Текст книги "Пять минут ужаса"

Автор книги: Джейсон Дарк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Annotation

«Пять минут ужаса» английского писателя Джейсона Дарка – о четырех старухах, вступивших в союз с дьяволом. Ради продления своей жизни они загоняли в ловушку молодых женщин, и сила магии превращала их в биомассу, в которой заключалась энергия молодости. Немало жертв испытали перед своим концом пять минут ужаса, пока делом не занялся специалист по нечистой силе Скотланд-Ярда Джон Синклер…

Туго закрученный сюжет, изобретательность авторских конструкций, постоянно нарастающая напряженность действия, обилие «щекочущих нервы» моментов ожидают читателей этой книги.

Джейсон Дарк

Джейсон Дарк

Пять минут ужаса

Они сделали выбор в пользу дьявола и теперь ему подчинялись – четыре женщины, которые не хотели умирать. Сатана им дал песочные часы из ада. Часы были ловушкой для молодых людей – сила магии превращала человека в массу, в которой заключалась энергия молодости. Эту массу четыре женщины могли использовать как средство против смерти.

В ловушку попадались часто, и часы работали с дьявольской точностью. Последние минуты жизни превращались для жертв в пять минут ужаса.

Так продолжалось до тех пор, пока к четырем женщинам не приехал я, пока не обнаружил эти часы, очередной жертвой которых должен был стать сам.

Я вошел в часы, чтобы и мое тело превратилось в дьявольскую массу…

* * *

Вот уже несколько лет подряд самым модным цветом был черный. И все же именно этот цвет, символизирующий траур, Элен Паркер ненавидела до глубины души. В 16 лет ей напророчили, что как раз черный цвет принесет ей смерть. Тогда она посмеялась над старой гадалкой; юность не принимает всерьез подобных предсказаний. Теперь же, несколько лет спустя, молодая женщина была совсем иного мнения.

В этот момент она стояла в комнате с белыми стенами перед черными дверями. Дверей было четыре.

Можно ли себе представить более жуткий контраст, чем сочетание мертвенной бледности, напоминавшей о старых костях, с черным цветом смерти.

Элен стояла в самой середине помещения и ждала. Она и сама не знала, чего ждет, но чувствовала, как незаметно подкравшееся оцепенение постепенно охватывает все ее тело. Дыхание было частым и резким – казалось, ей вот-вот не хватит воздуха.

В глазах чувствовалась резь. Сердце бешено колотилось, кровь пульсировала в жилах. Она ничего не видела, кроме четырех черных дверей и белых стен. Не было никакой видимой опасности, однако она ничего не могла поделать со своим страхом.

Было ясно, что бежать отсюда не удастся. Какую бы дверь она не выбрала, эта дверь все равно приведет ее к гибели.

Однако как ни привлекал ее внимание пугающий контраст между цветом стен и цветом дверей, еще больше притягивал взгляд пол, на котором она стояла. Пол был светлый и в то же время прозрачный. Он был из стекла и все-таки выдерживал ее вес.

Как ни странно, стекло пугало ее не меньше, чем двери или светлая стена между ними. Здесь все было как-то не так.

Собственно, ей нужно было уже давно обо всем догадаться, но нужные мысли всегда опаздывают. А теперь двадцатичетырехлетняя женщина даже не помнила, сколько времени стоит на этом месте. Время для нее уже не играло роли. Когда приходится напряженно чего-то дожидаться, секунды легко превращаются в минуты. Так или иначе, она теперь поняла, что ей удалось вырваться отсюда, тогда…

Здесь ход ее мыслей прервался, потому что под ногами что-то начало происходить. Короткий толчок, сотрясение пола, остановка. Может быть, это первое предупреждение?

Хотя на ней был только тонкий свитер с красными и белыми полосками, она почувствовала, как ей стало жарко. Прическа рассыпалась, темные пряди волос беспорядочно свисали по щекам. Внезапно воцарившаяся тишина привела ее в волнение. Но под ногами больше ничего не происходило.

Пальцы правой руки скользнули по тускло поблескивающим прядям волос. Страх не отпускал ее и сжимал, как клещи.

Женщина закрыла глаза. Она представила себе, как окажется далеко отсюда в одиноком домике в горах, где вокруг только спокойная величественная природа.

