Текст книги "Долго и счастливо"
Автор книги: Джилл Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
– Как любезно с ее стороны. Я польщена, – воскликнула Камилла. Она вспомнила леди Астерли, матрону с крючковатым носом в коричневом платье и тюрбане, которая во время чаепития очень пристально разглядывала ее и уехала, так и не дав понять, одобряет она ее или нет. Очевидно, одобрила.
Мистер Фитцрой, бросая недовольные взгляды на лорда Уинтропа, попытался привлечь к себе внимание Камиллы.
– Не желаете ли завтра покататься в парке, мисс Смит? – удалось вставить ему, прежде чем Уинтроп успел снова заговорить.
Лорд Уинтроп повернулся к нему и раздраженно нахмурился.
– Я и сам собирался пригласить мисс Смит покататься, – сказал он сквозь стиснутые зубы. – Проклятие, Фредди, ты меня перебил…
– Да ведь дай тебе волю, ты никому и слова не дашь вставить, – насмешливо возразил мистер Фитцрой. – Правда, мисс Смит? – с обезоруживающей улыбкой повернулся он снова к Камилле.
– Мисс Смит уже дала обещание совершить прогулку в парке со мной, – раздался голос за их спинами, и в ложу вошел граф Уэсткотт, непринужденно улыбаясь растерявшимся при виде его джентльменам. – Не так ли, Камилла?
– Да, действительно, – тут же подтвердила она, лукаво улыбаясь своим разочарованным поклонникам. – Но я буду рада, если вы оба придете завтра к нам на чай – и вы тоже, лорд Кирби, – обратилась она к Кирби, который как раз закончил тихую беседу с Джеймсом и Шарлоттой.
– С удовольствием. – Кирби улыбнулся ей.
Лорд Уинтроп и мистер Фитцрой тоже поблагодарили за приглашение и вышли из ложи. Занавес поднялся, и Филип, усаживаясь на свое место рядом с Камиллой, тихо сказал:
– Наглые выскочки. Разве они не знают, что мы помолвлены? Мало того, что они неделями не отходили от Бриттани, теперь они собираются разбиться в лепешку ради вас.
Камилла повернулась к нему, в ее глазах прыгали озорные искорки.
– О, но они такие милые! Так приятно, когда за тобой ухаживают и говорят комплименты. Мне никогда в жизни не делали комплиментов, и смею сказать, это утомительно для женщины вроде Бриттани, которую беспрестанно преследуют поклонники, но не для меня!
– Не перестарайтесь, – произнес граф ей на ухо, как раз когда начала играть музыка. – Помните, что вы считаетесь моей невестой.
– Вы действительно собираетесь завтра на прогулку в парк? – шепнула Камилла.
– Я же сказал, не так ли? А теперь молчите и смотрите на сцену, а не то на нас начнут шикать.
Но его голос звучал шутливо, и она откинулась на спинку стула со странным чувством удовлетворения: перспектива провести с ним завтра наедине целый час наполнила ее невыразимым волнением. Камилла украдкой бросила взгляд на резко очерченный профиль графа. Какое счастье быть рядом с ним! Даже в том случае, если он проводит с ней время только ради того, чтобы вызвать ревность Бриттани…
Наступит день, когда этот розыгрыш подойдет к концу. Граф женится на Бриттани, у них будут дети, а она уедет в Париж и начнет новую жизнь, одна. При этой мысли ее охватило ощущение леденящей пустоты. За эти несколько дней она привыкла к великолепной жизни в Уэсткотт-Парке, к семье графа – даже про себя она думала обо всех Одли как о собственной семье. Но они не ее семья. Она не из их круга, никогда не была и никогда не будет одной из них.
Но сейчас она не хотела думать об этом. Она в Лондоне, ослепительном, великолепном, рядом с самым обворожительным и привлекательным мужчиной в городе, она та женщина, которой он шепчет на ухо, чью руку он держит в своей, на которую смотрит с восхищением, пусть даже это всего лишь его роль в их маленьком спектакле.
«Давайте вообразим, будто…»
Когда занавес наконец упал и опера закончилась, а Филип набросил на ее плечи расшитую золотыми блестками шаль, Камилла всем сердцем возжелала, чтобы та игра, в которую играют они, стала реальностью.
Глава 15
– Джеред, вот четыреста фунтов. Не потеряйте их ни в коем случае! Как вы думаете, это удовлетворит мистера Уимпнелла, пока вы не сможете достать остальных денег?
