Текст книги "Проблемы жизни"

Автор книги: Джидду Кришнамурти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 47 страниц)

ПРИЧИНА И СЛЕДСТВИЕ

«Я знаю, что вы исцеляли, – сказал он. – Может быть, вы смогли бы исцелить моего сына? Он почти совсем ослеп. Я обращался к нескольким врачам, но они ничего не могут сделать. Они советуют повезти его в Европу или Америку, но я небогат, и это вне моих возможностей. Пожалуйста, сделайте что-нибудь. Наш сын – единственный ребенок, и жена моя в полном отчаянии».

Он был мелкий служащий, бедный, но образованный, как все представители этой группы. Он знал санскрит и литературу на, санскрите. Он сообщил, что страдания мальчика – это его карма, а также карма его родителей. Но что же они совершили, чтобы заслужить такое наказание? Какое зло они учинили в прошлой, а может быть, и в этой жизни, чтобы нести такую муку? Должна же быть причина этого несчастья, скрытая в каком-то прошлом, действии.

– Но ведь возможна и непосредственная причина этой слепоты, которую врачи еще не установили. Слепоту может вызвать какая-нибудь наследственная болезнь. Если врачи не могут установить физическую причину, почему вы стремитесь найти метафизические корни болезни в далеком прошлом?

«Если я буду знать причину, я гораздо лучше смогу понять следствие».

– Понимаете ли вы какое-либо явление, если знаете его причину? Знание причины какого-то страха делает ли вас свободным от этого страха? Можно узнать причину, но приходит ли одновременно с этим понимание? Когда вы говорите, что знание причины позволит вам понять следствие, вы на самом деле жаждете получить какое-то утешение от знания того, как это произошло, не так ли?

«Конечно, так. Именно поэтому я хочу узнать, какие действия в прошлом вызвали настоящую слепоту. Это в наибольшей степени могло бы дать утешение».

– Но ведь это и означает, что вы ищете утешение, а не понимание.

«А разве это не одно и то же? Понять – значит найти утешение. Что хорошего в понимании, если оно не несет радости?»

– Понимание какого-либо факта может принести смятение; совсем не обязательно, чтобы оно давало радость. Вы хотите утешения, именно этого вы ищете. Вы потрясены болезнью сына, и вы хотите получить успокоение. Это успокоение вы называете пониманием. Вы ставите задачу не обрести понимание, а получить утешение. Вы думаете отыскать путь, на котором ваше смятение уляжется, и вот это вы называете поисками причины. Вас больше всего занимает желание погрузиться в состояние покоя, стать вне тревог, и вы ищете путей к этому. Мы переходим в мир покоя и грез различными путями: это Бог, ритуалы, идеалы, алкоголь и т.д. Мы хотим уйти от тревог; один из путей бегства – это поиски причины.

«Но почему мы не должны искать освобождения от смятения? Почему нельзя избегать страдания?»

– Можно ли освободиться от страдания, избегая его? Вы можете захлопнуть дверь перед каким-либо безобразным явлением или перед страхом, но они остаются там за дверью, не правда ли? То, что подавлено, то, чему вы сопротивляетесь, как раз это вы и не поняли, разве не так? Вы можете давить на волю вашего ребенка или подвергать его дисциплине, но это, конечно, не будет способствовать пониманию его. Вы ищете причину с тем, чтобы уйти от мук тревоги; именно с этой целью вы производите поиски, и вполне естественно, что вы найдете то, что вы ищете. Освободиться от страдания можно только тогда, когда вы осознаете каждую его фразу, когда вы рассмотрите всю его структуру в целом. Избегать страдания означает лишь усиливать его. Объяснение причины не есть ее понимание. Вы можете найти объяснение, но вы не освободитесь от страдания; страдание остается, только вы прикрыли его словами, умозаключениями, своими или заимствованными от других. Изучение толкований не есть изучение мудрости. Когда толкования прекращаются, только тогда возможна мудрость. Находясь в тревоге, вы ищете объяснений, которые должны привести вас в состояние покоя, и вы найдете их; но объяснение – это не истина. Истина приходит в процессе такого наблюдения, в котором отсутствуют выводы, объяснения, слова. Сам наблюдающий построен из слов; ваше «я» создано из объяснений, умозаключений, осуждений, оправданий и т.д. Единство с предметом наблюдения существует лишь тогда, когда отсутствует наблюдающий; только тогда приходит понимание и свобода от проблемы.