Однако это был самообман, и новый неожиданный толчок вернул ее к действительности. Этот толчок потряс все ее тело вплоть до корней волос.

Элен Паркер открыла глаза. То, что она увидела, напоминало замедленную киносъемку. Ей показалось, что это страшный сон. Стеклянный пол, на котором она прочно стояла обеими ногами, задвигался. Он стал светлее. В бездонной глубине виднелось что-то напоминающее яркую свечу. Свет не был направлен строго в одну сторону. Он расходился веером и освещал все вокруг, так что Элен удалось увидеть, что находилось под ее ногами.

Стекло под ней стало совсем другим. Оно изменило свою форму, образовав внизу узкое отверстие. Элен как будто стояла на дне большого бокала. Однако там, где у бокала начинается ножка, возникло узкое отверстие, ниже которого стекло вновь начинало расширяться, образуя как бы еще одно подобие бокала, перевернутое вверх ногами.

И Элен узнала, что это такое, несмотря на охвативший ее страх. Она находилась внутри песочных часов, громадных песочных часов…

Элен заморгала глазами. Может быть, она ошибалась? Ведь объяснения всему происходящему найти невозможно. Как на обычном полу могли происходить подобные вещи?

Пол опять содрогнулся. Сначала был очень короткий толчок, потом последовало резкое сотрясение, и наконец поверхность, на которой она стояла, переменилась, стала какой-то мягкой. Элен не могла поверить своим глазам, когда начала проваливаться в пол, как в болото.

Пол втягивал ее внутрь! Жуткая необъяснимая сила потянула ее тело и стала еще сильнее всасывать в эту стеклянную поверхность.

Что происходило под ее ногами? Она не узнавала свои ноги, потому что там находился какой-то предмет, двигавшийся в направлении узкого отверстия между двумя частями часов, как длинный черный язык. Черный, как деготь…

Опять она вспомнила этот проклятый черный цвет. Тогда же ее предупреждали! Теперь цвет этот стал ее судьбой.

Элен все еще не могла поверить в происходящее. Она попыталась вытянуть ноги обратно, но безуспешно. Тот, кто все это делал, был слишком силен и затягивал ее все глубже.

Потом она увидела, как течет жидкость. Жидкость – темная, маслянистая, напоминающая деготь, то, что осталось от ее ног, – каплями стекала вниз, в глубину. Капли громко ударялись о стеклянное дно и растекались широкой лужей. Она теперь четко представила, какова будет ее судьба. Элен Паркер закричала!

Она кричала, как никогда в жизни. При этом Элен проваливалась все глубже и глубже в стеклянный сосуд, напоминавший песочные часы. Она вытянула руки над головой вверх, не чувствуя никакого жжения, совершенно не испытывая никаких ощущений.

Этот кошмар остановить было невозможно. Элен изо всех сил пыталась как-нибудь вырваться. Но спасения не было.

Она уже погрузилась в проклятое стекло по самую грудь и почувствовала сильную тяжесть, которая задерживала ее дыхание. Элен видела, как ее тело постепенно теряет форму. Вниз каплями стекала черная масса, напоминающая деготь. Элен еще успела широко открыть рот и закричать, но вскоре отчаянный крик превратился в хрип.

В этот момент открылись все четыре двери. Их сразу же прикрыли обратно, так что она не смогла ничего рассмотреть. Последнее, что Элен Паркер услышала в своей жизни, был тихий, отвратительный, жуткий смех.

Потом песочные часы проглотили ее и закончили свое дьявольское дело…

* * *

Когда я выходил из машины, порыв ветра подхватил меня, развернул и прижал спиной к задней дверце «роувера». Моя куртка раздулась, и ее ткань шумно захлопала на ветру. Наконец мне с трудом удалось закрыть дверь и сделать то, что в эти дни, наверное, без конца делали все англичане, – я выругался. Проклятый ураган! Уже четвертый в этом году. С чудовищной силой он обрушился на наш остров и наделал всяких бед. Одни разрушения стоили миллиарды фунтов, а сколько он погубил человеческих жизней!

Казалось, природа задалась целью всерьез проучить людей.