– Придется ему удовлетвориться этим. – Джеред посмотрел на туго набитый деньгами кошелек, врученный ему Камиллой. Они только что встретились в холле и нырнули в библиотеку, залитую солнечными лучами.
Джеред покачал головой.
– Мисс Смит, как я смогу вас отблагодарить?
– Есть две вещи, которые вы можете для меня сделать, Джеред. Одна из них – пообещать мне больше никогда не играть в азартные игры.
– Это просто! – быстро ответил он и скорчил гримасу. – Ноги моей больше не будет в игорном заведении – по крайней мере до тех пор, пока я не научусь играть получше…
– Джеред!
– Я пошутил! Обещаю. Что еще я могу для вас сделать?
– После визита к мистеру Уимпнеллу вам придется сделать для меня кое-какие покупки. Если это вас не слишком затруднит…
– Конечно, а какие именно покупки?
Камилла вручила ему список, и он прочел его вслух:
– Полдюжины шерстяных одеял, шерстяная ткань, пуговицы, хлеб, сыр, окорок… что это такое, Камилла?
Она взяла у него список, сложила пополам и сунула в верхний карман его куртки.
– Хочу послать немного провизии в тот работный дом, в котором я выросла. У меня там осталась маленькая подружка, Хестер. А шерстяная ткань и пуговицы нужны мне, чтобы сшить ей хорошее теплое зимнее пальто.
Джеред заморгал глазами, глядя на нее.
– Но так нельзя, Камилла! Деньги, которые дал вам Филип, вы должны потратить на себя!
Камилла грустно улыбнулась и покружилась перед Джередом, демонстрируя свое платье из кремового муслина с фестонами по воротнику и узкими рукавами, отделанными брюссельскими кружевами.
– Разве похоже, что я в чем-то нуждаюсь, Джеред? А вам необходимы деньги, чтобы спастись от серьезных неприятностей. Я уж не говорю о Хестер и других детях-сиротах. Им так много всего нужно!
– Конечно, я помогу вам, – быстро произнес Джеред, видя, как тень грусти затуманила лицо Камиллы. – Вы – самый щедрый человек из всех, кого я знаю, мисс Смит. Я вами восхищаюсь.
– Спасибо, Джеред, – мягко ответила Камилла, и ее щеки порозовели от этого комплимента. – Мне надо взять капор, – сказала она, с улыбкой направляясь к двери. – Филип сегодня утром везет меня на прогулку, и мне не хотелось бы заставлять его ждать.
– А я так заставил ждать мистера Уимпнелла, – с отвращением произнес Джеред. – Будь он проклят. Но по крайней мере Филип ничего об этом не знает. Слава Богу. Он бы меня убил.
– И угроза этого еще не миновала.
Голос Филипа раздался из-за высокой спинки одного из красных кожаных кресел, стоящих у окна. Через секунду он встал, холодно глядя на застывшую от ужаса пару.
– Тот, кто подслушивает, никогда не услышит ничего хорошего о себе! – с упреком и возмущением воскликнула Камилла первое, что пришло ей в голову. Джеред побелел, как мрамор, и казалось, безуспешно старается найти подходящие слова.
Филип подошел к ним с ленивой грацией. Но глаза его горели яростью, и сердце Камиллы упало. Она приготовилась к буре, но он заговорил с ледяным спокойствием, и это было гораздо хуже, чем если бы он начал кричать.
– Ты меня разочаровал, Джеред. – Слова графа звучали так резко, словно он наносил удары рапирой. – Тебе не только не хватило мужества рассказать мне прямо об угрозах мистера Уимпнелла, но ты опустился до того, что взял деньги у леди. Я предлагаю тебе немедленно вернуть кошелек мисс Смит, если у тебя осталась хоть капля чувства собственного достоинства.
Джеред, губы которого совсем побелели, отдал Камилле кошелек, избегая встречаться с братом глазами.
– Тебе, возможно, будет интересно узнать, – холодно произнес Филип, – что твой долг мистеру Уимпнеллу уплачен некоторое время назад.
В библиотеке раздавалось лишь тиканье часов в ореховом футляре. И Джеред, и Камилла в изумлении смотрели на графа.
– Он приезжал ко мне в Уэсткотт-Парк, я ведь предупреждал тебя о его визите, помнишь? Я по глупости надеялся, что ты сам придешь ко мне и расскажешь о своих долгах.