«Мне кажется, я это понимаю. Но разве не существует того, что называется кармой?»

– А что вы понимаете под этим словом?

«Текущие обстоятельства являются результатом предшествующих действий, недавних или совершенных в далеком прошлом. Процесс, охватывающий причины и следствия, со всеми его разветвлениями – вот более или менее то, что понимается под словом «карма»».

– Но это лишь поверхностное объяснение. Попробуем выйти за пределы слов. Существует ли вполне определенная причина, которая вызывает определенное следствие? Когда причина и следствия зафиксированы, не есть ли это смерть? Все, что неподвижно, негибко, односторонне, – все это должно отмереть. Животные, которые развиваются в каком-то одном направлении, в недалеком будущем должны погибнуть, не правда ли?

Человек развивается по различным направлениям, поэтому имеется возможность его длительного существования. То, что обладает гибкостью, существует долго; то, что не обладает гибкостью, будет сломлено. Желудь не может стать ничем иным, как дубом; причина и следствие лежат в нем самом. Но человек не настолько замкнут в себе и ограничен; поэтому, если он не уничтожает сам себя, тем или иным путем, он может уцелеть. Носят ли причина и следствие стационарный, четко определенный характер? Когда вы пользуетесь союзом «и», говоря «причина и следствие», не следует ли отсюда, что вы считаете и то и другое неподвижным, фиксированным? Но всегда ли причина носит стационарный характер? Всегда ли следствие неизменно? Без сомнения, причина-следствие есть непрерывный процесс, не правда ли? «Сегодня» есть результат вчерашнего дня, а завтрашний день – результат сегодняшнего. То, что было причиной, становится следствием, а следствие становится причиной. Это цепной процесс, не так ли? Одно вливается в другое, ни в единой точке нет остановки. Это постоянное движение, здесь нет ничего неподвижного. Существует множество факторов, которые вызывают это непрерывное движение «причина-следствие-причина».

Объяснения, выводы относятся к области неподвижного, все равно, будут ли они правого или левого направления, или будут принадлежать организованной вере, которая называется религией. Когда вы пытаетесь прикрыть живое с помощью объяснений, тогда для живого наступает смерть; это как раз то, чего желает большинство из нас; с помощью слов, идеи, мысли мы жаждем погрузиться в грезы. Поиски рационального объяснения – это лишь другой путь для того, чтобы успокоить встревоженное состояние, но само желание обрести покой, отыскать причину, найти вывод несет за собой смятение, и потому мысль оказывается пойманной в сеть своих собственных проекций. Мысль не может быть свободной, она никогда не может сделать себя свободной. Мысль есть результат опыта, опыт же всегда накладывает ограничительные условия. Опыт не может быть мерилом истины. Осознание ложного как ложного приносит свободу истины.

ТУПОСТЬ

Когда отошел поезд, было еще светло, но тени становились все длиннее. Городские постройки тянулись вдоль железной дороги. Люди выходили, чтобы встретить поезд, а пассажиры приветствовали своих друзей. С большим шумом мы въехали на мост, перекинутый через широкую извилистую реку. В этом месте ширина реки составляла несколько миль; в быстро гаснущем свете с трудом можно было увидеть противоположный берег. Поезд шел по мосту очень медленно, как бы пробивая себе дорогу вперед. Мы насчитали 58 пролетов между обоими берегами. Как прекрасны были воды реки, безмолвные, обильные, глубокие! Вдали приветливо выделялись песчаные острова. Город с его шумом, пылью и убожеством постепенно оставался позади. Чистый вечерний воздух проникал через, окна, но как только мы проехали через мост, снова началась пыль.

Человек, занимавший нижнее место, оказался весьма разговорчивым, а так как нам предстояло ехать всю ночь, то он почувствовал себя вправе задать несколько вопросов. Он был крупного сложения, с большими руками и ногами. Он начал с рассказа о себе, о своей жизни, о своих трудностях, о своих детях. Он говорил, что Индия должна сделаться такой же преуспевающей страной, как и Америка. Излишнюю рождаемость необходимо поставить под контроль и, кроме того, необходимо, чтобы люди осознали свою ответственность. Он много говорил о политическом положении, о войне и закончил повествованием о своих собственных путешествиях.