Сейчас меня удивляло только одно – то что на маленькой площадке, где бродячий цирк остановился на зимнюю стоянку, все было целым и невредимым. Шатра здесь не ставили. Люди жили в своих вагончиках, которые они, подобно первым поселенцам Дальнего Запада, поставили в круг, защищая себя таким образом от ветра.

Вагончики стояли за высокой бетонной стеной, отделявшей пустырь от промышленной зоны. Из циркачей никого не было видно. Если уж кто в такую погоду и выходил из вагончика, то сам был в этом виноват. Мне пришлось уйти из дома по делу, здесь я разыскивал женщину, которую знал только по имени.

Она назвала себя Дорой. Просто Дорой. По телефону она мне сказала шепотом, что ей нужно обязательно поговорить со мной. Несмотря на ураган, мне пришлось отправиться в путь и выслушать напутственные пожелания удачи моего друга и коллеги Сьюко. Выходя из машины, я убедился, что пожелания были совсем не лишними.

По небу бешено мчались облака. Их очертания менялись в считанные секунды. Из-за бетонной стены доносился рев и вой. Кроме того, была слышна своего рода музыка, напоминавшая звучание шумного оркестра, состоящего из самых различных инструментов. Это ветер выискивал в округе самые разные предметы, которые могут издавать звук. Но вагончик и автомобильные прицепы прочно стояли на своих колесах. Под некоторые колеса даже подложили клинья, чтобы ураган не мог сдвинуть их с места.

Где жила женщина по имени Дора, я не знал. Но погода не располагала к длительным поискам, и мне пришлось подойти к первому попавшемуся вагончику. Я дважды постучал в дверь, которую моментально открыли.

– Входите, быстро! – сказал женский голос. – Пожалуйста, быстро! Я на вас уже давно смотрю.

Внутри обстановка была вполне современная. Излишеств, например, каких-нибудь вещиц из плюша, не видно совсем. Единственное, что мне здесь не понравилось, это теснота. А больше всего в вагончике мне приглянулась сама женщина – высокого роста, стройная и довольно мускулистая, что позволяло сделать вывод о том, что она работает в цирке. Волосы были огненно-рыжего цвета. Они целой копной колыхались вокруг бледного лица, украшенного многочисленными веснушками. Такое сочетание позволяло заключить, что «грива» подлинная.

Женщина – ей на вид лет тридцать – была одета в светлые спортивные брюки, подобные тем, в которых обычно бегают по утрам, и футболку, под которой кое-что просматривалось. Ее широкий рот растянулся в улыбке.

– Джон Синклер?

– Да. А вы наверное Дора?

– Нет, я Рита.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Но у вас наверняка есть что-то общее с Дорой?

Она кивнула.

– Садитесь, пожалуйста, мистер Синклер.

Она указала рукой на узкую скамейку, поверхность которой была обтянута ярко-красным синтетическим материалом.

Я сел. Мне стало как-то не по себе. За стенами вагончика ревел ураган. Звук сейчас был такой, как будто завывало какое-то животное, жалующееся на причиненную боль.

– Вы что-нибудь выпьете?

– Воды, пожалуй, выпью.

Рита отправилась туда, где у нее стоял холодильник, размером не больше, чем бывает холодильник-бар в гостинице. Сама ничего пить не стала. Налив мне чуть меньше стакана, она поставила его вместе с бутылкой на маленький пластиковый столик.

Я отпил глоток и почувствовал, как у меня во рту лопаются пузырики, выделяющиеся из минеральной воды.

– Дора не смогла прийти? – спросил я, осторожно ставя стакан обратно.

– К сожалению…

– В чем…

Рита подняла руку, прерывая меня.

– Мистер Синклер. Прежде чем вы начнете задавать свои вопросы, мне придется сказать, что Дора, к сожалению, уже не сможет прийти никогда.

Я понял, что она имела в виду, но помедлил с ответом.

– Вы хотите сказать, что она мертва?

Рита кивнула головой.

– Да, она умерла. Но успела мне все рассказать. Дора вам звонила неделю назад, не так ли?

– Верно.

Рита шумно вздохнула.

– В тот же день она умерла от сердечного приступа. Поделать было ничего нельзя. Мы ее уже похоронили.