– Я хотел, Филип, но думал, что ты мне шею свернешь.
– Мог и свернуть. Но мог и понять тебя. Это не приходило тебе в голову? Или ты просто струсил?
Джеред покраснел как мак, упреки брата привели его в ярость. Но прежде чем он успел сказать что-либо в свою защиту, Филип продолжил мрачным, едким тоном:
– Я заплатил по твоим обязательствам, Джеред. Но клянусь самим дьяволом, ты возместишь мне каждое пенни из этих денег. Твое ежемесячное пособие будет сильно урезано, и ты будешь докладывать мне ежедневно о своем местонахождении и о своих занятиях в течение неопределенно долгого времени.
– С радостью. – У Джереда вырвался вздох облегчения. – Что угодно, только бы избавиться от преследований мистера Уимпнелла. Все время на меня это давило… если бы я только знал…
– Ты бы знал, если бы пришел ко мне, как мужчина, – возразил Филип. – Но мы обсудим это позже. Сейчас мне надо сказать тебе кое-что, не предназначенное для ушей дамы.
Камилла подняла точеные брови.
– В английском языке осталось мало слов, которых я бы не слышала много раз, – колко заверила она его. – Я должна сказать кое-что в защиту Джереда. Наша договоренность – это целиком моя идея, не его, и он не должен один нести бремя вашего гнева. Его поведение по отношению ко мне было безупречным. И кроме того, он очень хороший юноша, и вы должны им гордиться…
– Моя дорогая мисс Смит, – ледяным тоном перебил ее Филип, сильно поколебав мужество Камиллы, – насколько я помню, я плачу вам за то, чтобы вы притворялись влюбленной в меня, хотя вы и не испытываете подобных чувств. Я плачу вам не за то, чтобы выслушивать ваше мнение относительно моего младшего брата, меня оно совершенно не интересует, и держите его при себе.
Камилла оцепенела. Джеред возмутился было резкостью брата, но девушка заговорила первой, в ее глазах вспыхнул огонь.
– Я вижу, что с вами невозможно разговаривать, милорд. Вы считаете, что только ваше мнение важно, и больше ничье. И вот что, сэр, – воскликнула она и, сунув руку в кошелек, достала оттуда монету и бросила ее графу. – За сегодняшний день можете мне не платить. Я использую его по своему усмотрению, так что вы не будете обременены ни мной, ни моими мнениями.
Камилла решительно двинулась к двери, но граф схватил ее за руку.
– Ничего подобного!
– Филип, – расстроенно сказал Джеред. – Не вымещай свой гнев на мисс Смит. Ты же сердишься на меня. Это все моя вина…
– Оставь нас, – гневно перебил его Филип. – Я хочу поговорить наедине с мисс Смит. Мы с тобой выясним отношения позже. Чего ты ждешь? Или ты думаешь, что я собираюсь поколотить эту девушку? Не скрою, она того заслуживает, но полагаю, ты меня знаешь достаточно хорошо.
– Возможно, ты ее и не поколотишь, но ты будешь кричать на нее и обвинять во всей этой истории, а виноват в ней только я один, и… и я этого не допущу. – Джеред схватил брата за руку и попытался освободить Камиллу, но она быстро заговорила, внезапно испугавшись, что братья подерутся из-за нее.
– Джеред, пожалуйста, ступайте. Я его не боюсь, – с вызовом прибавила она. – Собственно говоря, у меня тоже есть кое-что, что мне хотелось бы высказать вашему брату наедине.
– Но…
– Уходи! – Камилла с Филипом крикнули ему в один голос.
Джеред, обескураженный, переводил взгляд с одного на другого, потом медленная улыбка разлилась по его лицу.
– Полагаю, силы равны, – протянул он, пятясь к двери. – Однако, Филип, если бы я бился об заклад, то поставил бы свои деньги на леди.
– У тебя нет никаких денег, – успел бросить ему Филип сквозь зубы, прежде чем со стуком захлопнулась тяжелая дубовая дверь библиотеки.
Филип посмотрел сверху вниз на девушку, чей горящий взгляд обжигал его, как огонь. «Думай только о деле», – приказал он себе, невольно любуясь зеленым огнем ее необыкновенных глаз, чувственным ртом, темно-рыжими густыми локонами. Одна упрямая прядь волос выбилась из прически и очень мило упала ей на лоб. Камилла нетерпеливым жестом отбросила ее назад. Она одновременно выглядела до крайности взбешенной и очень решительной. Взрывоопасное сочетание.