– Как мы нечувствительны, как не достает нам способности давать быстрый и адекватный ответ, в какой малой степени мы готовы наблюдать! Без сенситивности можно ли быть гибким и обладать восприимчивостью, пониманием, свободным от усилия?

Само усилие препятствует пониманию. Понимание приходит с высочайшей сенситивностью, но сенситивность нельзя культивировать. Можно культивировать позу, искусственно созданный внешний лоск но подобное одеяние не является сенситивностью, это лишь умение держать себя, поверхностное или глубокое, выработанное под влиянием окружения. Сенситивность – не результат влияния культуры; это состояние незащищенности, открытости. Эта открытость – нечто лишь подразумеваемое, неизвестное, неуловимое. Но мы боимся быть сенситивными; это слишком мучительно, требует слишком большого напряжения, постоянного приспособления, что в свою очередь нуждается в осмыслении. Осмысление требует бдительности; но мы предпочитаем получать утешение, погружаться в грезы, становиться тупыми. Газеты, журналы, книги, при нашем пристрастии к чтению, накладывают на нас печать тупости; потому что чтение – это чудесный способ бегства, наподобие алкоголя или религиозных обрядов. Мы хотим бежать от мук жизни, а тупость – это наиболее эффективный путь: тупость добивается объяснений, следования за лидером или идеалом, отождествления, с каким-либо достижением, ярлыком или типом. Многие из нас хотят сделаться тупыми, привычка очень быстро усыпляет ум. Привычка к дисциплине, практике, постоянному усилию становиться – все это весьма почтенные пути, с помощью которых мы становимся нечувствительными.

«Но что получилось бы, если бы мы обладали подобной сенситивностью? Мы были бы никчемными и не существовало бы никакой эффективной деятельности».

– А что дают миру люди тупые и нечувствительные? Каков результат их «эффективной» деятельности? Войны, неразбериха внутри себя и вовне, безжалостность и возрастающая скорбь для них самих и для всего мира? Действия людей небдительных неизбежно ведут к разрушению, к физической незащищенности, к дезинтеграции. Но к сенситивности не так легко прийти; сенситивность – это понимание простого, которое в высшей степени сложно. Это не замыкающий в себе, не делающий бесполезным, не изолирующий процесс. Действовать, обладая сенситивностью, значит осознавать целостный процесс действующего лица, того, кто действует.

«Для того чтобы понять целостный процесс меня самого, потребуется длительное время, а между тем дело мое рухнет, и семья умрет от голода».

– Семья ваша не умрет от голода, даже если вы не накопите достаточно денег; всегда возможно устроить так, чтобы они были сыты. Бизнес ваш, конечно, рухнет, но ведь дезинтеграция, pазрушение на других уровнях вашего бытия уже существует. Bас заботит только внешнее разрушение, вы не хотите видеть или знать, что происходит внутри вас. Вы пренебрегаете внутренним и надеетесь укрепить внешнее; тем не менее внутреннее является определяющим, оно всегда побеждает внешнее. Внешнее не может долго длиться, если нет полноты внутреннего; но полнота внутреннего – это не однообразное повторение эмоций организованных религий, не накопление сведений, называемое знанием. Для того, чтобы внешнее могло продолжать свое существование, чтобы сохранились здоровые основы жизни, необходимо понять пути всех внутренних стремлений. Не говорите, что у вас нет времени; его у вас достаточно. Дело не в недостатке времени, а в том, что вам это не нравится, и вы не имеете к этому большой склонности. У вас нет внутренних богатств, поэтому вам хотелось бы ими обладать, чтобы получать от них такое же удовлетворение, какое вы получали до сих пор от обладания внешними. Вы не заинтересованы в поисках необходимых средств для поддержания семьи, вы стремитесь найти удовлетворение от обладания собственностью. Но человек, который обладает, независимо от того, обладает он имуществом или знанием, никогда не может быть сенситивным. Он никогда не сможет быть незащищенным, уязвимым, восприимчивым. Обладать – значит становиться тупым, чем бы вы ни обладали – добродетелью или деньгами. Обладать человеком значит не сознавать его; искать и обладать реальностью значит отрицать ее. Когда вы стараетесь стать добродетельным, вы уже не добродетельны. Ваше искание добродетели – это лишь желание получить удовлетворение на другом уровне. Удовлетворение – не добродетель; добродетель – это свобода.