– Сколько ей было лет?

– Больше семидесяти.

Рита вытерла глаза.

– Я… Я очень любила ее, господин Синклер. Она была мне почти матерью, надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать. Поэтому ее смерть на меня так подействовала.

– Понимаю, Рита. Что, у нее здоровье было неважное? Больное сердце?

– Не знаю. Дора об этом никогда не говорила. Мы даже не знали, откуда она родом.

– Чем она занималась?

Рита махнула рукой.

– Прорицательством. Выступала в цирке, рассказывала людям, что находится в их карманах. Я была ее ассистентом, мы работали вместе. Но в маленьком цирке у каждого должно быть несколько профессий. Я, например, умею еще ходить по проволоке. Мне работа нравится, или, вернее, она мне нравилась до тех пор, пока не умерла моя подруга.

– Что же Дора хотела мне сказать?

– Она дала мне одну вещь, которую нужно отдать вам. Я не знаю, что это такое. Она завернула ее, и я не распаковывала.

Рита встала. Из стенного шкафа она достала какой-то предмет, завернутый в коричневую упаковочную бумагу. Она поставила его между нами на стол. Мы молча смотрели на него.

Я удивленно поднял брови.

– Значит, содержимое свертка вам не известно? Дора передала его без всяких комментариев?

– Нет, – Рита улыбнулась, – комментарии были. Она мне сказала, что вы должны взять этот сверток и отдать его содержимое на анализ.

Я наморщил лоб.

– В обычную лабораторию?

– Думаю, да.

– И больше ничего не сказала? Может быть, она хотела мне еще что-нибудь передать?

– Нет, это все.

Я приподнял подарок. Он был не тяжелый и легко умещался на ладони. Я пытался понять, что внутри. Это вряд ли была бомба. Мои мысли работали совсем в другом направлении.

– Можно открыть? – спросил я.

Рита пожала плечами.

– Конечно. Теперь это принадлежит вам. Откровенно говоря, мне тоже интересно, что там внутри.

Сверток не был перевязан. По углам бумага скреплена прозрачным клеем. Я осторожно расклеил углы и развернул хрустящий сверток.

Передо мной оказалась маленькая картонная коробка с крышкой. Я осторожно приподнял крышку. Она открылась без труда. Рита и я смотрели на нее с напряженным интересом. Все это напоминало рождественские праздники. Каждый хотел увидеть, что Дора оставила в наследство.

Оказалось, что это обычная банка со стеклянной крышкой. Подобные сосуды используются для хранения варенья, только содержимое здесь выглядело иначе. На дне было немного какой-то массы, напоминающей деготь. Мы удивленно на нее уставились. Наконец я первый обрел дар речи.

– Это все?

Рита кивнула.

– Она мне действительно больше ничего не оставила, господин Синклер.

– Странно.

Она пожала плечами.

– Если вас интересует мое мнение, то я тоже думаю, что это странно. Но что поделать? Я ведь просто выполнила ее последнее желание. Делайте с этим что хотите.

– Отдать на анализ…

– Да, она хотела этого.

Я откашлялся. Рассматривая банку, я покрутил ее в руке. Масса, лежавшая на дне, почти не двигалась. Она была очень густой и черной, как смола.

– Вы знаете, Рита, что это такое?

Она откинулась на спинку стула и опять распушила руками свою огненную гриву.

– Вы, наверное, думаете то же самое, что и я.

– Деготь?

– Вот-вот. – Она размахнулась и ладонью руки стукнула по столу.

Я криво улыбнулся.

– Конечно, я задаю себе вопрос, зачем отдавать на анализ какую-то смолу?

– То было известно только ей одной. Впрочем, это не обязательно смола, мистер Синклер.

Я отвинтил крышку, поднес банку к носу и понюхал ее содержимое.

– Ну? – спросила Рита.

– Да собственно, запаха нет. Впрочем, попахивает какой-то гнилью.

Я подал ей банку.

– Вот, понюхайте.

Рита понюхала.

– Вы правы, господин Синклер, не смею возражать. Я бы, пожалуй, сказала, что это лежит в банке давно.

– Возможно.

Я взял банку и завинтил крышку.

– В любом случае я дам вам знать, когда результаты анализа станут известны. Хорошо?