– Мы должны поговорить, – заговорил граф, пытаясь вспомнить, почему так разозлился.
– Могу ли я вас остановить?
– Даже не пытайтесь. С каких это пор вы считаете необходимым вмешиваться в мои семейные дела? Долгами Джереда должен заниматься я, а не вы. Если вы не понимаете всего неприличия вашего поступка…
– О, так мы говорим о приличиях, милорд? Но разве не вы навязали служанке роль вашей невесты, и это для того, чтобы леди, которую вы любите, прибежала к вам, словно покорная собачонка? И где же тут приличия, милорд?
– Перестаньте называть меня милордом.
– Почему? Разве вы обращаетесь со мной как с равной? Впрочем, вы никого не удостаиваете таким обращением, даже членов своей собственной семьи. Они все вас боятся. Как вы могли ожидать, что Джеред придет к вам добровольно, если у него были все основания полагать, что вы будете с ним резким и сурово накажете его? Ваша строгость делает его несчастным. А Доринда так ждет, чтобы вы обратили на нее внимание, но…
– Довольно!
Лицо графа стало белым, гримаса боли исказила его черты. В глазах застыло невыносимое страдание.
Камилла ахнула и поднесла дрожащие руки к горлу. Что она сказала? Как могла причинить ему такую боль? Филип резко повернулся и подошел к окну. Долгое мгновение Камилла смотрела на него в потрясенном молчании.
– Простите меня, – сдавленным голосом произнесла она и, подойдя к нему, сжала его руку. – Ох, Филип, пожалуйста, простите. Это неправда, все не так, ваша семья вас любит – они все вас ужасно любят. Вы не должны обращать на меня внимания, я всегда говорю не то, что надо, любой вам подтвердит…
– Вы сказали правду. Никогда не извиняйтесь за правду, Камилла. – Его голос звучал ровно и невероятно спокойно. Но пальцы, которые она держала в своей руке, слегка дрожали.
– Это только часть правды. То, что они вас любят, тоже правда. Семейные отношения очень сложны. Чувства не всегда понятны. Любовь, ненависть, страх, уважение, нежность. Все это может существовать одновременно. Филип, я знаю, как сильно вы всех их любите, и они тоже это знают.
Камилла почувствовала, что плачет. Из жалости не к себе, а к нему. Она никогда и никому не причиняла боли, а сейчас заставила глубоко страдать человека, который был к ней добрее, чем кто-либо за все время после смерти ее родителей. Человека, который всегда обращался с ней, как с леди, который привел ее в дом, доверился ей и на время сделал членом своей семьи. Она не могла перенести жестокости собственной вспышки.
Граф вдруг обернулся и посмотрел ей в глаза.
– Почему вы плачете? – Теперь его голос звучал хрипло.
– Я… я сделала вам больно.
– Камилла, не плачьте. Не надо из-за меня плакать. Я заслужил все то, о чем вы говорили.
– Нет, не заслужили, – прошептала она. Импульсивно она протянула руку и прикоснулась к его лицу, к этому худощавому, красивому лицу, в надежде хоть как-то смягчить горечь в его глазах. – Я вспылила… и все преувеличила…
– Одна из черт, которая мне в вас больше всего нравится, – вы всегда говорите правду. Не пытайтесь сгладить впечатление, детка. Я всем порчу жизнь и очень хорошо это понимаю.
Филип хотел ущипнуть ее за щеку, чтобы придать своим словам шутливый оттенок. Готов был поклясться, что именно это он и собирался сделать. Но вместо щипка он ласково провел по щеке пальцем. И мгновенно ощутил, как по телу Камиллы пробежала дрожь.
Что-то в нем дрогнуло в ответ, и граф почувствовал знакомое томление. Он посмотрел в ее лицо, отражавшее самые разные чувства: удивление, нежность, нетерпение, сострадание. И внезапно, не задумываясь, привлек ее к себе.
Не успев ничего понять, он уже ласкал ее, черпая силу в женской нежности ее тела, успокаиваясь от прикосновения ее пахнущих розами волос к своей щеке.
– Камилла, Камилла. – Он удивился: один звук ее имени приносил ему исцеление.
– Все в порядке, Филип. – Она прижалась к нему, полная желания ободрить его, загладить свои резкие слова. – Джеред, Доринда, Джеймс – с ними все в порядке.
