болело, затекло, но ощущение неодолимой усталости заметно убавилось, и – раз уж я принял вертикальное положение – я начал шевелиться.

Я залез под душ и постарался не подпрыгнуть слишком высоко, когда в меня ударила первая струя ледяной воды. Конечно, кое-какой опыт по этой части у меня имеется. Ни один нагреватель не выдерживал у меня дольше недели без того, чтобы с ним не возникали какие-нибудь технические неполадки, а это особенно неприятно, если нагреватель газовый. Поэтому душ у меня бывает либо холодный, либо ледяной. С учетом моей личной жизни и нечеловеческого обаяния некоторых существ, с которыми мне время от времени приходится иметь дело, может, оно и к лучшему.

Однако порой, когда все мое тело в синяках и ссадинах, а в мышцах гнездится боль, я жалею, что душ у меня не обжигающе горячий, как у любого другого жителя страны.

И тут вода из ледяной разом сделалась обжигающе горячей. Это застало меня врасплох. Я взвыл и исполнил под струей замысловатый танец, пока мне не удалось отвернуть душ к стене, спасая тем самым особо ценные части тела. Затем, привыкнув немного к температуре, я сунул под струю ноющую голову и шею и даже застонал от удовольствия. Потом опомнился.

– Черт подери, я же говорил тебе не делать этого! – буркнул я.

Ласкиэль рассмеялась – совсем негромко, так что ее смеха почти не было слышно за шумом воды. Фантомные пальцы помассировали мне мышцы у основания шеи, унимая боль.