– Я подожду.

Мы встали одновременно. Рита подала мне руку. Рука была сильной.

– Сколько времени пройдет, пока вы получите результаты анализа?

– Это зависит от наших экспертов. Но не беспокойтесь, у них квалификации хватит.

– Надеюсь.

– Как мне с вами связаться?

– Здесь в вагончике, к сожалению, телефона нет. Давайте как-нибудь вечером я вам позвоню.

– Хорошо.

– Ваш номер у меня есть.

– Тем лучше.

Когда я нажал на дверь, чтобы открыть ее, Рите пришлось придержать ручку, иначе порыв ветра вырвал бы дверь у меня из рук. Я бегом добрался до автомобиля. При этом меня не переставал мучить вопрос, что же за наследство оставила старая женщина?..

* * *

– Я пошла, – сказала Гленда Перкенс. Она зевнула и затянула пояс плаща.

– Давай. Удержать тебя я не могу.

Гленда, наклонив голову, посмотрела на меня.

– Ты все еще думаешь, что при анализе можно будет что-то установить?

– Конечно.

– Тогда ты безнадежен. – Она улыбнулась. – С другой стороны, лучше сидеть в кабинете, чем мотаться по улицам при таком ветре.

– Тогда оставайся здесь тоже.

Она провела рукой по своим темным волосам.

– Это не получится. Мне надо еще зайти в магазин.

– Может, мы сходим пообедаем?

– Да-да, может быть. Когда ты предлагаешь такие вещи, никогда ничего не выходит. Уж это-то я знаю.

– Ну, как угодно.

В кабинет вошел Сьюко, тоже собираясь уходить. Он приехал не на машине, а предпочел метро, которое, как известно, ездит под землей, где ураганов вообще не бывает.

Он, конечно, от меня уже все узнал и осведомился, не соблаговолю ли я и не буду ли так любезен известить его о результатах анализа.

– Ну, конечно, я тебе все расскажу.

– Тогда пожелаю тебе всяческих удовольствий.

– Я тоже, – сказала Гленда.

Оба исчезли. Перед уходом Гленда еще раз помахала рукой. Я остался один и положил ноги на письменный стол. Утром я был у Риты, затем заехал на работу и оставил неизвестное вещество нашим ученым мужам, которые решили немедленно взяться за дело. Но что-то до сих пор результатов не было. По крайней мере, мне пока никто не звонил.

Я закурил сигарету и посмотрел на голубоватый дым, который поднимался вверх расходящимися во все стороны облачками. Время от времени до моего слуха доносился резкий вой и свист. В ущельях улиц громадного города бушевал очередной порыв ветра.

Рассказал я об этом деле и сэру Джеймсу, нашему шефу. Тот тоже не понял, о чем здесь идет речь, и лишь пожал плечами.

– Подождем результатов анализов, Джон.

В этом ожидании я пребывал уже несколько часов. Со звонком в лабораторию я не торопился: пусть наши ученые коллеги вдоволь поработают и всерьез разберутся во всем этом деле.

Прошло минут пять после ухода Сьюко и Гленды, когда зазвонил телефон. Я думал, что это наконец эксперты, но звонила Рита. Она назвала свои имя и фамилию, и выяснилось, что ее зовут Рита Уилсон.

– Вы уже что-нибудь узнали, мистер Синклер?

– К сожалению, нет.

В трубке было прямо-таки слышно, как она разочарована.

– Я начинаю нервничать. Понимаете?

– Я тоже.

– Знаете, я уж и так и сяк об этом думала. Думала-думала, но результатов никаких.

– Хорошо вас понимаю. Рита, я не хочу быть невежливым, но вы сейчас занимаете телефонную линию.

– Извините, я потом позвоню.

– Конечно.

Я в задумчивости положил трубку. Что думать об этой женщине с огненными волосами, я не знал. Действительно ли она так хорошо относилась к этой – теперь уже умершей – Доре, как она говорит? Пока что приходится верить.

Мои раздумья прервал стук в дверь. Вошел доктор Винстон Слайд, человек, считающийся корифеем в области химии, биологии и физической химии. Он не был похож на сухого ученого, знающего лишь свои формулы и больше ничего. Доктор Слайд действительно много занимался спортом, о чем свидетельствовали его широкие плечи.