– Я пытался задавить в них это проклятое сумасбродство и склонность к необузданным поступкам, но мне это не удалось. – Зачем он ей все это рассказывает? И что еще более странно, он не мог остановиться. – Я лишь заставил их ненавидеть меня. – Граф застонал, ему нелегко давалось признание собственного провала.
– Они не испытывают к вам ненависти. – Камилла откинулась назад в кольце его рук и улыбнулась ему завораживающей улыбкой, шедшей прямо из глубины ее души. – Что бы вы ни сделали, я знаю, что у вас были на то причины. Я… мне не следовало вмешиваться.
Она выглядела такой милой, такой встревоженной и грустной, ее грудь так невинно прикасалась к его, что он вдруг ощутил непреодолимое желание поцеловать девушку. Вот и говори о присущем Одли сумасбродстве! Изо всех сил стараясь подавить в себе это преступное желание, которое шло вразрез с их договоренностью, Филип медленно отпустил Камиллу, сделал шаг назад и глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя.
– Я обещал вам прогулку по парку, Камилла. Идите за своим капором и поедем.
Она несколько мгновений смотрела на него долгим, испытующим взглядом, затем, не говоря ни слова, кивнула. На этот раз вопреки обыкновению она повиновалась беспрекословно.
Когда Камилла вышла из библиотеки, Филип в отчаянии запустил пальцы в волосы и уставился невидящими глазами на массивные книжные полки вдоль обшитых панелями стен. В его библиотеке были тысячи томов по истории, романы, поэтические сборники и философские эссе, все они содержали в себе мудрость и знания многих веков. И все же, стоя перед ними, он напрасно пытался понять свое собственное поведение. Что-то в Камилле Брент было такое, что нарушало все его планы. На нее он не мог сердиться. С ней ему хотелось говорить и думать о том, о чем он ни с кем не говорил, – о горестных событиях последних лет, которые он похоронил внутри себя, стараясь изо всех сил быть сильным ради своей семьи.
Может быть, причина в том, что она посторонний человек, и он мог, не опасаясь, открыться ей? Ему никогда не пришло бы в голову признаться Бриттани в собственной слабости. Внезапно Филип понял, что никогда ни о чем серьезном не разговаривал с Бриттани. Она никогда не проявляла ни малейшего интереса к его семье. Филип задумался. Как бы она прореагировала на проблемы Джереда? Сразу же пришла бы к нему и все рассказала во избежание скандала, решил он. Но с другой стороны, Джеред не доверился бы Бриттани. Она внушала ему слишком большую робость.
А вот в Камилле нет ничего пугающего. Милая, честная девушка, она слишком близко все принимает к сердцу, и поэтому к ней испытываешь доверие. Слишком прямодушная, да. Несколько эксцентричная. Он ухмыльнулся, вспомнив, как она пряталась в шкафу у Доринды, как чихала, стоя с котенком в руках. И как лежала в грязи после того, как Мармеладка перебросила ее через ограду. И как ангельски пела в Мэрроуинг-Холле. Она была возмутительна, восхитительна и необычайно рассудительна в одно и то же время. Но возможно, именно поэтому всем вокруг – даже Шарлотте, которая обладала особым чутьем на неискренность, – было с ней так чертовски легко.
В этот момент Филип понял, что Камилла теперь для него нечто большее, чем просто служащая, выполняющая за деньги временную работу. Она стала ему другом. Всем им.
Через несколько минут Камилла спустилась вниз по лестнице. Филип ждал в холле и смотрел на прекрасное видение в шляпке со страусовыми перьями, приближающееся к нему.
– Миледи, ваша карета ждет, – торжественно произнес граф, и глаза его сверкали от удовольствия, когда он накидывал ей на плечи мантилью.
– Вы поедете очень быстро? – нетерпеливо спросила Камилла, после того как граф отпустил конюха, державшего лошадей под уздцы, и помог ей сесть в экипаж. – Мне всегда было интересно, что чувствуешь, когда несешься вперед с бешеной скоростью, так что ветер свистит в ушах. Это должно быть очень здорово! Когда я узнала, что вы доехали до Ньюмаркета меньше чем за четыре часа…
Граф бросил на нее странный взгляд.
– Кто вам рассказал о Ньюмаркете? Это было много месяцев назад.