Как может тупой, респектабельный, недобродетельный человек быть свободным? Свобода уединенности – это вовсе не изоляция, не замкнутость в себе. Быть изолированным в богатстве или бедности, в знании или успехе, в идее или добродетели – значит быть тупым и нечувствительным. Тупые, респектабельные люди не могут общаться; если же они общаются, то с собственными проекциями. Чтобы общаться, нужна сенситивность, незащищенность, свобода от становления, что означает свободу от страха. Любовь – это не становление, не состояние «я буду». Становление не может быть общением, потому что оно всегда себя изолирует. Любовь не имеет защиты, любовь открыта, неощутима, неведома.

ЯСНОСТЬ В ДЕЙСТВИИ

Утро было прекрасное и чистое после дождей. Деревья покрылись нежными молодыми листочками, и ветер с моря заставлял их трепетать. Зеленая сочная трава буйно поднялась с земли, а домашние животные жадно ее поедали; через несколько месяцев для них не останется уже ни одного стебелька. Благоухание сада наполняло комнату. Дети кричали и смеялись. На пальмах были золотистые кокосовые орехи, а листья банана, огромные и покачивающиеся, еще не поблекли от времени и ветра. Как прекрасна была земля, и какая поэма цвета! За этой деревней, за большими домами и рощами было море, полное света. Далеко в море виднелась небольшая лодка – несколько связанных между собой бревен; одинокий рыбак ловил с нее рыбу.

Она была совсем молодая, ей не было и тридцати лет. Не так давно она вышла замуж, но прошедшие годы уже оставили на ней свой отпечаток. Она рассказала, что происходит из хорошей семьи, культурной и деятельной; сама она получила ученую степень магистра с отличием. У нее был ясный и живой ум; начав говорить, она продолжала легко и без остановок, но иногда вдруг осознавала себя и умолкала. Ей хотелось освободиться от мучившей ее проблемы, о которой она не говорила никому, даже родителям. Постепенно, частица за частицей, ее скорбь облекалась в слова. С помощью слов можно передать смысл только на определенном уровне; слова искажают смысл, они не раскрывают своего истинного значения, они вводят в заблуждение совсем не преднамеренно. Ей хотелось сказать гораздо больше того, что могли выразить слова, и ей это удалось. Она не могла говорить о некоторых вещах, как ни старалась; но само молчание выразило эти муки и невыносимое чувство негодования в связи с теми семейными взаимоотношениями, которые превратились в обыкновенный брачный контракт. Она была надломлена, муж бросил ее; малые дети едва ли могут ее понять. Что ей делать? Сейчас они живут врозь; может быть, ей вернуться?

Как сильно довлеет над нами респектабельность! Что скажут другие? Можно ли жить одному, особенно женщине, чтобы о тебе не говорили дурно? Респектабельность – это маска ханжи; мысленно мы совершаем всевозможные преступления, но внешне мы непогрешимы. Она очень считалась с этим преклонением перед условностями быта, и вот теперь она в смятении. Весьма удивительно, но когда внутри человека царит ясность, то что бы ни случилось, все оказывается правильным. Когда имеется эта внутренняя ясность, тогда то, что является правильным, совершается помимо вашего желания, но все, что бы ни было, является правильным. Довольство приходит одновременно с пониманием того, что есть. Но как трудно иметь эту ясность!

«Каким образом я могу обладать ясным пониманием того, что должна делать?»