– Позвольте сесть?

– Конечно.

Доктор Слайд уселся на место Сьюко. Потом он поставил банку на письменный стол.

– Ну, – спросил я.

– Вы сидите прочно, Синклер?

– Разумеется.

– Тогда все-таки держитесь покрепче, – пальцем он показал на сосуд, – то, что находится внутри, похоже на деготь, но это не деготь.

– Что же это тогда такое?

Для того, чтобы обставить все потаинственнее, он еще раз сделал паузу и глубоко вздохнул.

– Это останки человека.

Я сидел не шевелясь, наверное даже мои глаза остановились.

– Что это? – прошептал я через минуту.

– Останки женщины, мистер Синклер.

– Вы в этом уверены, доктор?

Слайд рассмеялся.

– Конечно. Потому что я повторил анализ во второй, а потом еще и в третий раз. Я полностью уверен, более уверенным быть нельзя. То что вы видите в этом сосуде – останки человека, который – слушайте внимательно – всего-навсего растаял.

Я удивленно посмотрел на него.

– Вы сказали – растаял?

– Вот именно.

Из моего желудка что-то двинулось в направлении горла.

– Это… Этого я не могу понять. Вы специалист. Вы можете мне объяснить это явление?

– Нет, но этот человек когда-то был женщиной, что мы установили с помощью лазерного анализа. Человек превратился в эту массу, напоминающую деготь, Синклер.

– А каким образом, док?

Слайд криво улыбнулся.

– Разве ваша работа не состоит в том, чтобы такие вещи узнать самому?

– Верно. Однако я был бы вам крайне благодарен, если бы вы мне дали совет или просто сделали какой-нибудь намек.

– Чего не могу, того не могу.

Я наморщил лоб.

– У вас нет никаких предположений о том, как это могло произойти?

– Нет.

– Этого человека сожгли?

– Ничего подобного.

– Но был запах, я же помню.

– Да, пахло гнилым. Мне и моим коллегам показалось, что все сгнило в течение пяти минут. Человек полностью разложился за это время. К сожалению, такие вот дела, Синклер. Ничего другого я вам сказать не могу.

Я кивнул и уставился в пустоту. Надо сказать, что умершая Дора устроила мне неплохую проблемку. Если утверждения эксперта справедливы, моя задача теперь, вероятно, состоит в том, чтобы начать распутывать все это дело. Вполне возможно, что здесь сыграла определенную роль черная магия.

– Больше вы не обнаружили ничего, док?

– В любом случае эту женщину не сжигали. Она просто растворилась. Не осталось, например, никаких следов, характеризующих челюсть. Мы не нашли даже остатков одежды – сплошная однородная масса, больше ничего.

– Из чего же она состоит?

– Из костей, кожи, всего того, что когда-то составляло человеческий организм.

От этого ответа у меня мороз пробежал по коже.

– Мне очень жаль, мистер Синклер, что я больше не смог для вас ничего сделать. Все что осталось – это ваша проблема.

– Еще бы! – подумал я. Погрузившись в свои мысли, я рассеянно смотрел на то, как доктор Слайд встал со своего места и протягивает мне руку, чтобы попрощаться.

– Пожелаю вам успеха, мистер Синклер.

– Спасибо. – Я тоже встал.

Доктор Слайд упругим шагом спортсмена вышел из кабинета и оставил меня в этой довольно неуютной ситуации совсем одного.

Не прошло и минуты, как явился сэр Джеймс.

– Я только что видел доктора Слайда. Каковы результаты анализа?

Я рассказал ему. Глаза сэра Джэймса округлились.

– Что?.. Быть не может, Джон. Как ты считаешь?

– Нет, похоже, действительно так.

Он рухнул на стул.

– Слайд не высказал никаких предположений?

– Нет, он ученый и свою задачу выполнил. Ну, а искать решение придется мне.

– И как вы собираетесь это делать?

– В этом и весь вопрос. Женщина, которая смогла бы мне на него ответить, уже мертва. Как мне сказали, у нее был сердечный приступ.

– Вы верите этому?

– Поначалу придется поверить. – Я опять посмотрел через стекло банки на массу.