– О! – Камилла покраснела, потом громко рассмеялась. – Я слышала об этом в таверне. Тогда весь Лондон говорил о вашем знаменитом пари. Видите ли, одна из служанок в таверне приходится кузиной одному из ваших лакеев. Поэтому ей было все известно об этом пари, и точное время вашего путешествия, и в какое восхищение привела ваша победа весь высший свет.
– Понятно. А как зовут этого очень болтливого лакея? – сухо осведомился он.
– Кажется, Эндрюс или, может быть, Уолтерс?
Он улыбнулся.
– Ваша память так же исключительна, как и ваше умение ездить верхом. Не припоминаю никого из моих слуг с таким именем. Когда-то у нас был Сандерс и конюх по имени Андерс, но это было очень давно…
– Андерс? – Камилла подпрыгнула на сиденье рядом с ним. Несмотря на свежий октябрьский воздух, она побледнела. – Не… не Генри Андерс?
– Да, но он не мог быть кузеном этой девушки. Генри Андерс ушел из Уэсткотт-Парка три года назад и поступил на работу к Марчфилду. С тех пор я о нем ничего не слышал.
Голос графа звучал угрюмо. На его лице появилось прежнее замкнутое, жесткое выражение.
– Нет, Андерс не был кузеном Фредерики, но имя его мне знакомо. Однажды я встретилась с его другом в «Розе и лебеде», и тот что-то говорил о нем. Похоже, вам не очень нравился этот человек.
– Он был уволен при весьма неприятных обстоятельствах, – сухо ответил Филип.
– Вот как. Он… что-нибудь украл… или…
– Он пренебрег своими обязанностями.
Филипу явно не хотелось говорить об Андерсе, но Камилле было необходимо узнать о нем как можно больше.
– Вы говорите об этом с такой горечью. Значит, вы его не любили?
Филип, ловко управляя резвой парой каурых коней на узких лондонских улицах, мысленно перенесся на три года назад, в то время, когда Маргарита еще была жива.
– Генри Андерс позволил моей сестре уехать из дому одной в ту ночь, когда она погибла. Маргарита была сорвиголовой и последовала за Джеймсом и братьями Кирби, пустившимися в очередную дикую эскападу. Если бы Андерс ее остановил или предупредил бы ее гувернантку или миссис Уайет, возможно, она и Максвелл Кирби сегодня были бы живы.
– Я не знала. Простите меня. – Камилла спрятала лицо в меховой воротник своей мантильи. По ее телу внезапно пробежала дрожь. Она спрашивала себя, было ли простым совпадением то, что тот человек, убитый в «Белом коне», работал у Филипа, а затем у Марчфилда. Что-то во всем этом ее настораживало, но она не могла понять, что именно. Итак, между убитым и лордом Марчфилдом существовала связь. Возможно, Андерс запугивал лорда Марчфилда все эти годы; вероятно, он заставил Марчфилда взять его на службу, а потом стал вымогать у него огромные суммы денег.
Но почему? В чем заключалось это вымогательство?
Камилла вздрогнула, и Филип бросил на нее внимательный взгляд. Когда кони вошли в ворота Гайд-парка, граф свернул на дорогу для карет и пустил каурых шагом.
– Вам холодно. Вот, возьмите это. – Граф достал из-под сиденья красное шерстяное одеяло, которым Камилла закутала ноги. Но не прохладный осенний воздух заставил ее дрожать, а родившиеся в ее голове подозрения. Камилла попыталась думать о чем-нибудь другом. Сейчас не время размышлять об этом деле, иначе Филип заметит ее тревогу и начнет расспрашивать, а она никого не хотела впутывать в эту историю.
– Вы очень молчаливы, – заметил Филип, обменявшись приветствием со знакомым наездником, который поскакал вперед по параллельной дорожке.
– Я думала о Джереде. – Камилла незаметно скрестила пальцы, чтобы оправдать свою ложь. К счастью, разговор перешел на другую тему, ту, которую ей хотелось обсудить гораздо больше.
– Я должен извиниться перед вами за свое поведение в библиотеке, – сказал граф, бросая на нее быстрый взгляд. – Вы проявили большое великодушие, пытаясь помочь Джереду. Благодарю вас.
– Как же иначе? – с чувством ответила Камилла. – Он был в таком отчаянии, когда признался мне во всем.
– Самое обидное, – тихо сказал он, – что он доверил свою беду вам, а не мне.