– Действие не приходит вслед за ясностью; ясность – это и есть действие. Вас мучит вопрос о том, что вы должны делать, а не вопрос о том, как обрести ясность. Вы мучаетесь, не зная, что выбрать – условности общественного мнения или то, что вы должны сделать, ваши надежды или то, что есть. Двойственное желание соблюсти условности общественного мнения и совершить какие-то идеальные действия влечет за собой конфликт и смятение; но только в том случае, если вы будете способны смотреть на то, что есть, тогда лишь появится ясность. То, что есть, – совсем не то, что должно быть; последнее – это лишь желание, подогнанное под какой-то образец; то, что есть, – это действительность, это не желание, а факт. Вы, быть может, никогда не рассматривали вопрос подобным образом. Вы обдумывали или хитроумно рассчитывали, взвешивая одно против другого, составляли планы и контрпланы. Все это привело вас в смятение, которое вынудило обратиться с вопросом о том, что же вам делать. Каков бы ни был ваш выбор, но если вы находитесь в состоянии смятения, он приведет вас лишь к еще большему смятению. Смотрите на это очень просто и прямо; если вы сможете так все воспринимать, то будет способны наблюдать то, что есть, без искажения. То, что открыто, имеет свое собственное действие. Если то, что есть, понято, то вы увидите, что нет никакого выбора, но только действие, а вопрос, что вам следовало бы делать, никогда не встанет; такой вопрос возникает только тогда, когда существует неопределенность выбора. Действие не исходит от выбора; продиктованное выбором действие рождает смятение.

«Я начинаю понимать то, что вы имеете в виду; мне надо установить ясность внутри себя, устранить мысли о респектабельности, о личных расчетах, оставить стремление заключать коммерческие сделки. У меня теперь есть эта ясность, но как трудно ее сохранить, не правда ли?»

– Совсем нет. Поддерживать – значит сопротивляться. Вы не поддерживаете ясность и сопротивляетесь смятению: вы переживаете смятение, как оно есть, и видите, что от этого не возникает действия, которое с неизбежностью усиливало бы смятение. Когда вы сами все это переживаете, – не потому, что кто-то другой вам сказал об этом, но потому, что вы сами непосредственно видите, – тогда наступает ясность в отношении того, что есть; вам нет надобности ее поддерживать, она здесь.

«Я вполне понимаю, что вы имеете в виду. Да, мне это ясно; все это так. Ну, а что же с любовью? Мы не знаем, что означает побить. Я думала, что люблю, но теперь вижу, что это не так».

– Из того, что вы сказали, следует, что вы вышли замуж из страха одиночества и руководствуясь физическими побуждениями и необходимостью; теперь вы видите, что все это не любовь. Вы, может быть, называли это любовью, чтобы придать этому респектабельный вид, но в действительности здесь просто сделка, прикрытая словом «любовь». Для большинства людей это и есть любовь, со всем ее дымом смятения, страхом незащищенности, одиночества, крушения надежд, беспомощной старости и т.п. Но все это – лишь процесс мысли, и, конечно, не любовь. Мысль повторяется, а повторение лишает отношения новизны. Мысль опустошает, она не способна обновляться; она может лишь продлить свое существование, но то, что обладает длительностью, не может быть новым, свежим. Мысль – это чувство; мысль имеет чувственный характер; мысль – это сексуальная проблема. Она не может закончиться сама по себе с тем, чтобы стать творческой; не может стать чем-то иным, чем то, что она есть, а она есть чувство. Мысль всегда лишена свежести, она есть прошлое, устаревшее; она никогда не может обладать новизной. Как видите, любовь не есть мысль. Любовь бывает тогда, когда нет того, кто мыслит. Тот, кто мыслит, не отличается от самой мысли; мысль и мыслящий – это одно и то же. Мыслящий – это мысль.

Любовь – не чувство; это пламя без дыма. Вы сможете познать ее лишь тогда, когда будет отсутствовать мыслящий. Не можете вы жертвовать собой мыслящим, ради любви. На любовь невозможно продуманно воздействовать, так как ум над нею не властен.

Дисциплина, воля достичь любви не могут – это всего лишь мысль о любви, а мысль – чувство. Мысль не может думать о любви, так как любовь вне достижения ума. Мысль имеет длительность, а любовь беспредельна, неисчерпаема. То, что неисчерпаемо, всегда ново, а то, что в границах длительности, всегда пребывает в страхе перед концом. Лишь то, что завершается, способно познать вечное начало любви.