– Что же могло превратить человека в нечто подобное? Обязательно постарайтесь найти решение, Джон.

Сэр Джеймс посмотрел на часы.

– Извините, но к сожалению, у меня запланирована встреча.

– О’кей, сэр.

Суперинтендант Пауэл ушел, а я остался. Я вновь углубился в размышления, однако никакого – даже приблизительного – решения мне в голову все равно не приходило. Как загипнотизированный, я смотрел сквозь стенки банки на черную массу.

Действительно ли она когда-то была человеком? Трудно себе это представить. Но так сказал доктор Слайд, а мне приходилось верить мнению эксперта.

Вновь зазвонил телефон. На этот раз звонила Рита Уилсон, которая осторожным голосом спросила, нет ли еще результатов.

– Есть, Рита.

Воцарилась напряженная тишина. Я выждал, а потом, стараясь как можно больше смягчить эффект, рассказал ей всю правду. От такого объяснения у меня на лбу выступил пот.

– Нет! – сказала она сдавленным голосом. – Не может быть…

Я не ответил Рите и посмотрел в окно. В трубке я услышал ее вопрос, не ошибся ли эксперт.

– Он не ошибся. Даю руку на отсечение. Он не делает ошибок.

– Человек! – простонала Рита, – действительно, человек? Кто? Вы знаете это?

– Конечно, нет.

– Извините, глупый вопрос. У меня голова идет кругом.

– Хорошо вас понимаю. Но надо задать себе вот какой вопрос, Рита: что же нам делать дальше?

– Нам?

– Да. Вы можете мне помочь. Ведь вы и Дора были друзьями. Может быть, мы сможем найти след.

– Не знаю, как мне удастся это сделать…

– Давайте подумаем вместе, но не по телефону. Я к вам приеду.

– Когда, сейчас?

– Как можно быстрее.

– Хорошо, мистер Синклер, я вас жду.

Сосуд я брать с собой не стал и отдал его доктору Слайду. Тот поставил его в шкаф, в котором поддерживалась постоянная температура, и на прощание пожелал мне больших успехов в проведении расследования.

– Спасибо. Успех и везение – как раз то что мне нужно.

Рита Уилсон за это время переоделась. На ней был удобный брючный костюм из темно-красного английского ситца с матовым оттенком. Ее бледная кожа была покрыта тонким слоем румян, а копна волос уже завязана в конский хвост. За окном продолжал бушевать ураган под аккомпанемент колотившего по окнам дождя со снегом. Я сразу же закрыл дверь вагончика, и теперь погода нам уже не мешала.

– Где это вещество, доктор Синклер?

– Я не взял его с собой. Отдал экспертам. У них эта масса в надежных руках.

– Я бы на нее и смотреть не смогла.

– Хорошо, Рита, давайте к делу.

– К какому делу?

Я сел.

– Что вам известно о Доре? Или мне лучше расспросить ваших коллег?

– Нет, ни в коем случае. Да они вам многого и не расскажут. Они ничего не знают.

– То есть, вы одна пользовались ее доверием?

– Совершенно верно.

– Расскажите, пожалуйста, что вам говорила Дора. Она рассказывала о своем прошлом?

– Редко.

– Не было ли там чего-нибудь сомнительного?

Рита Уилсон смотрела в пол.

– Понятия не имею. Я знаю только, что Дора жила не одна.

– Она была замужем?

– Нет, собственно говоря, нет. Раньше она жила у своих родственников, потом покинула их и ушла с нашим маленьким цирком.

– Что это были за родственники?

Рита пожала плечами. Двигаясь, как в замедленном фильме, она подошла к скамейке и села.

– Не могу сказать, доктор Синклер. Знаю только, что Дора не смогла ужиться с этими людьми. Она мне как-то об этом рассказывала.

– Хорошо. Вы случайно не помните, как звали этих родственников?

– Нет, ну что вы, их имен Дора никогда не упоминала. В отношении некоторых вещей она была очень замкнутой.

– Что еще приходит вам в голову, когда вы думаете о ее прошлом?

Закусив нижнюю губу, Рита Уилсон задумалась.