– Он благоговеет перед вами, Филип. – Камилла повернулась на сиденье и пристально посмотрела на его чеканный профиль. – Он так хочет получить ваше одобрение, что страшится вашего гнева. Он молод и, несмотря на все свои браваду, юмор и обаяние, в глубине души понимает, что ему необходима ваша помощь.
– Только я не слишком тороплюсь предложить ее, не так ли? Бог мой, а я ведь так хотел защитить их, защитить их всех!
– Нельзя защитить их от самих себя, – мягко сказала она. – Они такие, какие есть. И они чудесные люди. Неужели вы этого не видите?
– Я вижу, что они – Одли до мозга костей. Так же, как и я сам.
– Это же прекрасно. И не пытайтесь меня обмануть, вы тоже так думаете!
Несмотря на мрачное настроение, Филип не смог сдержать улыбки.
– С одной стороны, это хорошо, но с другой – плохо. Однако… ну, наверное, единственный способ заставить вас понять – это рассказать вам кое-что, о чем знают лишь немногие. – Он остановил коней на одной из пустынных дорожек, вдоль которой росли кусты поздних роз, и, глядя прямо перед собой неподвижным взглядом, заговорил: – Когда умер отец, я унаследовал не только его титул, но кое-что еще. Никто не знает об этом, кроме поверенного и судебного исполнителя. Мой отец настолько запустил свои дела, что ему угрожало полное банкротство. Пришлось заложить Уэсткотт-Парк. Другие поместья уже давно были заложены. Я унаследовал одни долги. Отец имел несчастье пристраститься к азартным играм и сильно проигрывал. Он занимал деньги, пытаясь отыграться, и все больше увязал в долгах. Никто, разумеется, ничего об этом не знал. Вступив в права наследства, я только тогда обнаружил, в каком плачевном состоянии его денежные дела.
Камилла ужаснулась. Она представила себе, как Филип был потрясен, когда узнал обо всем и понял, что теперь на его плечи ложится ответственность за спасение семьи от долгов.
Камилла старалась найти слова утешения, но, судя по выражению лица графа, он не очень-то нуждался в них. Однако она знала, что под кажущейся спокойной уверенностью таятся боль и отчаяние.
– Какое тяжелое время вам пришлось пережить! – мягко сказала она. – Я вас могу понять, хотя бы отчасти. Мой отец тоже был страстным игроком, и его постигла та же участь. – Филип повернулся к ней. Он вспомнил печальную историю, однажды ею рассказанную. – Когда умерли мои родители, – тихо продолжила Камилла, – открылись долги отца. Все ушло на их уплату.
Да, она его понимает, подумал Филип, и у него сжалось сердце. И насколько все оказалось ужаснее для нее, маленькой девочки, которая не могла исправить безнадежное положение дел. У него были преимущества – время, средства и власть, чтобы действовать, ведь он был уже взрослым и принадлежал к высшему обществу.
– Что было дальше? – спросила Камилла, сжав руки на коленях.
– Я ввел строгую экономию и сделал несколько довольно смелых вложений, чтобы избавиться от кредиторов. И к счастью, деньги, столь необычно вложенные мной в морские перевозки, принесли хорошую прибыль. Появились средства на уплату долгов и для дальнейших инвестиций. Кажется, у меня есть способности к бизнесу, которые не являются слишком хорошей рекомендацией для высшего света, но очень полезны в жизни. – На мгновение его лицо осветила лукавая улыбка, смягчившая резкие черты. – Во всяком случае, я смог выкупить закладную на Уэсткотт-Парк и получать прибыль от поместий. Ни братья, ни сестры так и не узнали, какая опасность грозила нам всем. Но я-то знал. И впервые меня начала тревожить эта проклятая необузданность Одли, которая имела такие печальные последствия для моего отца. Но только после гибели Маргариты я по-настоящему испугался.
Камилла долго не могла решиться задать сокровенный вопрос.
– Как погибла Маргарита? – Эти слова прозвучали почти неслышно, как дыхание ветерка.
Филип откинулся на спинку сиденья и отпустил поводья. Каурые беспокойно перебирали копытами.
– Я вам расскажу, – тяжело произнес он. – Я не говорил об этом ни с кем с той ночи, когда это случилось, но… вам я расскажу, Камилла. Тогда вы поймете, что произошло между мной и Джеймсом. Я вам расскажу, как моя красивая младшая сестра, у которой впереди была целая жизнь, умерла ужасной смертью. Я вам расскажу, что именно случилось с Маргаритой.