– Когда вы задаете вопросы вот так, в лоб, на них очень трудно ответить точно, мистер Синклер. Все это очень неопределенно.

– Откуда она родом?

– Из Европы.

Я рассмеялся.

– Хороший ответ. Я, конечно, за объединенную Европу, но какая-то национальность у Доры, наверное, все-таки была?

– Она любила Францию.

– Хорошо. Она прибыла оттуда?

– Может быть.

Мы ходили по кругу. Рита ничего не знала или не хотела ничего знать. Впрочем, она производила на меня впечатление женщины, которая не лжет.

– Не осталось ли каких-нибудь следов? Что было после ее смерти? Из вагончика все убрали, все обыскали?

– Конечно, – она кивнула головой. – Вещи Доры мы поделили между собой. Мебель была, в общем, неплохая.

– Вам тоже что-нибудь досталось?

– Да.

– А что?

– Я даже еще не посмотрела. Важными были ее последние слова…

– Минуточку, Рита. Если вы какие-то вещи взяли, то, наверное, знали, что берете?

– Несколько дней я прожила в трансе. Я упаковала некоторые вещи в какой-то ящик.

– А где он?

– Да здесь, в вагончике, – она хлопнула себя рукой по лбу, – извините, мистер Синклер, я сейчас его принесу.

Я подождал, пока Рита принесет ящик с крышкой, который был закрыт на замок. Я помог ей поставить ящик на стул. Замок не был заперт на ключ. Я его снял и поднял крышку. Внутри я увидел деньги разных стран – английские фунты, немецкие марки, французские франки. Последних было больше всего.

Я покрутил банкноты в руках.

– Ее любовь к Франции проявилась и в выборе денег, Рита.

Она стояла у стула и как бы с недоверием смотрела в открытый деревянный ящик. Потом я нашел какие-то украшения. Подлинные они или фальшивые, я определить не мог. Вместе с Ритой мы перерыли все вверх дном пока мне не попало в руки какое-то письмо. Оно лежало в конверте, который был не только заклеен, но еще и скреплен сургучной печатью. Имени адресата на конверте не было.

Я взял его в руки.

– Вы знаете, что это такое, Рита?

– Нет, не знаю.

– Я открою его.

– Открывайте.

Когда я распечатал конверт, крошки сургуча упали на стол, и мне пришлось их сдуть. Потом я вынул письмо из конверта. Оно было написано на довольно плотной желтоватой бумаге.

Я развернул лист, начал читать письмо про себя, потом вслух.

– Слушайте, Рита! Это не только вероятный след, это тот след: который нам нужен.

Кто бы ни взял в руки это письмо, – а я надеюсь, что оно попадет в хорошие руки, – мне хочется его предупредить о дьявольской четверке женщин, которая владеет адской массой. Мне пришлось бежать, им не удалось меня уничтожить. Я долго об этом молчала, слишком долго. Затем я наняла женщину, работавшую детективом, которую послала в этот дом. Я доверяла этой женщине, но она не смогла довести дело до конца. Адская масса оказалась сильнее. Эта масса ее уничтожила и, как бы в насмешку, дьявольская четверка прислала мне ее останки. Они были уверены в себе. Я испугалась и обратилась к Джону Синклеру. Надеюсь, что ему удастся что-то сделать, прежде чем адская масса приступит к большому Уничтожению. Тот, кто возьмет это письмо в руки и начнет его читать, должен вспомнить о Франции и о Кап де ля Мезон. Важно лишь, чтобы след был найден. Господи, спаси нас всех!

Я опустил письмо и посмотрел на Риту Уилсон. Она сидела, как школьница, сложив руки на коленях. Глаза у нее подергивались от нервного напряжения.

– Нет, – прошептала она, – не может быть.

– Вы знаете еще что-нибудь?

Было видно, что она переводит дух:

– Нельзя сказать, что я еще что-нибудь знаю, мистер Синклер, но из тайников моей памяти что-то всплывает. Франция, любовь к Франции, Кап де ля Мезон в Бретани.

– Вы знаете это место?

– Нет, сама я его не знаю. Дора как-то о нем рассказывала, по случайности упомянув об одном доме, в котором живет Зло.

– Кто там живет?

– Если бы я точно знала, то чувствовала бы себя увереннее.